Классическая попаданка или думать надо над своими желаниями!

Глава 27. Правда

— Гинт, Джор… Вы готовы оба? — обратился Фейрис к тем, кто решил помочь ему с наказанием для брата.

— Да, господин. — отозвался Джор, Гинт же немного задумался.

— Почему молчишь? — спросил Фейрис.

— Прежде, чем Вы погрузитесь в магический сон, хочу предупредить, что завтра начало ежегодного бала у короля Норманда… — сказал мужчина.

Князь Утеса изумленно заломил бровь.

— И что? Я собирался проигнорировать его. Какой мне смысл быть там?

— Думаю, что Ваша леди Алиса почтит короля Норманда своим присутствием. — сказал с улыбкой Гинт.

Сердце Фейриса бешено застучало. Алиса! Его Алиса будет там… Но только, как она выглядит, он до сих пор не знал. Во сне, в который его погружал ранее Джор, он видел эту девушку расплывчато, искаженно. Богиня Справедливости словно смеялась над ним, не давая насладиться и той редкой минутой, что он мог побыть с избранной.

— Откуда ты знаешь? Какой ей толк быть там, если она с Патриком? И тот, как я понимаю, собирался ее отправлять домой своими силами? — сказал Фейрис.

Гинт улыбнулся.

— Она не с ним.

— Вот как?

— Из своих источников я узнал, что Патрика Ширасу видели на землях людей, и на земле эльфов. Одного. Патрик собирает армию, мой лорд.

— Армию?! Этого только сейчас не хватало! Он опять за старое? Собирается свергать Ульриха? Неугомонный предатель! — волосы на голове Князя Утеса заполыхали огнем.

— Пока сложно судить о масштабах того, что происходит. Это лишь слухи. Что же касается Алисы, то думаю, что для нее единственный шанс попасть домой — это Норманд. На завтрашнем ежегодном балу Вы сможете найти ее легко среди дам.

— Как, если я ее даже не помню?!

— Ну… Тут два варианта. Я не знаю, какой из них сработает… — задумчиво ответил Гинт.

— Говори.

— Первый — это если Вы возьмете с собой на бал того, кто знает Алису в лицо. Или Прошку или Джинни… Они покажут Вам девушку, с легкостью отыскав ее в толпе. И второй — если передадите ей в магическом сне какое-нибудь небольшое поручение. Вроде как надеть на бал брошку с розочкой или что-то подобное…

Фейрис по-кошачьи мечтательно улыбнулся. Завтра! Завтра он вернет себе все, что отобрал его ненавистный брат!

Но сейчас нужно было завершить начатое до конца.

— Хорошо, Гинт. Думаю, что подумаем, как лучше поступить, после того, как я встречусь в сновидении с Колвиндом. — сказал Фейрис. — Ты ведь пойдешь со мной?

Гинт кивнул.

— Все, как мы договаривались. Я помогу построить структуру сна так, чтобы Колвинд попался.

После этого Фейрис удобно расположился на невысоком диванчике, а Гинт устроился в кресле. Джор встал в центре комнаты, начав что-то шептать.

Фейрис и моргнуть не успел, как уже оказался в каком-то доме. Здесь было довольно тесно, но тепло. Слева — окно, занавешенное небесно-синими шторами, вдали у стены — стол, заваленный пыльными книгами и бумагами, справа — камин, в котором потрескивают дрова и подложенные кем-то еловые ветви. Но больше всего Фейриса удивил тоненький детский голосок, доносящийся из другой комнаты. Оттуда же он слышал и более взрослый голос, женский.

— Фейрис? Это Вы? — услышал Князь Утеса.

Удивившись, откуда о нем могут знать, Фейрис прошел туда, откуда раздавался голос. Войдя в комнату, он увидел взрослую темноволосую женщину, которая ему приветливо улыбнулась.

— Проходите, Князь. Это я, Гинт.

Фейрис даже закашлялся от неожиданности. Как-то он не думал, что его советник решит принять подобный облик.

— А это кто? — кивнул он на девочку лет пяти рядом с ним. Светловолосую и хрупкую.

— Лили. Ваша сестра. Или не Ваша. В общем, смотрите. Думаю, что Колвинд, который появится здесь с минуты на минуту, сам нам все расскажет. — ответил Гинт. — Чтобы Вас нельзя было увидеть, просто подумайте о том, что хотите стать невидимым.

Фейрис кивнул. Гинт оказался прав. Стоило ему подумать о том, чтобы раствориться в пространстве, рука его, бывшая только что вполне осязаемой и видимой, вдруг исчезла. А следом пропал и сам Князь Утеса, все же незримо продолжая наблюдать за происходящим.

Дверь в соседней комнате скрипнула. Раздались шаги. Фейрис, старавшийся даже не дышать, стоя в дальнем углу, откуда была прекрасная видимость, немного поморщился, как только брат вошел. Высокий, бледный, волосы словно выбелены снегом. На лице застыла презрительная усмешка, являвшаяся чуть ли не его внутренней сутью. Однако, как только он увидел девочку, лицо его переменилось.

— Лили! — кинулся он было к ней, но Гинт в облике женщины преградил ему дорогу.

— Господин! Что Вы хотите от моей Лили? Почему Вас беспокоит моя дочь?

— Дай мне! Дай мне коснуться ее! — прошептал Колвинд, опускаясь перед девочкой на колени. — Моя малышка…

Но как только девочка сделала к нему несколько неуверенных неуклюжих шагов, протянув крохотные пухлые ручки, лицо Колвинда исказила ярость. Он вскочил на ноги, вцепившись руками в плечи Гинта.

— Ты! Жалкая человеческая тряпка! Вздумала мне врать?! Это не моя Лили! Моя Лили мертва! А ты… Ты лишь обманываешь меня! — закричал он.

— Верно! Это моя дочь. И я не знаю, что Вы здесь делаете, господин! — сказал Гинт тонким женским голоском, обнимая малышку.

Колвинд же, казалось, после этих слов успокоился. Но все еще не сводил глаз с ребенка.

— Но она так похожа… — прошептал он. — Скажите, как к Вам попала эта девочка?

Гинт усмехнулся.

— Она приемная.

— Приемная… — словно зачарованный прошептал Колвинд. — Скажите, может, Вы видели у нее на руке нечто подобное?

Колвинд закатал длинный рукав белоснежной рубашки до локтя. Фейрис подошел ближе, чтобы лучше видеть. Сколько он себя помнил, брат ходил в длинных одеждах, предпочитая не снимать их даже в жару. Фейрис всегда думал, что это обусловлено тем, что Колвинд — дракон холода и вечно мерзнет. Но, видимо, это было не так.

На сильной, перевитой мышцами, руке красовался алый оттиск двух перестегнутых между собой замков. Он был хорошо знаком Фейрису. Тот с ужасом только теперь начал осознавать произошедшую в их семье катастрофу.

— Знак “Красной любви”! — как будто испугавшись, сказал Гинт. Даже немного заслонил собой малышку.

— Так что?! — крикнул Колвинд, поспешно пряча руку.

— Подождите… Я ведь не ошиблась? Знак красной любви? Знак проклятых драконов, верно?! Такой появляется, когда истинные пары — близкие родственники. Эта связь порочна! Сам дьявол дарует подобную любовь. В знак того, что это великое зло, на руках истинных пар появляются подобные метки с детства. С рождения!

Фейрис знал это и без объяснения Гинта, хотя понимал, что оно было для него. Но как же так? Выходит, что их изначально было трое? Но куда тогда делась сестра, и почему никто о ней ничего не знал? Кроме Колвинда, разумеется.

— ОТВЕЧАЙ, БЫЛА ЛИ У НЕЕ МОЯ МЕТКА?! — взревел Колвинд.

Гинт в облике женщины поджал губы.

— Была. Я наложила особое заклятие, чтобы люди чего не подумали… — шепнул Гинт.

— Врешь! Эту метку нельзя скрыть заклятиями! — сказал ледяной дракон.

Гинт покачал головой.

— Это ведь сон…

— Сон. Точно… — прошептал Колвинд, словно только начиная понимать, что спит.

— Кошмарный сон! — вдруг усмехнулся Гинт, на глазах вытягиваясь и превращаясь из женщины в высокого мужчину с алыми, как и у Фейриса, волосами.

Князь Утеса с легкостью узнал в нем своего отца.

— ТЫ! — закричал Колвинд, невольно дернувшись в сторону девочки.

Но мужчина заслонил собой ребенка.

— Я! И за то, что ты сделал со мной, я хочу отомстить тебе, неблагодарный сын! Я повторю твой кошмар, чтобы ты помнил всегда свое место!

Фейрис плохо узнавал в таком поведении своего отца, но, видимо, в воспоминаниях Колвинда он остался именно таким.

— Нет! Нет! — вдруг совсем по-детски закричал брат Князя Утеса. — Не трогай ее!

— Вы — два урода в моей жизни! Ты и твоя сестра! Я не понимаю, как в моем роду могло появиться такое проклятие… — продолжал Гинт. — Исчадье ада! У меня лишь одна надежда — Фейрис! Он нормальный, в отличие от тебя! И он станет прекрасным правителем Утеса.

— Убей лучше меня! Не ее! — кричал Колвинд.

— Ты мне нужен! Хочу, чтобы все считали, что вы с Фейрисом — парные драконы. Это увеличивает политический вес. К тому же, о тебе все знают! А о ней — нет.

— Пожалуйста, оставь ее! — молил Колвинд.

Фейрис даже испытал какое-то извращенное чувство жалости, когда его брат опустился перед отцом, вернее, перед Гинтом, на колени. И еще… Отчего-то он испытал ненависть… Ненависть к собственному отцу.

— Прошу…

— Ты должен запомнить эту боль, сын! Этой болью я очищаю тебя от проклятия! Чтобы ты был таким же полноценным, как Фейрис. Тебе никогда не встретить девушку после, которая станет тебе родной, но ты же и так проживешь? Ты должен пережить эту боль, чтобы стать настоящим мужчиной! А не вырасти в тряпку, влюбленную в собственную сестру!

— НЕЕЕЕТ!

— Мертвую сестру! — припечатал Гинт.

В этот же миг дом охватил огонь. Удушливые хлопья пепла взметнулись в воздух. Безумие охватило все вокруг. Детский плач, крик Колвинда, ругань отца. И черный дым, валивший ото всюду. Закашлявшись, Фейрис понял, что больше не может выносить этого.

И вот, все пропало. Огня больше не было, лишь пепел, горелые доски, маленькая девочка, лежавшая на полу… Над ней склонился Колвинд, рыдая навзрыд, и обхватывая себя от горя руками.

— Ненавижу! Ненавижу тебя! Отец, за что?! — обращался он в пустоту. — За то, что я не такой, как мой брат?! Это все для того, чтобы я был похож на него?! Ради этого ты уничтожил мою сестру и мою будущую любовь?! Ради этого ты убил ее?!

Фейрис все понял. И то, почему Колвинд так жестоко убил их отца, и то, почему ненавидел его всю жизнь. Получилось, что невольно он явился той самой красной тряпкой, которой раздражают разъяренного быка. Вечным напоминанием о пережитой боли…Колвинд мстил. За свою боль, за свою утрату… Так же, как и сейчас он, Фейрис. Только у него еще был шанс, а вот у брата — уже нет.

Когда ужасный кошмар, предназначенный для его брата, но неожиданно оказавшийся и кошмаром для него самого, закончился, Фейрис открыл глаза, вытирая со лба выступивший пот.

— Ну как Вы, господин? — спросил подошедший к нему уже проснувшийся Гинт.

Князь Утеса усмехнулся.

— Ужасно, если ты про это. Выходит, что все так и было? Как ты догадался? — спросил он.

— Думаю, что так. А про то, как догадался… Я был почти уверен, что Ваш отец что-то сделал с девочкой. Причем на глазах у Колвинда. Просто так не убивают, и не становятся жестокими, Фейрис. Про пожар было довольно рискованное предположение… Но иначе с чего бы Колвинду всегда за своими злодеяниями оставлять черный пепел? Но про метку “Красной любви” я не знал. Для меня тоже это было новостью, иначе бы я скопировал ее и на иллюзию.

Фейрис кивнул.

— Как получилось, что о Лили никто не знал?

— Думаю, что ее на какое-то время отдали в тайне кому-нибудь на воспитание… Именно о ней плакала Ваша мать, потеряв. Все было бы, может, нормально, если бы Колвинд как-то о ней не узнал. Поэтому и развернулась эта драма, которую так тщательно скрывали от Вас. Единственное, я не знаю, сколько было лет и Колвинду и Лили, когда все произошло, поэтому действовал наугад. Если я попал в точку, то Ваш брат слишком долго копил свою боль, прежде, чем она вылилась в убийство отца… — сказал Гинт.

— Почему он не рассказал мне… — прошептал Фейрис.

— Кто? Ваш брат?

Фейрис кивнул.

— Ему все время говорили, что он хуже, чем Вы. Что он должен быть похожим на Вас. И убийство сестренки и истинной пары было специально сотворено на его глазах, чтобы он, наконец, перестал быть ненормальным и превратился в Вашего клона. Как думаете, какие чувства он к Вам испытыват?

— Ненависть. — безошибочно угадал Фейрис.