Клинок Сариолы

ГЛАВА 42 На троне Вселенной

Принца разбудил Ульрих. Сквозь узкие стрельчатые окна в покои пробивались лучи утреннего солнца и яркими бликами играли на полу и стенах. «Где это я?» — встревожился Эвальд, едва открыв глаза, но тут же вспомнил, что он во дворце Гилморга в Ренегсберге, вспомнил вчерашнюю битву, если только можно назвать битвой эту жестокую бойню, вспомнил и о том, что он теперь Повелитель мира.

— На площади перед дворцом собралась большая толпа. — сказал министр-распорядитель. — Простолюдины волнуются. Вы должны выступить перед народом.

— Да, — согласился принц, торопливо одеваясь, — я должен выступить перед людьми.

Сопровождаемый Ульрихом, он вышел на высокий дворцовый балкон, обращённый к площади. Народу в самом деле было очень много, здесь присутствовали все слои населения города, начиная от роскошно одетой знати до оборванных жителей трущоб. При появлении принца толпа притихла, и все взоры обратились к нему.

— Жители Ренегсберга! — громко сказал принц. — Кончилась власть чёрного колдуна! Кончилась власть зла и страха! Не будет больше слежки и доносов, казней, бесправия и произвола!

Эвальд делал паузы между фразами, чтобы передние ряды могли передать его слова дальним.

— Пришло время справедливого правления, — продолжал он. — Прежде всего, империя будет разделена на отдельные земли, согласно границам прежних стран, существовавших до великой войны, в которых правители будут избираться всеобщим голосованием жителей, а здесь, в столице, будет находиться совет мудрейших, правительство мира, включающее в себя представителей всех земель, и решения его будут обязательны для исполнения всеми. Вы же, свободные люди, должны изгнать из ваших душ страх и злобу, и перестать быть быдлом и рабами, боящимися плети, почувствуйте себя хозяевами своей судьбы и страны. Вы будете сами выбирать себе правителей, и будете вольны заниматься чем угодно, если только это не будет нарушать законы и права остальных. Крестьянин может стать землевладельцем, а подмастерье хозяином многих мастерских, всё зависит от вашей энергии и трудолюбия. Каждый будет работать на благо всех и в прибыток себе, каждый будет волен выбирать себе род занятий в зависимости от его желаний и способностей. Будет время, когда мы, люди всего нашего мира, заживём довольно и счастливо, и не будет более голода, воровства и нищеты!

Речь Эвальда была встречена овацией и рукоплесканиями.

— Слава принцу Эвальду! — кричал народ. — Слава Повелителю мира!

Воодушевлённый поддержкой народа, Эвальд обернулся к Ульриху.

— Вот видишь? Народ будет со мной!

Ульрих усмехнулся в бороду.

— Отличный ход, принц! Заговорить чернь обещаниями и добиться её поддержки — испытанный приём.

— Но я был совершенно искренен, и не собирался обманывать!

— И вы сами верите в то, что наговорили сейчас?

— Конечно!

Ульрих сделал страдальческое лицо.

— Как вы всё-таки наивны, о Повелитель, неужели вы не понимаете это! Коллегиальная форма правления, которую вы желаете установить, невозможна, это породит разброд и словоблудие, и в конечном итоге приведёт к войне. Представляю, какие потасовки будут разгораться в этом вашем совете мудрейших при решении спорных вопросов!

— Мудрые люди не будут решать вопросы с помощью кулаков.

— А с чего вы взяли, что они будут действительно мудры? Мысль о выборных должностях также кажется мне полной глупостью. Какая бездна лжи и мздоимства будет крутиться вокруг этих выборов, и в совет мудрейших, и в правители областей пролезут те, у кого больше наглости, денег и связей, они будут думать не о благе страны, а о том, как побольше украсть. И как в этих условиях сможете выполнить вы обещания, данные черни? А она отвернётся от вас, едва распознает, что её водят за нос. И вам, Повелитель, чтобы сохранить власть и порядок, придётся рано или поздно подавить их железной рукой и пролить крови больше, чем пролил Гилморг, так как очень трудно будет обуздать быдло, вкусившее сладость свободы и безнаказанности.

— Ульрих, твой разум закостенел, и не может воспринять нового, — сказал Эвальд. — ты не мыслишь иной формы правления, кроме жестокой деспотии. Уверен, что не сразу, но нам удастся преодолеть все трудности. Со временем будут приняты мудрые законы, не допускающие злоупотреблений. А насчёт того, чтобы в выборные должности не пробрались негодяи, у меня есть хорошая мысль. В Волгарде существует прибор, отличающий хорошего человека от плохого, и я попрошу его владельца передать его мне, чтобы доставить его сюда, в Ренегсберг. Каждого кандидата мы будем проверять на этом приборе, и это поможет нам отсеять всякую мразь, пытающуюся пробраться к власти.

— Но то, что задумали вы, Повелитель, невероятно и не укладывается ни в какое уразумение!

— Всё новое обычно не укладывается в уразумение, — успокоил его принц. — Эти идеи, выработанные ещё во времена Древних мастеров, были высказаны посвящёнными рыцарями на их последнем совете перед большой войной. Отправимся же в зал совещаний. Собери министров, я намерен издать кое-какие указы.

Первым указом Эвальда стал указ о возрождении Ордена посвящённых. Великим магистром Ордена он назначил себя, и постановил совмещать титулы верховного правителя и магистра в одном лице. В будущем это должно было исключить противостояние между главой Ордена и верховным правителем. Адептов Гилморга принц приказал схватить и бросить в темницу.

Также необходимо было подчинить своей власти всех наместников тёмного лорда.

— Отправить всем наместникам через систему огней на башнях приказ немедленно прибыть в Ренегсберг для принесения присяги новому повелителю мира. Неподчинишиеся приказу будут считаться изменниками и понесут суровое наказание! — повелел Эвальд. Затем он приказал военному министру направить все армии к столице. Принести присягу должен был каждый солдат и офицер.

Первым из наместников прибыл Аирин. Он склонился перед Эвальдом в глубоком поклоне.

— Приветствую, тебя, о великий и несравненный, лучезарный, затмевающий солнце!

Его речь была исполнена почтения, но принц знал, что Аирин смеётся над ним. Он подошёл и обнял сариолского наместника, как старого друга.

— Вот ты и на троне Вселенной! — рассмеялся тот, — Скажи, о всемогущий, как же удалось тебе выгнать отсюда прежнего колдуна?

— Он вовсе не побеждён, увы. Он где-то прячется, копит злобу, и выжидает момент, чтобы напасть исподтишка. И сил у него очень много, поэтому я прошу тебя ещё раз, стань на мою сторону, обнажи меч и помоги мне в борьбе с тёмным лордом. Я предвижу, что битвы с ним ещё впереди, мой нынешний успех всего лишь случайность.

— Надо подумать, — сказал Аирин. — Ты же знаешь, что я не желаю более убивать кого-либо, а ты, принц, убил десять тысяч человек, чтобы взойти на этот каменный трон.

— Так получилось. Я не хотел их смерти.

— Вполне возможно, — кивнул чёрный рыцарь. — Дракон и щит Эдвина помогли тебе выиграть битву. Но знаешь ли ты, что Гилморг может использовать мощное оружие против тебя, перед которым бессилен щит Призрака?

— Что же это за оружие?

— Это те, кого ты любишь. Он может пленить их, и, угрожая лишить их жизни, предъявить тебе любое требование, и ты не сможешь отказать ему.

— Ты прав, — встревожился принц. — Прошу тебя, Аирин, доставь мне сюда из Алхиды принцессу Элис и моих друзей. Здесь, под моей защитой, они будут в безопасности.

— Слушаюсь, Повелитель, — склонил голову чёрный рыцарь и исчез.

После полудня начали прибывать наместники из ближних провинций. Эвальд принимал их в тронном зале. В присутствии дворцового секретаря и министра юстиции наместники по одному приближались к трону и зачитывали текст присяги, составленный Ульрихом, после чего целовали руку принца и подписывали грамоту верности новому Повелителю. Наместников было много, и эта процедура вскоре наскучила Эвальду. Один за другим тянулись долгие часы. Наступил вечер, и за окнами дворца сгустилась чёрная мгла. Ульрих объявил, что на сегодня церемония окончена, и приказал слугам зажечь свечи.

— На какой день прикажете назначить вашу коронацию? — спросил распорядитель.

— Хмм, пока я об этом не думал, — произнёс принц.

К ним приблизились слуги, неся на бархатной подушке нечто, покрытое кисейным покрывалом из тонкой узорной ткани. Ульрих снял покров, и взору принца предстала корона Вселенной, из белого золота, украшенная бриллиантами и сапфирами. По золоту змеилась узорная вязь из чёрного серебра.

— Она мне не нравится, — сказал Эвальд. — Это символ жестокой власти. Мне не подойдёт корона, лежавшая на голове Гилморга.