Клуб любителей фантастики, 2004

Василий Купцов
УСПОКОЕНИЕ ДЛЯ МАЛЫША ЛЕОНАРДО

Что еще может удивить при первой поездке в «дальнее зарубежье», когда всё и сразу? Меня заставил вздрогнуть неожиданно оживший сотовый телефон. Я понимаю, роуминг и все такое, но как-то удивительно: ты — на юге Европы, пляжи с принятием спиртных напитков и ленивым посещением мероприятий Еврокона, а тут запросто по телефону: «Вася, где ты сейчас?». Начинаешь объяснять: так, мол, и так, фестиваль фантастики, и тут же спохватываешься. Голос-то знакомый, да это же друг детства Жорик! И ведь афишу видел: здесь, в этом курортном городке, проходит шахматный турнир. Чуть не добавил: помимо Еврокона. Еще неизвестно, какое из мероприятий привлекает больше народа. Может, это мы «проходим помимо шахматного турнира»! Или «наряду»…

Это для меня он — Жорик. Для всего остального мира, исключая близких родственников, естественно, — Георгий Ванин, чемпион мира по древней игре на шестидесяти четырех полях. Я — тоже шахматист. Перворазрядник. Был когда-то… Что может быть между нами общего? Так получилось, что я оказался одним из первых партнеров будущего чемпиона. Жили в одном доме, я — старше на три года, и этот карапуз — Жорик, второклашка, уже всех во дворе драл только так! А я — сопротивлялся. Потому что ходил в шахматную секцию и уже малость поднаторел: дебюты разные там, ферзевый гамбит, постановка мата одинокому королю слоном и конем. Вот с тех самых времен мы с Жориком и дружим, хотя обыгрывать он начал меня уже через год, а спустя еще два — потерял ко мне как к противнику за доской всякий интерес.

— У нас тут экскурсия в местный музей. Я прикинул: тебе как фантасту, пишущему на темы исторические, может быть интересно!

— Оно конечно, — промямлил я. Музеи посещаю, но ведь не для того пол-Европы…

— Там выставлен шахматный автомат восемнадцатого века. Говорят, подлинник; был в запаснике, по завещанию дарителя, не показывали ровно сто пятьдесят лет. Мол, это — тот самый автомат, что выигрывал у Екатерины Великой и у Наполеона…

— И сгорел в музее Филадельфии?

— Ну, там утверждают, что сгорела копия… Так ты присоединяешься? — Мгновенный напор — характерная черта Жорика Ванина с детства. Тем и брал!

— Да, пожалуй, — промямлил я, — где и когда?

Вечером того же дня, почти трезвый, я уже шагал в компании с Ваниным по коридорам местного «краеведческого» музея. Посетителей, к моему удивлению, оказалось немного, кроме нас — фантаста и шахматиста, присутствовала некая наследно-монархическая — как мне шепнул по-русски Жора — особа нечетко определенного пола, лет семнадцати, да двое мальчуганов в сопровождении очень строгой леди, Я впервые увидел очередной крик моды — наследие какого-то престола было разряжено в разноцветные лохмотья. Вспомнился эпизод из жизни Оскара Уайльда. Писателя «достал» уличный музыкант, выбравший себе место прямо под окном отца современной эстетики. Особенно смущали грязные, самого безобразнейшего вида, лохмотья, в кои был обряжен сей субъект. Уайльд не поскупился, нанял портного за немалые деньги. И уже через неделю прохожие дивились на уличного попрошайку, одетого в живописные, иглы модного лондонского портного, со вкусом подобранные… лохмотья! Да, неисповедимы ассоциативные пути, пролегающие промеж писательских извилин… Это я не об Уайльде, это — о себе.

Наследная особа помалкивала, и я потерял к ней интерес. Неужели ни одного шахматиста, кроме Жоры? Странно, я ожидал совсем другого. Ну, не то, чтобы сюда заявился традиционный шахматный турнир в полном составе, но все же… Разве что мальчишки оказались явно знакомы с шахматами, но их выкрики были мало похожи на «Слон бэ три — шах!». Скорее, на «Chess Genius!», «Fritz!», «Chess Master!». Ребятишки обсуждали шахматные программы, изредка косясь на Ванина. Что там звание чемпиона, главное: ведь этот человек сыграл уже не один матч с лучшими суперкомпьютерами!

Вот и цель нашей экскурсии. Шахматному автомату отдали целый зал. А нам — какое счастье! — разрешили подойти потрогать. Верно, я попал в какую-то особенную — как говорили у нас раньше, «блатную» — группу. Ну, чемпион мира, принц, детишки — небось, отпрыски какого-нибудь американского суперолигарха… Ладно, воспользуемся моментом. Что мы имеем? Огромный деревянный ящик, сработанный под шахматный стол, фигурки расставлены. «Черные» не черные, а красного дерева — красиво… Возвышается фигура «турка» в огромном тюрбане. Белый мех кафтана — как новенький, в химчистке побывал, что ли? Трубка во рту, разве что не дымит. Правая рука подвижная, на шарнирах, внутри нее, вероятно, система рычагов. Я не удержался — понюхал автомат. Каков он, запах восемнадцатого столетия? Так и не понял. Бабушкин комод пах по-другому!

— Перед вами — шахматный автомат восемнадцатого века! — провозгласил экскурсовод — вынырнул неизвестно откуда, как есть — материализовался! Толстенький, лысенький, похожий на актера из «Человека эпохи Возрождения».

— Он — настоящий? — тут же спросил один из мальчуганов.

— Действующий? — влез с вопросом другой.

«Дэнни Де Витто» извлек откуда-то книгу. Только что не было, и вот она есть! Фокусник, однако…

— У меня тут замечательная книга, очень рекомендую: Том Стэндейдж «Турок. История первого шахматного автомата и его полного приключений путешествия по миру». Многие слышали об автомате, изготовленном в виде огромной куклы «турка», сидящего за шахматной доской. Каких только историй об удивительных событиях, связанных с этим автоматом, не появилось в литературе, на сцене, в кино! И ведущих мастеров шахмат обыгрывал, и Екатерину Великую с Наполеоном. Откроем же книгу и послушаем автора.

Экскурсовод открыл книгу и сделал вид, что читает:

— «Осенью 1769 года венскому аристократу Вольфгангу фон Кемпелену, который считался при дворе Марии-Терезии главным специалистом по механике и всяческим гидравлическим приспособлениям, было поручено объяснить, с точки зрения физики, секреты фокусов, которые показывал императрице заезжий французский иллюзионист. Кемпелен решил доказать, что для демонстрации впечатляющих трюков вовсе не обязательна ловкость рук, что для этого надо лишь хорошо знать законы физики. Так возникла идея создания шахматного автомата. Императрица Мария-Терезия, которая была весьма просвещенной особой — охотно читала книги по естественным наукам, боролась с суевериями и ввела массовые прививки против оспы, — выделила изобретателю немалые деньги и на полгода освободила его от всех придворных обязанностей. Весной 1770 года в Вене, в высочайшем присутствии Марии-Терезии, состоялась первая презентация «шахматного турка». Деревянный манекен в натуральную величину был одет в кафтан, отороченный мехом, и широкие шаровары. Всё восточное, с его сочетанием экзотики, роскоши и элегантности, было тогда в моде в Австро-Венгрии, так что выбор Кемпелена вовсе не случайно пал именно на «турка». Манекен сидел за закрытым со всех сторон деревянным столом, на котором была укреплена шахматная доска. В длину этот стол, больше похожий на большой сундук или на комод с открывающимися и выдвигающимися ящиками, был примерно метр двадцать сантиметров, а в ширину и высоту — около девяноста сантиметров. Комод вместе с «турком» стоял на четырех латунных роликах, что позволяло Кемпелену ввозить и увозить его, поворачивать так, чтобы зрители могли осмотреть автомат со всех сторон, и так далее. Демонстрация, характер которой практически не менялся в течение восьми десятилетий, происходила следующим образом: фон Кемпелен открывал сначала одну створку комода…».

Экскурсовод, явно войдя в роль Кемпелена, открыл створку, указывая на обнажившиеся внутренности автомата.

— Зрители видели какие-то колесики, шестеренки, маятники, рычаги — словом, механические внутренности автомата.

Мы тоже увидели нечто, напоминавшее плод неравного брака швейцарского хронометра с коробкой передач трактора «Беларусь». А работник музея продолжал по принципу: «слово — действие»:

— То же скрывалось и за второй дверцей. Демонстратор открывал дверцы и с другой, тыльной стороны комода. Он опускал свечу, чтобы все видели: всё просматривается насквозь, никто внутри не спрятан, никаких трюков здесь нет.

Вместо свечи «Де Витто» использовал фонарик. Помогло мало.

— «Затем открывались выдвижные ящики внизу комода, фон Кемпелен доставал из них вырезанные из слоновой кости шахматные фигуры — белого и красного цвета, расставлял их… у нас начальная позиция уже стоит… а затем приглашал из зала желающего сразиться с автоматом — и матч начинался. На протяжении всей игры демонстратор стоял в стороне, лишь время от времени что-то подкручивая в автомате и заводя — с характерным звуком — пружину».

К моему огорчению, экскурсовод не стал «заводить» игрушку восемнадцатого века, даже ключа не показал.

— «Турок совершенно самостоятельно, «обдумав» очередной ход, поднимал свою деревянную руку и передвигал фигуру на новую клетку. На протяжении нескольких десятилетий великое множество людей ломало голову: как же функционирует этот «шахматный турок»? Понятно, что ни о какой «мыслящей машине» в восемнадцатом веке еще и мечтать не могли. Все автоматы были чисто механическими…»

Я поймал себя на мысли, что тут не все так просто. Откуда человеку того времени знать, что разумную машину создать очень трудно; имея технологии той эпохи — практически невозможно? А вдруг кто-то взял и сделал? Ведь многому же верили! Может, в этом и успех «Турка»? Может, только ко второй половине девятнадцатого века люди поняли, что сделать можно, а что нельзя. Думающий автомат на шестеренках — нельзя! Механизмы множились: появились паровозы, пароходы, но вот «думающих» среди них не было. Отсюда потеря интереса к творению Кемпелена?

— «Не то что строить шахматные комбинации и выбирать ту или иную стратегию игры, но даже просто «различать» фигуры эти автоматы не могли. Значит, был здесь какой-то трюк. Но какой? Кто-то считал, что фон Кемпелен использует очень сильный магнит. Магнетизмом в конце восемнадцатого — начале девятнадцатого века увлекались многие».

Рассказ экскурсовода натолкнул на воспоминания. Когда-то у нас в стране создавали комиссии по «разоблачению» экстрасенсов, видно, направление такое было, вспомним «Мастера и Маргариту»: «А когда будут разоблачения фокусов?». Члены одной из таких комиссий вполне серьезно утверждали, и сие было опубликовано, что Роза Кулешева передвигала предметы — спички, блюдца — по столу с помощью спрятанных… магнитов! И это — уже в семидесятые годы двадцатого века. Попробовали бы сами «примагнитить» какую-нибудь деревяшку.

«Де Витто» продолжал:

— «Однако магнит — это довольно примитивный инструмент. Кроме того, демонстратор подходил к автомату лишь время от времени, а не после каждого хода противника. Было и такое предположение: фон Кемпелен использует тончайшие, невидимые даже с небольшого расстояния, веревки или металлические тросики и с их помощью двигает рукою «турка» и его головой — голова тоже время от времени двигалась. Так кукольник управляет марионеткой.

Эту гипотезу тоже довольно быстро отвергли. Кемпелен, а позже его преемник Мельцель, свободно двигались по сцене, обходили «турка» и сзади, и спереди, поворачивали автомат, — словом, веревки или металлические тросики, если бы таковые существовали, давно бы перепутались. Но главная причина, по которой были отвергнуты всякие предположения о «дистанционном» управлении автоматом со стороны Кемпелена, заключалась в том, что изобретатель довольно слабо играл в шахматы, а «турок» обыгрывал и признанных мастеров древней игры. Большинство скептиков сходилось на том, что в комоде, за которым сидит манекен, или внутри него скрывается живой человек — ребенок или карлик. Он-то и играет на самом деле. Правда, доказать это не мог никто. Один из самых отчаянных разоблачителей хотел было рассыпать перед демонстрацией на сцене нюхательный табак — чтобы спрятавшийся в ящике начал чихать, но замысел не принес ожидаемых результатов. Никто даже не поперхнулся. Возможно, для того, чтобы заглушить подозрительные звуки, которые могли бы доноситься изнутри автомата, фон Кемпелен ходил во время партии гю сцене, громко объявлял ходы, с шумом заводил пружину».

— И кто же там сидел? — хихикнул один из мальчуганов.

— Сейчас проверим! — сунул голову в нутро автомата другой.

— Мальчики, мальчики! — засуетилась «няня».

— Кто именно прятался внутри ящика? — усмехнулся «Де Витто». — Согласно самой красивой гипотезе, внутри «турка» прятался некий Боровский — сильный шахматист и бывший польский офицер, которого Кемпелен когда-то тайно вывез из России. Польша тогда, напомню, входила в состав Российской империи. Боровский участвовал в восстании, жестоко подавленном самодержавием, и в одном из боев пушечное ядро снесло ему обе ноги. Кемпелен якобы познакомился с ним в Петербурге, где его «турок» обыграл Екатерину Вторую. Эта история вряд ли соответствует действительности — хотя бы потому, что Екатерина никогда не играла с шахматным автоматом: Кемпелен впервые продемонстрировал его за месяц до смерти императрицы и задолго до своего европейского турне.

— А еще здесь логическая неувязка: кто тогда обыграл Екатерину, если с будущим обитателем автомата еще даже не познакомились? — заметил Жора.

— Какой-нибудь венский карлик, — ответил за экскурсовода один из мальчиков. Эти шалуны все время вертелись, я не научился их различать, пришлось так и оставить в памяти: «один мальчик, другой мальчик».

— В «Британской энциклопедии» начала двадцатого века в качестве шахматиста, управлявшего изнутри «турком», упоминался именно Боровский, — ответил экскурсовод. Затем продолжил: — Кроме того, на этот сюжет написано несколько пьес и даже два романа. В финале одного из них, он называется «Шахматист» и вышел в 1926 году в Париже, разъяренная проигрышем Екатерина Вторая приказывает расстрелять автомат, и его, так сказать, ставят к стенке. Под градом пуль погибает и спрятавшийся внутри молодой герой Боровский.

— Мелодрама! — не выдержал я.

— Прямо Шекспир! — отозвался Ванин.

— Особенно если учесть, что расстрелы при Екатерине не практиковались. Пугачева, к примеру, четвертовали. Представляю шахматный автомат на Лобном месте, его четвертуют…

Про то, что Лобное место предназначалось не для казней, а для подачи челобитных государю, я умолчал. Мы же о высокой трагедии!

Экскурсовод заулыбался, продолжая:

— Не меньше легенд сложилось и о второй, если можно так выразиться, жизни шахматного автомата. После смерти Кемпелена в 1804 году он перешел в руки Иоганна Непомню-как Мельцеля — не менее талантливого механика и демонстратора. И, как гласят хроники, уже Мельцель привозил «турка» к Наполеону. Сохранились различные, порою весьма красочные, описания этого поединка, а в некоторых шахматных книгах даже публикуются сыгранные Наполеоном и автоматом партии. Увы! Скорее всего, и это — только легенда. А возникла она, может быть, потому, что «механического турка» купил у Мельцеля пасынок Наполеона Евгений Богарнэ. Сам Мельцель занимался другими проектами: диорамой московского пожара 1812 года, созданием музыкального автомата, который он называл «оркестрионом», и усовершенствованием метронома, придуманного, между прочим, не Мельцелем, как обычно считается, а другим изобретателем. Правда, после разгрома Наполеона он снова выкупил шахматный автомат у Богарнэ, но золотые времена «механического турка» уже прошли. Люди стали менее суеверными и менее наивными. Подозрение, что внутри «турка» прячется человек, переросло в уверенность. Блестящую статью с множеством доказательств этой версии и объяснением отвлекающих маневров демонстратора написал, например, Эдгар Аллан По, видевший автомат во время поездки Мельцеля по Соединенным Штатам. В книге Стэндейджа приводятся иллюстрации из другого старого издания: на них показано, каким образом прятался внутри автомата шахматист, как он следил за ходом партии с помощью своеобразной демонстрационной доски и как управлял сложным рычагом, двигавшим рукой «турка».

Экскурсовод, широко раскрыв книгу, продемонстрировал старую гравюру.

— Ага! — воскликнул один из мальчиков, будто именно он поймал неведомого мошенника за руку.

— На демонстрации шахматного автомата приходило всё меньше народу, Мельцель влез в долги и, в конце концов, в 1838 году продал «турка» за четыреста долларов. Потом автомат был выставлен в музее курьезов в Филадельфии. А в июле 1854 года на улице, где находился музей, вспыхнул пожар, и деревянный «турок» сгорел. Обычно в таких случаях добавляют: «…и навсегда унес свою тайну с собой».

Экскурсовод захлопнул книгу.

— Автомат сгорел, тем не менее, он перед нами? — констатировал Ванин, ну совершенно без иронии.

— В том-то и дело, что Мельцель изготовил копию, возможно, даже, не одну. В те времена копировать свои произведения было обычным делом, вспомните хоть великих художников эпохи Возрождения…

— Ну, восемнадцатый — девятнадцатый века — это не эпоха Возрождения, — заметил я.

— Но законы «маленького обмана» остаются неизменными. Мельцель изготовил несколько копий «Турка», каждую продал за какую-то сумму. А с подлинником расстаться не смог. Его можно понять… В Филадельфии сгорела копия. Хотя есть и другой вариант. Шахматные автоматы делали и другие механики, пусть менее известные. Фотографий подлинного автомата не сохранилось, а по описаниям — турок в тюрбане, с трубкой в руке… Вот все и мастерили подделки. У Мельцеля было преимущество, он имел в руках подлинник, ведь сделать копию по описаниям, как это приходилось другим мастерам, согласитесь, сложнее. Но что именно сгорело в Филадельфии? Подлинник, изготовленный Кемпеленом? Копия Мельцеля? Аппарат какого-то другого мастера-механика? Мнение нашего музея: сгорела точная копия, сделанная Мельцелем.

— А дальше? Как аппарат очутился здесь? — подало голос нечто, разряженное в живописные лохмотья.

— Тут целая эпопея. Мельцель оставил завещание, но оно было украдено. Вместо него один из дальних родственников, большой любитель шахмат, подложил другое, согласно которому шахматный автомат должен был отойти к «единственному почитателю древней игры среди моей родни». Другой родственник, знакомый с содержанием завещания, подал в суд. Разбирательство длилось долго, дело упиралось в то, что подлинник завещания отсутствовал, а прямых наследников не осталось. Все запуталось, а тут, на беду, всплыло письмо Мельцеля к одному знакомому, где указывалось, что «Турка» он собирается оставить музею как огромную историческую ценность. Далее Мельцель писал, что «Нынешнее поколение, увлеченное все новыми достижениями техники, не оценит Колумбов механики, и это будет продолжаться более сотни лет. Лишь когда люди пресытятся все усложняющимися новинками, они обратят внимание вглубь истории, к началу создания автоматов. Я бы хотел спрятать аппарат Кемпелена лет на сто пятьдесят от глаз…». Письмо было признано подлинным. Суд принял удивительное решение. Все наследство распределили согласно тонкостям тогдашнего законодательства, а шахматный автомат отдали на хранение с условием, что он будет выставлен на публику только спустя сто пятьдесят лет. Что и было исполнено!

— Откуда уверенность, что перед нами — автомат Кемпелена, а не копия, изготовленная Мельцелем? — спросил я.

— Самый трудный вопрос. Уверенности здесь быть не может, само собой…

— Но и точная копия — уже большая ценность, — пожал плечами Жорик, — тем более, изготовленная Кемпеленом или Мельцелем.

— Нет, копия — это не то, — заявило создание в лохмотьях. Я ожидал продолжения типа: «Вот у моего папеньки во дворце — одни подлинники, и все заверено документами с печатями великих мастеров», но такового не последовало.

— Это подлинник. Лично я в этом уверен, и еще многие здесь работающие, — заметил «Де Витто».

— Потому что стоит в вашем музее?

— Видите ли, тут следует коснуться вопроса деликатного…

— Какого?

— Ответим модным словом: криптоистория…

— Ого! — Я чуть не подпрыгнул. Услышать здесь, на европейском курорте от служителя музея… Неужели мы на Евроконе так громко орём на банкетах?

— Еще придворные Марии-Терезии шептались, что здесь не обошлось без потусторонних сил. Одни утверждали, что Кемпелен продал душу Дьяволу. Но таковые составляли меньшинство. Зато другие, основываясь на рассказах очевидцев, обсуждали свечение вокруг «Турка» по ночам, а также странные звуки, исходившие из недр механизма время от времени. Может, полтергейст, может — просто некое привидение, дух сильного шахматиста, умершего насильственной смертью? Откуда-то выплыло имя Малыша Леонардо, героя итальянских и испанских новелл шестнадцатого — семнадцатого веков…

— И? — не выдержал я. Хотя — нетрудно догадаться, о чем нам поведает экскурсовод, может, даже шепотом!

— Многие видели это свечение здесь. И стуки, и то, как вдруг вздрагивала механическая рука, — «Де Витто» голоса не понизил, речь — как ни в чем не бывало.

— А вы, вы видели?

— Я собственными глазами видел свечение вокруг головы «Турка».

— Хм… — Ванин тоже хотел, видимо, что-то сказать, но не придумал — чего.

— Ну, а я не вижу логической связи между свечением экспоната и его подлинностью, — мне захотелось поспорить.

— Как не видите? — поразился служитель.

— Даже если это дух умершего шахматиста средневековья, пусть Леонардо ди Бона из Кутри, — я не выдержал искуса: дать понять, что и мы сами с усами, — то кто мешал данному привидению переселиться в новое обиталище?

— Как так, запросто? — не понял экскурсовод.

— А какие проблемы? У нас, в России, в старину, переезжая в новую избу, забирали с собой домового. Клали лапоть — в качестве транспортного средства, приглашали: «Садись, Дедушка, в сани, поезжай с нами»…

— Да? — «Де Витто» слегка растерялся.

— Смотрите, смотрите, здесь ключ!

Увлеченные «криптоисторией», мы как-то «пропустили мимо глаз», что мальчишки уже вовсю копаются во внутренностях «Турка». Открывают дверцы, что-то там двигают, дергают. А теперь еще и ключ отыскали!

— Неужели это и есть тот самый ключ, которым заводили?.. — засуетились живописные лохмотья.

— Какой же еще? — Пожал плечами Жорик-Чемпион.

— А как он вставляется? — вопрос задал мальчишка, с силой пытавшийся запихать огромный ключ в художественно оформленную «дырку».

— Ребята, ребята, прекратите сейчас же! — в унисон воскликнули экскурсовод с «классной дамой».

— А почему бы и в самом деле его не завести? — спросил Ванин лукаво.

Бедняга, похожий на Де Витто, так и обалдел. Откуда ему знать, что без доли авантюризма в характере чемпионом не стать даже в шахматах?!

— Думаю, что присутствие действующего чемпиона мира дает нам право на маленький эксперимент?

Это я подал голос. Ведь писателем-фантастом тоже не стать… без толики авантюризма!

— Но… но… — Экскурсовод продолжал пребывать в растерянности, переводя взгляд с мальчишек на нас с Жориком — и обратно. Что до «классной дамы», то она впала в некое оцепенение, и больше я не услышал от нее ни единого слова!

Раздался страшный скрип. Это мальчикам, при непосредственной помощи «принца в лохмотьях», удалось-таки провернуть ключ в заводном механизме «Турка». Да, теперь пол наследной особы определился: для поворота понадобилась мужская сила! Еще несколько оборотов, звуки, прямо сказать, как железом по стеклу. Бедняга «Де Витто» бледнел с каждым оборотом ключа. Небось, в голове стучало: «Уволен! Уволен, да еще придется заплатить за поврежденный раритет!».

Что-то хрустнуло внутри автомата. Ребятишки аж отскочили. Вот это да! В движение пришла рука «Турка», она потянулась к фигуркам. Вот так механика! Белая пешка от короля передвинута на два поля вперед. Е2-Е4.

— Нам бросили вызов, вельтмейстер! — чуть ли не заорал я Жорику. — Принимаешь вызов глубины веков?

— А как же! — Ванин, не спеша, двинулся к шахматной доске. Я-то знаю Жорика — он тянул удовольствие. Ага! Вот он, ответ истинного рыцаря: Е7-Е5.

— И что теперь? — спросил один из мальчишек.

— Видимо, ничего, — улыбнулся чемпион, — даже компьютер должен каким-то образом получить информацию о ходе, сделанном противником. Нужны какие-то сенсоры. А их в восемнадцатом веке еще не изобрели!

— А по-моему, надо просто повернуть ключ! — заметил я.

— Это мы запросто! — обрадовались мальчики.

Скрип на этот раз показался мне чуть тише. И вновь в движение пришла рука «Турка». Вперед двинулась пешка от королевского слона. Королевский гамбит, однако! 2) F2-F4.

— Ну, только трус не принимает королевский гамбит! — Ванин явно наслаждался ситуацией, забирая пешку. 2)…1 5:1 4.

— Интересно, как он ответит? — прошептал носитель разноцветных лохмотьев, поворачивая огромный ключ.

— Известно как, Конь эф три, — пожал плечами Жора.

— А может, все-таки гамбит слона?

— Не-а… — мотнул головой чемпион, — вот, видишь.

«Турок», как будто услышав сказанное гроссмейстером, выдвинул вперед коня. 3) Kg1-f3.

— А как теперь? — спросил один из мальчишек.

— В те времена защищали пешку, — ответил Ванин, собираясь продолжить мысль: а сейчас, мол, играют по-другому. Но мальчик, не раздумывая, последовал совету, двинув на защиту пешку: 3)…g7-g5.

— Скорее всего, начальные ходы записаны на каком-нибудь цилиндре, — объяснил чемпион, — так были сконструированы музыкальные автоматы, шкатулки разные, шарманки. Конечно, записать цепь движений такой руки очень сложно, но возможно. Прокручивается диск, дергаются те или иные рычаги… Вот, пожалуйста, ожидаемое…

Механическая рука выдвинула королевского слона на боевую позицию. 4) Cf1-с4. Принц в лохмотьях, спеша присоединиться к игре, быстро двинул пешку дальше:…g5-g4.

— Э… Э… — Мы с Жориком хотели среагировать, но не успели.

— Сейчас посмотрим, видит он что-то или не видит, — заявило лохматое.

Последовал ход пешки от ферзя. 5) d2-d4.

— Вот видите, это просто по записи, он даже не понимает, что на его коня напали, — обрадовался разноцветные лохмотья.

— Бери скорей! — воскликнул мальчик.

— Вообще-то типичная жертва фигуры ради развития, вполне корректная… — Но Жорика не слушали. Что там слова чемпиона мира по сравнению с перспективой отъесть целого коня!

5) …д4:!3.

«Турок», казалось, еле дождался очередной «заводки», сбив ферзем «обожравшуюся» пешку: 6) Фb1 Т3.

Голова манекена пришла в движение, чуть повернувшись туда-сюда. Дернулась трубка во рту. Как настоящий, живой!

— И что, это тоже записано на цилиндре? — спросил я.

— Цепь ходов вполне логична. И часто повторялась в старое время. Но Кемпелен был гением. Точно! Ведь он же гений! Как ты, как я… — Засмеялся гроссмейстер, видать — за Моцарта себя посчитав. Меня — за Сальери, что ли?

— Ничего удивительного, помнишь, моя семья поменяла потом квартиру. А тот, кто поселился в моей, получил государственную премию. В нашем доме жило много талантов, — вздохнул я, никогда себя за бездаря не державший.

— Ага, заколдованное место! — поддержал шутку Ванин.

— Думаю, дело тут в другом. Там рядом радиостанция стояла, помнишь, две сотни метров от нашего дома, не больше. Наушники можно было подключать к любой катушке… Играли! Такое напряжение электромагнитного поля. Вот на мозги и воздействовало. Ты вот — чемпионом по шахматам стал в результате, у меня два высших и прочая…

— Значит, во всем виновата вышка рядом с домом? Это как-то… Пресно!

— Се ля ви…

— Э… А что это вы тут наиграли. Постойте. Ведь он… Играет! Собственно, выигрывает…

На доске стояла уже другая позиция, было сделано несколько ходов. Потери темпов в дебюте, плюс низкая квалификация ребятишек… Позиция была уже проиграна!

— И ты будешь продолжать утверждать, что это было предусмотрено на программном диске? Он ведь играет вполне осмысленно! — заметил я.

— Это дело надо обследовать! Не верю! — вскричал Жорик.

— В нем кто-то сидит?

— Не исключено… Или внутри поработали электронщики!

И мы буквально перетряхнули древний агрегат сверху донизу! Нет, в нем никто не прятался, хотя полости, хитро скрытые передвижными стенками, имелись, и не одна. Кучи рычагов, колесики, шестеренки. Но никаких проводов, моторчиков… Нет, эта штука не управлялась дистанционно, не было исполнительных механизмов. Ванин в какой-то момент уподобился недоверчивым зрителям прошлых веков: провел ладонями над доской, по бокам комода… Нет, никаких невидимых нитей не было.

— Ничего не понимаю! — развел руками Ванин.

— Как-то сомнительно, чтобы здесь поместился взрослый человек, даже без ног, — засомневался и я, — ну, разве что карлик. Восемнадцатый век, карлики с карлицами, ледовый дворец Анны Иоанновны… Но я не знаю ни одного шахматиста-карлика!

— Дэвид Копперфильд сумел бы поместиться! — заявил один из мальчишек.

— Да любой ниндзя! — тут же парировал другой.

— Или йог, — присоединилось чудо в лохмотьях.

— Может, и впрямь полтергейст? Не успокоившийся дух Малыша Леонардо, заключивший сделку с Кемпеленом? — предположил я.

Жорик посмотрел на меня, обнаружив, не без удивления, что физиономия моя вполне серьезна.

— Хорошо, давай успокоимся. Все это попахивает чертовщиной. Напомни про Леонардо. Я читал в детстве…

— Ну, Малыш Леонардо считается первым неофициальным чемпионом мира по шахматам. Можно сказать, первое упоминание об официальном турнире. — Я представил себя лектором-экскурсоводом, задержал дыхание и продолжил, чуть подражая интонациям «Де Витто», чего никто, по моей артистической бездарности, не заметил. — Оное относится к 1575 году, когда король Испании Филипп II, большой поклонник шахмат, пригласил ко двору в Мадриде сильнейших шахматистов Испании и Италии. Итальянцам Д. Леонардо (1542–1587) и П. Бои (1525–1598) противостояли ведущие шахматисты Испании во главе с Руи Лопесом. Об этом соревновании в литературе — книги Д. Полерио и А. Сальвио — приведены очень отрывочные сведения. Многое в нем до настоящего времени остается загадкой. Известно лишь, что никакой регламентированной системы соревнования в современном понимании не было. Играли, понятно, без регламента по времени, цвет и выступка — по жребию. Даже в отношении победителя турнира у историков нет единодушия. Большинство из них победителем признают Леонардо, который выиграл матч у Руи Лопеса. Предполагаемый счет 3: 2. При этом некоторые отмечают, что сам Леонардо был побежден в матче своим соотечественником Бои. С этим не согласен Александре Сальвио. В своей книге (1634) он пишет так: «Три дня продолжалась их борьба, и никто не смог достичь перевеса. На четвертый день Бои, вследствие то ли плохого настроения, то ли потому, что и на самом деле уступал силой игры Леонардо, проиграл все партии. Это так огорчило его, что он уехал на следующий же день».

Я заметил, что присутствующие даже немного успокоились, руки детишек пока не тянулись к большому заводному ключу. Что же, неплохо, можно занять публику…

— Рассказать подробней? — я обратился ко всем, и за всех ответил чемпион:

— Да. Если знаешь…

— Я собирал материалы для статьи. Ведь история жизни Леонардо зафиксирована в документах и художественных произведениях того времени. Итак…

— А Леонардо — это Леонардо да Винчи? — перебил меня один из мальчиков.

— Нет, наш Леонардо — не художник и не ученый. И ростом не вышел, и силой — не да Винчи! Сходное между ними только то, что оба — уроженцы Италии.

Я замолчал. Новых вопросов не последовало. Оставалось сосредоточиться и вновь применить прием, освоенный еще в молодости, на первых уроках йоги. Представим перед собой тот текст… И я продолжил «чтение»:

— Родился величайший шахматист в 1542 году в Италии, в горах Калабрии, а именно: в местечке Кутри. При рождении он получил совершенно другое имя — Леонардо Джованни ди Бона. В те далекие времена в Италии — да и в других европейских странах — расцветали различные искусства, ремесла, строились города, осваивались удобные морские пути, велись стремительные войны, одерживались не менее стремительные победы… Жизнь неслась как бурный поток, и сколько самоцветов мелькало в его водах! При дворах могущественных властителей жили и творили музыканты, скульпторы, художники, певцы, архитекторы — целая армия Его Величества Искусства. Среди них было немало сильных шахматистов, ведь шахматы во все времена считались прекраснейшим из искусств. Шахматы завоевали такую громадную популярность в европейских странах, что в них старались научиться играть — и стар, и млад, богатые и бедные, мужчины и женщины. Состоятельные родители приглашал и для своих чад учителей-шахматистов. Ни один праздник, пир, турнир, состязание на рыцарскую доблесть не обходились без участия шахматных игроков. Леонардо Джованни ди Бона был одарен шахматным талантом от Бога. Он быстро научился играть: вероятно, даже слыл вундеркиндом в родных местах. И если его сверстники и соотечественники искали свою судьбу в области мореплавания, торговли, строительства, — он решил стать Рыцарем сразу двух «монархов»: черного и белого шахматных королей. Воистину шахматы сделались для него ремеслом, оружием, радостью и мукой; в конце концов — Судьбой. Когда Леонардо не было еще восемнадцати, он попал в Рим и, надо же такому случиться, проиграл серию партий очень сильному шахматисту испанцу Руи Лопесу. Расквитаться с Лопесом ему удалось только спустя пятнадцать лет, но зато — какая это была победа!.. С помощью шахмат Леонардо Джованни ди Бона расплачивался с хозяевами таверн, зарабатывал на кусок хлеба при дворах блестящих итальянских князей. Каждой из этих историй можно было посвятить целую повесть! Представьте: с помощью шахмат он освободил брата из пиратского плена. А уж как с помощью шахмат Леонардо добился любви прекрасной генуэзской девушки… Но она была из состоятельной семьи, и родители красавицы не пожелали отдать единственную дочь за небогатого шахматиста. Тогда Леонардо решил завоевать богатство, а с ним расположение и согласие на брак родителей возлюбленной. В 1574–1575 годах он отправился в столицу Испании Мадрид, чтобы стать участником небывалого доселе соревнования, по сути дела, первого неофициального чемпионата мира по шахматам. Состоялся он при дворе Филиппа II, могущественного короля. Драматична судьба этого соревнования. В финал вышли двое: Леонардо Джованни ди Бона и его старинный противник Руи Лопес. Леонардо проиграл Лопесу подряд две партии. Король Филипп II разгневался: ему же обещали захватывающую борьбу, а не легкие победы испанца-фаворита. Леонардо упал на колени перед самодержцем и молил задержаться еще некоторое время в зале, Произошло чудо. Леонардо выиграл у Лопеса последующие три партии и был объявлен сильнейшим из сильнейших. Королем шахмат. Филипп II подарил Леонардо перстень с бриллиантом. А еще — высокий денежный приз. И освободил родное местечко маэстро от податей на несколько десятилетий! С тех пор Леонардо Джованни ди Бона стали звать Леонардо да Кутри. Увы, жизнь полна не только триумфов, но и печалей. Невеста Леонардо умерла в Генуе, тоскуя по жениху. Леонардо отчаялся и отправился путешествовать. Одни заливают горе вином, другие — присыпают дорожной пылью. Спустя несколько лет первый чемпион скончался при странных обстоятельствах. Говорили, что его отравил некий завистник, не переживший блистательной славы Леонардо да Кутри. Ходил слух, что спящему Леонардо капнули ядом в ухо. В любом случае, дело осталось темным… Как было написано в одном из справочников: «Рыцарь двух королей был невысок, кудряв, смотрел на мир быстрыми темными глазами. Друзья его звали «Малыш». На это прозвище он никогда не обижался, потому что был добрым человеком и великим шахматистом XVI века».

— Классная история, надо в Голливуд продать! — одобрил Жорик, улыбаясь, но остальные почему-то смотрели на меня довольно серьезно. Вспомнились эстрадные байки…

— А дальше? — спросил один из мальчиков.

— Что дальше?

— Как он внутри «Турка» оказался?

— А… Ну, придется немного поимпровизировать… — Я взял паузу. Ишь, уставились на меня. Ну, я вам сейчас! — Как все уже слышали, Кемпелен взялся изготовить шахматный автомат. Поначалу работа шла быстро. Внешнее оформление далось легко, фигура «Турка» с трубкой в руке была встречена «на ура». Четыре недели — и рука передвигает фигуры. Правда — под управлением человеческих рук. Осталось немного — сам «счетно-решающий» механизм. И вот тут Кемпелен осознал, что взялся за невыполнимое. Механизму нужен был алгоритм. А такового для шахмат не существовало. Надеяться, что противником будет начинающий, ставить «детский мат», не обращая внимания на ответные ходы? Или попытаться действовать по вариантам? Будь это игра попроще… Но варианты множились с каждым ходом. Нужен выход, но где он? Работы замерли, Кемпелен пребывал в состоянии прострации. Не спал ночами, все сидел в темноте возле деревянного «Турка» и думал. В одну из таких ночей, часа в три, великий изобретатель вдруг решил проверить механизм. Повернул ключ. Тогда эти пружины еще не исторгали ужасных звуков, все было хорошо промазано лучшими сортами масел. И тут случилось нечто… Казалось, вокруг фигуры в тюрбане возникло слабое свечение. Мерцающее такое… Вдруг голова «Турка» слегка повернулась — сама, а рука автомата пришла в движение, потянулась к шахматным фигуркам, передвинула пешку. Кемпелен почувствовал, как волосы на его голове встают дыбом. Испугался смертельно, но не убежал, даже не приподнялся с места. Просто зажег свечку, а потом взял и сделал ответный ход. И вновь завел пружину. Началась битва на шестидесяти четырех полях; мат Кемпелен схлопотал уже на семнадцатом ходу.

— Что ты хочешь? — спросил изобретатель шепотом, — мою душу?

— Я не Дьявол.

— А кто?

— Дух, не нашедший успокоения.

— Так чего ты хочешь?

— Убежища. И шахмат…

— Шахмат?

— Я готов играть механической рукой. И буду побеждать, ибо при жизни мне не было равных. Ты же обязуешься хранить тайну…

— И всё? Тебе не нужна моя душа?

— Да, всё. Душа твоя мне ни к чему. И ты как шахматный партнер мне не интересен…

На следующий день «Турок» обыграл Марию-Терезию.

И еще нескольких придворных. Так начался путь Кемпелена к славе… Я, собственно, закончил…

Молчание.

— Ладно, все здорово. Вот только что делать дальше? — нарушил тишину Ванин.

— Как что? Продолжать играть! — завопили мальчишки.

Будь на месте Ванина непуганый юнец, победитель дедушек в сквере, он, опираясь на свежеполученный второй разряд, может, и заявил бы: «Но я, поскольку чемпион мира, выиграю даже теперь!». Но чемпион есть чемпион, прошел сквозь огонь и воду, дурь растеряна еще в подростковые годы. Вот и позиция… Мне кажется, я бы выиграл на месте автомата. Подавляющий перевес в развитии, атака на короля. Но мне, перворазряднику, может только казаться, а Жорик, чемпион мира, кто знает, как далеко он видит позицию, на сколько ходов вперед просчитывает варианты? Может, там уже есть форсированный мат? Во всяком случае, мой приятель даже не пошевелился, предоставив любителям заканчивать партию самим.

Новый поворот ключа, скрип пружин — и рука «Турка» поднялась для очередного хода… Я отвернулся, ожидая неизбежного развития событий. Наблюдал лишь за лицом Ванина. Чемпион только поджимал губы. Молчал до самого конца. А оный не заставил себя ждать, я это почувствовал спиной, ведь неожиданно все замерло…

— Мат, — констатировал Чемпион мира, — доигрались.

Механическая рука вдруг пришла в движение, никто даже не притрагивался к ключу. Сама. И сбросила черного короля с доски! Страшный скрежет… Рука застыла в неестественном положении.

— Сломался… — прошептал экскурсовод.

Мальчики схватились за ключ — заклинило. Дело ясное…

Из музея мы ехали молча. Вот такое, нос к носу, столкновение с необычным… Да, впечатлений — надолго.

— Но почему он сломался? — вдруг спросил Ванин.

— Ну, это понятно. — Я ждал этого вопроса. И ответ подготовил! — Он же сразу представился как дух, не находящий успокоения.

Конечно, разумом я понимал, что все эти духи — не более чем байки. Да и сам «Турок», вполне может быть, сработан в прошлом году в соседней мебельной мастерской. Байки про наследство, про копии, ведь все знают, что знаменитый автомат сгорел в Филадельфии! Ну, конечно же! Нас разыграли. Где-нибудь в потолке пряталась видеокамера. А провода… Их могли проложить из-под пола. Мы осмотрели механизм внутри «комода», но ведь не разбирали саму «руку». А современная робототехника шагает вперед семимильными шагами! Чего стоит расположить микродвижители прямо в «суставах» руки, там же, по внутренним поверхностям, пролягут тонкие провода. Вполне может статься, что так и было. Почти со стопроцентной вероятностью. Но мне милей другая гипотеза. Что с нами играл все-таки Малыш Леонардо!

— Ну и что?

— Помнишь историю про Стейница и любителя? Каждый вечер безвестный любитель шахмат платил фунт стерлингов, а чемпион мира его добросовестно обыгрывал. Но однажды Стейницу сказали, что так он может потерять постоянного клиента. А фунт был в те времена неплохими деньгами…

— Ага! Стейниц «зевнул» фигуру и сдался. А любитель выбежал из кафе с криком: «Я выиграл у чемпиона мира», и больше его Стейниц никогда не видел. Эту историю знает каждый ребенок! Шахматный ребенок, само собой.

— Вот малыш Леонардо и выиграл у чемпиона мира! Только что.

— Но я… Но я ведь только сделал первые ходы… — Во взгляде гроссмейстера я обнаружил лишь растерянность.

— Ты официально принял вызов. Вслух. И не отказался от тех ходов, которые сделали за тебя другие. Ты — проиграл! Призрак выиграл у действующего чемпиона и теперь может найти успокоение. Беспокойный дух успокоился. Или — упокоился…

Ванин как будто поперхнулся.

— И больше автомат не будет играть?

— Нет, — ответил я уверенно.

_{Рисунки Виктора ДУНЬКО}