Клуб любителей фантастики, 2014

Валерий Гвоздей
ВДВОЁМ

4'2014

Полигон занимал огромный кусок чахлой степи, частично прихватывая горы.

Всю площадь окружала пятнадцатикилометровая зона, доступ в которую был закрыт для посторонних. Тем не менее каждый раз, въезжая на базу, я видел грозные предостережения: «Испытательный центр. Вход на территорию — по специальным пропускам. Досмотр машин, обыск сопровождающих лиц. Внимание! Здесь тестируются опасные военные средства!»

Эти надписи, вероятно, призваны отпугивать тех, кто случайно забрёл в зону.

Впрочем, таковых ещё не было.

На базе образцовый порядок, строгая дисциплина.

Командующий — решительный человек.

Старый генерал, уже готовящийся к пенсии, решительностью компенсировал недостаток компетентности. В детали не вникал — поскольку не понимал в работе учёных почти ничего. Зато всегда правильно и решительно ставил перед ними задачу. Тоже уметь надо.

Как-то я присутствовал на его беседе с учёными в белых халатах.

— Чтоб были смирней овечек! — рявкнул он в завершение, сдвинув брови.

И грохнул кулаком по столу, для пущей убедительности.

Подразумевал солдат противника, обработанных «военным средством», которое учёным предстояло создать.

Но учёные сами тут же стали вести себя на манер овечек. Покорно кивнули и потянулись к выходу, исполнять распоряжение. Генерал понятия не имел, как задача будет решена. Хотя мы оба не сомневались, что — будет решена. Опытный командир, знающий подход к людям. Мой отпуск растаял. Вновь я был в Центре, который официально давно ликвидирован.

Казармы, дома сотрудников, лаборатории, склады, гаражи, мастерские, ангары. Взлётно-посадочные площадки, лётное поле с решётчатой Башней и рощей антенн.

Важнейшие помещения скрыты под землёй.

Миновав ряд «шлюзов», машинально отвечая на уставные приветствия караульных, моих архаровцев, ступил в административный корпус.

Я намеревался по форме доложить о своём прибытии. Командующий такие вещи любил.

Аскетичная воинская обстановка, неестественный белый свет люминесцентных ламп.

Кондиционированный воздух, с химическим запахом.

Лейтенант, сидевший в приёмной, вскочил и вытянулся. Отрапортовал, что генерала нет. Майор, замещающий командующего, — у себя.

— Вольно, — сказал я.

На базе думают, что после ухода генерала на пенсию кресло начальника достанется мне. И слегка заискивают, на будущее. Да, я второй человек тут. Полковник, ведаю охраной.

Вот только — занять кресло не рассчитываю. Хлебная должность. Претендентов хватает, с могучими связями. Я не в той весовой категории.

Майор улыбнулся, через стол протягивая руку. Мы с ним в приятельских отношениях.

— Где сам? — Я сел и, сняв кепи, стал обмахиваться.

— На базу явились два гостя из столицы. Повёз на охоту. Говорил, что всего на пару дней. Четвёртый пошёл, видно, хорошо им там, в неформальной обстановке… Тебе, надеюсь, тоже хорошо отдыхалось?

— Не жалуюсь. Генерал звонил?

— Пока нет.

— Ты звонил ему?

— Неудобно. Я как-то нарвался, когда он лыка не вязал.

Начальник базы выпить любил. Тем более — на природе, в компании гостей.

Надо, конечно, блюсти некоторые приличия, вытекающие из субординации. Всё же — полтора дня от генерала ни слуху ни духу. Не похоже на служаку. Позвонить должен был, даже пьяный, спросить, как дела на базе.

Я вынул сотовый:

— Кто с ним?

Майор назвал четверых офицеров: капитана из караульного подразделения, замещавшего меня, и капитана из медсанчасти, её начальника. Двух лейтенантов назвал. При них двадцать солдат, для обслуживания. Позвоню капитанам.

Первый номер. Абонент недоступен. Второй номер. Абонент недоступен. Затем и лейтенанты оказались недоступны.

Это было уже слишком.

Почувствовав тревогу, майор наклонился вперёд и не спускал внимательных глаз с моего лица.

Помедлив, я нашёл в меню сотовый номер генерала.

Абонент недоступен.

Хорошо, если все упились в хлам. Вдруг что-нибудь другое?

Майор слегка побледнел.

В свете нынешних событий он был даже рад передать свои полномочия. Ведь я старший по званию. Мне и разгребать.

— Звони в ангар, пусть вертолёт готовят, — распорядился я.

Кивнув, майор начал суетиться.

Я, тем временем, по селектору вызвал заместителя начальника медсанчасти: Лейтенант, возьмите нескольких подчинённых, способных рот держать на замке. Через десять минут жду на вертолётной площадке. Людей проинструктируйте.

— Какие медикаменты захватить?

— Уж сообразите. Генерал в охотничьем лагере, с гостями из столицы. Не отзывается.

— Понял.

До охотничьего лагеря в ущелье на берегу речушки долетели быстро.

Ещё на подлёте я заметил через иллюминатор, что среди аккуратных летних домиков нет движения. Пара джипов, тентованный грузовик для солдат. Потом увидел людей в камуфляже. Они лежали и на солнцепёке, и в тени.

— Пока не садиться, — приказал я. — Бинокль дайте.

Вертолёт завис над лагерем. Никто из лежащих не реагировал.

Сквозь поднятую винтом пыль я разглядел искажённые лица. Губы шевелились, блестели глаза, вытаращенные, будто в удивлении. Мы никакого отношения к удивлению, кажется, не имели.

Генерала не обнаружил. Наверное, в домике.

Не оборачиваясь, сунул бинокль лейтенанту.

— Свалило их что-то одно, — пробормотал он, глядя вниз. — И вряд ли — спиртное. Когда служишь на базе вроде нашей…

В общем, надо поостеречься.

— Возвращаемся, — решил я.

— Как же генерал?

— Нам потребуются костюмы высшей биологической защиты. Ну и далее, по списку.

Лейтенант — врач, ему трудно оставить больных, даже не попытавшись оказать помощь.

Но мы не знаем, ЧТО в лагере.

Не стану подвергать своих подчинённых риску, без серьёзных оснований, без серьёзных мер, направленных к минимизации возможных потерь.

Собрал офицеров в кабинете генерала, начал ставить задачи:

— Прежде всего — информационная блокада. Заберёте у подчинённых телефоны… Срочно подготовить, отправить полевой госпиталь, всех обеспечить спецодеждой… Когда проедем — заблокировать дороги, выставить караулы. Старшим остаётесь вы, майор. Выдвижение через полтора часа. Приступайте к выполнению.

Через полтора часа из ворот базы выехала большая колонна.

В ней были тентованные грузовики, зелёные санитарные машины, армейские джипы. Они двигались по грунтовой дороге в сторону гор.

Я сидел в головном джипе.

Не доезжая километр до охотничьего лагеря, в ущелье, медики и пять солдат облачились в жёлтые костюмы высшей биологической защиты, напоминающие космические скафандры, оснащённые связью.

На санитарной машине группа двинулась в лагерь.

Оставалось ждать сообщений.

Лейтенант доложил первые впечатления. Голос звучал глуховато, из-за шлема.

Это не диверсия или нападение. Все люди в лагере живы, но серьёзно больны, состояние угрожающее. Судороги мышц груди и лица. Температура под сорок.

Выпученные глаза. Очень странное выражение. Бредовая речь.

Обследование больных, экспресс-анализ крови не позволяют выявить причину. Возможно, удастся в лабораторных условиях.

— Сведение затылка ясно говорит о поражении центральной нервной системы, — добавил он. — Врач-эпидемиолог не исключает вирусный энцефалит. Как вы, наверное, знаете, острая форма выражается обычно в судорогах и в головных болях, в ознобе, высокой температуре и слабости, в нарушениях зрения, потере координации движений, бреде, ну и других мозговых расстройствах, вплоть до умственной деградации. Симптоматика близкая. До связи. Выпученные глаза… Очень странное выражение…

Пожалуй, нужно с майором созвониться.

— В последние четыре дня испытания проводились? — спросил я, когда майор отозвался.

— Минутку, возьму график… Позавчера. Новый состав. Буквенно-цифровое обозначение. Прочитать?

— Ни к чему. Уточните, что за опыт, конкретно.

— Аэробиологический. Специальный аэрозоль разбрызгивался над целью.

— Как доставлялся?

— Низко летящим самолётом. Попадание точное. Свиньи получили дозу. Наши испытания часто проводятся на свиньях. Удобный материал, как раз по специфике. Их вес, ряд других параметров соответствуют требованиям.

— Ветер не дул в направлении гор?

— Нет. Может, лишь по касательной, временами. А что?

По касательной.

За ветром не больно уследишь. Возможны сильные порывы.

Ну а горы… Восходящие потоки, нисходящие потоки. Ущелья сквозняком продувает.

Стена гор не всегда надёжная защита.

Выходит, не только свиньи получили дозу.

Этого произойти не могло. И произошло, тем не менее.

— Руководителя проекта — сюда, вертолётом! — приказал я, скрипнув зубами. Через двадцать минут учёный стоял рядом, в очках, в халате. Выдернули из лаборатории. Неподалёку замедлял вращение лопастей вертолёт камуфляжной окраски.

— Расскажете врачу о новом составе, который испытывался позавчера, — сказал я. — Связь кодированная.

— Врач не имеет допуска, — нахмурился он. — Простите, на ваш счёт я тоже не уверен.

— Чрезвычайная ситуация даёт чрезвычайные полномочия! — взорвался я.

— В охотничьем лагере двадцать семь человек поражены каким-то новым составом!.. Их жизнь под угрозой!.. В числе заболевших — генерал, начальник базы!.. Вам неясно?

— Мы только разрабатываем. За прочее ответственность лежит на военных.

— Расскажете врачу о новом составе, — повторил я тихо, почти угрожающе. Вызвал лейтенанта, включил громкую связь. Коротко объяснил ситуацию.

— В основе средства не вирусный энцефалит? — задал вопрос лейтенант. Учёный молчал, не желая говорить о секретном проекте. Врач настаивал:

— Работаем вслепую. Умрут люди, наши товарищи. В том числе генерал.

Тяжело вздохнув, руководитель проекта сдался:

— Да, вирусный энцефалит. Но летальный исход не планировался. Вирус лишь оболочка — носитель биоматериала, воздействующего на поведение. Вирус поражает нервную систему и влияет на психику, загружает нужную программу. Аэрозоль концентрированный, первичная заражаемость высокая. А вторичная — почти нулевая. Как ставили задачу.

Лейтенант продолжил расспросы:

— Вторичная почти нулевая?.. Смысла в костюмах высшей биологической защиты — нет?

— Средство испытывается. Лучше проявить осторожность.

Работать в костюме высшей биологической защиты — пытка.

Сиплые звуки дыхания, проходящего через систему. Жарко, пот со лба не вытрешь. Чтоб выпить кофе, надо пройти сложную дезинфекцию, надо снять шлем в специальной палатке и вымыть руки щёткой.

Полевой госпиталь развёрнули прямо в лагере. Полный карантин. Зона блокирована.

Купола вместительных палаток защитного цвета. В палатке с пострадавшими — койки, на койках люди. Кондиционер. Гудение автономного генератора. За одной ширмой — генерал, за другой ширмой — столичные гости.

У больных одинаковое, застывшее — «странное» выражение лиц. Противосудорожные уколы. Кислородные подушки и капельницы с глюкозой, подвешенные к стойкам. Лечение, в общем, небогатое, общеукрепляющее…

Риск вторичного заражения отсутствовал. Мы сняли костюмы. Нам стало полегче.

Телесно больные шли на поправку. Даже выпускали подышать свежим воздухом. Но полевой госпиталь продолжал функционировать, до особого распоряжения свыше.

Я заглянул к лейтенанту из медсанчасти. В палатке три стола, полдюжины алюминиевых стульев, компьютеры.

Двое солдат печатали отчёты.

Лейтенант сидел за столом над пачкой документов. Круги под глазами, форма измята. Не спал, наверное, пару суток.

— Буквенно-цифровые обозначения… — пробормотал он — вместо приветствия.

— В голове не держатся.

— Вам надо поспать, — вздохнул я. — Состояние у больных стабилизировалось.

— Что?.. Ах, состояние… Это не лечится, полковник. Разработано специально так, чтобы не лечилось. Симптоматика энцефалита проходит, всё прочее остаётся. Понимаете?

Хм, понимаю ли…

Понимаю.

— Вам надо поспать, лейтенант, — повторил я, выходя.

Полевая кухня. В тени, под тентом, столовая — ряды столов и скамеек.

Там всегда есть кофе. И как раз никого.

Я налил в пластиковый стаканчик из большого кофейника, стоящего на столе. Добавил сахар и сливки.

Устало сел на скамейку.

Приезжала комиссия, виноватых искала. Не умер никто из пострадавших от «военного средства». Хотя завидовать им не хочется.

Майор, замещавший генерала, и начальник полётов схлопотали взыскания, за халатность и серьёзные упущения в работе.

Вряд ли справедливо — комиссии виноватые были нужны.

Если бы кто-то умер, наказание могло оказаться более жёстким.

Случайность. Досадная случайность. Занимаясь опасным делом, вы рискуете. Вам за риск доплачивают, на законных основаниях.

Держать под контролем всё невозможно. Мы сидим на бочке с порохом, которая то ли рванёт, то ли не рванёт, по настроению.

Когда что-то может случиться, оно — случается, рано или поздно, как ни берегись…

Неторопливые, грузные шаги.

Санитары под руки вели генерала в пижаме, на прогулку.

Начальнику базы нравится гулять на лужайке.

Нравится кое-что ещё.

Генерал опустился на четвереньки.

Начал рвать траву, зубами, с хрустом. И чавкать.

Санитары не мешали, уже зная точно — органическая потребность.

Напротив, с полным стаканчиком чёрного кофе, устроился глава разработчиков.

— Перестройка всех поведенческих стереотипов, — заговорил он, внимательно глядя, как начальник базы кушает травку. — Поражающий эффект необратимый. То, что заказывали.

Учёные творят чудеса. Надо лишь поставить задачу.

Я захотел уточнить, почти не сомневаясь в ответе:

— Биоматериал, который воздействует на поведение… Источник материала — овцы?

— Да. Но вернёмся к нашим баранам. Э-э… Простите, я без умысла… Не учёл ситуацию. Простите…

Он что-то объяснял — какие-то нюансы, обнаруженные в ходе наблюдений. Явно был рад изучить действие «средства» на людях. Свиньи ведь не давали исчерпывающей картины.

Речь его звучала будто ручеёк, фоном. «Чтоб были смирней овечек!» — вспомнил я слова генерала.

Боюсь, учёные поняли слишком буквально. И преуспели.

Не умер никто из пострадавших от «военного средства».

Просто у всех двадцати семи человек радикально изменились поведенческие стереотипы.

Всех постепенно развезут по разным психиатрическим лечебницам. Конечно, армейским, закрытого типа.

Вот так генерал вышел на пенсию. Досрочно.

Я встал — надо было готовить рапорт наверх.

Интересно, кого пришлют командовать базой? ^ТМ