КЛУБ ЛЮБИТЕЛЕЙ ФАНТАСТИКИ, 2022

Андрей АНИСИМОВ
Основное правило

Техника — молодёжи // № 1’2022 (1080)

Рис. Геннадия ТИЩЕНКО

Каждая вылазка наружу отнимала у него уйму времени и добавляла к уже имеющейся достаточно богатой «коллекции» синяков и порезов новые: неизбежное следствие пребывания среди крайне агрессивных для человека форм жизни. Планета, казалось, взимала с него определённую плату за то, что он ходил по её поверхности и пользовался её ресурсами. Впрочем, ресурсами — громко сказано. Он брал только воду, но и за неё приходилось платить. Потом и кровью. Он торчал в этом богом забытом мире уже без малого три месяца, однако накопленный за это время опыт мало помогал. Каждый раз тот подбрасывал человеку какой-нибудь новый сюрприз, к которому он был не готов. И брал с него положенную мзду.

Сегодняшний день не был исключением, хотя в этот раз Антон прокололся на прозаическом «молотобойце». Вся беда была в том, что он его не заметил.

Он уже почти добрался до ручья, когда средь плотной завесы серых нитяных листьев паучьего дерева, неожиданно наткнулся на знакомые змеевидные ветви, с поднятыми вверх шишковатыми наростами-кувалдами. Прежде, чем Антон успел хоть что-то сделать, покрытые характерным узором ветви ослабли, точно из них выдернули какой-то стержень, и тяжёлые наросты обрушились на него.

Удар пришёлся в левое плечо и, вскользь, в грудь, и был такой силы, что Антон рухнул на землю, как подкошенный.

Куст между тем не остановился на достигнутом. Сбив с ног человека, он снова начал поднимать наросты, намереваясь, видимо, довершить начатое ещё одним ударом. Дожидаться продолжения Антон не стал. Морщась от боли в ушибленном плече, костеря на чём свет стоит местную флору и собственную невнимательность, он оттолкнулся ногами от вылезшего из-под земли корневища, стараясь убраться подальше от агрессивного растения, а когда это не получилось, выхватил пистолет и всадил заряд в ближайшую ветвь. Та мгновенно скрючилась, разбрызгивая вокруг бурый, неприятно смахивающий на кровь, сок и бессильно обвисла, уронив наземь «кувалду». Ещё пара выстрелов лишила куст и оставшихся «кувалд». На этом схватка завершилась.

Кряхтя и постанывая, Антон поднялся на ноги и принялся ощупывать плечо. Плечо болело, но, судя по всему, обошлось без серьёзных повреждений. Расстегнув ворот комбинезона, он заглянул под ткань. Кожа в том месте, куда угодила «кувалда» покраснела, превращаясь в солидной величины гематому. Будет здоровый синяк. На его счастье, «молотобоец» попался совсем ещё молодой, двух дней отроду, не больше. В противном случае так легко бы он не отделался. Взрослые кусты держали на себе по дюжине «кувалд», да и размер и вес у них были куда солиднее. Удар каждой такой мог запросто пробить ему голову или сломать кость. Он уже видел, на что они способны.

И всё равно, попасться «молотобойцу»… Надо же так лопухнуться!..

Подвигав рукой, Антон сунул пистолет в кобуру и хмуро оглядел поверженное растение. Из перебитых ветвей хлестал сок, а к лишённой своей защиты нежной сердцевине уже подбирались невесть откуда взявшиеся «крысы». Стрекоча, словно кузнечики, зверьки покружили немного вокруг разбросанных ветвей и «кувалд», словно проверяя, нет ли тут какого подвоха, после чего, осмелев, набросились на сердцевину всей гурьбой. Стрекотание их сразу смолкло, сменившись аппетитным чавканьем.

— Так тебе и надо, — бросил Антон, обращаясь к поедаемым «крысами» останкам. — Я тебя не трогал. Ты начал первым, сам виноват.

Звук человеческого голоса на миг отвлёк зверьков от трапезы. Зыркнув на него чёрными бусинками глаз, они выдали дружное «чирик-чирик», и снова взялись за еду.

Антон не стал им мешать. Поправив сбившийся на бок рюкзак с пустой канистрой, он снова помял плечо и двинулся дальше, раздвигая руками серую вуаль листьев.

Остаток пути до ручья он преодолел без всяких приключений.

Ручей был единственным водоёмом во всей округе: узкая полоска воды, сплошь заросшая травой и «кувшинками». Тут тоже надо было держать ухо востро.

Помимо хватающей, бьющей, пускающей ядовитые споры и прочей «бойцовской» растительности росшей вдоль воды, таковой хватало и в самой воде. Антон пошурудил в ручье специально приготовленной для этого палкой, и только после того, как убедился, что под водной гладью не прячутся жгучие волокна «медузьих щупалец» или липкие комья «янтаря», скинул рюкзак, вытащил канистру и принялся наполнять её, не забывая при этом поглядывать по сторонам.

Тоже нелишняя предосторожность.

Окружающие его джунгли ничем не напоминали леса других миров. И не сколько экзотическими формами и расцветкой, сколько своей гиперактивностью. Эти беспрестанно были в движении, без конца что-то отращивая, сбрасывая и порождая новую листву, раскидывая семена и переползая с места на место. В вечной гонке за солнечным светом и растворёнными в земле питательными веществами, они лезли чуть ли не друг на дружку, бесцеремонно отпихивая соседей, но несмотря на такую сумасшедшую конкуренцию никогда не пускали в ход друг против друга свои смертоносные, зачастую, «игрушки», приберегая их исключительно для копошащихся средь них животных. Зевать тут не стоило. И если ты не натыкался на какое-нибудь «бойцовское» растение, идя по лесу, оно вполне могло подобраться к тебе само.

Местное зверьё наполняло этот беспокойный, но молчаливый лес целой гаммой самых разнообразных звуков, выдавая себя этим с головой, но, похоже, никого это особо не беспокоило. Непуганные обитатели здешних джунглей «распевали» на все лады, и даже не видя их, можно было с лёгкостью определить, кто находится в радиусе двух, а то и трёх десятков метров от тебя.

Сейчас «лесной хор» состоял из шести или семи голосов: где-то слева посвистывал «богомол», за ручьём дуэтом «рыдали» два «прядильщика», с другой стороны слышалось утробное рычание вгрызающихся в грунт «сапёров». Где-то прямо над головой ухал невидимый в листве «барабанщик». Не было слышно лишь прячущихся в паучьем дереве «крыс» — те, похоже, по-прежнему пировали.

Канистра наполнилась водой. Поднатужившись, Антон вытащил её из воды, завинтил пробку, и, ополоснув от налипшего на дно ила, сунул отяжелевшую пластиковую тару в рюкзак. Потом забросил рюкзак за спину.

С тяжёлой ношей он стал ещё более неповоротливым, но в лесу ключевым моментом безопасности была не реакция, а внимательность. Если глаза или чувство опасности подводили, руки и ноги уже ничем не могли помочь своему хозяину.

Сопровождаемый тихим бульканьем, Антон двинулся в обратный путь.

Под паучьим деревом уже никого не оказалось; наевшись, «крысы» ушли, бросив остатки «молотобойца» на съедение плесени. Выбравшись из раскидистой серой кроны, Антон некоторое время шёл по неглубокой ложбинке, склоны которой покрывали дорожки из «опят», выдающие медленно ползущие под землёй грибницы, затем выбрался на участок, сплошь заросший «ветряками» — высокими деревьями, с кронами, состоящими из множества раскачивающихся на ветру радужных листьев-лопастей. Среди листвы виднелись гроздья алых плодов, но здешним лакомкам добраться до них было непросто — края «лопастей» были острые, как бритвы.

Пригнув голову, чтобы не задеть самые нижние из них, Антон выбрался из рощицы «ветряков», вновь очутившись в разношерстном лесу, буквально нашпигованном «бойцовскими» растениями.

Петляя между ними, Антон благополучно выбрался на едва приметную тропку, которую уже успел протоптать в ломкой пузырчатой траве, но не пройдя по ней и десяти метров, вынужден был притормозить: пока он ходил к ручью, прямо поперёк его тропы вылез «надсмотрщик». Остановившись в нескольких шагах от похожего на клубок плоских спиралей деревца, Антон покрутил головой, прикидывая, как бы лучше его обойти, не сразу заметив, что растением заинтересовался ещё кое-кто.

Откуда-то из шевелящейся чащобы вылез «енот» и принялся кружить вокруг «надсмотрщика», гудя при этом, как перегруженный силовой трансформатор. Объект его вожделений находился всего в нескольких сантиметрах над землёй — висящая под ветвями, у самого ствола объёмистая «кошёлка», полная крупных коричневатые орехов, судя по всему, уже достаточно спелых. Достать её, на первый взгляд, не представлялось таким уж сложным и рискованным делом, но Антон прекрасно знал, что кроется за этой кажущейся простотой. «Енот», надо полагать, тоже.

Продолжая гудеть, «енот» начал осторожно подбираться к деревцу, опасливо поглядывая на свёрнутые в спирали ветви. «Надсмотрщик» не обращал на зверя никакого внимании, стоя неподвижно, как изваяние, но всё изменилось едва «енот» подкрался совсем близко и попытался сцапать из «кошёлки» один из орехов. Гудение оборвалось и в тот же миг «надсмотрщик» ожил. Одна из спиралей развернулась, превратившись в длинную, метров трёх, плеть. Гибкая, усеянная твёрдыми острыми шишками, она взвилась в воздух, на долю секунды замерев в виде сильно вытянутой, готовой обрушится на нарушителя спокойствия, петли, после чего, со свистом рассекая воздух, стеганула «енота» по спине.

Визг и хныканье, который последовали за этим, свидетельствовал о том, что удар получался что надо. Незадачливый воришка подпрыгнул, и, не переставая хныкать, бросился наутёк. Несколько секунд Антон слышал его жалобные стенания, потом они пропали средь обыденного звукового фона леса.

— Не одному тебе сегодня досталось, приятель, — бросил Антон вслед «еноту».

«Надсмотрщик» между тем снова свернул плеть в спираль и опять замер, внешне равнодушный к тому, что происходит вокруг него. Антон выковырнул кусок дёрна и запустил его в деревце. То даже не шелохнулось.

«Надсмотрщика» пришлось обходить по большой дуге, чтобы не угодить в раскинувшиеся по обе стороны от тропы поля «дымовых шашек». Вернувшись, наконец, снова на тропу, он уже через четверть часа стоял перед входным люком своего корабля.

Некогда мощная и быстроходная посудина ныне представляла собой искорёженный кусок металла, в котором, после неудачной посадки, каким-то чудом уцелело несколько устройств первой необходимости, аварийный передатчик и единственный находившийся на борту человек. Забравшись внутрь, Антон первым делом отнёс канистру на камбуз, после чего в тысячный, наверное, раз за последние три месяца проверил передатчик. Тот исправно работал, выбрасывая в пространство импульс за импульсом, но ответа на зов о помощи пока не было.

Принесённую воду Антон разлил по бутылкам и принялся за нехитрый обед. Синтезатор пищи, к счастью, остался в работоспособном состоянии, но выдавал только самые простые вещи, вроде твёрдой питательной смеси. И на том спасибо. Можно было разнообразить своё меню свежим мясом, но попробовав один раз поохотиться, Антон быстро охладел к этой затее. Нелёгкое это дело, охотиться там, где ты сам в любой момент можешь стать объектом нападения.

Жуя безвкусную пищевую смесь и запивая её водой, Антон неожиданно поймал себя на том, что мурлычет какой-то мотивчик.

А местные, когда едят, не «поют», подумал он. Внезапно пришедшая на ум мысль показалась ему забавной.

Вот уж воистину, когда я ем, я глух и нем. Основное правило для лесного зверья. И выполняется оно неукоснительно, всеми, от мала до велика.

До этого момента он как-то не особо обращал внимание на этот аспект здешней жизни, и только сейчас вдруг открыл для себя, что, в сущности, так оно и есть. «Песни» зверьё прекращало лишь во время трапезы. Или когда собирались сцапать что-нибудь.

Антон прожевал порцию смеси, глотнул воды из пластиковой кружки, положил в рот новый кусок и издал задумчивое «гм».

Картина вырисовывалась интересная. Как он уже успел заметить, бесчисленные травоядные подвергались нападению со стороны «бойцовских» растений именно в эти моменты, полностью игнорируя их в другое время. Как сегодняшний «енот», к примеру. Пока он не бросился за орехом, «надсмотрщик» на него даже не реагировал, хотя и подпустил почти вплотную. До этого Антон полагал, что причина внезапной агрессии растений была в каких-то особых флюидах, запахах, которые начинали источать животные, желающие полакомиться ими, или даже в телепатии. Предположения были основаны ни на чём, но если это не реакция на «запах голода», как он это назвал, и не телепатия, тогда что? Или дело в этих их «песнях»? То есть, внезапно замолкнувшее, находящееся рядом существо, растения расценивают как потенциального поедателя. А это значит…

Антон перестал жевать, выпрямился и уставился в свою тарелку широко раскрытыми глазами. Несколько секунд он сидел так, словно поражённый внезапным параличом, потом поспешно выбрался из-за стола и чуть ли не бегом направился к входному люку.

Снаружи мало что изменилось за это время, разве что вылезшая неподалёку «пьяная изгородь» стала чуть больше, успев вырасти на пару десятков сантиметров. Покрутив головой, Антон увидел торчащего из зарослей «мыльной пены» «стрелка» и поспешил к нему. Не самый удачный объект для экспериментов, но другого поблизости не было.

Почуяв приближение живого существа, «стрелок» угрожающе развернул в его сторону набитые отравленными шипами «колчаны», готовясь обрушить на человека град полуметровых растительных стрел.

— Ля-ля-ля, — запел Антон, чувствуя себя немного глупо, но результат этого пробного выступления превзошёл все ожидания.

«Стрелок» секунду-другую постоял в прежней позе, держа наизготовку «колчаны», а потом быстро вернул их в исходное положение. Продолжая своё «ля-ля», Антон сделал осторожный шажок к растению, затем ещё один. То реагировало на это так, словно вместо живого человека двигался манекен.

— Ты смотри-ка! — невольно воскликнул Антон прерывая пение и чуть было не пожалел об этом.

«Стрелок» немедленно принял боевое положение, опорожнив сразу три «колчана». К счастью, залп не достиг цели: все шипы воткнулись в землю, не долетев до Антона двух шагов. Сбросив пустые «колчаны», «стрелок» тут же принялся отращивать новые.

Не желая больше дразнить его, Антон отскочил назад, запрокинул голову и захохотал.

Всё оказалось просто. Вот тебе и основное правило!

Он ошибся: основное правило здесь звучало иначе: если я молчу — значит, собираюсь есть. А стало быть — представляю угрозу. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Три месяца его колотили, стегали, осыпали семенами, готовыми впиявиться в кожу, как клещи, брызгали какой-то дрянью, жгучей, как кислота, душили и резали. Три месяца он выходил в лес, как на поле боя, рискуя не вернуться из очередного рейда, считая, что никогда не сможет вжиться в этот кошмарный мир, даже не подозревая, насколько просто здесь стать, что называется, «своим». Всего-то навсего обозначить себя каким-нибудь звуком. Ну кто бы мог подумать!

Просмеявшись, Антон вытер выступивший на лбу пот, прокашлялся и снова запел. Что-то детское, легкомысленное. Напевая, он немного потоптался вокруг «стрелка», снова проверяя его реакцию, а потом зашагал в сторону ручья, сквозь полный бесчисленных коварных ловушек, лес.

С каждым пройденным шагом движения его становились свободнее, маршрут прямее, а голос — громче и уверенней.