Клуб одиноких сердец

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Джессика томно вздыхала от удовольствия.

Струившаяся из душа вода была горячей и искусительной, зовущей на сексуальные подвиги. Божественное тело Адама касалось ее плоти, словно они давно принадлежали друг другу. Именно такие чувства вызывал в ней этот мужчина. Они были абсолютно разными людьми, полными противоположностями друг другу, но ей казалось, что она прекрасно его знает. Его сердце было открыто ей, его мысли легко читались, его тело приготовилось доставить сказочное удовольствие любимой женщине.

Тело его было спортивным, мускулы накачанными. Мощной грудной клетке мог позавидовать любой атлет. В объеме она была, пожалуй раза в два с лишним больше, чем у Джессики. В общем, сложен он был чертовски удачно.

А когда он ее целовал, она забывала про все на свете. Ей просто несказанно повезло, этот мужчина умел целоваться по-настоящему. И впервые в жизни они делали это обнаженными. Она желала бы остаться с ним под душем навсегда.

Но взваленные на собственные плечи условия пари были жесткими. Любовные игры имели обоюдно оговоренные ограничения. Играть в них нужно было с опаской, иначе в любой момент можно было оказаться побежденным.

Адам нехотя отходил ото сна. Сначала он с трудом заставил себя открыть один глаз и только потом, с небольшим перерывом, второй. Он уставился в потолок, который по непонятным причинам оказался выкрашенным в голубой цвет. Неужели в гостинице все потолки были голубыми? Лениво он перевел свой взгляд на часы. Было еще раннее утро.

Семь часов двадцать одна минута.

Воспоминания бурно проведенного накануне вечера стали быстро всплывать в памяти. Он резко вскочил на кровати. На лице его сияла блаженная улыбка. Он был не в гостинице, а спал сегодня в настоящей, согретой человеческим теплом кровати. В домашней обстановке, там, куда нормальные люди ежедневно возвращаются с работы. А рядом с ним лежала женщина, в чьем доме он и провел эту незабываемую ночь.

Она лежала неподвижно, уткнувшись лицом в подушку. Спала сном праведника, обессилев от событий, начавшихся в душе, продолжившихся на полу в ванной комнате, а затем перешедших в спальню. Она нуждалась в восстановлении затраченных сил.

Ведь впереди их ждал долгий рабочий день. И чтобы выехать на работу вовремя, надо было скорее вставать и собираться. Но именно этого делать не хотелось. Адам пожал плечами в растерянности.

Прошлой ночью ему пришлось постараться, напрячь всю свою фантазию, чтобы удовлетворить любимую, не нарушая условий пари. Задача оказалась не из легких. Но кто-то же должен был с ней справиться. И он гордился, что идеальным исполнителем оказался именно он.

До окончания дурацкого пари оставалось еще шесть дней, и надо было активизировать свой творческий потенциал, чтобы, не занимаясь сексом, не перестать удивлять спутницу.

Все прежние увлечения Адама давали ему богатый материал для создания образа идеальной женщины.

Ее рот казался ему нераспустившимся бутоном алой розы. Именно такими губками должна была целовать его супруга, всякий раз провожая в дальний путь. Ее натруженные руки, любовно готовящие пироги к долгожданной встрече любимого мужа, должны были быть усыпаны мукой. А ее нежной улыбке суждено было сохраняться в памяти мужа на все время его длительных командировок.

И вот наконец эталон любимой женщины лежал рядом с ним. От таких губ не оторвался бы любой мужчина. Руки ее были быстрыми, ловкими, умелыми.

Джессика томно застонала и перевернулась на спину. Знали же женщины, как без особого труда сразить представителей сильного пола. Адам был побежден. Если что-то сверхъестественное не произойдет в ближайшие секунды, он просто набросится на нее. Что сделала с ним эта роскошная женщина? Адам всегда отличался приземленностью и самообладанием. Надо было продержаться еще хотя бы шесть дней.

Во избежание недоразумений он быстро вскочил с кровати и отправился на поиски брюк, в конце концов обнаружившихся под двумя полотенцами и колготками хозяйки.

Адам брезгливо сморщился и замотал головой.

Бедная девочка, работает с утра до ночи, так что руки не доходят навести порядок в собственной квартире. Ничего, скоро все изменится. Времени у нее будет больше, чем достаточно, чтобы заняться собой, отдыхать, читать и одновременно содержать в порядке жилище.

Но сейчас главным на повестке дня было приготовление завтрака. Что может есть Джессика по утрам? Яичницу? Подогретые бублики? Кашу? Только одинокому мужчине, не избалованному домашней едой, мог в голову прийти такой рацион. Хватит с него гостиничных завтраков. Набили оскомину до конца дней. Адам тихонько отпер одну из дверей, которая, по его мнению, и должна была вести на кухню, но к великому удивлению обнаружил за ней обычную кладовку. Подсобное помещение было оборудовано полками, аккуратно уставленными журналами. Из каждого пучком торчали желтые закладки, очевидно, отмечающие наиболее интересные статьи. Внизу стояли каталожные ящики с пометкой «Налоги». И хранившиеся в них материалы были методично разделены в хронологическом порядке, начиная с 1994 и заканчивая 2004 годом.

Адам снова прошел по коридору и вернулся в гостиную, напрягая свои навигаторские способности.

Должна же в нормальной квартире быть кухня! На пути его поисков обнаружилась еще одна кладовка, забитая одеждой, перчатками, шляпами и зонтами.

Самой последней оказалась еще одна спальня, которую Джессика, судя по всему, использовала в качестве личного кабинета.

В полном отчаянии Адам собрался было разбудить хозяйку и спросить у нее лично, где в этом доме находится кухня. Но вдруг взору его открылись низенькие, скромные, незаметные дверцы, отворив которые, Адам обнаружил очередные полки, но уже со съестным. Итак, внутри было четыре пакета чипсов, два небольших пакетика печенья, упаковка диетической газированной воды и кукурузные хлопья.

Он искал нормальную человеческую кухню, а вместо этого набрел на скромное хранилище вредной для здоровья пищи, которую надо было не складировать, а отнести на помойку. Да, работа убивала в Джессике женщину.

Он резко захлопнул дверцы кладовки. Из ее содержимого завтрак было сделать невозможно. Адам вернулся в спальню, быстро оделся и вышел на улицу в поисках достойной забегаловки, где можно было бы разжиться завтраком.

Джессика проснулась от звука открывающейся входной двери. Потом она уловила шорох упаковочной бумаги и запах свежевыпеченной сдобы и ягод.

Краем глаза она наблюдала за Адамом.

— Вставай завтракать.

— Спасибо.

— В доме я ничего съестного не нашел. В прочем, я не нашел даже самой кухни.

— Ее нет.

— Чем ты тогда питаешься?

— Да знаешь, ем, как птичка. То одно клюну, то другое. Предпочитаю питаться вне дома. Для этого есть всевозможные заведения. А домой покупаю одну гастрономию.

Адам выглядел так, словно внезапная острая боль охватила все его тело.

— Приятного аппетита, Джессика.

Джессика включила телевизор и завтракать пришлось под аккомпанемент биржевых новостей и спортивных репортажей. Пропасть между ними становилась все больше.

Молчание затягивалось, царящая тишина напоминала неловкость двух влюбленных, которые никак не могли соединить потрясающий секс с реальностями бытовой жизни. Одно с другим никак не клеилось.

И вдруг Джессика поняла, в чем крылась причина молчания Адама. Ему не терпелось уйти.

И чтобы спасти свою гордость от унижений, она встала из-за стола и направилась в спальню.

— У меня на десять назначена важная встреча, солгала она, не моргнув глазом.

Удовольствия когда-нибудь кончаются. Пришла пора одеваться и отправляться на работу. В шкафу она отыскала свой самый нарядный костюм, чтобы улучшить настроение, и только было собралась его надеть, как совсем рядом услышала голос Адама.

— Джессика!

Адам стоял в дверях. Она мило, но сдержанно улыбнулась, словно безропотно и с пониманием разрешала ему удалиться.

Он подошел к ней ближе, но ответной извиняющейся улыбки на лице так и не появилось. Что было уже хорошим знаком.

— Мне надо ехать на работу, — начал объяснять ей Адам. И это было началом торжественной прощальной речи.

— Конечно. Я все понимаю.

Он сел на кровать, чтобы обстоятельно продолжить объяснения.

— Все получилось спонтанно. Этого не надо было делать. Прости меня, если можешь. В Чикаго я не надолго и скоро уеду. Но я хочу, чтобы ты знала: прошлой ночью я был счастлив.

Звучало это замечательно. У нее чуть ноги не подкосились, а костюм все-таки выпал из рук.

— Я тоже.

— Нам так и не удалось ни о чем поговорить.

Джессика улыбнулась.

— Что верно, то верно. Мы были заняты другим.

— И на работе ты все время в делах. Но все в конечном итоге уладится. Клянусь, что для тебя я сделаю даже невозможное.

Когда он так смотрел, ему нельзя было не верить.

— У меня были все основания тебя возненавидеть.

— Я хочу, чтобы мы были вместе. Не знаю, что из этого может получиться. Это мое желание, и я чувствую, что оно верное.

— Боюсь, что с такой скоростью я проиграю не только пари, Адам, а значительно больше.

— Тебе нечего опасаться.

— Ну, почему же? — в голосе Джессики было значительно больше смелости, чем в ее душе.

— На этот счет у меня есть конкретные соображения, — туманно начал объяснять Адам.

Джессика задумчиво на него посмотрела.

— До конца пари осталось шесть дней. И, по-моему, ты намерен его проиграть, Тейлор.

Хитрая ухмылка появилась на его лице, и на секунду от затянувшегося и гнетущего напряжения не осталось и следа.

— Есть идея. Если от нормальной жизни нас отделяют шесть долгих дней, то не провести ли их нам достойно? Всякий раз я буду придумывать что-нибудь новенькое, и, скажем, до истечения срока пари удивлю тебя своей изобретательностью двадцать четыре раза. Идет?

— То есть ты решил удивлять меня своими любовными играми по четыре раза на дню? Здесь кроется тонкий подвох.

— Хитрость здесь только одна: иногда меня придется кормить. Но кухней, пожалуй, придется воспользоваться моей.

Джессике нужно будет регулярно готовить? Этого только не хватало.

— Это нечестная сделка. Я облечена куда большими правами и вытекающими из них обязанностями.

— А я не жадный, — сказал Адам.

— По-моему, я влюблена.

Адам вихрем подлетел к Джессике и увлек за собой на кровать. Работа была забыта.

Джессика появилась в офисе в середине дня. Казалось, что никто и не заметил ее длительного отсутствия. Адамом и вовсе никто не интересовался.

До конца рабочего дня он дважды заглядывал к ней в кабинет. Сначала, чтобы позаимствовать скрепку для бумаги, а потом, чтобы пригласить на ужин. Джессика любезно согласилась: надо же ему было где-то демонстрировать ей свои уникальные любовные заигрывания. Жизнь становилась насыщенной и даже чересчур.

Вечером от отвез ее домой на своей машине, и в гараже по дороге к лифту они целовались у каждого опорного столба. Таких столбов оказалось на их пути семнадцать. А раньше она их не замечала.

Он остался у нее на ночь. И снова слов было сказано мало. В их отношениях что-то менялось, но никому не хотелось задаваться конкретными вопросами. Слова могли разрушить тот зыбкий фундамент, который начинал складываться сам собой, помимо их воли.

В течение всей последующей недели он взял себе за правило приезжать к ней каждый вечер. После работы он отправлялся в гостиницу, брал очередной комплект сменного белья и ехал к Джессике. Он помогал ей в ее тренерской практике, обзванивал местные рестораны и заказывал ужин на дом. В общем делал ее жизнь сказочной. А по ночам они, как и было условлено, не занимались любовью. Что ни в коей мере не означало, что Адам не искал новых путей, чтобы доставить своей спутнице удовольствие. Некоторые ночи были откровенно глупыми, некоторые трогательно нежными, и все они были запоминающимися и полными специфического очарования. Засыпать влюбленным приходилось усталыми и изможденными своими безудержными играми. Джессика перестала думать о своей карьере и о том, что в скором будущем сулит ей работа.

Она жила теперь только настоящим, и оно было столь прекрасным, что было бы безумием торопить время.

В начале мая самым лучшим местом для проведения выходного дня в Чикаго были открытые трибуны центрального стадиона. Воскресное утро было ветреным, но погожим для проведения бейсбольных игр. Всем болельщикам это предвещало массу удовольствий.

Адам любезно вызвался доставить прохладительные напитки по выбору Джессики. Она заказала пиво, ведь на поле играли ее любимые «Акулы», и матч обещал быть захватывающим. Пока Адам промышлял в барах, Джессика всматривалась в толпу, отыскивая среди многочисленных болельщиков Мики и Пита О'Коннелла, приятеля Адама.

Оглянувшись назад, она увидела, что Адам возвращается. С большим удовольствием она наблюдала восторженные или оценивающие взгляды женщин, обращенные на ее избранника.

Но он был ее кавалером, остальным не стоило беспокоиться. Плотная трикотажная фуфайка с вышитым на груди логотипом ее любимой бейсбольной команды смотрелась на Адаме потрясающе.

Это было ее первым подарком Адаму и новым шагом вперед в развитии их отношений.

Через минуту он уже сидел рядом с ней и протягивал пиво и соленые орешки. В благодарность Джессика от души его расцеловала.

— Что это с тобой? — спросил удивленный Адам.

— Бейсбол. Эта игра делает меня по-настоящему счастливой. — Она прижалась к спинке кресла и подставила лицо солнцу. Так приятно погреться под его ласковыми лучами. — Блаженство, правда?

— Да, конечно, — ответил Адам, кивая головой в подтверждение своих слов. Казалось, Джессика уже знает наперед, что Адам скажет или сделает в следующую минуту.

— А что еще будет, когда начнется игра!

— Скорее бы, — ответил Адам, явно нервничая в предвкушении блаженства, обещанного Джессикой.

— Ты хоть раз в жизни на какой-нибудь игре был?

— Речь идет о профессиональном спорте, о матчах «Акул» или о бейсболе?

— Без разницы.

— Нет, — смущенно ответил Адам и пожал плечами.

Боже, каким ограниченным было его существование! Джессика не могла представить себе жизни без профессионального спорта.

— Ты шутишь! Пей пиво, фермер! Давай я тебе объясню кое-что, — сказала Джессика, указывая рукой в угол поля.

— Не надо мне ничего объяснять. Если ты любишь бейсбол, это еще не значит, что от него должны быть без ума все окружающие. Любишь — и люби себе на здоровье. Я не возражаю.

Тему беседы пришлось сменить.

— Смотри, вон Мики идет и… это и есть Пит?

Адам улыбнулся в ответ.

— Да, этот молодой человек в галстуке и есть Пит.

— Боже праведный! Да Мики разорвет его в клочья и выбросит.

Они внимательно наблюдали, как Мики шествовала впереди, прокладывая дорогу и не обращая внимания на Пита. Прийти в галстуке на стадион!

Это было просто неслыханной бестактностью!

— С Мики шутки плохи. — Джессика встала с кресла и замахала подруге рукой. — Мики! Мы здесь!

Мики и Пит стали протискиваться между рядами жующих воздушную кукурузу болельщиков.

— Привет всем! Джесс, перчатку не забыла?

— Это все равно, что уточнить, встает ли солнце на востоке. — Джессика вытащила свою бейсбольную перчатку из-под сиденья.

Мики резко вскочила с кресла и закричала во весь голос:

— Эй, Фостер, тебе на бульварах скамейки красить, а не в бейсбол играть! Шел бы лучше в запасные, уступи место мастерам!

Джессики хотела было присоединиться к подруге и тоже крикнуть что-нибудь обидное в адрес неловкого игрока, но, с опаской взглянув на Адама, выражение лица которого было бесстрастным, передумала. А чтобы не замахать или не захлопать руками, ей пришлось на них сесть.

Чтобы отвлечься от свалки на поле и не присоединиться к крикам толпы, Джессика обратилась к Питу:

— Вы, должно быть, Пит?

Адам, осознав свою оплошность, стал знакомить присутствующих.

— Простите, я, кажется, уклонился от своих прямых обязанностей. Пит, это Джессика Барнс. Джессика, это Пит О'Коннелл.

— Адам рассказывал, что вы работаете в компании, реорганизацией которой он вынужден был заниматься ввиду ее продажи. Теперь вас ждет совершенно другая жизнь. Новые радужные перспективы. Я внимательно следил за газетными публикациями на эту тему.

Адам демонстративно закашлял.

— Все это, конечно, прекрасно и в точности соответствует действительности. Но вряд ли это интересно Джессике. Она относится скорее к тому типу целеустремленных личностей, которые на любом месте смогут добиться колоссальных успехов.

— Возможно, — холодно ответила Джессика.

Мики в это время вальяжно развалилась в кресле и лущила орешки, сбрасывая скорлупу на модные, узконосые, до блеска начищенные ботинки Пита. Ее спутник либо действительно ничего не замечал, либо был слишком хорошо воспитан, чтобы сделать ей замечание. А Мики, озорно улыбаясь, продолжала лущить орешки. Подняв отсутствующие глаза, она вдруг вступила в разговор:

— У Джессики совершенно определенные планы на будущее. В семье Барнсов она будет первой, кто возглавит предприятие, на котором работает. Ну, не совсем возглавит, а станет вице-президентом. Единственный, кто может дать ей фору, так это ее младший брат.

Джессика злобно посмотрела на подругу:

— Этому не бывать никогда.

За стеклами очков глаза Мики лукаво улыбались.

Начало игры было на редкость скучным, подачи вялыми.

При очередной подаче Дэвис снова неудачно отбил мяч, отправив его в левое крыло зрительских трибун. Джессика вскочила с места и с завистью наблюдала, как один из зрителей ловко поймал его, оставляя себе на память в качестве уникального сувенира.

— Черт! — вырвалось у Джессики.

— Дай-ка мне эту штуку, — попросил Адам, показывая на бейсбольную перчатку.

— Неужели ты собираешься поймать мяч?

— Ты ведь этого хочешь?

— Конечно.

— Тогда мне придется это сделать.

Наконец-то Адам нашел себе настоящее занятие. К четвертой серии подач Джессика и Мики поменялись местами с кавалерами и сели рядом. Пит строил глазки крашеной блондинке, постоянно оборачиваясь на задние ряды. А Адам издевался над перчаткой, как истинный профессионал.

«Кардиналы» выигрывали, и Фостер нарочно отбил мяч вверх. Адам цепко схватил его перчаткой, разжал ее и протянул мяч Джессике.

— Не каждый мужчина готов презентовать пойманный своими руками реквизит даме сердца. Надеюсь, ты это по достоинству оценишь.

Не успела Джессика схватить трофей, как крашенная блондинка заорала:

— Брось его обратно на поле! — заводя негодующую толпу болельщиков. Адам ожидал услышать восторженные ликования в знак одобрения его ловкости. И Джессика впервые за все время знакомства пожалела его. Она встала, взяла мяч и послушно бросила его на поле.

— Зачем ты это сделала?

— Этот мяч нельзя было оставить.

— Почему? — зашептал Адам в ответ.

— Это же была подача «Кардиналов». Позорно подбирать мячи противника.

— Так мне надо умудриться поймать не любой мяч, а только брошенный «Акулами»?

Джессика радостно закивала головой.

— Ты сможешь! Я в тебя верю.

— Барнс, ты будешь моей должницей по гроб жизни.

Она наклонилась и нежно поцеловала его. И этот поцелуй заставил Адама успокоиться и замолчать до конца матча.