Клятва и меч

ПОСЛЕСЛОВИЕ

В декабре граф Ранульф Честерский был приглашен на обед к одному из соседей, малозначительному барону по имени Уильям Перевел. Во время обильного пиршества вино лилось рекой, что никогда не было лишним для Ранульфа. Сам же хозяин дома отказался от вина, сославшись на простуженное горло.

Верный себе, Ранульф бодро ответил, что в этом случае ему придется пить за двоих, и сдержал слово. Он покинул стол последним и, пошатываясь, стал подниматься по лестнице в свою гостевую комнату. В этот момент его окликнули и сообщили, что с одним из рыцарей их отряда происходит что-то неладное.

Ранульф, громко ругаясь, поспешил в одну из гостевых комнат и застал там своего вассала, корчившегося на полу от страшной боли в животе. Заподозрив неладное, граф Честерский потребовал у слуг, чтобы они немедленно принесли остатки еды. Пока те бегали взад-вперед за тарелками, за первым отравившимся рыцарем последовал второй, третий… Вскоре все они катались по полу, колотя руками по половицам, и стонали сквозь плотно сжатые зубы. Первый рыцарь после мучительной агонии умер.

Ранульф вынул меч из ножен и заорал, глядя налитыми кровью глазами на хозяина дома:

– Яд был в вине, Перевел! Ты, конечно, станешь все отрицать, мерзавец, но для меня все ясно как день!

– Я вовсе не отказываюсь, – спокойно ответил Перевел. – Вы совершенно правы, Ранульф, вы все отравлены. Вскоре и вы, мой друг, последуете за другими. Но вы сильны как бык, и потому яд пока еще не свалил вас с ног. Ничего, я подожду. Вы чувствуете острую боль в животе, не так ли?

– Нет! Но ты, предатель, скоро ее почувствуешь. Значит, у тебя болит горло? Сейчас перестанет. Молись перед смертью, дьявол… – Ранульф попытался поднять меч, но пошатнулся и упал ничком на стол.

– Еще один ваш умер, – зевнув, констатировал хозяин дома. – Остался только один рыцарь, а за ним настанет ваша очередь, мой дорогой граф.

Собравшись с последними силами, Ранульф оттолкнулся от стола и с воплем метнул меч в расплывчатую фигуру Перевела, но промахнулся. Меч попал в огонь. Перевел укоризненно покачал головой.

– Вы лучше садитесь, граф, умирать надо в удобном положении. Вот что мне хотелось сказать вам напоследок. Вы были на редкость подлым и отвратительным человеком, Ранульф Усатый. Я сделал сегодня то, что другие должны были совершить много раньше. Вы разбогатели, занимаясь грабежами, и развлекались, пытая и убивая людей. Вас настигла заслуженная кара, и я рад, что способствовал этому.

– Мои дела… – прохрипел Ранульф. – Что тебе до них?

– Вы не знаете? Хорошо, я объясню. Будет несправедливо, если вы умрете, не зная почему. Вы были близки с Генрихом Плантагенетом, не так ли?

– Да… Мы были… были друзьями…

Ранульф рухнул на скамью и согнулся, прижав руки к пылающему страшной болью животу.

– Вот именно – вы были друзьями, – кивнул Уильям Перевел. – Это меня и встревожило. Теперь, когда молодой Генрих стал наследником престола, он проявляет излишнюю щедрость. Вы знаете о том, что принц намеревался подарить вам мои земли?

– Нет… Не хочу… Такой плюгавый замок…

– Согласен, мои владения далеко не так обширны, как твои, грабитель, но мне они дороги. И мне жаль моих детей, которые вскоре угодили бы в тюрьмы и пыточные камеры.

– И тогда ты убил меня…

– Это лучший способ, чтобы избавиться от такого усатого дьявола, как ты. А теперь молись, Ранульф, и моли у Господа прощения хотя бы за некоторые из твоих бесчисленных грехов.

Уильям Перевел бросил последний взгляд на рыцарей, неподвижно лежащих на полу, а затем вынул из решетки очага меч Ранульфа и вложил его в ножны. Это должно было принести графу дополнительную боль – любому воину тяжело было умирать, зная, что его меч остался в ножнах.

Ранульф попытался попросить, чтобы привели священника, но губы больше не повиновались ему. Последнее, что он услышал, был звук захлопнувшейся двери.

В течение всего 1154 года Стефан и Плантагенет совершали объезд всех графств Англии. Они были далеко не дружной парой, хотя Генрих больше не считал короля камышинкой. Стефан оказался куда более достойным и значительным человеком, чем ранее казалось молодому принцу, и он все чаще обращался к тому за советом. Король поначалу неохотно делился своим опытом с громогласным Генрихом, наглым и непочтительным щенком. Но постепенно он понял, что принц жадно впитывает каждое его слово и верит всему, что он говорит. Стефану это понравилось. Оказалось, он тоже что-то значит, впервые в жизни он стал советчиком и наставником. Генрих быстро всему учился, и, вопреки логике, Стефану это приносило удовлетворение.

Однажды король даже рискнул пошутить в присутствии Генриха, и тот расцвел неожиданно простодушной улыбкой. «Отлично! Вы должны повторить это, когда мы вернемся во дворец. Нет, позвольте лучше мне блеснуть этой шуткой!»

Но принцу не удалось прослыть среди придворных остряком. Неожиданно для всех у Стефана началось внутреннее кровотечение, и он умер в Дувре двадцать пятого октября. Похоронен он был рядом со своей женой в монастыре в Фэверхейме. Генрих Плантагенет стал обладателем английской короны.

Стефан не отличался решительностью, столь необходимой любому монарху, был непоследователен, порывист и зачастую действовал необдуманно; период его правления нельзя отнести к славным страницам в истории Англии. И все же он никогда не был камышинкой, склоняемой ветром на речном берегу.

Епископ Генри проводил в последний путь своего брата, а затем участвовал в церемонии коронации нового монарха. Это случилось 19 декабря 1154 года. Генрих II стал основателем династии Плантагенетов, царствовавших более двух столетий в Англии. Месяц спустя король Генрих II Плантагенет спросил епископа, кого бы тот рекомендовал на пост канцлера Англии. Епископ назвал Томаса Бекета, когда-то успешно сыгравшего перед императрицей роль «посланника» супруги Стефана королевы Матильды. Не подозревая, что Бекет некогда, не зная о последствиях, послушно выполнил волю епископа Генри, король Генрих согласился. Впоследствии он назначил его архиепископом Кентерберийским. Однако Бекет стал бороться с королем за права церкви и был убит по его приказу. Но это уже другая история.

Императрица Матильда прожила еще тринадцать лет, правя Нормандией и Анжу. Она больше никогда не писала Бриану Фитцу. Он отказался от предоставленной ему великолепной возможности и выбрал жизнь бедного гордеца. Что ж, это его дело. Он мог бы иметь все, абсолютно все…

Но Матильда ошибалась – у Бриана было все. С ним оставалась преданная и прекрасная Элиза, юный Алан, замок и слава самого честного дворянина Англии. Он был по-прежнему небогат, но счастлив. Король Генрих II видел это, но теперь в письмах к матери он не упоминал Бриана.

Когда юному Алану исполнилось двенадцать лет, он был взят в королевский двор. Монарх покровительствовал ему, как некогда это делал Алан Железная Перчатка по отношению к своему внебрачному сыну Бриану. Король намеревался многое дать сыну своего друга, а главное, научить его быть верным своему слову, как это достойно умел лорд Бриан Фитц. Такие люди были редки в те времена.

Так же, как и ныне.