Клятва раба

Глава 12. Сила скромности

Вернувшись домой, я решил приготовить мое самое любимое блюдо — армянскую долму. Это блюдо на моем новогоднем столе обязательно должно присутствовать. Вероятность была большая, что я могу все испортить, потому что я готовил первый раз, но, как Василь сказал, вероятностей не бывает, нужно лишь верить — и все получится. Наконец зазвучали московские колокола в двенадцать часов. В этом году я потерял много ценного и получил намного больше бесценного. Мы попробовали мое блюдо, должен сказать, что у меня вполне получилось неплохо.

На празднике Нового года, когда Василь пришел к нам в гости, я познакомил его с Лианой. Когда Лиана пошла сварить нам кофе, слышу звонок моего мобильного. Отвечаю:

— Да, Слава.

— Где ты, как живешь, ты сейчас дома? — спросил Слава в праздничном настроении.

Я не знал, как ему ответить, потому что, если бы я сказал, что я дома, то он бы пришел и увидел Василя в моем доме, и не знаю, что потом могло случиться.

— А где ты сейчас? — повторил Слава.

— Я уже поднимаюсь к дому, можешь открыть, я уже дома, — положил трубку.

Да уж, у меня голова замерзла. Думал, сейчас что-нибудь произойдет. Потом попил из стакана воду, успокоился и открыл дверь. Он, войдя, спросил сразу:

— Что он здесь делает, Макс?

Василь ничего не сказал, видно было, что он едва сдержал себя.

— Успокойся, Слава, все хорошо, — потом увидел Никиту и Татьяну: — Давайте зайдите.

Слава со своей семьей вошел в гостевою. Слава не хотел говорить, общаться и даже взглянуть на Василя, пытался отвести свой взгляд от него. Мы сели за стол. Татьяна побежала сразу помогать Лиане. Когда Лиана и Татьяна пришли и присоединились к нам, Василь сказал, что хочет сказать тост, мы внимательно послушали.

— Хочу выпить за Макса, который готов даже отдать жизнь за своего друга Славу, я это видел своими глазами, — Василь посмотрел на меня, вздохнул и с восхищением продолжил: — Он не друг человека, он друг души человека.

Слава побледнел, Татьяна и Лиана не принимали всерьез слова Василя, но Слава тихо низким голосом говорил сам с собой:

— Готов отдать жизнь? И это говорит Василь, но Макс жив, значит…

У Славы в глазах появились слезы, и он радостно обнял меня:

— Прости, Макс, я не знал…

Василь улыбнулся и протянул руку. Слава пожал руку Василя, повторяя:

— Прости, Василь, я не знал, я не знал…

Все прошло нормально. Мы всю ночь радостно праздновали вместе, и самое главное — мы все были искренними друг с другом. Вот почему Василь хотел, чтоб этот тост был первым.

Приблизились дни нашей свадьбы. Приготовились. Позвали дизайнеров, свадебных помощников и так далее, все по порядку. В гости пригласили родителей и родных Лианы, моих знакомых и друзей, включая доктора со своей семьей, Василя и из наших парней. Некого было приглашать из моих родных, потому что их просто нет у меня. Гостей было немного. Слава надел шикарный костюм с галстуком и модные кроссовки, он одевался так, как будто он сам сегодня собирался жениться. Свадебное утро было весьма приятным. Я не любил надевать костюмы, но как я его надел так быстро — не помню.

Свадьба началась. Когда вышла Лиана из машины на берегу, вокруг нее танцевали милые пары детей, и маленькие девочки представили себя вместо невесты. Лиана была как морская русалка, несшая мне радость. Она смотрела на меня так, как будто я и она создаем наше новое королевство. Лиана медленными и маленькими шагами приближалась так, как новый рассвет спешит своими первыми лучами украсить мир своим. Мы надели кольца друг другу в храме Святой Нины.

Вечером мы поехали отметить свадьбу в ресторане на берегу моря. Все вокруг радостно танцевали, и никто не стеснялся. Всем тут понравилось, и они свободно располагались всем. Дядя Виталий со Славой рассказывали шутки и смеялись, доктор не смог прийти в ресторан, сказал, что он идет на операцию, он прислал своих сыновей Карла и Артура. Василь с парнями себя вели так, что их трудно было отличить от других: танцевали, угощались, радовались. Наконец наступил момент танца мужа и жены, этого я и боялся, но что поделать — это нужно и обязательно. Мы начали танцевать наш любимый танец. Все было прекрасно, все было нереально красиво, пока не услышали выстрел от пистолета — скорее, крик пистолета.

Все присутствующие побежали в коридор. Видим: лежит Карл, весь в крови и не двигается. Василь позвал всех своих парней из присутствующих, и видим: одного нет, Левы. Скорая помощь приехала за Карлом, потом полиция. Все стали искать Леву. Артур поехал с Карлом в машине скорой помощи. Лиана посмотрела на меня со слезами. Я сел в машину и поехал за Карлом, чтобы помочь, чем смогу. Я поехал в больницу. Его увезли в ближайшую больницу, именно туда, где работал отец Карла. Когда я доехал до больницы, увидел Артура с заплаканными глазами. Он тихо поднимал указательный палец к полуоткрытым губам, шептал что-то самому себе. Артур был в тяжелом состоянии.

Медленно приблизился к комнате, но там никого не было, кроме одного укрытого тела. Я понял, что Карла больше нет, а Артур в шоке от произошедшего и как будто ждет, пока Карл очнется. Карл, очевидно, ушел от нас уже в машине. Через полчаса доктор из операционной вышел. Он радостно приближался к нам — операция у него точно прошла успешно, поздравил родителей и родственников своего больного и, глядя на нас наивным взглядом, спросил, что произошло. Я обнял доктора и, не сдержавшись, заплакал. Доктор взглянул на комнату, около которой мы и сидели, приблизился к кровати и открыл лицо, закрытое одеялом. До сих пор я никогда не видел такого ужасного дня, как тот день. Взгляд у доктора был безумным, он повернулся, смотрел на меня и Артура и повторял:

— Это не Карл, он не Карл.

Мы хотели его утешить, но он оттолкнул нас от себя. Потом он взял Карла и как отец младенца стал раскачивать его, держа на руках. Через некоторое время доктор пришел в себя, медленно положил тело своего сына на кровать и вошел в свою комнату.

Я быстро побежал к Василю, чтобы узнать, кто убил Карла, уточнить, Лева ли убил его? Позвонил Василю на мобильный. Он сказал, что не нужно приходить к нему, так как он сам поедет к нам в больницу. Он подтвердил, что Лева убил Карла.

Василь быстро вошел в больницу. Он был так встревожен, что не заметил меня у входа. Он поднялся к доктору, а я — за ним. Василь постучал в дверь комнаты доктора. Слышались тяжелые шаги доктора. Доктор открыл дверь, впуская нас в комнату. Василь посмотрел на доктора, но внезапно ресницы Василя как будто замерзли на глазах. На лице Василя уже не было ни утешения, ни боли, а было какое-то удивление. Думаю, доктор был знаком с Василем. Маленький город, вполне возможно, но Василь встал на колени перед доктором и заплакал, притягиваясь к нему. Василь, положив ладони на свою голову, громко крикнул:

— Зачем? Зачем именно он?

Я был в шоке. Как это? Василь как будто оплакивал Карла не менее доктора, но зачем? Он же почти доктора не знал, он мне не рассказывал о докторе, а еще менее — о Карле. Доктор тоже встал на колени, положил руки на голову Василя и с красными глазами и слезами смотрел на меня долго, как будто он меня никогда не знал. Доктор, придя в себя, спросил Василя:

— Это он?

Странный вопрос. Вопрос, который задавали ему только знакомые и друзья Краба. Зачем они задавали этот вопрос, я понял, ну а зачем доктор это спрашивал у Василя, я не знал. Я думал, может, и доктор является другом Краба.

У Василя глаза стали улыбаться, он улыбался со слезами:

— Да, это он, — потом глубоко вздохнул, посмотрел на доктора с восхищением и повторил: — Да, это он, Краб.

Я запутался. Как это Краб? Василь назвал доктора Крабом? Потом Василь посмотрел на меня и указал глазами на доктора. Василь сказал мне:

— Макс, доктор и есть сам Краб.

Я не знал, что производит. Как может доктор являться Крабом? Он же утонул в море во время бури, и его тело так и не нашли. Я сначала подумал, что, может, Василь меня обманывал.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал Краб и продолжил: — Думаешь, Василь прятал от тебя правду, но он и сам не знал, и об этом никто не знал.

Василь и он посмотрели друг на друга неясным взглядом.

— Во время бури меня что-то выбросило на берег, — сказал Краб и продолжил: — Только помню, как я тонул в глубине моря. И знаете, когда ты видишь своими глазами, чувствуешь своими мышцами, что смерть действительно существует, и она неизбежна, и что ты просто обязан подчинится ей, начинаешь просить о помощи все, чему можешь верить. Никто не слышит тебя, никакое создание, никакое существо в мире не слышит, как ты выдыхаешь, кричишь о помощи, но даже твой голос тебя не слушается. Тогда ты понимаешь: лишь одно может спасти тебя — само спасение. После чего помню, что какая-то волна сильно толкнула меня сзади так, что я потерял свое сознание, а после очнулся на берегу моря. Очнувшись, я понял, что мы осознаем свои ошибки только тогда, когда мы уже бессильны что-нибудь поменять. Это был шанс, и я почувствовал, что моя жизнь может за одну секунду и за одно мгновение стать пустотой, я дал слово сам себе: я должен спасти столько людей, скольких я сделал несчастными. И до сих пор я сам лично пытаюсь исцелить раны тех людей, которых ранили мои люди. Это было спасение не от смерти, а от пустой жизни.