Книга о кактусах

Что надо делать, чтобы кактусы зацвели

…Тогда из него вырывается среди поднятого оружия большой, сияющий, молитвенно воздетый ввысь цветок. Это — великая милость…

Карел Чапек

Чувство обманутого ожидания, когда кактусы не зацвели в первую весну своего пребывания у меня, скоро забылось. Как ни странно, я просто потеряла интерес к их цветению и совершенно о нем не думала. Много раз с тех пор встречалась я с таким «равнодушием»: ведь это обязательная фаза, через которую, как правило, проходит каждый начинающий кактусист. «Нет, — говорит он (или она) с отсутствующим выражением лица, — нет, знаете, цветы меня не интересуют. Кактусам цветы ни к чему, они сами по себе красивее всяких цветов — вы только поглядите на этого рыженького. Правда, совсем, как лисий хвостик? А вот этот розовый…» Дальше не стоит приводить разговора: каждый кактусист сам вел и слушал такие беседы, а у не кактусиста все еще впереди.

Главный аргумент, что, мол, кактусы и без цветков достаточно красивы, конечно, оспаривать не приходится, поскольку это истинная правда. Но мне всегда кажется, что существует и другая причина, по которой каждый любитель в начале своего знакомства с кактусами совсем не интересуется цветением. Дело в том, что цветущий кактус обычно считается крайней редкостью, почти несбыточным чудом и даже легенда передается из уст в уста, что «цветет он раз в жизни, после чего погибает». Ясно, что неопытному коллекционеру и в голову не приходит, что такое из ряда вон выходящее событие может произойти на его подоконнике. Да и страшновато о нем подумать: вдруг зацветет, да и погибнет. Конечно, опытные кактусисты говорят, что это неправда, но, с другой стороны, ведь бывают же случаи гибели после цветения, даже у знакомых такое случилось. Кто же прав? Правы оба, каждый по-своему: кактусист прав, говоря, что обязательная гибель кактуса относится к области легенд, так как здоровые нормальные кактусы цветут ежегодно без каких-либо последствий. С другой стороны, человек, рассказывающий, что у его знакомых кактус зацвел и вскоре погиб, тоже не лжет: кактусы, не получающие зимнего отдыха и вообще содержащиеся при неправильных условиях, иногда все же собираются с силами и вопреки всему зацветают. Такое цветение из последних сил крайне истощает и без того ослабленное растение, и оно действительно погибает. Думаю, что именно такими случаями и объясняется происхождение этого очень распространенного поверья о единственном в жизни цветении и неизбежной гибели после него.

Впервые я услыхала об этом еще до того, как «заболела» кактусами. И хотя эта подробность из жизни каких-то неизвестных и неинтересных мне растений тогда не произвела на меня сильного впечатления, она все же отложилась где-то в тайниках памяти и всплыла только через несколько лет. Толчком к этому послужил желтый цветок рипсалиса, крохотный, мохнатый от массы торчащих во все стороны тычинок и совершенно для меня неожиданный.

Помню, показывая кому-то из друзей это малюсенькое чудо, я посетовала, что не удалось его сфотографировать. «Ну, ничего, — сказали мне, — снимите в следующий раз».

И я с грустью подумала, что следующего раза не будет, что этот перепутанный кустик, старательно выпускавший веточку за веточкой, должен погибнуть, убитый своим собственным цветком. И каждый день я беспокойно заглядывала в аквариум, в котором жили рипсалисы.

Странно, но обреченный кактус, по-видимому, совершенно не собирался погибать — он толстел, густел, зеленел и выглядел превесело. Но, может быть, рипсалисы не настоящие кактусы, может быть, после цветения погибают только колючие шары, суровые жители пустыни? Но они, как на зло, не зацветали, хотя к этому времени я уже узнала из книг о необходимости холодной и сухой зимовки, и вся моя маленькая коллекция погружалась в спячку с ноября по март. В книгах же о цветении говорилось как-то вскользь — описывались форма, размеры и окраска цветков, указывались сроки — «…зацветает ранней весной… цветет в июне-июле… цветки появляются поздней осенью…». Но нигде не упоминалось о неизбежной гибели растения, и это обнадеживало.

Ребуция марсонери (ребуции относятся к группе лобивиевых).

Мамиллярия спинозиссима — «наиколючая».

Все летние месяцы мои кактусы жили на заоконных полках, собственно, не жили, а проводили на них дневные часы. На ночь я их обязательно заносила в комнату, боясь застудить. И вот однажды свидетельницей этого ежевечернего переселения случайно стала знакомая кактусистка, имевшая уже десятилетний опыт. Она с удивлением следила за моей старательной возней, а потом сказала, что я создаю себе лишнюю работу, а главное, врежу кактусам, лишая их очень полезного для них ночного воздуха. «Оставляйте их ночевать снаружи, — посоветовала она мне. — Ничего, кроме хорошего, от этого не произойдет».

Послушавшись совета, я буквально через несколько дней заметила, как изменились и похорошели мои растения: краски стеблей и колючек стали ярче, волоски распушились, верхушечные точки роста разворачивали новые ареолы. А через два месяца, к концу лета, зацвели две неприхотливые мамиллярии (М. пролифера и М. вильдии) и старый, видавший виды эхинопсис. Маленькие изящные цветки мамиллярий, венком обступившие верхушку стебля, выглядели особенно нежными рядом с окружающими их колючками, но цветение эхинопсиса просто потрясло меня своей сказочной неправдоподобностью.

На его грубом стебле, покрытом многочисленными шрамами ожогов и царапин, среди жестких колючек появился бутон, похожий на кусочек серебристо-серого меха. Он рос медленно и незаметно, но через два месяца вдруг оживился и дал длинную волосатую трубку, достигшую 24 сантиметров длины. Бутон на ее конце быстро набухал, и в один прекрасный вечер раскрылся большой сверкающий зеленовато-белый цветок, похожий на лилию, с двойным рядом неотогнутых лепестков. Пышная кисть тычинок в зеве цветка была сдвинута в одну сторону, диаметр чашечки равнялся 14,5 сантиметра.

Цветок Эхинопсиса эйрезии.

Цветок раскрылся в начале десятого, а около одиннадцати ко мне постучалась с каким-то вопросом соседка. Стоя в дверях, она тревожно повела носом и спросила: «Хорошие духи разбили, да? Жалость-то какая!» Только подойдя вплотную, она поверила, что это пахнет стоящий за окном цветок эхинопсиса.

К утру аромат исчез, а с наступлением дневной жары цветок увял. Но я увидела своими глазам то, о чем читала, — необыкновенную красоту цветка кактуса, заставившего меня сильнее, чем когда-либо в жизни, почувствовать щедрость природы. И я стала добиваться цветения своих растений вопреки всем трудностям, которые создавали мои северо-западные окна.

А трудности это были немалые: ни в одной книге не говорилось, что на окнах с такой ориентацией кактусы будут расти, а о цветении вообще и думать не приходилось. С тех пор прошло семнадцать лет, и на моих окнах в течение всего короткого московского лета цветут кактусы, причем лобивиевые дают от одного до тридцати цветков за лето, а эхинокактусовые — от одного до пятнадцати. Цветут из года в год, не погибая и не болея, опровергая легенду всей радостной гаммой своих цветков, среди которых нет только двух колеров — голубого и синего. И каждый раскрывшийся цветок приносит мне двойную радость, самим фактом своего появления подтверждая правильность применяемых мною методов ухода. Ведь цветение нельзя рассматривать в отрыве от других фаз жизни растения — это только естественное завершение гармоничного развития правильно выращенного кактуса. И жестоко ошибаются те любители, которые надеются добиться цветения при помощи каких-либо удобрений или ростовых веществ. Любое мероприятие будет обречено на неудачу, если у вашего кактуса слабая корневая система, если его прирост не вызрел на свежем воздухе, если он зимовал в тепле, не прекращая роста. Весь «секрет» — выращивать здоровые кактусы и, кроме этого, запомнить несколько очень простых вещей.

Чтобы зацвести, кактус должен находиться в состоянии роста.

Об этом самом первом и самом главном условии, казалось бы, не стоило и говорить, настолько оно само собою разумеющееся. Однако я по горькому опыту знаю, что довольно большой процент коллекций состоит из кактусов выживающих, но не растущих и что одно из самых распространенных и печальных зрелищ — это коллекция, в которой каждое растение окружено целой системой подпорок. У такой коллекции нет будущего — нерастущие, лишенные живых корней кактусы будут постепенно гибнуть, и, конечно, ни о каком цветении и думать нечего.

Кактус не должен страдать ни от «голода», ни от «перекорма».

Никогда не зацветет кактус истощенный, по нескольку лет не пересаживаемый в свежую землю и не получающий достаточного полива летом. Но и от жирующего растения, выращиваемого в почве черноземной или парниковой, цветения тоже не дождаться. Особенно велик вред, приносимый подкормкой органическими удобрениями: мне известны случаи, когда даже у такого неприхотливого вида, как Ребуция минускула, вскоре после полива слабым раствором коровяка вполне развитые, уже розовые бутоны начинали зеленеть и… превращались в детки прямо-таки на глазах у огорченного, неопытного владельца.

Даже подкормка смесью минеральных солей непригодна для кактуса, готового к цветению. Единственно полезная для него подкормка — это полив раствором фосфорнокислого калия (1 грамм на 1 литр воды), но и ею увлекаться не следует.

Кактус должен зимовать сухо и прохладно.

Только растения, прекращающие рост на зимние бессолнечные месяцы, развиваются нормально. Во время зимнего отдыха у них вызревает летний прирост и закладываются бутоны, появляющиеся на поверхности стебля только за 50–30 дней до раскрытия цветка.

Одна ленинградская любительница по моему совету устроила своим кактусам холодную зимовку и ужасно боялась, что они «простудятся» и заболеют, о чем и писала мне панические письма. Весной я получила от нее известие о том, что ее предчувствия были правильны: кактусы действительно заболели, и на двух «выступило множество каких-то красных прыщиков». Мне пришлось объяснять, что обе «заболевшие» ребуции покрыты не прыщиками, а… бутонами! Рассказываю об этом случае потому, что он служит прекрасной иллюстрацией описанного выше отношения начинающих любителей к цветению, как к чему-то совершенно несбыточному: подумать только, человек настолько не ожидал бутонов, что не узнал их, когда они появились, и принял их за признак заболевания!

Кактус летом должен получать максимум свежего воздуха.

Чаще всего любители грешат тем, что недооценивают значение круглосуточного пребывания растений на открытом воздухе. Считается, что если в течение дня кактусы стоят на открытом окне, то этого достаточно, но это мнение ошибочное: им крайне нужен ночной перепад температур.

Особенно важно не заносить растения в комнату во время наступления прохладных ночей осенью, так как именно они способствуют уплотнению стебля и покрывающей его кожицы и закаляют кактус, подготавливая его к зимовке. Кстати, после такого закаливания он гораздо меньше подвержен болезням и повреждениям красным клещом, чем изнеженный комнатный экземпляр с рыхлым стеблем и тонкой кожицей.

Пародия ауреиспина — «златоколючковая».

Кактус весной должен как можно раньше пройти период приучения к солнцу и летом получать незатененный солнечный свет.

Интересно отметить, что количество солнечного облучения, необходимого, чтобы кактус зацвел, резко колеблется в зависимости от рода, к которому принадлежит растение. И дело тут не в том, насколько южнее или севернее расположена родина кактуса, а в том, в каких условиях он существует на воле. Вот, например, «южным» по происхождению гимнокалициумам для цветения достаточно двух-трех часов солнца в день, между тем как «северным» эхиноцереусам необходимо шесть-семь часов. Это легко понять, если вспомнить, что первый род растет на травянистых равнинах юга Бразилии, Аргентины, Боливии, Парагвая и Уругвая, а второй — уроженец каменисто-песчаных, целый день палимых солнцем пустынь Техаса, Аризоны (США) и Мексики.

Кактус должен стоять повернутым к солнцу всегда одной и той же стороной.

Если все перечисленные условия соблюдены и кактус все же не зацветает, то очень часто причина кроется в привычке многих любителей все время передвигать и переставлять горшки с растениями. Взяв в руки кактус, чтобы его осмотреть или показать товарищу, кактусист зачастую, ставя горшок на место, не обращает внимания на сохранение той же ориентации по отношению к свету. Именно эти частые смены освещенной стороны стебля препятствуют цветению. Избежать этого можно, сделав на всех горшках отметку с одной стороны и соблюдая правило — всегда ставить горшки так, чтобы эта отметка была обращена к освещенной стороне окна. Искривления стебля нечего бояться: если ваши кактусы проводят лето на заоконной полке, где освещенность менее односторонняя, чем на подоконнике внутри комнаты, искривления не произойдет или же оно будет очень незначительным. Осенью при внесении растений в комнаты можно повернуть горшки на 180° — за зиму и весну небольшой появившийся наклон выправится.

Гимнокалициум дамсии.

Пересадку рано цветущих кактусов следует отложить до окончания цветения.

Если пересадить экземпляр с бутонами, он почти обязательно сбросит их или же они переродятся в детки.

С кактуса, готовящегося к цветению, не следует снимать детки и срезать черенки.

Как то, так и другое неизбежно нарушит (хотя бы в незначительной степени) установившийся ритм жизни растения и его обмен веществ, а это приведет к сбрасыванию или перерождению бутонов.

И надо сказать, что из этих двух неприятностей вторая хуже, чем первая: детка, появившаяся на «неположенном» месте, часто оставляет некрасивый рубец на ареоле, даже если ее снять совсем еще крошечной. У цереусов, к которым относится так распространенный у нас род эхинопсис, и у всей группы лобивиевых, то есть у лобивий, ребуций и аилостер, цветки появляются на старом приросте, с боков стебля. Перерождение бутона в детку не портит внешнего вида этих кактусов, детки на боковых ареолах для них естественны. А вот у эхинокактусов, у которых бутоны развиваются на приросте текущего года, то есть на верхушечных ареолах, такое превращение совсем нежелательно, оно нарушает строгий рисунок молодых ареол с самыми яркими и красивыми колючками и портит вид стебля. Тем более, что, как правило, у эхинокактусов детки почти никогда не появляются (именно это и делает эту группу кактусов редкой), и часто любитель не находит в себе силы снять едва возникшую детку, чтобы не обречь ее на почти верную гибель, а старается оставить на стебле подольше, «подращивает» ее. В результате — испорченная рубцом ареола на самой видной верхней части растения.

Следует сказать, что цветение помогает точному определению растения, так как место появления на стебле кактуса бутонов служит важнейшим классификационным признаком. По нему определяется принадлежность экземпляра к той или другой группе — только что упоминавшихся лобивиевых, эхинокактусовых или мамилляриевых. (У последних бутоны показываются из пазушек между покрывающими стебель сосочками.)

Раскрывшийся цветок дает возможность для более точного определения вида кактуса: окраска, форма чашечки и лепестков, количество и цвет рылец пестика, длина тычинок — все это помогает найти полные «паспортные данные», что не только интересно, но и полезно, так как у отдельных видов существуют различные «слабости» и «предпочтения», которые важны для правильного ухода за ними.

Многие кактусы завязывают семена без перекрестного опыления, например большинство ребуций и аилостер, некоторые эхинокактусы, мамиллярии и цереусы. У видов же, требующих перекрестного опыления, иногда удается получить семена при помощи отряхивания кисточкой пыльцы с собственных тычинок на рыльце пестика. Правда, семена, полученные таким образом, мельче и количество их меньше, но все же имеет смысл это делать. Но бывает, что и перекрестное опыление не дает результатов, если оба опыляемые растения выращены из деток одного маточного растения. Иногда эта «память» растений достигает неправдоподобной степени: после окончания Отечественной войны один московский любитель привез из Чехословакии отросток неизвестного у нас вида долихотеле (Dolichothele). Кактус этот, принадлежащий к группе мамилляриевых, легко дает отростки, и в короткое время его удалось так размножить, что не только у московских любителей, но и в других городах этот вид уже стал обычным. Так вот через двадцать лет после этого все еще не удается получить семена при перекрестном опылении: кактус упорно «помнит» общего предка!

Такой же требовательностью в этом отношении отличается и широко распространенный у нас зигокактус (Zygocactus), у которого крайне трудно получить завязь и семена.

В большинстве случаев, однако, кактусы легко завязывают плоды, даже при опылении пыльцой другого вида. Вот почему я считаю нужным напомнить читателям о той просьбе, с которой незадолго до своей смерти обратился ко всем кактусистам мира известный ученый-кактусовед Курт Бакеберг. Он просил не портить кактусы беспорядочной и случайной гибридизацией, увеличивая безымянными гибридами и без того громадное число существующих видов.

Если ягода завязалась, не надо торопиться ее снимать с растения: сроки вызревания плода сильно колеблются в зависимости от рода, и рано снятая ягода будет содержать невсхожие семена. У некоторых мамиллярий плоды появляются через год после цветения, внезапно возникая в пазушках бугорков в виде кораллово-красных продолговатых плодиков, напоминающих по форме барбарис. Ягода рипсалиса похожа на белую или розовую полупрозрачную смородинку, а крупный лиловатый плод эпифиллюма — на блестящую сливу. Не у всех кактусов плоды голые, у некоторых родов, например у нотокактусов, они закутаны густыми шелковистыми волосками, а у других покрыты колючками.

Созревшая и лопнувшая ягода иногда рассеивает свои семена вокруг стебля. Такой самосев не всегда входит в планы любителя, так как, даже если он не собирается сохранить семена для обмена с другими кактусистами, а хочет их посеять сам, осень (время вызревания плодов) — неподходящее время для посева. Семена лучше собрать, отряхнуть на подостланную белую бумагу и сохранить в бумажном пакетике, на котором написать название растения, в сухом месте до весны, когда можно будет приступить к посеву.

Мамиллярия пролифера — от латинского слова proles — отпрыск, потомок, то есть мамиллярия отростковая.

Мамиллярия вильдии — названа еще в 1836 году по имени Вильда, медицинского работника в Касселе.

Ребуция минускула — от латинского слова minusculus— маленький, мелкий.

Гимнокалициум — название этого рода происходит от двух греческих слов — gymnos — голый и calyx — чашечка цветка и относится к неопушенной, голой завязи.

Долихотеле — название, как и у гимнокалициума, произошло от двух греческих слов — dolichos — длинный и thele — сосочек и относится к удлиненным сосочкам, отличающим этот род от мамиллярий.