Книга о скупых


Перевод,

предисловие и комментарии X. К. Баранова

Стихи в переводе А. Ревича

ПРЕДИСЛОВИЕ

Предлагаемая вниманию советского читателя «Книга о скупых» аль-Джахиза переносит нас на тысячу с лишним лет назад, в эпоху государственного, экономического и культурного подъема Аббасид-ского халифата (VIII —XIII вв.), достигшего наивысшего развития во времена правления халифа аль-Мамуна (813—833). Это сочинение Джахиза в живых картинах воспроизводит, правда несколько своеобразно, некоторые стороны внутренней жизни одного из крупнейших научных и культурных центров тогдашнего арабского мира — города Басры (основанного в 638 г.), где наряду с городами Куфой (основан в 640 г.), а затем и Багдадом (основан в 762 г.) в те времена расцветали науки, искусство и поэзия, а также торговля и ремесла. Басра была родиной многих выдающихся людей той эпохи. Кроме того, Басра и Куфа стали местом зарождения и средоточием арабской филологии; две соперничавшие научные грамматические школы (басрийская — более строгая к соблюдению грамматических правил, и куфийская — более снисходительная) получили от этих городов свои наименования. Здесь же под влиянием греческой философии начали давать плоды зародившиеся в догматической философии ислама идеи свободомыслия, именно Басра стала местом возникновения мутазилизма *.

1 Мутазилизм (от араб, обособившиеся) — философско-религиозное рационалистическое течение в исламе, отрицавшее божественное предопределение и утверждавшее свободу воли человека. Мутазилиты отстаивали мысль о сотворенности Корана и считали разум человека достаточным орудием для толкования священного текста. Отрицая многие догматы ортодоксального ислама, мутазилизм оказал влияние на многие еретические философские течения Ближнего Востока.

Полное имя автора «Книги о скупых» — Лбу Усман Лмр нон Бахр нбн Махбуб аль-Кинани аль-Басрн, однако в литературе он известен, в основном, под прозвищем «аль-Джахнз» (букв.: «пучеглазый»), связанным с его некрасивой внешностью: он был низкорослым, темнолицым и пучеглазым. Из-за своей непривлекательной наружности Джахиз попадал в герои разных смешных историй и поговорок. Вот одна из них, как ее рассказывает сам Джахиз: «Пришла ко мне женщина, а я сидел у двери своего дома, и говорит:

— У меня к тебе дело, хочу, чтобы ты пошел со мною!

Я встал и последовал за нею, пока она не привела меня к ювелиру и сказала ему:

— Вот такого! — и ушла.

Тогда я спросил у ювелира, что значили эти слова.

— Она принесла мне драгоценный камень для перстня,— ответил он,— и просила вырезать на нем образ черта, я Же ей сказал в ответ, что никогда черта не видел, тогда она привела тебя!»

Не удивительно, что Джахиз не любил, когда его так называли. И и рассказах «Книги о скупых», говоря о себе, всегда пишет «Лбу Усман».

Биографы расходятся в вопросе об его происхождении. Согласно г веден и я м одних, он принадлежал к племени аль-Кинана клана Лайс, другие утверждают, что он был вольноотпущенником Абу-ль-Калам-М1ИИ ши. Кип,ши, подперши, таким образом (сомнению его арабское нрою моь м'иие Годился Джахиз и Басре, однако год его рождения не и ним н и указываются различные даты, начиная от 771 до 781 года, но шк как известно, что он умер в 868 году в возрасте 96 лет, считая но лунному календарю, то годом его рождения принято считать 775 год, то есть во времена правления халифа аль-Махди (775—785).

О первых годах его жизни имеются весьма скудные сведения. Рассказывают, что он рано лишился отца и остался на попечении матери; подростком ему пришлось собственным трудом добывать средства к существованию, продавая то хлеб, то рыбу. С ранней юности будущий писатель проявлял любознательность и тяготение к знаниям. Научился он грамоте, по-видимому, посещая вместе с детьми мясников начальную школу, куттаб, в Басре, а затем пополнял образование постоянным чтением, которому посвящал все свое свободное время. Современники рассказывают, что за услуги, оказанные Джахизом торговцам книгами, те оставляли его в своих книжных лавках на ночь, где он и просиживал за чтением рукописей долгие часы. Кроме того, молодой Джахиз приобретал знания, слушая выступления и споры шейхов-«мечетников», собиравшихся в особом кружке при бас-рийской мечети — своего рода философском «клубе» того времени, в который входили ученые, литераторы, поэты, грамматики. Красноречию Джахиз учился в Мирбаде на ярмарке, куда съезжались не только купцы и деловые люди, но также' и люди образованные — филологи, поэты, литераторы и сказители-рассказчики и где помимо торговых сделок происходили поэтические и ораторские соревнования, состязания рассказчиков и сказителей. Кроме того, на эту ярмарку прибывали бедуины, в среде которых сохранялся чистый арабский язык, и в общении с ними Джахиз обогащал и шлифовал свою речь.

Другим культурным центром являлась столица Лббасидского халифата Багдад, куда устремлялись выдающиеся ученые, поэты, литераторы, философы, певцы, ибо халифы не скупились на поощрение науки, поэзии и искусства, щедро одаривая талантливых людей и оказывая им всяческое покровительство. Гуда отправился и Джахиз, там он продолжал свое образование, участвуя в ученых спорах и диспутах. Знания в области арабского языка он углублял, беря уроки у выдающихся грамматиков Лбу Убайды, аль-Ахфаша, аль-Асмаи, Абу Зайда аль-Ансари, а силы свои в логике и догматической философии он совершенствовал под руководством одного из столпов мутазилизма того времени — Абу Исхака Ибрахима ибн Сайяра ан-Наззама. Таким образом, читая множество книг, углубляя свои познания, всячески расширяя кругозор, Джахиз приобрел столь всеобъемлющие знания в широком круге наук тогдашнего времени — в области религии, философии, логики, естественных наук, поэзии, истории, астрономии, зоологии, ботаники и других ученых сферах,— что представлял собою живую энциклопедию, пользуясь славой и авторитетом среди своих современников. По-видимому, Джахиз являлся одним из самых образованных, а может быть, даже самым образованным и просвещенным человеком своего времени. Очевидно, он знал персидский язык, о чем можно предположить по встречающимся в «Книге о скупых» персидской фразе, словам и терминам (их можно найти в других его произведениях), ему хорошо была знакома персидская культура благодаря книгам Ибн аль-Мукаффы и благодаря занятиям с филологом Абу Убайдой.

Получив таким образом всестороннюю подготовку, Джахиз начал преподавать в Багдаде различные науки и проводить ученые диспуты. Одновременно с этим он стал пробовать свои силы и на литературном поприще, сочиняя различные произведения под своим именем, однако успеха не имел. Тогда Джахиз стал приписывать свои труды перу выдающихся мастеров, таких, как Ибн аль-Мукаффа или Сахль ибн Харун и другие, как это часто практиковалось в те времена, чтобы придать литературному произведению ценность и заранее обеспечить успех. Лишь значительно позднее он вновь начал подписывать свои сочинения собственным именем. Об этом историк аль-Масуди рассказывал так: «Говорил Абу Усман Амр ибн Бахр аль-Джахиз, что сочинит он, бывало, книгу, богатую мыслями, красивую слогом, и припишет ее себе, но не видно, чтобы ее хотели слушать или желали бы ее иметь. А затем сочинит он другую книгу, худшую и менее поучитель ную, и припишет ее Абдаллаху аль-Мукаффе, или Сахлю ибн Харуну, или другому какому-нибудь из предшественников, имена которых известны как имена писателей, и все заявляют на нее спрос и спешат переписать ее,— только из-за того, что она написана одним из предшествовавших писателей, а также из-за того, что в душе людей зтого пека таится зависть к автору, который является их современником...»

Вскоре, после того как имя Джахиза стало известным, а это произошло, когда он написал «Книгу об имамате», халиф аль-Мамун пригласил ученого к себе и назначил начальником своей канцелярии. Однако Джахиз выдержал на этой должности всего три дня и попросил халифа освободить его, ибо тягостна для него была казенная служба. И халиф удовлетворил просьбу, не изменив дружеского расположения к Джахизу. В дальнейшем он пользовался покровительством и дружбой весьма просвещенного человека — Мухаммада ибн Абд аль-Малика, известного под именем Ибн аз-Зайят, вазира халифа аль-Мутасима (годы правления — 833 —842), с которым он общался и в Багдаде, и в иль-Аскаре, летней резиденции халифов.. В это время Джахиз имел широкие возможности заниматься литературной деятельностью. Покровитель помог Джахизу осуществить свое заветное желание — совершить путешествие и посетить Антиохию и Дамаск; есть также предположение, что он побивал в Египте. Путешествуя, Джахиз всюду удовлетворял свою жажду к познанию, наблюдал, изучал обычаи, нравы, людские привычки, их поведение и вместе с этим слушал бесконечные рассказы о людях и их странах.

Своему покровителю, вазиру Ибн аз-Зайяту, Джахиз преподнес свой огромный труд — «Книгу о животных», за что получил награду в пять тысяч динаров. Надо иметь в виду, что литераторы и поэты в те времена не получали никаких гонораров, а существовали на те денежные вознаграждения, которые нм жаловали за преподнесенные ими книги или хвалебные оды-касыды меценаты той эпохи — халпфы, эмиры, вазиры и богатые просвещенные люди, любители и ценители поэзии и литературных произведений. Сами же книги — различные литературные произведения, научные труды — представляли собою рукописи, которые часто переписывались, помимо профессиональных переписчиков, всеми, кому книга нравилась и кто пожелал ее иметь,— так «тиражировались* книги того времени.

После того как халифом стал аль-Мутаваккиль (годы правления — 847 — 861), являвшийся противником мутазилизма и вообще свободомыслия, кади Ахмад ибн Абу Дуад, давний соперпик Ибн аз-Зайята в борьбе за власть, взял верх и стал вазиром у нового халифа. Ибн аз-Зайят был арестован и но приказу халифа подвергнут мучительной казни. Джахиз же, как друг казненного, вынужден был бежать, но вскоре по приказу нового вазира был арестован и доставлен в оковах к нему домой. Однако после короткого допроса, во время которого Джа-хизу удалось блеснуть находчивостью и остроумием, он получил прощение и был освобожден. Об этом допросе рассказывают так: «Приведите кузнеца!» — сказал кади Ибн Абу Дуад. «Да пошлет Аллах могущество кади, чтобы расковать мои оковы или еще более заковать?!» — спросил Джахиз. «Да нет же, чтобы расковать оковы!» — ответил кади. Когда привели кузнеца, кто-то из присутствующих в зале дал кузнецу знак, чтобы тот пожестче обошелся с ногой арестанта и несколько затянул бы все дело. Тогда Джахиз дал ему пощечину и сказал: «Делай дело одного месяца в один день, а дело одного дня в один час, а дело одного часа в один миг,— у меня болит нога, а она ведь не пень и не чурбан». Ибн Абу Дуад рассмеялся, а также и все, кто был там...»

Впоследствии Джахиз неизменно пользовался покровительством Ибн Абу Дуада и через некоторое время преподнес вазиру свой труд «Об искусстве речи», за что и получил в качестве награды пять тысяч динаров. Джахизу покровительствовал и сын Ибн Абу Дуада, Абу-ль-Валид, который сменил своего отца на посту вазира, а потом Джахизу оказывал покровительство и вазир аль-Фатх ибн Хакан.

Рассказывают, что халиф аль-Мутаваккиль по рекомендации Ибн Абу Дуада хотел поручить Джахизу воспитание своих детей, но, увидав внешность ученого, отказался от своего намерения и вместо этого приказал выдать ему десять тысяч дирхемов. Халиф ценил Джахиза как писателя и благосклонно относился к нему, хотя и преследовал мутазилитов.

Остаток своей жизни Джахиз провел в родном городе Басре уже тяжело больным (его разбил паралич); но и будучи прикован к постели, вдали от друзей, которые лишь изредка навещали его, он продолжал писать, видя в этом единственное утешение. По-видимому, как раз в это время им написана или, по крайней мере, завершена «Книга о скупых», судя по тому рассказу, где он упоминает о своих болезнях. Многие годы Джахиз пролежал, борясь со своим недугом, причинявшим ему все большие страдания, так что в конце концов вынужден был отказаться от писания и даже чтения. Посетившему его филологу аль-Мубарраду он так говорил о своих страданиях: «Каким может быть самочувствие человека, у которого половина тела поражена параличом, и если бы ее пилили, то она ничего не почувствовала бы, а вторая половина поражена подагрой, и если бы близ нее пролетела муха, ей было бы больно! А еще хуже то, что мне девяносто шесть лет...» Болезнь мучила его все больше и больше, вплоть до самой кончины, последовавшей в результате несчастного случая, как рассказывается в одной из версий о смерти Джахиза: на него с полки свалились книги, которые он так любил, положив, таким образом, конец его жизни.

Джахиз прожил очень долгую жизнь и много всего видел и пережил, был свидетелем правления десяти халифов — и блестящего начали, и периода расцвета, и первых признаков упадка Аббаспдской династии. Джахиз оставил после себя весьма внушительное литературное наследие. Человек всесторонне образованный, он писал много и по всем областям тогдашней науки, литературы и философии. Свои писания он часто перемежал веселыми рассказами или шуткой, стремясь отогнать от читателя скуку, чтоб сильнее заинтересовать его. Количество трудов Джахиза исчисляется и цифрой 159, и цифрой 170, и даже более,— дело в том, что большинство произведений Джахиза, к сожалению, до нас не дошло, за исключением уже упомянутых «Книги о животных», трактата «Об искусстве речи», «Книги о скупых» и некоторых других, более мелких сочинений. Как уже говорилось, Джахиз подписывал свои литературные произведения именами предшествующих ему известных писателей, а когда его собственное имя стало знаменитым, другие начинающие писатели стали приписывать ему свои сочинения, которые потом получили общее название «Псевдо-Джахиз». И тогда возникла проблема установления авторства подлинного Джахиза, ибо литературные труды его пользовались столь большим успехом, что многие писатели стали подражать ему, а имя Джахиза стало даже нарицательным. Весьма знаменательным является также то обстоятельство, что в арабском языке образовался новый глагол — «таджаххаза», произведенный от прозвища «Джахиз», который обозначал: «сделаться Джахнаом», «писать, как Джахиз».

Джахиз жил в зпоху, когда происходила острейшая борьба между новым, передовым для того времени учением мутазилизма и мусульманской ортодоксальной религией. Примкнув к новому течению, Джахиз много писал в защиту мутазилизма, даже возглавил собственное направление, которое получило название «аль-Джахизийя», но ни одна книга его по религиозным вопросам не дошла до нас. Творчество Джахиза совпало с периодом расцвета в Арабском халифате наук .вообще, и философии в особенности. Арабский язык к этому времени становится языком науки для ученых разных народностей (персов, тюрков и др.), проживавших на территории Арабского халифата, но и приобрел международное значение. По приказу халифа аль-Мамуна в Багдаде был открыт «Дом мудрости» («Байт аль-хикма»), научное учреждение, занимавшееся переводом философских и других ученых трудов с греческого на сирийский и арабский языки; именно поэтому некоторые греческие источники сохранились только в арабских переводах. Во главе «Дома мудрости» стоял, между прочим, один из персонажей «Книги о скупых», видный писатель Сахль ибн Харун.

Произведения Джахиза дают богатейший материал для понимания и познания жизни и быта обитателей больших городов того времени, и «Книга о скупых» особенно интересна в этом отношении. В своей книге Джахиз выступил против извечного порока — скупости, обратился к проблеме, которая впоследствии разрабатывалась в мировой литературе, и поэзии и прозе. «Книга о скупых» уже любопытна потому, что является одним из первых произведений на эту тему, а главная, может быть, ее ценность заключается в том, что автор рисует своих персонажей с натуры, выставляет их несовершенства на всеобщее порицание и осмеяние; он проявляет при этом завидное умение разобраться в психологии, наклонностях, жизненной философии скупых людей удивительную наблюдательность, и глубокое понимание человеческого характера, способность проникнуть в душу человека и тонко уловить ее движение. И, изображая характеры и поступки скупых, автор рассказывает о них как о своих знакомцах, приглашая читателя посмеяться вместе над человеческой скупостью, скаредностью, жадностью... Очень интересно изречение, которое Джахиз приводит в своей книге «Об искусстве речи», демонстрируя свою проницательность: «Говорят, что есть десять качеств, присущих десяти категориям людей, которые более всего отвратительны,— это бедность у правителей, предательство у благородных, нищета у ученых, лживость у судей, вспыльчивость у умных, слабость ума у взрослых, болезненность у врачей, глумливость у несчастных, хвастовство у бедняков, скупость у богатых...»

Некоторые арабисты склонны думать, что Джахиз, изображая персов (или других жителей халифата неарабского происхождения) скупцами и стяжателями, выступает в защиту традиционной арабской щедрости, противопоставляя ее скупости персов (или других неарабов), однако тексты «Книги о скупых» не дают основания для подобных выводов: среди скупцов, о которых рассказывает Джахиз, достаточно много и арабов, а среди них — аль-Кинди, первый философ арабов.

Время Джахиза было эпохой накопления богатств, и богатство являлось определением положения человека в обществе; именно тогда в Багдаде сложилась поговорка: «Деньги есть деньги, а прочее — чепуха». Конечно, это накопление происходило вовсе не от чрезмерной скупости или экономии, а в результате эксплуатации чужого труда, ростовщичества, лихоимства и спекуляции, о чем только вскользь говорится в рассказах Джахиза. Вместе с тем это была и эпоха безудержных трат, неимоверной роскоши и погони за наслаждениями.

Джахиз писал, как уже отмечалось, много и на самые разные темы. Писал он прозой, значение которой, в сравнении с поэзией, все более возрастало, особенно с необходимостью в переводе на арабский язык произведений научного характера с языков персидского, греческого, санскрита. Творчество таких предшественников Джахиза, как Ибн аль-Мукаффа и Сахль ибн Харун, которые сочиняли довольно пространные прозаические произведения, так же как в дальнейшем разнообразное творчество самого Джахиза, еще более развило арабскую художественную прозу, в которой все отчетливее проступали элементы авторского вымысла, занимательности в повествовании, жизненности в сюжетном построении. И хотя Джахиз героями своих рассказов нередко делает людей, которых он хорошо знал в жизни, сюжеты его рассказов часто заимствованы из фольклора, как устного, так и письменного, или из сочинений других авторов.

Подобно всем теоретикам-мутазилитам, которым часто приходилось выступать в спорах и диспутах на всевозможных теологических собраниях (маджлисах), Джахиз обладал ораторским мастерством, и речь его отличалась красотой и остроумием. По свидетельствам современников (в частности, аль-Мубаррада), самыми красноречивыми людьми того времени считались Абу-ль-Хузайль и аль-Джахнз. В своих произведениях Джахиз сумел выработать свой стиль письма, который отличался простотой и красотою слога. При этом Джахиз обладал способностью выражать мысль живо, превосходно описывал изображаемое, передавая все тени и полутона, и потому в арабской литературе получил титул «имама красноречия», оказав своею манерой письма большое влияние на многие поколения арабских писателей. Многочисленные суждения Джахиза, его краткие, очень точные замечания, которые читатель найдет в «Книге о скупых»,— такие, как «Ожидающий беды — уже в беде», «Опьянение от богатства сильнее опьянения от вина», «Мы слепы, когда мы в нужде», «Ошибка умного всегда бывает большой», «Если ты чревоугодник, то считай себя хронически больным», «Обсуждение оплодотворяет умы», «Работа — корень трудолюбия, безделье — корень порочности», «Недостаток богатства в том, что он порождает тупоумие, а достоинство бедности в том, что она будит мысль», «Кто терпеливо слушает похвалу себе в лицо, все равно что хвалит самого себя», и многие другие стали афоризмами, пословицами и поговорками, вошли в арабский литературный язык.

X. К. Баранов

Загрузка...