Книга велесовых радений

Влх. Мезгирь

Обереги детства

Особая защитная роль отводится оберегам в самом начале жизни человека — «оберегам детства». Маленький, только что народившийся человек особенно уязвим, и его старались всячески уберечь и обезопасить. Уже само появление ребёнка на свет было обставлено многочисленными обрядами, призванными защитить мать и дитя.

Велхва — повивальная бабка, помогая роженице, произносила заговоры, отпирала все запоры и задвижки в доме, все запертые сундуки и двери, приговаривая:

Отпирайте, отпирайте!

Отперли, отперли!

Запрягайте, запрягайте!

Поезжайте, поезжайте!

Поехали, поехали!

Едут, едут!

Тем самым она как бы открывала дорогу новорожденному — путь в этот мир.

Ребёнка от трёх до шести недель чужим старались не показывать, дабы исключить возможность сглаза. По этой же самой причине время родов тщательно скрывалось от посторонних.

Когда у ребёнка стригли первые волосики, то сажали его на медвежью шубу, чтобы он был богатый.

Когда ребёнок начинал пытаться ходить, мать «разрезала ему путы» — быстро проводила ножом по полу между ножек ребёнка. Возможно, в древности ножки перевязывались красной шерстяной нитью, и, разрезая её, ребёнка как бы освобождали для самостоятельного хождения. Впоследствии осталось только чирканье ножом по полу.

Когда у ребёнка выпадал молочный зуб, дитя ставили спиной к печке и заставляли закинуть зуб через себя за печь. При этом нужно было сказать:

Мышка, мышка!

На тебе репяной зуб,

А мне дай костяной!

Этот обряд должен был обеспечить здоровье новым зубам, и можно предполагать, что раньше вместо «мышки» в заговоре обращались к Домовому — «Дедушке».

Большое обережное значение всегда имели знаки, украшавшие колыбель. Выполненные резьбой или красками, они, как правило, являли собой Солнечные символы — как дневного (полуденного), так и ночного (полночного) Солнца. Кроме них на колыбели мог изображаться «чертогон» — знак Перуна. Возможно, в этом случае колыбель предназначалась мальчику.

Известно, что в некоторых Славянских землях был обычай класть под подушку в колыбель новорожденного мужчины кресало-огниво и топор без топорища. Символика этих предметов ясна. Топор и огниво, положенные вместе, символизировали собой молнию, огненную стрелу Бога Перуна, разящую упырей.

Подобную же оберегающую функцию имел медвежий клык, также подкладываемый под подушку будущего охотника. С той же охранительной целью на шею ребёнку вешали ладанку с волчьим зубом и вороновым глазом. Считается, что качества этих зверей — сила и отвага волка, мудрость и зоркость ворона — перейдут на человека, носящего такой оберег.

Отголоском древнего почитания тотемных зверей-покровителей, по всей видимости, является облизывание матерью лица своего младенца, если его кто-нибудь чересчур сильно похвалит. Подобное проделывалось с очень маленькими детьми в бане перед мытьём. Мать, подобно волчице, слизывала с ребёнка сглаз.

Говоря об оберегах раннего детства, нельзя не сказать о шаркунках — берестяных плетёных погремушках. Сложная, как бы из многих коробочек, берестяная плетёнка с дробинками или горошинами внутри насаживалась на резной берёзовый стержень. На верхушке погремушки был вырезан маленький петушок либо коник (Солнечные символы), которых было очень удобно грызть, когда резались зубы. Ручка была вся резная, и обыкновенно на ней и по сию пору режут «огненные крыжи» — кресты Небесного Огня. Успокаивающее мелодичное шуршание шаркунка дополняется чудесным свежим запахом берёзовой коры.

Хорошим оберегом для детей считается так называемая «супорыжка» (видимо, искажённое от «спорыш») — сдвоенный хлебный колос на одном стебельке. Здесь действует магический принцип удвоения: благопожелание богатства, удачи, здоровья — всего вдвое.

Также считается полезным ношение на себе в ладанке листьев 4-5 лепесткового клевера (известно, что у обычного клеверного листка только три лепестка). Для этой же цели пользуются лещиной — лесным орехом, который также бывает двойным.

Пелёнки, в которые заворачивали новорожденного, а также плат-полотенце над колыбелью богато украшались вышивкой. В первую очередь — это символы плодородия и большой жизненной силы. Это могли быть «молодые ростки», «колосья», «маленькие птички» в окружении Солнышек. Возможно, когда-то знаки девочек и мальчиков отличались — сейчас это почти забыто.

К детским оберегам можно отнести также «наузы» — вязание знающими людьми «хитрых» узлов, которые затем носились на руке, ноге или поясе, шее или налобной повязке. Узел, связанный с приговором знающим человеком (по-старинному «докой»), обладал большой магической мощью. Вера в эти узлы всегда была в народе крепкой. Даже сейчас многие матери перевязывают детишкам запястья красной шерстяной нитью, чтобы руки не мёрзли. Та же нить, повязанная вокруг пояса по телу, помогает от болей в животе, которыми часто страдают маленькие дети.

Можно сказать, что многие древние знания живут в народе на уровне таких вот, казалось бы, незначительных бытовых мелочей...

Слава Роду!

Ведунья Лада

Обряды со младенцем

1. Вынос ребёнка пред Лик Солнечный

Когда: на третьем месяце по рождении, избегая неблагоприятных дней.

Исполняет отец или брат матери (он представляет материнский Род и выступает в роли «крёстного» отца).

Место: участок двора дома, с которого можно будет увидеть Солнце, предварительно защищается обережными средствами — травами ли, огнями или оружием по углам. Посередь на земле делают знак Коловрата, мать разбрасывает зёрна жита.

Ход действа: прежде всего ребёнка подносят к домашнему Чуру или Святу семейного Божества. Непродолжительное славление.

Теперь отец выносит младенца на улицу под звук рога, на приготовленное место. Там отец поворачивает чадо лицом к Солнцу, произнося:

Гой Ты еси, Великое Око Даждьбогово!

Гой еси, Всеблагое, Всесветлое!

Деянья наши всезряше,

Помыслы наши всечаяше!

Зри, Свято Око, мала Родовича,

Даруй ему Своего Света Божьего!

Зри, мал Родович, Бога Своего,

Свет-Даждьбога нашего!

Да будет Свет тебе сей

И живой, и ведой, и защитой! Гой!

После этого можно произнести и другие славления Даждьбогу[303].

Затем отец с ребёнком раскланиваются на четыре стороны света.

После этого обряд завершён — посвящяемому принято дарить подарки.

На четвёртом месяце производится подобный описанному обряд смотрения на Месяц (Луну) — с призыванием Велеса и Мары.

2. Первое кормление твёрдой пищей — Брашноед

Когда ребёнок питается от материнской груди, он ещё существует в замкнутой системе, поскольку мать и её молоко — продолжение его самого. Первое же вкушение брашна, то есть пищи из внешнего мира — знаменует для младенца установление связи с этим миром. Поэтому в сию пору очень важно направить его жизнь на восприятие из мира только Божеского — будь то еда, мысли, образы или устремления.

Обряд Брашноед проводится в пору от четвёртого месяца жизни до года: когда у ребёнка прорезаются зубы — это признак того, что он может принять твёрдую пищу.

О самой еде: вид пищи, впервые предлагаемой ребёнку, может влиять на его дальнейшую судьбу. Поэтому родители выбирают обрядную страву — исходя из того, какие качества хотят пожелать чаду:

1) Мясо птицы — возвышенность мысли и речи, певческий талант;

2) Масло — для изобилия;

3) Рыба — для быстроты и удачи;

4) Мёд — долгая жизнь, довольство;

5) Варёное зерно (каша) — праведный путь, трудолюбие;

6) Простокваша — большой ум, творчество.

Еду можно смешивать, например: простокваша с мёдом и маслом. Можно выбирать еду — исходя из её образной связи с одним из Богов, либо из символического значения самого продукта.

Перед варкой выбранной еды её необходимо очистить зачуранием.

Первое кормление производит отец. Сперва он, держа приготовленную еду в руках, произносит славление Живе:

Жива родила,

Жива наделила,

Жива жить повелила.

Дай, Живо-Мати,

С Твоих рук стравы вкушати

Родову младеню [имярек],

Как днесь — так век его весь!

На здраву, на справу, на славу!

Живё![304] Гой-Ма!

За вторым разом читается заговор, чтобы пожелать младенцу своевременного и успешного овладевания речью:

Гой, Гамаюне,

Птица Вещая, Велеречная!

Дажди младеню [имярек] голоса чистого аки Твоё око!

Дажди ему речи гладкой аки Твоё крыло!

Дажди ему слова цветистого аки Твоё перо!

Славим Тя, певец Ирийский! Гой!

Теперь отец кормит чадо приготовленной едой со словами:

О, Дажьбоже,

Благ Живодателю!

Пищи дажди ны, Дажде!

Силы дажди ны, Дажде!

Продли жизни наша,

Те поклоняемся! Гой!

Или:

Дажьбоже, щедрый всемноже!

Без Тебя пища — гнилом да прахом,

От Тебя пища — силой да благом.

Дажди, Боже, по нужде нашей,

Да продли жизни наша,

Тя величаем! Гой!

Обряд заканчивается угощением всех присутствующих.

Слава Роду!

[2005]

Ведунья Лада

Девичий обряд «впрыгивания» в понёву

Обряд проводится женским кругом — в доме, где есть лавка. Цель обряда — перевести дорослую девушку из стати[305] девочки-подростка в стать девушки-невесты, к которой можно свататься.

Обычайно дети у Славян носят одну длинную рубаху, подпоясанную непременно поясом, а с приходом месячных и вступлением в стать девицы — к рубахе добавляется понёва и передник. Такую сряду женщина носит уже всю жизнь, а с дальнейшей сменой её статей (невеста — молодуха — баба — старуха) — меняется лишь внешнее убранство наряда: цвета и количество вышивки, головной убор и т.д.

Волшебное значение обряда впрыгивания — привлечь девке женихов и добавить красы. Как и в других обрядах посвящения, здесь происходит принятие нового члена в общность — содругу девок-невест, а если смотреть шире — в общность женщин чадородного возраста. И, как и в других подобных обрядах, посвящаемый испытывается старшими на готовность вступить в их круг.

1. Желательно, чтобы посвящаемая приложила своё старание к изготовлению понёвы — это ей испытание в рукодельном мастерстве.

2. Ведёт обряд замужняя женщина (знатка), непременно с благополучной семьёй. Важно, чтобы она не была разведена или вдова, поскольку её судьба может передаться девке. Конечно, лучше всего, чтобы участвовала мать посвящаемой девицы, однако в наших условиях это не всегда возможно.

3. Зачин. Прежде всего, просят благословения у Макоши:

Макоша-Мати,

Благослови обрядиво начати!

Женам — ладну долю,

Дедам — заветну справу,

А Тебе, Мати, — велию славу! Гой-Ма!

4. Посвящаемая в рубахе, распоясавшись и распустив волосы, ходит взад-вперёд по лавке. Стоящие снизу поют ей:

Ой, Солнышко шло

Вдоль по-залесу.

Ой, [имярек] шла

Вдоль по лавочке.

Ой, била ручьми

Об дубовый стол.

— Ой, тятенька мой,

Подавай ключи

Всё золотные!

Ой, мати моя,

Отпирай сундуки

Всё наследные!

Ой, мати, достану

Три подарочка.

Ой, первой достану

Красен веночек.

Ой, мати, уберу

Буйну головушку.

Ой, другой достану,

Мати, рубашечку

Брану, вышиту.

Ой, третьей достану

Всё понёвушку

Всё невестину.

Ой, а теперь я вам

Я не девочка,

Я не малая.

Девка молода

Заневестилась!

5. Испытание. Чтобы узнать, готова ли девка невеститься, женщины загадывают ей загадки срамного содержания. Если она разгадывает их — значит, сознание её созрело для межполовых отношений. Загадки примерно такие:

Засунул голу

В мохнату дыру.

(Нога и валенок.)

Девка тоненька,

Дырочка маленька.

Пятеро пихают,

Пятеро держат,

Ещё двое глядёт:

Ладно ли идёт?

(Иголка, пять пальцев и два глаза.)

6. Уговоры. Итак, женщины установили дозрелость посвящаемой и необходимость её принятия в их круг. Теперь нужно добиться согласия её самой. Далее происходит примерно такой переговор между девкой и ведущей знаткой, которая подставляет ей понёву с уговорами:

— Вскочи, дитятко! Вскочи, родимая! В бабий хомут вскочи!

— Хочу — вскочу, хочу — не вскочу!

— Вскочи, вскочи, девонька! Бабья доля она сладкая, любая, привольная!

— Слыхала я про бабью долю-то! Нет уж, лучше я так, девчонкой погуляю! Хомут, поди, ещё успею надеть.

— Дак, бабий хомут — он и мёдом улит, и цветами увит. Скочи, скочи, душечка!

— Ладно, вскочу...

Девка впрыгивает в понёву, её оправляют и опоясывают.

7. Заплетание косы. Будучи подростком, девочка не так следит за причёской. Ей допускается бегать растрёпанной, незаплетённой. Теперь же, когда она заневестилась, — коса становится знаком её принадлежности ко стати девок, её честью и красой. Девичья коса накапливает женскую колдовскую силу, и потому является сильнейшим оберегом, кроме того, для девки она — Ост Мира, ось, проходящая через все семь узлов силы в теле.

Итак, подруги с пением заплетают понёвнице косу, вплетая ленты, и надевают девичий головной убор — очелье, красоту — в виде расшитой ленты-повязки или небольшой короны.

8. Величание. Девы поют понёвнице величание, например:

А у нас есть любушка —

[Имярек] голубушка.

Без белил белёшенька,

Без румян краснёшенька.

Она ходит пряменько,

Говорит разумненько!

Или:

Зелёная вишенка,

Да и сладка ягодка!

Да и кто же у нас вишенка?

Да и кто же у нас ягодка?

Вишенка — да и [имя девицы]

Ягодка — свет [отчество девицы]!

9. Благодарье. Во время величания новопосвящённой подносят чарку и обсыпают её маком или зерном.

10. Одаривание. Понёвница одаривает участниц обряда, особенно — свою понёвную матушку[306]. Ей также дарят подарки, поздравляют с девичьей долей.

Слава Роду!

[2005]

Об обряде Имянаречения

1. Слово об именах

Выбирая имя, мы выбираем Стезю. Принятие нового имени подобно новому рождению, новому шагу в Неизведанное. Сделав этот шаг, мы уже никогда не будем прежними.

Имя — это ключ, отмыкающий врата Родовой Памяти. Услышав имя в Духе, волхв, совершающий обряд Имянаречения, или сам нарекаемый, которому «открылось» его имя, произносит его вслух, соединяя тако Мир Яви Земной и Мир Духа. Так нарекающий уподобляется Самому Отцу-Сварогу, сотворившему некогда наш мир, а нарекаемый — рождающемуся новому миру.

Не следует нарекать и нарекаться именем всуе. Если есть сомнения касательно предстоящего Пути, тогда лучше повременить до обретения ясности либо испросить Волю Богов. Ибо имя, рождённое от маяты мирской — маятно, а рождённое от Богов — Богово.

Имена бывают:

1) Указующие Путь. Так, например, ещё неопытный в ратайском ремесле юноша, желая стать великим воином, принимает имя Громобой и, стремясь соответствовать ему, в конце концов, достигает успеха.

2) Соответствующие Пути. Так, например, добрый человек принимает имя Доброслав, которое соответствует его природе.

3) Обережные. Так, например, человек, уже имея сущностное имя, принимает сверх того обережное имя, обозначающее какое-либо Природное явление (Буря, Ветер...), или прозвище какого-либо животного (Волк, Тур...), которое защищает его от смерти на поле боя, от болезни и т.д. Обережное имя принадлежит как бы не самому человеку, а его тонкоматериальному двойнику — искусственно созданному ведогону, который первым принимает на себя все удары Судьбы, выпадающие на долю человека.

Тако же имена бывают:

1) Детские и взрослые;

2) Временные и постоянные;

3) Сословные и посвятительные;

4) Тайные и явные;

И т.д.

2. Слово об Имянаречении

Обряд Имянаречения может весьма разниться по форме в зависимости от обстоятельств данного события. Так, например, Имянаречение новорождённого ребёнка будет отличаться от Имянаречения юноши, входящего в Род на правах взрослого сородича; воинское Имянаречение будет отличаться от волховского, а мужское — от женского.

Тем не менее, существует ряд общих действ, входящих в состав обряда, которые в той или иной степени присутствуют во всех вышеуказанных видах Имянаречения. Оные действа суть:

1) Оберег места, на котором будет проводиться обряд. Как правило, сведущий человек (волхв либо жрец), проводящий Имянаречение, очерчивает коло нарекаемого обережный круг, двигаясь посолонь и проводя по Земле зримую либо условную черту своим жреческим посохом либо остриём кованого оружия (меча, ножа, секиры...). Когда круг замкнётся, нижний конец посоха либо острие оружия очищают, поваживая над пламенем Огня (как правило, нарекаемый располагается лицом к Огню).

2) Оберег нарекаемого. Перед началом обряда нарекаемый встаёт на одно колено перед Огнём либо Божницей. (На оба колена Рус и Славянин не встаёт ни перед кем, на одно колено — встаёт перед Родными Богами и Предками, почитая тако Их Силу и Мудрость.) Под колено ему постилают чистый рушник либо кладут оструганное полено. Воинское Имянаречение проводится, как правило, на щите круглой формы. Имянаречение новорождённого — на рубахе либо портах его отца.

3) Обряд очищения. При необходимости и по личному желанию нарекаемого над ним проводят обряд очищения Огнём и Железом. Сведущий человек, проводящий обряд, отсекает «Сварожьим Железом» (как правило, кованым ножом либо топором) все «сглазы и наузы, все зароки и притороки» с нарекаемого, после чего — подносит ему чашу с горящим в ней Огнём. Нарекаемый водит над пламенем обеими ладонями, очищая их тако от всякой скверны, затем «черпает» Огонь и «умывает» им сначала лицо, затем всю голову и особенно макушку (родник-колород — макушечный узел яри, «ответственный» за связь человека с Родом). Очищение помогает избавиться от многих болестей и хвороб, тяготящих душу прежних связей и ложных мировоззрений. В завершение оного нарекаемый рвёт свою старую рубаху, бросает её через левое плечо, после чего — топчет ногами, говоря при этом:

ПРОЩАЙ ЖИЗНЬ СТАРАЯ!

ЗДРАВА БУДИ ЖИЗНЬ НОВАЯ!

ГОЙ!

4) Причащение Стихиями. Сведущий человек, ведущий обряд, обсыпает нарекаемого зерном, символизирующем Землю (так, чтобы несколько зёрен непременно остались на макушке), речёт слова:

КАК ЩЕДРА БОГАТА И ПЛОДОРОДНА РОДНАЯ ЗЕМЛЯ

ТАКО ЖЕ БУДЬ И ТЫ!

ГОЙ!

Затем — трижды окропляет нарекаемого чистой водой (так, чтобы несколько капель непременно остались на макушке), речёт слова:

КАК ЧИСТА ЭТА ВОДА

ТАК БУДУТ ЧИСТЫ ТВОИ ОЧИ!

КАК ЧИСТА ЭТА ВОДА

ТАК БУДУТ ЧИСТЫ ТВОИ ПОМЫСЛЫ!

КАК ЧИСТА ЭТА ВОДА

ТАК БУДЕТ ЧИСТО ТВОЕ СЕРДЦЕ!

ГОЙ!

Затем — обносит нарекаемого Огнём, речёт слова:

КАК ЯР И СВЕТЕЛ ЭТОТ ОГОНЬ

ТАКО ЖЕ БУДЬ И ТЫ!

ГОЙ!

И, наконец, подувая на темя нарекаемого, — речёт:

А ДУХ БОЖИЙ САМ РОД ВДОХНУЛ!

ГОЙ!

5) Представление Отцу-Сварогу и Ладе-Матушке. Простирая длань десницы над макушкой нарекаемого, жрец трижды «прогуживает» священный слог «ГОЙ» (если нарекаемый — мужского пола) или «МА» (если — женского).

6) Собственно Имянаречение. Простирая десницу от Сердца к Солнцу, жрец трижды громкогласно воскицает:

НАРЦЕМО ИМЯ ТЕБЕ: [ИМЯРЕК]!

ГОЙ!

7) Перепоясывание. На обряд Имянаречения нарекаемый приходит распоясанным. Получив имя, человек заново перепоясывается (как правило, его перепоясывают жрецы), что символизирует собой его «новое рождение» и вхождение в Род.

8) Первая треба наречённого. После наречения жрец своим посохом или железным остриём оружия разрушает обережный круг. Затем, обращаясь к наречённому, предлагает ему восстать на ноги, восславить Родных Богов и Предков и принести Им первую требу.

9) Прославление наречённого. Все собравшиеся сородичи, по знаку жреца, трижды славят наречённого:

[ИМЯРЕКУ] — СЛАВА! СЛАВА! СЛАВА!

ГОЙ!

10) Окликание. Когда наречённый выходит с Капища, сородичи окликают его по имени, после чего здороваются с ним, как при первой встрече, и поздравляют, как на день рождения. Затем наступает пора дружеского общения, братчинного пира и т.д.

3. Вещие слова на Имянаречение

1. ПОЯС-ПОЯС-ПОЯСОК ЗЛАТОВИТЫЙ КОЛОСОК

ВО РДЯНЫ ЦВИТЫ БОГАТО УВИТЫЙ

СОБЕРИ СИЛУ ЯРЬЮ ОГРАДИ ЗЛОБУ НАВЬЮ

СПОДЕВАЙСЯ ОПОЯСЫВАЙСЯ

ДЕСНИЦЕЙ ПЕРУНОВОЙ ШУИЦЕЙ ВЕЛЕСОВОЙ

ПРАВИ ДА ЛАДИ А ТАКО БУДИ

ЛЕГЧЕ ГУСЬЕГО ПЕРА КРЕПЧЕ ВОСТРА ТОПОРА

ПРЕДКИ ИМЕНЕМ РОДОВЫМ НАРЕКАЛИ

СВАРОГ ДА ЛАДА БЛАГОСЛОВЛЯЛИ

ПЕРУН ДА ВЕЛЕС ПОНАДЕВАЛИ

А ДЕД НАШ ДАЖДЬБОГ ОПОВЯЗУЕТ!

НОСИ НА ЗДРАВИЕ!

ГОЙ!

2. КАК БЛАГА ДА ЩЕДРА МАТЬ СЫРА ЗЕМЛЯ

ТАКО ЖЕ БУДИ ТЫ!

КАК ЧИСТА ЭТА ВОДА

ТАКО ЖЕ БУДУТ ЧИСТЫ ТВОИ ОЧИ!

КАК ЧИСТА ЭТА ВОДА

ТАКО ЖЕ БУДУТ ЧИСТЫ ТВОИ ПОМЫСЛЫ!

КАК ЧИСТА ЭТА ВОДА

ТАКО ЖЕ БУДЕТ ЧИСТО ТВОЕ СЕРДЦЕ!

КАК СИЛЕН ДА ЯР ЭТОТ ОГОНЬ

ТАКО ЖЕ БУДИ ТЫ!

А ДУХ САМ РОД ВДОХНУЛ!

ГОЙ!

3. БУДИ БОГАТ[А] КАК ЗЕМЛЯ

БУДИ ЧИСТ[А] КАК ВОДА

БУДИ ЯР[А] КАК ОГОНЬ

БУДИ БЫСТР[А] КАК ВЕТЕР!

ВО СЛАВУ РОДА!

ВО СЛАВУ РОДНЫХ БОГОВ!

ВО СЛАВА РОДНОЙ ЗЕМЛИ!

СЛАВА [ИМЯРЕКУ]!

СЛАВА! СЛАВА! СЛАВА!

ГОЙ!

4. РЕЧЕМ ИМЯ СВЯТО СЛОВО

РЕЧЕМ СЛОВО ИМЯ СВЯТО

РЕЧЕМ СВЯТО ИМЯ СЛАВНО

РЕЧЕМ ИМЯ СВЯТО БОЖСКО!

СЛАВА [ИМЯРЕКУ]!

СЛАВА! СЛАВА! СЛАВА!

ГОЙ!

5. ПРОЩАЙ ЖИЗНЬ СТАРАЯ!

ЗДРАВА БУДИ ЖИЗНЬ НОВАЯ!

ГОЙ!

Слава Роду!

[2005]

Слово малое об Уряде Свадебном

Чарочка моя серебряная,

На золотом блюдечке поставленная!

Кому чару пить, кому здраву быть?

Молодым пить — на здоровье, на здоровье!

Слава!

1. Поистине, свадьба есть наиславнейшая треба Роду, творимая во черёд свой каждым из Рода Русского, из Племени Славянского, иже душою да телом во здраве пребывает. Поистине, Славянину жену не взять — равно, что жене Славянской детей не рожать — равно, что дело Предков своих не продолжать — равно, что ко Богам Родным хулу обращать! Обратное же творить — равно, что зёрна в пашню ронить — по Прави Божеской жить — Долг Родовой исполнять — вервь Отцов продлевать!

2. Свадьба, наряду с рождением, введением в Род (возрастным посвящением) и погребением, испокон веков почиталась Предками нашими важнейшим событием Круга Жизни человека и принадлежала к числу не внутрисемейных, но общеродовых празднеств. Ибо, поистине, действо сие есть не токмо личное дело молодых да ближайших сородичей их, но всего Рода Земного (сородичей), Рода Небесного (Предков) да Самого Рода Всевышнего величайшее деяние — с-Правное Родово единение, Воли Родовой претворение да исто Родово прославление.

3. Свадьбы обычно играются осенью (после Святодня Рода и Рожаниц, когда весь урожай уже собран, но ещё не настали холода), либо зимой (на Велесовых Святках), и реже — весной (до начала сева). Одни полагают, что предпочтительнее играть свадьбы именно осенью: до прихода Осеннего Сварожья — времени, когда замыкается Сварга, а Светлые Боги, включая самого Сварога-Батюшку (Сковывателя свадеб) и Ладу-Матушку (Покровительницу семьи и брака), — «уходят» из Яви в Светлый Ирий до будущей весны[307]. Другие считают, что негоже играть свадьбы во время, когда Солнечная Сила идёт на убыль в мире Яви Земной, и потому отдают предпочтение поре Зимних (Велесовых) Святок, следующих сразу за Колядой — временем Рождения Солнца Нового Кола Года, когда Солнечная Сила вновь начинает возрастать. Что же касается весны, то о сию пору (во время, когда все прошлогодние запасы от урожая уже подходят к концу, а впереди — ждёт жаркая посевная) свадьбы играются реже, хотя в деревнях до сих пор сохранился обычай чествовать молодых, сыгравших свадьбу прошлой осенью либо зимой, с приходом новой весны: на Масленицу.

4. Свадьбе обычно предшествуют: сватовство, смотрины, сговор (во время коего окончательно договариваются о размере приданного) и обручение, а также, бывает, ещё и иные какие действа, например, умыкание невесты (как правило, по взаимному согласию). В последнем случае жених платит отцу невесты вено (выкуп).

5. За день-другой до свадьбы печётся особый обрядный хлеб — коровай со знаками плодородия, а также пирог с курятиной — курник, олицетворяющие счастливую жизнь, достаток в доме и прибыток в семье.

6. Накануне самого свадебного действа во дому невесты непременно устраивается девишник, во время коего девушки-поневестицы оплакивают молодую как «умирающую», ибо ей предстоит «умереть» девой-невестой во своём Роду — дабы возродиться-воскреснуть (от древнерус. крес — «огонь») мужней женой в мужнином Роду. При сём — расплетают молодой косу и вынимают из её волос ленту, именуемую «волей», коя затем отдаётся младшей сестре либо незамужней подруге невесты. Затем — ведут молодую в заранее истопленную баню «смывать волю», поют:

Ты пойдём, милая подруженька,

Ты посмой красу-то девичью,

Что свою-то волю-волюшку!..

7. В качестве оберега перед молодой несут веник, убранный лентами. Перед тем, как войти в баню, его бросают перед собой, а затем, смотря по тому, как он лёг, гадают о грядущем замужестве. После бани молодой расчёсывают волосы, но в косу уже не заплетают. Под венец молодая идёт с распущенными волосами, кои лишь затем заплетаются в две косы и убираются под головной убор, како деется всеми замужними женщинами.

8. О сию же пору во дому жениха устраивается молодешник, во время коего молодой в окружении своих друзей и родственников прощается со своей холостой жизнью.

9. По окончании девишника и молодешника молодые начинают пост, который длится до самого свадебного пира. Постясь, они обращаются к Родным Богам и Предкам, принося Им требы и испрашивая Покровительства в грядущей совместной жизни.

10. Перед свадьбой молодые — подобны новорождённым младенцам, ещё не прошедшим обряда имянаречения, ибо во оные времена и те, и другие — как никогда уязвимы и открыты всем посторонним воздействиям, как благим, так и дурным. Многие обереги, творимые как самими молодыми, так и сородичами их, деются о сию пору им в помощь, но, поистине, лучшими оберегами от всякой злой порчи и всякого иного лиха-злосчастия являются чистота их Сердец и та Любовь, что соединяет их незримыми узами...

11. Само свадебное действо начинается, как правило, после полудня, не раньше. Жених с дружками отправляется к дому невесты — кликать молодую. При сём сам жених хранит молчание, не ест, не пьёт и не сам ведёт остальных за собой, но лишь следует за ними, ведомый главным дружкой — «воеводой». Невесту к ним выводят не сразу, но лишь по получении обрядного выкупа за неё. Всё деется с песнями, прибаутками, весельем. Над женихом непременно стараются подшутить, например, вывести ему подменную невесту (зачастую — бородатого мужика, укутанного в женский платок) и прочее.

12. После вывода невесты все выстраиваются в свадебный поезд и, с соответствующими сему действу песнями, идут (едут) на Капище. Перед молодыми, охраняемыми дружками жениха (как правило, вооружёнными мечами) и девицами-поневестицами, несут на богато вышитом рушнике свадебный коровай, а за ними несут чаши с хмелем, зерном да златом-серебром (мелкими монетами) — для обсыпания молодых.

13. Сам обряд венчания начинается с зачина — в соответствии с общим Урядом Обрядным (о сём — см. наш «Урядник Малый»). Посему ниже приводится описание лишь характерных особенностей свадебного обряда и опускается пересказ общих обрядных положений, подробно освещаемых в «Уряднике...».

14. После освящения места и положения зачина приносится треба, коей испрашивается благословение Родных Богов на заключаемый союз. Треба сия приносится не от всего мира (Родноверческой Общины), но лишь от лица молодых, кои накладывают на неё длани установленным образом (см. «Урядник…»). Лишь в случае, когда треба принята, можно приступать к обряду венчания. В случае же, если треба «прахом пошла», следует принести искупительные жертвы и кинуть жребий, вопрошая Родных Богов о том, что деять далее.

15. Если однозначный ответ получить не удаётся, следует провести молодых через испытания. Например, молодым предлагают пройти, не расцепив рук, босиком по горячим углям, вытащить из Огня уголёк и прочее. Проведение молодых через подобные испытания также необходимо, когда Славянин берёт жену из среды инородцев либо иноверцев. В сих случаях венчание без испрашивания благословения Свыше и предварительного испытания — может обернуться тягчайшим оскорблением, брошенным Роду Небесному, и злейшей хулой на Родных Богов и Предков!..

16. Обряд венчания называется так потому, что молодых венчают венцами Сварога и Лады — «князя» и «княгини» («боярина» и «боярыни»), величая тако на протяжении всего обряда и следующего за ним свадебного пира. Во время оного обряда приносятся требы и рекутся славления: Роду (ибо во славу Его, Приплод Дающего, деется всё сие), Сварогу (Ковалю Небесному, Сковывателю свадеб), Ладе (дабы хранила-оберегала молодых в их будущей семейной жизни, даруя им Лад да Любовь), Велесу (дабы жизнь молодых была богатой и изобильной) да Макоше (сплетающей Нити Судеб, водящей Долю и Недолю). (Слова обращений — см., например, в нашем «Вещем Словнике»[308].)

17. Венчальная рубаха молодой именуется: «калинка», «целошница», «долгостанец» и т.п., являясь символом чистоты невесты. (Белый цвет одежды приличествует невесте только в первый день свадьбы.) Рубаха сия делается цельнокройной, туникообразной и с длинными рукавами (в позднее время рукава делались собранными у запястий обшлагами-воланами). Её непременно должны украшать знаки Солнца (всевозможные Коловраты — по вороту либо плечам) и знаки земного плодородия (всевозможные ромбики — по подолу). Длинные рукава рубахи называются «плакальными» и в распущенном виде могут достигать земли.

18. На голову молодой одевается венец в виде широкого обруча, непременно с открытым верхом. По окончании обряда девичья причёска (распущенные космы) меняется на женскую: две косы укладываются вокруг головы и убираются под кокошник, повойник, моршень или иной головной убор, обязательно являющийся закрытым.

19. Сам обряд венчания начинается с того, что молодые предстают перед жрецом, проводящим обряд, который поочередно вопрошает каждого из них: по доброй ли воле тот (та) берёт за себя «княгиню» имярек (выходит замуж за «князя» имярек)? Любят ли молодые друг друга? Клянутся ли хранить верность и заботиться друг о друге?.. Если вдруг оказывается, что кто-то из молодых не имеет Родового Славянского имени, то свадьба откладывается до прохождения оным обряда имянаречения. На протяжении всего венчального действа поневестица и дружка держат над головами молодых «княжьи» венцы: золотой — над женихом («князем Солнцем») и серебряный — над невестой («Белой княгиней»). Воздеваются сии венцы перед самым началом обряда со словами:

ДА ИЗВОЛЯТ ТАК БОГИ РОДНЫЕ

ДА БЛАГОСЛОВЯТ ТЕБЯ ПРЕДКИ СВЯТЫЕ

И ДА ХРАНЯТ ТЕБЯ БЕРЕГИНИ!

ГОЙ!

20. Получив от молодых утвердительные ответы на вышеозначенные вопросы, жрец обращается ко Сварогу, прося Его «сковать свадебку»:

СВАРОЖЕ ВЕЛИКЕ БОЖЕ

СКУЙ НАМ СВАДЕБКУ КРЕПКО-НАКРЕПКО

ДО СЕДОЙ ГОЛОВУШКИ ДО БЕЛОЙ БОРОДУШКИ

КРЕПКО-НАКРЕПКО! ВЕЧНО-НАВЕЧНО!

СВА! СЛАВА! ГОЙ!

СВАРОЖЕ ВЕЛИКЕ БОЖЕ ПО НЕБЕСЕ ХОДИЛ

ГВОЗДОЧКИ СОБИРАЛ СВАДЕБКУ КОВАЛ

КРЕПКО-НАКРЕПКО! ВЕЧНО-НАВЕЧНО!

СВА! СЛАВА! ГОЙ!

21. Затем жрец просит о заступничестве и покровительстве Ладу-Матушку:

ЛАДО ВЛАДЕ ЛАДО ПРАВИ

ЛАДО ТЛЕСЫ СОПРЕДЕЛИ

ПРОТЯНИ ВЛАДЫЧЕ ДЛАНИ

РАСТЕЩАЯ СЛАДУ ЖИВУ!

ГОЙ-МА!

Либо:

МАТИ ЛАДО МАТИ ВЛИКА

ЛАДО ВЛАДЕ МНОГОСЛАВЕ

СНИДИ ЧИСТА СВЕТОЛИКА

ЧЕСТНЫ ЛЮБЫ СОЕДИНИ!

ГОЙ-МА!

22. И далее — речёт слова заговора:

ЛАДО-МАТИ ЛАДИ НЫНЕ

СВА ВОЗЛАДИ НЕ ОТРИНИ

СОТВОРИ ПОТВОРЫ МНОГИ

СОВЕДИ ПУТИ-ДОРОГИ

КНЯЗЯ ДА КНЯГИНИ ДЛАНИ СОЕДИНИ

ВЕНЦАМИ ВЕНЧАЙ ГЛАВЫ

ДА ОБЛЕКИ СЛАВОЙ!

ГОЙ-МА!

И далее:

ЛАДО-МАТИ ЛАДО ПРАВИ

СВА ВОЗЛАДИ СВА ВОСПРАВИ

СОМКНИ КОЛО ДАЖДИ ДОЛИ

ЛАДИ В ДОМЕ ЛАДИ В ПОЛЕ

ЛАДО-МАТИ ЛАДО ВЛАДЕ

ЧАДЫ РАДИ ЛЮБЫ СВЯТИ

ЛАДА ЖИВИ ЛАДИ ЛЮДИ

В ЛАДУ ЖИТИ ТАКО БУДИ!

ГОЙ-МА!

23. После этого жрец соединяет руки молодых (шуйцу жениха и десницу невесты, ибо молодая стоит слева от своего суженого) и связывает их рушником. При сём — речёт, прося Макошь-Матушку снизойти в Силе Своей и связать воедино Покутные Нити — Нити Судеб молодых:

МАКОШЬ ПРЕМУДРА МАТИ ПОКУТНА

СУДЬБЫ ВЕДНИЦА ВЕРЕТЕННИЦА

НИТИ КРУЧЕНЫ СУДЬБЫ ВРУЧЕНЫ

КОЛО ВЕРЧЕНЫ С-ПРАВНО ВЕНЧАНЫ

ДОЛЕЙ ДОБРОЮ ДАРИ ВДОСТАЛИ

НЕДОЛЬ ОТВЕДИ РАССЕЙ РОССЫПЬЮ

МАТЬ ВЕЛИКАЯ МНОГОЛИКАЯ

ЗЕМЛЯ ПЛОДНАЯ РОДОМ РОДНАЯ

СВЯТИ ПОЛЮШКО ЧЕСТНЫМ ХЛЕБУШКОМ

ДАЖДИ МУДРОСТИ СВОИМ ДЕТУШКАМ

ДА СИЛ В МОГОТУ ВСЯКУ ЖИВОТУ!

ГОЙ-МА!

И далее:

МАКОШЬ-МАТИ ПРЯЖУ ПРЯДИ

ДОЛЮ ВОДИ ЖИТО РОДИ

НИТИ ВЕДИ ЖИВИ ЛЮДИ

ПРАВО СУДИ ТАКО БУДИ!

ГОЙ-МА!

24. Затем жрец обводит молодых, чьи руки остаются связанными рушником на протяжении всего последующего действа, трижды вокруг Огня. В это время другие жрецы либо их потворники (потворницы) благословляют молодых, обсыпая их: хмелем — ради ярой мужниной силы (первое коло), зерном — ради женского чадородия (второе коло), а также златом-серебром — мелкими монетами — ради богатства семьи (третье коло).

25. После этого жрец принимает из рук потворников братину с питным мёдом, подносит её молодым, дабы те, взяв её свободными руками, принесли свою первую совместную требу Родным Богам, а затем сами испили из неё по глотку священного напитка — Роду, Родной Земле и Предкам во славу!

26. Сие же может деяться и по-другому. Молодые обмениваются поясами, перепоясывая друг друга, либо — освящёнными над Огнём кольцами[309], а затем жених покрывает невесту полой своего плаща — в знак защиты и покровительства. После чего жрец обводит молодых, держащихся за руки, вокруг Родового Столба — зримого Образа Всесущего Вседержителя Рода, либо вокруг Священного Древа...

27. По окончании обряда жрецы объявляют громогласно народу о том, что, де, отныне «князь» имярек и «княгиня» имярек есть честные муж да жена — пред Родом и сородичами своими. После чего все собравшиеся троекратно — единым громким гласом — рекут, обращаясь ко Сварогу-Батюшке (начальный возглас «СВА»), ко Богам Родным да ко самим молодым:

СВА!

СЛАВА РОДНЫМ БОГАМ!

СЛАВА МОЛОДЫМ!

СЛАВА! СЛАВА! СЛАВА!

ГОЙ!

Возглас «ГОЙ», являющийся, по сути, обращением к Творческой Силе Рода, к Силе Мужской-Солнечной, Обережной, от коей бежит вся нечисть — уместен во время свадебных торжеств, как никогда!..

28. Затем все приглашаются проследовать к свадебному столу — на почестен пир. Впереди всех несут свадебный коровай, за ним идут молодые, руки коих по-прежнему остаются связанными рушником. На протяжении всего пути их щедро обсыпают хмелем, зерном и монетами, малой частью коих обсыпаются также и все собравшиеся. Молодые должны дойти до стола, не размыкая рук, как бы ни старались иные разлучить их, дёргая за рукава и всячески стараясь отвлечь друг от друга...

29. Свадебный пир, равно как и всякий честной пир вообще, начинается с пищесвятия, творимого жрецами (см. «Урядник...»), и прославления Предков, коим на сём пире творится честь особая: жрецы (а точнее — жрицы) выносят специально сшитые к сему случаю небольшие матерчатые куколки Деда и Бабы, олицетворяющие Предков, и ставят (сажают) их перед молодыми на стол, творя для них особливую малую Божницу, при сём рекут:

СТАНЬ СЕЙ СТОЛ

БОГОВ СВЯТ ПРЕСТОЛ!

ГОЙ!

30. Перед куколками располагается требное блюдо, в кое добрые люди кладут первый кусок от всякого яства — Богам Родным и Предкам во славу! Также молодым дарится особая сдвоенная куколка — «неразлучники», изображающая самих молодых, крепко держащихся за руки. (Сих куколок молодые затем хранят не менее пяти-семи лет, а то и всю свою жизнь, почитая оных залогом-оберегом своего семейного счастья.) Также на свадьбу принято дарить молодым деревянный гой в ступке — знаки Мужской силы и Женского плодородия...

31. После пищесвятия и обращения к Предкам пускается по кругу братина с хмельным мёдом, принимая кою, всяк человек, за столом сидящий, речёт славу и поздравления молодым, до коих братина доходит в самую последнюю очередь. Лишь когда братина замкнёт коло, — все, кроме молодых, приступают к трапезе, обилие яств на коей предвещает новорожденной семье богатство и достаток в будущем:

ВСЁ ЧТО ЕСТЬ В ПЕЧИ

ВСЁ НА СТОЛ МЕЧИ!

ГОЙ!

При сём перед молодыми ставится один прибор на двоих, дабы узы, их соединяющие, были крепче.

32. Через некоторое время, в самый разгар праздничного веселья, молодые поднимаются из-за стола и отправляются во чертог свой, где заранее подготовлено их брачное ложе (оное складывается из снопов, покрытых полотном добрым, а поверх — непременно волохатой шкурой), вокруг коего расставлены кадушки с мёдом, пшеницей, рожью и прочими добрыми плодами — смотря по достатку молодых. С собой они берут свадебный коровай и пирог-курник (курников может быть приготовлено два — от дома жениха и от дома невесты).

33. Пирог сей (курник) может быть заменён жарким из курятины, ибо кур-петух (наряду с зайцем и козлом, чьё мясо зачастую также входит в состав общей свадебной стравы) издревле почитался нашими Предками за свою великую плодовитость. Покой молодых обязуется охранять дружка жениха, вооружённый мечом. Лишь взойдя в брачный чертог и оставшись друг с другом наедине, молодые снимают со своих рук повязанный жрецом рушник и освобождаются от соблюдаемого ими до сего времени поста.

34. Перед тем, как проводить молодых восвояси, жрец напутствует-благословляет их, обращаясь ко Сварогу и Ладе со словами:

ГОЙ ТЫ ДИД-СВАРОГ

ПРОВЕДИ ЧЕРЕЗ ПОРОГ!

ПРОВЕДИ ЧЕРЕЗ ПОРОГ

ЛАДО-МАТИ ЕСТЬ ПИРОГ!

ГОЙ!

35. Тако ж и сами молодые, прежде чем вступить во чертог свой, рекут:

УЖ ТЫ ГОЙ ЕСИ БАТЮШКА СВАРОГ

ПЕРЕВЕДИ НЫ ЧЕРЕЗ СВОЙ ПОРОГ!

ГОЙ!

ЛАДА-МАТУШКА ДАЖДИ ЕСТЬ ПИРОГ

ВОВЕК СЛАВЕН БУДЬ СВАРГИ ЗЛАТ ЧЕРТОГ!

ГОЙ-МА!

36. Представ пред брачным ложем, молодая, в знак покорности мужу, разувает его. (В один из сапогов жениха заранее кладётся монетка, и если молодая первым снимет именно его, то сие понимается как доброе предзнаменование, обещающее молодым богатую и счастливую совместную жизнь.)

37. Поутру дружка отправляется спрашивать молодого о его «здоровье». Если оный отвечает, что он «в добром здравии», значит доброе дело, угодное Богам Родным, свершилось — во славу Их и во славу Рода — Земного, Небесного и Самого Всевышнего!..

38. В наше время, когда люди стали торопливы в делах своих и поспешны в суждениях, стало обычным не дожидаться следующего дня, как в старину, когда всякая свадьба игралась не менее трёх дней, а завершать всё действо в один день. Посему молодым, удалившимся в чертог свой, приходится не мешкать до утра, но через какое-то время возвращаться к столу, дабы вместе с гостями продолжить свадебный пир, который завершается далеко за полночь... (Подробнее о сём — см., например, «Мир Славянских Богов» Богумила Обнинского и Вадима Калужского[310].)

39. Поистине, много чего ещё можно рассказать о свадьбе с-Правной: какие на ней песни поются, какие обычаи блюдутся, какие слова рекутся, какие яства подаются. А также: как горшок у ног молодых разбивается, какое благословение при сём читается, какая одежда молодым, а какая — гостям при сём подобает, како действо творится, ежели жених молодую пред свадьбою умыкает. А также: сколько жён Славянину иметь возможно, с каких лет узами сими спрядаться можно, како быть во болезни сущим, деять что вдове после смерти мужа...

40. И много чего ещё здесь не сказано, ибо взыскующий знаний сих — всё сам в Родовом Исконе нашем найдёт, глупцу же — никакая наука впрок не пойдёт... Да станет речённое нами выше — во добро всем тем, кто сие услышал! Во славу Родных Богов! Гой!

Слава Роду!

[2001 – 2002]

Обряды девства

(Примеры из народной культуры)

...Обычай выносить на всеобщее обозрение сорочку молодой после её первой брачной ночи сохранился в России, Украине и Белоруссии, по меньшей мере, до первой половины XX в. У жителей Нижегородской губернии, живших в Астрахани сапожным промыслом (середина XIX в.), пятнадцать баб садились верхом на длинный шест и скакали по улице, при этом передняя размахивала сорочкой молодой; рядом шли мужики и били в сковороды и лукошки. В Ярославской губернии молодая выходила мести пол в рубахе со следами крови. Особенно была развита подобная обрядность у украинцев: невесту освидетельствовали в особом чулане — коморе, рубаху выносили к столу, подымали на шесте «красный флаг» — ленту, плахту и т.д. В Черниговской губернии с окровавленной рубашкой ходили не только вокруг стола, но и троекратно вокруг домов жениха и невесты.

По народным представлениям кровь, пролитая при дефлорации новобрачной, благотворно влияет на плодовитость скотины. Поэтому русские часто стелили брачную постель в овечьем хлеву. Напротив, если новобрачная скрыла свою недевственность, украинцы ждали падежа лошади или вола. Родителей её всячески поносили, надевали на них хомут (символизирующий женские гениталии) — взамен «попадьи», бутылки сладкого красного вина, украшенной кистью калины и колосьями, которую они получили бы, окажись их дочь «честной» девушкой...

Слава Роду!

[2002]

Борич

Женский обряд черпания детородной силы Матушки Земли

1. Общие сведения

1. Обряд проводится над молодухой[311], желающей получить часть детородной силы Земли.

2. Обряд, как правило, проводится на праздники: Именины Земли, день Рода и Рожаниц, а также на Вешнее или Осеннее Макошье — после справления основного обряда.

3. Нежелательно проводить более одного обряда в праздник.

4. Обряд может проводиться не только на Капище, но и в стороне.

2. Подготовка

1. Молодуха, желающая пройти обряд, должна подготовить отрез льняной ткани размером немного длиннее и шире её тела. Изукрасить этот отрез плодородной символикой (вышить, расписать, нашить лоскутки и т.п.).

2. Жрица, проводящая обряд, должна наговорить воду в глиняном ковше и поставить его под Чур Рода (Родовой Столб) или под Свято Макоши (в зависимости от праздника) на время проведения основного обряда.

3. В деревянной посудине разводится жидко глина и ставится под Свято Макоши.

4. Берётся уголь из священного костра.

5. Молодуха во время прохождения основного обряда должна принести личную требу, испросив Родных Богов благословения на проведение обряда (добрая треба — собственноручно испечённый коровай с плодородной символикой).

3. Проведение обряда

1. Выбирается место в стороне от общего скопления людей.

2. Освящается место.

3. Расстилается подготовленная ткань.

4. На ткань ложится молодуха, сняв рубаху.

5. Вокруг молодухи протягивается обережный круг из верёвки.

6. Жрица внутри круга омывает, с заговором, её чело, руки и ноги (кисти и стопы) водой.

7. Молодуха кладёт руки ладонями на землю.

8. По рукам углём чертятся чиры плодородия — сверху вниз.

9. По стопам чертятся чиры плодородия и яри — снизу вверх.

10. Речётся первая часть заговора (восславляющая).

11. Под пятками деревянным ножом делаются надрезы в земле, и пятки слегка заглубляются в землю.

12. Речётся вторая часть заговора (испрашивающая), при этом на животе молодухи глиной чертится зень[312], перекрестье которой проходит через пупок, а на челе — берегиня[313].

13. Некоторое время молодуха лежит в безмолвии.

14. Затем знаки на руках и ногах смываются водой.

15. Круг размыкается.

16. Молодуха приносит дары и славит Землю-Матушку; ткань приносится под Свято Макоши.

4. Восславляющая часть заговора

Уж Ты, Матушка,

Мать Сыра Земля!

Мать Сыра Земля,

Хлебородица,

Хлебородица

Да Кормилица!

Как славна Ты нарядами пышными —

Всё своими лесами зелёными,

Как славна Ты Своею да щедростью —

Всё хлебами густыми, обильными,

Как славна Ты Своею милостью —

Всё плодами да цветом лазоревым,

Как славна Ты Своею силушкой —

Вся та силушка в каждой травушке,

Как славна Ты Своею крепостью,

И вся крепость та в каждом камушке! Гой-Ма!

5. Испрашивающая часть заговора

Не гневись на Своих Ты детушек,

На Своих-то чад неразумных!

Как славна Ты Своею да щедростью,

Поделись Своею Ты силушкой,

Своей силушкой —

Малой толикой

С молодицею [имярек],

[Имярек] свет [отчество]!

Как славна Ты Своею великой красой,

Так и ей дай красы малу толику!

Как славна Ты Своею крепостью,

Так и ей дай здоровьица крепкого!

Как славна Ты Своей хлебородностью,

Так и ей дай ту силу малую,

Силу сильную, детородную!

Мы ж Тебе, Земля, наша Матушка,

Принесли дары да подарочки,

Да поём Тебе славу превеликую,

Славу славную, славу вечную! Гой-Ма!

Слава Роду!

[2004]

Ведунья Лада

Совместная молитва супругов

Предисловие

Семья есть Община малая, и коли мы в кругу Общинном не стесняемся возносить славления Богам, то как же не славить Их нам бок о бок с четою своей, Богами сужденной?!

Супруги пред Богами Долю свою соединили, такоже и душою, и телом едины суть — потому хорошо им общую молитву творить, о своих нуждах Богов просить, сообща благодарение возносить, своё единство совместным общением с Богами укрепляя. Молитва общая мужа со женою, Ладе-Матушке вельми угодная, ссоры упреждает, напряжение меж парою заземляет.

Совместную молитву вводить следует с самых первых дней супружеской жизни — позже наладить её будет намного труднее, ибо действо сие легче прививается при полной любовной раскрытости душ навстречу друг дружке, когда чета совместно ищет новые формы жизни и быта, — пока до рождения детей возможен общий суточный режим. Общая молитва — основа Духовного единтсва в Роде, основа всей домашней обрядности, после из неё вырастает общесемейная молитва с детьми (которая тоже крайне важна!).

Волхв рёк: «Мы сбираемся для совместных молений Богам, чтобы опытные поддерживали радение неопытных». То же самое и в чете. Ведь важно, чтобы супруги вместе развивались, следуя по Стезе Родной Веры-Ведания. Живя в душевном и телесном единтсве (а мы говорим о браке глубоком), нельзя одному расти Духовно без роста и поддержки другого. Супруга нам — сонаследница Стези Родовой, Завета Дедова. Если жена отстала — она будет тянуть мужа назад (или муж — жену). Подчас доходит до Духовного разобщения, и брак[314] распадается, вырождаясь в формальное сожительство вместо единства во Богах и с Богами. Тако же и чада наши нуждаются в добром примере Богочетия и поддержке при становлении своей души, коему вельми способствуют семейные обряды и молитвы, правимые главою дома.

Иные скажут: молитва — личное, интимнейшее общение с Богами, дескать, выведение оной «вовне» ослабляет радетельный настрой. На это скажем мы, что молитва действием, словом — не заменяет молитву Духа, иже непрестанно в Вещем Сердце творима, но и не помеха оной. Равно и Общинные да семейные молитвы не исключают личных, кои творить надобно по потребности Сердечной.

Молитва людская глубиною четыре ступени имеет, как о том учит волхв Велеслав. Телом, умом, Сердцем и Духом молимся мы. Молитва супругов — не есть из них ступень высшая, но необходимая, ибо Роду угодные задачи вершит: чету свою суженную наиглубже ощутить, семью создать Божескую, чтоб могли Боги Небесные, супружные во нас воплотиться, через нас являться: муж — то Сварог Трисветел, жена — то Лада Вселюбая. Тогда и брак исполнен будет крепости да ладости Божественной, и николиже не расстроится. Потому следует нам почитать второго как Богосупруга своего. И кланяться Богу в лице четы своей, но избегать заблуждений в истолковании вопроса сего. И славить Богов совместно, дабы не токмо телом, но Духом во Роде едиными быть, дабы Родов Завет справно исполнить и жизнь свою Вселадом наполнить!

1. Полный извод

1) Вместе:

Боги Родные,

Боги Светлые!

Благословите Вас славити

О сей час словом,

Ото сна до сна делом,

А Сердцем во всякую пору! Гой!

2) Муж:

Роду, Божий Владыка,

Отче, Небо, Гою Великий!

Ты Род Небесный еси порождаешь,

Ты верви Родов Земных зачинаешь,

Ты нас во Духе по смерти примаешь.

Тобою — Всебожье едино,

Тобою — Всемирие живо.

Чада Твои, Родовичи, славим Тя!

Гой Ты, посеявший доброе семя,

Гой, породивший Славянское племя!

Живы да силы, Боже, даруе,

Воли да Веды, Боже, даруе,

Дажди, Роду, Те Сердцем служити,

Гойной, Правой Стезёю ходити!

Днесе, и колом, и веком —

Роду Всеотче — слава Тебе! Гой!

Далее муж, обращаясь к Мужской силе Всебожья, по желанию славит Того Бога, Который наиболее ярко воплощает оную силу в жизни данной семьи, например:

Уж Ты гой еси, Велес, Вещий Бог,

Мудрости Исток, Божских Врат Порог!

Ты дозволи днесь Тебя славити,

Правью истою себя правити,

Полной мерою вели меряти,

Древней Ведою дажди ведати,

Добрым семенем поле сеяти,

На Родной Земле благо деяти!

Славим Тя, Вещий Боже,

Славим Тя, Небохоже!

Яко речено,

Буди славен всевечно! Гой!

3) Жена:

Земля-Матушка,

Макоша-Бабушка,

Дети Родные Твои — славим Тя!

Мары еси врата,

Живы еси врата,

Мая Заступница, слава Тебе!

Мая Кормилица, слава Тебе!

[От] мар да мороков

Огради Ты нас,

Сердцем чистым

Надели Ты нас,

Будь гладка стезя наша, Тобою прядена,

Будь ладна доля наша, Тобою дадена!

На том Тебе, Матушка,

Великая слава! Гой-Ма!

4) Жена — мужу:

Ты — моё Небо,

Ты — мой Бог и Владыка[315].

Настави мя

Угодно те служение творити,

Ладо[316] мой!

Направи мя

Достойно быть парой тебе,

Ладо мой!

5) Муж — жене:

Ты — моя Земля,

Ты — моя Богиня и Владычица[317].

Настави мя

Быть защитой и опорой тебе,

Лада[318] моя!

Направи мя

Достойно быть парой тебе,

Лада моя!

6) Вместе:

Роду Всемогий, Всемногий!

Лада, Семейская Матушка!

Благословите нас

Четою сочетаться,

Ладом соладаться,

Любом солюбляться!

И чур нас ото всякой беды,

От всякой неслады! Гой!

7) Вместе (продолжение):

Гой Ты, Велесе, Владыче Благий!

Яви Силу Свою:

Даруй Лад Всемирью,

Даруй Лад народу Славянску,

Даруй Лад Общине нашей и сородичам,

Даруй Лад чете нашей,

Вразуми ищущих Тя и сбереги!

На том Те, Велесе, славу творим! Гой!

После этих слов можно попросить Богов о помощи в отдельных насущных делах, назвать имена тех, кому особенно желаете Божьей Благодати.

8) Вместе (заключение):

Слава Всебожью Родову!

Мир Всемирью!

Гой!

2. Краткий извод

1) Вместе:

Святый Отче,

Свята Мати, —

Всебоже!

Всё, что я делаю

Днесь до вечера

И ночесь до заутра —

Да будет во славу Тебе! Гой!

2) Муж:

Роду, Божий Владыче,

Чада Твои, Родовичи, славим Тя!

Дажди, Роду, Те Сердцем служити,

Гойной, Правой Стезёю ходити!

Роду Батюшке — слава! Гой!

3) Жена:

Матушка Сыра Земля!

Все мы из Тебя,

Мары еси врата,

Живы еси врата,

Мая Заступница,

Слава Тебе! Гой-Ма!

4) Жена — мужу:

Ты — моё Небо,

Ты — мой Бог и Владыка.

Настави мя

Угодно те служение творити,

Ладо мой!

Направи мя

Достойно быть парой тебе,

Любый мой!

5) Муж — жене:

Ты — моя Земля,

Ты — моя Богиня и Владычица.

Настави мя

Быть опорой и защитой тебе,

Лада моя!

Направи мя

Достойно быть парой тебе,

Лада моя!

6) Вместе:

Гой Вы, Родны Святы Родители!

Благословите чету нашу!

И чур нас ото всякой беды,

От всякой неслады! Гой!

7) Вместе (продолжение):

Гой Ты, Велесе, Владыче Благий!

Яви Силу Свою:

Даруй Лад Всемирью,

Даруй Лад народу Славянску,

Даруй Лад Общине нашей и сородичам,

Даруй Лад чете нашей,

Вразуми ищущих Тя, и сбереги!

На том Те, Велесе, славу творим! Гой!

8) Вместе (заключение):

Слава Всебожью Родову!

Мир Всемирью!

Гой!

Слава Роду!

[2005]

Нечто о погребальной обрядности

1. Гостем приходит человек в Явь Земную, странником проходит по дорогам жизни своей, а приходит срок — возвращается он Домой, туда, откуда все мы родом. Пока живёт человек на Земле — Волю Богов Родных по мере своей вершит, сотворцом в деяниях Их возносится. Мудрый Волю Богов как свою зрит и потому в ладу с Сущим пребывает, свою Судьбу от Судеб Всемирья не отделяя; несведущий лишь о животе своём печётся, Волю Богов презирая, и потому влачит его Рок силой, о каменьё вострое похотей мирских душу его размыкивая. Кто по-Божески на Земле жил, тот и по смерти во Роду Небесном Славой Боговой облечётся, со Предками Святыми из единой братины изопьёт; иной же, в маяте мирской душу свою источивший, и после смерти во Навьих Чертогах блуждать в маяте будет, путь к Свету Вышнему отыскать тщась, и каждому будет по мере его, по справедливости. Так судил Велес Премудрый, Судия Вещий, Владыка Чертогов Иных. Так повязала Макошь, Мать Великая, Покуты Держательница — Нитей Судеб всех Владычица.

2. Заповедано нам от Предков наших: «Похоронить мёртвого по чести — святой долг живых». Ибо должно Нави и Яви до конца времён разделёнными быть, живым и мёртвым — из разных чар пить, разными путями ходить. Потому говорят: «Покойника похоронить — душу в мир Иной проводить». Бо для из-Родной души живой предел дорог земных — ещё не предел Стези Богоданной, но лишь переход на Вельи Луга, во Уделы Велесовы. О том, коими обрядами сей переход облечь должно, далее речь поведём.

3. По обычаю нашему, похоронные обряды совершаются в течение трёх дней со времени смерти, а само погребение — после полудня третьего дня. Погребение бывает огненным и земным. В первом случае тело почившего сожигают на Краде, а прах хоронят в земле либо развеивают над водой. Во втором случае, если по каким-либо причинам огненное погребение невозможно, тело предают земле, предварительно уложив его в домовину либо в особливо приготовленный для этого берестяной короб. Также известно погребение под корнями священного дерева, «отпускание» горящей погребальной ладьи по воде и др. Огненное погребение считается более благоприятным для души почившего, так как вместе с огнём — на Золотой Колеснице Самого Огнебога Сварожича (ещё говорят: на огнепёрых крылах Золотого Сокола-Огнебеога) — душа почившего восходит прямо к Ирийским Вратам.

4. При огненном погребении Предки наши, по обычаю, воскладали тело почившего на Краду в ладье либо лодке, в зависимости от знатности почившего и совершённых им при жизни подвигов, желая так воздать ему положенную честь и облегчить переправу через бушующие волны огненной реки Смородины, разделяющей Явь и Навь. Вместе с ним в ладью (лодку) клали его личное оружие (прежде всего, меч) и посмертные дары, обсыпали тело зерном, как жениха на свадьбе. Если почивший был князем или знатным боярином, вместе с ним могли отправить в последний путь его любимого коня или охотничьего пса. Если любимая жена почившего решала последовать за мужем, добровольно взойдя на его погребальный костёр — её Род был прославлен вовек!

5. Самоубийц, заложных покойников (умерших «не своей» смертью[319]), людей обесчестивших себя — покрывших душу свою несмываемым позором при жизни (например, трусливо бежавших с поля брани либо совершивших особо тяжкие преступления перед Родом) — могли лишить чести огненного погребения, а их останки захоронить на перекрёстке дорог или где-нибудь «на отшибе» — отдельно от остальных почивших сородичей[320]. Также отдельно хоронили безродных чужестранцев, невесть откуда пришедших, и изгоев. В случае если почивший был известен при жизни как злой колдун, его тело могли пронзить осиновым колом, отрубить голову, руки и ноги, а сверху завалить камнями, чтобы после смерти не вставал из могилы и не ходил вредить живым. Но даже и в этом случае место его захоронения считалось «проклятым» и потому опасным для живых. Также известны захоронения «опасных» покойников на прибрежной полосе, затапливаемой приливом — между землёй и водой, как бы на Кромке меж Явью и Навью.

6. Когда погребальный костёр прогорал, над ним насыпался курган, высота которого зависела от того, кем был покойный при жизни. Насыпать величественный курган над прахом человека, ничем себя особо не проявившего при жизни, считалось оскорблением славных Предков и потому не дозволялось старейшинами Рода. В дальнейшем на курганах совершались тризны в честь почившего и некоторые другие обряды Родового Кола. (В наше время наиболее распространённым похоронным обрядом в Родноверческой среде является следующий: тело покойного сжигается в крематории, а его прах хоронится на общем кладбище, где над ним совершаются все положенные обычаем и не запрещённые действующим ныне законом обрядовые действия.)

7. За правильным соблюдением всех обрядов, связанных с похоронами, следят волхвы, жрецы и старейшины Рода, а также — просто старшие люди. Считается, что обрядовые нарушения, допущенные во время похорон, могут навлечь несчастья как на семью почившего, так и на всю Общину, а то и на весь Род. Предки наши верили, что даже неумышленное оскорбление покойного может, при определённых обстоятельствах, стать оскорблением всех почивших Предков и всего Рода Небесного, привести к неурожаям, моровым поветриям у скота и смертям сородичей, живущих в Яви.

8. Перед совершением похорон, перво-наперво, старшие в Роду определяют «долю» покойного, то есть отбирают ту одежду и те вещи, которые будут сопровождать его на похоронах, чтобы умерший не забирал потом у живых «своё». В народе говорят: «Покойник у ворот не стоит, а своё обязательно возьмёт». Поэтому при шитье одежды для почившего все обрезки ткани кладут, по обычаю, вместе с ним в домовину, а стружки, что остались после изготовления домовины, либо стелют на дно, либо пускают по воде. Также в домовину кладутся «передачи» для тех, кто умер ранее, буде в том оказывается необходимость. (Так, например, иногда кому-либо из живущих в Яви сородичей является во сне умерший родственник и просит передать ему на «тот свет» что-либо из одежды, какую-то вещь и т.д.) Иногда опусканием в могилу с покойником каких-либо вещей, принадлежащих живущим, пользуются злые колдуны, обрекая тем самым хозяина вложенной вещи на преждевременную смерть. Поэтому при похоронах следует строго следить за тем, кто и какие «передачи» вкладывает в домовину, а также, по возможности, не подпускать к покойнику неизвестных людей.

9. По поверьям, близкую смерть человека предвещают те или иные особенности поведения животных и птиц: голубь залетает в окно, ворон садится на окно, собака воет по ночам, курица поёт петухом, кукушка прокукует в затылок, дятел долбит стену дома, кошка ложится поперёк половиц, корова ложится у ворот и т.п. Также покойника ожидают, если: хлеб растрескивается в печи или падает с лопаты, с печи без видимых причин сыплется побелка, домовой особенно громко стучит по ночам в матицу, вырос необычайно богатый урожай льна (о коем говорят: «на покров головы»), в старом доме прорубили новое окно, телега с покойником остановилась у ворот дома, хозяин ходит в одном лапте и т.п.

10. Первым признаком наступившей смерти издревле считается прекращение дыхания. Об умершем говорят: «Испустил дух». Подтверждением того, что душа вышла из тела человека, является волнение воды в чаше, которая была поставлена в изголовье умирающего: «Душа омылась». Если человек умирает с открытыми глазами, их спешат закрыть, дабы покойник «не высматривал себе попутчика на тот свет». Покойник, в отличие от живых людей — слеп и недвижим: «Лежит — ни рукой, ни ногой, ни буйной головой». Эти его отличия закрепляются обрядами связывания рук и ног почившего (они остаются таковыми до самого его погребения), подвязыванием нижней челюсти (дабы покойник не мог «говорить»), накрыванием лица или даже всего тела покойного плотной непрозрачной материей (дабы он не мог «смотреть» на живых) и т.д.

11. Вскоре после смерти человека совершается обряд обмывания его тела. Как правило, это делают старики и старухи, реже — вдовы, бобыли и старые девы, но ни в коем случае не близкие родственники. При этом покойниц обмывают женщины, а покойников — мужчины. Исключение делается лишь для почивших в глубокой старости, так как в этом возрасте человек, в определённом смысле, выходит за рамки половых ограничений. Разоблачение покойного перед обмыванием — снятие с него одежды, которую носят живые — важное обрядовое действо, возвращающее человека к природной наготе, к состоянию, присущему живому существу до рождения или, по крайней мере, до его обрядового вхождения в Род. Обмывание тела покойного совершается, как правило, на полу, в углу возле печи, либо у порога, ногами к печи. Покойника сажают в корыто, моют тёплой водой с мылом, вытирают его же рубахой, которая была на нём, разрывая её вдоль надвое. Впоследствии эту рубаху сжигают где-нибудь вне дома. Воду, оставшуюся после обмывания, выливают там, где никто не ходит, дабы не навести порчу на живых.

12. Обмывальщиков, по обычаю, сразу не благодарят, чтобы в доме не было ещё покойника. Кроме того, в некоторых местах бытует поверье, что если сразу отблагодарить и раздать одежду покойного, то он на «том свете» будет вынужден «ходить голым». После обмывания все вещи, которыми пользовались при совершении этого обряда, должны быть непременно уничтожены, чтобы не навредить живым. Исключение делается лишь для мыла, используемого в целительстве: им моют руки все хворые, приговаривая при этом слова заговора: «Как у мёртвого ничего не болит, не щемит, так и у меня, внука Даждьбожьего / внучки Даждьбожьей [имярек], не боли, не щеми, с водой прочь поди!» Иногда покойника просят «забрать с собой все горести и болести» от живых. Чтобы вылечить головную боль, обводят рукой покойника вокруг головы, приговаривая слова заговора: «Как рука твоя замерла, так боль моя из головы ушла!» От зубной боли, по поверьям, можно избавиться, если потереть мизинцем левой руки покойника свой больной зуб. И т.п.

13. После обмывания тела обмывальщики обряжают почившего в погребальные одежды, облекая его в «облачения не живых, но иных». Погребальная одежда, как мужская, так и женская, как правило, белого цвета. Хорошо, когда одежду для покойника шьют специально для похорон — иголкой от себя. Исключение делается в том случае, когда человек сам завещал похоронить его в определённой одежде, которая была ему почему-либо особенно дорога при жизни. Обряжая покойника, соблюдают ряд правил, способствующих выделению его из мира Живых. Так, например, в Пермской области при одевании погребальной рубахи на женщину-покойницу её застёгивают по-мужски — слева направо. Известна обрядовая загадка о покойнике: «Обулся не так, оделся не так, поехал не так, заехал в ухаб, что не выедешь никак». Так, на женщину-покойницу в старину не надевали передника, онучи и оборы лаптей повязывали задом наперёд, по-другому, нежели при жизни, завязывали платок на голове и т.д. При этом в одежде покойниц, как и живых, должны строго соблюдаться возрастные различия: одежда молодой девушки должна известным образом отличаться от одежды взрослой женщины, а та, в свою очередь, — от одежды старухи. В некоторых губерниях в старину было не принято хоронить покойника в кожаной обуви, так как это считалось богохульством.

14. Изготовление домовины испокон веков входило в обязанности зрелых мужей — членов Общины. Чаще всего об этом просили соседей или близких знакомых, хороших плотников. По обычаю, заказывать домовину у неизвестных людей можно только в крайнем случае, когда нет другого выхода. Для обмера покойника плотник использует нарочно вырезанную для этого дела тонкую рейку — смерок, который затем кладётся в домовину, как и стружки. Издревле строго соблюдается обычай не рубить для домовины деревья, посаженные человеком, который ещё жив. Кроме того, смерком ни в коем случае нельзя мерить живых людей, и особенно детей, которые, будучи померены смерком покойника, могут, по поверьям, перестать расти и вскорости умереть. Также известно использование смерка при совершении некоторых видов волшбы. Например, в Костромском крае мерка с домовины часто использовалась пчеловодами на пасеке, чтобы рои не уходили от своих хозяев. В Воронежской области существует поверье, что умерший стоит со смерком в руках у ворот кладбища, дожидаясь следующего покойника. И т.п.

15. Важно, чтобы домовина была покойнику «впору». Если она окажется мала, то это может вызвать недовольство со стороны умершего, который будет приходить с жалобами и упрёками к своим живым родственникам по ночам. Если же домовина будет слишком велика, покойник может «позвать» в неё до срока кого-либо из оставшихся членов семьи. Вместе с покойником в домовину кладут некоторые из его личных вещей, например, нож, иногда — топор, не доплетённые покойником лапти, его рабочие инструменты, кроме этого — мыло, гребень (расчёску для волос), съестные припасы и т.п. Мужчине-покойнику никогда не бреют бороды и усов, так как это, по поверьям, может грозить появлением нового покойника в доме. Покойнице оставляют её неоконченное рукоделье, нитки с иголкой, чтобы на «том свете» можно было «починить одежду», а также полотенце, мыло, гребень, веретено с пряжей и т.п.

16. Домовина — «последний приют» покойника и его «смертная постель», на дно которой кладутся сухие листья, покрытые холстом. В изголовье помещают подушку, набитую либо сухими листьями[321], либо куделью. Некоторые люди всю жизнь собирают остриженные и вычесанные волосы, чтобы набить ими смертную подушку, а также остриженные ногти, которые родственники кладут почившему за пазуху в мешочке. В некоторых местах сохранилось поверье, согласно которому ногти должны будут помочь почившему «карабкаться на том свете на вершину Хрустальной горы, где расположен Ирий».

17. Пока покойник ещё находится в доме (сначала на лавке, а затем и в домовине), тех людей, кто делал домовину, обычно в благодарность кормят и поят. Крышку от домовины («лодку малую», которой накрывают «лодку большую», в которой лежит тело почившего) ставят снаружи, к углу дома. Там же у окна вешают рушник без обережной вышивки, который означает, что в доме кто-то умер. Как правило, рушник оставляют висеть на окне до сороковин — сорокового дня по смерти усопшего, чтобы его душа, летая, могла «утереть слёзы». Также до сороковин занавешивают все зеркала[322] в доме, дабы не «удваивать» покойника в доме. Обычно покойник лежит в домовине два-три дня, в течение которых проститься с ним приходит всё село (все знакомые). В ногах покойного ставят блюдце, чтобы приходящие клали в него деньги, которые затем идут на совершение поминок и справление тризны.

18. По ночам возле покойника остаются «сидеть» старые люди, молясь Велесу — Навьему Владыке за усопшего. Такие «сидения при покойнике» продолжаются на протяжении всех ночей, пока покойник остаётся в доме. Родственники, особенно дети, а также молодые неженатые, уходят ночевать к соседям либо удаляются из дома на всё время до погребения, так как их жизненные силы могут пострадать от соприкосновения с силами Нави. Пока покойник пребывает в доме, по обычаю, нельзя подметать и мыть полы, держать в доме половики, кои выносят ещё до обмывания тела покойного, чтобы умерший «не увёл из дома» остальных. Иногда полы в доме, где есть покойник, выстилают еловыми ветками (ель — «дерево мёртвых», посвящённое Велесу). Чтобы не бояться покойника, по поверью, нужно дотронуться до его ног.

19. На третий день утром зрелые мужи — члены Общины, но обязательно не родственники почившего — готовят «чистое место» для усопшего: складывают погребальную Краду или роют на кладбище могилу. Вынос покойника из дома совершается только после возвращения копальщиков. Перед выносом тела близкие и родные прощаются с почившим. Именно в это время можно просить покойника «передать» что-либо своим прежде почившим родственникам и положить в домовину какие-либо мелкие предметы — «передачу» на «тот свет». Выносят покойника из избы, стараясь не задеть за косяк дверного проёма, непременно ногами вперёд, чтобы он не имел возможности, когда его тело похоронят, «вернуться назад» за кем-либо из оставшихся живых. В исключительных случаях, например, когда хоронят злого колдуна, домовину с его телом просовывают через окно, либо протаскивают через яму под порогом, специально выкопанную для этого действа, либо через разобранную часть крыши.

20. Во дворе домовину ставят на скамью или на табуреты. Здесь близкие и соседи опять прощаются с покойником. Женщины начинают «выть» — причитать над почившим. Голосят обычно родственницы: одна ведёт, две «подголосницы» помогают. Иногда для этого обряда приглашаются особливые плакальщицы. При этом, совершая обряд оплакивания, следует соблюдать известную меру, памятуя о бессмертии души. Плакать при разлуке с близким и дорогим человеком — естественно, особенно для женщин, но оплакивать его сверх меры, не чая с ним встречи на «том свете» — значит возносить хулу на Родных Богов и Род Небесный. Также не принято сильно плакать на похоронах новорождённых и маленьких детей. По поверьям, мать не должна оплакивать своего умершего ребёнка сверх меры, дабы «не утопить его на том свете в слезах».

21. Если умер «сам» (хозяин), то при выносе домовины поднимают на ноги всю скотину, веря, что иначе она может вымереть. Поставив домовину на телегу либо на волокуши, просят почившего хозяина «не брать с собой весь дом», а оставить его оставшимся членам семьи. Когда выносят покойника, то кто-нибудь из его родственниц, по обычаю, падает на то место, где стояла домовина, и обязательно причитает по покойному. Перед тем, как двинуться в путь, все участники похоронного шествия смотрят на ноги лошади, чтобы не тосковать и не бояться «возвращения» покойника. Вдове строго возбраняется тосковать о почившем сверх меры, дабы недобрый Навий дух в виде Огненного Змея не повадился прилетать к ней по ночам, оборачиваясь её умершим мужем.

22. После выноса домовины с покойником женщины моют избу (или хотя бы метут пол[323]), скамейки, стулья и стол переворачивают вверх ногами, чтобы умерший не «возвратился» и не «забрал к себе» живых родственников до срока. Как только домовину снимают с лавки, на это место хозяйка кладёт камень, квашню, ухват или полено, чтобы место «не пустовало для другого покойника». В передний угол также кладут камень, как правило, вынутый из каменки, «чтобы другие не умирали», который остаётся лежать там до сороковин — дня проводов души почившего. Пока идут похороны, в доме обычно остаются замужние соседки для приготовления поминок. Молодёжь в этом не участвует, так как поминальные приготовления — забота пожилых замужних женщин, которыми руководит, как правило, сведущая в сём деле бабка-ведунья.

23. Впереди похоронного шествия, по обычаю, идёт женщина, которая разбрасывает зерно для птиц (в коих, по поверьям, могут обращаться духи Предков) — на помин души почившего. За ней следуют те, кто несёт домашних Чуров из дома почившего или домашние Свята (резные, вышитые или рисованные), убранные рушниками без обережной вышивки либо кусками белёного холста. За ними идёт кто-либо из мужчин с крышкой от домовины на голове. За ним, непосредственно перед домовиной с покойным, идут волхвы и жрецы, участвующие в проведении обрядовых священнодейств. Несут домовину, по обычаю, зрелые мужи, вчетвером — по числу четырёх сторон белого света и четырёх ликов Отца Сварога, либо вшестером — по числу шести лучей Громового Колеса и шести концов чира «Жива». Несут домовину через рушники, не прикасаясь к ней голыми руками, либо на носилках, сделанных из двух жердей с верёвочными перемычками. (Интересно отметить, что в южных губерниях России при похоронах женщины, по старинному обычаю, всех участников одаривают холстиной или рушниками, которыми все подпоясываются; при этом мужчины, несущие домовину, обвязывают рушниками головы.) За домовиной идут родные и близкие, затем соседи и знакомые, и лишь затем все остальные участники похоронного шествия, буде таковые имеются. Замыкает шествие женщина, разбрасывающая еловые веточки — «заметающая» покойнику дорогу обратно. На похоронах покойника-мужчины принято раздавать или рассыпать перед похоронным шествием зерно, на похоронах женщины — раздавать одежду и холсты.

24. Если до кладбища идти далеко, то за селом ставят домовину на сани либо на телегу и везут. Проходя село, нигде не останавливаются, дабы не навлечь на дом, у которого произошла остановка, беды. Идущие с Чурами и Святами, по обычаю, должны всю дорогу не оборачиваться, чтобы в селении не было ещё покойника. В некоторых областях домовину даже летом везут на санях, символизирующих собой Велесову Ладью Мёртвых, в отличие от телеги, символизирующей Солнечную колесницу Даждьбога (колесо — символ Солнца). Селяне, кроме родственников и близких друзей почившего, по обычаю, провожают домовину с телом усопшего до первого перекрёстка дорог — «покойничьих крестов». Далее следуют только те из них, кто желает, чтобы и покойный, когда придёт срок, встречал их на «том свете».

25. В день похорон, по обычаю, принято подавать первому встречному милостыню в виде куска хлеба, завёрнутого в рушник без обережной вышивки. Первый, кто встретится на пути похоронного шествия, приняв милостыню, должен молиться за почившего, а тот в свою очередь первым встретит принявшего хлеб на «том свете». Вообще, милостыня путникам (коим покровительствует Сам Велес), незнакомцам и первым встречным издревле понималась как средство общения с Иным миром. Так, например, по поверьям, если покойник на «том свете» в чём-то имеет нужду, он может во сне попросить об этом кого-либо из живущих в Яви родственников, и тот может отправить просимое покойнику, подав его в виде милостыни «первому встречному». Также верили, что, встретив на пути похоронное шествие и не желая присоединиться к нему, следует повернуть обязательно направо, так как правая сторона — к жизни, а левая — к смерти.

26. Дойдя до места, где тело почившего будет возложено на Краду либо опущено в могилу, все встают лицом к северу — земле Предков, а волхв либо жрец обращается к Огнебогу Сварожичу и к Матери Сырой Земле, просит Вещего Бога провести душу во Ино — на Велесовы Луга, а также речёт особые разрешающие (плотские узы) и отпускающие (душу усопшего) заговоры, кои ведомы людям сведущим. Если тело почившего сожигалось на Краде, собирают оставшийся после него пепел и предают его земле или воде. Хорошо, если прямо над прогоревшими останками можно насыпать курган. В иных случаях прах, оставшийся после сгорания Крады, может быть захоронен в могиле.[324]

27. Прежде чем опустить домовину или сосуд с прахом в могилу, родственники, по обычаю, «откупают место», бросая в могилу мелкие монетки и сыпля зерно. Перед опусканием домовины в могилу с покойным в последний раз прощаются, развязывают ему руки и ноги (если они были связаны), закрывают и заколачивают крышку, стараясь сделать это с одного удара молотка. Домовину опускают, как правило, на верёвках либо на длинных рушниках, кои затем оставляют на кладбище (навязывают на дерево у могилы либо закапывают вместе с домовиной) либо раздают участникам похорон «на помин души». На крышку домовины каждый из присутствующих сыпет по три горсти земли, говоря при этом: «Да будет земля тебе пухом!» Затем могилу закапывают, и все молча возвращаются с кладбища, не оборачиваясь. Все участники похорон, придя в дом, обязательно моют руки и по возможности переодеваются, совершая таким образом обряд очищения.

28. На поминках в день похорон прежде всего вспоминают о добрых и славных делах и поступках почившего, ни в коем случае не ругая его за допущенные при жизни ошибки: «О покойном — либо хорошо, либо никак». За столом рассаживаются по старшинству, старшие первыми, младшие в конце. Вначале подают кутью — поминальную кашу из распаренных зёрен пшеницы с мёдом. Её съедают понемногу, одну-три ложки, затем следует другая пища. В последнюю очередь подаются кисель и блины — непременные поминальные блюда. После них, по обычаю, принято в молчании расходиться — сначала старики, а затем молодые, ибо, по поверьям, кто первым уйдёт с поминок, тот и умрёт раньше.

29. На сороковины совершается обряд «проводов души» почившего. Все собравшиеся выходят во двор, обращаясь к Родным Богам и Предкам, молятся за душу почившего, после чего открывают ворота — чтобы его душа «вышла со двора». С окна снимают рушник, провисевший на нём сорок дней, и относят его на кладбище, навязывая на священное дерево, либо на памятный Родовой Столб с тремя насечками (знаками Тремирья — Прави-Яви-Нави), либо крест (знак огня и возрождения — воскресения[325] души), установленный над могилой или курганом почившего. По возвращении с кладбища устраивают поминки, как в день похорон. Также поминки устраиваются в годовщину смерти. (Особливо умерших следует поминать, принося им положенные требы на Вешних и Осенних Дедов, а также во время некоторых других Святодней Годового Круга, связанных с почитанием Предков.)

30. Девушек, умерших до замужества, хоронят в облике невесты — с распущенными волосами, с венком на голове и в свадебной рубахе. Домовину умершей девушки красят в розовый цвет (в отличие от обычного красного) и украшают цветами. Подруги почившей, провожая её «в последний путь», поют над ней свадебные песни, в причитаниях называют её «белой лебёдушкой» и «княгиней» (как невесту). Девушкам-подругам, как и на свадьбе, раздают цветные ленточки, которые прежде лежали на крышке домовины, и кормят обедом. В некоторых местах бытует обычай вешать на могильный крест умершей девушки косу, плетённую из кудели (льняного волокна), как символ девичества. Похороны-«свадьба» завершаются поминками в доме родителей, на которых присутствуют молодые люди обоих полов — всё как на настоящей свадьбе...

Слава Роду!

[2005]

Книга Смерти

(Сборник этнографических материалов о смерти и похоронной обрядности у славян)

Оглавление

1. Душа

2. Ведогон (ведогонь)

3. Сон

4. Обмирание

5. Смерть

6. Домовина, гроб

7. Могила

8. Кладбище

9. Покойник

10. Прощание

11. Похороны: общие сведения

12. Похороны в народной культуре

13. Переворачивание предметов на похоронах

14. «Похороны-свадьба»

15. Вторичное погребение

16. Траур

17. Навь, навии

18. «Тот свет»

19. Луна — Солнце Мёртвых

20. Культ Предков

21. Деды (Дзяды)

22. Поминальные дни в году

23. Поминальное время: Вешние Деды

24. Поминальное время: Зелёные Святки

25. Поминальное время: Осенние Деды

26. Задушки

27. Задушницы

28. «Кормление» душ Предков и домашних духов

29. Поминальная страва: кутья

30. Поминальная страва: блины

31. «Греть покойников»

32. Ель — древо Предков

33. «Заложные» покойники

34. Самоубийцы

35. Некрещёные дети

36. Упыри, вампиры, вурдалаки

37. Привидения

38. Блуждающие огни

39. Обрядовые похороны животных и предметов

40. «Отпускание» священных предметов

Литература

1. Душа

Душа — незримый двойник человека при его жизни, обиталище Бессмертного Духа (Соби). После разделения с грубой плотью человека (в случае его смерти или во время сна) душа покидает тело, принимая облик ветерка, пара, дыма или бабочки, мухи, птицы. Иногда душу представляют как маленького человечка с прозрачным телом или ребёнка с крылышками.

Своё начало душа берёт от Рода Небесного — Соборной Души данного Рода, или Совокупной Души Предков, а по другим представлениям — в виде «Духовного семени» (которому ещё только предстоит «прорасти» и развиться в «Дерево Жизни») исходит от Самого Всебога Рода, либо Отца Небесного Сварога[326], неся в себе Вечный Бессмертный Дух — Душу души.

В народе верят, что душа новорожденного происходит от души матери, «отпочковываясь» от неё во время развития зародыша в утробе. По некоторым представлениям, душа живёт вместе с человеком и находится у него либо в голове, либо в ямке под шеей, в груди, в животе, в сердце и т.д.[327] Душа, в отличие от Бессмертного Духа[328], растёт, как и человек, чувствует тепло, холод, боль, радость, но питается только «паром» от пищи. При жизни человека она может покидать его лишь во сне, поэтому людям снится, что они путешествуют, попадают в необыкновенные места и т.д.

Если человек живёт не по Прави, связан с нечистой силой, то душа, покинув его во сне, творит различные злодейства. Так, по украинским поверьям, тело ведьмы остаётся бездыханным, пока душа, являясь людям в различных обликах, отбирает у коров молоко, похищает с неба звёзды и т.п. Если в это время изменить положение тела ведьмы, то возвратившаяся после ночных странствий душа не может попасть в свою телесную оболочку и летает вокруг ведьмы, оборачиваясь то курицей, то гусыней, то мухой, то пчелой. Люди, совмещающие в себе свойства человека и духа (волхвы, ведуны, колдуны и др.), по поверьям, имеют две души. В русских и украинских верованиях эпохи двоеверия встречается противопоставление души, присущей человеку (мужчине), и пара, заменяющего душу животным, иногда — женщинам.

После смерти человека душа покидает тело с последним выдохом умирающего, оставаясь некоторое время поблизости от тела. Чтобы помочь душе покинуть помещение, нередко открывают двери, окна, заслонки в печи; из окна вывешивают полотенце, по которому она спускается, а затем при желании может вернуться обратно. Считается также, что душа «утирает этим полотенцем свои слёзы», отдыхает на нём. Белорусы во время одевания покойного ставят на окне стакан с чистой водой и вешают полотенце, чтобы душа умершего могла вымыться, обсушиться и чистой явиться на «тот свет». Украинцы полагают, что душа сопровождает тело до кладбища, плача и вопрошая: «Йой, а я де буду?»

После похорон душа часто возвращается в дом, поэтому на поминках у восточных славян принято подавать к столу горячие блюда (борщ, свежеиспечённый хлеб, который непременно ломают руками, и т.д.), чтобы душа могла подкрепиться паром от этой пищи. У белорусов в течение шести недель в Красном углу стоит сосуд с водой: согласно поверью, душа покойника сорок дней находится в доме и нуждается в питье. На сороковой день после смерти у восточных славян происходят проводы души на «тот свет»; в Полесье, например, этот обряд называется «поднимать воздух». Сходные представления о душе усопшего, пребывающей вблизи людей в течение первых сорока дней после смерти, характерны и для южных славян. По истечении данного времени души путешествуют по земле, поднимаются в высшие воздушные сферы, летят на Суд к Вещему Богу и т.д.

Наиболее тяжёлым считается переход души через воду. Согласно древним славянским верованиям, души на «тот свет» перевозит Вещий Бог — Велес (в эпоху двоеверия — св. Никола); иногда подчёркивается, что Он перевозит только праведные души. По украинским поверьям, счастливые души пребывают в Чертогах Боговых, стоящих на земле среди моря. Они непрерывно славят Бога или пируют за белыми столами, на которых яства не уменьшаются, поскольку души едят только пар. Неправедные души мучаются в Пекле и голодают, так как их кормят золой. Считается также, что неправедные души беспрестанно носятся по земле, вызывая вихри, бури, ураганы. Души некрещёных[329] и не прошедших обряд имянаречения детей становятся навками, мавками, русалками.

Согласно поверьям, существует тесная связь души с телом и после смерти. Чтобы душа могла время от времени видеть своё тело, украинцы делают в гробу окошечко. В поминальные дни душа посещает родной дом, обходит места, где бывала при жизни во плоти, обязательно появляется у могилы, поэтому родственники усопшего оставляют на могиле пироги, блины, льют хмельные напитки. Русский обычай подметать могилу берёзовыми вениками объясняли тем, что душе «приятен запах берёзовой листвы». Повсеместно распространено верование о том, что души возвращаются домой на Коляду, Масленицу, в поминальные дни Вешних Дедов, на Зелёные Святки и др.

Показываясь людям, душа принимает облики различных насекомых и птиц, что связано с представлением о её лёгкости, способности летать, наличии крыльев и т.п. Так, у поляков и в южной России при появлении бабочек у пламени свечи поминают умерших, молясь и называя их по именам; известны также запреты убивать бабочек, приметы о них как предвестниках смерти и т.п. Если к дому постоянно прилетает какая-либо птица (воробей, кукушка, коршун), то её принимают за душу умершего. В Полесье о пролетающих в поле птичках говорят, что это летают души добрых людей. Нередко в знак поминовения усопших на могилах или перекрёстках дорог рассыпают для птиц зерно. Иногда душу представляют себе в облике мыши, ящерицы и других хтонических животных.

2. Ведогон (ведогонь)

Ведогон (ведогонь) — по славянским верованиям, одна из составляющих души человека, «тело сновидений», или, как говорят оккультисты, «астральное»[330] тело. «Странствовать ведогоном» — значит путешествовать без тела во сне или в трансе подобно камлающим шаманам.

Согласно верованиям южных славян, ведогоны — незримые духи, сопутствующие людям до смерти. Во время сна они исходят из человека и охраняют его имущество от воров, а жизнь — от неприятелей или других, недобрых, ведогонов. Между собою эти духи дерутся, и если в драке один из ведогонов убит, то и человек, хозяин его, вскоре умирает.

В некоторых случаях ведогоны могут становиться видимыми человеческому глазу. Считается, что если ударить ведогона кованым железным остриём (например, ножом) — человек, по чьему ведогону был нанесён удар, также получит в соответствующем месте рану на теле.

В Белоруссии до сих пор верят, что каждый мальчик получает при рождении сестрицу — «сорку», а каждая девочка — «братека», которые остерегают их от несчастий и невзгод. Полагают, что духи эти — то же самое, что и ведогоны древних славян.

3. Сон

Сон — состояние человека, воспринимаемое в народе как близкое к смерти (ср.: смерть — «вечный сон», мёртвый — «усопший», умереть — «почить»). Говорят: «Сон — смерти брат», «Сонный, что мёртвый» (у русских), «Сон — наполовину смерть» (у сербов). О сонливом человеке говорят, что его «смерть притягивает» и он скоро умрёт. Распространено представление, что во время сна душа, половина души или одна из двух душ человека, особенно ведьмы, временно покидает тело, в различном облике (чаще всего зооморфном) выходя из его рта, и путешествует по местам, которые человек видит во сне. Этим объясняется опасность резко будить крепко спящего человека, переворачивать его тело во время сна, так как его душа не сможет найти пути назад и человек заболеет падучей, лишится памяти, рассудка или даже умрёт. На том же представлении основан и способ распознавания ведьмы у некоторых южных славян: спящую женщину, заподозренную в колдовстве, поворачивали ногами к изголовью и затем ждали, когда на чердаке поднимет шум злой дух, который вышел из неё и не может вернуться назад. Отделение души от тела происходит также при обмирании (см. далее), когда душа человека успевает посетить «тот свет».

Запрещено не только переворачивать, но и целовать спящего, особенно ребёнка, иначе он заболеет или умрёт. Нельзя кормить спящего ребёнка грудью: он будет плохо расти. Если ребёнок смеётся во сне, значит, его забавляют добрые Природные духи (в эпоху двоеверия говорили — ангелы[331]). Скрежет зубами во сне означает, что спящий борется с чертями. Когда человек разговаривает во сне, считают, что он долго не проживёт. Если взять его в это время за мизинец, он расскажет всю правду. Для прекращения бреда во сне следует потрясти спящего за нос. Чтобы просыпаться в желаемое время, нужно носить на шее особую косточку из петушиного крыла или ударить большим пальцем ноги о дно кровати несколько раз, обозначая час, когда нужно проснуться.

Запреты и предписания касаются позы спящего и его одежды. Спать ложатся в избе головой к Божнице, к Красному углу (а не к порогу) и поперёк половиц (а не вдоль, как кладут покойника). Мужчине нельзя спать на животе, а женщине, особенно беременной — на спине, так как этим может воспользоваться нечистая сила. Опасно спать с открытым ртом, так как в человека может вселиться чёрт или заползти змея. Чтобы уберечься от злых духов, мучающих человека по ночам, ложатся спать на правый бок. Однако иногда считают, что во время сна на правом боку можно придавить доброго духа-хранителя, всегда находящегося справа от спящего. Если ребёнок спит ничком, уткнувшись в подушку, он осиротеет, а если с открытыми глазами — сам долго не проживёт. Считается, что спящий в одежде — часто болеет. Однако кое-где женщинам запрещалось спать без платка. В целях оберега от нечистой силы иногда спали, подпоясавшись, но существовало и представление, что дух-хранитель примет спящего человека за сноп, если у него не снят пояс и не расстёгнуты пуговицы.

На связи сна со смертью основаны различные способы усыпления, которыми пользовались воры: сыпали вокруг дома или перебрасывали через него землю с могилы, обходили вокруг дома с отрезанной рукой мертвеца, с метлой, которой подметали комнату, где лежал покойник, зажигали свечу от покойника, свечу из жил или жира мертвеца и т.п.

Обычай бдения, воздержания от сна, соблюдался во время похорон, родов и свадеб, в определённые Кологодные Святодни, а также на заходе Солнца и в полдень. Существовали запреты спать в определённых местах, особенно в местах появления нечистой силы: на меже, на перекрёстке дорог, в бане, в тени лещины, под скрипучим деревом, в котором томится неупокоенная (неправедная) душа. Того, кто спит на столе как на почитаемом месте, в наказание будут преследовать змеи, а тому, кто ест хлеб в постели и спит на хлебных крошках, будут сниться змеи. Нельзя, чтобы на спящего светила полная Луна: человек станет лунатиком, ночное светило может увлечь его на «тот свет».

Лунные фазы влияют на сновидения: на Новолуние сны обычно сбываются. Исполнение сновидений зависит и от дней седмицы. Так, сон, приснившийся в ночь на неделю (воскресенье) или на какой-либо Кологодный праздник, сбывается до полудня (ср. русскую поговорку: «Праздничный сон до обеда»), а сон на понедельник — «пустой». Вещие сны зависят также от времени ночи (до или после полуночи) и от положения тела спящего. Сны, приснившиеся под утро, исполняются быстрее. Сбываются сновидения, приснившиеся человеку, спящему на правом боку, и не сбываются при положении тела навзничь или ничком. Чтобы запомнить приснившийся сон, клали под голову камень, а проснувшись, кусали угол подушки и избегали смотреть в окно. Чтобы поскорее забыть худой сон, нужно взять себя за темя. Если желаешь присниться человеку, увиденному во сне, нужно перевернуть подушку. Чтобы не сбылся страшный сон, также переворачивали подушку, выворачивали наизнанку бельё и наволочку, не рассказывали сон три дня, вешали полотно на придорожный Чур или на священное дерево в дар Богам, садились на поперечную лавку, хватались за дерево или за железо со словами: «Куда ночь, туда и сон! Как не станет срубленное дерево на пне, чтоб так не стал и сон на правде!»

Вещие сны вызывали различными волшебными способами: например, девушки, чтобы увидеть во сне суженого, ложились спать натощак, клали под подушку мужские штаны, кольцо, гребень и т.п. и произносили особливые заклинания. По сновидениям гадали не только о женихе, но и выбирали на основе их предсказаний место для строительства дома или установки Капища. Сербы верили, что можно передать свой сон другому человеку в Юрьев день (на Ярилу Вешнего) до восхода Солнца. Для этого окликали кого-нибудь, ждали, пока он отзовётся, и говорили: «Передаю тебе сон на Юрьев день».

4. Обмирание

Обмирание — народное название летаргического сна, который понимается как временная смерть, когда душа спящего посещает «тот свет». Широко распространённые рассказы об обмираниях обычно включают мотив о том, как герой получает (чаще всего во сне) предуведомление (от некоего посланца с «того света» или от Самих Родных Богов) о предстоящем обмирании. Основная часть рассказа содержит указание на продолжительность сна (три, пять, семь или двенадцать дней), сведения о проводнике, указывающем герою путь в мире Мёртвых (обыкновенно это умерший родственник или святой): картины Закрадного[332] мира, разделённого на отдельные зоны соответственно разрядам покойников; описание мучений неправедных душ за различные весьма конкретные неправедные поступки (отнимание молока у коров, заламывание колосьев в поле, убиение детей во чреве, злое колдовство, несоблюдение Родовых обрядов и обычаев и т.п.).

Путешествующий не может вмешиваться в происходящее на «том свете». Среди обитателей Закрадного мира он может встретить своих родственников, но облегчить их участь он не может. Часто гостю сообщают дату его действительной смерти. Концовка рассказа повествует о пробуждении от сна и возвращении к жизни. Проснувшийся сообщает близким об увиденном на «том свете», однако обычно ему разрешается говорить не обо всём или разрешается говорить всё, кроме «трёх слов» (реже вообще запрещается рассказывать об увиденном). Нарушение этих запретов грозит смертью. Подобно быличкам, тексты обмираний содержат «формулу достоверности», т.е. указание на реальное лицо, испытавшее обмирание, место и время действия и т.п.

В одном из подобных рассказов, записанных в Полесье, некой вдове явился во сне «старый дед», объявил, что она заснёт крепким сном на пять дней, и велел приготовить на это время детям еды. Так она и сделала и только лишь вынула хлеб из печи, как сразу же уснула мёртвым сном. На третий день собрались её хоронить, но дети плакали и не дали её похоронить, объясняя, что мать проснётся. И правда — точно через пять дней, час в час, вдова проснулась и рассказала, что ходила «по всех мытарствах», и ей там сказали, о чём из виденного можно рассказывать, а о чём — нет. И она это исполнила.

В другом полесском тексте описывается само такое хождение «по мукам». После трёхдневного сна женщина рассказала, что покойный отец водил её по «тому свету» через двенадцать дверей: за одной дверью мучились женщины рвотой молоком — это те ведьмы, что молоко у коров отнимали; за другой крутили солому — это те, что заломы на полях делали; за третьей — женщины месили кровавое мясо — это те, что умертвили детей во чреве; затем были «колдуницы», варившиеся в кипящей смоле, и т.д. За последней дверью рассказчица встретилась со своим сыном, погибшим на фронте (в войну 1941 – 1945 гг.).

Тексты об обмирании имеют много общего с другими фольклорными жанрами, прежде всего с духовными стихами, где описываются преступления неправедных душ (заломы, отнимание молока, проклятие или задушение младенца и т.п.), за которые следует воздаяние на «том свете». В эпоху двоеверия эти мотивы находили своё отражение в христианских апокрифах, таких, например, как «Хождение Богородицы по мукам» и «Сон Богородицы», а также в средневековых европейских видениях, рассказывающих о посещениях «того света».

5. Смерть

Смерть — одно из главных понятий традиционной народной Картины Мира, противопоставленное понятию жизни; момент перехода человека из «этого» мира на «тот свет», в потусторонний мир Нави, граница между ними и одновременно — основное содержание и характеристика «того света».

Смерть неизбежна — она «повязана Макошью» (предопределена Судьбой), но время и обстоятельства своей смерти человеку знать не дано. Люди, однако, стремились угадать срок своей смерти с помощью разных примет. Смерть предвещают многие сны: выпадение зуба, белые одежды, белый конь, дом без окон, яйцо, встреча с умершим родственником и многие другие; необычайные или редкие явления: собака долго воет, курица поёт петухом, птица бьётся в окно, крот роет под домом, кукушка «вещает», ворона каркает, стены или пол в доме трещат, звёзды падают с неба и т.п. Иногда люди пытались предотвратить смерть, избежать её, обмануть или отсрочить.

Кончина — пора расставания души с телом — требует, по народным представлениям, особого обрядового оформления, без которого переход души в Иной мир затруднён или невозможен, и она обрекается на вечное скитание.

Во время кончины появляется, приходит за душой Некто — Морена-Смерть, Сам Вещий Бог или Их духи-посланцы (в эпоху двоеверия — архангел Михаил, ангелы, какой-либо святой). По восточнославянским верованиям, добрый дух-хранитель и чёрт в момент смерти борются за душу умирающего, и кто из них победит, тот и берёт душу. Считается, что легко умирают праведники, а тяжелой смертью наказываются жившие не по Правде, например, злые колдуны, которые не могут умереть, пока не передадут своё Знание.

К обязательным составляющим обряда при кончине относятся: прощание умирающего с близкими, исповедь[333], зажжение свечи, «карауление» души. Строго соблюдается тишина, запрещается плакать и причитать, чтобы не спугнуть, не сбить с пути душу. Самым большим наказанием считается смерть без покаяния и без свечи: покойник будет блуждать во тьме, станет упырём и т.п. Свечу, освященную на Капище на Громницу или на Водокрес, дают в руку умирающему, в изголовье ставят чашку с зерном или мукой.

Чтобы облегчить смерть, в народе издревле совершали разного рода волховские действия: перекладывали умирающего на пол, часто на солому, клали его вдоль матицы, к двери, за печь, переносили в стодолу (овин), переворачивали ногами в изголовье и т.п.; вынимали из-под головы подушку («куриное перо не даёт умереть»), клали под голову житную или гороховую солому, снопик с крыши, веник, моток нестираной пряжи или полотна; укрывали белым или чёрным платком, использованной на Дедовых поминках скатертью, свадебной одеждой. Чтобы «пропустить душу», расстёгивали одежду, отворяли окна, двери, сундуки, снимали печную заслонку.

В случае особенно тяжёлой смерти (человека, жившего не по Правде, злого колдуна) просверливали дыры в потолке или в стене, вбивали в потолок вилы или кол, поднимали балку-матицу, разбирали потолок и крышу, печь; звонили в колокол; обливали, кропили и поили водой — святой, «немой» (или «молчальной» — набранной и принесённой в молчании), дождевой с крыши или из дорожной колеи, водой с колокола, с придорожного Чура, Родового Столба, Капи или Свята, установленного на Капище; поили отваром, настоем из трав, из зелени свадебного венка и т.п. Окуривали особыми волховскими травами, дымом от оставшихся на бёрде ниток. Старались не говорить об умирающем, считая, что чем меньше людей знает о нём, тем легче ему умереть. Согласно народным верованиям, в миг кончины гаснет или падает с неба звезда. Кончина понимается как «второе рождение», а сопровождающий её обряд во многом сходен с обрядом родов.

Совершаемый над умершим погребальный обряд (обмывание, облачение, отпевание, оплакивание, погребение, поминание, траур) не только обеспечивает беспрепятственный переход души из Яви в Навь (ср. открывание дверей, окон, выливание воды из сосудов и т.п.), но и защищает живых от последствий соприкосновения со смертью (ср. такие действия, как закрывание глаз, завешивание зеркала, ночное бдение при покойнике и т.п.). Нарушение или неполнота обряда грозят, по народным представлениям, возвращением покойника, превращением его в упыря или возвращением смерти в дом, село.

Несмотря на опасность, миг смерти издревле считается благоприятным для некоторых хозяйственных дел. Так, в Полесье старались, пока мертвец не погребён, посадить тыкву или другие овощи, считая, что в этом случае они хорошо уродятся. Предметам, использованным в погребальном обряде (платку, которым подвязывали покойнику челюсть; шнурку, которым были завязаны его ноги; иголке, которой шили саван и подушку; полотну, на котором опускали гроб в могилу, и т.д.), часто приписывалась волшебная и целебная сила.

Персонифицированная Смерть в виде костлявой и безобразной Старухи Мары (Моры, Морены, Мораны) с косой является героиней многих народных рассказов, быличек и сказок; в Кологодных обрядах Морена-Смерть — персонаж ряжения, а также чучело, уничтожаемое во время шутейных похорон (обрядовых проводов Старухи Зимы) на Масленицу.

6. Домовина, гроб

Домовина, гроб — атрибут погребального обряда, осмысляемый как «новое» или «вечное» жилище тела умершего. В славянских землях обычай погребения в гробу широко распространяется в эпоху двоеверия (в Великой Моравии с IX в., на Руси с X в.). Из дохристианских времён нам известны похороны в ладье или лодке (не случайно гроб с крышкой напоминает собой две сложенные вместе лодки), в берестяном коробе (этот обычай сохранили некоторые толки старообрядцев) и т.п.

В старинных похоронных причитаниях посмертное жилище покойного описывается как дом без углов, ср.: «Збудавалi[334] табе сялибачку[335] новенькую i невясёленькую, / А няма жа ж у ей нi угольчыкау, нi аконцау» и т.д. В белорусских заговорах жилище, располагаемое в центре мира, под Мировым Древом, имеет не четыре, а три, девять, тридцать девять (обычно — нечётное количество) углов.

Изготовление гроба уподобляется строительству нового дома. На Карпатах и Русском Севере в стенках гроба на уровне плеч делали отверстия наподобие окошек, в которые вкладывали оконное стекло. Гуцулы в детском гробу в головах с правой стороны вырезают одно окошко, а для взрослого покойника — два. Маленькое окошко, иногда отверстие, прикрытое доской, имелось и в русских гробах-колодах. Окна делают для того, чтобы умерший мог выглядывать из своей «хаты», чтобы душа время от времени видела своё тело, чтобы умерший мог смотреть на других покойников.

Широко известен обычай заготавливать себе гроб задолго до смерти и хранить его на чердаке. Русские почитают это предзнаменованием долгой жизни. Часто в гробу хранили зерно и, если в доме никто не умирал, его брали на посев, подавали как милостыню. Белорусы верили, что если оставить заранее сколоченный гроб пустым, не насыпав в него жита, он «притянет» к себе мертвеца.

Готовый гроб окуривают воском, волховскими и ведовскими травами; кладут внутрь столярные инструменты, которыми пользовались при его изготовлении, закрывают крышкой и умывают над ним руки. Стружки и щепки, оставшиеся после изготовления гроба, не выбрасывали, а клали в гроб на дно, набивали ими подушку вместе с листьями берёзового веника, пускали по воде, выносили за село, в поле; высыпали на дороге перед домом умершего, придавив их камнем, в знак того, что в доме покойник, и т.д.

В соответствии с общеславянскими представлениями о смерти как сне, в гробу устраивали постель. Дно гроба выстилали соломой, сеном, сухими берёзовыми вениками (ср. рус. «пора на веники» — «пора умирать»). Белорусы поперёк прутьев развязанных веников клали пояс и застилали всё длинным куском холста, веря, что покойник должен явиться на «тот свет» опоясанным. Подушка в изголовье гроба набита сухими листьями берёзовых веников, сеном, сухими пахучими травами и пр. По русскому обычаю, подушку набивали обрезками ткани, из которой шили погребальную одежду, а также куделей; в некоторых местах кудель не клали из опасения, что не уродится лён. Повсеместно остерегаются набивать подушку куриным пером.

По поверьям, умерший сохраняет свои прижизненные потребности и пристрастия, поэтому в гроб кладут пищу — хлеб, пироги, различные виды злаков, кружку мёда или пива, бутылку водки (в отличие от использования медовухи или пива, это достаточно поздний обычай, отвергаемый Родноверами), вино, воду, масло, соль, сахар и т.д. Повсеместно помещают в гроб полотно и одежду (сам гроб как вместилище сравнивается с одеждой: «И деревянный тулуп по мерке шьют»): мужчине в изголовье — шапку, женщине — чепец или платок, беременной — пелёнки и детские игрушки, умершим до брака — венок, фату и пр. Курильщику кладут в гроб табакерку с табаком, трубку, кисет, хромому — его палку или костыль, сапожнику — шило, плотнику — топор, портному — иглу. У всех славян известен обычай класть в гроб деньги как «подорожную» на «тот свет».

Колдунам, самоубийцам, опасным покойникам (см. далее), чтобы предотвратить их «хождение», кладут в гроб особые волховские травы, освящённый на Капище хлеб, мак, чтобы самоубийца его собирал, терновник, кресты[336] из осины и т.д. В гроб клали предметы, которые надо было «выпроводить» из земного мира: сено, на котором лежал покойный в хате, гребень, которым его причёсывали, и т.д. Сходным образом избавлялись от болезней (например, клали в гроб рубашку больного), от вредных насекомых и пр. Повсеместно кладут в гроб предметы с целью передать их на «тот свет» другому покойному. Если в доме один за другим умирали двое, в гроб второго усопшего клали куклу, домашнюю птицу, голову чёрной курицы «взамен третьего покойника» (Сербия).

Чтобы защитить живых, гроб с покойником выносили из дома через окно, хлев, заднюю дверь; протаскивали его через дыру, сделанную под порогом (Словакия). При выносе стучали гробом три раза о порог или дверь, чтобы покойник попрощался со своим старым жильём и больше туда не возвращался (восточные и западные славяне), чтобы никто в семье больше не умер (южные славяне). Сербы тянули гроб назад на пороге, чтобы покойник «не потянул» за собой живых. При выносе гроба держали в руках хлеб, осыпали гроб зерном; передавали через гроб хлеб и соль по направлению от сеней к печи, чтобы сохранить урожай (Минская губ.). Закрыв гроб крышкой, на неё клали хлеб (рус. «гробовик»), который часто предназначался совершавшему похоронный обряд священнику или старейшине Рода, как и кусок холста, полотенце, положенные поверх гроба.

Заколоченный гроб опускали в могилу на верёвках или на длинных широких полотенцах, чтобы дорога на «тот свет» была широкая, как полотно. У южных славян сохранился обычай разбивать о спущенный в могилу гроб глиняную посуду, в которой приносили на кладбище масло и вино. Гроб с висельником ставили в могилу вертикально (Русский Север).

7. Могила

Могила — место пребывания тела покойника, «вечный дом» его после смерти. Могила считается святыней, которую нельзя осквернить: испортить, распахать и тем более — раскопать, чтобы украсть из неё сохранившиеся вещи. Запрещается не только забирать вещи, оставленные на могиле, но и бросать на неё что-либо (например, землю при выкапывании другой могилы). Нарушивший этот запрет будет обязательно наказан духами-навиями.

Могилу копают на месте, выбранном заранее родственниками или самим покойным при его жизни. Близким людям обычно запрещается копать могилу. В Белоруссии, например, это делали бесплатно старики или нищие, при этом они избегали разговоров о покойнике; закончив работу, объявляли убиравшим усопшего женщинам, чтобы они вылили в могилу воду, которой обмывали тело. При выкапывании могилы запрещалось присутствовать жене умершего, а также женщинам, недавно потерявшим кого-нибудь из родных. Если при копании могилы обнаруживаются более ранние захоронения, то могильщики бросают туда деньги и другие ценные вещи, чтобы потревоженные мертвецы «не прогнали» вновь пришедшего.

Если могила оказывалась мала для гроба и её приходилось расширять, то это означало, что вслед за погребаемым туда же отправится новый покойник, обычно — его родственник. Подобное объяснение на Витебщине приводилось и в том случае, когда могила была слишком велика: верили, что одной жертвы мало и появится следующая. Особенно опасными представлялись такие происшествия, как осыпание краёв могилы и падение в неё кого-нибудь из сопровождавших покойника.

Заколоченный гроб опускали в могилу на верёвках или на длинных широких полотенцах, чтобы дорога на «тот свет» была широкая, как полотно. В это же время присутствующие бросали в могилу различные вещи: деньги (чтобы покойник выкупил себе место на кладбище, на «том свете»), одежду (платки, шарфы, пояса), полотно, использовавшееся для шитья савана, а также иголки и нитки (чтобы ими не воспользовались для колдовства ведьмы); туда же сметали и зерно, которым посыпали гроб при выносе из дома. В могилу, как и в гроб, иногда опускали любимые умершим при жизни предметы (например, инструменты для ремесленников и т.п.).

Во многих областях Украины и Белоруссии в эпоху двоеверия был распространён обычай «печатать могилу»: священнослужитель или ведун под особые песнопения чертил железной лопатой знак равностороннего креста над могилой и крестообразным движением бросал на гроб землю; белорусы перед опусканием гроба в яму или по насыпанному уже пригорку стучали с четырёх углов крест-накрест лопатой. Погребение без такого «печатания» считалось неполным: именно оно не позволяло покойнику выйти из могилы.

В Олонецкой губернии вдоль могильного холмика клали лопату, которой засыпали гроб, а сверху ставили перевернутый горшок с углями. Белорусы на засыпанной могиле сразу делают крест, хотя бы маленький, временный, пока не поставят новый, в рост человека. На могиле ребёнка, родившегося мёртвым, разжигают костёр из осиновых веток, на могиле некрещёного (не прошедшего обряда посвящения огнём — кресения) ребенка оставляют камень или треугольник из осинового дерева. На могиле самоубийцы также оставляли камень; их могилы устраивали и вне пределов кладбища: русские — в глухих местах и оврагах, белорусы — на перекрёстках и холмиках в лесу, чтобы они были видны отовсюду. В Закарпатье на могилы самоубийц, обычно похороненных на месте преступления, бросали камни.

В день похорон на могиле устраивались поминки. Принесённые кушанья, состоявшие из кутьи или «кануна», а также блинов, пирогов, медового напитка и др., бросали на могилу. Остатки блюд часто оставляли на могиле для умерших, отдавали нищим. По данным археологии, в древности поминки у восточных славян совершались непосредственно на могилах. До сих пор такие поминальные обряды и обычаи, как «будить покойника», «поднимать воздух», «приклады» (белорусский поминальный обычай, связанный с обустройством могилы), тризны на Радуницу и др. происходят на могилах под открытым небом.

Могила умершего становится для родственников заменой и воплощением его самого: могилу или памятник на ней целуют, обнимают, говорят с нею и т.п.

Могила как место вечного пребывания умершего благоустраивается и нередко оформляется в виде дома. Так, белорусы устанавливали на могилах прямоугольные деревянные сооружения. Такой «приклад» напоминал крышку гроба, он имел окошечки и покрывал весь пригорок целиком; нередко его называли «хаткой». У русских установленные на могилах кресты с двускатным покрытием и со Святом (иконкой — в эпоху двоеверия) носили название «часовенка». На Русском Севере помимо обычного креста можно увидеть продолговатое четырёхугольное сооружение («голубец»), открытое сверху или же покрытое плоской крышей, на которой ставят крест. На могиле делают и своеобразный «сад»: сажают цветы, плодовые деревья и т.п. — в ознаменование восхождения души умершего в Небесный Ирий-Сад. В Гомельском Полесье на Радуницу следовало, например, посадить на могиле дерево, а вокруг неё воткнуть берёзовые прутья.

У всех славян распространено поверье, что земля с могилы обладает чудодейственными свойствами. Так, в севернорусских деревнях этой землёй тёрли себе грудь, держали за пазухой, клали в воду, которой обливались после похорон, для того чтобы прошла тоска по умершему. В Витебской губернии считалось, что земля со свежей могилы ослабляет страх перед покойником, не подпускает смерть к дому, предохраняет от болезни людей, скот. При повальном моровом поветрии у скота могильной землёй троекратно обсыпали животных. В Полесье больного ребёнка купали в воде с песком с могилы родственника.

Могильная земля — одно из сильных колдовских средств, её использовали в насылании злых чар (реже — в лечебной волошбе) колдуны и ведьмы. У многих славянских народов эта земля считалась очень опасной: например, сербы остерегались приносить её домой; людей, копавших могилы, заставляли разуваться и вытрясать землю из обуви; никто из домашних не решался до неё дотронуться.

8. Кладбище

Кладбище — место погребения усопших, где, по поверьям, пребывают души умерших и духи-навии; священное место, где совершаются поминальные обряды. Как часть мифологизированного пространства кладбище противопоставлено селу, т.е. миру живых людей.

Первый похороненный на новом кладбище покойник считается родоначальником всей кладбищенской общины Предков. Строго соблюдаются общие правила поведения на кладбище. У восточных славян при встрече на кладбище нельзя говорить «добрый день», «до свидания» (говорят: «прощайте»), чтобы в дальнейшем на кладбище не встречаться. Около кладбища нельзя петь песни; мимо кладбища следует проходить пешком новобрачным во время свадьбы, возвращающимся с крестин куме с ребёнком. У всех славян тяжёлым преступлением считается осквернение кладбища, могил Предков. Старые кладбища нельзя перепахивать, как нельзя сдвигать и надгробные памятники, иначе вымрет семья; выносить что-либо с кладбища (например, оставленную на могильных крестах одежду). На кладбище запрещается ломать ветки, рвать цветы и даже вдыхать их запах, чтобы не потерять чувство обоняния. По полесским поверьям, у хозяйки, которая сломает на кладбище зелёную ветку и выметет ею золу из печи, всю ночь в доме и под окном будут бродить покойники. У сербов запрещается рубить деревья на кладбище, т.к. души покойных не смогут отдыхать в тени деревьев и вкушать их плоды.

По представлениям западных славян, души, живущие на кладбище, сохраняют привычки людей при жизни. По верованиям болгар и македонцев, мёртвые выходят в полночь из гробов, гуляют по кладбищу и посещают друг друга. Всем славянам известно поверье о том, что в определённые часы (главным образом, в полночь) и Кологодные праздники (чаще — в поминальные дни) на кладбище можно видеть души мёртвых. Когда покойника несут на кладбище, его встречают души тех, кого он провожал в последний путь: они виснут на гробе, отчего гроб становится неимоверно тяжёлым, как считают в Полесье.

В поминальные дни и Кологодные праздники — на Масленицу, на Вешних Дедов (в эпоху двоеверия — на Фоминой неделе) и др. — для душ выпекают особый хлеб, оставляют еду на кладбище, приносят им одежду, чистят и украшают могилы. Их приветствуют, как живых, приглашают их к трапезе: «Святые радзицели! Ходзице к нам хлеба-соли откушаць!» (белорус.) В Рязанской губ. говорят, что поминальную пищу, которую приносят на кладбище на Радуницу, вкушают вместе живые и мёртвые, выходящие «из темницы» и невидимо присутствующие с живыми до захода Солнца.

Огонь или огоньки, замечаемые на кладбище, считаются знаками душ умерших. По сербским поверьям, при появлении огоньков или огней не следует ходить на кладбище, т.к. в это время там блуждают души умерших; болгары полагают, что на такие огни нельзя смотреть, иначе ослепнешь.

Нередко кладбище считается местом скопления злых духов и душ неправедных людей, некрещёных детей, изгоев, чужаков-иноверцев и т.п. Злые души нападают на прохожих, являясь в том виде, как были захоронены, в белых одеждах, которые не следует трогать, или в виде столба пара, воздуха. По польским и полесским поверьям, возле кладбища появляются духи-навии, предвещающие смерть увидевшему их; русалки, издающие ночью на кладбище пугающие звуки. В разных славянских землях известны поверья и былички об обитающих на кладбище упырях (вампирах), которые вылезают «из дыр» в могилах, седлают ночных прохожих и т.п. Кладбище стараются обходить стороной, особенно ночью. Проходя мимо кладбища ночью, следует обращаться к Светлым Богам, чураться (в эпоху двоеверия советовали креститься), подать голос, «чтобы родители услышали и не пугали».

На кладбище осуществляются волховские действия и обряды с целью излечения от болезни или бесплодия, изгнания из села нечисти, а также для приобретения человеком чудесных знаний или нанесения порчи. Особое значение в этих действиях приписывается земле, песку, растениям с кладбища, найденной кости и другим предметам.

Изгоняя болезнь, в Полесье варят в воде песок с кладбища и купают больных детей, после чего его возвращают на то место, откуда брали. Больного лихорадкой посылают ночевать на кладбище. Могильную землю как одно из сильных колдовских средств использовали в колдовских целях ведьмы: например, в Полесье кладбищенскую землю, песок бросают на пути новобрачных, чтобы испортить молодым жизнь или вызвать их смерть.

У южных славян на кладбище также исполняются ритуалы разделения «одномесячников» и заключения побратимства.

9. Покойник

Покойник — по народным представлениям, опасное существо, способное «водить» после смерти («вставать» из могилы и наведываться к живым); в похоронном обряде воспринимается как носитель смертоносной силы и одновременно как объект почитания — Предок-опекун Рода.

В народной терминологии и фразеологии, связанной со смертью, покойник изображается как странник, отправившийся в дальний путь (ср. восточнославянские выражения об умершем: «пошёл до дому», «отошёл», «собирается в далёкую дорогу» и т.п.), либо как переселенец, достигший загробного мира, который примкнул к сонму Предков: «отправился к праотцам», «пошёл до Дедов», «с Дедами гуляет», «с Предками здоровается». В народных загадках и поговорках статус покойника определяется через свойства, отличающие его от человека: «Обулся не так, оделся не так, поехал не так, заехал в ухаб и не выедет никак», а также через признаки, характеризующие неподвижность и безжизненность умершего: «Не дышит, не пышет, не ворохнется», «Нос есть — не нюхает, уши есть — не слышит», «С руками, с ногами, а с лавки не слезет».

В похоронных причитаниях покойник называется «гостем», «путником», которому предстоит трудный переход: «Куда же ты снаряжаешься? Во котору путь-тропу, дальню дороженьку?»; его возвращения в дом родственники ожидают в установленные поминальные дни. Все этапы похоронного обряда призваны обеспечить переход покойника на «тот свет» и придать такому переходу необратимый характер, т.к. пребывание умершего в земном пространстве среди живых издревле воспринималось в народе как опасное нарушение нормального положения вещей: «Не должно до срока Явь с Навью единить».

В народных славянских поверьях мотив хождения «оживших» покойников к родственникам — один из наиболее распространённых. Такими «беспокойными» (т.е. склонными к хождению) покойниками могли быть все недавно скончавшиеся, а особенно — злые колдуны и те, кто жил неправедной жизнью; о них говорили, что до истечения сорока дней или года после смерти они ещё «не определились к месту», не перешли безвозвратно в мир Мёртвых, поэтому часто вторгаются в мир Живых во внеурочное время.

Хождения покойника к людям, по народным воззрениям, опасны тем, что покойник старается увести за собой близкого человека, который сильно тоскует по умершему. Считалось, что покойников вынуждают «ходить» оставшиеся окончательно не разорванными связи с живыми: сильная привязанность к членам семьи и тоска по любимым; чувство мести и обделённости; не исполненное близкими людьми желание умирающего; неулаженная ссора; невозвращённый долг и т.п. На вопрос о том, почему покойники «ходят», в народе говорили: «А зависть какая-то у них» (сев.-рус.), «чтобы отомстить за что-то живым» (укр.), «чтобы посмотреть, есть ли в доме порядок» (рус.), «чтобы помочь родным по хозяйству» (пол.), «его водит тоска по родне» (белорус.). Верили, что причиной «хождений» могло быть нарушение общепринятого правила класть в гроб с умершим его любимую вещь или надевать на него определённую (выбранную им самим) одежду, либо неточное соблюдение людьми прочих похоронных обычаев. Если все эти обстоятельства мешали переходу души умершего в Иной мир, то он становился чрезвычайно опасным духом, наносящим вред людям, и причислялся к категории «нечистых», «заложных» покойников.

«Заложными» назывались в русских верованиях все умершие «не своей» смертью, т.е. неестественной, насильственной, преждевременной (самоубийцы, убитые в драках и сражениях, погибшие в результате несчастного случая, мертворожденные некрещёные младенцы, молодые люди, не вступившие до смерти в брак и т.д.). К «заложным» относились также те, кого похоронили с нарушением предписанных обрядов; те, кто при жизни занимался колдовством и общался с нечистой силой; люди-двоедушники; дети, проклятые родителями, и т.д.

Слово «заложный», введённое в научный обиход Д.К. Зелениным, было известно в диалектах Вятской губ., где оно обозначало умерших внезапной смертью и отражало особый способ их захоронения: покойников не закапывали в землю, а «закладывали» кольями, палками, ветками, листвой, оставляя тело на поверхности земли. Считалось, что их «не принимает» святая Мать-Земля, т.е. могила «не держит» в себе покойника, он выходит из неё и бродит как привидение, преследует и пугает путников, посещает дома своих родственников, насылая болезни на людей и моровые поветрия на скот. Доказательством того, что земля «не принимает», считался также факт сохранности тела «заложного» покойника, которое оставалось в могиле нетленным (более того: у него продолжали расти ногти и волосы).

Главным вредоносным свойством «заложных» покойников была способность вызывать стихийные бедствия (бури, град, затяжные дожди или засуху, летние заморозки и неурожай). Исторические свидетельства об обычае выкапывать из земли погребённых самоубийц для предотвращения таких несчастий встречаются в древнерусских памятниках начиная с XIII в. Считалось, что «нечистых» покойников следовало хоронить на пустырях, в оврагах и топких местах, под гатями, в крайнем случае — вблизи кладбища, но за его оградой. Если происходили стихийные бедствия или массовые моровые поветрия, сельские жители, несмотря на многочисленные запреты со стороны светских и церковных властей, тайком выкапывали из могилы тело «заложного» покойника, относили его за границу своего села, бросали в глухих местах или старались обезвредить опасное воздействие умершего (например, забивали в гроб осиновый кол, переворачивали труп в гробу лицом вниз, на шею покойника накладывали железный серп или обломок косы, сыпали на могилу раскалённые угли и т.п.).

Временем общих поминок по всем «заложным» покойникам считалась у русских пора Зелёных Святок (Русальная седмица). Ещё в XVII-XVIII вв. в это время устраивались массовые захоронения в общей могиле всех не погребённых «нечистых» покойников, оставленных — как этого требовал старинный обычай — на поверхности земли.

10. Прощание

Прощание — 1) ситуация, возникающая при расставании людей (в том числе и с умершими); сопряжена со взаимным прощением и, как правило, сопровождается поцелуями; 2) обрядовая просьба о прощении, которая может быть обращена не только к живым, но и к умершим, а также к земле, воде и другим природным стихиям и объектам.

У восточных славян прощание при расставании подразумевало взаимное прощение обид (в связи с этим «прощай!» до сих пор употребляется при расставании надолго или навсегда в отличие от «до свидания!»).

Взаимное прощение и утверждение вечной обоюдной любви высказывалось и при прощании с умершим. По словам П. Петрея (нач. XVII в.), «подходят к гробу родители покойного, братья, сестры, жена, дети, друзья, родные и все присутствующие, целуют его на расставанье, прощаются с ним, потому что дольше ждать ему нечего, а пора и в дорогу».

В Харьковской губернии в первый день Вешних Дедов (Навьей седмицы) ходили до рассвета на кладбище просить прощения у отца и матери те люди, которых прокляли покойные родители. Считалось, что если в это время в земле раздастся гул, то это означает, что отец или мать простили своё дитя, и потому их приняла Земля, которая раньше не принимала их за оскорбление, нанесённое ей проклятием собственных детей.

Еще в начале XX в. во Владимирской губернии старики перед смертью ходили в поле или просили отнести их туда «с Землёй и с вольным светом проститься». На поле старик вставал на своём участке на колени и клал четыре земных поклона на все четыре стороны. Прощаясь с землёй, говорили: «Мать Сыра Земля, прости меня и прими!», а прощаясь с вольным светом: «Прости, вольный свет-батюшка!»[337]

11. Похороны: общие сведения

Похороны — в традиционной народной культуре обряд, воплощающий мифологизированные отношения между живыми и мёртвыми, потомками и Предками, этим и «тем светом». В дохристианскую эпоху у славян господствовал обряд трупосожжения на костре: кости с кострища собирали в горшок — урну, над кострищем насыпали курган. Для погребальной обрядности характерным было сочетание противоположных устремлений: удалить на «тот свет», уничтожить мертвеца (и всё, связанное со смертью, в частности, вещи умершего) в огне погребального костра и одновременно сохранить возле живых дух благодетельного Предка — отсюда возведение памятников (курганов и т.п.), собирание костей в урну — новое «тело» и т.п. Ср. также древний обычай устраивать под курганом загробное жилище — дом-могилу (сруб, окружённый изгородью-частоколом) и позднейшее наименование гроба в русской традиции «домовина». Кладбище могло восприниматься как «селение мёртвых» (ср. русское погост — «центр сельской округи» и «кладбище») и т.д.

Персонажем славянской мифологии, непосредственно связанным с обрядом похорон, считается Баба-Яга[338]: Яга, одна из ног которой — мёртвая («костяная»), живущая (лежащая на печи) в избушке «на курьих ножках» без окон и дверей, расположенной на границе «того света» (леса), и помогающая герою волшебной сказки найти путь в Иной мир, напрямую связана с образом благодетельного Предка, обитающего в доме-могиле.

Обряд сожжения считался наиболее действенным способом удаления умершего (и вообще всего вредоносного) на «тот свет»: в описании похорон руса у арабского автора X в. Ибн-Фадлана один из совершавших обряд говорит, что умерший с погребального костра тотчас входит в рай (Ирий), погребённого же в земле едят черви. Черви, змеи и прочие гады воплощали опасность, исходящую из разлагающегося трупа: в русской сказке колдун говорит, что расправиться после смерти с ним можно лишь сожжением; из тела его поползут разные гады, которых также надо бросать в костёр, иначе с ними уйдёт от смерти сам колдун.

Древнерусское описание похорон Совия (вставка в «Хронику» Иоанна Малалы, XIII в.) включает три фазы обряда погребения: Совия хоронят в земле, но там ему нет покоя, так как его едят гады; затем его хоронят на дереве, но там его кусают комары и пчёлы; затем его сжигают, и он чувствует себя на «том свете», как дитя, спящее в колыбели. Погребение на дереве явно связано с представлением о Мировом Древе, связующем всё Тремирье (Явь-Навь-Правь): ср. древнерусское описание погребального обряда вятичей и других славянских племён, помещающих урну с прахом «на столпе на путях» («Повесть временных лет», XII в.) — столп здесь также воплощает Мировое Древо. Умерший, отправляясь на «тот свет», в Закрадное хождение, проходил через все ступени восхождения души — от дома (дома-могилы) до самого Светлого Ирия.

Вторжение «заложных» покойников в мир живых в народной культуре преодолевалось особыми обрядами удаления трупа из могилы или пригвождения его к земле (осиновым колом) и т.п. Умершего раньше срока, холостого (и в силу этого опасного для живых) хоронили со свадебными обрядами.

12. Похороны в народной культуре

Похороны, похоронные обряды — в народной культуре важнейший комплекс семейных обрядов, завершающих «коло жизни земной». Как обряд перехода (на «тот свет»), похороны сходны по структуре и символике с другими обрядами жизненного круга — родильными и свадебными.

Похоронные обряды начинались с момента приготовления к смерти, переодевания умирающего, которому давали в руки горящую свечу; в случае трудной смерти — при расставании души с телом — открывали двери, окна, печную заслонку, ломали конёк крыши (подобные действия у восточных и южных славян совершали и при трудных родах — при расставании ребёнка с материнским чревом). На Русском Севере при умирающем ставили чашку с водой, чтобы душа омывалась.

О смерти оповещали родственников и односельчан, тогда же начиналось оплакивание, причитание. Принято было выливать всю воду, имевшуюся в доме, занавешивать зеркало (закрывать вход на «тот свет»). Покойника обмывали, переодевали в смертную (белую) одежду, которую предварительно лишали всех застёжек и других металлических частей. Девушку, умершую до вступления в брак, хоронили в свадебной одежде, у украинцев её гроб сопровождал «жених» — таким образом в обряде преодолевалось нарушение жизненного круга.

Особые обряды сопровождали изготовление гроба и помещение в него покойника, ритуальных предметов и т.п.; на место, где лежал покойник, клали оберег — топор, камень, дежу, украинцы разбивали на этом месте горшок, южные славяне забивали гвоздь, на Русском Севере бросали камень вслед покойнику, «чтобы остальные были живы». До самих похорон приняты были ночные бдения при покойнике, а также (на Западной Украине и в некоторых других славянских землях) «игры при покойнике» («весёлые поминки»), включающие шутейные действа, в том числе срамные, восходящие к древнейшим обычаям тризны и т.п.

Похороны совершались на третий день, гроб несли к месту погребения на руках или в телеге, иногда на санях; сани и телегу могли переворачивать после похорон (как и другие предметы в доме покойника), «разделяя» таким образом мир Живых и «тот свет». Избу после выноса покойника выметали, иногда осыпали пол зерном. У восточных и южных славян все этапы похорон сопровождались причитаниями (белорус. «голошение»), описывающими, в частности, дорогу покойника на «тот свет». По возвращении с кладбища устраивали поминки (тризну) с обрядовыми блюдами (горох, блины, кутья), для покойника клали ложку (под скатерть) и хлеб, совершали также обряд «поисков покойника»: обход жилых и хозяйственных построек. Поминки совершали также через день, через неделю, на «сороковины» (сороковой день, когда душа окончательно расставалась с телом) и через год после похорон.

13. Переворачивание предметов на похоронах

Переворачивание предметов — волховское действо в составе погребального и некоторых других обрядов, призванное предотвратить «возвращение» покойника (его «хождение» после смерти) или отогнать нечистую силу. Это может быть вращение по вертикали или по горизонтали, а также выворачивание наизнанку (обычно, одежды). Уже во время агонии часто переворачивали самого умирающего так, что его голова оказывалась на месте ног. При погребении колдуна, его выносили из избы не ногами, а головой вперёд, и у первой реки переворачивали тело в гробу (Вологодский край). Переворачивание лавок, табуреток или стульев, на которых стоял гроб, известно в разных славянских землях. В России в новгородских деревнях и сёлах до недавнего времени, когда выносили из избы покойника, крестили дверь и «валили», переворачивали табуретки, на которых стоял гроб. То же делали на севере Польши: переворачивали лавки, «чтобы на них не сел покойник». Черногорцы снимали с петель входную дверь и переворачивали её, если в семье скончался молодой мужчина.

Во многих местах было принято переворачивать сани или телегу, на которой гроб везли на кладбище. На юге Польши телегу переворачивали и оставляли так до следующего дня, потому что иначе «на телеге будет тяжело ездить». В Вологодской губ. сани оставляли опрокинутыми полозьями вверх и с обёрнутыми назад оглоблями недалеко от дома до сорокового дня, веря, что покойник, стремящийся вернуться домой, увидев перевёрнутые оглобли, возвратится в свою могилу. Сербы умерших младенцев относили на кладбище в колыбели, а после погребения колыбель переворачивали и оставляли на могиле.

В славянском погребальном обряде известно также переворачивание посуды. Полесские крестьяне при приближении кончины домочадца выливали всю имевшуюся в доме воду во двор, а сосуды переворачивали вверх дном. Переворачивали и оставляли на могиле также горшки или миски, в которых за гробом несли горячие угли. На Русском Севере (Олонецкий край) на кладбищах на каждой могиле лежит лопата и стоит кверху дном обыкновенный печной горшок. У сербов было принято перед наступлением смерти зажигать свечу и одновременно переворачивать все зеркала, корыта, вёдра и не пользоваться ими до конца похорон. Переворачивание предметов известно также в южнославянских обрядах защиты от града — переворачивали треножник, трапезный столик и другие предметы, рассчитывая этим повернуть назад надвинувшуюся на село тучу.

На Балканах в знак траура женщины часто носили вывернутую наизнанку верхнюю одежду, а мужчины — вывернутые шапки. Выворачивание одежды применялось также для отгона приставшего в пути животного (собаки, лошади, овцы): на него махали одеждой, а затем надевали вывороченное платье и продолжали путь. Сербы, если им нужно было куда-нибудь отправиться ночью, переворачивали шапку, кафтан или иную одежду, чтобы защитить себя от нечистой силы. Помогал этот приём и в случае, когда человек не мог выбраться из леса, где его «водил леший» (надо было надеть обувь с правой ноги на левую и наоборот). Использовался он и при лечении: белорусы больному ребёнку надевали вывернутую наизнанку рубашку или клали его в колыбели «наоборот»: ножками «в головашки».

Переворачивание «нечистого», «заложного» покойника в могиле было распространённым приёмом, позволявшим избавиться от его «хождения»: тела ведьм, колдунов, упырей — переворачивали в могилах со спины лицом вниз и забивали в могилу осиновый кол или (у южных славян) кол из боярышника.

Переворачивание, таким образом, соотносилось с представлением о потустороннем («перевёрнутом»), чуждом и даже враждебном по отношению к живым людям мире, поэтому вне связи с этим миром оценивалось негативно. Например, запрещалось держать буханку хлеба коркой вниз (это предвещало смерть кого-либо из домочадцев), переворачивать после еды миску или класть ложку тыльной стороной кверху, если это не поминальная трапеза, когда подобные действия предписывались обрядом.

14. «Похороны-свадьба»

«Похороны-свадьба» — обычай устраивать символическую свадьбу во время похорон молодых людей, не успевших вступить в брак. По народным поверьям, умерший, который при жизни не обрёл своей супружеской пары, не может перейти на «тот свет» и обречён скитаться в земном мире. Наряду с теми, кто умер, не пройдя обряда кресения и имянаречения, а также с теми, кто покончил жизнь самоубийством, неженатые и незамужние парни и девушки включались после смерти в категорию «нечистых» покойников, души которых становились вредоносными духами-навиями. Чтобы предотвратить это, родственники внебрачных умерших при их похоронах устраивали видимость свадьбы: обряжали покойника в свадебный наряд; плели венок и украшали свадебное деревце; пекли такой же каравай, как на свадьбе; на похороны приглашали музыкантов и гостей, которые пели свадебные песни.

Ещё в начале XX в. украинцы и белорусы смотрели на похороны девушки как на её «замужество», т.е. одевали умершую, как под венец. Её родня раздавала участникам похорон подарки, как на свадьбе. Иногда для покойницы избирался из числа её знакомых «жених», который шёл в свадебном наряде за гробом. У западных славян при похоронах девушки плели два венка: один надевали на голову умершей, а другой символизировал её жениха — его бросали в могилу или вешали на могильный крест. В Восточной Сербии подобные обряды фиксировались ещё в 1950-е гг.: в окрестностях Петровца при похоронах жениха, уже сговорённого к свадьбе, устраивали так называемую «мёртвую свадьбу»: после похорон юноши «венчали» его оставшуюся в живых невесту с одеждой умершего. Случалось, что на роль условной «невесты» приглашали какую-нибудь сельскую девушку и при похоронах ещё не обрученного парня. В Сербии ряженая «невеста» несла в траурной процессии два венка, один из которых она бросала в могилу, а второй была обязана носить ещё какое-то время после похорон. На таких похоронах обычно играла весёлая музыка, а на могиле исполнялся обрядовый хоровод («хоровод по мёртвому»). Такие же обрядовые формы «похорон-свадьбы» были известны на всей территории Болгарии.

Условным партнёром умершего в обряде символического венчания иногда выступало растение или камень. Так, в Михайловградском крае Болгарии отмечен обычай венчать неженатого умершего с камнем: при похоронах юноши слева от него клали камень, обвязанный женской косынкой, а при похоронах девушки справа от неё размещали камень с надетой на него мужской шапкой. В других вариантах обряда юношей венчали с камнем, а девушек — с сухой веткой ежевики. Известны также случаи, когда брачным партнёром умерших молодых людей выступала верба или фруктовое дерево.

Древнейшим упоминанием об обычае «похорон-свадьбы» является свидетельство арабского путешественника Масуди (X в.), который сообщал, что на Руси при похоронах неженатого человека его до погребения «женили».

В славянских народных песнях смерть молодого героя часто описывается как «свадьба» или «венчание» с Сырой Землёй или с могилой; если герой тонет в реке, то женой его называется речная волна, сватами и гостями — рыбы и т.п., например: «Ты скачи, мой конь, к родной матушке, / Ты лети стрелой к милой ладушке, / Не скажи, мой конь, что я утопился, / А скажи, мой конь, что я женился. / Как женила меня вода светлая, / В зятья приняла Мать Сыра Земля!» В похоронных причитаниях по неженатым подробно разрабатываются мотивы выбора невесты для умершего, свадебных приготовлений, похороны называются «невесёлой свадебкой», у покойника спрашивают, к какой девушке он отправился свататься, и т.п.

15. Вторичное погребение

Вторичное погребение — обряд, распространённый в некоторых южнославянских регионах: южной Македонии, юго-восточной Сербии, некоторых районах Боснии, Герцеговины и Далмации, северо-западной Словении, частично в Хорватии, северной и юго-восточной Болгарии, а также в греческой Македонии, Албании и Румынии. Обряд состоит из нескольких частей: раскапывают могилу (через три, пять, семь, реже девять и более лет), иногда в определённые Кологодные праздники (часто в один из поминальных дней); вынимают кости, очищают и моют их, поливают вином, складывают в определённом порядке в чистое полотно или горшок; на следующий день совершают полный обряд погребения и зарывают кости в могилу (иногда их относят в костницу).

Перезахоронение костей может быть совершено и без специального разрывания могилы, а по случаю нового погребения в ту же могилу. Обряд чаще всего объясняют необходимостью проверить, не превратился ли покойник в вампира (об этом свидетельствует, по поверьям, нетленность тела); если вампиризм устанавливался, то принимаются защитные меры: труп сжигается или пробивается колом из боярышника. По другим представлениям, могилу раскапывают, чтобы ещё раз увидеть покойника и воздать ему последние почести. У словенцев особым почитанием издревле пользуется череп покойника.

Свидетельства об обряде вторичного погребения сохранились с XIII в. Несмотря на запреты и суровые меры, принимавшиеся христианской церковью для искоренения этого обычая, он дожил до XX в. и кое-где бытовал ещё в 50-е гг.

16. Траур

Траур — система правил и запретов, соблюдаемая членами семьи, родственниками и близкими умершего. Продолжительность траура или отдельных его видов может быть разной (один-три дня, девять дней, сорок дней, полгода, год, несколько лет, пожизненный траур), это зависит от степени близости к умершему (более строгий и более длительный траур соблюдается по отношению к супругу, детям, родителям, братьям). Формы и виды траура различны в разных местных традициях.

Знаком траура чаще всего бывает одежда и головной убор (чёрного или — в древности — чаще белого цвета вся одежда, чёрная одежда и белый платок у женщин в некоторых балканских регионах, отсутствие головного убора у мужчин, у южных славян часто — выворачивание верхней одежды наизнанку или надевание её задом наперёд, завязывание пояса спереди, у женщин способ завязывания платка — на макушке, под подбородком или на шее и т.п.), внешность (распущенные волосы у женщин, борода у мужчин; у женщин на Балканах, особенно в Черногории, часто царапание лица, вырывание волос), внутреннее и наружное убранство дома (запрет на побелку дома в течение года; на Балканах чёрный, реже белый платок или полотно, вывешенные на дверях; в них часто завязывали несколько монет и втыкали иглу с красной ниткой; равносторонний крест, нарисованный на дверях, и др.).

Одним из главных знаков траура обычно является воздержание от любых проявлений веселья, от пения, смеха, игры на музыкальных инструментах, танца, громкой речи, участия в праздничных сборищах и застольях, а также ограничения в пище и питье (например, кое-где у болгар в период траура не пьют молока). Нередко соблюдаются запреты на женские работы — прядение, тканье, шитьё, замешивание кислого теста, метение дома, а также на мытьё, расчёсывание и стрижку волос, употребление косметики и украшений (у женщин на Балканах); в первые три дня после смерти часто запрещается любая работа.

Соблюдающие траур ограничены в своих обрядовых возможностях: они не могут крестить детей, участвовать в свадебных церемониях, обрядовых обходах и т.п. В их дома не заходят колядовщики, на Вешних Дедов (в эпоху двоеверия — на Пасху) в них не красят яйца (или красят их не в красный, а в зелёный или жёлтый цвет).

По широко распространённому обычаю южных славян, траур не соблюдается в случае смерти первого ребёнка: мать не носит траурной одежды, не раздаёт «на помин души», не ходит на могилу и т.п., чтобы не утратить способности рожать детей.

17. Навь, навии

Навь, навии — в славянских представлениях Закрадный мир (Навь), «тот свет», и его обитатели, бесплотные духи (навьи, навии). Души умерших попадают в Навь, плывя на погребальной ладье, и там становятся навиями. Также навиями называют духов нечеловеческой природы, подвластных Велесу — Навьему Владыке. Общеславянским является представление о «навьей косточке», которая считается причиной смерти и сохраняется в разлагающемся трупе. Родственное Нави имя самостоятельного Божества — Nya (Nyja) в списке польских богов у Я. Длугоша (XV в.), отождествляемого с римским Плутоном. У других славянских народов к навиям относятся целые разряды духов, связанных со смертью: украинские навки, мавки, болгарские нави (навы, навляци) — злые духи, двенадцать колдуний, которые сосут кровь у родильниц, и др.

Духи-навии постоянно и ежечасно взаимодействуют с человеком, будучи «добры или злы по обстоятельствам». Исключение составляют духи, представления о которых подверглись наибольшему влиянию христианства: духи, ставшие тождественными ангелам, а также духи-спутники человека, превратившиеся в противопоставляемые воплощения добрых и злых начал (ангел-хранитель, добрый дух и чёрт, бес-искуситель, злой дух).

В Смоленской губернии (и некоторых других) духами именовали ветры: ветры, по мнению юхновских и гжатских раскольников, «суть духи грешных людей. <...> Духи эти, или ветры, находятся во власти четырёх ангелов. Один из этих ангелов находится на восточной стороне, другой на закате, третий на полдне, четвертый на полночи; поэтому и ветры дуют не с одной стороны, а с четырёх».

В «Повести временных лет» (под 1092 г.) причина эпидемии в Полоцке приписывается мертвецам, скачущим на невидимых конях по улицам: «навье бьют полочаны». У восточных славян существует особый Навий день[339], день поминовения умерших, в эпоху двоеверия приуроченный к четвергу пасхальной недели (укр., белорус. Навский Великдень, Мавський Великдень, Мертвецький Великдень).

18. «Тот свет»

«Тот свет» — Закрадный мир, место пребывания душ умерших людей, а также Богов и духов. В системе славянских верований «тот свет» — одно из центральных понятий, связанных с представлениями о потустороннем существовании души после смерти и о тесном взаимодействии земного и Иного миров.

В народных поверьях и фольклорных текстах «тот свет» описывается противоречиво: как отдалённое пространство, расположенное высоко в горах или за горами, непроходимыми лесами, морями, на краю света, на острове посреди Окиян-моря, за горизонтом (обычно на западе или севере); либо высоко в небесах, либо глубоко под землёй. Однако и в ближайшем пространстве, окружающем человека, есть места, сопричастные смерти или соотносимые с входом в Иной мир. Это, прежде всего, кладбище и места, которым издревле приписывалась связь с духами: источники, колодцы, болота, овраги, местность за границей освоенных человеком земельных угодий, а в доме — печь, чердак, подпол, углы и т.п.

Путь на «тот свет» представляется долгим, трудным и опасным. Странствие героя в Закрадный мир — один из самых распространённых мотивов в разных фольклорных жанрах. В похоронных причитаниях душа умершего обычно изображается птицей, улетающей к небу, «за горушки за высокие», «за облачка за ходячие», «к красну Солнышку, к светлу Месяцу», «за часты звёзды подвосточные». Комплекс небесных символов — Солнца, Луны, звёзд — устойчиво воспроизводился на средневековых надгробиях в Боснии и Герцеговине. Млечный Путь во многих славянских традициях осмыслялся как «птичья дорога» или как «дорога души». Согласно древнерусским представлениям, Млечный Путь — это Велесов Путь, «дорожка умерших, идущих на вечное житьё» или путь, по которому «праведники шествуют в Ирийский Свет».

Сказочным героям в их странствиях на «тот свет» приходится преодолевать множество трудностей: продираться сквозь мрачный непроходимый лес; переправляться через водный рубеж; карабкаться вверх по горам (лезть по дереву, лестнице, верёвке); спускаться вниз или падать в тёмную яму, глубокое подземелье, колодец; переходить по мосту, жёрдочке, по тонкому волосу над пропастью и т.п. Достичь «того света» человеку удавалось чаще всего лишь с помощью животных (птицы, волка, оленя) или нечистой силы. В народных верованиях проводниками душ служили ранее умершие родственники, духи-навии, Сам Вещий Бог, а в эпоху двоеверия — ангелы, святой Николай, архангел Михаил и другие персонажи христианской мифологии. Главным рубежом, отделяющим «этот» свет от «того», считалась река Смородина (Забыть-река), переправившись через которую, умерший забывал свою прошлую жизнь и окончательно приобщался к миру духов.

Последней преградой на пути, ведущем на «тот свет», служили «врата загробного царства» — вход в Закрадный мир, охраняемый многоглавым Змеем или Самим Вещим Богом. У русских в эпоху двоеверия при похоронах принято было вкладывать в руку покойнику монету или «письмо к святому Николаю», которого называли «стражем райских врат», чтобы тот беспрепятственно пропустил душу новопреставленного. Привратником же ворот ада считался старший бес или святой Касьян (Кощей).

Независимо от того, вёл ли этот многотрудный путь на «тот свет» вверх к небу, или вниз под землю, или в глубоководное морское царство, — Иной мир обычно предстаёт неким подобием земной жизни: там так же светит Солнце, поют птицы, цветут деревья, есть поля и луга, стоят дома, где обитают души умерших. Они живут там такими же семьями, поджидая души новых умерших родственников, занимаются привычным трудом и т.п. Однако необычность этой страны отмечена тем, что это край изобилия, несметных богатств, где стоят золотые и серебряные дворцы, растут золотые плоды, меж «кисельных берегов» текут «молочные реки» и т.п.

В других фольклорных жанрах (причитаниях, заговорах, колядках) «тот свет» прямо противопоставлен земному миру. Этот далёкий «нездешний» мир изображается как вечно тёмный, застывший, недвижимый, холодный, беззвучный, невидимый, мокрый, грязный, безрадостный и обездоленный. В похоронных плачах «тот свет» лежит «за тёмными лесами за дремучими», где «буйны ветры не провевают», «птиченьки не прилетают», «нет проезду туда на ступистых лошадушках, нет проходу во тёмных лесах дремучих». Отрицание всех основных признаков, характеризующих жизненное пространство человека — ведущий художественный приём описания Иного мира. В заговорных текстах «тот свет» сопоставляется с местом, где петух не поёт, овцы не блеют, собаки не лают, птицы не поют, Солнце не светит, ветер не веет, дожди не идут и т.п. «Обратность» «того света» по сравнению с «этим» светом может быть отмечена и в поверьях, по которым умершие питаются якобы анти-пищей (падалью, навозом), а богатые дары, присланные из Иного мира, оборачиваются на земле нечистотами, гнилушками и золой.

Представления о жёстком разграничении «того света» на рай и ад возникли, по-видимому, в эпоху двоеверия под влиянием христианства[340]. Наиболее архаические верования изображают рай и ад территориально не расчленёнными. В апокрифических преданиях загробный мир расположен на земле за водным пространством, где соседствуют праведные и грешные души. Судя по мотивам духовных стихов и народным рассказам о посещениях душой спящего человека «того света», «страна грешников» отделена от «страны праведников» лишь пропастью, огненной рекой, глухой стеной, оградой и т.п. Сказочные герои, достигшие «того света», тоже встречаются в одном мире как с Богом и святыми, так и с неправедными душами, терпящими наказание за свои преступления, совершённые ими при жизни на земле.

«Тот свет» как единое пространство, включающее рай и ад, по народным представлениям, является не только местом пребывания душ усопших и Навьих духов, но, кроме того, это — сказочная страна, куда на зиму переселяются птицы, змеи, насекомые. По верованиям славян, этот волшебный мир, называемый Ирий (или Вырей) находится далеко за морем («за синим Окиян-морюшком»). Считалось, что птицы перелетают туда по Млечному Пути, а змеи уползают осенью в Ирий вверх по деревьям. Одновременно с этим известны предания о том, что птицы зимуют, погружаясь в глубины рек, озёр и колодцев, а змеи прячутся под землёй. Весеннее «размыкание» («отмыкание») земли и открывание небесными ключами врат Иного мира освобождает птиц и змей, которые вновь появляются на земле. Вместе с ними белый свет посещают души умерших и нечистая сила. В белорусских причитаниях Вырей рисуется как место зимовки птиц и как «тот свет», где пребывают умершие: «Усе птушачки из Вырея летят, а ты, мой татачка, у Вырей летиш», «Усе птушачки у Вырей палятели, и ты услед за ими».

19. Луна — Солнце Мёртвых

Луна, Месяц — Солнце Мёртвых, небесное светило, коему покровительствуют Велес и Мара, связываемое в народных представлениях с Закрадным миром Нави, со смертью и противопоставленное Солнцу как Подателю дневного света, тепла и жизни. Луна — «Чара Марина», опустошаемая (убывающая Луна) и наполняемая вновь (растущая Луна) «звёздным молоком Небесной Коровы Земун». Луна — символ обновления и преображения, хранительница Древней Мудрости. Месяц ясный — «Ладья Велесова» («Серебряная ладья»), на которой Вещий Бог перевозит души умерших на «тот свет» и на которой привозит души новорождённых в Явь. Также Месяц — «Серп Мары», которым Она сечёт-жнёт «колосья Живы» — нити жизней всех сущих в Подлунном мире.

По болгарским верованиям, Солнце и Луна движутся в разных направлениях: Луна — справа налево, т.е. «против Солнца» — так, как чертят коло, творя чёрную волошбу. В народных песнях и сказках, однако, эти два светила связываются отношением родства (то это родные братья, то брат и сестра, то муж и жена); их культы имеют много общих мотивов и обрядовых форм (при виде как восходящего Солнца, так и нарождающегося Месяца — принято снимать шапку, креститься и читать молитву; затмение Луны, как и затмение Солнца, объясняется пожиранием светила волком, псом, чёртом или неким сказочным чудовищем, и т.п.).

Лунный свет считался у всех славян опасным и вредным, особенно для беременных женщин и новорождённых, отсюда запреты выходить и выносить ребёнка из дома ночью, когда светит Луна, и даже класть его в доме так, чтобы на него падал Лунный свет. Поляки верили, что если Луна «перейдёт» через спящего ребёнка, то ребёнок заболеет; в таком случае ребёнка спасали тем, что ставили на окно сосуд с водой, в котором Луна должна была «утопиться». У белорусов некоторые детские болезни объяснялись тем, что «Месяц засветил ребёнка»; их лечили следующим образом: брали валёк для белья, пеленали его в детскую пелёнку и на всю ночь выкидывали на двор, чтобы на него светил Месяц, — тогда дитя поправится. Сербы и македонцы считали, что Луна «пьёт» жизнь человека.

У славян, как и у многих других народов, известно верование, согласно которому души умерших отправляются на Месяц. Сербы по Месяцу узнавали, жив или погиб кто-то из близких, кто ушёл на войну или вообще находится вдали от родного дома. Для этого нужно было взять человеческий череп, трижды окунуть его в ключевую воду и в полночь во время Полнолуния посмотреть сквозь него на Месяц. Так гадали жёны о своих мужьях: считалось, что если муж жив, то жена увидит его перед собой, если же он погиб, она увидит его на Месяце.

По другим представлениям, во время безлуния, т.е. во время смены Месяца, Луна освещает Закрадный мир Нави. Мотив посещения Месяцем «того света» отражён в широко распространённых заговорах от зубной боли, произносимых «на молодой Месяц». Заговаривающий спрашивает у Месяца, был ли он на «том свете» и видел ли он мёртвых. Далее следует вопрос, болят ли у мёртвых зубы, после чего знахарь заключает: «Как у мертвецов зубы не болят, так пусть не болят и у [имярек]!»

В Белоруссии молитвы, читавшиеся при виде молодого Месяца, посвящались душам, которые «не дождались нового Месяца», т.е. недавно умершим. Католики Боснии в этом случае читали «Отче наш» и «Богородицу» за спасение душ тех, кто попал в Ад и кого некому помянуть.

Лунный свет привлекает русалок, они как бы купаются в нём, раскачиваясь на ветках и расчёсывая волосы. Сербы считают, что при свете Луны из воды выходят души утопленников и сидят на вербах. Если сказать, что при Луне светло, как днём, то они мучаются, разражаются проклятиями и уходят в воду. У южных славян широко распространено поверье о том, что колдуньи могут своей ворожбой сбрасывать Месяц на землю. Македонцы называют их «месечарки» и считают, что у них есть хвост и что своим колдовством они могут извести и погубить человека. Они же отбирают молоко у коров и делают это с помощью Месяца. «Месечарка» после сложных колдовских действий обращается к Месяцу со словами: «Я телёнок, а ты корова!» Тогда Месяц спускается с неба и превращается в корову. Колдунья прикасается к нему и становится невидимой. Затем она говорит: «Я женщина, а ты месечина, я внизу, а ты наверху!» Тогда Месяц вскрикнет и начнёт подниматься на небо, а колдунья отправляется туда, где она хотела отобрать молоко. «Сбрасывание Месяца» считается страшным грехом. Подобные верования известны на всей болгарской территории. В восточной Сербии существует легенда о том, что некая баба Санда «сбросила» Месяц с неба в мельничный жёлоб. Там Месяц пролежал два дня, и люди его видели. Он был похож на пегую корову. В других местах рассказывали, что колдунья «сбросила» Месяц и доила его, как корову.

Затмение Луны южные славяне объясняли тем, что Луну поедают халы (двухголовые, шестиперстые и т.п. змеи). Люди очень жалеют Месяц и боятся, что когда-нибудь халам удастся съесть его целиком. Тогда наступит тьма и «конец света», потому что Солнце, брат Месяца, из жалости тоже перестанет светить. Во время затмения люди стараются не говорить, не смеяться, а старики и старухи плачут. Люди пытаются защитить Луну и Солнце — стреляют из ружей, чтобы отогнать хал; выходят на улицу и изо всех сил бьют в котлы, кастрюли, металлические подносы, звонят в колокола, чтобы этим шумом спугнуть и отогнать хал, волколаков[341] и других чудовищ, грызущих Месяц.

У всех славян в прошлом, а во многих регионах и до последнего времени сохраняется Лунное время — традиционная система счета времени по фазам Луны, хотя одна и та же фаза может оцениваться то как благоприятная, то как неблагоприятная или опасная для того или иного предприятия. Время молодого, растущего Месяца обычно трактуется как благоприятное для начала любых работ, особенно для роста, для всего растущего, развивающегося. С Полнолунием связано представление о добром времени для земледельческих работ, ибо полнота Месяца сулит богатый урожай. Время безлуния, предшествующее нарождению нового Месяца, повсеместно считается крайне неблагоприятным и опасным, как всякая пространственная или временная граница (порог, межа; полночь, полдень и т.п.). Человек или животное, зачатые в такие дни, по представлениям болгар, не будут жить, рано умрут. У всех славян известно верование, что ребёнок, родившийся в «гнилые» дни, «на межах», «на перемене», останется бесплодным, бездетным. В Полесье остерегаются начинать какое-либо дело в «пустые» дни: не сеют и не сажают, не водят на случку скот, не покупают скот, не заготавливают урожай, не отправляются в дальнюю дорогу. Все эти представления об опасности безлуния связаны с верованиями, согласно которым Месяц в это время освещает потусторонний мир — мир Мёртвых.

20. Культ Предков

Предки — умершие родственники, определяемые в народной культуре как «праведные душечки», «благословенные родители», «святые Деды», «отцы-матери», «свои Предки»; воспринимаются как духи-опекуны дома и хозяйства и как высший авторитет для всей семьи и Рода.

К категории Предков причислялись те из родственников, которые умерли «своей» смертью (т.е. естественной, ненасильственной) и, как считалось, благополучно перешли на «тот свет». По некоторым поверьям, различались так называемые «старые» Предки (давно умершие) и «новые» (два-три последних поколения умерших родственников), которых родня ещё помнила поимённо[342]. Безымянные «старые» Предки соотносились с мифическими Родоначальниками, Первопредками, участвовавшими в изначальном освоении мира и жившими в идеальном «Золотом веке»; ср. рус. пословицу: «Предки на дереве едали да золотом платили, а потомки на золоте едят да ветром платят».

Праведные Предки противопоставлены в народных верованиях душам «нечистых» покойников, т.е. умершим «не своей» смертью, которые стали вредоносными и опасными для людей духами.

Особую группу составляли умершие в течение последнего года: до тех пор, пока по ним не справили все положенные поминки годового круга (в третий, девятый, сороковой день, полугодовые и годовые), они ещё не воспринимались как «Предки», а после этого срока их уже можно было поминать наряду со всеми «родителями» в определённые дни.

В верованиях и обрядности славян почитание Предков занимает одно из центральных мест. Считалось, что от их расположения и помощи зависят все сферы жизни человека: здоровье, счастье, удача, хозяйственное благополучие, погодное равновесие и т.п. По народным представлениям, Предки являются своим сородичам во сне, предсказывают будущее и предостерегают о грозящей беде; участвуют в жизни семьи (охраняют дом, скот и посевы, помогают собирать урожай, заботятся о новорождённом); обнаруживают своё незримое присутствие в доме ночными звуками, ищут оставленную для них поминальную пищу и т.п.

Практически все духи, причисляемые в народных верованиях к домашним духам-опекунам, по своему происхождению связаны с Родовыми Предками. В свою очередь, первейшей обязанностью живых родственников было заботиться о своих Предках: в поминальные дни люди соблюдали особые правила поведения и строгие запреты, чтобы не навредить «душечкам»; приносили на могилы родственников обрядовую страву (пищу) или приглашали их в дом на общесемейную трапезу; для Предков топили баню и оставляли на ночь тёплую воду и чистое полотенце; перед началом важных хозяйственных и семейных предприятий устраивались жертвоприношения в честь Предков.

Мотивы прихода душ Предков на землю и возвращения на «тот свет» характерны не только для обычаев поминальных дней, но и в целом для мифологии календарного времени. По широко распространённым воззрениям, на Вешних Дедов «раскрываются небеса» и все души Предков на короткое время выпускаются на белый свет, чтобы погулять в земном мире и навестить своих родных. Затем они вновь вынуждены вернуться «на свои места», а люди устраивают им обрядовые проводы. Весенний цикл народных праздников весь пронизан обрядами поминовения Предков. Другим таким временем, когда душам Предков позволено появиться среди живых, считается праздник Коляды и пора примыкающих к нему Зимних Святок.

В древнеславянских источниках сохранились многочисленные упоминания об обычаях почитания Предков — «сущих во Роду Небесном», и приношения им жертвенных даров. Так, например, известно о древнейшем почитании славянами Рода и Рожаниц[343], Которым Родноверы издревле «кладут требы», оставляя для Них на Капищах и в священных местах хлеб, сыр и мёд.

21. Деды (Дзяды)

Деды (Дзяды) — в славянской (а особенно белорусской) традиции есть умершие Предки; так же называли посвящённые им Кологодные Святодни. Об умершем в Полесье говорили, что он «пошёл до Дедов» или «гуляет с Дедами».

По широко известным славянским поверьям, души Предков в определённые дни года приходят с «того света» в свои дома, чтобы навестить живых сородичей, которые обязаны должным образом встретить и угостить гостей из Иного мира. Несоблюдение обычая поминать и оставлять пищу для Дедов, считавшихся опекунами Рода, могло вызвать недовольство и всяческие беды. «Нельзя не отмечать Дедов, — говорили белорусы, — один раз не отметишь — и уже у тебя скотина издохла».

В отличие от других Кологодных поминок (например, Радуницы), когда поминать ходили на кладбище, Деды праздновались в доме в ожидании прихода душ умерших к себе в гости. В разных местах Деды отмечались несколько (от трёх до шести) раз в году. В эпоху двоеверия чаще всего это происходило в субботу Масленой недели («Зимние» или «Масленые Деды»); после Пасхи перед Радуницей («Вешние» или «Радоничные Деды»); в Духовскую субботу перед Троицей («Троицкие Деды»); в один из осенних праздников: в субботу перед Дмитриевым днём[344] («Осенние» или «Дмитровские Деды»), или перед днём Кузьмы и Демьяна[345] («Кузьминские Деды»), или в субботу перед Михайловым днём[346] («Михайловские Деды»). Наиболее известными и обязательными для отмечания считались Вешние и Осенние Деды.

Хотя в большинстве случаев Деды посвящались всем умершим Предкам, в некоторых районах Белоруссии различались поминальные дни, посвященные мужчинам («Деды») и женщинам («Бабы»). В этом случае Дедовские поминки праздновались два дня: в пятницу, когда готовили постную пищу и ожидали души Дедов, и в шесток, когда можно было подавать и скоромное в ожидании прихода душ умерших женщин. Обычно готовили строго определённое количество блюд: нечётное (пять, семь, девять) или точно двенадцать. В качестве обязательных поминальных блюд подавали кутью, «канун», сыту, иногда блины. На празднование Дедов собиралась вся семья; даже те, что были вдали от дома, старались в этот день присоединиться к родственникам. Начинался обряд поминовения тогда, когда наступали сумерки и приходилось зажигать огонь. Празднично одетые домочадцы собирались возле накрытого стола, глава дома зажигал свечу и читал молитву, а затем торжественно приглашал умерших к ужину: «Святыя Дзеды, завем вас: хадзице да нас! Есць тут все, што Бог дау, чым тольки хата багата. Просим вас: ляцице да нас!» Иногда называли по именам всех умерших в этом доме: «Алена, Ира, Марьяна, Янка, Пятрок, Ганна <...>, прыходьте усе да гэтага стала!» В селах Пинского Полесья после такого приглашения Дедов семья не сразу садилась к столу, а в полном молчании продолжала стоять в стороне, ожидая, когда «поедят душечки», и лишь затем по знаку хозяйки приступала к ужину.

Обряд «кормления душек» во время празднования Дедов мог принимать разные формы: участники застолья отливали понемногу напитки и жидкие кушанья на стол (или под стол, на пол, на окно); для Дедов ставили особливую миску, в которую клали часть пищи от каждого блюда и втыкали ложки; ложки, которыми ели сами, опускали в миску и на некоторое время клали на стол, ожидая, чтобы и души поели; не убирали и не мыли после ужина посуду, оставляя её «ночевать» на столе; крошки от ужина бросали в печь, в колодец, под фруктовые деревья и т.п.

Во время ужина запрещалось шуметь, веселиться, часто вставать и садиться, пользоваться ножом (и вообще острыми и колющими предметами); хлеб не отрезали, а ломали руками; случайно упавшую ложку с пола не поднимали; на время ужина держали открытыми печную заслонку и дверь (иногда оставляли открытыми и ворота сельского кладбища). После ужина хозяин «провожал Дедов» за пределы дома: он кропил водой вокруг стола или даже поливал водой весь пол до самых дверей, приговаривая: «Святыя Дзяды! Ели и пили, идзице да сябе!» или «Идите з Богом до наступных Дзядов!»

Весь поминальный день (или два дня, если отмечались «Деды» и «Бабы») запрещалось выполнять любые виды хозяйственных работ, кроме приготовления пищи. Особенно строго соблюдали запрет прясть, сновать, ткать, шить и т.п. Следовало избегать супружеской близости, иначе ребёнок родится немым или калекой.

В северо-восточной Белоруссии на Дедов, кроме всего прочего, непременно топили баню, мылись сами хозяева и оставляли теплую воду и чистое полотенце для Дедов.

Повсеместно было распространено поверье, что покойники мстили своим родным, наказывая их болезнями и другими несчастьями, если те не справляли должным образом Дедов и не оставляли для душ поминального ужина.

Считалось, что существуют особые способы, с помощью которых можно на Дедов увидеть своих умерших родственников. Для этого следовало в полночь сесть на печь и смотреть на дверь через хомут, или надеть на себя спрядённый из мха пояс, или смотреть в дом с улицы сквозь замочную скважину или окно. Иногда говорили, что увидеть души умерших могли только праведные люди или те, кому суждено умереть в этом году.

22. Поминальные дни в году

В Родноверии основными поминальными днями в году считаются:

1. Большие Велесовы Святки — Большие Зимние Святки, двенадцать Святодней, символизирующие собой двенадцать месяцев в году (шесть Светлых — светлое Полуколо года, и другие шесть Тёмных — тёмное Полуколо), начиная с кануна Коляды (сам день Коляды не входит в число Святочных) и до Водокреса (см. далее): с 24 стуженя/декабря по 5 сеченя/января. Это чародейное время, когда свет нового Солнца ещё слишком слаб, чтобы разогнать тьму (как это было во времена, когда Сварог ещё только ковал Земную Твердь), а врата, соединяющие Явь и Навь, широко распахнуты. Это пора поминовения Предков — Навьих Дедов[347], колядования[348], обрядовых бесчинств, всевозможных гаданий, молодёжных посиделок и прочего. В эпоху двоеверия Святки делили на две части: Святые вечера, длившиеся от кануна Рождества до Васильева вечера (Щедреца, или Щедрого вечера, отмечаемого 31 стуженя/декабря), и Страшные (Ворожные) вечера, продолжавшиеся до Крещения. Святочные вечера (особенно Страшные) считались в народе временем «без креста», ибо, согласно христианским суевериям, в это время года только что родившийся младенец Иисус ещё не был «крещён»[349], а иудейский Бог Саваоф (или Яхве/Иегова) от радости, что у него родился сын, отомкнул двери Иного мира и выпустил всех бесов «погулять».

2. Водокрес — 6 сеченя/января — Святодень, завершающий Святочные бесчинства. Пора, когда закрываются врата Нави, а мир Яви приобретает обычную упорядоченность. О сию пору Искра Небесного Огня (Креса) из Сварожьей Кузни падает в воды Земли, наделяя их чудодейными свойствами. Ещё верят, будто в это время Велес — Податель Здравы — благословляет все земные воды, дабы всякий, омывшийся в них в этот день, исцелился от всевозможных недугов. В эпоху двоеверия в этот день отмечали Крещение (иначе называемое Богоявлением), вспоминая о «крещении» Иисуса в водах реки Иордан в Палестине.

3. Громница — 2 лютеня/февраля — встреча зимы с весной на мироколице Яви, когда силы юной Весны дают первый бой силам Морены-Зимы, и единственный раз в зимнее время гремит Перунов гром. В народе говорят: «На Громницу зима с летом (весной) встретились», «На Громницу Солнце на лето, зима на мороз». О сию пору Лесной Хозяин, любимец Велеса, переворачивается в своей берлоге на другой бок, а люди творят поминки по Предкам, совершают различные очистительные и обережные обряды и просят Зимнюю Владычицу Мару-Морену быть милостивой к ним. В эпоху двоеверия в этот день отмечали Сретенье. Сретенье (Встреча) напоминало христианам о встрече младенца Иисуса с иудейским праведником Симеоном, состоявшейся в иерусалимском храме на сороковой день после Рождества Христова.

4. Малый Велесов день, или Велес Волчий Сват — 3 лютеня/февраля — Святодень, посвящённый Велесу Волчьему Свату, предваряющий Малые Велесовы, или Волчьи, Святки и Великий Велесов день (см. далее). Время поминовения Предков. В эпоху двоеверия в это время отмечали день Симеона и Анны, именовавшийся также Малым Власием. В народе говорили: «Семён с Анной сбрую починяют, а Власий коней седлает». По народным поверьям, на Власия Домовой «заезжает» лошадей, и чтобы этого не допустить, на ночь к лошади привязывали кнут, рукавицы и онучи.

5. Малые Велесовы, или Волчьи, Святки — Малые Зимние Святки, Велесова седмица — с 4 по 10 лютеня/февраля — череда Святодней между Велесом Малым (3 лютеня/февраля) и Велесом Великим (11 лютеня/февраля): 4 лютеня — Велес Студёный, 5 лютеня — Велес Корович (или Велес Коровятник), 6 лютеня — Велес Телятник, 7 лютеня — Велес Лукавый, 8 лютеня — Велес Серповидец, 9 лютеня — Велес Житный Дед, 10 лютеня — Велес Зимобор. Пора поминовения Предков. В эпоху двоеверия на Руси в это время отмечали следующие праздники: 4 лютеня — Николу Студёного[350] («На Студёного Николу снегу навалит гору», «Никола Студный — Волчий Сват, маковый закат») — время «звериных свадеб»; 5 лютеня — Агафью Коровятницу («На Агафью Коровья Смерть по сёлам ходит»[351]) — в деревнях творили обереги на скот; 6 лютеня — Вукола Телятника («На Вукола телятся жуколы[352]»); 7 лютеня — святого Луку («Пришёл Лука — пеки пироги с луком») — луковым духом отгоняли болезни и всякую нечисть; 8 лютеня — Захария Серповидца («На Захария Серповидца гляди серпы на лето», «Захарию Серповидцу молятся бабы-жницы»); 9 лютеня — Никифоров-Панкратов («Пришёл Панкрат — хлебом не богат», «На Панкрата Зима убегает тёмными ночами», «На Никифора лапти плетут»); 10 лютеня — Прохора («На Прохора Зима заохала», «Пришли Прохор да Влас — никак, скоро весна у нас»).

6. Великий Велесов день, или Велес Сивый Яр — 11 лютеня/февраля — Святодень, посвящённый Велесу Сивому Яру (Велесу Зимнему). О сию пору Велес «сшибает рог Зиме», в деревнях празднуют Коровий праздник (ибо Велес не только Бог Мудрости, но ещё и Скотий Бог — Владыка всякого живота), творят обереги на скот и двор, просят у Велеса покровительства да защиты, а скоту да добру всякому — приплоду. Вещие волхвы, вдохновенные сказители, буйные скоморохи чтут Велеса — Премудрого Бога, своего Вышнего Покровителя — особо: волхованиями да воспеваниями, радениями да славлениями. Почитая Велеса — Навьего Владыку, поминают души умерших и всех своих Предков. В эпоху двоеверия в это время отмечали день святого Власия — покровителя скота. О сём в народе говорили: «Власьев день — Коровий праздник», «Власий — сшиби рог с Зимы», «У Власия и борода в масле». Сразу после Власия начинались суровые Власьевские морозы.

7. Масленица, Комоедица (Комоедицы) — один из четырёх важнейших праздников Кологода, приуроченный к Весеннему Равноденствию[353] и отмечаемый 25 березозола/марта, а также предшествующая ему Масленичная седмица[354] (с 18 по 24 березозола/марта). Согласно славянским верованиям, о сию пору «отверзается» Сварга, и Светлые Боги «возвращаются» в Явь — входят в силу после зимы, а души Предков «прилетают на птичьих крылах» из Ирия Небесного навестить нас — своих потомков[355]. Время возрождения — весеннего «воскрешения» (от крес — «огонь») Земли-Матушки и всей Природы. Основные обрядовые блюда на Масленицу: блины, сыр, творог, масло. Во время Масленичной седмицы также празднуют Комоедицу — Медвежий праздник. По поверьям, о сию пору Медведь (Лесной Хозяин, воплощение самого Велеса) просыпается в своей берлоге после долгой зимней спячки[356]. Родноверы-мужчины чествуют его особым Медвежьим плясом и Велесовой боротьбой. «Комы», которые пекутся старшими в семье женщинами на Комоедицу, суть обрядовые хлебцы, сделанные из смеси муки овса, гороха и ячменя. Часть «комов» выносят в лес и кладут на пень-колоду, призывая на трапезу самого Лесного Хозяина (Медведя), которого просят не драть скот и не озрничать на пасеках в течение всего года. В эпоху двоеверия 25 березозола/марта отмечали Благовещенье[357], кое почиталось третьими (после Громницы/Сретенья и Сорок/Сорока Мучеников) Закличками Весны. В народе говорили: «На Благовещенье весна зиму поборола», чему радуется всё живое: «Красна девка косы не плетёт, птица гнезда не вьёт», и даже само Солнце «играет»; «С Благовещеньем медведь из берлоги встаёт», «Благовещенье — птиц на волю отпущенье». Также о сию пору примечали: «На Благовещенье гроза (Первый Гром — Вешнее Перунье) — на тёплое лето».

8. Именины Домового — 30 березозола/марта — чествование душ Предков, домашних духов-хранителей и самого Домового Хозяина и подношение им съестных даров (кормление). В эпоху двоеверия в это время отмечали день Иоанна Лествичника, пекли из теста «лествицы для будущего восхождения на Небо» и старались всячески задобрить «загулявшего» — «бесившегося» до полуночи (либо до первых петухов) Домового.

9. Велесова (Живина) ночь — чародейная ночь с 30 цветеня/апреля на 1 травеня/мая, когда Чернобог окончательно передаёт Коло года Белобогу, а врата Нави до первых петухов (либо до самого рассвета) широко распахнуты в Явь.

10. Вешние Деды (Навья седмица) — череда Святодней, предшествующих Именинам Земли (9 травеня/мая), седмица поминовения Предков — с 1 по 7 травеня/мая, когда навии (души умерших) посещают живых. Один из основных поминальных праздников Кологода. В эпоху двоеверия в это время отмечали Пасху[358], коей предшествовала так называемая Страстная неделя[359]. Неделя, следующая за Пасхой, называлась Фоминой неделей — временем поминовения усопших. Основным днём Фоминой недели почитался вторник, именуемый в народе Радуницей[360] (или Родоницей)[361], когда родственники умерших отправлялись на кладбище, где поп служил панихиду, после окончания которой на могиле устраивалось угощение, во время коего усопших окликали по именам и вежливо приглашали разделить трапезу с живыми. Самым опасным днём Фоминой недели считался четверг, именуемый в народе Навьим днём, ибо считалось, что в этот день души умерших приходят в свои дома. Чтобы достойно их встретить, в одной из комнат на ночь оставляли угощение, открывали окна и не входили в неё до рассвета. Самым радостным днём Фоминой недели считалось воскресенье, именуемое в народе Красной Горкой, когда на возвышенных местах устраивали народные гуляния, водили хороводы и играли в разные весёлые игры. Также в этот день по обычаю происходили смотрины будущих невест.

11. Зелёные Святки — череда Святодней, предшествующих Яриле Мокрому (см. далее), чародейная седмица, отмечаемая с 26 травеня/мая по 2 кресеня/июня, посвящённая проводам весны и сопутствующих ей женских духов — русалок-берегинь. Время, когда на смену юной Деве Леле приходит зрелая женщина — Жена Лада. О сию же пору провожают Кострому — Ярилину сестру, макая Её чучелко[362] в воду, а затем разрывая его и размётывая остатки по полю. Творят сие священнодействие вещие девы, облекшиеся в личины русалок и рубахи-длиннорукавки без оберегов. Зелёные Святки — время совершения тризн по Предкам. В эпоху двоеверия о сию пору отмечали Вознесение[363]. В народе говорили: «Цвести весне до Вознесенья», «Дошла весна до Вознесенья — тут ей и конец», «Весна на Вознесение на Небо возносится — на отдых в Ирий Светлый просится», «С Пасхи до Вознесенья всему миру свиденье — и Дедам (Предкам), и внукам (живым их потомкам)». Седьмая от Пасхи неделя называлась Семицкой, а седьмой от Пасхи — следующий за Вознесением — четверг именовался Семиком или Русалкиным (Русальим) днём. В народе говорили: «На Русальной неделе купаться опасно — русалки защекочут». В Семик девушки ходили в лес — «кумиться», при этом завивали венки на берёзках, через которые затем целовались, сопровождая всё действо соответствующими обрядными песнями. Семицкая суббота называлась Кличальным днём, когда совершались особливые обряды проводов русалок и «усмирения» Водяного. О сию пору девы сплетали из трав чучелко Костромы, а затем, кружась в неистовом танце, разрывали и размётывали его по полю.

12. Ярило Мокрый[364] и Троян (Трибогов, или Троянов, день) — праздник конца весны и начала лета, отмечаемый 3 кресеня/июня, когда на смену младому Яриле-Весеню приходит Трисветлый Даждьбог. Святодень, посвящённый победе Бога Трояна над Чёрным Змеем. О сию пору Родноверы прославляют Сварожий Триглав — Сварога-Перуна-Велеса, сильных во Прави, Яви и Нави. По поверьям, Троян явился воплощением мощи Сварога, Перуна и Велеса, соединивших Свои силы в борьбе со Змеем, порождением Чернобога, грозившим некогда уничтожить всё Тремирье. Время совершения тризн по Предкам. В эпоху двоеверия о сию пору отмечали Троицу и Духов день (Пятидесятницу)[365]. В это время издревле поминали Предков[366] и творили обереги от бесчинств, творимых русалками и неприкаянными душами «заложных» покойников (умерших «не своей» — то есть неестественной смертью). В ночь на Троицу девицы и женщины «опахивали» деревню, дабы оберечься от злых сил. В народе говорили: «С Духова дня не с одного неба — из-под земли тепло идёт», «Придёт Свят Дух — будет на дворе, как на печке». Согласно народным поверьям, сего дня как огня боится всякая нечисть, а перед самым Солнечным восходом на Духов день открывает Мать Сыра Земля свои тайны, и потому знахари ходят в это время «наслушивать клады». Как и на Ярилу Вешнего, роса в этот день считается священной и целебной.

13. Купала — один из величайших Святодней Кологода, приуроченный к Летнему Солнцевороту[367]. Праздник Отца-Неба и Матери-Земли, Солнца и Воды, дающих начало всему живому, пора расцвета всех животворящих сил Матушки Природы. Время поминовения Предков и прошения у них силы для продления Рода. В эпоху двоеверия 24 кресеня/июня отмечали день Иоанна Крестителя («Ивана Купалы»[368]). Издревле в ночь на Купалу (с 23 на 24 кресеня) на берегах водоёмов разжигали священные костры, через которые прыгали парами, взявшись за руки, парни и девушки[369]. Пускали венки по воде, собирали волшебные травы и коренья, искали чудодейный Жар-цвет, а поутру купались в целебной росе.

14. Перунов день — 20 липеня/июля — великий Святодень всех воинов-защитников Родной Земли, а также всех честных радарей-пахарей. Пора совершения тризн по всем павшим воинам. По народным поверьям, дождём в этот день смываются злые чары — «лихие призоры» (сглазы и порчи) и многие болезни. В эпоху двоеверия в это время отмечали Ильин день (Илью Пророка). В народе говорили: «До Ильи облака ходят по ветру, а с Ильи начинают ходить против ветру», «На Илью до обеда — лето, а после обеда — осень», «До Ильи поп дождя не умолит, после — и баба фартуком нагонит», «До Ильина дня дождь в закром, а после Ильина дня — из закрома», «Илья словом дождь держит и низводит», «Илья грозы держит, Илья хлебом наделяет», «С Ильина дня мужику две угоды: ночь длинна да вода холодна», «После Ильина дня в поле сива коня не увидать — ночи тёмные». «Илья Пророк — косьбе срок», — то есть заканчивается сенокос и начинается жатва, «Илья Пророк в воду льдинку уволок», — по поверьям, у мчащегося по поднебесью Перунова коня в этот день слетела подкова и упала в воду, отчего вода похолодела.

15. День Рода и Рожаниц — 8 вересеня/сентября — праздник Рода и семьи, убранного урожая и домашнего благополучия. Время подведения итогов. Встреча осени — чествование Макоши как Матушки Осенины. В этот день приносят требы Роду Вседержителю (Всебогу) и Роду Небесному (Предкам), а также прославляют Род Земной (всех сородичей, по Прави живущих): «Роду и Родным Богам — вовек слава, а нам — хвала по делам!» В эпоху двоеверия в этот день отмечали Рождество Богородицы. Осенины праздновались, как правило, у воды и непременно с овсяным хлебом. В народе говорили: «Если погода на Малую Пречистую[370] хорошая — осень будет хорошая».

16. Таусень (Радогощ, Родогощ) — 24 вересеня/сентября — один из четырёх важнейших Святодней Кологода, приуроченный к Осеннему Равноденствию[371]. Время поминовения Предков. Самый крупный осенний праздник Урожая, во время коего жрец или старейшина «прячется» за яствами, сложенными горкою на общем столе, и спрашивает всех собравшихся: «Зрите ли мя, детушки?» Если ответ будет: «Не зрим, батюшка!», то это означает богатый урожай, а если: «Зрим!», то худой, после чего жрец благословляет народ словами: «Так дай же вам Боги, чтобы на будущий год не зрели!», и подаёт знак к началу праздничного «пира горой». Согласно славянским верованиям, о сию пору начинает «закрываться» Сварга, куда «уходят» из Яви Светлые Боги до будущей весны[372], оставаясь, тем не менее, в Сердцах всех, живущих по Прави. В эпоху двоеверия о сию пору отмечали Фёклу Заревницу, прозванную так в народе из-за палов сухой травы на полях. С этого дня крестьяне начинали по утрам молотить хлеб («замолотки»), зажигали огонь в овинах (так называемые Именины Овина, во время которых прославлялся Огонь Сварожич). Говорили: «На Заревницу хозяину — хлеба ворошок, а молотильщикам — каши горшок». Примечали: «С Заревницы — зори становятся багряными», а день быстро идёт на убыль — «убегает лошадиным скоком».

17. Осенние Деды (Навья седмица) — череда Святодней, предшествующих Осеннему Макошью (28 листопада/октября), седмица поминовения Предков, отмечаемая с 21 по 27 листопада/октября. Один из основных поминальных праздников Кологода. Время проводов душ Предков в Ирий — до будущей весны. В эпоху двоеверия субботу перед Дмитрием Солунским (26 листопада/октября) называли «Дмитриевскими Дедами» и посвящали поминовению умерших родителей. «Кузьминскими Дедами» называли поминальную субботу перед днём Святых Космы и Дамиана (1 груденя/ноября), а «Михайловскими Дедами» называлась суббота перед днём Михаила Архангела (8 груденя/ноября).

18. Велесова (Марина) ночь — чародейная ночь с 31 листопада/октября на 1 груденя/ноября, когда Белобог окончательно передаёт Коло года Чернобогу, а врата мира Мёртвых до первых петухов широко распахнуты в мир Живых.

19. Великое Осеннее Сварожье, или вторые Осенние Деды — череда Святодней, посвящённых Сварогу, Ковалю Небесному и Отцу Светлых Богов-Сварожичей (Сварожья седмица: с 1 по 7 груденя/ноября). Пора окончательного «замыкания» Сварги, а также время, когда Земля начинает сковываться на зиму льдом. В эпоху двоеверия 1 груденя/ноября отмечали день святых Космы и Дамиана — Кузьму-Демьяна Зимнего (Кузьминки) — Кузьминские Деды, а 8 груденя/ноября — день Михаила Архангела, «расковывающего» землю на кратковременные Михайловские оттепели: «Кузьма закуёт, а Михайло раскуёт». Если же оттепелей не было, говорили: «Со дня Михайла Архангела Сварог-Батюшка морозы куёт».

20. Марин день — 21 груденя/ноября — приход Морены-Зимы, Навьей Владычицы. Пора поминовения душ Предков — Навьих Дедов. В эпоху двоеверия 9 груденя/ноября отмечали Матрёну (Матрону) Зимнюю, а 21 груденя/ноября — Введение Марии Богородицы во храм. В народе говорили: «На Введение зима вводится», «Введение — ворота зимы», «Введение пришло — зиму привело», ибо верили, что в этот день зима окончательно вступает в свои права.

21. Корочун — самый короткий день в году, когда Кощный Бог «окорачивает» уходящий год. Празднуется накануне зимнего Солнцеворота или накануне Коляды. Время поминовения Предков — Навьих Дедов. В эпоху двоеверия 24 стуженя/декабря праздновали Сочельник (от «сочиво» — кутья). По поверьям, ночь перед Колядой благоприятна для разнообразных гаданий, волшбы, шаманских камланий, путешествий души в Навь и т.п. В народе о сию пору примечали: «Коли на Коляду небо звездисто — богатый приплод скота и много ягод на будущий год», «Каков в Сочельник иней на деревьях, таков цвет будет на хлебе».

22. Коляда — один из величайших Святодней Кологода, приуроченный к Зимнему Солнцевороту[373], день Рождения нового Солнца и нового года. О сию пору поминают Предков, творят обряд «обновления» («возрождения») Огня и всю ночь жгут на вершинах холмов священные костры, «помогая» Новорождённому Солнцу. В эпоху двоеверия 25 стуженя/декабря отмечали Рождество Христово[374], причём само празднование начиналось ещё 24 стуженя/декабря — в ночь перед Рождеством. В народе говорили: «На Рождество и Солнце играет», «Зима — за морозы, мужик — за праздники». Примечали: «Коли в этот день снега глубоки — травы и хлеб будут высоки», «Если в этот день тепло — весна будет холодная», «Если метельная ночь — пчёлы хорошо роиться будут», «В ночь звёзд густо — густо и ягод будет».

23. Поминальное время: Вешние Деды

Вешние Деды — Навья седмица, череда поминальных Святодней, предшествующих Вешнему Макошью (Именинам Земли — 9 травеня/мая) и отмечаемых с 1 по 7 травеня/мая. Согласно славянским верованиям, в это время души Предков приходят навестить своих потомков, живущих в Яви.

В эпоху двоеверия на Руси Вешних Дедов заменили праздники Пасхального круга и следующая за Пасхой Фомина неделя[375]. В обрядности Фоминой недели преобладает поминальная тематика. На первые дни приходились коллективные поминовения умерших на кладбищах: основным таким днём была Радуница, т.е. вторник, реже — понедельник на Фоминой неделе (ср. свидетельство «Стоглава», осуждавшего тех, кто «творил» на Радуницу «оклички», иначе говоря — причитал по покойникам). В некоторых районах Белоруссии и Украины основным поминальным днём после Пасхи был Навский четверг, т.е. четверг на Пасхальной неделе.

Согласно народным верованиям, на Пасху Предки посещают землю и свои дома. Поминальные обряды Фоминой недели должны были обеспечить умершим достойное их пребывание на земле и благополучное возвращение на «тот свет». Люди посещали кладбища, подновляли могилы, посыпали их песком, вешали на кресты новые полотенца, устраивали на могилах трапезу, поминали умерших. В семьях, где были утопленники, пасхальную пищу оставляли у воды или бросали в реку. Почитание усопших нашло отражение и в многочисленных запретах на различные виды домашних работ, соблюдаемых в это время.

Предусматривались и некоторые меры защиты от проникновения душ умерших непосредственно в дома людей (дома обсыпали маком, жгли Страстные либо Громничные свечи и т.п.). На Радуницу помимо трапезы служили на кладбищах молебны по усопшим, причитали по ним, а вечер этого дня мог заканчиваться плясками и весельем, ср. русское выражение: «На Радуницу утром пашут, днем плачут, а по обедне — скачут». На Урале в канун Радуницы топили баню для Предков и приготовляли для них мыло и полотенце, хотя сами в этот день в баню не ходили; иногда устраивали также поминки дома, ожидая, что умершие придут ужинать. В Сибири Радуничные обычаи подчас переносились на первый день Фоминой недели — «радошное» воскресенье; считалось, что в этот день «мёртвые встают из гробов и познают друг друга».

Важнейшим ритуальным предметом поминальных обычаев Фоминой недели были яйца. Обычно на могилы носили крашеные пасхальные яйца[376], а иногда — их специально красили к поминальному дню. Кое-где сохранился обычай красить к этому дню яйца не в красный цвет, а в «жалобные» цвета (чёрный, жёлтый и тёмно-синий). Яйца оставляли на могилах, крошили для птиц (называя это «птичий помин»), закапывали в могильный холм, а в Закарпатье устраивали на кладбищах традиционные игры с пасхальными яйцами (бились ими, катали с горок на дальность и др.).

Одним из названий первых дней Фоминой недели было Проводы[377], что связано с представлением о необходимости «проводить» Предков обратно на «тот свет». К Фоминой неделе приурочивали, в частности, и обычай «проводов зимы» (запад Белоруссии). Здесь «зиму провожали» или «гнали» кочергой из-под лавок и печей, выметали её, стучали мётлами и палками по заборам, кидали камнями в ворота, бросали в проточную воду старые вещи или жгли их, свистели, кричали, шумели и т.п.

Значительная часть обрядов Фоминой недели была связана с темой брака. Был известен обычай «окликать» молодожёнов в воскресенье, называемое на Верхней Волге «вьюничным» или «окликальным». Группа мужчин обходила в селе дома, где жили супружеские пары, справившие свадьбы в течение последнего года. Они исполняли под окнами новобрачных величальную песню, в которой молодых славили и «окликали», т.е. называли «вьюнцом» и «вьюницею», после чего социальный статус молодожёнов как полноправных супругов считался окончательно закреплённым, ср.: «...Завтра рано поутру да окликальщики придут, / Приокликати меня да приузывати тебя, / Ну-ко будь, моя молодушка, скликанная!»

Воскресенье на Фоминой неделе называли в России Красной Горкой. Устраивались массовые гуляния с хороводами и играми, на которые в большие сёла съезжалось всё население соседних деревень. Кроме того, Красная Горка была днём свадеб и сватовства. Во время хороводов молодёжь имела возможность познакомиться друг с другом; здесь же молодые люди и их родители присматривали невест. На Красную Горку девушки надевали новые наряды, готовясь к смотринам. Присутствие парня или девушки на Красной Горке было обязательным, а избегающих общего праздника осуждали и награждали насмешливыми прозвищами. Отсиживавшимся дома грозил неудачный брак или даже безбрачие.

24. Поминальное время: Зелёные Святки

Зелёные Святки — Русальная седмица перед Ярилой Мокрым, или Трояновым днём (3 кресеня/июня). В эпоху двоеверия на Руси Зелёные Святки, Троица — один из важнейших праздников «православного» церковного календаря, отмечаемый в 50-й день после Пасхи (отсюда второе его название — Пятидесятница). В народной традиции Троицын день включался в цикл связанных между собой праздничных дней, который начинался с четверга седьмой недели после Пасхи, называвшегося у русских Семиком. Следующая заметная дата Троицкого цикла — суббота накануне Троицына дня, отмечаемая у восточных славян как один из главных поминальных дней в году (ср. варианты названий — «Родительская суббота», «Задушная», «Троицкие Деды»). Вслед за Троицким воскресеньем начиналась Троицкая неделя (или «Русальная», «Проводная»[378]), в составе которой выделяются две даты: Духов день (понедельник) и четверг, называемый в южнорусских областях и в Полесье — «Навская Троица», «Трийца умэрлых», «Сухой день», «Кривой четверг».

Важной составляющей Троицких обрядов были поминальные обычаи. На Русском Севере Троица и предшествующая суббота считались главными поминальными днями. Хождение на кладбище в эти дни было там более устойчивой традицией, чем на Пасху. В южнорусских областях и украинско-белорусском Полесье пятница и суббота перед Троицей («Троицкие Деды») отмечались как особый период, когда поминали заложных покойников. На Черниговщине говорили, что это главные поминальные «Деды» в году: «Топлеников, давлеников паминають на Траецкие Деды — самые главные».

Связь Троицкого периода с обычаями поминовения умерших отмечалась и в памятниках письменности XVI-XVII вв. Например, в «Стоглаве» осуждалось оплакивание покойников на кладбище, когда «в Троицкую субботу по селом и по погостом сходятся мужи и жены на жальниках и плачутся по гробом умерших с великим воплем». Поминальный обычай топить бани для мёртвых на Троицу упоминается и в исповедных вопросах: «В Великую субботу и в пятдесятную егда памят творим оусопшим, бани не велел ли еси топити?»

С Троицкими обычаями поминовения родственников, умерших преждевременной смертью, прямо соотносятся поверья о появлении на земле в это время русалок — душ умерших детей или девушек, не доживших до вступления в брак. В Полесье считалось обязательным на Троицу соблюдать поминальные обычаи в тех семьях, где в недавнее время похоронили незамужнюю дочь: в тех домах оставляли на столе на ночь (перед Троицкой субботой или перед «Навской Троицей») поминальный ужин; вывешивали на ограду одежду, принадлежавшую умершей. Кроме того, соблюдали многочисленные запреты шить, прясть, белить хату и печь, работать в огороде, купаться в реке и т.п., чтобы не навредить русалкам или не подвергнуться их нападениям.

Обряд завивания венков на берёзе в Черниговской губ. назывался «встречей русалок». Представления о том, что такие венки завивались для русалок, были известны и в Смоленской губ.: к «завитой» берёзе боялись подходить на Троицу, опасаясь, что «русалки защекочут». Раскладывая на полу и затыкая в стены дома Троицкую зелень, в Полесье объясняли, что это делали, «шчоб тые русалки ходылы, шчоб ноги у их не покололыся» или «шчоб колыхалысь русалки на деревах, на цих гилках[379]». На Черниговщине считалось большим грехом не «озеленить» хату на Троицу — в это время души умерших родственников приходят в хату и прячутся в этой зелени. Подобные поверья бытовали в Подмосковье (в сёлах Дмитровского р-на).

Обязательное уничтожение Троицкой зелени в завершение праздничного периода мотивировалось необходимостью избавиться от русалок, срок дозволенного пребывания которых на земле заканчивался. В Брестской обл. засохшую зелень убирали из дома через неделю после Троицы, «а то на ней русалка будет сидеть». В сёлах Сумской обл. эти поверья связывались с приходом «родичей»: если не убрать Троицкую зелень, то в доме якобы остаётся и плачет «один родич». О сжигаемой Троицкой берёзке в Гомельской обл. говорили, что это «русалку палять (сжигают)».

25. Поминальное время: Осенние Деды

Осенние Деды (Навья седмица) — череда Святодней, предшествующих Осеннему Макошью (28 листопада/октября), седмица поминовения Предков — с 21 по 27 листопада/октября, время проведения тризн и иных поминальных обрядов. Проводы душ Предков в Ирий — до будущей весны.

В эпоху двоеверия субботу перед Дмитрием Солунским (26 листопада/октября) называли «Дмитриевскими Дедами» и посвящали поминовению умерших родителей. Согласно легендам, в этот день Дмитрий Донской положил справлять тризны по воинам, павшим на Куликовом поле. «Кузьминскими Дедами» называли поминальную субботу перед днём святых Космы и Дамиана (1 груденя/ноября), а «Михайловскими Дедами» называлась суббота перед днём Михаила Архангела (8 груденя/ноября).

С 31 листопада/октября на 1 груденя/ноября — отмечают Велесову (или Марину) ночь — время, когда Белобог окончательно передаёт Коло года Чернобогу, а врата Нави до первых петухов (либо до самого рассвета) широко распахнуты в Явь. В эту ночь души Предков ходят по земле и смотрят, как живут их потомки. Тех, кто живёт не по Правде, не по Родовому Искону — они могут наказать, «заморочив» или напугав до смерти, поэтому это время многими считается опасным.

С 1 груденя/ноября по 7 груденя/ноября — Великое Осеннее Сварожье, или вторые Осенние Деды — череда Святодней, посвящённых Сварогу, Ковалю Небесному и Отцу Светлых Богов-Сварожичей. В эту пору, по народным приметам, Сварог заковывает землю льдом на грядущую зиму. В эпоху двоеверия 1 груденя/ноября отмечали день святых Космы и Дамиана — Кузьму-Демьяна Зимнего («Кузьминские Деды»). В народе говорили: «Кузьма и Демьян — проводы осени, встреча зимы, первые морозы», «Кузьминки — курьи именины, девичий праздник», «Батюшка Кузьма-Демьян — куриный бог», «На Кузьму-Демьяна — курицу на стол». 8 груденя/ноября — отмечали день Михаила Архангела, когда наступали кратковременные Михайловские оттепели: «Кузьма закуёт, а Михайло раскуёт». Если же оттепелей не было, говорили: «С Михайлина дня зима стоит, земля мёрзнет», «День Михайла — с полумостом», «Михайло мосты мостит», «Со дня Михайла Архангела зима морозы куёт».

26. Задушки

Задушки — у славян-католиков главные в году поминальные дни, совпадающие с днями церковного поминовения Всех Святых (1 груденя/ноября) и душ умерших родственников (2 груденя/ноября)[380]. День памяти святых впервые был введён в Европе в 998 г. в монастырях бенедиктинцев, а с XIII в. принят во всей западной церкви как официально признанная дата, посвящённая памяти по умершим. В народном восприятии день Всех Святых рассматривался как канун главного поминального («задушного») дня (2 груденя/ноября), к которому приурочен основной комплекс обычаев и обрядов.

Считалось, что в дни Осенних Задушкек умершие родственники посещали свои дома, собирались под окнами или слева от двери; проникая в дом, они грелись возле печи, искали приготовленную для них поминальную еду. Перед уходом на «тот свет» души сходились в костёл на ночную службу, которую для них служил дух умершего ксендза. Живым запрещалось наблюдать за умершими, нарушителю этого запрета грозила суровая кара.

Обряд Задушек начинался с наведения порядка на кладбищах: люди очищали могилы родственников, украшали их ветками, зажигали свечи; устраивалось коллективное моление по умершим, а затем ксендз благословлял могилы и кропил их святой водой. В доме хозяева готовились к приёму душ умерших: производили уборку, посыпали пол песком, приоткрывали дверь или окно, придвигали к натопленной печи лавку, куда ставили сосуд с водой, гребень, мыло и полотенце, «чтобы души могли помыться и причесаться» (восточная Польша).

Хозяйки на Задушки пекли особый хлеб «для душ». Его относили на кладбище и раздавали нищим, беднякам, детям, священнослужителям, оставляли на могилах. Стремились раздать как можно больше (в ряде мест выпекали и раздавали до 200-300 булочек), веря, что это обеспечит приумножение достатка и благополучия. В некоторых словенских областях получил распространение обычай «сбора хлебов»: в Задушный день группы молодёжи ходили по селу, посещали кладбище и костёл, стараясь собрать побольше поминального хлеба и соревнуясь в этом друг с другом.

Во многих р-нах Словакии в ночь накануне Задушек хозяева оставляли на столе стакан вина «для душ», а утром посылали детей проверить, убавилось ли оно. У сербов Штирии кроме вина клали на стол хрен, а в Дравской Долине оставляли для умерших вино, хлеб и блюдо каши. Жители районов Словацкой Оравы и Липтова считали обязательным оставлять на столе в ночное время «ужин» для умерших. Там верили, что не нашедшие поминальной еды души будут плакать от голода весь год до следующих Задушек. Особое угощение (хлеб, муку, кашу, фрукты) люди относили на кладбище, называя это «Колядой для мёртвых» (словац.).

В дни Задушек люди соблюдали многочисленные запреты: не работали в поле, не занимались хозяйственными делами, не отправлялись в путь. По польским поверьям, накануне Задушек следовало как можно раньше лечь спать, чтобы не мешать своим присутствием душам справлять их праздник; запрещалось убирать со стола остатки поминального ужина; поздно вечером выходить во двор и выплескивать за двери помои или воду; не спускали на ночь собак с цепи. Если было крайне необходимо выбросить мусор или вылить возле дома воду, то хозяева намеренно шумно себя вели, чтобы отогнать духов, или произносили особливые приговоры-предостережения: «Посторонись, душа, а то оболью!». Запрещалось также подбеливать печь и стены дома, чтобы не забрызгать глиной и извёсткой умерших. Опасаясь навредить какой-нибудь из незримо присутствующих душ, которая могла бы случайно застрять в давильном прессе, словенцы Белой Краины развинчивали его в день Задушек, чтобы «освободить душу» и дать ей уйти в положенный срок на «тот свет».

27. Задушницы

Задушницы — поминальные дни в календаре южных славян, исповедующих «православие». Число таких дней различно в разных местных традициях (от трёх до десяти в течение года). Среди них наиболее распространены: Масленичная суббота; летние поминальные дни, приуроченные к Вознесению или Троице; осенние поминальные дни, приуроченные к субботе накануне дней святого Дмитрия Солунского (26 листопада/октября) или святого Михаила Архангела (7 груденя/ноября). В число Задушниц могли также включаться пятница и суббота Страстной недели, понедельник Фоминой недели; у сербов — также вторая, третья и четвёртая субботы Великого поста; у болгар — суббота перед Вербным воскресеньем или перед днём Параскевы Пятницы.

Обряды этих дней включают ряд обязательных элементов: это возжигание свечей (реже — разведение костров), связанное с представлениями о том, что свет от них освещает умершим путь в земной мир; символическое «кормление душ» или раздача поминальной еды соседям и нищим в память об умерших; поливание могилы водой или вином «за души умерших»; украшение могил зеленью и цветами, обкладывание их дёрном и т.п. Исполнителями «задушных» обычаев выступали, как правило, женщины. Они готовили и носили на могилы варёное жито, обрядовый хлеб, крашеные яйца, фрукты и другую поминальную еду, оставляли её на могилах родственников, раздавали односельчанам «за души умерших». Старались принести пищу горячей, считая, что души питаются паром от тёплой еды. У болгар-капанцев принято было, вернувшись с кладбища, в Задушную пятницу готовить новую порцию обрядовых хлебов — по числу умерших родных — для раздачи соседям на следующий день, причём особые изделия пеклись для умерших мужчин, для женщин, молодёжи и детей.

Считалось, что начиная с Пасхи (либо с субботы Сыропустной недели) и до Вознесения (либо до Троицы) души умерших пребывают среди живых и что их можно увидеть или услышать с помощью совершения особых обрядов. С этой целью во многих районах Болгарии в Троицкую субботу (когда, как считалось, души возвращались на «тот свет») женщины приносили в церковь ореховую листву, устилали ею пол, вставали на колени или ложились на эту зелень, так как верили, что «умершие пребывают под листьями» или что «они проходят по ним», при этом запрещалось смотреть наверх, чтобы не спугнуть мёртвых, следовало хранить молчание, чтобы услышать их голоса. Если же кто-то непременно хотел увидеть души, то надо было взять зеркало и держать его над водой до тех пор, пока в нём не появится отражение. Случалось, что зеркало для этой цели подвешивали над колодцем, однако это считалось опасным и для мёртвых, и для живых. У сербов Шумадии в летние Задушницы (на Вознесение) было принято ходить на кладбище в надежде увидеть своих умерших родственников. Идти следовало ночью, в полном молчании; на могилах зажигали свечи и оставляли немного еды, а к кресту прислоняли зеркало, в котором должен был показаться покойник.

У южных славян широко распространено верование, что перед каждым покойником на «том свете» стоит стол, на котором лежит именно та еда, которую его родные принесли ему на Задушницы. Не принято было совершать «задушные» обряды в тех домах, где в семье была молодая невестка, приведённая мужем в дом менее года назад. Согласно поздним сербским поверьям, «открывает могилы» весной и «закрывает» их осенью св. Пётр. У болгар Странджи известны поверья о том, что до Вознесения души умерших «свободно порхают по цветам», а после этого дня уходят с земли, ибо затем начинают созревать плоды, и «мёртвые в них теряются»; запрет спать днем в этот день мотивировался тем, что иначе умершие могут остаться во сне спящих и не смогут своевременно уйти на «тот свет».

28. «Кормление» душ Предков и домашних духов

Обряды «кормления» душ умерших Предков и духов-покровителей дома, от расположения которых зависит успешное ведение хозяйства и благополучие дома, известны у славян с глубокой древности.

Для «кормления» душ Предков и домашних духов выделялась первая ложка от всех праздничных или поминальных блюд, отливались напитки, откладывался первый испечённый блин или ломоть хлеба. Пищу размещали под столом, по углам дома, на печи или за печью, клали на окно или Божницу, относили на перекрёсток дорог, на могилы, бросали в колодец, в проточную воду, подвешивали к дереву и т.п.

Перед началом общесемейной трапезы хозяева приглашали души Предков (Дедов) и духов-покровителей дома к праздничному столу: «Деду-деду, иди до обеду!» или «Святые родители, приходите к нам вечерю вечеряти!»

29. Поминальная страва: кутья

Кутья, сочиво, коливо, «канун» — основное обрядовое поминальное блюдо славян, каша, сваренная из целых зёрен пшеницы (реже — из ячменя или других круп, последнее время — из риса), политая мёдом или медовой сытой. Готовится на поминки по умершему, а также в годовые поминальные праздники (Вешние и Осенние Деды и др.); кутью носят на Капище и на жальники (на кладбище); едят сами и раздают соседям и нищим за помин души. Обычно кутью едят в начале трапезы или в конце её, оставляют на ночь на столе «для душ умерших».

У восточных и западных славян кутью обязательно варят в кануны Коляды (в эпоху двоеверия — Рождества), Нового года и Водокреса (в эпоху двоеверия — Крещения), так что в Полесье сами праздники-кануны называются Кутья, или Бедная Кутья (перед Рождеством), Богатая Кутья (перед Новым годом), Голодная (или Водяная) Кутья (перед Крещением), у русских в эпоху двоеверия Кутейником называли Рождественский Сочельник (от «сочиво» — то же, что и кутья).

«На кутью» у восточных славян приглашали Мороз[381], диких зверей, у южных славян коливом угощали стихии, души умерших и духов болезней — чтобы задобрить их и обеспечить себе их благоволение и защиту. Известны народные гадания с Колядной кутьёй.

30. Поминальная страва: блины

Блины — блюдо, обрядовое использование которого известно у восточных славян, главным образом у русских. В других славянских землях сходную роль в обрядах выполняют различные виды хлеба, каша (кутья) или зерно. Основная символика блинов связана с представлением о смерти и потустороннем мире: блины посвящают умершим, символически «кормят» ими души Предков, передают блины на «тот свет» в гробу с покойником и т.п. Посредниками между миром живых и потусторонним миром мёртвых выступают лица, являющиеся откуда-либо «извне»: нищие, странники, колядовщики, которым раздают блины. Блины предназначаются также суженому, первому встречному, пастуху, скоту, чучелу Масленицы, Морозу и др., а в эпоху двоеверия — Христу, св. Власию и др. Особое значение в обрядах имеет горячий, первый блин, а также блин, испечённый последним, сухой, лежащий сверху в стопе, в гаданиях — солёный блин.

На похороны и поминки блины пекут как поминальное блюдо, посвящаемое умершим. В день погребения на стол ставят горку блинов, и старший из присутствующих мужчин разламывает первый блин и кладёт на окно для души покойного. На похоронах и поминках первый горячий блин, как и хлеб, не режут, а рвут на части и раскладывают на окнах, чтобы паром от него питались души умерших. Блины иногда кладут на грудь умершему, в гроб, на могилу. Блинами поминают на могиле, а остатки отдают нищим странникам. Также поминальные блины разносят по домам родных и соседей с просьбой помянуть усопшего. На следующий день после похорон или поминок носят завтрак покойному, тоже оставляя блины на могиле. Блины пекут на девятый, на сороковой день и в последующие поминальные дни, а также в Кологодные поминальные («родительские») праздники: на Красную Горку, Радуницу (Вешних Дедов, а в эпоху двоеверия — на Фоминой неделе), на Осенних Дедов (в эпоху двоеверия — в Дмитровскую субботу) и т.д. Считалось, что кто печёт блины на поминки, тот печётся о насыщении души умершего. В Белоруссии блины пекут на Дедовы поминки — чтоб Дедам (Предкам) «пара пошла». Блины используют и как оберег от мёртвых, которые часто являются во сне. Для этого с горячим блином садятся на порог и приглашают к себе умерших обедать.

Блины на Масленицу — повсеместное угощение, главным образом, у русских. Круглая форма блинов напоминает Солнце, которое о сию пору года начинает «входить в силу». Блины пекут всю неделю. Первый блин посвящают Велесу (в эпоху двоеверия — святому Власию) или умершим. Его кладут «родителям» на слуховое окно, на крышу или могилу, на Божницу в Красный угол, дают нищим в память о Предках или съедают за упокой усопших. В Масленичное «прощёное воскресенье» или в шесток ходят с блинами на кладбище «прощаться с родителями». В обряде похорон Масленицы блин дают в руки чучелу Масленицы (Морены). В эпоху двоеверия блины пекли также на Вознесение. Их называли «Христу онучи», «Христовы (или «Божьи») онучи». Их пекли на счастье, брали с собой в поле. Наряду с другими видами хлеба блины пекут и на Коляду. Первый блин в Сочельник дают овцам — от мора, скоту отдают остатки блинов и Колядной кутьи. Накануне Коляды хозяин с кутьёй и блинами выходит звать Мороз на ужин. Блины также специально пекут для колядовщиков. Блины бывают составной частью угощения в начале жатвы и на Спожинки.

Разнообразно использование блинов на свадьбе. Угощение блинами на обручении и в канун свадьбы наиболее характерно для северо-восточной России. Блины накануне свадьбы могут иногда приобретать функции, родственные тем, которые они имеют в похоронно-поминальной обрядности: угощение блинами сопровождается в некоторых местах символическими «похоронами» невесты или упоминанием покойника. Невеста в это время должна как бы «умереть» как девушка, чтобы потом «воскреснуть» в новом качестве. После брачной ночи молодых кормят блинами, совершают шуточный обряд «блин продолбить», призванный обеспечить чадородие невесты, устраивают «блинный стол», мать невесты присылает блины к выходу молодых из бани. Повсеместно у русских тёща угощает зятя блинами в конце свадьбы. Во время угощения невеста старается вырвать у жениха первый блин, чтобы получить власть над мужем. По способу поедания женихом блина судили о девственности невесты: если она оказалась «нечестной», жених ломал блин, прокусывал у него середину, откладывал взятый блин и больше не ел, дарил тёще дырявый блин или клал на блин не целый рубль, а мелочь, если молодая «не цела». В некоторых местах и сама невеста в конце свадьбы печёт блины и угощает ими мужа и гостей, иногда устраивают шуточную продажу невестиных блинов.

С блинами девушки гадают о замужестве, чаще всего на Зимние Святки (обычно для этого используют первый или солёный блин, от которого откусывают все гадальщицы): с блином под мышкой, за пазухой или на голове выбегают или выезжают на кочерге на улицу и дают его первому встречному мужчине, узнавая его имя; оставляют его на перекрёстке «жениху на вечеринку»; наступив на него ногой, слушают на мусорной куче: откуда залает собака, оттуда ожидается жених и т.п. Иногда на Осеннее Сварожье[382] девушки пекут блины и поют песни, содержащие пожелание найти хорошего жениха.

Символика блинов в фольклоре, как и в обрядах, связывает их со смертью и с небом как Иным миром. Так, в сказке старик лезет на небо и видит там избушку из блинов. Тот же мотив отражён в поговорке про избу: «Блинами промшить, лепёшками покрыть». В сказке Солнце на небе печёт на себе блины (ср. украинскую поговорку: «Вона своiм носом чуе, як на небi блины печуть»). В подблюдных песнях блины предвещают смерть (Мара-Смерть несёт блины на блюде). В заговоре от икоты её отсылают туда, где пекут блины: «там блины пякуть, табе дадуть», подобно тому как оставляют их покойнику на поминках. В загадке блин в масле на сковороде сравнивается с рыбой, с которой их роднит использование в качестве поминального угощения: «Берега железны, вода дорога, рыба без костей».

С печением блинов связан ряд бытовых предписаний и запретов. Так, посторонним запрещается смотреть, как пекут блины, иначе они не зададутся. У белорусов пекущего блины приветствуют: «Скачком блiны!» А в ответ на это говорят: «Тарчком з iзбы!» Выпекая первый блин, зовут покойных родных есть блины. Иногда первый блин перед обедом дают молодому домашнему животному, а последний оставляют на сковороде и после обеда скармливают матери этого животного. Одолженную под блины сковороду возвращают не пустую, а с последним блином, причём держат её не голыми руками, а сковородником. В Полесье в эпоху двоеверия запрещалось печь блины в Великий пост (а иногда и на Пасху, на Новый год, в Петровский пост) во избежание засухи.

31. «Греть покойников»

«Греть покойников» — семейный поминальный обычай возжигания огня (костра), чтобы «передать умершим тепло». Принадлежит к традиционным для славян формам общения с Предками (в их числе — кормление умерших, приготовление для них бани и т.п.). Был известен южным и восточным славянам, кое-где встречался в Польше.

В древнерусском «Слове св. Григория» (по Чудовскому списку XVI в.), осуждавшем «сатанинские дела», среди прочего было сказано: «...и сметье[383] оу ворот жгут в великой четверг, молвящ тако оу того огня дша[384] приходяще огреваются». От подобных же действий предостерегал прихожан польский проповедник конца XV в. Михал из Яновца.

В составе погребального обряда обычай известен на западе украинско-белорусской зоны, а также в Сербии. Белорусы на второй или третий день похорон сжигали стружки, оставшиеся от гроба, полагая, что «покойника душа придёт греться». Сербы с той же целью в течение нескольких дней после похорон жгли во дворах костры.

На севере славянского мира (кашубы в польском Поморье, Белоруссия, Русский Север) принято было в один из Святочных вечеров или на осенние поминальные дни жарко растапливать печь для того, чтобы Предки могли здесь обогреться. В южнорусских областях «родителей» также «грели» на Коляду, под Новый год или на Водокрес, разводя во дворах костры из соломы и навоза.

В восточных и центральных областях Украины широкое распространение получил обычай сжигать во дворах и в садах солому, которая лежала в Рождество на полу, а также мусор, собранный в течение Зимних Святок. Кое-где люди верили, что тем самым они согревают Предков, пришедших к костру.

На остальных славянских землях обычай входил в цикл весенних обрядов. У гуцулов он присоединил к себе черты детских обрядов обхода дворов. Здесь в эпоху двоеверия в один из дней на Страстной неделе хозяева жгли во дворах костры, вокруг которых бегали дети и кричали: «Грийте дида, грийте дида, дайте хлеба, грил бы вас Бог всяким добром!»

В некоторых областях Сербии и Болгарии в эпоху двоеверия обряд совершался чаще всего в Страстной четверг, на Благовещение и другие даты, считавшиеся в той или иной местности днями ежегодного выхода Предков на землю. В эти дни костры разводили на кладбищах, во дворах и на других принадлежащих семье участках земли. Здесь же оставляли пищу, лили вино и воду и даже расстилали для Предков коврики на земле. Сербы следили за тем, чтобы от костров не было дыма, который мог бы помешать умершим, а болгары прямо обращались к усопшим, приглашая их к огню: «Стоян, Пётр, здесь ли вы? Приходите и обогрейтесь!»

32. Ель — древо Предков

Ель — дерево, посвящённое Велесу и часто используемое в похоронных и поминальных обрядах. Также ель — древо Предков, или Дедово древо. Согласно народным верованиям, на ветви ели садятся «отдохнуть» души Предков, прилетающие в мир живых, чтобы навестить своих потомков. Как вечнозелёное дерево, ель — символ бессмертия, Вечной Жизни, не подвластной тлену.

У западных и восточных славян ветви ели, гирлянды из неё и еловые венки — одно из самых распространённых украшений могилы. Еловыми ветками застилают пол в доме во время похорон. Возвращаясь с кладбища после похорон, еловыми ветками метут за собой дорогу — «чтобы покойник вслед не увязался». Срубленную ель, часто украшенную цветами или лентами, устанавливают или реже — сажают на могиле парня или девушки, умерших до брака.

У старообрядческого согласия бегунов принято было прямо в лесу подкапывать корни большой ели, немного выворачивать её из земли и в образовавшуюся яму класть тело умершего без гроба, а затем сажать ель на прежнее место, «яко будто век тут ничего не бывало». С этим согласуется олонецкое свидетельство о похоронах висельников между двумя елями, а также мотив похорон под елью в сербских эпических песнях.

Как Велесово древо, ель также имеет отношение к духам-навиям и нечистой силе. Согласно владимирской быличке, домовой живёт в большой сосновой или еловой ветке, подвешенной где-нибудь во дворе. Дети лесовых духов лежат в люльках, висящих на елях и соснах, а дети русалок — под елью. По елям черти водят души «заложных» покойников, а также проклятых и утащенных ими в лес детей, под ель леший укладывает спать заблудившихся детей.

На Русском Севере не сажали ель у дома, опасаясь, что в противном случае «мужики не будут жить, умирать будут, одни вдовицы будут».

33. «Заложные» покойники

«Заложные» покойники — «нечистые», особенно вредоносные умершие. По народным представлениям, к ним относились умершие насильственной и преждевременной смертью: убитые, погибшие в результате несчастного случая, самоубийцы, умершие в молодом возрасте, т.е. «не дожившие своего века»; те, кого при жизни прокляли родители; те, кто при жизни знался с нечистой силой (колдуны, ведьмы).

В отличие от умерших «своей» смертью (т.е. по причине старости), почитаемых как Предки-покровители (святые Деды, родители), «заложные» покойники становились злыми духами-навиями, сближенными с нечистой силой. Их называли: «мертвяк», «упырь», «нечистик», «вешальник»[385], просто «злой дух».

«Заложные» покойники, как и другая нечистая сила, появляются по ночам, бродят по земле, пугают и преследуют людей, заводят на бездорожье путников, проникают в дома своих близких родственников, мучают их, являются им во сне, вредят в хозяйстве, могут наслать болезни. Но главное их опасное свойство — способность управлять Природными стихиями, насылать разного рода бедствия: бурю, грозу, затяжные дожди, град, заморозки, засуху, неурожай и т.п. Так, по верованиям восточных и западных славян, вихрь или буря поднимается в момент смерти колдуна, ведьмы или в момент смерти самоубийцы. У сербов принято было при приближении градовой тучи обращаться по имени к последнему в селе утопленнику или висельнику с просьбой отвести град подальше от границ села.

Широко распространено поверье о том, что погребение «заложного» покойника в земле в границах освящённого сельского кладбища непременно вызовет засуху, градобитие, заморозки. Исторические свидетельства об обычае выкапывать из могилы похороненных утопленников и висельников для предотвращения стихийных бедствий запечатлены в древнерусских памятниках, начиная с XIII в. По мнению русских крестьян, местами захоронения или выбрасывания «заложных» покойников должны служить пустыри, овраги, топи, в крайнем случае, места вблизи кладбища, но за пределами его ограды.

При стихийных бедствиях или моровых поветриях крестьяне, несмотря на многочисленные запреты со стороны церковных и светских властей, тайком выкапывали погребённых «нечистых» покойников (из числа недавно похороненных), относили труп за границу сельских угодий, бросали его в глухих отдалённых местах или, стараясь обезопасить себя от его вредоносного воздействия, отсекали голову или конечности, забивали в его тело осиновый кол или острые железные предметы, переворачивали труп лицом вниз, сжигали останки. Кроме того, предпринимались и профилактические меры в отношении умерших «не своей» смертью, если их приходилось хоронить в земле: их хоронили босыми или со связанными ногами, чтобы они «не ходили», подрезали сухожилия под коленями, на шею умершему клали косу или серп, делали гроб из осины или забивали в крышку гроба осиновый кол, на могилу сыпали угли из своей печи или ставили горшок с горящими углями и т.п.

Само место смерти или погребения вне кладбища «заложного» покойника считалось нечистым и опасным, его старались обходить стороной. Если же случалось проходить мимо могилы «заложного» покойника, то считалось необходимым бросить на неё палку, ветку, щепку, ком земли, камень, горсть соломы, сена. Если не выполнить этого обычая, то, по народным верованиям, «умерший будет вслед гнаться», «висельник буде пужать», «буде водити по лесу» (т.е. человек заблудится), мертвец будет преследовать, сядет на воз, начнет мучить коней и т.п.

Местом пребывания всех нечистых духов и душ «заложных» покойников считается перекрёсток. Здесь хоронят самоубийц и найденные трупы, над которыми в древности ставили Чуров, а в эпоху двоеверия — кресты и часовенки. В поминальные дни на перекрёстке рассыпают для птиц (душ умерших) зерно.

Особым временем для поминовения всех «заложных» покойников у восточных славян считались Зелёные Святки (Русальная седмица), а в эпоху двоеверия Семик — четверг на седьмой неделе после Пасхи. В XVII-XVIII вв. в этот день устраивались массовые захоронения в общей могиле всех оставленных на поверхности земли трупов «заложных» покойников. Крестьяне в Семик поминали своих безвременно скончавшихся родственников, детей, умерших некрещёными и безымянными, и дочерей, которые умерли до вступления в брак.

34. Самоубийцы

Самоубийца — в традиционных славянских верованиях один из наиболее опасных «заложных» покойников. По народным представлениям, самоубийство является страшным грехом, души самоубийц отходят во власть духов тьмы. В эпоху двоеверия самоубийц признавали «слугами Дьявола», их дома разрушали. Дерево, на котором повесился самоубийца, срубали, иначе на нём, как верили в народе, непременно ещё кто-нибудь повесится. Место, где произошло самоубийство, считается нечистым. По славянским поверьям, самоубийца «ходит» после смерти (обычно говорят — семь лет, по другим источникам — до тех пор, пока не истечёт срок отпущенной ему жизни на земле) в своём прежнем облике, появляется в Полнолуние, в полночь на месте своего самоубийства: повесившийся — в лесу, на дереве (где он свистит, кричит, раскачивается), утопленник — в воде или около воды на берегу. Увидев человека, самоубийца-утопленник старается догнать его и затащить в реку. Самоубийцы могут заманить человека в глухое место, принудить часами блуждать по лесу. Самоубийцы становятся привидениями, упырями и вурдалаками, водяными или русалками, лешими и т.д.

Согласно народным верованиям, неупокоенные души самоубийц могут влиять на атмосферные явления, способны управлять стихиями, вызывая пожары, неурожаи, засуху, бури, град. В Прикарпатье считается, что души самоубийц приносят непогоду: они летают в тучах, держа мешки с градом, который сделали чернокнижники, и высыпают град в указанное хозяином тучи (злым духом или чернокнижником) место. Вероятность засухи возрастала, если самоубийцы были похоронены на общем кладбище, поэтому их хоронили в стороне от кладбищ, у дорог, на границах полей. Несмотря на протесты властей, могилы самоубийц, особенно во время неурожаев и стихийных бедствий, разрывались и осквернялись, а их трупы пробивали осиновым колом. При засухе также топили в воде трупы самоубийц или надгробный крест, а могилы поливали водой. По сербским представлениям, в мире Мёртвых души самоубийц страдают от сильной жажды; во избежание засухи живые должны приносить мёртвым воду. Поминая самоубийц, защищаются от града.

При погребении самоубийцу, равно как и колдуна, ведьму, упыря, волколака и других «заложных» покойников, пробивали колом, калечили труп, протыкали иглой или вбивали в рот железный гвоздь, зажимали рот монетой, у могилы сыпали мак, который самоубийца «будет считать до утра». Избавиться от поднявшегося из могилы самоубийцы можно, как и от другой нечистой силы — ударом наотмашь.

Считается, что если перед тем, как покончить жизнь самоубийством, человек произнесёт имя Кого-либо из Светлых Богов, самоубийство произойти не сможет.

35. Некрещёные дети

Некрещёные дети — дети от рождения до крещения (кресения — огненного посвящения) и имянаречения — считающиеся в народе ритуально нечистыми, «не вполне людьми», принадлежащими ещё «тому свету», из которого они пришли в мир живых. Ребенок до крещения мог отождествляться с иноверцем: у русских он назывался «иродом», у болгар — «еврейчиком», а также именами животных, у сербов — «турком», «цыганёнком».

Обращение с некрещёными детьми определялось рядом запретов и предписаний: такого ребенка нельзя целовать, выносить за пределы дома, показывать посторонним. Восточные славяне, болгары и поляки считали, что в доме, где есть некрещёные дети, должен ночью гореть свет, чтобы нежить и злые духи (у русских — домовой, банник, леший, у западных украинцев — дикая баба, у поляков — богинка, карлики) не подменили ребёнка и не подложили своего детёныша — безобразного и крикливого (именуемого в народе «подменышем»). Дети, умершие некрещёными, наряду с мертворожденными и загубленными своими матерями причисляются к «заложным» покойникам и переходят в разряд нечистой силы. Их закапывали на краю кладбища, за его оградой, под порогом или под полом дома, в саду под плодовыми деревьями, на перекрёстках дорог, у болгар — хоронили голыми, на «чужом» кладбище и т.д.

Души некрещёных детей не попадают на небо и не знают успокоения, они летают близ своих могил или носятся в воздухе в виде вихря или птиц, особенно перед непогодой, и кричат, требуя окрестить их. Услышавший крик такой души должен бросить платок или какую-нибудь часть одежды на то место, где раздается крик, перекрестить его и произнести: «Если ты пан, то будь Иван, а если ты панна, то будь Анна»[386]. В эпоху двоеверия некрещёных детей часто нарекали Адамом или Евой. Проходя мимо места, где похоронен такой ребёнок, говорили: «Крест на мне, и крест на земле, и крест на том ребёнке, что некрещёный в земле». После этого душа ребёнка считалась окрещённой и принималась на Небо.

Если в течение семи лет душа такого ребёнка не будет окрещена, то она переходит под власть злых духов и превращается в нечистую силу. Согласно общеславянским поверьям, из некрещёных детей происходит всевозможная нежить: вампир, дух-обогатитель, русалка, русские кикиморы, ичетики (мелкие духи, живущие в омутах и на мельницах в виде маленьких мохнатеньких человечков), русский игоша (домашний дух в виде безрукого и безногого урода, который проказничает по ночам) и др. На Украине духи, происходящие из некрещёных детей, называются потерчата, или стратчуки (от украинского глагола «стратити» — «утратить»). Западные славяне полагали, что души некрещёных детей становятся богинками, блуждающими огоньками, которые заводят человека в трясину и на бездорожье.

Души некрещёных детей опасны для живых людей, особенно для матерей, имеющих маленьких детей. Выйдя на крик летающего в воздухе некрещёного младенца, женщина могла заболеть или даже умереть. Согласно южнославянским поверьям, души некрещёных детей в виде птиц без перьев прилетают к дому, где есть новорождённый ребёнок, и стараются навредить ему и родильнице: отнимают молоко, вызывают родильную горячку, бессонницу. Русские считали, что на Зимние Святки души некрещёных детей выходят из Нави, забираются в те дома, где не защищают Солнечными оберегами[387] двери, и забирают всё, что хотят.

Спасти душу некрещёного ребёнка или облегчить его участь можно поминовением во время Зелёных Святок (на Русальной седмице). В эпоху двоеверия бытовало поверье, что души некрещёных детей можно «выкрестить» в Семик — в четверг на седьмой неделе после Пасхи. Также верили, что женщина, у которой дети умирали до крещения, должна купить двенадцать крестиков и раздать их чужим детям, и за это двенадцать детских душ будет «спасено». Накануне Троицы красили яйца в красный и жёлтый цвет и раздавали их детям на помин некрещёных душ, а также угощали соседских детей варениками, пампушками и пр. Для этой же цели приносили на перекрёстки дорог сотовый мёд, веря, что ночью придут души некрещёных детей есть этот мёд, и что можно увидеть их следы на песке.

В народе полагали, что части тела некрещёных детей можно использовать в колдовстве: в России верили, что свеча из жира некрещёного младенца помогает ворам, на Украине и в Лужице для этой же цели использовали мизинец такого ребёнка. Полагали также, что из тел некрещёных детей ведьмы готовят мазь для того, чтобы летать на шабаш.

36. Упыри, вампиры, вурдалаки

Упыри, вампиры, вурдалаки — не нашедшие успокоения души «заложных» покойников, в которых, по некоторым поверьям, через сорок дней после смерти вселяется нечистый дух.

Известно, что древние славяне «клали требы» (то есть приносили жертвы) «упырям и берегиням» ещё прежде, чем начали поклоняться Громовержцу Перуну.

В поверьях южных славян вампир (производное от общеславянского ) — один из самых зловредных духов. Голова у него непомерно большая, со множеством глаз, крылья как у филина, а вместо пальцев на ногах страшные когти. Питается кровью живых людей и домашнего скота.

Считается, что упырём становится после смерти человек, рождённый от нечистой силы или испорченный ею (будущего упыря можно узнать по двойным рядам зубов); умерший, через гроб которого перескочил чёрт в образе чёрной кошки; «заложный» покойник (например, самоубийца) или злой колдун.

По поверьям, ночами упыри встают из могил, обуреваемые желанием сосать кровь спящих людей.

Когда народ подозревает какого-то покойника в таких страшных ночных прогулках, его выкапывают из могилы и, увидев, что он вовсе не похож на мертвеца, а наоборот, свеж и розовощёк, будто живой, вбивают ему в сердце осиновый кол, а потом сжигают труп. При этом следует остерегаться струи чёрной крови, которая хлынет из пронзённого сердца — если хоть капля её попадет на кого-либо, на теле этого человека останутся неизлечимые язвы. Когда разгорится костёр, из тела упыря поползут в разные стороны чёрные жабы, гадюки и черви, полетят вороны и вороны, и тогда надобно следить, чтобы ни одно из этих существ не ушло, ибо с ним душа упыря может ускользнуть, чтобы потом возродиться вновь.

Луна — Солнце Мёртвых. На этом древнейшем веровании основано одно из самых страшных действ, предпринимаемых деревенскими колдунами. Чтобы навести порчу, такой колдун, ближе к полуночи, обязательно при полной Луне, отправляется на кладбище, где похоронены «заложные» покойники: самоубийцы-удавленники и утопленники. За пазухой у колдуна круглое зеркало — медное или серебряное. Оно завёрнуто в «смертный плат» (такими платками чародеи покрывают лица усопших). Сдёрнув плат, колдун наводит отражение Луны на могилу — и медленно восстаёт мертвец — упырь или упырица. Неотрывно глядя в зеркало, он следует за своим отражением до того дома, где колдун наметил жертву. В то мгновение, когда колдун наведёт зеркало на раскрытое окно или распахнутую дверь, мертвец проникает в жилище — на пагубу его спящим обитателям. Вот почему издревле запирали на ночь в домах все окна и двери.

Но беда и самому колдуну, если на пути от кладбища до деревни он споткнётся, уронит зеркало, или Луну закроет облако, или промелькнёт в зеркале хотя бы тень летучей мыши. Разъярённый упырь вернётся в могилу, однако в дальнейшем, когда на небе будет светить полная Луна — Солнце Мёртвых, мертвец станет навещать оплошавшего чародея, высасывая из него жизненные силы. Оттого круглые зеркала в «смертных платах» решались иметь лишь бесстрашные колдуны.

В глухую полночь, выходя из могил, где они лежат нетленными трупами, упыри принимают различные образы, летают по воздуху, в виде животных-оборотней рыщут по окрестностям, подымают шум и гам и пугают случайных путников или проникают в избы и высасывают кровь у сонных людей, которые вслед за тем непременно умирают.

Если сложенные накрест руки упыря окоченели, и он не в состоянии их развести — он прибегает к помощи зубов. Прогрызая двери, он прежде всего бросается к зыбке, высасывая кровь ребёнка, и потом уже нападает на взрослых.

Предрассветный крик петуха заставляет упыря мгновенно исчезать или повергает его, окровавленного, наземь — в совершенном бесчувствии.

37. Привидения

Привидения — согласно славянским поверьям, имеют бестелесную природу, показываются в виде отсутствующих или умерших людей, животных, предметов, пугая человека (иногда считается, что так пугает чёрт). Привидения тесно связаны с миром мёртвых, с «заложными» покойниками. Привидения — это духи умерших людей, прежде всего самоубийц и тех, кто жил неправедной жизнью, умерших неестественной или преждевременной смертью.

Привидения могут иметь расплывчатый образ чего-то страшного, принимать вид человека (знакомого, музыканта, солдата, инородца), ребёнка, девушки или женщины в белом, девушки с распущенными волосами, с телом змеи, гусыни или лебедя и с козьими ногами, человека с ногами индюка, старика в белом с бородой до пояса, чёрного человека, великана, покойника и т.д. Привидения могут являться в виде похоронной процессии или свадьбы. Часто привидения принимают вид животных: курицы, пса, кошки, козла, барана, овцы, коня, свиньи, а также индюка, серны, буйвола, зайца, змеи и т.д. Привидения могут принимать вид конской головы, светящихся отрезанных детских пальчиков, окровавленных отрезанных человеческих рук и головы, пня, стога сена, бочки с дёгтем, снежного столба с чёрными косами, белого воздушного столба, блуждающих огоньков и т.п. Привидения показываются ночью, особенно около полуночи, прежде всего в опасные календарные периоды (например, на Корочун[388], в Сочельник). Их можно встретить у заброшенных пустых домов, на развалинах, кладбищах, перекрёстках дорог, на болотах, возле воды (у водяных мельниц, на мостах), в лесу, на дороге. Привидение может своим видом, прикосновением, криком — напугать (иногда даже до смерти) человека или животное, остановить воз, заманить куда-то.

Человек после встречи с привидением забывает, куда и зачем он шёл. В западнославянских, а также украинских прикарпатских верованиях есть несколько разновидностей таких привидений, которые «водят» человека, принуждая его часами блуждать по лесу или дороге. Есть и безобидные привидения, которые просто шутят: оборачиваясь животными или какой-то привлекательной вещью, они исчезают, как только человек берёт их в руки, не причиняя ему никакого вреда.

Считается, что увидеть привидение может не каждый, даже если идут несколько человек, его видит только тот, кому привидение явилось. Увидеть привидение — плохое предзнаменование и для того, кому оно явилось, и для всей его семьи. Привидение может преследовать человека, совершившего какое-то злодеяние.

Чтобы обезопасить себя от привидений, знахари советовали человеку не разговаривать с ними, оборачиваться или возвращаться назад, вывернуть свою одежду наизнанку или надеть задом наперёд головной убор, прикрыть им лицо, иметь при себе оберег. От привидений можно избавиться, ударив их наотмашь, окропив святой водой, перекрестившись (равносторонний крест — древний, существовавший задолго до христианства, символ огня, которого боится всякая нечисть), помолившись Богам либо выругавшись матерно.

38. Блуждающие огни

По славянским народным верованиям, блуждающие, болотные и светящиеся на могилах огни суть души «заложных» покойников: удавленников, погибших от запоя и т.д. На Украине ходят рассказы о синих огнях, вспыхивающих на могилах и курганах: огни эти разводят русалки.

Блуждающие огоньки в лесах, на болотах, на кладбищах указывают на зарытые там клады. На месте, где лежит клад, можно увидеть свечку или золотого петуха. Тогда нужно сказать: «Чур, чур, чур, свято место! Чур, Божье да моё!» Если этого не сделать, то клад уйдёт в землю на большую глубину.

39. Обрядовые похороны животных и предметов

Похороны животных, предметов и др. — волховское действо, воспроизводящее погребальный обряд. Имеет охранительный или «отгонный», реже — продуцирующий характер. Объектом таких похорон могут быть чучела Морены, Масленицы, Зимы, Смерти, Костромы, Ярилы (или Яруна) а в эпоху двоеверия — Кузьмы-Демьяна, святого Германа и др.; широко распространены похороны животных, птиц и насекомых — кукушки, соловушки, воробья; мух, пауков, тараканов, клопов, вшей; лягушки, рака, ужа и др.; символических предметов, например, стрелы и др.

В ритуалах этих похорон имитируются основные действия и элементы погребального обряда: смерть (убиение, умерщвление, в том числе сжигание, потопление и повешение кукол, чучел, птиц, насекомых, животных; разыгрывание смерти участником обряда, изображающим Масленицу, Кострому, Кузьму-Демьяна и т.п.); обряжение в смертную одежду; прощание с покойником, отпевание, оплакивание, голошение; похоронная процессия, рытьё могилы, собственно погребение (закапывание в землю), поминки. В них воспроизводятся также основные действующие лица и прочие составляющие погребального обряда: покойник (соломенная, тряпичная, глиняная и т.п. кукла, чучело; деревце, трава, веник, живой человек, исполняющий роль покойника; убитый зверёк, птица, насекомое; символический предмет — лента, шпилька, монета, букетик цветов); саван (рогожа, лоскут), гроб (корыто, ящик, коробка, носилки), могильная лопата (палка), могила (ямка), кладбище (огород, поле), поминальная еда.

В Полесье во время засухи, чтобы вызвать дождь, ловили и убивали лягушку, обряжали её, т.е. заворачивали в какой-нибудь лоскут, клали в спичечный коробок, голосили по ней, как по покойнику: «Ой, жабка наша померла, ой, ой!» Причём нужно было по-настоящему плакать, лить слёзы. На Ровенщине хоронили рака: ловили рака, выкапывали ямку — «могилу», ставили над ней крестик, плели веночки и голосили: «Наш раченьку, да наш батеньку, да наш соколеньку, да як мы тебе хоронимо...». С той же целью вызывания дождя убивали ужа, гадюку или насекомое (медведку) и подвешивали на забор или на ветку, иногда поливали водой и т.д.

В Калужской губернии «хоронили Масленицу»: делали из соломы большую куклу, надевали на неё рубаху и сарафан, на голову повязывали платок; женщины, одна из которых изображала попа с кадилом, вели её под руки по деревне, а затем сажали на носилки и накрывали пелёнкой. Пройдя до конца деревни, участники процессии раздевали куклу, разрывали её на части и разбрасывали солому; «поп» размахивал кадилом, кричал: «Аллилуя!», а похоронная процессия пела песни.

40. «Отпускание» священных предметов

Старые, обветшалые Чуры, стоявшие на Капище, вышитые либо рисованные Свята и священную утварь принято не выбрасывать вместе с мусором, а хоронить — «отпускать» по воде или по огню, зарывать в землю, уносить в лес и т.д.

Старые Чуры, изображающие Светлых Богов-Сварожичей, обычно кладут на Краду и совершают над ними обряд огненного погребения, как над людьми. Изображения Богинь (как правило, это не гоеподобные[389] Чуры, а вышитые Свята) обычно «отпускают» по воде или зарывают в землю.

Литература

Агапкина Т.А. Мифопоэтические основы славянского народного календаря. Весенне-летний цикл. — М., 2002.

Агапкина Т.А. Этнографические связи календарных песен. — М., 2000.

Азадовский М. Ленские причитания. — Чита, 1922.

Афанасьев А.Н. Заметки о загробной жизни по славянским преданиям // Архив историко-юридических сведений, относящихся до России. Кн. 3. — М., 1861.

Афанасьев А. Поэтические воззрения славян на природу.— М., 1865. Т.1; 1868. Т.2; 1869. Т.3.

Байбурин А.К., Левинтон Г.А. Похороны и свадьба // Исследования в области балто-славянкой духовной культуры: Погребальный обряд. — М., 1990.

Байбурин А.К., Топорков А.Л. У истоков этикета: Этнографические очерки. — Л., 1990.

Балов А. Сон и сновидения в народных верованиях. Из этнографических наблюдений, собранных в Ярославской губернии // Живая старина. Вып. 4, 1891.

Белорусы // Народы и культуры. — М., 1998.

Бурдин Е. Причитания по покойнику в Кунгурском уезде // Пермский сборник. Кн. 2. — М., 1860.

Виноградова Л.Н. Мифологический аспект полесской русальной традиции // Славянский и балканский фольклор: Духовная культура Полесья на общеславянском фоне. — М., 1986.

Виноградова Л.Н. Народная демонология и мифо-ритуальная традиция славян. — М., 2000.

Виноградова Л.Н. Чтобы покойник не ходил: комплекс мер в составе погребального обряда // Истоки русской культуры (Археология и лингвистика): Тезисы докладов конференции. — М., 1993.

Власова М. Русские суеверия. — С-Пб., 1998.

Генерозов Я. Русские народные представления о загробной жизни. — Саратов, 1883.

Гнатюк В.М. Останки передхристиянського релгiйного свiтогляду наших предкiв // Украiнцi: Народнi вiрування, пoвip'я, демонологiя. — Киiв, 1991.

Гура А.В. Символика животных в славянской народной традиции. — М., 1997.

Дерунов С. Материалы для народного снотолкователя. III. Ярославской губернии // Этнографическое обозрение. — М., 1898. № 1.

Елеонская Е.Н. Представление «того света» в русской народной сказке // Этнографическое обозрение. — М., 1913. № 3-4.

Живая старина. — М., 2000. № 1.

Живая старина. — М., 2006. № 2.

Зеленин Д.К. Восточнославянская этнография. — М., 1991.

Зеленин Д.К. Древнерусский языческий культ «заложных» покойников // Зеленин Д.К. Избранные труды: Статьи по духовной культуре. 1917-1934. — М., 1999.

Зеленин Д.К. К вопросу о русалках: Культ покойников, умерших неестественной смертью // Живая старина, 1912. Вып. 3-4.

Зеленин Д.К. Народный обычай «греть покойников» // Сборник Харьковского историко-филологического общества. Т. 18. — Харьков, 1909.

Зеленин Д.К. Очерки русской мифологии. Вып. 1. Умершие неестественной смертью и русалки. — Пг., 1916.

Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд. — М., 1990.

Круглый год. Сост. А.Ф. Некрылова. — М., 1989.

Ляцкий Е. Болезнь и смерть по представлениям белорусов // Этнографическое обозрение. — М., 1892. № 2-3.

Малаховская А. Наследие Бабы-Яги: Религиозные представления, отражённые в волшебной сказке, и их следы в русской литературе XIX-XX вв. — С-Пб., 2006.

Малиновский А. Похоронные причети в Перской вол. Устюженского у. Новгородской губ. // Живая старина, 1909. Вып. 1.

Невская Л.Г. Балто-славянское причитание. — М., 1993.

Никитина А.В. Русская демонология. — С-Пб., 2006.

Пахаваннi. Памiнкi. Галашэннi. — Miнск,1986.

Плотникова А.А. Дух вон // Русская речь, № 4. — М., 1993.

Плотникова А.А. Предметный код погребальной обрядности (вещи в гробу усопшего) // Истоки русской культуры. — М., 1994.

Причитанья Северного края, собранные Е.В. Барсовым. — М., 1872. Т.1; 1882. Т.2; 1885. Т.3 (Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском университете. Ч. 3, 4).

Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. — Л., 1986.

Романов Е. Опыт белорусского народного снотолкователя // Этнографическое обозрение. — М., 1889. № 3.

Русские // Народы и культуры. — М., 1997.

Русские плачи Карелии. Подг. текстов и примеч. Михайлова М.М. Вступит. ст. Виноградова Г.С. и Михайлова М.М. — Петрозаводск, 1940.

Русские плачи (причитания). Вступ. ст. Андреева Н.П. и Виноградова Г.С. Ред. текстов и примеч. Виноградова Г.С. — Л., 1937.

Рыбаков Б.А. Язычество древней Руси. — М., 1998.

Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. — М., 1981.

Рязанская традиционная культура первой половины XX века. Шацкий этнодиалектный словарь. Авт.-сост. Морозов И.А., Слепцова И.С., Гилярова Н.Н., Чижикова Л.Н. // Рязанский этнографический вестник №28. — Рязань, 2001.

Седакова О.А. Поминальные дни и статья Д.К. Зеленина «Древнерусский языческий культ заложных покойников» // Проблемы славянской этнографии. — Л., 1979.

Седакова О.А. Поэтика обряда. Погребальная обрядность восточных и южных славян. — М., 2004.

Село Суйсарь: история, быт, культура. — Петрозаводск, 1997.

Славянские древности: Этнолингвистический словарь. Под общ. ред. Н.И. Толстого. Т. 1. — М., 1995.

Славянские древности: Этнолингвистический словарь. Под общ. ред. Н.И. Толстого. Т. 2. — М., 1999.

Славянские древности: Этнолингвистический словарь. Под общ. ред. Н.И. Толстого. Т. 3. — М., 2004.

Смирнов В.И. Народные похороны и причитания в Костромском крае // Второй этнографический сборник Костромского научного общества по изучению местного края. — Кострома, 1920.

Смоленский музыкально-этнографический сборник. Т. 2. Похоронный обряд. Плачи и поминальные стихи. — М., 2003.

Соболев А.Н. Загробный мир по древнерусским представлениям. — Сергиев Посад, 1913.

Соколова В.К. Весенне-летние календарные обряды русских, украинцев и белорусов. — М., 1979.

Соколова В.К. Об историко-этнографическом значении народной поэтической образности: Образ «свадьбы-смерти» в славянском фольклоре // Фольклор и этнография: Связи фольклора с древними представлениями и обрядами. — Л., 1977.

Суворовский А. Вопли Новгородской губернии // Этнографическое обозрение, 1907. № 3.

Терновская О.А. Бабочка в народной демонологии славян: «душа-предок» и «демон» // Материалы к VI Международному конгрессу по изучению стран юго-восточной Европы. — М., 1989.

Толстая С.М. Полесский народный календарь: Материалы к этнодиалектному словарю (Деды) // Славянское и балканское языкознание: Проблемы диалектологии. — М., 1986.

Толстой Н.И. Очерки славянского язычества. — М., 2003.

Толстой Н.И. Переворачивание предметов в славянском погребальном обряде // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд. — М., 1990.

Толстые Н.И. и С.М. О жанре «обмирания» (посещения «того света») // Вторичные моделирующие системы. — Тарту, 1979.

Топоров В.Н. Заметки о похоронной обрядности // Балто-славянские исследования. 1985. — М., 1987.

Украинцы // Народы и культуры. — М., 2000.

Успенский Б.А. Филологические разыскания в области славянских древностей. — М., 1982.

Шайжин Н.С. Похоронные причитания Олонецкого края (новая запись) // Памятная книжка Олонецкой губ. на 1910 год. — Петрозаводск, 1910.

Шайжин Н.С. Олонецкий фольклор. Похоронные причитания вопленицы Н.С. Богдановой // Памятная книжка Олонецкой губ. на 1911 год. — Петрозаводск, 1911.

Шейн П.В. Великорус в своих песнях, обрядах, обычаях, верованиях, легендах и т.п. — С-Пб., 1900.

Этнография восточных славян: Очерки традиционной культуры. — М., 1987.

Издания «Велесова Круга»:

Влх. Богумил. Книга оберегов. — Обнинск, 2006.

Влх. Богумил, влх. Велеслав. Малый Велесов Сонник. Короб Снов. — М., 2005.

Влх. Велеслав. Вещий Словник. Славления Родных Богов. — М., 2005.

Влх. Велеслав. Книга Велесовых Сказов. Русские Веды: Голубиная Книга. — М., 2005.

Влх. Велеслав. Книга Мудрости Вещего (Из «Белой Книги»). — Обнинск-Москва, 2006.

Влх. Велеслав. Кологод. — М., 2004.

Влх. Велеслав и др. Мара. — М., 2004.

Влх. Велеслав. Обрядник. Кологод. — М., 2006.

Влх. Велеслав. Шуйный Путь: Книга Нави. — Обнинск-Москва, 2006.

Влх. Велеслав и др. Ярило. — М., 2004.

Слава Роду!

[2006]

Нечто о похоронной обрядности, или как оберечься от «неспокойного» покойника

1. Если боятся, что умерший окажется неспокойным, несут ему на могилу хлеб да соль, рекут:

Вот тебе, [имярек], хлеб да соль!

У стола не стой,

В окно не гляди,

Домой не ходи! Гой!

2. Если тело умершего предаётся Земле, а не Огню, в гроб кладут медную монету, кованый нож и обсыпают тело покойника зёрнами ржи, рекут:

На тебе грош,

На тебе нож,

На тебе рожь,

А нас не трожь! Гой!

3. Обсыпают могилу рожью, рекут:

Сею, сею рожь!

Ты нас не тревожь,

Мы к тебе ходить будем,

А ты к нам не ходи! Гой!

4. О неспокойном покойнике просят Вещего Бога провести душу умершего во Ино, дабы оная не оставалась на Кромке и не беспокоила живущих в Яви. Рекут слова:

Велесе, Навий Дед!

Оберег нас от бед,

Води душу [имярек] во Ино,

А от нас отрини! Гой!

Слава Роду!

[2005]

Похоронный обряд

(По книге старейшины ССО СРВ[390] Казакова В.С. «Именослов»[391])

Простейший Славянский похоронный обряд состоит в следующем: «Аще кто умряше, творяху трызну надъ нимъ, и посемъ творяху краду велику[1], и възложахуть и на краду мертвеца сожжаху[2], а посем собравши кости[3], вложаху въ судину малу[4] и поставяху на столпе[5] на путехъ[6], еже творятъ Вятичи и ныне[7]». (Несторова летопись, стр. 8.)

[1] Крада — особый костёр, «крадущий» из нашего мира положенные на него предметы, выкладывается в виде прямоугольника, высотой по плечи человека. На одну домовину необходимо брать в десять раз более дров по весу. Дрова должны быть дубовые или берёзовые. Домовина же делается в виде ладьи, лодки и т.д. Причём нос ладьи ставят на закат Солнца. Самым подходящим днём для похорон считается пятница — день Макоши. Покойника одевают во всё белое, закрывают белым покрывалом, кладут в домовину милодары и поминальную еду. Горшок ставят в ногах покойного. Покойник у вятичей должен лежать головой на запад.

[2] Поджигает Краду старейшина, либо жрец, раздевшись по пояс и стоя спиной к Краде. Поджигают её днём, на закате, чтобы покойный «видел» свет и «шёл» вслед за уходящим Солнцем. Внутренность Крады набита легковоспламеняющейся соломой и ветками. После того, как огонь разгорится, читается погребальная молитва[392], например:

...Се сва оне ыде

А тужде отроще одьверзещеши врата ониа.

А вейдеши в онъ — то бо есе красенъ Ирий,

А тамо Ра-река тенце,

Якова оделяшещеть Сверьгу одо Яве.

А Ченслобогъ ученсте дне нашиа

А рещетъ Богови ченсла сва.

А быте дне сварзеню

Ниже быте ноще.

А усекнуте ты,

Бо се есе — явски.

А сыи есте во дне Божстем,

А в носще никий есь,

Иножде Бог Дид-Дуб-Сноп наш...

/Ср. из «Велесовой книги»[393]:

...А СЕ СВА ОНИЕ ОДЕ А ТУЖДЕ ОТРОЩЕ

И со всеми ними иди, и тут же отрок

ОДЕВЕРЗЕЩЕШИ ВРАТА ОНИА А ВЕИДЕШИ ВО НЬ ТО БО ЕСЕ КРАСИЕН РАИ СЛАВЬСЕК

отворит (тебе) врата те и войдёшь в них. То есть красен Рай (Ирий) Славянский!

ИА ТАМО РА РИЕКА ТЕНЦЕ ИАКОВА ОДЕЛИАЩЕШЕТЬ СВРЬГУ ОДО ИАВЕ ИА ЧЕНСЛОБГ

И там Ра-река течёт, коя отделяет Сваргу от Яви. И Числобог

УЦТЕ ДНЕ НАШИИА А РЕЩЕТЬ БЪГОВИ ЧЕНСЛА СВА А БОИТЕ ДНЕ СВРЗЕНИУ

считает/учитывает дни наши, и говорит Богам числа Свои. Быть ли дня совершению

НИЖЕ БОТЕ НОЩЕ А ОУСНОУТЕ ТОИ БО СЕ ЕСЕ ИА ВСК ИАСОИИ ЕСТЕ ВО

или же быть ночи, и погибнуть тем. Ибо есть всякий суть есть (т.е. жив) во

ДНЕ БЖЬСТИЕМ А В НОСЩЕ НИКИИ ЕСЬ ИНОЖДЕ БГ ДИД ДУБ СНОП НАШЬ...

дне Божеском, а в ночи никого нет. Лишь Бог — Дед, Дуб, Сноп наш...[394]/

По окончании молитвы все замолкают до тех пор, пока к небу не поднимется огромный столб пламени — знак того, что умерший возошёл до Ирия.

[3] У Северян, например, принято было кости не собирать, а насыпать сверху малый холм, на котором устраивалась тризна. Возложив сверху оружие и милодары, участники тризны расходились, чтобы набрать в шлемы земли и насыпать уже большой могильный холм.

[4] В глиняный горшок.

[5] В маленькой погребальной избушке «на курьих ножках».

[6] На пути из селения к закату Солнца.

[7] Обычай ставить избушки «на курьих ножках» над могилой сохранился в Калужской области до 30-х годов XX века.

Примечание: Присутствующие на похоронах должны быть в белой похоронной одежде или с белыми похоронными накидками. В знак скорби женщины покрывают голову белым покрывалом.

Слава Роду!

[2005]

Тризна

Злату Сваргу освети, погребальный костёр!

Я в последний раз взгляну на родные поля,

Вместе с дымом подымусь, порасправлю крыла;

Над просторами земли — неба синий шатёр...

1. Огнь-Пламень Ты, Яр наш Батюшка, Свет-Сварожич! Дозволи Те славу творити — не во злобе, не во гневе, не в суете, не в маяте! Славися-величаися, чествуйся-разгораися! Ярым пламенем, кудрями златыми — ко небу ко самому подымаися! Отвори пути-дороги во Светлы Божски Чертоги! Освети Землю, отверзни Небо! Гой! Сва! Слава!

УЖ ВЫ ГОЙ ЕСИ ЛЮДИ ДОБРЫЕ

ПРИГОТОВЬТЕ ВЫ МЕСТО КРАСНОЕ

ДЛЯ ОТХОДА [ИМЯРЕК ПОЧИВШЕГО]

К БЕЛЫМ ПРАРОДИТЕЛЯМ

ПРИГОТОВЬТЕ И ОБРЯДИТЕ

СОРОДИЧА ВАШЕГО [ИМЯРЕК ПОЧИВШЕГО]

ДЛЯ ОТХОДА К БЕЛЫМ ПРАРОДИТЕЛЯМ

ВО СВЕТЕЛ УДЕЛ ИХ

ДА НЕ ТОСКОЙ-КРУЧИНУШКОЙ

А СЛАВНОЙ СЛАВУШКОЙ

ДА ЯРОЙ СИЛУШКОЙ

ПРОВОДИТЕ [ИМЯРЕК ПОЧИВШЕГО]

ВО СВЕТ ИРИЯ!

ГОЙ!

2. Огнь-Пламень Ты, Яр наш Батюшка, Свет-Сварожич! Славы Те речем, требы Те кладём, поклоны Тебе бьём! Буди, Светлый, ко ны милостив! Пребуди ярен, пребуди славен — славен да триславен! Гой! Сва! Слава!

СЕ КРАДА БОЖЬЯ СИЛА СВАРОЖЬЯ

ДРОВЯНЫ ПАЛАТЫ ДА ОГНЕННЫ ВРАТЫ

НЕЗРИМЫ СТУПЕНИ ДА ИРИЙСКО ПЕНЬЕ

ОТ НАШИХ ПОРОГОВ ДО БОЖЬИХ ЧЕРТОГОВ

А СТА БОГОХОЖЕ СВАРГЕ ПРИГОЖЕ

ВСЕМ БОГАМ РОДНЫМ ДА ПРЕДКАМ СВЯТЫМ!

ГОЙ!

3. Огнь-Пламень Ты, Яр наш Батюшка, Свет-Сварожич! Боже Огнекудрый, Пресветлый, Премудрый! Жертвы Ядущий, со Небес Грядущий! Прелепый, Преблагой, Боже наш Честной! Угли распали, пламя разгори — Краду всполыми, славу вознеси! Гой! Сва! Слава!

ОГНИВО ЯРИВО БОГОВО СТАВИМО

СВЕТОВО СВЕТИВО БОГОВО ДЕТИВО

ЗДРАВИМО ПРАВИМО БОГОВО СЛАВИМО

ОГНИВО ЯРИВО БЛАГОМО ДАРИМО!

ГОЙ!

4. Уж Ты гой еси, Ты Свято Крадо! Чисто Лоно, Честны Врата! Вы откройтеся, Вы отверзнитесь — во Закрадень-Свет стези ладити! Стези ладити — в Ино грядити! Огнем рядити — Силой спрядити! Чистым — во Чисто! Светлым — во Светло! Гой! Сва! Слава!

ДИДЕВО КРАДИВО СВЕТИМО СВЯТИМО

ПРИДЕМО СТАВИМО БЛАГОМО ДАРИМО

СТАНИ-ВОССТАНИМО БОГОВО СЛАВИМО

СНИДЕМО СПРЯДЕМО ЯРО ВОЗЪЯРИМО!

ГОЙ!

5. Яри же, Огнь, Сила Богова! Пали Краду Честну — восстань во Свету! Гой! Сва! Слава!

КОЛОВО ЯРИВО СВЕТОМО ЗАРИМО

МАРОМО БОРИМО БЛАГОМО ДАРИМО

КРАДОМО ПАЛИМО БОГОВО СЛАВИМО

БУДИМО С НАМИБО В РОДУ ВОССТАНИМО!

ГОЙ!

6. Уж Ты гой еси, Ты Свято Крадо! Дивьей Лодией — вознесися! С земи в Ирий Ты — подымися! Белым светом Ты — яко морюшком, быстрым ветром Ты — яко пёрышком! Возгори — восстань, вознеси — возгрянь! Гой! Сва! Слава!

ИРИЙ-ЗАКРАДЕНЬ БЛАГОСТЕЙ КЛАДЕНЬ

СВЯТО КРАДО!

РАДОСТИ РАДИ РАТЬЮ ВОЗГРЯДИ

СВЯТО КРАДО!

НЕ УМРЕ В РОТЕ ВОССТАВИ В РОДЕ

СВЯТО КРАДО!

НЕ УМРЕ В РЯДЕ ВОССТАВИ В ЛАДЕ

СВЯТО КРАДО!

ОГНЕМ ОХВАТИ СИЛОЙ ОПРЯДИ

СВЯТО КРАДО!

К НЕБУ ВОЗНЕСИ В ВЫШНИХ ВОСКРЕСИ

СВЯТО КРАДО!

ВЫШНИМ ПРИБЫТИ ЯРО ЯРИТИ

СВЯТО КРАДО!

РОДУ РОДИТИ ПРАВИ ВЕРШИТИ!

СВЯТО КРАДО!

ГОЙ!

7. Возгремим же, други, мечами, возъяримся Ярью Огненной, сомкнёмся плечами — коло-оберег! Отыди, Мара! Восславися, Жива!

Зрите, сородичи:

Ветры Буйные — внуци Стрибожьи реют во небе! Слава!

Лодья Дивия над Земью летит, птицы Ирийски ей путь указуют! Слава!

Глядят очи Предков в Сердца наши! Слава!

Зрит Род Небесный потомков своих! Слава!

Род Небесный и Род Земной — един Род! Слава!

Гой!

8. Возрадуйтесь, Деды да Прадеды, Щуры да Пращуры Рода: ЖИВА РУСЬ! И быть по сему — вовек! Земле Светорусской — слава! Богам Родным и Предкам Святым — слава! Всему Народу Русскому — слава!

Слава Роду!

[2002]

Тризны творение

Уж вы гой еси, вы люди добрые!

Приготовьте вы место красное

Для отхода [имярек почившего]

К Белым Прародителям!

Приготовьте и обрядите

Сородича вашего [имярек почившего]

Для отхода к Белым Прародителям

Во светел удел Их!

Не тоской-кручинушкой,

А славной славушкой

Да ярой силушкой

Проводите [имярек почившего]

Во Свет Ирия!

Да взойдёт честной [имярек почившего]

С красного места во Свет Ирия,

К Белым Прародителям! Гой!

Тризну творити — волхвам по-за мрое[395] ходити, воинам-ратаям — силу ярити, а всем Родовичам честным — Предков славити.

Творят тризны:

1) Волховскую — волхва почившего провожая;

2) Ратайскую — воина павшего прославляя;

3) Родовую (общую) — сородича честного поминая.

Творят тризны:

1) На Краду тело почившего возлагая;

2) На девятины (девятый день по смерти) покойного поминая;

3) Сороковины (сорок дней) по покойному справляя;

4) Год по смерти его отмечая.

Предавая плоть бренную огню, а прах оставшийся земле, чают возрождение души сородича во Роду Небесном. О сём же рекут:

Восславися во Роду Небесном! Гой!

Либо:

Блажен будь на Лугах Велесовых! Гой!

Либо:

Славен будь во Полку Перуновом! Гой!

Либо:

Блажен будь во Свете Ирийском! Гой!

Предки наши во времена их творили тризны тако:

АЗ) Тело почившего воскладали на особливо приготовленную Ладью Велесову, а оную ставили на Краду великую. Во Ладью же, окромя тела, клали дары да вещи почившего, по сословной принадлежности его.

БОГОВ) Волхвы зажигали Краду, рекли славы Родным Богам и Предкам, просили милости Божеской ко душе почившего.

ВЕДАЮ) Прах, оставшийся от преданного огню тела, предавали земле либо воде. Исполняя волю почившего, прах могли развеять над землёй либо над водой на все четыре ветра. На месте сожжения тела либо захоронения праха насыпали поминальный курган — Красную горку.

ГЛАГОЛЮ) Почившего воина чтили обрядовыми ратаниями, бряцанием оружия о щиты да всевозможными дружинными почестями.

ДОБРО) После обрядовых ратаний устраивали поминальный пир.

В наше время, когда сжигание тела производится в крематории, из сего обрядива вершат лишь то, что возможно, и так, как это уместно ныне.

А на девять да на сорок дней творят тризны тако:

АЗ) На месте, особливо для сего действа подготовленном, складывают малую Краду. Поверх неё заранее расстилают рушник без обережной вышивки, на который ставят деревянную утицу с поминальными дарами (некоторые из них могут быть положены в отдельные деревянные сосуды), среди коих уместны:

а) кутья;

б) хлеб, пироги;

в) жертвенное пиво;

г) злато-серебро (мелкие монеты);

д) зерно, коим, как правило, обсыпают всю Краду; и т.д.

БОГОВ) Жрец, проводящий обряд, приглашает родных и близких почившего встать коло Крады. Затем — речёт обережные словеса на собравшихся, дабы Явь с Навью не смешивались, но по Уделам их разнились.

ВЕДАЮ) Запаляя Краду, жрец речёт словеса на огонь, како в «Уряднике Малом»[396] нашем писано.

ГЛАГОЛЮ) Когда огонь возожжён, жрец речёт прославление Роду:

Славлю Единого Рода Всебога,

Всесущего Вседержителя Неизреченного,

Яви и Нави Создателя,

Прави Вышней Держателя,

Плоти, крови и жизни всей Творца и Хранителя,

Что в Белобоге оберегает,

В Чернобоге в прах сокрушает,

Дабы вновь во срок свой из праха вознесть!

И далее:

Славлю Единого Рода Всебога,

Всесущего Вседержителя Неизреченного,

Собою из Себя Всемирье явившего,

Всё сущее в Яви и Нави породившего,

Правью Вышней Тремирье скрепившего,

Предка Предков наших,

От Коего верви Родов Земных ведём,

С Коим во Роду Небесном

По смерти воссоединение чаем,

Кто Духом Своим живит,

Кто Силой Своей крепит,

Зовом Памяти Родовой направляет —

Ему, Всебогу Всесущему, Всеединому,

Стезю Прави нам даровавшему —

Слава вовек!

Затем — просит у Велеса оберега от Навьих духов:

Велесе Боже,

Сам тьмы преможе!

Ставь коло ны

Высоки тыны,

Чтоб кощны рати

Не могли яти

Во людях живу,

А в Родах силу! Гой!

Затем — обращается к Володетелю Чертогов Навьих:

Ходай, Чернобоже, коло окруте,

Подай, Чрнобоже, Иновой сути,

Отведи, Грозне, Инову сречу,

Умертви, Строже, тягости с плечей,

А ста, Великий, в оберег ночи,

А даждь во мраце прозрящи очи! Гой!

И далее:

Смерть не страшна, страшно отчаянье;

Не кары прошу, но урока,

Не препятствия, но преодоления,

Не погибели, но Перехода! Гой!

Затем — обращается к Навьей Владычице:

Мара-Мати,

Ину стати,

Ину быти,

Сечи нити,

Хлади в ночи,

Гляди в очи,

Води Наве,

Мрети Маре!

Гой, Черна Мати! Гой-Ма!

И затем — вновь к Кощному Владыке:

Коще ходи —

Ино води,

Коще гляди —

Мары ради,

Коще Грозне —

В Яви розне,

Коще яти —

Нави стати! Гой!

И далее:

Родимся на смерть,

Умираем на жизнь —

Так было, так есть и так будет!

От века до века!

От Кола до Кола! Гой!

ДОБРО) Затем жрец речёт словеса на Краду:

Вспыхни пламенем,

Крады перекрест!

Хмари тёмные

Разгони окрест!

От сырой земли

К небу воздыми

Огненны крыла,

Огнебоже! Сва[397]!

Слава! Гой!

И далее:

Огонь-пламень,

Яр наш Батюшка,

Свет-Сварожич!

Боже Огнекудрый,

Пресветлый, Премудрый,

Прелепый, Преблагой,

Боже наш Честной!

Пламя разгори,

Краду всполыми,

Пламя вознеси

До Богов Родных,

До Предков Святых,

До Рода Небесна,

До Ирия Честна!

Гой еси Сва! Слава! Гой!

И далее:

Уж Ты Сва еси, Ты Свято Крадо,

Чисто Лоно, Честны Врата!

Вы откройтеся, Вы отверзнитесь

Во Закрадень-Свет стези ладити,

Огнем рядити, Силой спрядити,

Чистым — во чисто,

Светлым — во светло!

Гой еси Сва! Слава! Гой!

И далее:

Уж Ты Сва еси, Ты Свято Крадо,

Огня-пламеня светозаренье!

Дивьей Лодией вознесися Ты,

С земи в Ирий-Свет поднимися Ты,

Белым светом Ты, яко морюшком,

Буйным ветром Ты, яко пёрышком,

Возгори-восстань, вознеси-возгрянь!

Гой еси Сва! Слава! Гой!

Затем — обращается к Желе:

Мати Желя, Богиня скорби!

Сойди до ны днесе,

Слёз Своих не жалей,

Дождями пролей,

Поплачь-порыдай,

Покой телу дай! Гой-Ма!

ЕСТЬ) Затем жрец речёт словеса, обращаясь к Огню Сварожичу и/или к Земле-Матушке, смотря по тому, как было упокоено тело (сожигание в огне или упокоение тела/праха в земле):

Предано тело почившего [имярек] Огню Сварожичу.

Да вознесёт Он душу его споро во Свет Ирийский,

Во Род Небесный, ко Святым Предкам нашим! Гой!

Либо:

Предано тело/прах почившего [имярек] Земле-Матушке.

Да будет Мать Сыра Земля постелью вечной телу бренному,

Да упокоится тело/прах почившего [имярек] во Земле Сырой,

Яко дитя на руках матери спит! Гой-Ма!

Затем жрец просит Велеса быть проводником души почившего во Ино:

Велесе по-за мрое ходяше,

Навии по Кромье водяше,

Велии Луга охраняше,

Во Ино ны проводяше,

Будь проводником для [имярек почившего]!

Веди душу его по Калинову мосту

Да за реку ту Смородину,

Суди его Судом Праведным

И не предай безвинно Кощному Богу —

Во Марину тьму кромешную,

А путь во Свет Ирийский укажи! Гой!

Либо:

Гой Ты, Велесе,

Судия Вещий, во Нави сущий!

Води душу почившего [имярек] на Луги Твоя —

Во Свет Ирийский,

Во Род Небесный,

Бо жива Собь ея,

Коя от Рода несмертна Суть! Гой!

Затем, обращаясь к стоящим коло сородичам почившего, жрец, воздев руки горе, речёт:

Зрите, сородичи:

Ветры буйные — внуци Стрибожии реют во небе!

Слава!

Ладья Дивия над Землёю летит,

Птицы Ирийски ей путь указуют!

Слава!

Зрят очи Предков Святых

Пламень Сердец наших!

Слава!

Зрит Род Небесный — Родные Боги и Предки наши —

Честных потомков Своих!

Слава! Слава! Слава! Гой!

И далее:

Коло — оберег!

Отыди, Мара!

Восславися, Жива! Гой-Ма!

И далее — прославление Рода:

Роду Всебогу Вседержителю Всесущему — слава!

Роду Небесному и Предкам Святым — слава!

Роду Земному и всем сородичам честным, по Прави живущим — слава!

И в заключение:

Дедам и Прадедам,

Щурам и Пращурам Рода,

Старшим во Роду нашем,

Во Свет Ирийский ушедшим —

Светлая память! Гой!

ЖИЗНЬ) А егда сородичи возжелают помянуть почившего сами, то Сердцем к оному обрятясь, рекут тако:

Светлой памяти

Внука Даждьбожьего [имярек почившего]!

С миром еси упокойся прахом,

С Родом Небесным сречайся Духом,

Бело убелися во Свете Ирийском,

В Круге Велесовом[398] от стара к нову

Стезёю Предков славных идя!

Во славу Рода! Гой!

Либо — рекут, поминая тако всех Предков своих:

Помяни, Велесе, на Лугах Своих

Всех Предков моих, честных Родичей,

От стара до млада, всякого поколения.

Проводи их, Велесе, во Свет Ирийский

Да сотвори им вечную память! Гой!

Поминать Предков хорошо на Вешних и Осенних Дедов, а тако же в другие Святодни, когда сие уместно (подробнее о сём — см., например, наше «Коло года»). В частных же радениях поминать их можно в любой день — по велению Сердца.

Слава Роду!

[2005]

Ведунья Лада

Обряд заочной Тризны и сотворения малого кургана

В наше время довольно затруднительно совершить похоронный обряд по заветам Предков в полной мере. С погребением ещё куда ни шло, а вот сожигание на Краде — почти вовсе неосуществимо. Предложенный нами обряд стал плодом желания всё-таки направить душу близкого человека не в чёрное крематорское марево неопределённости (как при светском обряде без обращения к Родным Богам), а по Светлой Стезе Предков, в Небесный Ирий. Этот обряд также полезен тогда, когда усопший человек не относится к вашей родне, и вы не можете повлиять на решение семьи отпеть его в церкви. В этом случае особенно важно предложить душе иной загробный путь, поскольку христианские ритуалы устроены так, чтобы на тонком плане порабощать душу, делая её пищей своей энергетической матки (эгрегора).

1. Тризна: общие сведения и подготовка

1. Тризну творят на третий день после смерти, как и все другие виды похорон. Само слово «тризна» происходит от «три» именно потому, что свершается на третий день (ср. названия поминальных обрядов: шестины, девятины и сороковины). По славянским верованиям, после смерти душа 3 дня находится вблизи родных, затем до 9-го дня прощается с домом и родными местами, а потом до 40-го дня странствует по миру. Поэтому творить Тризну можно в иной день, исходя из степени своей близости с покойным. Если это ваш друг — то уместно править обряд с 4-го до 9-го дня, если же сородич скончался в другом городе — то после 9-го и до 40-го дня[399]. Таким образом будет наиболее вероятно привлечь внимание души к вашей заочной Тризне.

2. Тризна чаще всего свершается на закате дня, усопший зрит Солнце и следует за ним прочь из мира Яви. Строго заказано править Тризну в ночи, после захода Солнца: это время тёмных духов, которые легко могут пленить отходящую душу.

3. Традиционный для славян цвет траура — белый. Это цвет не горя, а светлой печали, святости и обновления: ведь сородичи, жившие по Прави, уходят от нас не в рабское пекло убогих, а во Светлый Ирий, соединяясь со славными Предками. Участники Тризны знаменуют свою печаль белой одеждой или хотя бы отдельными её частями. Женщины покрывают голову белым платом (в том числе, чтобы оберечь себя от вредоносных проникновений из Нави, ведь женский пол более восприимчив к подобным вещам), жена почившего может распустить волосы, особенно если собирается причитать.

4. Соприкосновение с миром Мёртвых может быть опасно для детей, неженатой молодёжи, женщин во время месячных или ожидающих ребёнка — людям этих статей крайне нежелательно участвовать в обряде.

2. Крада и ладья

1. Краду можно устроить на любом чистом, желательно возвышенном месте на лоне Природы, можно и на Капище, но в этом случае костёр для Крады должен быть сложен отдельно от требного Огня, то есть нельзя принести требу и затем в тот же Огонь возложить погребальную ладью.

2. Сама Крада — это костёр, где дрова сложены в форме колодца, а внутрь, естественно, набито хвороста и лучины для доброго горения. До начала складывания костра на выбранное место кладётся небольшая «жертва Краде» (снедь или красное вино) — для помощи делу и как откуп Земле, если после Крады собираетесь возводить курган (об этом см. в конце статьи).

3. Ладья умершего делается малой (например, 30 см в длину). Самый древний способ «кораблестроения» — выдолбить лодочку из цельного куска древесины. Можно делать из бересты, которую проливают воском или смолой по швам. В любом случае лодка должна быть действительно водостойкой: не бутафорский бумажный кораблик, а уменьшенное судно, которое не оскорбит покойного, а поможет ему переплыть Окиян-море и попасть на Велесовы Луга.

4. Усопший представляется фотографией или объёмной фигуркой, сделанной специально для сего действа. Кроме неё в ладью кладётся то, что кладут по традиции в гроб: орудие для любимого занятия покойного (мастеру — инструмент, музыканту — струну), лично ценные предметы (обереги, украшения). Значимые вещи привлекут душу и помогут ей отождествиться с сожигаемым. По обычаю усопшему также собирают еды «в дорогу»: небольшую долю колива (каши с мёдом), блинов или другого поминального блюда кладут в берестяные фунтики или другие легко горящие сосуды.

5. Ладья ставится поверх Крады-колодца на «печальный» (траурный) рушник — белое полотно шириной около 30 см и такой длины, чтобы концы его свисали с краёв Крады. Этот рушник обозначает Белый Путь между мирами, по которому последует душа умершего. Из символики следуют и условия обработки такни: торцы полосы не должны быть зашиты, чтобы не перегораживать душе дорогу (по ним можно сделать бахрому); если долгий край подшивается опрятности ради, то движение иголкой следует делать только вперёд, без обратных стежков и без узлов на концах нити — ровно так же, как шьют одежду на покойника, чтобы не торить тому пути назад.

6. Положение ладьи на Краде должно быть носом на север или на запад. Север — самое благоприятное направление, это сторона Предков. При этом изображение покойного должно смотреть вперёд по ходу ладьи, то есть лежать ногами вперёд. Таким образом покойный «смотрит» на заходящее Солнце и следует за ним.

7. Все передвижения вокруг Крады, передачу предметов и очереди слова на Тризне следует совершать противосолонь (против часовой стрелки): это направление разрушения в Яви, обратное созидательному Солнечному началу, но не стоит придавать ему лишней демоничности.

3. Ход обряда

1. Подготовя Краду и всё нужное, совершить обычный зачин, одинаковый для любого обряда: обход места с обережным словом, топором и зерном (Краду обойти отдельно), приглашение духов-хозяев местности, установление Столпа Силы, принесение требы и обращение к Богам с просьбой о наставлении и благополучном воплощении задуманного обряда Тризны (подробнее об этом см. в «Уряднике Малом» влх. Велеслава).

2. Приглашение почившего. Одна из главных и трудных задач заочной Тризны — призвать на место обряда душу умершего. Иначе всё дальнейшее будет не более, чем просто символом. Однако если приглашение удалось — мы действительно можем помочь душе в её посмертных испытаниях, предложив ей дорогу, проверенную сотнями поколений праведных языческих Пращуров. Ведь не всякий человек уверенно представляет, что ждёт его за чертой, а душа проживает на первых порах после смерти именно то, чего ожидает. И души тех, у кого нет чёткой картины воззрений — погружаются в марево пустоты, из которого не так-то просто выбраться. Именно затем древние Книги Мёртвых — Египетская, Тибетская и другие — несколько дней читаются над телом усопшего, чтобы образами направить душу в благие круги Нави[400].

Поэтому добрым делом для души любого близкого — будь он даже атеист или иноверец — будет предложить последовать во Род Небесный, к честным Пращурам. Этот обряд не является принуждением на тонком плане и потому не может оскорбить память человека иной веры. Как будет видно из обращения чуть ниже, мы предлагаем сородичу сей путь, если же это ему не подходит — пусть воспримет всё как поминки, дань его светлой памяти.

Итак, приглашение почившего. Встав вокруг Крады в молчании, всем участникам нужно установить эмоциональную связь с душой уходящего, вызвав в себе его живой образ, припомнив значимые моменты ваших отношений. Каждый мысленно призывает сородича по имени, сердечно приглашая его душу посетить обряд в его честь.

3. Здесь уместен традиционный обряд плача по умершему, который исполняется близкой ему женщиной. Величающий достоинства почившего и одновременно выражающий глубокое горе разлуки, такой плач служит сильным энергетическим «маяком», притягивая странствующую душу к месту происходящего.

Плач следует исполнять только «при теле», то есть до сожигания ладьи. В противном случае он может, наоборот, помешать восхождению души, притягивая её обратно. По этой же причине вообще женщинам не велят долго и сильно убиваться по умершему.

4. Все вместе, либо один из собравшихся (жрец) трижды громко выкрикивает имя почившего. После этого жрец речёт слова:

Поклон тебе, славный Родович [речётся имя и отчество почившего]!

Собрались мы здесь, честные сородичи твои, свершить Тризну-обряд по обычаю Дедовскому, по Искону Родовому! Пращуры почившие из чистого пламени Крадного на белой ладье по Белому Пути да во Ирий Светлый проходили, так и нам заветовали!

Вот, для тебя радениями нашими ладья готова — ладья справная, искусно выделанная да богато убранная. Коли любо тебе — пожалуй почивать на ладью Дивью да в дальний путь изготовиться!

Коль не по нраву тебе обычай сей да не по душе — то изволь не гневайся, да будет действо наше тебе как поминание славное, посмертная почесть!

[Земной поклон.]

5. Далее один из участников речёт:

Уж вы гой еси, вы люди добрые!

Приготовьте вы место красное

Для отхода [имярек почившего]

К Белым Прародителям!

Приготовьте и обрядите

Сородича вашего [имярек почившего]

Для отхода к Белым Прародителям

Во светел удел Их!

Не тоской-кручинушкой,

А славной славушкой

Да ярой силушкой

Проводите [имярек почившего]

Во Свет Ирия!

Да взойдёт честной [имярек почившего]

С красного места во Свет Ирия,

К Белым Прародителям! Гой![401]

6. Теперь мы обращаемся к Маре и Велесу — Владыкам мира Мёртвых — с просьбой способствовать благому ходу закрадного путешествия души:

Мати Морена, Матушка Гневна,

За реку ходила, душу водила,

Брала во Ино Своею силой,

Землю всё рыла, воду мертвила,

Огонь тушила, воздух сушила,

Живот прободала, нить оборвала,

Серпом косила, Велеса просила

За руку взяти, Стезю указати

От Рода Земного до Небесного,

От Яви до Нави ходити по Прави,

До жизни внове, по Божеской Воле,

По своей доле, в Ладу преболе,

Бо коловертит Коло Велико,

Ты, Мати Морена, темяна ликом!

Гой, Черна Мати! Гой-Ма!

Велесе, Вещий Боже!

Ты еси Нави Властитель,

Белой ладьи Управитель,

Моста Калинова Хранитель.

Буди милостив,

Проведи душу внука Дедова [имярек]

На Луги Твоя,

Через все круги Нави

Во Свет Ирийский,

Во Род Небесный, —

Бо жива Собь его,

И от Рода несмертна! Гой!

7. Время запалять Краду. Если перед этим зажигался требный Огонь на Капище — то перенести пламя от него с помощью бересты или факела. Как и всякий костёр, Краду запаляют снизу, чтобы пламя постепенно поднималось к ладье. По древнему обычаю, жрец, запаляя Краду, должен стоять к ней спиной.

8. Крада горит в молчании, каждый участник силой своей мысли помогает восхождению ладьи со душой во Светлый Ирий. «Минута молчания» — мощное обрядовое средство, дошедшее до наших дней.

В тот миг, когда пламя охватывает ладью, жрец с велиим чувством произносит слова, причём присловье «Свято Крадо!» рекут хором:

Ирий-Закрадень, благостей Кладень,

Свято Крадо!

Радости ради ратью возгряди,

Свято Крадо!

Не умре в Роте, восстави в Роде,

Свято Крадо!

Не умре в Ряде, восстави в Ладе,

Свято Крадо!

Огнем охвати, силой опряди,

Свято Крадо!

К Небу вознеси, в Вышних воскреси,

Свято Крадо!

Вышним прибыти, яро ярити,

Свято Крадо!

Роду родити, Прави вершити!

Свято Крадо!

Гой!

9. Далее стоят в молчании, обратив руки к Огню, пока сгоревший остов погребальной ладьи не исчезнет совершенно.

10. Тогда обращают взоры к небу, молвя радостно:

Зрите, сородичи:

Ветры буйные, внуки Стрибожьи реют во небе!

Слава!

Ладья Дивия летит над Землёй

И птицы Ирийские ей путь указуют!

Слава!

Глядят очи Предков в Сердца наши!

Зрит Род Небесный потомков Своих!

Слава!

Род Небесный и Род Земной — един Род!

Слава Роду!

Слава! Слава! Слава!

11. И далее:

Смерть не страшна, страшно отчаянье;

Не кары просим, но урока,

Не препятствия, но преодоления,

Не погибели, но Перехода! Гой!

12. Считая на чётках, 40 раз хором повторяется заклинание, выражающее цикличность Всемирья:

Родимся на смерть,

Умираем на жизнь!

(Начинайте медленно и вполголоса, постепенно повышая скорость и громкость.) Затем жрец подытоживает:

Так было, так есть и так будет,

От века до века!

От Кола до Кола! Гой!

13. Далее славят Рода, Святых Предков, к коим теперь новоприсоединился покойный, и чтят-поминают лично его, пускают круговую чару со хмельным пивом. Славят, например, такими словами:

Роде Всесущий, славимо Тя!

Бо велик еси Несказанный

Во Сварге, во Земи, во Теми!

Владыче, приведи Тя ведати,

До Соби от суя возойти!

Еси Роде — Душа душ наших,

Жертвой Тебе — труды наши!

Заступи нас маяты да морока,

Иже Остом стоишь всем мирам

И людям стволом Духовным,

Кои справно Родной Обычай ведут,

Лада да ряда не отступаются! Гой!

Дедам и Прадедам,

Старшим во Роду нашем,

Во Свет Ирийский ушедшим —

Светлая память!

Радуйтесь, Пращуры: жива Русь,

И быть по сему вовек!

Земле Светорусской — слава!

Богам Родным и Предкам Святым — слава!

Всему Народу Русскому — слава! Гой!

Светлой памяти

Внука Божьего [имярек почившего]!

С миром еси упокойся прахом,

С Родом Небесным сречайся Духом,

Бело убелися во Свете Ирийском,

В Круге Велесовом от стара к нову

Стезёю Предков славных идя!

Во славу Рода! Гой!

14. В заключение обрядовой части нужно восстановить границы меж Явью и Навью — оберечь себя от опасности их произвольного смешения в дальнейшей повседневной жизни. Для этого каждый участник обряда по очереди произносит:

Отыди, Мара,

Восславися, Жива! Гой-Ма!

15. За сим обряд переходит в поминальную трапезу, которая может проходить прямо возле догорающей Крады. Поминальные кушанья — уже упомянутые блины, коливо, кисель, рыбные блюда, пресный (бездрожжевой) хлеб, брага и др.

16. Тризна издревле сопровождается музыкой, игрищами и молодецкими состязаниями вплоть до воинских поединков на мечах. Преуспевшие в этих играх в честь Предков — могут ожидать их особого благословения.

4. Курган

1. При желании, над догоревшей Крадой можно насыпать малый курган. Тогда погребальный костёр нужно располагать за чертой Капища с северной или западной стороны. Курган будет местом характерной Силы, повышающим энергетическую мощь Капища. В дальнейшем можно будет творить ежегодные Тризны на вершине этого кургана, каждый раз досыпанием увеличивая его размер. Там же хорошо будет отмечать все поминальные дни в году.

2. До возведения кургана нужно возлить на горячие угли Крады красного вина, а также полить вокруг, прося Мать-Землю уделить доброе место для доброго дела. Затем в меру своих сил наносить холмик хорошей земли или камней, причём каждый из участников Тризны должен своей рукой положить горсть земли.

3. Уплотнив и заровняв руками поверхность кургана, его щедро поливают красным вином, приговаривая:

Пей, Земля!

Сокрытое — сберегай!

Гойная Сила на месте сём — прибывай!

Восстала Мер-гора

От Земли до Неба,

От внука до Деда! Гой!

[Земной поклон.]

4. По сём свершают поминки ушедшего на 9-й день (считая сам день смерти за первый), на 40-й, и конечно, на годовщину. Поминальную жертву можно приносить как в костёр на кургане, так и в основной требный Огонь на Капище. А трапезничают на поминки подле кургана.

Тако ведаю, не умом лишь измыслив, но делом воплотив.

Слава Роду!

[2008]

Слово на тризну

1. Дух Рода простёрт повсюду — Бессмертный, Неувядающий, Неранимый. Из Него выходят души наши и к Нему возвращаются, когда истекает их срок [пребывания в Яви].

2. Явление и Растворение — Жизнь и Смерть, за которыми следует Возрождение. Познавший Явь и Навь — обретает мудрость Вещего, превзошедший их в Сердце своём — облекается Правью.

3. Золотым Огнём блещет Даждьбога лик. Златые крыла расперил на Краде сын Сварога — Сварожич Огонь.

4. Белый Путь отворён! Зрите, сородичи: несёт Огнебог душу почившего внука Даждьбожьего [имярек] ко Вратам Чертога Солнцеликого брата Своего!

5. А за синим небом, где властвует Трисветлое Солнце, блещет Светом Немеркнущим Сварга Златая — Удел Богов Родных наших во Славе и Крепости Вышней!

6. Вихрь неостановимый, бессмертный увлекает душу почившего внука Даждьбожьего [имярек] в Обители Ирийские, на сречу с Родом Небесным и Предками славными!

7. Там, на лугах Закрадных, в Чертогах Велесовых[402] узрит он тех, кто ушли до него, чьей силой Род наш живёт, чью Память Кровь наша хранит.

8. О, Огнебоже, вестник Вышнего! Боже дивный, вехи Пути ведающий! Веди почившего внука Даждьбожьего [имярек] от тьмы к Свету, стезёю Отцов и Праотцев, Дедов и Прадедов, Щуров и Пращуров Рода нашего!

9. Сожги, спали, Огнебоже Светозарный, Семипламенный, всё нечистое, отврати от нас всякую кривду и веди нас стезёю Правды — от Кола до Кола, отныне — вовек! Слава Тебе! Гой!

Слава Роду!

[2006]

Заупокойные молитвы

(Из «Славянской Книги Мёртвых»[403])

Оглавление

1. Моление к Навьим Дедам о принятии души усопшего

2. Моление Велесу за упокой души

3-8. Поминальные молитвы (1 – 6)

9-10. Молитвы отходящего к Дедам (1 – 2)

Заупокойные молитвы

1. Моление к Навьим Дедам о принятии души усопшего

1. Придите, Деды Навии,

Поспешите, духи могутные,

3. Примите душу внука Даждьбожьего [имярек],

Дабы предстала она в срок

5. Пред ясны очи Велесовы! Гой!

2. Моление Велесу за упокой души

За каким днём ночь не следует?

Кто из живых смерти не ведает?

Сладость какая в жизни сей

Пребывает с печалью не смешана?

5. Слава какая стоит на Земле

Нерушима в веках и незыблема?

Но в свете Света Иного,

Во срече с Родом Небесным,

Во светлых лугах лазоревых,

10. В Ирийских Чертогах чудесных

Восстави, Велесе, внука Даждьбожьего [имярек],

Благому — блага дажди,

Усопшего упокой

Да сотвори ему вечную память! Гой!

3. Поминальная молитва (1)

1. Восславися, внук Даждьбожий [имярек почившего],

Во Роду Небесном! Гой!

3. Помянут будь, внук Даждьбожий [имярек почившего],

Во Лугах Велесовых! Гой!

5. Славен будь, внук Даждьбожий [имярек почившего],

Во Полку Перуновом! Гой!

7. Блажен будь, внук Даждьбожий [имярек почившего],

Во Свете Ирийском! Гой!

4. Поминальная молитва (2)

1. Светлой памяти

Внука Даждьбожьего [имярек почившего]!

3. С миром еси упокойся прахом,

С Родом Небесным сречайся[404] Духом,

5. Бело убелися во Свете Ирийском,

В Круге Велесовом от стара к нову

7. Стезёю Предков славных идя!

Во славу Рода! Гой!

5. Поминальная молитва (3)

1. Во честном успении

Новопреставленному [имярек почившего] —

3. Да воссияет Ирийский Свет,

Во Роду Небесном покой.

5. Будь его праху Ты пухом, Мать Сыра Земля!

Проводи душу его Ты, Велесе, на Луги Своя!

7. Да сотворите Вы, Родные Боги, ему вечную память! Гой!

6. Поминальная молитва (4)

1. Помяни, Велесе, на Лугах Своих

Сородича моего — внука Даждьбожьего [имярек почившего],

3. Даруй ему благое перерождение в Роду Земном

Да сотвори в Роду Небесном

5. Вечную память! Гой!

7. Поминальная молитва (5)

1. Помяни, Велесе, на Лугах Своих

Всех Предков моих, честных Родичей,

3. От стара до млада, всякого поколения.

Проводи их, Велесе, во Свет Ирийский

5. Да сотвори им вечную память! Гой!

8. Поминальная молитва (6)

1. Помяни, Велесе, на Лугах Твоих

Души Предков моих, родителей моих,

3. Внуков Даждьбожьих [имярек],

И всех сродников по плоти, вовек ушедших,

5. И всех сродников по Вере, вовек почивших,

И даруй им благости Ирийски,

7. И сотвори им вечную память! Гой!

9. Молитва отходящего к Дедам (1)

Велесе Вещий, Пастырь Небеси!

Прими душу мою, Боже Благ еси! Гой!

10. Молитва отходящего к Дедам (2)

1. Велесе, Вещий Пастырь всех душ!

Прими душу мою, Владыка Благий,

3. Со Дедами мя упокой! Гой!

Слава Роду!

Приложение 1: Ведунья Лада

И стало по слову их...

Славление. Былина. Песня. Застольная речь. Сказка. Кощуна... Сколько статей у слова святого, Предками завещанного! И все они искони были устным заветом: перенимались со слуха и хранились только в памяти. И не потому, что Деды наши читать-писать не умели, а потому, что именно произнесение слова приводит в действие его содержание. Не зря по вере многих родственных нам народов звучащая речь имеет мирообразующее значение. Другими словами, что сказано — то стало. Именно это представление придаёт смысл таким жанрам как заговор, молитва, колослава, застольная здравица, обрядное благословение.

Тесная связь произнесения и существования прослеживается в языке:

речь, речёт (рус.);

recito (лат.) — «громко произносить», «читать вслух»;

re? (санскр.) — «говорить нечленораздельно», «бредить»; rebha — «звучащий», «певец», «оратор»;

????? [рэтос] (древнегреч.) — «сказанный»; ???????? — «ораторствовать», «говорить речь»;

річ (укр.) — «речь», «рассуждение», «беседа». Однако это же самое слово в украинском обозначает «вещь», «предмет».

В латинском res — так же «предмет», «вещь», «существо», от него происходит англ. слово real — «настоящий», «вещественный», «действительный». В санскрите rac — «созидать», «творить».

Представление о «вещественности» речи в русском языке ещё сильнее проявляется в словах другого корневого гнезда:

вещий, вещать (рус.);

v?c [вач] (санскр.) — «речь», «слово», «голос», «звук», «язык» (в Ведах существует даже Богиня речи Вач — воплощённая звучащая речь в своей миросозидательной фунуции).

И с другой стороны — слово вещь и производные в русском языке;

vastu (санскр.) — «вещь», «предмет», «материя».

Мы снова видим ту же картину: произнесённое слово рождает существование и тождественно ему. Здесь вспоминается античная концепция Логоса как созидающего Слова, а также мифы творения различных народов, где зачатие первосуществ происходит от слова или звука. Трудно удержаться и от параллели с библейским: «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет», а также христианской идеи «Бога-Слова».

Однако не станем уходить столь далеко от Родной традиции. Нам важно, что Славянская Родная Вера придавала звучащему слову, как мы теперь видим, значение великой творящей силы, способной изменять мир вокруг и сознание людей. И наша задача, как наследников Завета Предков, почтительно и внимательно использовать эту силу, и, прислушиваясь к её древнему потоку, учиться направлять её на благо и лад Всемирья.

Гой, Гамаюне! Гой, Краснобаю!

Гой, Медослове! Гой, Велерече!

Яко перо Твоё гладко —

Так будут гладки наши речи!

Яко клюв Твой остёр —

Так будут остры наши сказы!

Яко глас Твой высок —

Так будут высоки наши славы! Гой!

Слава Роду!

[2005]

Приложение 2: Некоторые старинные приветствия и благопожелания

(Из собрания ведуньи Лады)

1. Утреннее приветствие в XVII веке: «Буди тебе добро сего дне!»

Ответ: «И тебе добро буди!»

2. Обычайные слова приветствия: «Здрав будь/буди!», «Здрав будешь!», «Здравствуй!», «Здравствуешь!», «Доброго здоровья!», «День/вечер добрый!», «Доброго дня!», «Здравия тебе и долгих лет жизни!» и т.п.[405]

3. Благопожелания отходящему ко сну: «Доброй ночи!», «Добрых снов!», «Хранят тебя в ночи Боги!» и т.п.

4. Тому, кто трудится: «Бог/Боги в помощь!»

5. Тому, кто ест или пьёт: «Хлеб да соль!», «Пити во здравие!»

6. Женщине, занятой дойкой коровы: «Море под коровой!»

Ответ: «Река молока!»

7. Рыболову: «Улов на рыбу!», «Клёв на уду!» и т.п.

Ответ: «Наварка на ушицу!»

8. Женщине, которая месит хлеб: «Спорынья в квашню!»

Ответ: «Сто рублей в мошну!»

9. Молотильщикам: «По сту на день, по тысяче на неделю!»

10. Собирающим урожай: «Таскать вам — не перетаскать!»

11. Тому, кто заканчивает жатву: «С двумя полями сжатыми, с третьим засеянным!»

12. Тому, кто зачерпывает воду в колодце: «Свеженько тебе!»

13. Тому, кто едет свататься: «Яблоня в сани!»

14. Тому, кто готовится к переходу в другую стать (в том числе, к смерти): «Белой дороги тебе!»

Слава Роду!