Князь Рысев 2

Глава 9

О сегодняшней ночи будут шепотом рассказывать внукам вчерашние дети. Вырванные из собственных кроваток жуткими криками, они смотрели в окно — любопытство жгло их пуще страха, подстегивало, гнало их сон. Заставляло вставать на цыпочки, протискиваясь сквозь увлеченных зрелищем взрослых.

Ведь когда они еще смогут увидеть, как ад разверзся едва ли не на их детской площадке, пожирая и унося в свою ненасытную утробу успевших наделать шороху грешников. Будь я в своем прежнем мире, владельцы газет о тайном и неизведанном дрочили бы, посылая своих журналистов во всех подробностях расспросить качели и задать пару важных вопросов песочнице.

Почему-то захотелось сплюнуть.

Нас узнают, спрашивал я самого себя и не знал точного ответа. Наверняка кто-нибудь из жителей Петербурга, коим мы устроили шумную ночь, на освидетельствовании ткнет в нашу сторону пальцем — и тогда уже не отделаться и не отбиться. Что мы им покажем?

Подобные вопросы, казалось, беспокоили одного лишь меня. Биска, раскрывая ход в свой дом, лишь махнула рукой.

— Простолюдины перекрестятся, плюнут через правое плечо и закупят годовой запас соли, обратив двор в локальный филиал соляной зимы, вот и вся недолга. Думаешь, живчик, они никогда не видели ничего подобного за свою жизнь? Свободные черти любят пошалить и скрыться еще до момента, как прискачут инквизатории.

Сейчас ее больше интересовало совершенно другое: она раскачивала из стороны в сторону трехлитровую банку. Оставалось только диву даваться, каким чудом туда поместился целый Иоганн?

Плотно прижатый к стенкам прозрачного стекла, он недовольно щурил пучеглазую морду. Морщины бежали по толстому, заполненному жиром лбу, крохотные копытца, скрюченные под неестественными углами, могли привести в трепет кого угодно. Дьяволица не спускала глаз со своего бывшего служки — в омуте ее очей плескался весь тот океан проказ, которые она учинит с вновь попавшим в ее власть грешонком.

Едва он согласился говорить, дьяволица вспорола его брюхо копытом. Мерзкие текучие потроха, больше похожие на уличную грязь, вываливались из него, а сам он менялся в размерах, становясь меньше. То, что было громадой Иоганном, стало крохотным до смешного грешонком. Обиженный, голый и рогатый, он пищал, чтобы Биска не давила его — дьяволица же играла с ним, то придавливая, то вновь даруя свободу. Ее копыто закрывало от него небо, обещая быструю смерть. Мне казалось, что она вот-вот переборщит и бедолага попросту лопнет, будто пузырь, разбросав вонючие ошметки своей плоти.

Но дьяволица знала, когда остановиться.

Майка стояла в стороне, не желая слушать ни меня, ни дьяволицу, ни того, что расскажет пойманный нами бес. Больше всего она опасалась смотреть на Ночку — девчонка умирала, и я это знал. Наверняка это знал и Иоганн. Но он говорил. Будто все еще тая надежду, что Майя снизойдет и вылечит ее, хоть как-нибудь.

Здравый же смысл говорил мне, что если велеска и выживет, то руки ей сможет вернуть разве что истинное чудо. Ногу, наверное, все еще можно было спасти, но девчонка вряд ли уже когда-либо сможет бегать.

Я опасался смотреть на Ночку ясночтением, будто заведомо зная, что увижу. Больше того, боялся, что не удержусь, применю свое новое умение и узрю, что велеска состоит из отборной, хорошо прожаренной телятины. Внутренний цензор, строго поправляя шляпу, обещал, что я уже никогда в жизни не смогу спокойно есть мясо. Мне же вспомнилось, что подобные мысли уже посещали голову, но голод сделал свое дело.

Иоганн говорил без устали и заливался соловьем, но я чуял, что информация, которой он владеет, лишь песок, что утекает сквозь пальцы и не оставляет после себя ничего. Отчаянно, будто зашедший в тупик детектив, я искал хоть какую малую зацепку, но та умела хорошо прятаться.

Биска смотрела мне в глаза чуть ли не после каждого его слова, будто спрашивая: «Ну как? Это то, что нам нужно?» И я, покачав головой, давал ей сигнал еще немного поиграть с ее бывшим дружком.

Она была только рада.

После же я незримо давал ей понять, что настал мой черед задавать вопросы. Святочертый хлюпал разбитым носом, прижимал к себе копытца, пучил глазенки и смотрел на меня, как на свой последний шанс. Тактика злого-доброго полицейских хорошо срабатывала в кино и, оказалось, очень даже неплохо работает в реальной жизни.

Но колоться он не хотел. Несмотря на все, я чуял, что поганец прячет в недрах головы пару-тройку тайн, о которых не расскажет никогда и ни при каких обстоятельствах.

Я присел на корточки, склонился над ним, выдохнул, посмотрев в сторону.

Наверное, пришла пора играть немного иначе.

— Ночка тебе кто?

— Что? — Вопрос его одновременно и удивил, и напугал. Майка правильно поняла, что давить в первую очередь стоит на девчонку, чтобы получить, что нам надо. Биска как будто знала об этом с самого начала, но молчала. Уверен, спроси я ее об этом, она лишь пожмет плечами и скажет, что не ее дело рассказывать нам, как и что устроено в преисподней. Да и еще кому! Наглому эксплуататору!

То, что она сама держала в плену своего младшего и слабого собрата, ее нисколечко не смущало. Словно где-то внутри нее был особый перечень особых понятий о свободе.

— Ну девчонка, велес.

Я лишь краем глаза глянул себе за спину. Одно лишь упоминание о ней заставило Майку вздрогнуть. Огненная дочь Тармаевых норовила впасть в какой-то свой, одной ей доступный транс. Я же сделал себе пометку, что неплохо было бы заняться тем, чтобы изучить способности — ее и Биски. Чтобы хотя бы знать, кто и на что способен. До сих пор я давал своим девчонкам полную свободу действий, а если хочу вписаться в эту большую игру с офицерами и подчиненными, надо хоть что-то менять.

— Не трогайте ее!

— Мы ей даже поможем. — Я врал и не краснел. Меня терзали большие сомнения, что там можно было хоть что-то сделать. Но жизнь подчас оказывалась той еще сукой и завсегда была рада напомнить, что чтобы иногда остаться человеком, надо не по-человечески и беспощадно врать. — Это твоя дочь?

Мое предположение в тот же миг разбилось о фырканье Биски. Будто ее удивляла сама мысль, что мне мог прийти в голову подобный бред. Значит, не дочь. Ну не сестра же, верно?

— Мне казалось, что чертям дай только волю, так они замучают-задавят всякого, кого только поймают. Откуда такое, кхм, человеколюбие?

— Ты помнишь сказку про аленький цветочек? — вдруг спросила меня дьяволица. Я кивнул в ответ.

— Думаешь, он сам разросся до таких размеров? Жрал, как не в себя?

Дьяволица кивнула на корчившегося под ее ногами грешонка. Сейчас он уже не выглядел столь массивным, что часом ранее. Уверенность и самолюбие сменились визгливым, жалким заискиванием — словно вместе с частью потрохов Биске удалось вырвать у него с корнем и все самоуважение.

Я же ждал, что чертовка скажет дальше. Дивясь моей непонятливости, она выдохнула и покачала головой.

— Попался же бестолковый на мою голову. Она что-то вроде его аленького цветочка. Он питался ее грехами. И питается до сих пор, оттого и сумел стать настолько… отвратительным, верно, Иоганн? Нравится под моим копытом? Я хочу почуять на нем твой крохотный, лживый язычок! — Она вновь придавила его, заставляя делать все, что только ей захочется.

— Ее грехами? — Я указал большим пальцем себе за спину, не скрывая сомнений. Казалось, что если у нее какие грехи и были, то разве что с гулькин хрен. — Ей же едва восемнадцать!

Я только что понял, что Майка, по самой сути, жестоко пытала ребенка. Захотелось вернуть все и остановить ее до того, как она натворит глупостей.

— Много ты о восемнадцатилетних знаешь, — не менее зло, чем прежде, фыркнула Биска.

— Ладно, допустим. Если у него все было так прекрасно и он мог расти, сколько влезет, зачем ему потребовалось на кого-то работать? Чтобы защитить ее? Правильно, Иоганн?

На этот раз он мне не ответил. Что ж, его осознанный выбор, я же продолжил:

— Тебе ведь уже терять нечего, верно? Биска вернула тебя к тому состоянию, в котором ты был много… дней, лет? Не знаю, кучу времени назад, верно. Но ты все еще жаждешь, чтобы мы ее не добивали. И молчишь.

— Я рассказал все, что знаю! — выплюнул бесенок, теряя последние остатки воли. Где-то на грани его крохотной тушки перла со всех сторон детская, ничем не прикрытая истерика — будто он сейчас плюхнется на пятую точку и изойдет на нет слезами.

— Не все, — поправил его. — Я просил от тебя назвать имена тех, кто заставил тебя бегать по адресам и уничтожать компрометирующие улики. Ты сказал при первой нашей встрече, что хотел встретиться со мной. Значит, у твоих хозяев были четкие инструкции насчет меня?

Я опустил к нему оттопыренный мизинец, будто предлагая прямо здесь и сейчас примириться. Святочертый моего жеста не оценил, скорее всего, даже не понял.

— Давай сделаем так. Ты расскажешь мне все, что знаешь. Я мог бы убить тебя…

— Болезненно, — заверила Биска, хищно ухмыльнувшись. Она как будто уже представляла, какой аттракцион мучений сможет ему устроить. Иоганн сглотнул.

— Но оставлю тебя в живых. Накажу Биске, чтобы она держала тебя… в приемлемых условиях. И как-нибудь, но окажем помощь твоей девчонке. Договорились?

Словно у младенца, его глазенки заблестели, я же поймал на себе недоумевающий взгляд дьяволицы. Подобные пакты ей точно не нравились. Грешонок вцепился в мой палец, отдаваясь на откуп сплошному доверию.

— Если так… обещаешь? Слово даешь?

— Мамой клянусь! Ну, говори же.

Он выдохнул. Где-то внутри этого порося по-прежнему боролось желание остаться верным до конца, пусть даже и ценой жутких унижений. На мою радость, победило иное.

— Ладно, раз так, тогда слушай. — Иоганн мерзко захрюкал. — Дня три тому назад мне велели передать деньги и письмо эльфианцу, что тут жил. Догадываюсь, что ты уже встретился с ним. Вероятно, его постигла печальная участь.

— Деньги сам передавал? — спросил я, он отрицательно затряс головой.

— Через Ночку. Другие меня не видят, для этого требуется быть либо темным магом, либо меченным преисподней. Ты же знаешь и сам.

Я кивнул в подтверждение его слов. А Биска-то говорила — аленький цветочек! Выходит, девчонка нужна ему еще и для ведения дел? Вполне удобно получалось: мило выглядящая девочка-коровка, в которой никто не заподозрит дурного. Большая грудь, крепкое телосложение — мало ли, зачем девица время от времени наведывается в притоны, подобных тому, где жил эльфианец? А если что, она сможет о себе позаботиться. Не думаю, что кто-то в здравом уме решит связываться с огненным магом, едва только увидит ее фокусы. Сарказм внутри усмехнулся, кивая на обугленную тушку, мол, девчонка, может быть, и выглядит простой, как три копейки, но вряд ли в живых оставались те, кто успевал встать у нее на пути. Не будь с нами Майи, кто сумел бы отвести ее первый удар? Что-то подсказывало, что выжила бы после него разве что Биска, но уж точно не я.

— Хорошо, — кивнул, — продолжай. Ты ведь наверняка не к каждому в посыльные нанимаешься, верно? Хорошо за такое платят чертям? И чем?

— Душами, — ответила за него Биска прежде, чем он успел разинуть свой поганый рот. Отвернулась, будто мысль о подобной плате была ей неприятна и противна. Я же лишь пожал плечами — раз Иоганн не опровергает ее утверждение, скорее всего, так оно и есть. Спрашивать, зачем демону нужны души, зря слова по ветру трепать; тут уж и ребенок догадается.

— Те, кто желал тебя убить, состоятельные люди. — Он как будто решил идти издалека. Будто даже уменьшившись до размеров простого грешонка, все еще таил попросту меня запугать.

— Говори яснее. — Я нахмурился, не собираясь позволять ему подобной глупости. Биска даже без моего знака придавила поганца, потом еще раз и еще. Лицо дьяволицы светилось самой настоящей неподдельной радостью. Неужели это в самом деле так здорово — давить сородичей?

И кто эти самые состоятельные люди? Уж не Евсеевы ли? Если рукой моей так называемой сестры было написано письмо, в котором меня требовали самым банальным образом убить…

Святочертый сдавленно хрюкнул, прежде чем ответил.

— Они состоятельные, но не благородные, — выпалил он.

Я едва не подавился от возмущения, но лишь кивнул, соглашаясь с его доводами. Правда, если так, то это выводило моих кровников из-под подозрения. Или же, как раз наоборот, только подтверждало их участие в заговоре? Через третье лицо, дабы не светиться…

— Ну так и кого нам искать, ты нам скажешь? Имена, пароли, явки. — В моем голосе слышалось неподдельное раздражение. Если этот поганец продолжит водить нас за нос и ходить вокруг да около, предложу Биске испытать его как подушку под ее симпатичную задницу. Думаю, она оценит подобный метод унижения.

Он собрался с духом, закрыл глаза, выдохнул сразу, будто в надежде выплюнуть давно сидящие на языке слова.

— Его звали Ушин. Дмитрий Ушин. Он дал мне и письмо, и перстень, который должен был стать залогом обещания — платы за твою смерть.

Я закусил губу, посмотрел на Биску, словно в самом деле надеялся, что она сейчас хлопнет саму себя по лодыжкам и воскликнет, что знает каждого Ушина в этом городе. Чертовка радовать меня не спешила и, казалось, недоумевала, не особо понимая, почему я столь пристально смотрю на нее.

— Как ты сказал? Ушин?

Майка вышла из ступора. Адский песок заскрипел под ее ботинками, я же весь обратился в слух. Ну следовало догадываться, что Майя как минимум знает всех благородных хотя бы в этом городе и какую-то часть их неблагородной прислуги. И что-то подсказывало, что Димчик-дудимчик — как раз из второй категории.

Иоганн решил не тратиться на слова и попросту кивнул в ответ. Лицо огненной дочери Тармаевых приняло задумчивое выражение.

— Ты его знаешь?

— А разве ты нет?

На лице девчонки отразилось удивление. Что ж, надо отдать должное, у меня пока еще не было времени бегать с телефонным справочником и вызнавать, кого, как и где зовут. Я пожал плечами, Майя выдохнула, подходя ко мне все ближе и ближе. От нее теперь пахло не дорогим парфюмом, а жженой кожей, грязью и потом. Сам не знаю почему, но ее вид меня заводил, и я почуял, как моя юная мужественность откликается на такую близость ее тела.

— Ушин — начальник стражи у Евсеевых. Он тогда едва не приказал выпороть нас обоих, когда мы разбили какую-то страсть какую дорогую вазу. Уже не помню, кто тогда заплатил, мой отец или твой…

Теперь понятно, откуда я должен был его знать. Все к одному сходилось: мне следует нанести визит вежливости сестренке и спросить ее хорошенько, как же так вышло, что она пишет за моей спиной столь чудовищные записочки.

Майя же лишь покачала головой, когда я попытался ее обнять и прижать к себе. Обвела взглядом окружающую нас преисподнюю — память о том, что с ней здесь случилось, не давало покоя, а душевное спокойствие для собственной сохранности требовало убраться отсюда как можно дальше и как можно раньше.

Я понял ее без слов, поднялся. Иоганн рванул в сторону, будто получил столь долгожданную для себя свободу, но Биска поймала его за хвост, подняла над собой.

— Ты же… ты же обещал!

Он запищал отчаянно, зло и не скрывая обиды. Биска напряглась, но я лишь махнул рукой, нагибаясь и беря Ночку на руки.

— Ты обещал! — снова напомнил мне он, будто я уже успел забыть. Лишь ухмыльнулся ему в ответ и отрицательно закачал головой.

— Разве ты не знаешь правило, что демонам нельзя доверять?

— Ты обещал! Ты слово дал! Ты не демон! — Грозный убийца и подчищатель чужих просчетов сейчас верещал, словно малое дитя. Я его уже не слушал, лишь краем глаза видел, как Биска вытащила из недр своей сумки не в меру большую для огурцов и не в меру маленькую для Иоганна банку.

Майя прибилась ко мне, взяла за руку, я тут же понял ее молчаливый вопрос.

— Я демон лишь наполовину. Так что исполню данное ему слово лишь наполовину. Девчонке окажем помощь — какую сможем.

Майя лишь неопределенно кивнула в ответ.