Князь Шаховской: Путь русского либерала

ПОСЛЕСЛОВИЕ

В канун нового, 1913 года на традиционной встрече членов Братства произошел один разговор, свидетелем которого стал Георгий Вернадский: «Федор Федорович [Ольденбург] очень интересно говорил, что партия кадетов мешает общественной жизни в провинции, потому что надо искать нового, а партия сковывает, дает готовые обязательные указки. Но тут надо не чтоб он вышел из партии, а чтоб партия (официально?) закрылась, он же, как часовой, не может уйти с поста, пока его не сменят или отзовут, иначе это полная деморализация. Все это мне страшно близко было, — пишет Г. В. Вернадский. — Возражали ему папа и Корнилов, а Дмитрий Иванович говорил, что он не знает, что надо»^{411}.

Казалось бы, странную позицию занял Д. И. Шаховской в этой беседе, если учесть, что он был одним из основателей и лидеров партии народной свободы. Но для человека, всю жизнь стремившегося к осуществлению «русской правды», подобная неопределенность вполне объяснима. В конце концов, любые партии только разъединяют людей и раскалывают общество, затрудняют свободный поиск истины, в которую так верил Шаховской и которая, по его мнению, должна была открыться в будущем русскому народу.

Вслед за Петром Яковлевичем Чаадаевым он считал, что «русские должны внести в сознание человечества это познание духовной стороны бытия, конечно, вовсе не вследствие каких-то исконных присущих нам свойств, а по историческому ходу нашего развития и по тому положению, которое мы занимаем в истории мира. Христианство застало нас на самых ранних ступенях исторического развития, и оно легло более прочно, чем где бы то ни было, в основу национального идеала».

Не в слепом подражании каким-либо, пусть даже самым передовым, но чуждым нашему опыту и понимания жизни, образцам, а в выявлении подлинного смысла отечественной истории и предназначения нашего народа видел Дмитрий Иванович основную задачу российских интеллектуалов и всех, кому действительно дорога судьба страны. Как злободневно сегодня звучат его слова о том, что «американизм не сочетается с нашей духовностью, а беспомощно топчет ее не внешним насилием, а победой изнутри.

И пока ни о каком синтезе не может быть и речи… Перед нами такое яркое проявление бессилия европейской и американской силы и силы русского бессилия, что никакой реальной базы для синтеза пока нет»^{412}. Таков вывод Шаховского, который и спустя 70 с лишним лет остается крайне актуальным и поучительным.

И при этом Шаховской верил в великое будущее России, когда произойдет разрешение «всех нагроможденных противоречий и безобразий».

В молодости в «Повести о том, что будет с каждым из нас, когда мы будем большие», написанной после окончания университета, князь Дмитрий Иванович Шаховской признавался, что он «ужасно желает быть русским человеком»^{413}. Какое простое и трудное желание. И какая долгая и сложная оказалась к нему дорога. Дорога к самому себе.