Код "Вероника"

Глава 1

Голова Клэр раскалывалась от боли.

Она пребывала в полудреме, вспоминая различные вещи, пока отдаленный звук грома не ворвался в темноту, пробуждая ее ото сна. Ей виделось безумие, которым стала ее жизнь в последние несколько месяцев; неугасшей частью сознания она понимала, что это реальность, но все же как трудно было поверить в эту невероятную правду. Вспышками ей виделись события, произошедшие в Раккун-Сити после заражения, образ жестокого существа, преследующего ее и маленькую девочку в пустынных местах, воспоминания о семье Биркина, о встрече с Леоном, о мольбе, чтобы с Крисом ничего не случилось.

Снова раздался тот же звук, но уже громче, и она поняла, что в этом было что-то неправильное, но, казалось, не могла проснуться, не могла перестать вспоминать. Крис. Ее брат ушел в подполье в Европе, их преследовали, а теперь ей холодно и голова болит, почему? Она не знала.

"Что произошло?"

Клэр сосредоточилась, но в сознании продолжали мелькать разрозненные кусочки, картины и мысли о том, что произошло в недели, прошедшие с тех пор, как она покинула Раккун. Казалось, она смотрит кино во сне, но никак не может проснуться.

Образ Трента на борту самолета, пустыня, нахождение диска с кодами, которые в итоге оказались бесполезны для дела ее брата. Длинный полет в Лондон, перелет во Францию… телефонный звонок: "Крис здесь, с ним все в порядке". Голос Барри Бертона, глубокий и дружелюбный. Смех, невероятное чувство облегчения, заполнившее ее, ощущение руки Леона на плече.

Это было начало, и оно привело ее к следующему четкому воспоминанию: на одном из пунктов наблюдения за крылом штаб-квартиры администрации на территории "Амбреллы" была назначена встреча. Леон и другие ждали в фургоне…

"…я смотрела на часы, сердце билось от волнения, где он, где же Крис?"

Клэр не знала, что это была ловушка до тех пор, пока первые пули не врезались в землю позади нее, преследуемая светом прожекторов, под беспрерывной пальбой, она ворвалась в здание.

"…бежала по коридорам, оглушенная стрекотом автоматов и вертолетом снаружи, бежала, пули попадали так близко, что осколки плит пола врезались прямо в икры…

…а потом взрыв, вооруженные солдаты, корчащиеся от сильного взрыва и… и меня поймали".

Они продержали ее больше недели, пробуя все возможное, чтобы заставить говорить. Она и говорила: о том, как ходила на рыбалку с Крисом, о политической идеологии, о своих любимых группах… В конце концов, она не знала ничего существенного, она разыскивала своего брата и все на этом, и каким-то образом ей удалось убедить их, что она не знает ничего важного об "Амбрелле". Возможно, на руку ей сыграл возраст — девятнадцатилетняя девушка выглядела такой же опасной, как девочка-скаут. То немногое, что она действительно знала, например, о хорошо осведомленном о делах компании Тренте или о местонахождении Шерри Биркин, дочери ученого, было похоронено глубоко в душе и оставалось там, сокрытое от всех.

Когда они поняли, что она не представляет собой ценности как информатор, ее увезли. Скованную, испуганную, на двух частных самолетах и вертолете доставили на остров. Она не смогла даже увидеть его, на лицо ей надели мешок — в этой душной темноте страх только усилился. Остров Рокфорт, вроде бы так его назвал пилот. Он находился очень далеко от Парижа, она знала это наверняка, потому что помнила, как долго ее везли. Гром, гремел гром. Она вспомнила, как серым утром ее тащили по грязному тюремному кладбищу, сквозь душный мешок ей удалось разглядеть пару могил с надгробными плитами. Вниз по ступенькам, добро пожаловать в свой новый дом и… удар!

Земля дрожала и гремела. Клэр открыла глаза как раз в тот момент, когда одна из ламп на потолке погасла; толстые металлические прутья решетки ее камеры внезапно словно отпечатались на негативе и погрузились в непроглядную тьму слева от нее. Она лежала на боку на липком, грязном полу.

"Нехорошо, нет, лучше побыстрее встать".

Собравшись с силами, не обращая внимания на стучащие в висках молоты, она встала на колени; тело затекло, мышцы ломило от боли. Кроме звука капающей воды — медленного, одинокого, ничто не нарушало покой черной, холодной, сырой комнаты; казалось, она была здесь совершенно одна.

"Ненадолго. О черт, как же я влипла!"

"Амбрелла" поймала ее, а принимая во внимание тот хаос, что она устроила им в Париже, было бы глупо надеяться на то, что они станут миндальничать с ней и отпустят на все четыре стороны.

Живот скрутило от осознания этого, но Клэр взяла себя в руки, не желая поддаваться страху. Ей нужно незамутненное сознание, чтобы оценить свои возможности и варианты выхода из ситуации, и она должна быть готова к решительным действиям. Она не выжила бы в Раккун-Сити, если бы паниковала по каждому поводу…

"…да только ты на острове, который принадлежит Амбрелле. Даже если тебе удастся миновать охрану, куда ты пойдешь?"

Решаем проблемы по мере их поступления. Первым делом, вероятно, надо встать на ноги. Кроме шишки на правом виске, которая безумно болела — "спасибо" тому гаду, что вырубил ее, — особых повреждений она не обнаружила.

Где-то вдалеке снова раздался приглушенный грохот, с потолка прямо ей на шею посыпалась каменная пыль. Когда она только приходила в себя, эти звуки казались ей громом, но сейчас Клэр могла бы поклясться, что на остров Рокфорт прибыла тяжелая артиллерия. Или Годзилла. Что, черт возьми, там происходит? Она медленно встала на ноги, морщась от пронзительной головной боли, стряхивая пыль с голых рук, разминая затекшие мышцы. Стоя в этой подземной комнате, девушка жалела, что не одела что-нибудь теплее джинсов и жилетки без рукавов на встречу с Крисом.

"Крис! Пожалуйста, будь в безопасности!"

Там, в Париже, она специально увела отряд собственной безопасности Амбреллы за собой, подальше от Леона и остальных, от Ребекки и двух членов S.T.A.R.S. Экзетер; если Криса не поймали, то он, предположительно, уже должен был с ними встретиться. Добраться бы до компьютера, подключенного к спутниковой связи, чтобы послать сообщение Леону…

"…проблем-то, просто разогни стальные прутья решетки, раздобудь парочку автоматов и выкоси всех на острове. Ага, а потом еще взломай хорошо защищенную компьютерную систему, может, найдешь машину, за которой случайно ни одного человека не сидит. И все, что ты сможешь сказать Леону, это — я не знаю, где находится остров Рокфорт… — в немом споре с самой собой раздался более громкий голос, — …думай о хорошем, черт бы тебя побрал, побудешь саркастичной потом, если, конечно, выживешь. Что у нас есть?"

Хороший вопрос! С одной стороны, здесь не было охраны. Также здесь чрезвычайно темно, и только где-то справа мерцает слабенький свет, что может стать преимуществом, если…

Внезапно Клэр стала обшаривать карманы, дико надеясь, что никто ее не обыскивал, пока она была без сознания, и все же уверенная в том, что они это сделали… и вот она! Осталась в кармане жилетки.

— Идиоты! — прошептала она, вытаскивая старую металлическую зажигалку, что Крис дал ей когда-то, ощущение тепла и веса в руке успокаивало. Когда ее обыскивали на наличие оружия, солдат, от которого сильно разило табаком, забрал зажигалку, но вернул, как только она сказала, что тоже курит.

Клэр положила ее назад, не желая ослеплять себя светом теперь, когда глаза привыкли к темноте. Даже в этой полутьме она смогла рассмотреть почти всю комнату: прямо напротив ее камеры был стол и пара шкафчиков, слева открытая дверь — та самая, через которую ее сюда привели, справа — стул и всякий хлам.

"Ладно, отлично, теперь ты знаешь, что вокруг. Что еще?"

К счастью, внутренний голос был гораздо спокойнее ее самой. Она быстро прошлась по остальным карманам, нашла пару резинок для волос и две мятные конфеты в раздавленной упаковке. Потрясающе. Если не найдется способ победить врага очень маленькими, освежающе-мятными пульками для рогатки, то тогда она определенно попала…

В коридоре, ведущем к комнате с камерой, раздались шаги. Еще ближе. Клэр напряглась, во рту пересохло. Она была безоружна и заточена в камеру, а учитывая то, как на нее смотрела парочка охранников в транспорте…

"…давай. Может, я и безоружна, но уж точно не беззащитна".

Если кто и притронется к ней, неважно как — будет домогаться или просто ударит, то в ответ получит по полной. А если уж ей суждено умереть, одна на тот свет девушка отправляться не собиралась.

Топ. Топ. Судя по всему, там один человек, и кто бы это ни был — мужчина или женщина — он был ранен. Шаги были медленными, неустойчивыми, будто человек шатался и едва мог брести, почти что как…

"Нет, ни за что".

Клэр замерла, не дыша, глядя как в комнату, хромая, вошел мужчина с вытянутыми перед собой руками. Он перемещался точь-в-точь, как зараженный вирусом зомби, как пьяный — раскачиваясь, едва держась на ногах, — и побрел прямиком к двери ее камеры. Инстинктивно, девушка отпрянула вглубь камеры, ужаснувшись своей догадке: что, если на острове произошла вспышка вируса? В лучшем случае, она бы умерла от голода, сидя за решеткой.

"Господи Боже, неужели еще одна утечка? Тысячи погибли в Раккун-Сити. Когда же "Амбрелла" поймет, что цена за их безумные биологические эксперименты слишком высока?"

Ей нужно рассмотреть его. Если это пьяный охранник, то, по крайней мере, он один, и она, вероятно, сможет с ним справиться. А если это зараженный, то на какое-то время она в безопасности. Наверное. Они не умели открывать двери, во всяком случае, те, что были в Раккуне, точно не могли делать подобное. Она вытащила зажигалку, откинула крышку и щелкнула кремнем.

Клэр тут же его узнала, и, судорожно вздохнув, отступила назад. Высокий, атлетически сложенный латиноамериканец с усами и темными беспощадными глазами. Это был тот самый мужчина, который поймал ее в Париже, а потом доставил на остров.

"Ну, хоть не зомби".

Немного утешения, но и такую малость девушка была готова принять за благо.

Она замерла, не зная, чего ждать. Он выглядел совсем иначе, и дело было не в грязном лице и футболке, покрытой кровавыми пятнами. Он выглядел, как человек, который принял очень важное решение, изменившее саму его суть. В их прошлую встречу он казался хладнокровным убийцей. А сейчас… девушка не могла сказать точно, и когда мужчина полез в карман, достав оттуда связку ключей, Клэр взмолилась, чтобы он изменился к лучшему. Не говоря ни слова, он открыл дверь камеры, и, безучастно встретившись с ней глазами, мотнул головой, подавая ей универсальный сигнал "на выход", если такое вообще возможно.

Прежде чем она сделала хоть шаг, мужчина повернулся и побрел прочь от двери, определенно страдая от ранения — дрожащей рукой он держался за живот. Между столом и дальней стеной стоял стул; он тяжело рухнул на него и окровавленными пальцами взял со стола маленькую бутылку.

— Отлично…

Пустая бутылка, гремя, покатилась по цементному полу, остановившись недалеко от камеры. Мужчина устало глянул в ее сторону и низким измученным голосом произнес:

— Давай. Выходи оттуда.

Клэр сделала шаг по направлению к открытой двери камеры и снова замерла, заколебавшись и гадая, было ли это разрешение уловкой: застрелит при попытке "побега", — мелькнуло у нее в голове — и это не казалось таким уж неправдоподобным, учитывая, на кого он работал. Она все еще помнила его взгляд и холодную усмешку, когда он приставил пистолет прямо к ее голове.

Девушка нервно откашлялась, решив потребовать объяснений.

— Что вы имеете в виду?

— Ты свободна, — сказал он, съехав по спинке стула, голова его склонилась на грудь. И невнятно пробормотал:

— Не знаю, наверное, какие-то специальные войска, всех пехотинцев убили… нет шанса сбежать.

Он закрыл глаза.

Ее инстинкты подсказывали, что мужчина и вправду отпустил ее, но она не собиралась рисковать. Клэр вышла из камеры, подняла бутылку, которую он выбросил, и очень медленно, настороженно глядя на человека на стуле, пошла к нему. Она не думала, что тот лишь притворялся раненым; выглядел он кошмарно — по темной коже разливалась пепельно-белая бледность, лицо будто накрыли прозрачной маской. Он судорожно дышал, а от одежды разило потом и химическим дымом.

Клэр глянула на бутылку в руке: она выглядела как флакон для спрея и была пустой, на этикетке — непроизносимое название, среди мелких букв она уловила слово "гемостатик". Гемо — это кровь…

"…что-то вроде кровоостанавливающего? Может быть, для внутренних повреждений…"

Она хотела спросить его, почему он освободил ее, что творится снаружи, куда ей идти, но поняла, что он вот-вот отключится, его веки трепетали.

"Я не могу просто уйти, не попытавшись даже помочь ему… проклятье! Беги, беги!

Он может умереть…

Ты можешь умереть! Вперед!"

Спор между совестью и логикой был коротким, как обычно, первая одержала победу. Было очевидным, что он освободил ее не из личной симпатии, но какие бы мотивы им ни руководили, она испытывала благодарность за это. Он не должен был отпускать ее, но все же сделал это.

— А ты? — спросила девушка, гадая, чем можно помочь раненому охраннику. Определенно, ей не удастся вытащить его отсюда, да и в медицине она была слаба.

— Не беспокойся обо мне, — он с трудом вскинул голову, бросив на нее мимолетный взгляд. Голос его прозвучал раздраженно, как будто бы ему не хотелось, чтобы она задавалась подобным вопросом.

Прежде чем Клэр успела спросить этого охранника о том, что происходит снаружи, он застыл, плечи его поникли. Мужчина дышал, но она не знала, сколько он сможет протянуть без медицинской помощи.

Зажигалка в ее руке становилась все горячее; девушка терпела, твердо решив обыскать маленькую комнату, и начала со стола. Там, небрежно прикрытый книгой, валялся боевой нож, рядом — кипа бумаг… На одной из них было ее имя, Клэр пробежалась глазами по строчкам, закрепляя ножны с найденным оружием на поясе.

"Клэр Рэдфилд, заключенный номер WKD4496, дата перевода, бла-бла-бла… сопровождающий — Родриго Хуан Раваль, командир третьего подразделения безопасности, "Амбрелла Медикал", Париж".

Родриго. Человек, который поймал ее и освободил, теперь умирал у нее на глазах. И она ничем не могла ему помочь. По крайней мере до тех пор, пока не найдет помощи.

"Чего я не могу сделать здесь", — подумала девушка, щелкая крышкой перегревшейся зажигалки: обыск был закончен. Она не обнаружила ничего, что могло бы пригодиться ей в дальнейшем, по большему счету, комната была завалена различным барахлом — заплесневелой формой заключенных да горами бумаг, которыми был завален стол. Она нашла свои митенки — их отобрали при обыске — старые добрые перчатки для езды на мотоцикле, и надела их, радуясь пусть незначительному, но теплу от них. Итак, все, чем она могла защититься, был боевой нож — смертельное оружие в умелых руках… коими ее не являлись.

"Дареному коню в зубы не смотрят, нечего жаловаться. Еще пять минут назад ты была заперта и безоружна, а теперь у тебя есть шанс, по крайней мере. Радуйся тому, что Родриго спустился сюда не для того, чтобы прекратить твое жалкое существование".

Все же, с ножом она была на "вы". После секундного замешательства, Клэр обыскала Родриго, но при нем тоже не оказалось оружия. Она нашла связку ключей, но не стала брать их, не желая привлекать ненужного внимания их звоном в самый неподходящий момент. Она всегда может вернуться, если они ей понадобятся.

"Что ж, самое время проверить, что творится в этой лавочке".

— Давай, — мягко сказала девушка, подбадривая саму себя, понимая, что определенно боится того, что может обнаружить там, снаружи… и что особого выбора у нее нет. Она была на острове, значит — во власти "Амбреллы", и не могла планировать побег, не зная того, с чем имеет дело. Крепко сжав нож в руке, Клэр вышла из подвала, гадая, наступит ли когда-нибудь конец безумию "Амбреллы"?

В полном одиночестве Альфред Эшфорд сидел на ступенях широкой чистой лестницы своего дома, наполовину ослепленный яростью. Разрушительный дождь наконец перестал литься с небес на землю, но его дом задело, их дом. Он был выстроен специально для прабабушки его деда — блистательной и прекрасной Вероники, упокой Господь ее душу, в удаленном от всего мира оазисе, который она назвала Рокфорт и где создала волшебный мир, в котором пребывала сама, а позже — поколения ее потомков… а сейчас, группа каких-то отвратительных фанатиков в мгновение ока дерзнула попытаться уничтожить его. Большая часть строений второго этажа была разрушена и исковеркана, искореженные двери намертво застряли в косяках, уцелели только их личные комнаты.

"Невежественные, бескультурные негодяи. Они даже не осознают меру своего незнания".

Алексия рыдала наверху, безгранично скорбя о потере всей своей ранимой душой. Одна только мысль о том, что его сестра незаслуженно страдает, разжигала в нем пламя ярости; но на острове не осталось ни одного человека, на которого он мог бы обрушить свой гнев — весь командный состав и руководители исследований были мертвы, как и его собственный личный штат работников.

За всем, что произошло, он следил с безопасного расстояния: из аппаратной — тайной комнаты особняка — на каждом крошечном экране разворачивалась своя история жестокого страдания и жалкой некомпетентности. Почти все погибли, остальные бежали, будто перепуганные кролики; большая часть самолетов на острове были потеряны. В главном крыле особняка выжила только его личный повар, но она так кричала, что он был вынужден пристрелить ее.

"Тем не менее, мы все еще здесь, вдали от грязных лап этого мира. Эшфорды выживут и будут процветать, танцуя на могилах наших противников, мы будем пить шампанское из черепов их детей".

Он представил, как танцует с Алексией, крепко сжимая ее в своих объятиях, вальсируя под сладостную музыку воплей их замученных врагов… Это было бы счастьем: смотреть в глаза своего близнеца, разделяя понимание собственного превосходства над обычными людьми, над глупостью тех, кто стремился уничтожить их.

Открытым оставался вопрос о том, кто стоит за нападением. "Амбрелла" нажила много врагов, начиная с легальных фармацевтических компаний-конкурентов и заканчивая частными акционерами — потеря Раккун-Сити фатально отразилась на рынке… не стоило сбрасывать со счетов и тайных конкурентов "Уайт Амбреллы", их секретного исследовательского отдела по созданию биологического оружия. "Амбрелла Фармасьютикл", детище лорда Озвелла Спенсера и собственного деда Альфреда — Эдварда Эшфорда — была чрезвычайно прибыльной промышленной империей… но ее настоящая мощь была связана с тайной деятельностью "Амбреллы". И в какой-то момент действия корпорации стали слишком обширными для того, чтобы оставаться незамеченными. И повсюду были шпионы.

Расстроенный, Альфред сжал кулаки, тело напряглось от переполнявшей его ярости, как вдруг почувствовал запах гардений в воздухе, и понял — позади него стояла Алексия. Он был настолько поглощен хаосом эмоций, что даже не услышал, как она подошла.

— Ты не должен впадать в уныние, брат мой, — мягко сказала она, и спустилась на ступень ниже, присаживаясь рядом с ним. — Мы одержим победу, как всегда это делали.

Она действительно хорошо его знала. Все эти годы, что она провела вдали от Рокфорта, он был так одинок, так боялся потерять ту особую связь между ними… но вопреки всему, сейчас они были ближе друг другу, чем когда-либо прежде. Они никогда не говорили о времени, проведенном в разлуке, о том, что случилось после экспериментов в Антарктическом отделении, оба просто наслаждались счастьем быть вместе и не желали портить эти отношения неловкими словами. Он был уверен, что его сестра чувствовала то же самое.

Несколько секунд он пристально смотрел на нее, успокоенный обходительным присутствием сестры и, как всегда, изумляясь глубине ее красоты. Если бы он сам не слышал, как она рыдала в спальне, никогда бы не догадался, что хоть одна слеза пролилась из этих прекрасных глаз. Ее фарфоровая кожа словно светилась изнутри, ясные лазурные глаза сияли. Даже сегодня, в такой мрачный день, ее вид доставлял ему удовольствие…

— Что бы я делал без тебя? — мягко спросил Альфред, зная, что ответ на этот вопрос был слишком болезненным для восприятия. Он наполовину обезумел в то время, как она была столь далека от него, и до сих пор его иногда преследовали странные видения, снились кошмары о том, что он остался совершенно один, что Алексия бросила его. Это стало одной из причин, по которой он всегда поддерживал желание сестры жить в их тщательно охраняемом частном особняке, расположенном позади дома для гостей. Она не возражала — там она могла проводить свои исследования; к тому же Алексия осознавала, что была слишком важной, слишком изящной персоной, чтобы позволять восхищаться собой первому встречному, и была весьма довольна поддержкой и привязанностью своего брата к себе, абсолютно доверяя ему роль единственного связного с внешним миром.

"Если бы я мог быть с ней вечно, только вдвоем, укрытым от всего мира…"

Но нет, он был Эшфордом, отвечал за долю своей семьи в "Амбрелле" и нес ответственность за все происходящее на острове Рокфорт. Когда их безалаберный отец Александр Эшфорд пропал около пятнадцати лет назад, молодой Альфред занял его место на правах наследника. Ключевые персоны "Амбреллы", поддерживающие разработку биоорганического оружия, пытались было не допустить его к делам, но только потому, что он запугал их, заставил трепетать от страха перед естественным превосходством своего рода. Теперь они регулярно присылали ему отчеты, с уважением объясняя причины принятия тех или иных решений от его имени, и заверяя, что немедленно связались бы с ним, если бы такая надобность возникла.

"Думаю, я должен связаться с ними, рассказать, что произошло…"

Он всегда поручал подобные дела своему личному секретарю Роберту Дорсону, но Роберт покинул свое рабочее место, присоединившись к заключенным, несколько недель назад, после того как слегка переусердствовал в своем настойчивом любопытстве относительно Алексии.

Она улыбалась ему, лицо ее пылало пониманием и обожанием. Сестра стала обращаться с ним намного лучше с той поры, как она вернулась в Рокфорт; Алексия действительно была предназначена ему, равно как и он всегда принадлежал ей.

— Ты же защитишь меня? — сказала она, и это не было вопросом. — Ты узнаешь, кто сотворил подобное с нами и покажешь всем, что бывает с теми, кто смеет посягать на наше могучее наследие и разрушать его.

Переполненный любовью, Альфред протянул к ней руку, желая дотронуться до этой белоснежной кожи, но тут же замер, опасаясь того, что ей могли не понравиться физические контакты. Вместо этого он кивнул, ярость снова вскипела в нем при мысли о том, что кто-то может причинить боль его обожаемой Алексии. Пока он жив, такого не случится.

— Да, Алексия! — пылко ответил он ей. — Я заставлю их страдать, клянусь тебе!

Он смотрел ей в глаза и видел ее веру в него, сердце Альфреда было преисполнено гордости, а мысли вернулись к тому, как обнаружить их противника. Внутри него крепла абсолютная ненависть к врагам, напавшим на Рокфорт, к тем, кто попытался заклеймить трусостью гордое имя Эшфордов.

"Я заставлю их пожалеть, Алексия. И они никогда не забудут этого урока".

Его сестра полагалась на него. И Альфред скорее бы умер, чем подвел ее.