Когда не нужны слова

Глава 20

В течение последнего получаса Мадди чувствовала запах дыма. Сначала она подумала, что это ей показалось, но по мере их продвижения к западу запах усиливался, причем пахло не дымом обычного костра. Даже лошади его почувствовали и забеспокоились. Когда она сказала об этом Эшу, он буркнул в ответ что-то нечленораздельное и посильнее пришпорил коня. Мадди едва за ним поспевала, с ужасом думая о том, что впереди, возможно, бушует лесной пожар — стена огня, которая окружит их со всех сторон, не оставив выхода. А может быть, это солдаты разбили лагерь и жгут костры?

Узкая тропа, по которой они ехали, начала, петляя, спускаться в долину. Эш резко остановился и жестом приказал остановиться Мадди, которая по инерции вырвалась вперед. Он посмотрел вниз, в долину и, побледнев, прошептал: — Силы небесные!

Взглянув туда, куда смотрел он, Мадди увидела дымящийся остов дома на поляне внизу. Полдюжины людей в рваной солдатской форме суетились вокруг, роясь в обгоревшем хламе и деля между собой ценности, награбленные в доме. Они находились так близко, что Мадди видела блеск золотых монет, которые один из них радостно вытряхивал из кошелька, и алчность на физиономии другого, запихивавшего в свою дорожную суму столовое серебро. Было слышно, как жалобно заблеяла овца. Один из мародеров перерезал ей горло и, перекинув окровавленную тушу через седло, радостно заорал: «Сегодня полакомимся жареной бараниной!» Еще один мерзавец стаскивал с ног убитого сапоги, а другие гонялись за метавшимися по двору курами.

— Это ферма Грэмов? — спросила Мадди, удивляясь, что может говорить.

Эш судорожно глотнул воздух и кивнул. Потом, схватив уздечку ее лошади, сказал:

— Надо уводить тебя отсюда.

Но снизу послышались крики и топот копыт. Мадди сковал ужас: слишком поздно. Их заметили.

Однако когда она снова взглянула в долину, то поняла, что мародеры смотрели не на них, а на группу людей, спускавшихся с горы по другую сторону долины и направлявшихся прямо на пепелище. Мародеры засуетились, лихорадочно отыскивая оружие, раздались выстрелы.

Эш соскользнул с коня, схватил ружье и стащил с седла Мадди. Прикрываясь лошадьми, он вскинул ружье. Мадди скорчилась рядом с ним, инстинктивно зажимая уши руками. Эш быстро понял, что бой идет между какими-то двумя группами. А Мадди тем временем, глазам своим не веря, узнала предводителя одной из групп.

Ошибки быть не могло. Внизу, менее чем в пятидесяти ярдах от нее, она увидела широкое, изрытое оспой знакомое лицо, искаженное в эту минуту гневной гримасой. А когда она услышала, как он заорал с характерным ирландским акцентом: «Умрите, проклятые трусы!» — у нее исчезли последние сомнения, и она чуть не крикнула: «Джек!»

Тут Эш схватил ее за руку и поднял.

— Быстро! — скомандовал он. — Пока они нас не увидели.

Он повел, вернее, потащил спотыкающуюся Мадди куда-то в сторону, но не на тропу, по которой они приехали, а сквозь заросли кустарника, покрывавшие склон холма. Склон был такой крутой, что лошадиные копыта скользили на осыпях и камнях. Мадди, теряя равновесие, не раз падала на колени, упираясь ладонями в землю. Колючие ветви кустарников хлестали ее по лицу, она тяжело дышала, а в голове крутилась одна и та же мысль: «Джек здесь, а Эш уводит меня от него». Позади слышались выстрелы, крики. Там был Джек…

— Вот мы и пришли! — сказал Эш охрипшим от усталости и напряжения голосом. Они остановились у входа в небольшую пещеру, и он втолкнул ее внутрь. — Здесь ты будешь в безопасности, а мне нужно спрятать лошадей.

Отдаленные звуки продолжавшегося внизу сражения, полное смятение в мыслях и вид взмокшего от пота лица Эша привели ее в паническое состояние.

— Нет! — хрипло воскликнула она, цепляясь за его руку.

— Сиди тихо, — приказал он. — Не двигайся. Что бы ни случилось, никуда отсюда не уходи.

Его руки затолкали ее в тесное узкое пространство, и он ушел. Последний луч света исчез, когда он бросил охапку веток, чтобы замаскировать вход.

Она ощупала рукой каменные стены, окружавшие ее с обеих сторон. В пещере было душно. И двигаться в кромешной тьме она не могла. Она таращила глаза, вглядываясь в темноту, в надежде найти выход. Запах плесени напомнил ей запах смерти, а холодные каменные стены — мокрые скрипящие доски судна. Ее охватила паника. Свернувшись калачиком, она обхватила себя руками, стараясь сделаться как можно меньше и лежать тихо-тихо, как мышонок.

На закате вернулся Эш. Бой внизу был коротким и яростным, но теперь он закончился. Он спрятал лошадей по другую сторону холма и вернулся к пещере, но по пути, притаившись за кустарником, окинул взглядом опустевшее поле боя. Насколько он понял, победу одержали напавшие, которые теперь добивали на грязной дороге успевших улизнуть мародеров. Эш еще долго сидел скорчившись в своем укрытии, заставляя себя не расслабляться, несмотря на палящее солнце, насекомых и невыносимую жажду, чтобы не пропустить появление какого-нибудь отставшего всадника или всей банды, которой, возможно, вздумается вернуться за трофеями. Он был почти уверен, что никто из них не заметил ни его, ни Мадди, но не мог рисковать — тем более после того, как своими глазами увидел, что эти бандиты сделали с Грэмами.

Время шло — все было тихо. Когда лес наполнился обычными естественными звуками, Эш понял, что опасность миновала, и поднялся к пещере. Место, где он спрятал лошадей, обеспечивало надежное укрытие. Там он и решил заночевать. Подойдя ко входу в пещеру, он с облегчением увидел, что устроенная им маскировка осталась на месте. Несмотря на всю свою осторожность и бдительность, он все-таки побаивался, что кто-нибудь мог незаметно проскользнуть мимо его наблюдательного пункта и обнаружить Мадди или она сама могла выйти из пещеры и отправиться разыскивать его. Он тихо окликнул ее. Не получив ответа, он подумал, что она, возможно, заснула. Он принялся отбрасывать от входа ветки и окликнул ее чуть громче:

— Мадди, ты меня слышишь? С тобой все в порядке? Когда никто не ответил, ему стало страшно, хотя он знал, что причин бояться нет. Она находится здесь, она не могла уйти.

— Мадди, не бойся. Их уже нет. Мы теперь в безопасности.

Молчание.

Его бросило в дрожь. Откинув последнюю ветку, он опустился на колени возле входа. Сначала он не мог ничего разглядеть, потом, когда глаза немного привыкли к темноте, он заметил ее, свернувшуюся в маленький комочек у дальней стены пещеры. Он снова позвал ее, но она не ответила. Он прикоснулся к ней рукой: тело было совсем холодным.

Он крепко обнял ее и вытащил на солнце. Взглянув ей в лицо, он замер от ужаса: губы у нее были белые как мел, в широко раскрытых глазах застыл ужас. Он осторожно прикоснулся к ее лицу, но она, очевидно, даже не почувствовала.

— Мадди, ради Бога, скажи что-нибудь… Она, кажется, даже не слышала его.

В голове у него проносились десятки мыслей — одна ужаснее другой: ядовитые змеи, пауки, какие-нибудь неизвестные жалящие насекомые, удушье… На какой-то страшный миг ему показалось, что она не дышит. Дрожащими пальцами он попытался нащупать пульс и, кажется, уловил слабое биение. Расстегнув верхние пуговицы лифа, он легонько встряхнул ее, потом хлопнул по щеке.

— Мадди. Боже мой, Мадди… — Он сгреб ее в охапку и крепко прижал к себе, как будто стараясь перелить в нее свою силу. — Мадди, прошу тебя… — Он в отчаянии крепко зажмурил глаза и прошептал: — Прошу тебя…

Ее тело вздрогнуло, она еле слышно вздохнула и прошептала:

— Так темно… так темно и тесно…

Эш затаил дыхание. Он вспомнил ужасную историю о поездке на корабле, которую Мадди рассказала ему, и ее напряженный, почти истерический голос, когда она сказала:

«Там было так тесно и темно, и я не могла дышать. Я не могу забыть. Ты понимаешь? Я не могу забыть!»

Он пристально взглянул на нее. Глаза ее были закрыты, пальцы слабо цеплялись за его рубашку, дыхание было прерывистым.

— Ах, любовь моя, что я с тобой сделал? — Он быстро поднял ее и отнес туда, где предполагал расположиться на ночлег.

С помощью сетки от москитов он устроил для нее подобие палатки и заботливо уложил ее. Водой из ручья он вымыл ей лицо и руки, потом укрыл одеялом — она все еще дрожала. Он снял с нее туфли и чулки и осмотрел ноги; отыскивая следы возможных укусов. Было бы проще, если бы он обнаружил какую-нибудь понятную причину ее состояния. Но он догадывался, что причина заключается в чем-то другом и помочь в этом он бессилен. Она едва ли сознавала, что он делает; не открывая глаз, она дышала поверхностно и прерывисто. Эш с ужасом думал о том, что ей, по-видимому, пришлось вынести, оставшись на несколько часов замурованной в пещере. Какие ужасные воспоминания всколыхнулись в ее памяти, пока он отсутствовал и не мог защитить ее? Как он мог поступить с ней так бездумно, так жестоко?

Сделав, наконец, все возможное, чтобы ей было удобно, он приподнял сетку от москитов и уселся рядом с ней. Он держал ее за руку, гладил по голове, чувствуя себя беспомощным и мучаясь угрызениями совести.

— Прости меня, любовь моя, — прошептал он.

Голос Эша дошел до сознания Мадди откуда-то издалека, словно луч света в кромешной тьме. Незадолго до того, как опустилась тьма, она почувствовала, что попалась в ловушку и задыхается. Вот если бы ей только удалось найти Эша, тогда бы снова стало светло, чисто, и она смогла бы дышать свежим воздухом, и солнце светило бы ей в глаза.

— Эш… — неуверенно произнесла она.

— Я здесь, Мадди. Я рядом.

Это был его голос, и он вселял надежду. Она чувствовала, что ее обнимает его теплая рука, а пальцы прикасаются к ее щеке.

— Эш… — Это был Эш. Эш теперешний, а не тот, который был раньше. И когда он был рядом, ей ничто не могло угрожать. Это его чистое лицо, осунувшееся от напряжения и беспокойства; его глаза, потемневшие от тревоги. С огромным усилием она сделала вдох, вырываясь из паутины прошлого, и крепко обняла его. — Эш!

Это его теплое тело, сильные твердые мускулы. Ее руки лежали на его широких надежных плечах, щетина, появившаяся на подбородке, касалась ее лица, а его мужской запах — от него пахло солнцем и кожей — снова наполнял ее жизнью.

— Никогда, — шептала она, прижимаясь к нему, — никогда не заставляй меня возвращаться туда. Не оставляй меня одну.

— Никогда, любовь моя. Никогда я не сделаю этого.

— Я ждала, а тебя все не было… и было так темно. Я не могла…

— Я знаю. Все прошло и никогда не повторится. Я тебе обещаю.

Она в отчаянии провела руками по его спине, судорожно прижимая его к себе и набираясь силы от его надежной прочности.

— Не отпускай меня, — шептала она. — Держи меня.

— Не отпущу. Я рядом.

Их лица находились близко друг от друга, их прерывистое дыхание смешалось, она прижалась к нему губами, словно для того, чтобы его слова проникали внутрь, насыщая ее. Она пробовала его на вкус, впитывала его и не могла насытиться. Когда он немного отстранился, она сцепила руки за его спиной и удержала его, не в силах отпустить.

— Мадди!

Она услышала свое имя, произнесенное почти шепотом, почувствовала его горячее дыхание, заметила, как затуманились его глаза, но прочесть, что за чувство отразилось на его лице, не смогла. Она просто прижалась к нему еще крепче, спрятала лицо на его груди и раскрыла губы, чтобы попробовать на вкус кожу на его горле. На вкус он был словно солнечный свет, и, подобно солнечному свету, он согревал ее, давал ей жизнь и прогонял тени прошлого.

Все разумные мысли и осторожность напрочь исчезли из ее головы: все заслонила отчаянная потребность в нем. Ее руки скользнули вверх, пальцы зарылись в его волосах.

— Только не оставляй меня.

— Никогда больше не оставлю, — бормотал он, целуя ее лицо и волосы. Он крепко обнял ее. Она почувствовала, какие у него сильные мускулы, и с наслаждением слушала мощные удары его сердца. Ей захотелось ощутить своими пальцами биение его жизни.

Она откинула полы его плаща, на ощупь повозилась с застежкой рубашки и запустила под нее руки, ощущая пальцами теплую влажную плоть, поросль волос на груди и биение его сердца. Прижавшись лицом к груди, она вдохнула в себя его запах.

Он схватил ее за руки — то ли для того, чтобы остановить, то ли чтобы помочь. Но ее руки скользнули по груди, опустились до талии и еще ниже по всей длине крепкой голой спины. Она почувствовала, как вздохнули от ее прикосновения мышцы живота, и услышала его прерывистый хриплый шепот:

— Остановись, Мадди. Ты сама не знаешь, что делаешь со мной. Ты не должна…

— Должна, — прошептала она и с любовью взглянула ему в лицо. — Обними меня. И поцелуй.

Эш со стоном прикоснулся губами к ее губам и весь растворился в ней. Одеяло соскользнуло с нее, юбки задрались выше колен. Его рука сомкнулась на ее щиколотке, потом беспомощно поползла вверх по стройному бедру, придвигая ее все ближе к себе. Ее руки, ласкающие обнаженную кожу его живота, воспламеняли его. Он должен был остановиться, но не мог.

— Мадди, не делай этого. Ты возненавидишь меня. Нам следует остановиться. Ты не можешь… — Хриплый прерывающийся шепот был не похож на его голос.

Но Мадди не могла отпустить его — никогда. Она отчаянно замотала головой.

— Обними меня… прикоснись ко мне. Позволь мне почувствовать тебя. Прогони ночные кошмары. Прогони прошлое… — шептала она.

И каким-то образом все произошло само собой: он принялся снова жадно целовать ее, и его напряженная плоть, высвободившись из-под одежды, отыскала ее и вошла в нее. А Мадди знала только одно: он рядом, он сильный, и он наполнил ее жизнью. Ей не было страшно. Она никогда больше не будет бояться, потому что с ней Эш, а все тени прошлого исчезли. Она словно бы выходила из длинного темного коридора на яркий свет, где ее ждал Эш — ее жизнь и судьба. Потом Мадди, теплая и притихшая, лежала, тесно прижавшись к нему, а Эш, борясь с охватившей его сонливостью, пытался сосредоточиться на том, что произошло, и когда ему это наконец удалось, его охватило смешанное чувство радости и тревоги. Он столько всего должен был сказать ей. Он пытался представить себе, что она чувствует, о чем думает. Его мысли, его сердце, каждая клеточка его тела были наполнены ею — так было с самого начала и так будет всегда.

Он не хотел, чтобы она его ненавидела — он бы этого не вынес. Тем более теперь, когда истина начала открываться ему, словно цветок под лучами утреннего солнца. .

Мадди… Он повернулся к ней, убрал упавшую на лицо влажную прядь волос. Глаза у нее были закрыты, губы чуть приоткрыты. Она мирно спала глубоким сном.

Он долго смотрел на нее. Потом наклонился и нежно поцеловал в лоб.

— Спи, любовь моя, — прошептал он. — Спи.

Утренний луч солнца согрел Мадди, но просыпаться ей не хотелось: сон подарил ей тишину и покой, тогда как в реальном мире ее ждали неприятности, превратившие ее жизнь в нескончаемый кошмар. Еще она подумала об Эше и о том, как естественно все произошло между ними — как все это правильно и хорошо. Она лежала, закрыв глаза, в полудреме, улыбаясь переполнявшему ее счастью, и боялась, что если откроет глаза, то волшебство исчезнет.

В какой-то степени она была права. Ощущение того, что Эш больше не лежит рядом, заставило ее проснуться окончательно. Мадди открыла глаза и очень удивилась, увидев Эша в какой-то туманной дымке. Она не сразу поняла, что их разделяет москитная сетка. Эш сидел в нескольких шагах от нее возле небольшого костра, держа в руке оловянную кружку, и, нахмурив лоб, смотрел в огонь. При виде его у нее сжалось сердце. Все, что произошло между ними, казалось ей абсолютно правильным, а поэтому не вызывало чувства стыда, но она не знала, что он об этом думает. Вернее, знала. Он джентльмен знатного происхождения, а она вела себя как проститутка. Когда-то он считал ее красивой и невинной, теперь ему осталось только презирать ее.

У нее затекли мышцы, она села и откинула москитную сетку. Нельзя же прятаться бесконечно. Она бывала и в худших ситуациях. Собравшись с духом, она подошла к Эшу.

— Я беспокоился за тебя, — сказал он, протягивая ей кружку с чаем. — Ты так долго спала.

Мадди взяла кружку, радуясь, что может сосредоточить на ней внимание и не смотреть ему в глаза.

— Разве уже поздно?

— За полдень.

Она удивилась. Неужели она проспала почти сутки, несмотря на опасность и сумятицу вокруг них?

Эш указал жестом на бревно, которое он притащил к костру, и она с благодарностью устроилась на нем. Мадди чувствовала пристальный взгляд Эша, и на сердце у нее теплело: она знала — ее оберегают, о ней заботятся. Ей хотелось положить голову ему на плечо, ощутить его объятия и навсегда остаться под защитой этих сильных и надежных рук.

Ей не следует думать об этом. Проглотив глоток почти остывшего чая, она спросила:

— Ты думаешь, здесь мы в безопасности?

— Да. Бандиты ушли, а если бы они собирались вернуться, то давно бы сделали это.

Эш опустился на колени у костра и принялся подкладывать в огонь мелкие хворостинки, просто для того, чтобы чем-нибудь занять себя. «Интересно бы узнать, — думал он, — помнит ли она о том, что произошло между нами прошлой ночью, и если помнит, что она чувствует теперь?»

Он не спал всю ночь, охраняя ее. Его изрядно напугал ее долгий сон. Может быть, он, обезумев от страсти, причинил ей боль или так сильно травмировал ее, что она не хочет просыпаться, чтобы не возвращаться к реальности? Ранним утром он понял, что не сможет далее вынести неизвестность, и осторожно потряс ее за плечо.

Он сразу же убедился, что она здорова, потому что, открыв глаза, она прикоснулась к его лицу и прошептала его имя. Он поцеловал ее, и она сразу же снова заснула. Потом он, оставив ее, спустился к сожженному дому, чтобы оценить, насколько безопасно их положение.

— Я похоронил убитых, — спокойно сказал он, вернувшись. — Я так и не понял, свидетелями чего мы стали вчера. Очевидно, это какая-то междоусобица среди людей. Корригана. Если бы это было всего лишь соперничество двух групп, не поделивших добычу, то победители давно бы уже вернулись, чтобы забрать все, что осталось, так что, судя по всему, это своего рода борьба за контроль над территорией. — Он пожал плечами. — Может быть, они просто перебьют друг друга и сделают за меня мою работу?

Мадди хотелось возразить ему. Разве он не видит, что не Джек устроил этот бандитский налет, а какие-то другие люди? Джек их прогнал и сейчас был по ту же сторону закона, что и Эш. Но конечно, Эш никогда бы этого не понял. И она не смогла бы объяснить ему, не выдав себя.

Она лишь нерешительно напомнила ему:

— На них была солдатская форма.

— Наверняка краденая. Они снимают одежду с тех, кого убивают. — Он задумчиво взглянул на нее. — Я и не подозревал, что они спускаются с гор так далеко. Мадди, знаешь, я никогда не привез бы тебя сюда, если бы знал, что мы попадем в такую историю.

Мадди была вынуждена сделать еще глоток чая, чтобы не сказать лишнего. Джек был их другом. Это он спас их вчера, хотя Эш об этом не догадывался. А где Джек теперь? Что с ним? Кто остался в живых после этой битвы? Неужели она потеряет Джека, когда почти добралась до него? А если он вернется…

Мысли, перегоняя одна другую, вихрем кружились у нее в голове, но она взяла себя в руки и заставила сосредоточиться на настоящем.

— Что мы будем делать теперь?

— У нас нет выбора. Нам придется вернуться в Роузвуд, хотя это рискованно.

— Когда? — испуганно спросила она. Эш предпочел бы выехать сегодня, но было уже поздно, и ему не хотелось ехать в темноте по незнакомой местности, не зная, что могут предпринять бандиты. К тому же после вчерашних событий — и после прошлой ночи — он был не вполне уверен, что Мадди будет в состоянии пуститься в дорогу.

— Сегодня мы отдохнем здесь, а завтра на рассвете тронемся в путь, — сказал он. — За целый день до наступления темноты мы успеем выбраться из предгорий.

Завтра. У Мадди екнуло сердце. Что бы ни произошло, одно оставалось неизменным: она не могла возвратиться назад вместе с ним. Ей нужно было добраться до Джека и предупредить о надвигающейся угрозе. Там она будет в безопасности… если он еще жив…

Но даже если Джека больше нет, она не могла возвратиться с Эшем, потому что в Роузвуде ее поджидает Крысолов. Умереть медленной смертью от лишений в горах или пасть жертвой бандитов было все-таки лучше, чем попасть в лапы Крысолова, потому что пострадала бы она одна, не подвергая риску никого другого. Но если сейчас возвратиться в Роузвуд, Эшу тоже не избежать кнута Крысолова. Он был так же виновен, как и она, хотя и оказался втянут в эту историю не по своей воле. Если ее не будет рядом, он еще может избежать наказания.

Так или иначе, она должна уйти. Ей придется взять карту и попытаться добраться до лагеря Джека в полном одиночестве, не зная, что ждет ее впереди. И даже если она найдет лагерь, будет ли там Джек? И все равно ей надо уйти от Эша. Она проведет с ним последнюю ночь… и больше никогда его не увидит.

Но как это сделать? Как уйти?

— Мне не хотелось бы создавать для тебя лишние проблемы, — сказала она.

— Проблемы? — удивленно переспросил Эш, пытаясь встретиться с ней взглядом. — Ты не проблема, — тихо произнес он, — ты самое лучшее, что когда-либо случалось со мной. Неужели ты думаешь, что я позволю кому-нибудь причинить тебе вред?

Мадди была вынуждена отвернуться, чтобы не видеть нежность в его глазах. Как ей покинуть его?

Эш заметил странное выражение ее лица и понял, что надо наконец разобраться с тем, что его мучило.

— Ты помнишь, что произошло прошлой ночью?

— Да, — невнятно ответила она.

— И ты меня из-за этого ненавидишь? — тихо спросил он. Она бросила на него взгляд, полный такого страстного желания, что у него захватило дух.

— Я никогда не смогла бы ненавидеть тебя, — сказала она. — Я люблю в тебе все.

От смущения лицо ее медленно залилось краской, но она храбро смотрела на него. Ее большие глаза блестели, губы чуть приоткрылись, и Эш инстинктивно потянулся к ней. Ему захотелось немедленно обнять ее, зарыться лицом в ее волосы, прижаться губами к ее губам. Он не просто испытывал страстное желание — он был очарован, околдован.

Заставив себя отвернуться, он поднялся на ноги.

— Если хочешь освежиться, то за этой кучей булыжников есть ручей, — сказал он. — Я спущусь к дому и принесу какую-нибудь провизию в дорогу. Тебе здесь ничто не угрожает.

Он быстро повернулся и пошел, пока все еще мог уйти. Но не оглянулся на нее. Не осмелился.