Когда сгущается тьма

Глава 11

Джек, стоя за желтой полицейской лентой, наблюдал за действиями следственной группы на месте преступления. Манипуляции сотрудников полиции и экспертов, занимавшихся обнаруженным в багажнике телом, напоминали работу хорошо отлаженной машины: быстро, но не суетливо они брали ватными палочками мазки, фотографировали труп, собирали улики. Вероятно, он остался бы здесь из одного только любопытства — даже если бы детектив Барбер не попросил его задержаться. Солнце, однако, уже начинало клониться к закату, и Тео проявлял признаки нетерпения.

— У тебя что — нет живых клиентов, которым необходимо уделить внимание и которые, возможно, дожидаются тебя в офисе?

— Может, помолчишь? — огрызнулся Джек. — Неужели у тебя нет никакого уважения к смерти?

— Как-то это странно.

— Что именно?

— Начинать предложение со слова «неужели». Как будто тебя удивляет происходящее. Мне казалось, что за эти годы ты уже разучился удивляться чему-либо.

В этом был весь Тео. Вечно спорил и противодействовал окружающему миру. Должно быть, стремился спасти его от самого себя.

Джек помахал рукой детективу, стараясь привлечь его внимание. Тот стоял рядом с брошенной машиной и о чем-то разговаривал с одним из членов следственной группы. Закончив разговор, он не спеша подошел к ограждавшей место преступления ленте.

— Извините, что заставил вас ждать, — сказал Барбер.

— Извините — и все? — возмутился Тео, засунув руки в карманы. — Мы стоим здесь уже, наверное, час. А между прочим, на улице адский холод.

Джек невольно задумался о происхождении выражения «адский холод», в котором содержалось явное противоречие. Но потом решил, что дебатировать с Тео на эту тему лучше не здесь, а в каком-нибудь другом, более уютном месте за кружкой пива.

— Ты бы не задирался, а принес нам горячий кофе из ресторана, мимо которого мы проходили по пути сюда.

— Думаешь, поможет? — Тео снова подул в ладони в очередной попытке узреть вылетающий с дыханием пар. На этот раз ему вроде бы повезло, и он обрадовался, как ребенок, слепивший свой первый в жизни снежок. — Нет, ты это видел? Скажи, видел? Подумать только! Мы в Майами, на календаре далеко не зима, а у меня изо рта вырывается пар!

Джек хотел было высказаться по поводу вытеснения теплого воздуха холодным, но вовремя удержался.

— Ну так как насчет кофе, Тео?

Тот наконец внял его призывам и удалился. Когда он ушел, Джек повернулся к Барберу:

— Послушайте, детектив, я рад вам помочь, но, может, вы позвоните мне вечером? Если, конечно, нет ничего такого, о чем бы вам хотелось узнать здесь и сейчас?

Детектив Барбер бросил взгляд в сторону брошенной машины. Помощники судмедэксперта уже паковали тело в черный пластиковый мешок.

— Есть только одна вещь, о которой я бы хотел вас спросить. — Он вновь повернулся к Джеку лицом. — Где ваш клиент?

Вопрос представлялся довольно глупым, но выражение лица детектива свидетельствовало, что он придает ему немалое значение.

— Вы что же — хотите сказать, что в багажнике был не Фэлкон?

Детектив Барбер отрицательно покачал головой.

— Я ничего здесь не трогал, так что мы с приятелем тело не переворачивали. К тому же оно было завернуто в одеяла, и мы, признаться, к жертве особенно не присматривались. Просто я предположил, что…

— Не надо бичевать себя за недостаток наблюдательности, — прервал детектив. — С такими повреждениями на лице, которые были у жертвы, вам только и оставалось, что предполагать. Без нас вы бы ничего не поняли.

— А вы уверены, что это не он?

— Уверен, если только Фэлкон в последние два дня не сделал операцию по перемене пола.

Джек запаниковал.

— Надеюсь, это не…

— Алисия Мендоса? Ну нет. Если бы жертвой оказалась дочь мэра, здесь уже находились бы представители всех средств массовой информации трех близлежащих графств. Это значительно более пожилая женщина, далеко за пятьдесят, возможно, около шестидесяти. Вероятно, одна из бездомных, обитающих в Майами-сити. Быть может, Фэлкон, вернувшись, застал ее в своем жилище, пришел в ярость от того, что она по-хозяйски там расположилась, и убил.

— Вы нашли орудие преступления?

— Полагаем, что это обрезок свинцовой трубы, обнаруженный неподалеку от машины. На нем следы крови и волосы. Нужно что-то вроде этого, чтобы так изуродовать человека. Ваш парень в прямом смысле размозжил ей лицо до неузнаваемости.

— Он — не «мой парень», — сказал Джек.

— Что верно, то верно, — усмехнулся Барбер. — Всего лишь ваш клиент.

— Не понимаю, что тут смешного.

— Не хотел вас обидеть, советник. Но мое извращенное полицейское сознание находит странное удовольствие в том, что адвокат по уголовным делам вызывает копов, чтобы сообщить об убийстве, совершенном его клиентом. — Барбер снова усмехнулся. — Извините, не сдержался.

Джеку осталось лишь гадать, какого рода шуточки будут ходить на его счет с завтрашнего дня в уголовном суде округа Майами-Дейд. В подобной ситуации он мог задать только один вопрос:

— А откуда вы знаете, что ее убил мой клиент?

Улыбка на лице детектива увяла.

— Думаю, мы можем с полным основанием предположить…

Джек поднял руку, прерывая его речь.

— Не слишком ли много предположений для одного преступления?

— Да бросьте вы, Свайтек. Еще пара часов — и мы найдем такое количество материальных свидетельств, говорящих против вашего клиента, что ими можно будет заполнить всю криминалистическую лабораторию.

— При всем том моего клиента вы пока не задержали.

— Мы его найдем, можете мне поверить.

Джек наклонился к Барберу поближе, словно хотел ему внушить, что его слова следует воспринимать со всей серьезностью.

— Когда найдете, не забудьте ему напомнить, чтобы позвонил мне.

Неожиданно со стороны реки послышался громкий крик. Джек и детектив словно по команде повернулись на звук, пытаясь понять, что случилось. Человек кричал на пределе голосовых связок, перемежая слова воплями, стенаниями и горестными вздохами. Ничего нельзя было разобрать.

— Похоже, обнаружился приятель жертвы. Или приятельница. Извините меня, Свайтек.

Джек остался стоять на месте, в то время как детектив быстрым шагом двинулся к реке. Он еще некоторое время вслушивался в крики, чтобы убедиться, что это не голос Фэлкона, а убедившись, повернулся и пошел прочь от полицейского оцепления в ту сторону, куда раньше отправился Тео.

— Эй, дружок! Это вы адвокат Фэлкона?

Человек говорил с ямайским акцентом и был в синих джинсах и старой потрепанной охотничьей куртке с черными потеками грязи на камуфляжных пятнах. Его обувь находилась в еще более плачевном состоянии, нежели верхняя одежда, причем оба ботинка оказались на левую ногу. Косицы, в которые были заплетены его волосы, частично скрывала натянутая на лоб большая вязаная шапка. Возможно, они не выглядели бы столь гротескно, если бы ямаец не обернул их в алюминиевую фольгу.

— Кто вы такой?

— Люди зовут меня Бушмен.

— Вы знаете Фэлкона?

Черные глаза Бушмена забегали, он отчаянно взмахнул руками, призывая Джека говорить потише. Кем бы этот человек ни был, он казался Джеку еще большим параноиком, нежели Фэлкон.

— Мы с Фэлконом вроде как друзья, — начал было он, но замолчал. Похоже, ему хотелось сказать Джеку много больше, но ямаец явно опасался толпы и стремился оказаться от нее подальше. Дернув головой так сильно, словно шею ему свело судорогой, он кивнул в сторону моста. Джек последовал за ним и шел до тех пор, пока ямайцу не показалось, что они удалились от места преступления на достаточно комфортное для него расстояние.

— Вы знаете, где сейчас Фэлкон? — спросил Джек.

— Он в бегах.

— И от кого или от чего он убегает?

Ямаец бросил взгляд на стоявших поодаль копов, но промолчал.

— Это Фэлкон убил ту женщину?

Бушмен топнул ногой и скривился так, будто проглотил лимон размером с арбуз.

— Ш-ш-ш-ш… — прошипел он, приставив палец к губам.

Джек тоже понизил голос.

— Я его адвокат. Мне вы можете сказать, почему он ударился в бега.

— Он в бегах, потому что сильно напуган.

— Кого же он так испугался? Полиции?

Бушмен горько усмехнулся, покривил рот и сплюнул.

— Он боится не полиции. Он боится ее.

— Ее? А кто она?

Ямаец молчал. Джек чувствовал, что он знает ответ, но не готов еще поделиться этой информацией. Адвокат обратил внимание на висевшее на шее у Бушмена ожерелье. Оно было полностью идентично тому, что носил Фэлкон. Тому самому, на котором болтался ключ от депозитной ячейки банка на Багамских островах.

— Любопытное ожерелье вы носите. Откуда оно у вас?

— Фэлкон дал.

— Он сам вам его дал, или… — Джек тщательно строил фразу, опасаясь, что собеседник может принять его слова за обвинение и прервать разговор, — или вы эту штуку у него позаимствовали?

— Ничего я у него не заимствовал, дружок. Он сам мне его дал. Для защиты.

— Для защиты от кого?

Взгляд ямайца снова обратился на место преступления.

— Именно об этом я и пытаюсь вам рассказать. Фэлкон говорил, что все мы нуждаемся в защите. От нее, дружок.

— От той мертвой женщины? Да кто она такая?

Бушмен наклонился к нему поближе, дощечкой приставил к губам ладонь и прошептал:

— Она — Мать.

— Мать? Чья мать — его?

— Нет. Их Мать.

— Кого — их?

Тут Бушмен зашептал так тихо, что Джек едва разбирал слова.

— Исчезнувших, дружок.

— Стало быть, она мать исчезнувших? — уточнил донельзя озадаченный Джек.

На лице у ямайца проступил ужас, словно он отказывался верить, что Джек произнес эти слова вслух.

— Но что, черт побери, это значит? О каких исчезнувших вы толкуете?

Ямаец в испуге отпрянул, стиснув в ладони подаренное Фэлконом ожерелье.

— Я не отдам вам его! Ищите себе другой оберег. А этот — мой!

Джеку хотелось что-то сказать — как-то его успокоить, но нужные слова не находились. Между тем ямаец со всех ног припустил к мосту, размахивая на бегу одной рукой, а другой прижимая к груди ожерелье. Джек, стоя на набережной в лучах заходящего солнца, следил за ним глазами до тех пор, пока его силуэт не растворился в сумраке под мостом.

Определенно этот человек нездоров и бредит как сумасшедший. Джек, однако, не сомневался в двух вещах. Первое: ямаец искренне верил в то, что говорил. И второе: попытайся Джек хотя бы в шутку отнять у него ожерелье, подаренное Фэлконом, он, без сомнения, убил бы его. Потому что это ожерелье, состоявшее из металлических бусин, было его защитой, его оберегом.