Когда вернется Вьехо

6

– Вот твои горы, Серый, – заискивающе сказал Шнырь. – Вон Княжеская тропа на серпантин пошла, только отсюда она Воровской считается… ты туда, что ли? Ну что ты молчишь, Серый? Не за себя, за все общество спрашиваю! Нам же надо знать дальнейшую судьбу!

Гоблин отвел взгляд от скалы и безразлично уставился на надоедливого душегуба.

– Понял, судьба мне кол в задницу да петля на шею, как любому вору, чего тут не понять! – торопливо согласился Шнырь и исчез в толпе пленных.

– Хозяин, личный состав кормить нечем! – подал робкий голос командир егерей.

Гоблин рассеянно оглядел его и перехватил удобнее горный молот.

– Ну, мы рыбы наловим, – промямлил воин и отступил. – Травки нарвем… в горах травка вкусная… когда жрать нечего…

– Принцесса моя! – вздохнул Тайфун и ударил по скале. – Как тела наши жаркие бились!..

Снова синевато блеснул металл, огромный кусок отвалился разом. Пленные воины впечатленно зашептались. Тайфун коротко замахнулся и ударил снова. Упал еще кусок. Есть им нечего, сердито подумал Тайфун и снова ударил от души. Кормит работа, что непонятного? Вот, можно ломать камень. Плиты можно продать на мощение дорог, щебенку на отсыпку полотна – в дело все пойдет! Можно построить постоялый двор и кормиться с его выручки, можно… да все можно! Быки здоровенные, пахать на таких, а им есть нечего…

Все же славный инструмент выковал в седой древности Сумасшедший Кузнец. Уже не только он сам, но и сыновья его канули в легенды, а молот несокрушим, как и прежде, все так же творит добрые дела. Вот, прямой путь рубит в скалах, чтоб любой одержимец дорогой шагал легко вслед своей мечте… чтоб караваны ходили безопасно, чтоб путешественники бродили по миру, с удивлением взирая на диковинные красоты дальних стран, чтоб любая беззащитная девица с мешком золота могла безбоязненно…

Кстати, девицы. Тайфун оставил молот и деловито зашагал наперерез процессии, втягивающейся на бывшую Княжескую, отсюда Воровскую, тропу. Девица с мешком золота – одно, с запястьями же, перетянутыми сыромятным ремешком – совсем иное. Связанных рук Тайфун не любил. Тайфун, как глава нового Дома, основанного выходцами из воровского племени, любил волю, дорогу любил, ведущую за пределы мира, и очень не любил связанных рук. Ну и что, что рабыни? У него самого вон сколько рабов, и ни у кого руки не связаны! Рабу нужно такие условия создавать, чтоб желания не было бежать. Вот как у него.

– Будущие танцовщицы лучших трупп западного побережья! – заискивающе улыбнулся караван-баши, по виду так настоящий бандит. – Счастливая судьба, богатое будущее! А что ручки связаны, так… ну связаны немножко, только чтоб не пили лишнего в дороге, красоту-здоровье не губили! Ай, великий воин, ты не так понимаешь! Они сами пришли, договор подписали! У нас работорговли нет!

– Не будет, – равнодушно уточнил гоблин и подал знак.

Набежавшие броненосцы с удовольствием разоружили охранников каравана, потащили переметные сумы и лошадей к кострам, радостно причмокивая: как раз на обед хватит!

– С охранниками что? – осведомился командир егерей.

– В рабство, – пожал плечами Тайфун. – Таких в мир отпускать – только миру вредить.

– Они не простые охранники, – опасливо сообщил егерь. – Со связями. Их даже таможня пропускает без вопросов!

– И связи в рабство, и таможню! Чем больше их придет, тем больше работников скалы ломать!

– А с девушками как?

Тайфун задумчиво уставился на пленниц. Интересный вопрос. Договор подписали, дурочки… Вьехо, конечно, девиц сопроводил бы к их родителям – но где он, Вьехо, да и был ли вообще? А Тайфуну люди надоели, и невинные девицы особенно. Таких только освободи, и начнут… Все они одинаковы.

– И этих в рабство, – понял его молчание главный егерь. – Ежели кто бойкие, так сбегут, а небойким свобода противопоказана. Небойким лучше у нас кашеварить, чем гнить в борделях западного побережья. Верно, хозяин?

Тайфун презрительно глянул на воина, кивнул и отправился крушить скалу в надежде, что привычная работа приглушит боль в сердце.

– А мы иное дело! – обиженно крикнул ему в спину командир егерей. – Мы бойкие! Но нам после плена в армию хода нет, только на каторгу! Так не все ли равно, на какой каменоломне подыхать? А у тебя хотя бы руки не связывают!

Светило резкое горное солнце, небо синело, совсем как в легендарном Беловодье, камень крошился податливо, раскалывался по примечаемым гоблином трещинам, и на душе действительно становилось легче. Полсотни здоровенных воинов быстро вникли в работу, разобрались по позициям, и дело пошло. Рыхлили крутой склон, врезали в него полотно прямой дороги, подтаскивали камни, складывали из них подпорные стенки, засыпали щебнем рытвины и неровности, рыли водоотводные канавы… дело нашлось всем. Плененные девицы, угрюмо поглядывая, помешивали в котлах, готовя на всю ораву.

– Это вам не беззаботная жизнь портовых танцовщиц, как вербовщики расписывали! – язвительно крикнул им командир егерей. – Это, девицы, рабство! Кобылы здоровенные, на вас пахать можно! Вот и пашите. Мы же пашем, и ничего!

К вечеру подошел еще караван, и девиц у котлов прибавилось, как и работников на подноске камней. Но Тайфун не обращал внимания, он увлеченно и умело рубил камень. И пел. Пел о своей принцессе, о ком же еще. Не было иной красавицы в его страстном сердце. Рабы заинтересованно прислушивались, запоминали, иногда подпевали в особо пикантных местах.

К сумеркам как раз подчистили стояночную площадку и закончили на ней караван-сарай. Перекрывали уже в темноте, привезенным снизу тонкомером. И сена для лежанок подвезли, купили на дневную выручку постоялого двора, что возвели сутками ранее. А может, продали для этого пару боевых жеребцов, Тайфун не вникал. Есть командир егерей, ему и думать, откуда чего брать и кого на какие работы ставить. А Тайфуну – есть на чем лежать, и ладно.

В ночи на приветливый огонь костра спустились по тропе контрабандисты. Может, пограбить хотели путников, но разглядели ражих детин и присмирели. Подивились отстроенному жилищу, попросились переночевать под охраной могучих бойцов и даже заплатили за постой – немного, но тем не менее. Тут и несостоявшиеся примы лучших трупп западного побережья оживились, затанцевали у огня. Им дружно топали, кидали под шустрые ножки мелкие монеты. Тайфун поглядел издалека – мило, но ничего особенного. С легендарной Лайлой, покровительницей танцовщиц бессмертного народа, не сравнить.

Вот одна из танцовщиц и пришла к нему в темноте. Легким движением скинула с плеч длинное покрывало, блеснула в звездном свете обнаженным плечом…

– Умойся, – посоветовал ей из угла Тайфун. – Оденься. И ножками отсюда.

Девица оцепенела. Тайфун вздохнул, с неохотой поднялся, отобрал у юной душегубки стилет, вручил ей оброненное покрывало и коленом обозначил направление и скорость убывания.

Танцовщицу словно сдуло к двери.

– Сдурел?! – шепотом возмутилась она, вцепившись для торможения в косяк. – Я не убивать пришла, я с предложением!

Тайфун задумчиво крутанул стилет – прекрасной стали, даже ночью видно – и швырнул в стену. Прекрасное оружие ему тоже давно надоело.

– Мы согласны взять тебя в долю! – гордо сообщила юная бандитка.

Тайфун пожал плечами. Прямо сейчас он намеревался спать.

– И не толкайся, а то мигом узнаешь, кто я такая!

– Да знаю я, – буркнул Тайфун. – Сообщница караван-баши, тоже мне тайна. Возвысилась из рабынь за счет ума и жестокости. Все вы одинаковы. Надоели.

Ты задел интересы многих, тебе не выжить без сообщников, – серьезно сказала бандитка. – Торговцы рабами – сила! Соглашайся на нашу дружбу, пока предлагают!

– Надоели, – честно сказал Тайфун и слегка толкнул.

Прекрасное тело исчезло из дверного проема, только осталась и еще долго висела в ночном воздухе изощренная женская ругань.

Тайфун вздохнул. На ощупь она показалась очень красивой, эта юная злодейка, и каких-то пару-тройку веков назад он не задумываясь бы соблазнился. Какие бедра! А грудь? А талия гибкая, кожа нежная, взгляд горящий, злобный? Но теперь… Оксаниэль рядом нет, а другую даже видеть неохота.

Ну, зато без красоток в постели ночь прошла спокойно. Так, приползали пару раз убийцы, то ли от контрабандистов, то ли от местных властителей, да постоялый двор внизу пытались сжечь, пришлось съездить и пополнить ряды рабов, а в остальном спокойно.

А утром мягко качнулась земля, и тревожно заржали чуткие к опасности кони. Тайфун вылез из сена, отряхнулся, пристально посмотрел за горизонт – и сплюнул.

– Сами справятся, – пробормотал он. – А я буду строить дорогу. Потому что дорога – это воля, это простор… это свобода.

Вьехо, конечно, кинулся бы на выручку бессмертным родичам, но Вьехо – эльф, а Тайфун кто? Да и был ли тот Вьехо?

А Вьехо строил надежный шалаш, поглядывая на хмурое, набухающее дождем небо.

– Согласна на жизнь в шалаше? – искрились смехом глаза Вьехо.

– С тобой – где угодно! – сияли ответно глаза Маин.