Колесо Бесконечности

ГЛАВА 13

Сухой ветер шевелил волосы Риана, стоявшего за низкой стеной храма. Вдалеке был виден незнакомый горный кряж, конические пики которого задевали низкие темные тучи. На расстилавшейся у его подножия равнине высились здания странного города; до ближайшего было всего несколько сот ярдов. Оно выглядело как два огромных каменных шара, соединенных тремя висячими мостами, и высотой не уступало центральной башне Марай. Оттуда, где стоял Риан, был виден вход в один из шаров, такой широкий, что в него могли бы проехать в ряд четыре фургона.

Риан оглянулся на благородного Каруду. Кушориты боялись приближаться к странному городу, и Риан не мог их в этом винить: его самого такая мысль приводила в ужас. Стоя здесь, за пределами храма, он чувствовал, как его сердце колотится подобно барабану храмовой танцовщицы. Лицо Каруды было неподвижно, как лицо статуи, но Риан знал, что предстоящее дело нравится спутнику ничуть не больше, чем ему самому.

Каруда заметил взгляд Риана и знаком предложил ему идти первым. Подняв бровь, Риан пошел вперед.

Через мгновение Каруда двинулся следом; шестеро императорских гвардейцев последовали за ними после гораздо более длительной паузы. Только у троих из них были луки — самое полезное оружие на случай схватки на открытом пространстве. Храмовая стража по большей части находилась за воротами, поддерживая порядок на площади, а тот небольшой отряд императорской гвардии, который сопровождал повелителя Небесной Империи, был вооружен лишь церемониальными короткими мечами.

Риан прищурился, пытаясь что-нибудь разглядеть в темном проеме входа. Он жалел о том, что ни у кого из жрецов храма не оказалось подзорной трубы; она сейчас очень бы пригодилась. По мере того как они приближались, становилось лучше видно барельеф, украшающий здание. Посередине шаров тянулась полоса кругов с какими-то угловатыми фигурами внутри. Никаких признаков жизни Риан и его спутники пика не заметили — соплеменники Марады, если случившееся было делом ее рук, отсутствовали. Не было даже ни птиц, ни насекомых. В городе царила полная тишина — лишь завывал ветер да от камня отдавались их собственные шаги.

Если им что-то будет угрожать, единственное преимущество — широкий обзор на равнине. «И то пока светло», — подумал Риан. Небо, по которому по-прежнему мчались синевато-пурпурные облака, уже час как начало темнеть.

— Мы — отличные мишени, — мрачно сказал Каруда, думавший, похоже, о том же.

— Мы — отличные мишени и в Марай, — заметил Риан. Каруда резко втянул воздух, потом покачал головой и пробормотал:

— Я знаю. — Некоторое время они шли в молчании, потом Каруда спросил: Итак, мы враги?

Риан ответил не сразу; он пытался понять намерения офицера. Ветер теребил их плащи, один из гвардейцев чихнул от поднятой им пыли. Каруда смотрел на здание, к которому они приближались, и Риан не мог прочесть, что написано у того на лице. Наконец он сказал:

— Это зависит от тебя. И от Мирака.

— Мирак действует в интересах императора.

— Император ничем не может нам сейчас помочь, — Риан мотнул головой в сторону Марай, где находилась Маскелль, — а она может.

Каруде не нужно было спрашивать, кого Риан имеет в виду.

— Духовный глава Империи служит трону. А она?

— Будь это не так, думаю, вы это уже почувствовали бы на себе.

Каруда иронически поднял бровь.

— Пожалуй, верно. К несчастью.

Риан подумал, что Каруда так же, как и он сам, прекрасно понимает, что сейчас не время для придворных интриг: двор как таковой больше не существует, и все они могут погибнуть на следующий день или даже через час. Однако полностью отказаться от подозрений он не мог.

«Проблема в том, что некоторые люди просто слишком глупы, и Мирак, возможно, один из них».

— Что именно, как полагает Мирак, собирается делать Маскелль?

Каруда продолжал смотреть вдаль, потом мотнул головой, словно отгоняя докучную мысль.

— Договориться с нашими врагами.

Голос Каруды звучал неуверенно, словно он так же не понимал Мирака, как и Риан. Это не особенно успокоило Риана.

— Мы не знаем, кто наш враг.

— Несомненно.

— Что ж, скоро, может быть, узнаем.

— Или погибнем.

— Тогда это будет уже не наша проблема. Каруда коротко и невесело рассмеялся. Даже если на них никто не нападет, время, отведенное им, скоро истечет, понимал Риан. Если только не разразится гроза с ливнем, у них вот-вот кончится вода: единственным ее запасом были два отражающих небеса бассейна по обеим сторонам дорожки и несколько небольших водоемов во дворах храма, В первой солнечной башне хранился запас риса, корней таро и сахарного тростника, которым управитель расплачивался с работниками; больше никакой пищи не было. Управитель занимался теперь подсчетом припасов и определял ежедневный рацион; скоро они узнают, на сколько дней им хватит пищи. Если, конечно, им эти дни будут отпущены…

Скрытно подобраться к огромному зданию было невозможно, никаких укрытий на бесконечной равнине найти не удавалось, так что Риан и его спутники просто подошли к дверному проему. Вблизи стало ясно, что впечатление безлюдности не было обманчивым. Здание казалось давно покинутым: серая пыль лежала у стен, резьба на камне потрескалась, оконные проемы выщерблены. Все, что лежало в глубине, за широким порталом, скрывала тьма.

Риан вошел в дверь первым и остановился, чтобы глаза привыкли к сумраку. Это был самый опасный момент: из темноты на него могли напасть. Однако ничто за дверью не шелохнулось, только ветер кружил пыль.

Внутри оказалось огромное пустое помещение. «Ну, чтобы осмотреть его, потребуется меньше времени, чем я думал». — Риан сам не был уверен, что испытывает: то ли разочарование, то ли облегчение.

Зал занимал весь объем здания; закругленные стены образовывали огромный купол на невероятной высоте. Тусклый свет сочился сквозь маленькие окошки, ложась странным пятнистым узором на серый камень пола. В помещении стоял запах пыли, древности, мертвого застоявшегося воздуха. Риан осторожно пошел вдоль стены. Далеко впереди высоко в стене были видны круглые отверстия — от них отходили мосты, соединяющие этот каменный шар с соседним.

Каруда и остальные гвардейцы разбрелись по залу, такие же озадаченные, как и Риан.

Риан коснулся камня стены. Холодная поверхность была шершавой, слегка выщербленной. Он разгреб пыль там, где стена соединялась с полом. Щель между ними оказалась почти незаметной, как и между каменными блоками, которыми была вымощена равнина. Риан всегда считал кушоритов непревзойденными мастерами каменной кладки, но неизвестные строители этого города были еще более искусны.

— Ничего, — прошептал один из гвардейцев, глядя на уходящий в сумрак свод.

— Ни летучих мышей, ни птиц, ни пауков, — добавил Каруда.

Риан догадался, что думает тот о другом.

— Верно, — согласился он, — ни лестниц, ни пандусов.

Они вернулись к храму и вошли через проем в стене, бывший раньше северными воротами, ведущими к каналу. Ступить с гладкого серого камня на знакомые ступени было облегчением, и Риан расправил плечи, наконец-то избавившись от чувства, что у него на спине нарисованы круги мишени. Каруда остановился поговорить с часовым у ворот, а к Риану подбежал Растим, давно поджидавший его возвращения. Ариаденец рискнул отойти немного от храма по серым камням — чего не осмеливались сделать кушориты, — но последовать за Рианом и остальными к странному зданию все же не посмел.

— Видели вы что-нибудь? — тревожно спросил он.

Риан проглотил едкий ответ и сказал:

— Нет, здание пустое. Совершенно пустое. — В конце концов, Растим очень старался быть полезным, хотя единственное, что ему пока что удалось, — это составить Риану компанию, когда тот обходил храм и убеждался, что положение отчаянное.

Риан кратко описал Растиму все, что они видели. Вторая часть здания каменный шар, соединенный с первым висячими мостами, — не имела двери.

Растим озадаченно потер подбородок.

— Дерево… — пробормотал он. — Пол и лестницы были из дерева, а здание такое древнее, что дерево превратилось в пыль.

— Возможно, — признал Риан. — Только странно, что за все это время деревья вокруг строений снова так и не выросли.

— Бесполезная затея, — сказал Каруда, когда Риан и Растим вышли на террасу. Офицер смотрел на часовых, занявших посты на низкой башне в углу двора. — Через такую стену перелезет кто угодно.

Сказать, что Марай не был создан для обороны, было таким смешным преуменьшением, что говорить об этом мог бы только полный идиот. Внешняя стена, ограничивавшая территорию храма, была низкой и к тому же имела четверо ворот, от которых широкие ступени вели к пристаням на канале. Теперь эти ничем не перекрытые лестницы выходили на равнину и, казалось, приглашали в храм любого желающего. Риан тоже не видел возможностей защитить Марай от вторжения, даже при том, что гвардейцы Каруды стояли у всех ворот, а храмовые слуги и монахи несли стражу на башнях.

— Тогда что же делать? — серьезно спросил Риан. — Я был бы счастлив узнать. — Растим переступил с ноги на ногу, но все же заставил себя промолчать.

Каруда ничего не ответил. Никто пока не заметил движения или вообще каких-нибудь признаков жизни на равнине, но ведь кто-то же построил этот город и кто-то перенес его сюда.

«Или нас — туда», — подумал Риан.

Такую возможность никто не обсуждал: Маскелль и другие жрецы были уверены, что Марай не был каким-то образом вырван из своей реальности и перемещен в эти бесплодные земли. Та огромная туча, которая, как видел Риан, накрыла Дувалпур, принесла с собой чужой мир и расстелила его вокруг, как ковер по полу. Никто из жрецов не мог объяснить, почему Марай остался на прежнем месте, входило ли это в намерения тех, кто нанес удар, или храм каким-то образом защитил себя и всех, кто в нем находился. Впрочем, спасение могло обернуться и проклятием: все зависело от того, кто обитал в новом странном мире.

Каруда посмотрел на небо. Оставив вопрос Риана без ответа, он сказал:

— Становится темнее.

— По крайней мере в этом мире существует ночь, — неожиданно вмешался Растим. — Мир может оказаться не таким странным, каким кажется. Если существует ночь, значит, где-то за облаками скрывается и солнце.

Каруда только презрительно посмотрел на актера.

— Если поблизости наши враги, — неохотно объяснил тому Риан, — они скорее всего нападут ночью, а мы не будем видеть их приближения.

Растим со свистом втянул воздух.

— Ох…

— Я буду во внутреннем дворе, — сказал Каруда и ушел. Как только он удалился достаточно и не мог его слышать, Растим прошептал:

— От него можно ждать неприятностей!

— Спасибо тебе, мастер сообщать очевидное! — Качая головой, Риан направился к лестнице, ведущей на галерею.

— Не рявкай на меня, синтанец, я на твоей стороне.

— Вот и хорошо.

Поднявшись на галерею, Риан услышал отчетливые удары. Нахмурившись, он остановился и прислушался:

— Что это?

Растим растерянно огляделся по сторонам.

— Кто-то высекает что-то из камня?

— Нет, стучат по дереву. — Эхо отражалось от стен зала, в который они вошли, и определить, откуда доносятся звуки, было трудно. Риан вытащил из ножен сири и медленно двинулся по следующей галерее.

Между колоннами, образовывавшими внешнюю стену, были открытые проемы, выходящие на покрытый травой внешний двор; другая стена была глухой; в ней виднелись лишь двери, ведущие внутрь храма. Во время общей растерянности, последовавшей за ударом непонятной силы, сюда мог проникнуть кто угодно. Стук сделался немного громче, и Риан понял, что идет в нужном направлении.

У подножия одной из колонн он увидел какой-то длинный темный предмет. Осторожно осмотрев его, Риан понял, что это всего лишь деревянный ящик. Впрочем, ящик был ему знаком. Риан шумно выдохнул воздух.

«Ах, эта проклятая штука!»

— Гизар. Я совсем и забыл о нем. — Растим побледнел. — Ох, только не снова!

— Как же, надейся! — Риан приблизился и обошел ящик кругом, соблюдая осторожность и ни к чему не прикасаясь. Замок выглядел надежным. Если бы кукла была способна на большее, чем просто стучать, решил Риан, она давно уже отправилась бы пакостить.

— Что же нам делать? — запричитал Растим, ломая руки. — Он может снова заставить кого-нибудь выпустить себя. Он может…

Риан засунул сири в ножны.

— Растим, если ты собираешься устроить панику, выбери себе для этого другой повод. Их вполне достаточно, а Гизар — не самая большая из наших проблем.

Актер передернул плечами и сделал глубокий вдох, стараясь взять себя в руки.

— Пожалуй, ты прав. — Однако на круглом лице все еще была написана озабоченность. — Но ведь шум будет продолжаться… Он может привлечь кого-нибудь, а тогда проклятая марионетка выкинет какой-нибудь трюк и заставит открыть ящик. Может быть, поставить часового?

Риан должен был признать, что в чем-то актер прав. Он решил попробовать припугнуть Гизара. Пнув ящик ногой, он прорычал:

— Эй ты, демон в образе куклы! Утихомирься или мы отправим тебя на дрова!

Стук прекратился. Однако не успел Растим с облегчением перевести дыхание, как раздался тихий скрежещущий голос:

— Выпустите меня.

— А-ах! — Растим даже подпрыгнул на месте. Риан почувствовал, как у него зашевелились волосы на голове.

— Он так когда-нибудь делал раньше?

— Никогда. — Растим тряс головой, широко раскрыв глаза.

Гизар повторил:

— Выпустите меня!

Звук его голоса был скрипучим, как будто дерево терлось о дерево. Ариаденские марионетки, которых видел Риан, имели подвижную нижнюю челюсть, так что во время представления создавалась видимость того, будто кукла разговаривает. Риан представил себе запертого в ящике Гизара, с трудом двигающего челюстью, и его пробрал озноб. Марионетке он сказал:

— И не подумаем!

— Я могу вам помочь.

На лице Растима ужас сменился недоверием. Риан фыркнул;

— Уж не думаешь ли ты, что мы тебе поверим после всего того, что ты вытворял раньше?

— На мне больше не лежит проклятие. Духи храма пришли ко мне и прогнали проклятие прочь.

«Ну и ловок!» — подумал Риан. Слова Гизара звучали почти убедительно если бы только не лицемерная нотка, прозвучавшая в жутком голосе… Что-то и правда вселилось в куклу, но только не дух Марай.

— Выпустите меня! — повторила кукла. — Я помогу вам.

— Конечно, мы тебя выпустим. — Риан попятился от ящика, знаком велев Растиму сделать то же самое. — Только подожди, пока я найду ключ от замка. Растим обошел ящик с такой осторожностью, словно Гизар мог выпрыгнуть и наброситься на него.

Риан отошел вместе с Растимом к ближайшей двери, ведущей во внутренний двор, и сказал:

— Подожди здесь, пока я узнаю, что Маскелль решит сделать с этой тварью. — Сам Риан надеялся, что дело кончится костром. — Не позволяй никому приближаться к ящику.

— Хорошо, — кивнул актер. На его круглом лице были написаны тревога и страх. Он все время вытирал ладони о рубашку и оглядывался на ящик. — Только сжечь его нельзя — разве что проклятие и правда снято. Маскелль говорила, что, уничтожив куклу, мы только выпустим проклятие на свободу и оно станет еще более вредоносным.

— Это полезно знать. — Про себя Риан выругался. Уходя, он слышал за спиной смех Гизара — мерзкий и полный злорадства.

Риан нашел Маскелль во внутреннем дворе. Там уже успело образоваться два разных лагеря, что не особенно обнадежило синтанца. Свита императора находилась в восточной части храма, на галерее за центральной башней. Жрецы, монахи и храмовые слуги, а также ариаденцы расположились рядом с башней с южной стороны. Голоса оставались в зале башни и исправляли ту часть Колеса, которая пострадала во время удара, но пока что они, похоже, свободно общались с представителями обоих лагерей. Риан надеялся, что так это и останется, поскольку именно Вигар дал Маскелль власть над Марай.

Остальная часть огромного храма была пустой, за исключением часовых на башнях и у стены: все инстинктивно старались оставаться рядом с центральной башней — сердцем Марай.

Миновав проход, ведущий во двор, Риан обнаружил, что большинство жрецов собрались на втором этаже галереи; склонив головы, они тихо и ритмично пели — так же, как и накануне завершения Обряда. Риан не понимал слов: должно быть, жрецы пользовались особым кошанским вариантом кушоритского языка, — но все же песнопения показались ему не такими, как прошлой ночью.

«Прошлой ночью, еще до того, как наступил конец света».

Риан встряхнул головой и стал спускаться по лестнице. Прошлую ночь, казалось, отделяли многие годы…

Не успел он дойти и до середины двора, как к нему кинулись Фирак и Гардик. На лице Гардика была написана его всегдашняя подозрительность, Фирак же просто выглядел встревоженным.

— Есть новости? — спросил он с нетерпением.

— Ну, кое-какие есть, — неохотно признал Риан. Ему не хотелось, чтобы слух о Гизаре разнесся по храму, но Фирак и Гардик и так все знали о паяце, и к тому же Риан опасался надолго оставлять Растима наедине с тварью. — Не особенно радостные. Растим присматривает кое за чем в северной части третьей галереи. Не могли бы вы пойти и помочь ему?

Фирак озадаченно посмотрел на Риана.

— В северной части третьей… — Он в свое время помогал отнести ящик с куклой в храм, и теперь у него на лице отразилась догадка. — Ох, только не это!

— Оно самое.

— Да в чем дело? — стал допытываться Гардик. Фирак схватил его за руку и потащил за собой.

— Я все расскажу тебе по дороге, — мрачно пообещал он.

Риан пересек двор и поднялся на южную галерею. Жрецы отгородили один из боковых проходов полотнищами белых праздничных флагов и устроили там постель для Посланника Небес. Риан прошел мимо нескольких монахинь у входа, погруженных в медитацию, и поднял одно из полотнищ.

В отгороженном помещении было тепло: сюда принесли две жаровни, хотя запас дерева в храме был очень невелик. Риан получил истинное удовольствие, когда приказал храмовым слугам разломать на дрова одни из императорских носилок, однако он понимал, как незначителен выигрыш от этой победы. В храме было несколько библиотек — две во внешнем дворе и две во внутреннем, — но никто пока не желал и заговаривать о том, чтобы в крайнем случае начать жечь драгоценные книги. Это значило бы признать, что пути назад нет. К тому же, как знал Риан, подобная мера ничему не поможет: запас продовольствия иссякнет гораздо раньше, чем запас топлива для готовки.

Посланник Небес лежал на подстилке, рядом с ним сидели его молодой помощник и старая Мали. Старик выглядел таким же мертвецом, каким был Голос Игарин, когда управитель храма позволил Риану осмотреть его. Молодой жрец был погружен в молитву, но старая Мали подняла глаза и скорчила гримасу — то ли приветствуя Риана, то ли предупреждая, что шуметь нельзя. Потом она намочила в миске тряпку, отжала и положила на лоб Посланнику Небес.

Маскелль сидела неподалеку в позе медитации, с закрытыми глазами. В тусклом свете лицо ее выглядело мрачным, и Риан понял, что состояние Посланника Небес пугает ее, хотя догадывался об этом скорее всего он один. И если он хоть что-то знает о придворной грызне и интригах, в другом конце галереи уже, конечно, говорят, что Маскелль желает Посланнику Небес смерти. Через несколько дней, если дела не пойдут на лад, поползут новые слухи — что она сама убила старика. У стены, завернутый в кусок полотна, лежал белый камень Марады. Маскелль забрала его у управителя храма, чтобы еще раз изучить, в надежде, что в странном мире, в котором они очутились, камень сможет указать на их врага, но, насколько было известно Риану, камень так ничего и не открыл Маскелль.

В воздухе сильно пахло курениями, и Риан чихнул. Старая Мали бросила на него сердитый взгляд, а Маскелль, не открывая глаз, сказала:

— Подойди ко мне.

Риан приблизился и сел на пятки перед Маскелль. Ее дух снова блуждал по окрестностям, как и прошлой ночью, когда дух-птица убил Мараду. Когда Маскелль протянула руку, Риан взял ее в свои.

Стоило Риану закрыть глаза, как он оказался вне Марай, в чужом городе; у него возникло чрезвычайно странное ощущение: будто ветер проносится сквозь его бесплотное тело. Риан ожидал, что они с Маскелль окажутся высоко в воздухе, но их отделяло от земли всего несколько Футов.

Все поле зрения занимала стена из темно-серого камня. Через несколько мгновений Риан освоил передвижение в новом для него бестелесном состоянии и отлетел назад, чтобы лучше видеть. Стена изогнулась вверх и прочь от него, и Риан понял, что находится рядом с куполом. Примерно на половине высоты тянулась полоса резных украшений, подобная тому, что он видел на обследованном им здании. Рисунок состоял из концентрических окружностей, образованных выпуклыми или вдавленными квадратами, перемежающимися другими геометрическими фигурами. В телесных ушах Риана прозвучал голос Маскелль:

— На буквы это не похоже: знаки недостаточно разнообразны, если только это не одно или два слова, повторяющиеся снова и снова.

Риан попытался обернуться, заметив, что не видит духа Маскелль; после нескольких попыток он оказался лицом к Марай. На расстоянии огромный храм выглядел странно — под словно приснившемся в кошмаре грозовым небом, посреди чужого города, вырванный из обычного окружения других храмов. Ветер кружил пыль между тем местом, где находился Риан, и Марай; ничто больше не двигалось. Риан снова повернулся к куполу, пытаясь оценить его размер. Если он судил верно, то перед ним было то самое похожее на горшок здание, которое он видел на восток от Марай.

— А что там внутри?

— Я не могу приблизиться к нему еще больше. Мне и так с трудом удалось сюда добраться. Не осталось ничего — ни линий силы, ни каналов, ни рек, ни дорог, ни даже звериных троп. Не сохранилось даже их следов.

Риан почувствовал тошноту от еще одного подтверждения того, каким чуждым стал теперь окружающий их мир. Однако он не мог позволить себе сейчас об этом думать.

— Я должен тебе кое-что сказать.

Маскелль выпустила его руку, и Риан внезапно снова оказался в пропахшем курениями закутке Посланника Небес. От неожиданности он чуть не опрокинулся на спину, и Маскелль виновато улыбнулась.

— Прости. — Она потянулась и встряхнула волосами. — Позволь мне догадаться. Каруда мутит воду?

Риан оперся рукой о стену, дожидаясь, пока комната перестанет вращаться вокруг него.

— Нет, мутит воду кое-кто другой: Гизар.

— Гизар? — нахмурилась Маскелль. — Кто… Ах, этот! — Она явно была удивлена. — Но что он может сделать? Проклятие должно уже почти утратить силу.

— Может быть, дело не в проклятии. Возможно, тут что-то другое. По крайней мере, — печально добавил Риан, — так он сам говорит.

Старая Мали, слышавшая эти слова, покачала головой и стала что-то ворчать себе под нос.

Брови Маскелль поползли вверх.

— Говорит? — Когда Риан утвердительно кивнул, Маскелль возвела глаза к потолку — как делала всегда, понося Предков, — и поднялась. — Я скоро вернусь, — сказала она старой Мали.

Выйдя на открытую галерею, Риан подумал, что в воздухе еще сильнее пахнет грозой. Может быть, все-таки пойдет дождь… Риан остановился, подозвал одного из храмовых служек и велел тому собрать все, какие только есть, сосуды и расставить их во дворе, чтобы собрать воду. Паренек убежал выполнять распоряжение, а Риан догнал Маскелль, которая вышла на середину двора и смотрела, прищурившись, на небо.

— Значит, все-таки темнеет, — сказала она. — Я уж подумала, что глаза меня обманывают. Риан кивнул.

— Интересно будет посмотреть, что случится ночью.

— Можно сказать и так.

— Посланнику Небес не становится лучше? — спросил Риан, когда они начали подниматься по лестнице. Старик казался ему мертвым, но все жрецы были так уверены в том, что он жив или что по крайней мере его смерть не окончательна… Риан предпочел присоединиться к их мнению, тем более что он совсем не хотел, чтобы старый жрец умер. Он не был уверен, что возвращение старика что-то изменит, но Посланник Небес был в своем роде таким же символом, как и Марай, и его продолжающееся существование означало бы, что не все так плохо, как кажется.

— Все так же, — покачала головой Маскелль. — На самом деле мы можем только ждать и наблюдать за ним. Вернется он неожиданно.

Пройдя под второй галереей, они вышли во внешний двор. Пение жрецов зазвучало громче; оно теперь вызывало то же эхо, пронизывавшее, казалось, все вокруг, что и прошлой ночью.

— Зачем они поют? Это нужно для Обряда? — спросил Риан.

— Нет, тут другое. Они пытаются сделать Марай более неприступным. Управитель храма вспомнил об одном очень древнем ритуале. — Маскелль заправила за ухо выбившуюся прядь волос. — Только мы не узнаем, работает ли он, до тех пор… ну, пока он не сработает.

— А что тогда случится?

— Вокруг храма появится стена, стена, которую нельзя увидеть, но можно почувствовать.

Риан решил, что он сталкивался и с более странными вещами, особенно в последнее время.

— Это хорошо.

Маскелль неожиданно улыбнулась:

— Вот подожди, и ты увидишь!

Растим, Фирак и Гардик сбились в тесную кучку у двери, боязливо поглядывая на ящик, лежавший у колонны. Растим заметил Маскелль и Риана, и на его круглом лице отразилось облегчение. Подбежав к ним, он доложил:

— Оно все время просит, чтобы его выпустили.

— Конечно, ему хочется на свободу, — ответила Маскелль со вздохом, приглаживая спутанные волосы. — Оно же не может никого убить, пока находится в ящике.

— Ох, надеюсь, — пробормотал ариаденец. Риан следом за Маскелль подошел к ящику. Было слышно, как Гизар скрипуче хихикает внутри. Маскелль присела на корточки и стала задумчиво рассматривать ящик; Риан обошел его кругом и встал напротив Маскелль.

Прежде чем Маскелль успела что-нибудь сказать, Гизар спросил:

— Ты пришла, чтобы выпустить меня?

Маскелль, подняв бровь, обменялась с Рианом ироническими взглядами.

— С какой стати мне это делать?

— Я избавился от проклятия. — В голосе Гизара снова зазвучала фальшивая кротость. — Я могу вам помочь.

— Не думаю, что ты избавился от проклятия. Но я думаю, что твоему проклятию стало тесно в маленьком деревянном теле. — Однако Маскелль все же задумчиво добавила: — В чем ты можешь нам помочь?

— В том, чтобы уничтожить ваших врагов.

— Бесполезный разговор. — Маскелль поднялась, собираясь уходить, и пояснила Риану и остальным: — У этих демонов совсем нет воображения.

— Ты даже не знаешь, кто твои враги.

Голос Гизара как-то странно изменился. Он стал глубже и увереннее, лишился лицемерной угодливости. Маскелль замерла на месте, внимательно глядя на ящик. С подчеркнутым скептицизмом она протянула:

— И ты можешь нам это сообщить?

— Они прибыли сюда из местности, которая умирает, чтобы захватить вашу.

Лицо Маскелль застыло.

— Нашу местность… Небесную Империю?

— Небесную Империю, Синтан, Ариаден и все остальные страны.

Риан услышал, как Растим со свистом втянул воздух.

«Он знает, с кем говорит, — подумал Риан. Он сам не понимал, почему эта мысль вызвала у него леденящее предчувствие; может быть, дело в том, что демон вел себя не так, как раньше, когда он просто реагировал на их присутствие, злобно и невпопад. Знание того, кто они такие и откуда явились, говорило о более совершенном интеллекте. — Маскелль была права, это теперь уже другой демон».

— Вот что они сделали? Они создали Колесо Бесконечности, чтобы превратить наш мир в их мир? В их умирающий мир? — медленно проговорила Маскелль.

— Какой в этом смысл? — вмешался Растим. Маскелль стиснула плечо ариаденца, призывая его к молчанию; тот подпрыгнул на месте, словно только теперь вспомнив, что он не один, и пробормотал: — Прости…

Не обращая внимания на то, что его прервали, Гизар продолжал:

— Они неверно рассчитали. — В голосе его прозвучало злорадство, как будто чья-то ошибка доставила ему большую радость. — Они собирались перенести сюда, на место Кушор-Ата и Кушор-Ана, свой город и уже из него захватывать остальное. Вместо этого они перенесли весь свой мертвый мир.

— Но то, что можно перенести с одного места на другое, можно перенести обратно, — задумчиво глядя на ящик, сказала Маскелль. На лице ее появилось хищное выражение.

— И перенести снова, пока у них есть второе Колесо.

— Мы об этом думали, — сухо бросила Маскелль.

— Вот и молодцы.

— Скажи нам, где находится второе Колесо.

Кукла не ответила. Все ждали, пока Маскелль задавала еще вопросы, но и на них ответов не последовало.

«В Гизара вселился новый демон», — устало подумала Маскелль. К тому же демон, знающий об их врагах много больше, чем они сами…

— Боюсь, что от Гизара больше прока не будет, — сказала Маскелль Растиму, когда они шли по галерее обратно.

Гардик остался следить за ящиком с куклой; Риан, не желая рисковать, позвал с внешнего двора двоих гвардейцев, чтобы они составили Гардику компанию.

— Да ладно. — Растима даже передернуло. — Мы и не захотели бы, чтобы он снова с нами вместе выступал. — Актер беспомощно развел руками. — Только что с ним делать?

— Я поговорю со жрецами. Нужно, чтобы его сторожил один из вас, ариаденцев, и кто-то из кошанских монахов: тогда кукле не удастся выкинуть какой-нибудь новый фокус.

Риан сложил руки на груди.

— Как ты думаешь, что он теперь такое? Вроде Марады?

— Может быть. Но почему тогда он нам рассказал про них?

— Чтобы испугать… — поморщился Растим. — Мне кажется, чем меньше я буду знать о том, что происходит, тем для меня лучше.

Маскелль улыбнулась и покачала головой.

— Не спрятаться ли тебе под одеялом? А когда все кончится, я тебя разбужу.

Прежде чем Растим смог ответить, вмешался Фирак; голос его прозвучал резко.

— Так ты думаешь, что это кончится? Когда-нибудь?

Это был вопрос, задать который Риан не осмеливался. Он видел, с каким испугом и надеждой смотрел на Маскелль Растим в ожидании ответа. Та остановилась посреди двора и посмотрела на возвышающуюся над галереями центральную башню. Наконец она ответила:

— О, я думаю, что когда-нибудь это кончится. Будем ли мы еще здесь, когда такое случится, я сказать не могу. — Маскелль обвела взглядом своих слушателей. — Обещаю сообщить вам, когда узнаю.

— Что ж, ладно, — кивнул Фирак.

У входа на галерею их встретил управитель храма. Лицо его осунулось, на нем была написана тревога.

— Повелитель желает говорить с тобой, — сообщил он Маскелль.

Придворные собрались перед портиком центральной башни. Император отправил всех своих гвардейцев на охрану ворот и стены; советники, сопровождавшие его в храм, расположились между колоннами или расселись на перилах галереи; на их мрачных лицах были написаны растерянность и страх. Сам Райф сидел на кресле, снятом с носилок. Маскелль поразилась тому, каким постаревшим он выглядел. Государственные заботы оставили на его лице морщины, глаза окружали темные круги.

Перед портиком нетерпеливо расхаживал Вигар, которому явно хотелось поскорее вернуться к Колесу, над которым все еще работали другие Голоса. Канцлер Мирак вместе с Карудой стояли на нижних ступенях лестницы, ведущей к портику. Кошанские жрецы, храмовые слуги, ариаденцы, собравшиеся на галерее в противоположном конце двора, с беспокойством следили за происходящим. Песнопения, доносившиеся с верхней галереи, были похожи на завывания ветра.

Маскелль подошла и встала напротив властителя; Риан и управитель храма остановились у нее за спиной. Растим и Фирак присоединились к остальным актерам. Как только Маскелль заняла свое место, все разговоры стихли.

Мирак начал что-то говорить, но Райф поднял руку, заставив его умолкнуть. Взглянув в глаза Маскелль, император произнес одно-единственное слово:

— Ну?

Маскелль еле заметно улыбнулась. Ее восхитило его спокойствие и ловкость, с которой он переложил груз ответственности на ее плечи. Он словно говорил: «Если ты возглавляешь духовную власть в том, что осталось от Империи, то и действуй соответственно». Маскелль сложила руки на груди и сказала:

— Мы узнали кое-что новое, но источник сведений, мягко говоря, сомнителен.

Когда Маскелль начала повторять сказанное демоном, по толпе пробежал шепот, полный любопытства и страха. Даже Вигар замер на месте. Когда Маскелль договорила, Райф слегка покачал головой.

— С какой стати станет эта тварь предавать свой собственный народ, если она — одна из них?

— В том-то и вопрос, — пробормотал Вигар. Райф, нахмурив брови, повернулся к нему.

— В библиотеках есть сведения о том, что подобное случалось раньше?

«Очень кошанский вопрос», — подумала Маскелль. Ответ Вигара прозвучал как эхо ее собственных слов, сказанных прошлой ночью Риану:

— Существует много миров, соприкасающихся с Бесконечностью. — Жрец махнул рукой, указывая на странный город за стеной храма. — Наши собственные глаза говорят нам, что такое может случиться. Если те люди, о которых говорил демон, научились путешествовать из мира в мир в поисках нового дома для своего народа…

Маскелль сделала глубокий вдох.

— Хотите верьте, хотите — нет, но ситуация ничем не отличается от той, которая существовала до нападения. Мы должны найти второе Колесо.

— Зачем? Почему бы просто не завершить Обряд, раз ты думаешь, что это вернет все обратно? — запротестовал Мирак.

Маскелль заметила раздражение на лице Райфа и, к собственному изумлению, почувствовала гордость за него.

«Он все понимает!»

Вигар набрал воздуха, чтобы ответить, но император опередил его.

— Наши враги доказали, что способны создать Колесо Бесконечности, подобное нашему. Если демон не солгал, они сделали ошибку в его использовании. Едва ли они повторят такую ошибку снова. Все, что им нужно будет сделать, — это восстановить свое Колесо. Второго шанса у нас не будет. — Райф наклонился вперед, - Мы должны лишить их способности использовать Обряд против нас.

— Именно, — проговорил Вигар прежде, чем Мирак снова смог вмешаться. Для Обряда требуется объединенная сила Кушор-Ата, Кушор-Ана и каждого храма в стране. Сила сейчас заключена в Колесе, она готова к тому, чтобы ее высвободить. Нам понадобился бы целый год, чтобы создать Колесо заново, и оно не обладало бы могуществом, которое дает Обряд Столетия. Другого шанса у нас действительно нет.

— Остается еще один вопрос, — начала Маскелль, тщательно подбирая слова. — В чем источник их силы? Он не в наших храмах и городах, а здесь, в их мире, нет ничего подобного — или мы просто не способны это ощутить.

Вигар покачал головой, не желая пускаться в догадки.

Каруда сделал шаг вперед и заговорил:

— Известно ли им, что наше Колесо невредимо? Если да, то они попытаются его уничтожить.

Маскелль заметила, как дернулся стоящий рядом с ней Риан, и поняла, что синтанец подумал о том же.

Раздался мягкий голос управителя храма:

— Марай больше не беззащитен. — Жрец кивнул на монахов на верхней галерее. — Создание барьера завершено. Теперь они только поддерживают его.

— Мы отправим отряды на поиски второго Колеса, — сказал, поднимаясь на ноги, Райф. — Нужно оставить достаточно людей, чтобы следить за окрестностями, но найти второе Колесо — наша первейшая задача. — Он обвел взглядом собравшихся. — Искать нужно маленькими группами: в каждую должен войти опытный воин и монах, который знает, что нужно искать. Когда второе Колесо будет найдено, мы составим план нападения на него.

Толпа согласно загудела.

Император взглянул на темнеющее серо-лиловое небо.

— Похоже, наступает ночь. Отряды должны быть готовы к выступлению на рассвете.

Маскелль обменялась взглядом с Рианом. Император был прав. Как ни необходимо спешить, нельзя в темноте отправлять людей в этот странный город. К тому же управитель храма предостерег:

— Потребуется время на то, чтобы обучить людей проходить сквозь барьер, окружающий храм. За ночь как раз и управимся.

«А нам остается только надеяться, что мы еще увидим следующий рассвет», — с глубоким вздохом подумала Маскелль.

Тьма быстро сгущалась.