Колизей

Конец гладиаторских игр

В наши дни, к разочарованию посетителей Колизея, им сообщают, что архитектор этого величественного памятника античности неизвестен. А вот в Средневековье бытовало другое мнение. Считалось, что архитектором Колизея является выдающийся римский поэт Вергилий, сочетавший, как полагали, свою литературную деятельность с занятиями архитектурой, магией и некромантией. Сторонников этой версии не смущало, что Вергилий умер почти за сто лет до возведения Колизея. Они также считали, что спроектированный Вергилием Колизей предназначался не для гладиаторских поединков и травли зверей, а являлся языческим храмом солнца (увенчанным золотым куполом), в котором находили прибежище всякого рода демоны. По мнению сторонников этой версии, название «Колизей» происходит от латинских слов colo, colere (поклонение, культ).

В начале XI века был издан путеводитель для пилигримов, называвшийся «Чудеса Рима», в котором, в частности, говорилось (цитата взята из более позднего адаптированного издания):

Предполагалось, что в храме размещалась громадная статуя то ли Аполлона, то ли Юпитера, символизировавшая величие Рима. Далее в путеводителе рассказывалось о том, что в IV веке папа Сильвестр приказал эту статую, воздвигнутую язычниками, разрушить, а голову и руки ее установить перед входом в Латеранский собор Святого Иоанна.

В Средневековье бытовали и другие суждения о назначении Колизея. Живший в XII веке английский путешественник «мастер Грегори» заявлял, что Колизей был дворцом римских императоров Веспасиана и Тита, и только в XV веке итальянские гуманисты, изучив сохранившиеся классические источники, пришли к твердому заключению, что Колизей являлся амфитеатром, в котором проводились гладиаторские бои. Однако и в те времена Колизей полагали таинственным, мрачным местом, где обитает нечистая сила и царствует магия.

В XVI веке флорентинец Бенвенуто Челлини, известный скульптор и ювелир, вместе с сицилийским священником (втайне занимавшимся некромантией) и несколькими своими друзьями дважды в ночное время посещал Колизей, чтобы с помощью черной магии вызвать дух своей почившей возлюбленной. Челлини в «Автобиографии», повествуя о посещении Колизея, рассказывает о том, что первая ночь прошла тихо, без происшествий, дух возлюбленной вызвать не удалось. А вот во вторую ночь вместо духа почившей женщины невесть откуда появились страшные, богомерзкие дьяволы, едва не лишившие всех рассудка. Положение спас один из приятелей Бенвенуто, который (как деликатно описал происшествие Джон Эддингтон Саймондс, переводчик труда Челлини) «издал со страху такой оглушительно громкий звук, сопроводившийся непомерным зловонием, что все дьяволы бросились врассыпную и стремглав умчались прочь». До смерти перепуганная компания тут же покинула Колизей, рассуждая о том, что за дерзкий поступок их, по всей вероятности, ждет страшное наказание, тем более, что затесавшийся в компанию мальчик подливал масла в огонь, уверяя, что видит, как несколько дьяволов неотступно за ними следуют, прыгая с крыши на крышу.

Сейчас трудно себе представить, что было время, когда считали, что Колизей предназначался не для гладиаторских поединков и травли зверей, а был построен с иными целями. Однако это ощущение можно понять: к XI веку связь полуразрушенного античного монумента с его первоначальным истинным назначением перестала существовать. К тому времени представления в Колизее не ставились в течение нескольких веков. Последние гладиаторские бои, согласно сохранившейся информации, проводились в амфитеатре в середине тридцатых годов V века, а последняя травля зверей — в 526 году.

В 523 году римский сенатор Кассиодор направил послание консулу (отвечавшему за проведение в Колизее травли зверей) для передачи Теодориху, королю остготов, правителю Рима. В своем послании Кассиодор порицал жестокость и насилие на аренах амфитеатров, приводящие не только к смерти животных, но порой и людей. Рассказывая о своих впечатлениях от травли зверей, Кассиодор, в частности, пишет: «Один из бойцов, полагаясь лишь на свое копье, которое, как мне представлялось, того и гляди сломается, с таким безрассудством атаковал разъяренных животных, что казалось, он ищет смерти, которой, разумеется, хотел избежать». Однако в своем послании Кассиодор дает ясно понять, что травля зверей все еще популярна среди простого народа (правда, в этом месте послания рукой Кассиодора, вероятно, водило презрение к римской черни, которой, по мнению знати, нравилось то, что аристократия осуждала). Как бы там ни было, Кассиодор настоятельно просил Теодориха запретить травлю зверей и покончить с насаждением жестокости и насилия.

Было бы отрадно считать, что конец кровавым представлениям в римских амфитеатрах связан с успехами христианства, которое Константин, ставший римским императором в начале IV века, превратил в государственную религию. Однако изданные Константином законы, касавшиеся запрещения гладиаторских игр, были столь же неэффективны, как, к примеру, инициативы нашего времени, касающиеся ограничения скорости на автомобильных дорогах. Кроме того, Константин был непоследователен. В тридцатые годы IV века он разрешил проводить гладиаторские бои в Гиспелле, с тем чтобы жителям этого города не приходилось совершать долгого путешествия в Вольсинии, город, где подобные представления продолжали даваться, несмотря на запреты.

В IV и V веках были также приняты законы, касавшиеся ограничений, связанных с гладиаторскими боями, — законы, прямо скажем, второстепенные (например, сенаторам запрещалось использовать гладиаторов в качестве телохранителей). Реакция на эти нововведения была примерно такой же, как на законы, направленные против язычества: смесь послушания, различных уверток и полного неприятия. Поэтому вовсе не законы (принимавшиеся отчасти под давлением церкви) положили конец кровавым представлениям в Колизее и других амфитеатрах Римской империи. К прекращению представлений привели исторические реалии: экономическое положение государства ухудшилось, что негативно сказалось на финансовых возможностях устроителей представлений, утративших возможность покупать диких зверей и поддерживать в надлежащем порядке амфитеатры (и, в частности, Колизей, здание огромных размеров).

Кроме того, необходимо отметить, что Константин в 326 году перенес столицу империи в Византию, переименовав в 330 году этот город в Константинополь (ныне Стамбул). В результате этой акции Константина Рим потерял свое политическое и культурное значение, что негативно сказалось и на участи Колизея. В V веке старая столица империи была неоднократно разрушена и разграблена, на римской земле возникали германские королевства. Византийский историк Прокопий пишет, что, когда в 545 году король остготов Тотила взял Рим, в городе оставалось пятьсот жителей. Вероятно, Прокопий значительно сгустил краски, хотя естественно, что многие римляне покинули город в преддверии его захвата Тотилой. Но какова бы ни была численность римского населения в середине VI века, можно предположить с большой достоверностью, что уже в те времена людских и материальных ресурсов недоставало не только для организации в Колизее гладиаторских представлений, но и для содержания здания в удовлетворительном состоянии.

Поэтому, когда в сентябре 1332 года предположительно в Колизее был дан бой быков в честь приезда в Рим Людовика IV Баварского, то вполне вероятно, что большинство собравшихся зрителей не имели никакого понятия об античном прошлом амфитеатра, в который они пришли, чтобы посмотреть необычное представление. Кстати, подошедшим до нашего времени сведениям, это представление стоило жизни восемнадцати людям и одиннадцати быкам. Если тот бой быков действительно происходил в Колизее, то это и было последнее представление на арене амфитеатра, величественные руины которого сохранились до наших дней.

Наследие Колизея

История усугублявшегося коллективного забвения Колизея тянулась много веков, отмеченных гражданскими войнами, нашествиями варваров и вандалов, соперничеством кардиналов и пап, пока, после того как Рим в конце XIX столетия стал столицей объединенной Италии, не обернулась новым «открытием» величественного памятника античности, амфитеатра, в котором проходили гладиаторские бои. К тому времени, по словам Байрона, императорские дворцы «уж давно поверглись в прах и стали грудой камня», Римский форум превратился в пастбище, а Колизей еще хранил «в руинах величавых былую мощь». С Колизеем, хотя и наполовину разрушенным, могли соперничать только колонны Марка Аврелия и Траяна.

После того как Колизей перестал использоваться по своему первоначальному назначению, время от времени стали появляться проекты по реконструкции здания с целью его использования в прагматичных — производственных целях. Так, например, как отмечает Мюррей в своем «Путеводителе» 1843 года издания, в XVI веке римский папа Сикст V планировал превратить Колизей в суконную фабрику. Проект составил архитектор Доминик Фонтана. По его замыслу, на первом этаже Колизея должны были разместиться цеха, а на других этажах — жилые помещения для рабочих. Однако после кончины Сикста начавшиеся строительные работы были прекращены в связи с дороговизной проекта, и вместо суконного производства в Колизее была устроена небольшая фабрика по изготовлению клея. Можно предположить, что реализуй папа свое начинание, оно пошло бы на пользу сохранности здания. Недаром французский историк Жан Мабильон несколькими годами позже отметил, что «если бы Сикст V успел осуществить свой проект, то Колизей был бы капитально отремонтирован и не подвергся бы дальнейшему разрушению». Однако необходимо также сказать, что первоначально Сикст V планировал снести Колизей, а на его месте построить новое здание, и мы должны быть благодарны тому, что этот первоначальный проект не был осуществлен. Что касается фабрики по изготовлению клея, то она просуществовала недолго; Колизей продолжал разрушаться, а руины его использовались как каменоломня. По камешку захватывали с собой и туристы, в частности англичане. В XVIII веке ходила такая шутка: «Если бы Колизей помещался в карман, то несомненно нашелся бы англичанин, который увез бы его домой в качестве сувенира».

Имелся и другой способ «растаскивать» Колизей, который, правда, прямого ущерба не наносил. Мы имеем в виду, что со времен Возрождения Колизей стал моделью для архитекторов, которые использовали в работе его художественные особенности, прибегая наиболее часто к последовательности архитектурных ордеров, характерной для фасада этого амфитеатра античности. Мотивы композиции Колизея, логичная ясность в организации пространства и плана здания характерны для многих итальянских палаццо. Назовем некоторые из них: палаццо Ручелли во Флоренции, построенное в 1450 году (архитектор Леон Батиста Альберти), палаццо Алтемпс в Риме, в котором в настоящее время располагается Музей римской скульптуры (архитектор Антонио да Сангалло-старший), палаццо Фарнезе в Риме (архитектор Антонио да Сангалло-младший).

К началу XIX столетия, после того как Колизей был «открыт» заново, в том числе и многочисленными туристами, известность его возросла настолько, что его именем повсеместно — от Южной Дакоты до Токио — стали называться спортивные сооружения, концертные залы, театры. Большинство этих построек не имеет ничего общего с конструкцией и декором римского Колизея. Пожалуй, особняком стоит лишь лондонский «Колизей», здание, построенное в 1904 году и отведенное поначалу под варьете, которое с годами сменила Английская национальная опера. Как и в римском амфитеатре, в лондонском «Колизее» пол выстлан мозаикой, а потолок в зрительном зале изображает собою тент, напоминающий о навесе, защищавшем посетителей римского Колизея от палящего солнца. Напоминанием о величественном памятнике античности служат также скульптуры львов и ковры с изображенным на них логотипом SPOR (сокращение знаменитой формулы «Senatus populus que romanus» — «Сенат и римский народ»). Освальд Столл, принимавший административное участие в строительстве «Колизея», выражал надежду, что лондонский «Колизей» достоин находиться в столице Англии, так же, как амфитеатр Веспасиана был достоин стоять в столице Римской империи. Резюмируя изложенное, не будет преувеличением сказать, что не только сооружения, носящие название «Колизей», пользуются славой этого амфитеатра активности, но и сам Колизей (что характерно для монументов мирового значения) частично обязан своей известностью одноименным сооружениям, хотя они и находятся далеко от его месторасположения.

В наши дни невозможно установить хронологическую последовательность изменения бытовавших представлений о Колизее, который виделся одно время пристанищем демонов и местом для занятия некромантией, а в итоге стал считаться романтическими руинами, памятником тех далеких времен, когда проводились гладиаторские бои, сопровождавшиеся мученичеством христиан. История Колизея — это торжество блестящих идей, послуживших его созданию, череда смертей на его арене, серия неосуществленных проектов и целый ряд толкований его настоящего назначения. За последнюю тысячу лет на историю Колизея в значительной мере влияли четыре группы людей, каждая из которых имела свой интерес к амфитеатру античности. Одну группу составляли расхитители Колизея и его новые пользователи, другую — христиане, третью — археологи, а четвертую — как это ни покажется странным — ботаники.

Рассмотрим деятельность перечисленных групп.

Расхитители и новые пользователи

В начале VI столетия, даже если время от времени в Колизее все еще происходила травля зверей, само здание, не знавшее веками ремонта, уже находилось в полуразрушенном состоянии. Такое положение содействовало тому, что Колизей постепенно превратили в каменоломню, в которой обзаводились строительным материалом как для мелких житейских нужд, так и для городского строительства и, в частности, для построек, возводимых по заказу церкви.

Однако в таком расхищении Колизея в большинстве случаев не было ничего незаконного. Городские власти и различные организации католической церкви регулярно выдавали, а то и продавали разрешения на добычу строительных материалов. В официальных документах папской курии вплоть до XVII столетия встречается формула «а cavar marmi a coliseo» («добыть строительный материал в Колизее»).

Масштаб расхищения Колизея в настоящее время трудно определить, но ясно, что дело велось с размахом. Тому свидетельством официальная запись, рассказывающая о том, что за девять месяцев 1452 года, по указанию папы Николая V, очевидно, для строительства базилики Святого Петра, из Колизея вывезли 2522 повозки с камнем. Незадолго до этого, в 1448 году, итальянский гуманист Поджо Браччолини с сожалением констатировал, что большая часть Колизея превращается в строительный материал. Во времена расхищения Колизея бытовала саркастическая колкость, касавшаяся аристократической семьи Барберини, которая расхищала монументы античности, посягнув даже на Пантеон. Говорили: «Quod non fecerunt barbari, fecerunt Barberini» — «То, что не успели совершить варвары, сделали Барберини». Несмотря на это едкое замечание, римский папа Урбан VIII в XVII веке разрешил Барберини (видимо, потому что и сам происходил из этого рода) использовать травертин Колизея для постройки палаццо.

Расхищению Колизея, несомненно, помогали землетрясения и другие стихийные бедствия, ибо после каждого подобного случая добывать строительный материал на его территории становилось гораздо легче. Менее всего от землетрясения страдала северная часть Колизея; кроме того, в ее сохранении, видимо, была заинтересована церковь, ибо Колизей своим северным фасадом выходил на путь религиозных процессий — от Латеранского собора Святого Иоанна к центру города — и потому мог казаться церковникам великолепной «декорацией». Южный фасад Колизея, видно, для церковников интереса не представлял, и, с дозволения церкви, его регулярно разбирали на камни.

При мысли о том, что камни из амфитеатра Веспасиана и Тита обрели новую жизнь в соборе Святого Петра или в палаццо Венеция (с балкона которого Муссолини обращался к народу на площади), ощущаешь смешанное чувство удовлетворения и легкой печали. С одной стороны, эти и им подобные здания принесли Риму особую привлекательность, а с другой стороны, они своей жизнью во многом обязаны Колизею, питавшему их «плотью». Зайди процесс дальше, мы бы не смогли любоваться «романтическими руинами».

В те времена, когда Колизей использовался в качестве удобной и богатой каменоломни, римляне нашли применение и его уцелевшим неразрушенным помещениям, которые стали использоваться для хозяйственных и производственных нужд. В Колизее и вокруг устраивали конюшни, хлева, склады, кузницы, швейные и сапожные мастерские и прочие кустарные производства. Видимо, строения, воздвигнутые вокруг Колизея, внешне походили на деревушку, застроенную лачугами и хозяйственными постройками, ибо, по сохранившемуся свидетельству, в начале XVI столетия некий художник черпал там вдохновение, собираясь писать картину, посвященную рождению Иисуса, появившемуся на свет, как известно, в хлеву. Использование Колизея для производственных нужд продолжалось даже в XVIII веке. В 1700 году, по распоряжению папы Сикста V, в северной части амфитеатра устроили склад навоза, употреблявшегося при производстве калийной селитры. Однако к настоящему времени от былых хозяйственных и производственных помещений, чередой появлявшихся в Колизее после прекращения развлекательных представлений, по существу ничего не осталось, кроме не представляющих особого интереса кормушек для скота, битой посуды и искореженного железа. Объясняется это тем, что целью раскопок, проводившихся в Колизее в XIX веке, являлись элементы конструкции амфитеатра античности, а все остальное считалось мусором, более поздними наслоениями, не представляющими исторической ценности (тем не менее, однажды археологи приняли средневековую кладку за одну из внутренних стен Колизея и, расчистив, представили ее на всеобщее обозрение).

Пустующие помещения Колизея отводились не только для хозяйственных и производственных учреждений, вроде конюшен, складов и мастерских. Добротные помещения стали занимать аристократы. Например, в XII веке восточная часть Колизея называлась «дворцом Франджипане», являясь собственностью этого аристократического семейства, занимавшего в Риме высокое положение. Величественные постройки античности привлекали и других римских аристократов. Так, влиятельное семейство Колонна имело апартаменты в мавзолее императора Августа, а семейство Савелли — в театре Марцелла. Подобные случаи продолжались. Даже в настоящее время в верхних этажах театра Марцелла немало частных апартаментов. Что касается «дворца Франджипане», то в середине XIII столетия семье Франджипане пришлось уступить «дворец» своей сопернице на политическом поприще — семье Аннибальди, которая в 1360 году продала апартаменты ордену святого Сальватора, одной из христианских организаций. Существует свидетельство, что до того как продать эти палаты, Аннибальди в 1337 году принимали в Колизее Петрарку, итальянского поэта и гуманиста. Принимая во внимание эту дату, можно предположить, что Аннибальди присутствовали на бое быков, проводившемся в Колизее в 1332 году.

Теперь скажем о том, что постепенно стали раздаваться голоса негодования и протеста против использования Колизея, величественного памятника античности, в качестве каменоломни и места размещения конюшен, складов и мастерских. Начиная с XV столетия против разграбления и вульгаризации Колизея стали выступать археологи и другие просвещенные люди, понимавшие историческое значение этого монумента. Не один Браччолини возмущался расхищением Колизея.

Особенно активно за сохранение Колизея выступали христиане — точнее, та их часть, которая считала, что Колизей связан со становлением христианства (ведь христианами в Риме в те времена были практически все: и папы, дававшие разрешения на расхищение Колизея, и люди, подобные Браччолини, протестовавшие против этого). Так вот, немало людей считали, что раз на арене этого амфитеатра античности большое число христиан приняло мученическую смерть за веру, Колизей следует превратить в место поминовения мучеников и святых, а не занимать его мастерскими, конюшнями и навозными кучами.

Христиане

В 1750 году по распоряжению римского папы Бенедикта XIV на восточной части наружной стены Колизея была установлена памятная каменная плита, заменившая надпись, сделанную в 1675 году, которая со временем стерлась. На плите, до сих пор сохранившейся, начертано следующее:

Эта акция Бенедикта XIV была явно ориентирована на то, чтобы лишний раз подчеркнуть победу христианства над нечестивым язычеством. Немногим ранее, в 1749 году, Бенедикт назвал Колизей христианской святыней, напоминающей о крестных муках Христа, и пригрозил наказанием за любое осквернение Колизея.

Однако нет никаких свидетельств того, что христиане, павшие в Колизее, гибли за веру, за свои религиозные убеждения. Правда, начиная с V века в трудах христианских авторов, посвященных житиям и смерти святых, нередко указывается, что они погибли на арене амфитеатра. Однако это не значит, что амфитеатром обязательно был Колизей. Сам Колизей в этих трудах упоминается изредка, а, когда называется, то вполне можно предположить, что автор сослался на Колизей всего-навсего потому, что этот амфитеатр был самым известным в Римской империи; к тому же такая ссылка придавала правдоподобность сочинению.

Однако в Средневековье положение, по всей вероятности, изменилось, и Колизей, должно быть, более не считали местом мученичества и гибели христиан за свои религиозные убеждения. По крайней мере имена мучеников, чьи усыпальницы почиталась святынями, не связывались со злодействами в Колизее. Даже в изданном еще в начале XI столетия путеводителе для паломников «Чудеса Рима» местом мученичества христиан назывался цирк Фламиния, а вовсе не Колизей, поименованный в этом справочнике «храмом солнца». Не фигурирует Колизей как место мученичества христиан и на полотнах художников Возрождения, авторов большого числа картин на религиозные темы. Лишь на одной работе, выполненной в XV веке, Колизей служит фоном картине, изображающей распятие святого Петра, что скорее свидетельствует о неосведомленности автора: ведь Петр погиб до возведения Колизея.

Однако к началу XVII столетия Колизей по инициативе церковников стал настойчиво выдаваться за место мученичества и смерти христиан. Публиковались длинные списки мучеников за веру, поплатившиеся жизнью на арене амфитеатра за свои убеждения, с указанием даты их гибели. Эта инициатива церковников имела и положительные последствия: расхищение Колизея пошло на убыль. Церковь и раньше подумывала об этом, когда вспоминала о христианах, сложивших свою голову в Колизее (что не мешало ей наживаться на расхищении Колизея). В конце XVI столетия римский папа Сикст V, намереваясь снести амфитеатр язычников или устроить в нем суконную фабрику, рассматривал и другое решение: освятить Колизей. В конце концов церковники пришли к мысли не только прекратить использование Колизея в качестве каменоломни, но и провести в нем восстановительные работы. Правда, работы эти начались лишь в XVIII веке, тогда были разобраны некоторые конструкции, представлявшие опасность для посетителей Колизея. В начале XIX столетия на деньги, выделенные римскими папами, были воздвигнуты две опоры, укрепившие неустойчивые участки внешней стены.

После того как Колизей прочно отождествили с местом мученичества христиан, в нем чаще, чем ранее, стали проводиться христианские обряды и церемонии. Еще с 1490 года до середины XVI столетия на арене амфитеатра по великим пятницам происходили торжественные богослужения. В 1519 году в восточной части арены была построена (естественно, из местного материала) часовня Санта-Мария делла Пьета. В семидесятых годах XVII столетия Джанлоренцо Бернини (автор колоннады на площади Святого Петра в Риме) собирался построить в центре арены церковь, но этот проект не был осуществлен. Папа Климент X ограничился установкой на арене амфитеатра большого креста. Но уже в XVIII веке религиозные атрибуты в амфитеатре преумножаются. Помимо часовни, на арене Колизея появляется крест, установленный посредине, а вокруг арены устанавливают кальварии — изображения крестного пути Иисуса Христа (рис. 2). В Колизее можно было послушать проповедь, причаститься, получить индульгенцию. Церемониями заведовали монахи. Сохранилось свидетельство, что во второй половине XVIII столетия в Колизее в течение нескольких лет обитал Бенедикт Жозеф Лабр (причисленный после кончины к лику святых), видимо, помогавший монахам следить за порядком. Разумеется, Колизей использовался католическими священниками в собственных целях, но, как мы уже отмечали, установленные порядки могли вызвать раздражение протестантов, посещавших Колизей с целью ознакомления. Так, вероятно, возможность получить индульгенцию, поцеловав установленный посередине арены крест, вызывала у протестантов стойкое неприятие. А вот автору «Ватека» Уильяму Бекфорду (известному тем, что он построил в Фонтхилле экстравагантную башню в неоготическом стиле) не понравился в Колизее даже сам вид монахов, «ленивых и чрезмерно упитанных», которые, как он рассудил, «могли прийтись львам гораздо больше по вкусу, чем истощенные христианские мученики».

Однако, несмотря на христианизацию Колизея, не прекращались попытки использовать этот амфитеатр по его первоначальному назначению. В семидесятых годах XVII столетия (как раз перед тем как на вершине амфитеатра установили массивный крест) только активное вмешательство церкви предотвратило организацию в Колизее боя быков. Даже в XVIII веке в помещениях Колизея все еще находились мастерские ремесленников, а кучи навоза, предназначавшегося для производства селитры, продолжали «благоухать» даже после того, как на арене амфитеатра появились кальварии.

С годами на проведение работ в Колизее стали претендовать археологи. Время от времени им помогала деньгами церковь, которая — надо отдать ей должное — не только совмещала религиозные интересы с извлечением доходов от расхищения Колизея, но и содействовала науке, финансируя археологические исследования. Начиная с XIX столетия, объем археологических работ значительно возрос, чему способствует государство. Идея о мученичестве христиан на арене амфитеатра античности уступила научному подходу. Ученых интересовали подземные сооружения Колизея, а религиозные постройки на арене амфитеатра им только мешали.

Археологи

Поворотный пункт в истории археологических исследований, проводившихся в Колизее, произошел в семидесятых годах XIX столетия, когда в амфитеатре начались плановые раскопки, финансировавшиеся итальянским правительством. В гораздо меньших масштабах раскопки в Колизее проводились и ранее. Так, еще в XV веке была открыта часть дренажной системы, отводившей воду с территории амфитеатра. В начале XVIII столетия вырыли несколько глубоких канав, чтобы выяснить, что из себя представлял пол арены. Тогда же разработали план более масштабных археологических изысканий, но он так и не был осуществлен. В 1790-х годах были очищены коридоры, а в начале XIX столетия стали исследовать подземные сооружения Колизея, но завершить эти работы не удалось из-за внезапного наводнения. В середине XIX столетия археологические работы возобновились, при этом они сочетались с некоторыми восстановительными работами. Так, на деньги, отпущенные римским папой Григорием XIV, в южной части амфитеатра были восстановлены восемь арок. При раскопках на территории арены амфитеатра крест на время их проведения убирали, а кальварии не трогали вовсе.

Положение изменилось в семидесятых годах XIX столетия, когда археологические исследования в Колизее стали финансироваться итальянским правительством. Церковные атрибуты раскопкам явно мешали, а потому крест и кальварии с арены амфитеатра убрали. Эту акцию пытались предотвратить, но все усилия оказались напрасными. Не помогли ни протесты верующих, специально собравшихся на богослужение в Колизее, ни вмешательство папы. Не помешали началу раскопок и предприимчивые дельцы, предлагавшие использовать Колизей «для гуляний и маскарадов при лунном свете». Раскопки начались в 1874 году под руководством археолога Пьетро Росы, который рассудительно посчитал, что археологические исследования святилища лучше его осквернения фривольным времяпрепровождением. Однако начавшиеся работы вскоре были прекращены в связи с затоплением места раскопок грунтовыми водами (эти воды удалось отвести лишь через несколько лет).

Археолог Родольфо Ланчиани, регулярно передававший из Рима сообщения английскому журналу «Атенеум», так описал успешное осушение места раскопок, осуществленное в апреле 1873 года: «Стоячие воды, заполнившие подземные помещения Колизея, были отведены несколько дней назад в присутствии многочисленных зрителей, бурно приветствовавших это знаменательное событие». Однако далее Ланчиани с горечью восклицает: «Бедный Колизей! Какой изменился после того, как синьор Роса в 1871 году начал свои раскопки». И действительно, половина арены амфитеатра представляла собой котлован с обнаженными стенами подземных сооружений. Вторая половина арены была раскопана в тридцатые годы XX века. Ирония в том, что, когда в 1878 году вышел в свет роман Генри Джеймса «Дэзи Миллер», в котором описана фатальная встреча героев произведения у залитого лунным светом креста на арене амфитеатра, этого креста уже не было, а половина арены была покрыта водой.

Полностью церковные атрибуты в Колизей более не вернулись. Правда, и по сей день по великим пятницам у стен амфитеатра проходит богослужение, но это — единственное вторжение церкви в мирскую жизнь Колизея, ставшего просто памятником античности (что схоже с проводящимися лишь раз в году, во время летнего солнцестояния, религиозными церемониями современных друидов на территории Стоунхенджа).

Последующие раскопки в амфитеатре связаны с инициативами Муссолини, пришедшего к власти в Италии в 1922 году. Его правительство финансировало работы, позволившие полностью раскопать подземные сооружения Колизея и тем самым завершить усилия Пьетро Росы, предпринятые в 1870-х годах. Кроме того, по решению Муссолини в Риме была проложена новая магистраль — Виа дель Империо («Имперская дорога»), — проходящая мимо украшающего ее Колизея. В 1938 году Гитлер во время официального посещения Рима провел несколько часов в Колизее (после того как из-за сильного, долго не прекращавшегося дождя отменили военный парад) и, осмотрев амфитеатр, решил, что он может послужить образцом для мест массовых сборов немцев.

Вместе с тем, Муссолини пошел на уступки церкви, не оставлявшей мысли использовать Колизей в собственных интересах. В амфитеатре вновь появился крест, вместо убранного в 1870-х годах. На сей раз крест, правда, установили не посередине арены, а у ее края, с северной стороны. Зато под крестом поместили четыре каменные плиты с латинскими надписями. На одной из них был начертан текст религиозного гимна, исполнявшегося по великим пятницам. На второй — текст, схожий по стилю с тем, что был на плите, установленной на стене Колизея в 1750 году по распоряжению Бенедикта XIV.

Надписи на двух других плитах носили мемориальный характер. Одна плита была установлена в честь пятой годовщины понтификата римского папы Пия XI и тысяча шестисотой годовщины обнаружения Еленой, матерью римского императора Константина I, останков «подлинного креста», на котором был распят Иисус Христос. Другая плита была установлена в честь двадцать шестой годовщины царствования итальянского короля Виктора Эммануила III и четвертой годовщины правления Муссолини. Как видно, не остались в накладе ни церковь, ни монархия, ни гражданская власть.

Крест, установленный в Колизее во времена правления Муссолини, стоит до сих пор у северного края арены, а вот мемориальные плиты после падения фашистского режима не только сняли, но и разбили. Тексты, которые были на них начертаны, известны лишь потому, что они были в свое время опубликованы в средствах массовой информации.

В историю Колизея снова вмешалась идеология, на этот раз оказавшаяся благосклонной для археологов. В противостоянии археологов и церковников, продолжавшемся последние пятьсот лет, археологи взяли верх, и теперь им никто не мешает проводить в Колизее исследовательские работы.

Ботаники

В «Путеводителе» Мюррея 1843 года издания говорилось, что одной из достопримечательностей Колизея является большое число разнообразных растений, произрастающих на его территории. В «Путеводителе» с удивлением вопрошалось: «Почему римляне не составляют из этих растений гербарии для продажи? Трудно представить себе более чудесный сувенир. Гербарии шли бы нарасхват». Действительно, на территории Колизея в те времена произрастало великое множество разнообразных растений, в том числе редких, что объясняли особенным микроклиматом. Правда, имелась и другая версия: разнообразие обязано семенам, завозившимся в Рим экзотическими животными, — семенам, которые эти звери стряхивали со шкуры. Как бы то ни было, растительный мир, нашедший себе прибежище в руинах амфитеатра, был чрезвычайно богат.

В 1643 году был опубликован первый каталог произраставших на территории Колизея растений. Его автором стал ботаник, анатом и астроном, профессор Римского университета Доменико Панароли, описавший в своем труде 337 видов растений. В 1815 году был опубликован другой каталог «растений, произрастающих на территории амфитеатра императоров Флавиев». Его составил смотритель Римского ботанического сада профессор Антонио Себастьяни. В каталоге перечисляется 261 вид растений. Уменьшение их числа, видимо, объяснялось не недосмотром составителя этого каталога, а уроном, который нанесли флоре амфитеатра интенсивные раскопки, проводившиеся на его территории в начале XIX столетия.

Наиболее занимательный каталог растений, произраставших на территории Колизея, составил Ричард Дикин, английский врач и ботаник-любитель из Шеффилда. В 1855 году он опубликовал труд «Флора Колизея», справочник с большим количеством иллюстраций, в котором описаны 420 видов растений (современные ученые педантично уменьшили их количество до 418). Части растений Дикин придал ту или иную символику. Так, одно из них он назвал «терном Христа»:

Но если набожный Дикин находил ботанику совместимой с религиозной символикой Колизея, то археологи о такой связи, вероятно, даже не думали и угрожали уничтожить все то, что он изучал и чем восторгался. Дикин по этому поводу замечает:

Дикин умер в 1873 году. Проживи он еще несколько лет, он бы крайне расстроился, ибо его надежды не оправдались. До второй половины 1870-х годов археологам было предписано руководством не только убрать кальварии с арены амфитеатра, но и очистить территорию Колизея от «сорняков и прочего мусора». В настоящее время, несмотря на оптимистические оценки ученых, которые полагают, что на территории Колизея произрастает 240 видов растений, растения эти, по существу, беззащитны. При проведении в Колизее дальнейших археологических изысканий и ремонтных работ их количество наверняка сократится.

Суждения Дикина заставляют задуматься о нашем отношении к историческим памятникам и о путях примирения возникающих при этом противоречий. Конечно, рассуждая о сохранности Колизея, наивно отдавать первенство флоре амфитеатра. Если бы в 1870-х годах в Колизее, наряду с археологическими раскопками, не проводились восстановительные работы, что вкупе привело к вырождению целого ряда растений, произраставших на его территории, то в настоящее время амфитеатр был бы близок к полному разрушению. Разумеется, следует радоваться тому, что здание Колизея укреплено, а его история изучается благодаря произведенным раскопкам — об этом говорит здравый смысл. В то же время нельзя не испытывать легкой грусти и сожаления, что в результате работ на территории Колизея его словно законсервировали, а «романтические руины» остались достоянием прошлого. Конечно, в Колизее во времена Римской империи погибло много людей, но те, кто знаком с его богатой историей, могут не только ужаснуться при мысли о кровавом прошлом амфитеатра, но и пожалеть, что им не довелось восхититься исчезнувшими растениями, которые с любовью описал Дикин, или полюбоваться при лунном свете романтическими руинами.