Кольцо княгини Амондиран

Лина сообразила:

— Если Герард оставил на мосту сторожа, то надо идти скорее. Мы не знаем, какими артефактами он его снабдил. Уж связью‑то наверняка. Но, во — первых, ночь на нашей стороне, а во — вторых, природный камень прикроет нас от поисковой магии, так что надо зайти поглубже в ущелье до того, как рассветет.

Дамиан с Стефан с нею согласились, Тина тоже не стала спорить, и Ромуальд, желавший отдохнуть подольше, остался в гордом одиночестве. Так что как только последний из путников доел свой кусок, все встали и пошли вдоль стены, напутствуемые словами Лины:

— Не шумим! Когда мы движемся, я полог держать не могу, так что идите тише и старайтесь не производить лишних звуков.

Сейчас впереди снова шел Дамиан, за ним Лина, а Ромуальд на этот раз плелся предпоследним. Стефан не решился оставить князя без пригляда, боясь, что в противном случае они его тут потеряют. Но Ромуальд после привала вел себя на редкость хорошо. Шел тихо, ногами переступал ровно, не ныл и не пыхтел. Этому способствовал обтесанный сухой и не скользкий камень под ногами.

Так они прошли вдоль стены и вступили под арку моста. Под ней было значительно темнее, чем снаружи, зато отмостка нашлась и там, сухая и удобная. Судя по всему река текла ближе к другой опоре, а с той стороны, где они шли, громоздились камни. В темноте все это было практически не видно, но маги, а особенно ведьма, хорошо чувствовали рельеф и воду.

Мост оказался на удивление широким. Вероятно, наверху могли спокойно разъехаться две кареты. Преодолели они это расстояние довольно быстро и выбрались из темноты. Снаружи было значительно светлее, но вот удобная отмостка закончилась. К тому же здесь она выступала над почвой довольно высоко и приходилось спрыгивать. Дамиан спустился первым, по очереди подал руку девушкам и поспешил их отвести подальше, чтобы Ромуальду со Стефом было куда спрыгнуть. И тут князь опять отличился. Оказавшись внизу, он не сообразил отойти в сторону, поэтому громко зашипел на спрыгнувшего вслед за ним мага:

— Демоны, Стеф, хватит наступать мне на пятки!

Тут наверху что‑то зашумело и весь отряд, не сговариваясь, рванул вперед что есть духу. Сейчас, когда уже не нужно было прятаться по кустам, они бежали по берегу реки, покрытому крупной галькой. Попадающиеся там и сям валуны обходили без задержек. Кто бы ни шумел, человек или зверь, но встречаться с ним никому не хотелось.

Когда лиги через полторы речка сделала крутой изгиб, Дамиан притормозил, а там и вовсе остановился. Его команда запыхалась, Ромуальд и Лина тяжело дышали, да и Тина с трудом переставляла ноги: бежать с каждой минутой становилось все трудней. Им нужен был хотя бы минутный отдых.

При этом советник прекрасно понимал, что сейчас стоит поднажать, чтобы наконец оказаться в безопасности. Еще немного и вся их компания скроется из виду за скалами и тогда их будет совершенно невозможно увидеть с дороги. Но прямо сейчас над горами должна была взойти луна и осветить их путь, а это значительно облегчило бы дорогу тем, кто сильно устал.

Он не мог сделать для друзей ничего, только подбодрить. Поэтому и сообщил:

— Десять минут стоим, отдыхаем. За это время выйдет луна и мы будем лучше видеть куда ногу ставить. Затем идем вдоль реки еще примерно две лиги. Там должно быть удобное место для стоянки. Его только орел с небес может заметить, больше никто.

Он не сказал ни одного слова утешения, но информация о близком отдыхе вдохновила всех. Казалось, даже усталость на время отступила. Так что когда через обещанные десять минут он скомандовал: „В путь!“, друзья бодро двинулись вперед.

Их бодрости хватило ненадолго, так что последнюю лигу до привала отряд просто полз со скоростью улитки. Хорошо, что луна освещала путь, да и близящийся рассвет тоже разогнал темень, иначе кто‑нибудь непременно сломал бы себе ногу просто потому, что от усталости движения стали неверными.

Наконец Дамиан заметил то самое место, которое показал ему на карте Роберт Данцер. Чуть в стороне от реки, там, где в нее впадал бурный и говорливый ручей, располагалась небольшая полянка, окруженная скалами и камнями и поросшая не густым, мягким мхом, а самой настоящей травой. Ручей нанес сюда частички почвы, ветер — семена, а время создало уютный рай для путешественников.

Дамиан показал это место своим спутникам и как будто влил в них силы. Буквально через минуту все ввалились на полянку. Девушки добрались до своих саквояжей, споро раскинули два шатра и набросали в них одеял. Сейчас спать всем хотелось гораздо сильнее, чем есть.

Лина с Тиной забрались в один шатер и предложили мужчинам осваивать другой. Дамиан заикнулся было о том, что надо выставить сторожа, но магичка сердито полезла в сумочку и выбросила из нее на землю бляшку с красным камешком, который, ударившись о камень, засветился как глаз дракона.

— Охранного купола хватит, — буркнула сонная девушка и нырнула под крышу.

Когда взошло солнце, все в лагере спали глубоким сном.

Ожидая восхода, Маркус замерз, промок и оголодал. Поспать толком не удалось, потому что сидеть пришлось на корточках, а в этой позе не задремлешь. Вся его еда осталась наверху, куртка и одеяло тоже. Окружающие его камни забирали тепло, а под утро выпала обильная роса, от которой не было спасения. Каждая ниточка его одежды впитала в себя влагу, мох под ногами просто хлюпал.

Наконец первые лучи солнца пробились из‑за горизонта и осветили серое предутреннее небо, окрасив его золотом. Стало настолько светло, что парень смог наконец разглядеть в деталях свое положение.

Он сидел на уступе в маленькой, размером с банную шайку выемке, поросшей густым, мягким мхом. Над его головой качались ветви кустов, один из которых ночью не выдержал веса его тела. Да и не должен был! Выросшие на камнях, эти кусты держались тут на честном слове.

Маркус готов был сам себя выпороть! Ну куда полез?! Надо было еще вчера подготовить путь вниз. Он и подготовил, кстати, но не здесь, а с другой стороны моста. Там можно было легко спуститься. Но тогда бы он попал на другой берег речки, а не на тот, по которому шли синие огоньки.

Он вздохнул и огляделся получше. Даже встал для этого, чуть не завопив от боли. Ноги, всю ночь пробывшие в скрюченном положении, просто взорвались, когда он начал ими двигать. Пришлось потратить время, размять и растереть их хорошенько, прежде чем приступать к чему‑то иному. На крошечном пятачке сделать это было трудно, но Маркус справился.

Окрестности не порадовали. Он залез туда, откуда просто так не вылезешь. Зато в пяти шагах ближе к горам располагался нормальный спуск, отсюда Маркусу было хорошо его видно. Там же, судя по всему, можно было и подняться наверх. Надо же было ему полезть в месте, где нет прохода!

Но тут мысли парня приняли более позитивное направление: он нашел лупу Кавериско. Тяжелая, массивная вещь упала на тот же самый уступ, где он сидел, но не разбилась, а провалилась в мох и теперь наружу торчал только жалкий кусочек оправы. Восславив богов за то, что ценная вещь нашлась в целости и сохранности, Маркус вытащил ее на свет, обтер, как смог, краем рубашки, привязал на шнурок от одного из своих амулетов и засунул за пазуху. Теперь хоть за это не придется расплачиваться.

Зеленый же кристалл как в воду канул.

Парень принял решение выбираться. Подняться отсюда наверх не представлялось возможным. Но если спуститься к реке, а затем подняться по той дорожке, которую он увидел… Для того, чтобы спрыгнуть, высоковато, но не зря же Маркус почти всю свою жизнь провел в горах. Он умел лазить по скалам без крюка и веревки. То, что он не мог сделать в темноте, утром уже не представляло особых трудностей.

Пара — тройка минут — и он уже стоит на галечном берегу речки среди принесенных ею валунов. Оставалось решить, что делать дальше. Выслеживать тех людей, которые прикидывались сурками? Пойти переодеться, зажечь костер и сделать вид, что ничего не случилось, он ничего не слышал и не видел?

Второй путь казался заманчивым. В конце концов маг ему никто и служить его интересам Маркусу не обязательно. Он говорит об интересах империи? Много ли хорошего видел сирота от государства? Если империи всегда было плевать на Маркуса, кроме тех случаев, когда она пыталась что‑то у него забрать: деньги или свободу, то ему на нее плевать два раза.

Останавливало то, что мага он уважал и боялся. Врать ему в лицо могло и не получиться, а тогда… Ой, даже думать не хочется. К тому же как объяснить, куда он дел кристалл связи?

В результате Маркус придумал комплексное решение. Он чуть не бегом поднялся на мост, быстро сменил одежду на сухую, надел на плечи куртку. Пусть потом ему будет в ней жарко, лишь бы сейчас не было холодно.

Лошадь он отвел в другое место, где еще не все было объедено, и привязал там. Заодно сбегал к речке и принес ей воды в походном кожаном ведре. Теперь он может оставить бедную скотинку хоть на полдня.

А он и не собирался отсутствовать дольше.

Рассовав по карманам куски вяленого мяса и закинув на плечо торбу с остальными продуктами, Маркус вновь спустился к реке, подошел к мосту поближе и принюхался. Его уникальный дар страшно ему мешал в обычной жизни и парень научился его регулировать. Для того, чтобы почувствовать все запахи, надо было потянуть носом особым образом. Он так сделал и тут же азартно сверкнул глазами.

Кавериско искал женщину? Так вот же она, вернее, они! Вчера под мостом прошли аж две женщины. Одна из них пахла мятой, вербеной и ванилью, а вторая… Ах! Маркус снова принюхался. Вторая благоухала сдобой, корицей, чабрецом и почему‑то слегка отдавала медью. Первая была выше ростом: на камнях ее запах располагался выше. Видимо, обе вели по ним рукой, чтобы не потеряться, вот и оставили после себя метки.

Маркус тихонько рассмеялся. Он молодец! Весь отряд погнался за пустышкой и только он выследил настоящую дичь. Осталось найти их в горах.

Только вот незадача! Девушки не одни, с ними трое мужчин и как минимум двое из них действительно опасны. Маркус принюхался снова, чтобы в уме разделить запахи и что‑то понять про этих людей. Да, все верно. Один совсем безобидный, хоть и с оружием. Но пахнет от него как в лавке тетушки Марсии, которая продает всякую всячину вроде ниток для вязания и вышивания, шкатулочек, деревянных поделок, красок и альбомов для рисования, фарфоровых статуэток и прочей бесполезной, но красивой дребедени. Зато два других внушали опасения. От одного пахло как от воина: кожей, потом, металлом, а еще почему‑то чернилами и дорогими благовониями. Видно, он не простой воин. Второй, признанный Маркусом опасным, тоже пах всем тем же, только благовония были другие, подешевле, зато к их аромату примешивался оттенок чего‑то медного. Ой, ну какой же он дурак! Легкий оттенок меди — это же запах колдовства! Так пахнут маги!

За свою жизнь он их почти не встречал. Одного, может двух, не больше. Но если покопаться в памяти… Точно! И от Кавериско так же пахло медью. Слегка, чуть — чуть, на грани восприятия, но этот оттенок без сомнения присутствовал.

Выходит, впереди двое магов и один из них — женщина?!

Маркусу совсем расхотелось их преследовать. Но когда Кавериско вернется вместе с Лещом и всем отрядом, лучше иметь, что им рассказать. Лишиться своих денег и получить вместо них хорошую затрещину ему не улыбалось.

Весь в раздрае молодой нюхач двинулся вверх по течению речки. Нос вел его как по ниточке: разыскиваемые люди прошли здесь совсем недавно. Как ни странно, в его сознании легкий аромат сдобы перебивал и ядрёный мужской пот, и кисловатый холод металла. Как приятно пахнет эта женщина! Почему‑то Маркус ни на мгновение не усомнился, что Квериско нужна именно она.

Ему пришлось пройти почти четыре лиги, прежде чем он смог заметить что‑то интересное. В стороне от реки, чуть повыше, расположились странные елки. Ето ему поначалу показалось, что елки, но стоило присмотреться, и он понял: шатры. Зеленая с рисунком ткань, их покрывавшая, делала их похожими издали на деревца. Пожалуй, с дальнего расстояния и он бы не различил.

Кроме его преследуемых разбить эти шатры было некому. По логике они сейчас там, отдыхают после тяжелой ночи. Или нет?

Самым странным для Маркуса оказалось то, что к нему не доносились запахи. Вообще. Как будто не просто в шатрах никого не было, но и не существовало никаких шатров. Магия?

Он взялся за шнурок и вытащил из‑за пазухи лупу Кавериско. Посмотрел через нее на лагерь беглецов и рот разинул. Шатры располагались под полупрозрачным куполом, отливавшим красным. Маркус осторожно приблизился и принюхался: от купола тянуло все той же медью, только сильнее, чем от людей. А еще к ней примешивался тот запах, который возникает после грозы. И вот он просигнализировал Маркусу, что подходить ближе себе дороже. Сейчас как шарахнет молнией!

Несмотря на то, что Маркус не слишком таился, никто не выглянул. Из этого он сделал правильный вывод: после тяжелого перехода беглецы так устали, что даже нормальной стражи не выставили. Маги, небось, понадеялись на свой охранный купол, и спят без задних ног.

Эх, если бы амулет вызова не пропал! Сейчас позвать Кавериско и можно их брать тепленькими.

С другой стороны, если позвать отряд прямо сейчас, они все равно прискачут далеко не сразу. Так что можно особо не беспокоиться.

Решив, что он разузнал достаточно, парень двинулся в обратный путь. Если беглецы пошли по этому ущелью, никуда они не денутся. На несколько дней пути у них нет другой дороги.

Если что, он скажет, что ничего не видел ночью, и только недавно почуял запахи, по которым выследил нужных магу людей. Еще бы амулет связи найти…

Первым, что увидел Маркус, вернувшись к мосту, был злополучный куст. Выдранный с корнями, он нелепо валялся у самых скал и парню вдруг захотелось его осмотреть. Удивляясь сам себе, он все же подошел и поднял растение. От довольно жидкий извилистый корешок переходил в толстенький, но короткий, в ладонь, ствол, который почти у самой земли превращался в целый пучок тонких, но довольно прочных ветвей. На них вчера он и повис.

Стыдясь собственной сентиментальности Маркус откинул куст в сторону и увидел, как что‑то сверкнуло и звякнуло, падая в воду.

Амулет связи!

После чего он полчаса возился в ледяной воде, разыскивая зеленый камешек на шнурке. Отыскал! Теперь его не накажут: все ценные амулеты у него. А какую историю он при этом будет рассказывать… Тут надо хорошенько подумать. Если не рассказывать Кавериско всей правды, но просто показать, куда ушли те, кого он ищет, то можно рассчитывать на дополнительную награду. Только вот если маг догадается, как на самом деле все было… Можно и по шее получить вместо денег.

Еще полчаса ушло на мыслительную деятельность. Победила жадность. Нюхач стиснул в кулаке зеленый кристалл и позвал хриплым голосом:

— Господин Кавериско! Господин Кавериско!

Минут пять все было тихо и парню даже показалось, что кристалл от пребывания в холодной воде испортился и больше не работает. Но он продолжал сжимать камень, как будто тепло его тела могло вернуть свойства волшебной вещи.

Дождался! Кристалл вдруг потеплел, завибрировал и Маркус услышал:

— Они там?

— Да, господин Кавериско! Трое мужчин и две женщины! Они пошли вверх по среднему ущелью!

— Жди! — отрывисто скомандовал маг и амулет успокоился.

Маркус устроился поудобнее, развязал мешок с едой и принялся наворачивать сыр. Ему нужно было как следует подкрепиться, чтобы успокоить расходившиеся нервы и снова обрести трезвую голову.

Лина проснулась, когда было уже далеко за полдень. Она чувствовала себя свежей и отдохнувшей. Ничего не болело, не ломило и не ныло. Как ни странно, пеший переход при всей своей трудности дался ей легче, чем скачки на лошадях. Она вылезла из шатра и огляделась. Ромуальда не было видно, возможно, он еще спал, а вот Дамиан со Стефаном возились с костром. Они не решились вскрыть защитный купол, вместо этого налили в котелок воду из фляжек, благо те были полными, и сейчас готовили еду для всех.

Лину эта картина тронула до глубины души. Какие хорошие парни! Не стали будить девчонок, зная, что предстоит трудный переход, дали им поспать, а сами позаботились о еде для всех.

Заметив магичку, оба ей улыбнулись и помахали рукой. Затем Стеф сделал знак приблизиться и зашептал в театральной манере:

— Лина, что делать с твоим куполом? Я боюсь его трогать. Он не похож на те, с которыми я имел дело раньше.

Лина гордо хмыкнула. Конечно не похож! Это же ее личная разработка! Пришлось провести для мага небольшой показательный урок. Стефан впитывал новые сведения с жадностью, как губка. Лина не могла понять, почему он в университете толком ничему не обучился. Не было должной мотивации?

Пока она объясняла магу особенности купола, методы его дезактивации и зарядки, к костру подтянулись Тина с Ромуальдом. Их разбудил запах каши. Сонная ведьма тут же ринулась умываться и снесла по дороге защиту, даже не заметив.

Стефан покачал головой:

— Мы тут битый час осторожничали, боялись потревожить купол, думали, гадали. А она…

Лина рассмеялась:

— Она все правильно сделала. Это лучший способ дезактивации амулета такого типа. Осталось положить в карман и при случае зарядить энергией. Хотя…

Магичка подняла бляшку с земли и осмотрела.

— Еще двое суток будет работать без подпитки. Хороший амулет получился, долгоиграющий.

Тут вернулась с речки Тина, бодрая и освеженная, и тут же задала вопрос не в бровь, а в глаз:

— Почему это вы решили развести костер? Что, нам можно больше не скрываться?

Ей ответил Дамиан:

— Думаю, сейчас это уже не имеет значения. Кавериско с отрядом далеко, мы скрыты от дороги скалами и наш хилый дымок никому нас не выдаст.

Тину эти доводы не убедили.

— Головой подумай: суток не пройдет, как Кавериско догонит Данцера и убедится, что нас с ним нет. Что дальше?

— Тогда он вернется и будет нас искать. Но это еще сутки. За это время мы сможем уйти так далеко, что окажемся не на территории империи, а скорее не то в Гремоне, не то в Амондиране. Там точной границы нет. Вряд ли люди императора рискнут действовать на чужой земле.

Тут к сомневающейся Тине добавилась Лина.

— Думаешь, Герарду не все равно, на какой земле он действует? Раз он меня нашел, будет ловить вне зависимости от государственных границ. Тем более они тут достаточно неопределенные.

Дамиан согласился:

— Думаю, ты права насчет Кавериско. Но с ним солдаты из стомбирского гарнизона. У них на этот счет может быть другое мнение. Идти в горы на территорию чужого государства решится не всякий.

— Будем на это надеяться, — подвела итог Лина, — А теперь скорее завтракаем и идем дальше. Что‑то у меня ни малейшего желания проверять на деле лояльность Герардовых спутников.

Сказав это, Лина отправилась собирать и складывать шатры. Их удобство все уже оценили и желали и дальше спать под полотняной крышей. Тина ей помогала и по ходу дела жужжала в уши, жалуясь на тупоумие некоторых мужчин. Ей с самого начала не нравилась история с кольцом княгини и она не упускала случая напомнить об этом подруге, которая, по мнению Тины, их во все это втравила.

Шатры еще не были убраны в саквояжи, как их позвали на завтрак. Каша вышла наваристой, так как парни напихали туда довольно много вяленого мяса. Да и количество не подкачало: все наелись и еще осталось почти столько же. Будет чем перекусить в дороге.

После еды все тронулись в путь, продолжая держаться речки. С нею им повезло. Пусть она была извилистой, но зато именно на этом ее берегу имелась значительная по ширине полоса мелкой гальки, по которой можно было довольно быстро продвигаться. Другой же берег составляли крупные камни и обломки скал. Дамиан заметил это вслух и получил ответ от Лины:

— Роберт молодец. Он нас заставил перейти речку и идти по этому берегу. Знал, наверное, как обстоит дело с горными речушками. Нам с ним очень повезло.

Похвала Роберту заставила самого Дамиана приосаниться. Данцера нашел и нанял он лично, так что и выбор правильного пути можно считать его заслугой.

Сейчас не было необходимости держаться друг за другом, так что отряд разбился на группы. Лина шла с Дамианом. После того, как она выплакалась на его груди, у них внешне установились спокойные, приятельские отношения. Так что эти двое шли рядом и обсуждали все подряд. Погоду, горы, погоню, артефакты князя, положение Азильды после того, как у нее забрали кольцо… Не касались только личных тем. Они были под негласным запретом, который каждый из них установил для себя.

За ними пробирались между валунов Тина с Ромуальдом. Тот приклеился к ведьме как банный лист и все пытался задать вопрос: почему она его не любит. Хитрая Тина отвлекала его по методу опытного экскурсовода. Стоило Ромуальду открыть рот, как она показывала на что‑нибудь и ахала:

— Посмотри, какая красота!

Или спрашивала:

— Ой, что это за птичка пролетела?! Смотри, смотри, с синей грудкой и хохолком! Как она называется?

Шедший за ними Стефан с трудом сдерживал смех. Ему было ясно, что Тина просто валяет дурака. Она лучше князя знает всех птичек, а спрашивает, чтобы он отвлекся и не морочил ей голову своими чувствами.

Еще забавнее было наблюдать, как Ромуальд каждый раз попадался на Тинины уловки и начинал крутить головой, разыскивая птичку, или пялиться на очередные красоты природы, выражая восхищение тонким вкусом девушки и ее способностью видеть прекрасное.

Сам Стефан по своей природной скромности не решался вступать в разговор с девушками при князе и советнике, хотя очень хотел. Даже тем у него была: магия. Он понимал, что в свое время поленился, не взял от учения все, что оно могло дать, и теперь ему надо очень много наверстывать. Глядя на магичку и ведьму, он чувствовал свое несовершенство и готов был костьми лечь, чтобы стать достойным коллегой этих замечательных девушек. За последнее время он уже выучил несколько новых заклинаний, но для настоящего профессионального роста ему не хватало базовых теоретических знаний. Если бы Лина или Тина взялись его подтянуть…

А вот когда он подучится и уже не будет позориться своей никудышной подготовкой, можно было бы поухаживать. Только не за Линой, ее уровня ему никогда не достичь, а все время стыдиться собственной тупости и примитивности — гроб для отношений. Да и внешне Валентина нравилась ему гораздо больше.

Было и еще одно обстоятельство. Только в паре с ведьмой, настоящей. Состоявшейся, у слабого мага был шанс стать кем‑то более значимым, вырастить свой резерв и умения. Конечно, это меркантильное соображение, он гнал его от себя, но что‑то внутри шептало: „А вдруг?“

Тем более что Валентина Скарель пока не выбрала себе возлюбленного. Так как она была уже взрослой ведьмой, у нее не было постоянной потребности в мужчине и она выбирала, свидетелем чему с самого начала был маг.

Он молчал, но внимательно следил за красавицей, тем более что это было нетрудно: все протекало прямо у Стефа на глазах и вариантов у Тины было немного. Всего трое, если сказать прямо.

Дамиан ей нравился, но оттолкнул своей душевной черствостью и излишней прагматичностью. Она была с ним дружелюбна, но не более. Ромуальд же ведьму раздражал с самого начала. Не заметить этого мог только сам Ромуальд. Слишком самовлюбленный князь не мог себе представить, что он кому‑то не нравится, и даже прямые нападки Тины зачастую принимал за игру, за кокетство.

А с ним, со Стефаном, Тина всегда была добра, приветлива, ласкова… Конечно, это больше всего походило на отношение сестры к брату, но чем боги не шутят! Сегодня он дорог ей как брат, а завтра случится что‑то, после чего она увидит его в другом свете.

Именно поэтому маг старался держаться к Тине поближе, не обращая внимания не недовольные взоры, которые бросал на него Ромуальд.

Князя присутствие мага раздражало. В принципе он хорошо относился к Стефану, но надо же иметь хоть немного такта! Он пытается объясниться с девушкой и свидетели в этом деле ему не нужны.

Только вот девушка никак не хотела понять, что жалобы на ее и всеобщую жестокость — это любовное признание. Но ссориться с тем, с кем придется бок о бок переходить через горы, она тоже не собиралась. К счастью, Ромуальд ни разу не попытался выразить свои чувства и желания напрямую. Он каждый раз пытался подъехать к Тине на очередной кривой козе. У той же был накоплен немалый опыт борьбы с навязчивыми, но робкими поклонниками, к которым, к счастью, относился Ромуальд.

Каждую его завуалированную фразу она встречала так, как будто иносказаний в принципе не существует. Когда он начинал жаловаться на страдания, девушка спрашивала, что он ел, не отравился ли. Когда говорил о сердцебиении, предлагала не торопиться, идти помедленнее и отказаться от зверобоя в заварке. Когда он начинал песню, что мир к нему жесток, она, вместо сочувствия, начинала рассказывать про то, что князю еще повезло: к другим мир жесток значительно больше.

Стефан шел сзади и посмеивался, чем вообще вгонял Ромуальда в краску. Над ним смеются. И кто? Маг безродный. А самое обидное, что у него есть для этого все основания. Как это так?! Князь, умный, красивый, знатный, признанный художник и музыкант, не может заставить красавицу просто принять его ухаживания!

Если бы он знал, что Валентина, да и многие другие девушки подобные разговоры ухаживаниями не считают, то его картина мира разлетелась бы на тысячу осколков. Ей больше по душе пришелся подход Стефана, который поутру не дал ей портить руки ледяной водой и сам вымыл посуду после завтрака, а потом сложил вместе с Дамианом шатры и помог их убрать в магические саквояжи. Жизнь научила ее ценить заботу. А Ромуальд сам в ней нуждался.

Тина подумала о подруге: Лина была бы идеальной парой для красавчика — князя. Уж она окружила бы его заботой, за это можно было быть спокойной. Непростая судьба не озлобила маленькую артефакторшу, наоборот, она стремилась всем помочь и ни для кого не желала быть обузой. А уж ума, которого явно не хватало Ромуальду, у Эммелины было на троих.

Только вот будет ли Ромуальд идеальной парой для Лины? В этом у Тины были большие сомнения. Скорее уж ей подойдет Дамиан.

Тина, возможно, не смогла бы это сформулировать и выразить словами, но на уровне интуиции понимала отлично. Этим двум умникам есть о чем поговорить, к тому же в его присутствии Лина становилась, сама того не замечая, мягче и спокойнее. Она как бы перекладывала груз принятия решений на плечи более сильного и умного советника и позволяла себе расслабиться.

Кстати, происходило это исключительно потому, что Дамиан не пытался указать магичке ее место, а уважительно прислушивался к тому, что она говорит.

Тине нравился советник, его ум, сила. Надежность, которую она более всего ценила в мужчинах. Поначалу она даже выбрала его в качестве своего возможного возлюбленного. Но он оказался слишком черствым для нее. Руководствовался исключительно логикой и плевал на эмоции, если они не вписывались в ту картину, которую он хотел создать.

Отправляя их в эту экспедицию за кольцом княгини, он наплевал на их интересы и подставил беззащитных девушек под удар, сам при этом оставаясь в безопасности. И сколько она ни орала, сколько ни злилась, он решения своего не изменил. Хуже: он убедил Лину, что это ее долг, а Тину заставил, надавив на ее отношение к подруге. Манипулировал ими в своих интересах. Можно было сказать „в интересах княжества“, но Тина считала, что это всего лишь отговорки. Парень не захотел пойти трудным для себя путем и кинул на это опасное предприятие тех, кто сделал его без вреда для его любимого Амондирана. Только вот на то, чем это может грозить той же Лине, он не посмотрел.

Она никогда бы себе не призналась, но Дамиан день ото дня все больше раздражал ее тем, что он ею манипулировать мог, а вот у нее манипулировать им не получалось. Это задевало ее гордость ведьмы и страшно злило.

В общем, советник разонравился Тине окончательно и бесповоротно. Но вот в качестве возлюбленного подруги она была готова его рассмотреть. Все же человек полезный. А если Лину не возмущают его недостатки, то это ее трудности.

Она никогда не ревновала к подруге. Наоборот! Для Тины, как для любой нормальной ведьмы, мужчины, даже ее покойный муж, не были чем‑то очень значительным. К красивой, полной очарования ведьме мужчины слетались как мухи на мёд, так что остаться одна она не боялась. Хорошо, когда у тебя есть постоянный любовник, но если он исчез, то ничего не стоит найти нового, надо только выбрать получше, чтобы от него не было головной боли.

Но Тина понимала и Лину: ей найти пару гораздо труднее. Не столько из‑за внешности, сколько из‑за того, что слишком умная и характер чересчур самостоятельный.

Тина с давних пор мечтала устроить личную жизни подруги и ненавидела Кавериско, по вине которого бедная Лина отгоняла от себя мужчин как будто это были шершни. Если у нее что‑то получится с советником, это будет просто замечательно! Пусть она потом сменит его на кого‑то более подходящего, не важно. Лиха беда начало.

Дело осложнялось тем, что Тина нравилась Дамиану, и довольно сильно. Такие вещи ведьмы замечают сразу, потому что влечение — понятие энергетическое, а потоки энергии ведьмы видят невооруженным глазом. Но после того, как вчера советник говорил с Линой на берегу речки, его тяга к Тине поуменьшилась. Кажется, парень наконец‑то стал смотреть в нужную сторону.

Еще вчера, ложась спать, она хотела поговорить об этом с Эммелиной, но, во — первых, устала за день так, что язык не ворочался, а во — вторых, точно знала: Лина не захочет это обсуждать.

Сейчас Тина терпела дурацкие домогательства Ромуальда, чтобы дать Лине возможность пообщаться с Дамианом. Пусть поговорят, может, до чего‑нибудь договорятся.

Сама она все больше склонялась к тому, чтобы обратить внимание на Стефана. Хороший же парень! Ну и что, что он плохо учился в университете? Это Лина с ее интеллектуальным снобизмом может из‑за этого смотреть на него пренебрежительно, а Тина сама не светоч учености. Тем более что Стеф взялся за ум, при любой оказии сидит, читает книги по магии. За из путешествие уже как минимум семь заклинаний выучил, да еще из разных разделов магии, молодец какой! Если дальше так пойдет, вообще магом — универсалом станет. А что резерв маловат, так Тина ему с этим поможет.

Эх, если бы этот зануда Ромуальд за ними не увязался, как бы хорошо было. Лина с Дамианом, она, Тина — со Стефаном. Как раз они взяли с собой два шатра… И не надо было бы валять дурака, отказывая себе в радостях плоти.

Так сокращая путь разговорами и размышлениями, они шли до самого вечера, всего раз остановившись, чтобы подкрепиться. Когда солнце село, пришлось снова разбивать лагерь. Ущелье к этому времени стало уже, удобных мест для стоянки меньше, так что когда они нашли нечто приемлемое, то тут же поставили шатры. Костер здесь жечь было не из чего, так что Лина достала магический нагреватель и с недовольным видом опустила его в котелок.

Дамиан не оставил это незамеченным, спросил:

— Что тебе не нравится?

— Эта штучка фонит магией.

Он сам не понял, как вытянул руку и погладил девушку по спине.

— Не переживай. Готовь спокойно. Если за нами погонятся, то погонятся, и никакие уловки, никакая скрытность не помогут.

Лина подняла на него глаза.

— Я боюсь. Честно. Если Герард вздумает гоняться за нами по горам, я бессильна буду помочь. А он, хоть и не очень сильный, зато чрезвычайно умелый маг, да и артефакты у него…

— Бессильна помочь, говоришь?! Лина, у нас в команде кроме тебя маг и ведьма, смекаешь? Главное, чтобы ты не начала нам мешать, все остальное поправимо.

Она улыбнулась и потупилась.

— Мешать я вам не буду. Ни за что, — и тут же перевела разговор, — Кстати, чтобы ты знал: кольцо княгини лежит в моей сумочке, а она в свою очередь — в саквояже, который ты таскаешь в заплечном мешке. Я дам тебе перстенёк. Если со мной, паче чаяния, что‑то случится, ты сможешь доставать все из моих сумок сам. Надо только представить, что именно.

Советник хотел было сказать, что с Линой все будет в порядке, но глянул ей в лицо и прикусил язык. Следующие полчаса до того момента, как была готова похлебка, Дамиан под руководством магички учился пользоваться пятым измерением. Оно оказалось капризным, но когда пришло время идти спать, у него уже все получалось. В частности, доставать именно то, что нужно.

Несмотря на всеобщую усталость, сон беглецов был недолгим. Светало рано и как только солнце окрасило золотом небосвод, Дамиан всех поднял и погнал вперед. Он надеялся, что за пару дней они уйдут настолько далеко, что Кавериско не рискнет их догонять. Но если даже рискнет… Они молоды, ловки и здоровы, а Кавериско уже не первой свежести и даже не второй, а впереди самые настоящие горы, со скалами и ущельями. Чтобы их перевалить одним пешим хождением не отделаешься, придется карабкаться. Когда они полезут на скалы, старый хрен не сможет их преследовать.

С того момента, когда наемники расстались с девушками, князем, советником и магом, прошло довольно много времени. Данцер вел свой отряд в сторону Камбры, не поднимаясь в горы. Здесь тоже была дорога, только вот пользовались ею очень и очень давно, поэтому рассмотреть ее удавалось далеко не всегда. В основном казалось, что они скачут по бездорожью. Реки и ручьи приходилось пересекать вброд, зачастую прямо на пути неожиданно возникали заросли, которые можно было только объехать. Но несмотря на это отряд двигался быстро. За пятью мостами верхняя дорога благодаря рельефу местности виляла, делая большой крюк в глубину горного хребта, нижняя же шла прямо, срезая путь. На это рассчитывал Данцер, уверяя Дамиана, что они обгонят Кавериско и выберутся на главную дорогу впереди преследователей. Они имели важное преимущество: сменных лошадей. Если бы им удалось оказаться на основном тракте впереди отряда мага, то тому их было бы не догнать до самой границы с Сальвинией.

Еще одним преимуществом Данцер полагал то, что они практически все время могли видеть своих преследователей, а вот те их не всегда: кусты, деревья и камни зачастую скрывали отряд наемников от возможных наблюдателей.

Но надо было отдать Кавериско должное: он не мешкал. Его отряд продвигался с хорошей скоростью и обогнать его было делом нелегким.

Данцер со своими людьми скакали всю ночь, используя обычный у наемников способ: половина отряда спала прямо в седлах, а вторая следила, чтобы они не попадали с коней. Роберт же время от времени командовал сменить лошадей на свежих.

Когда восток заалел и первые лучи солнца вырвались из‑за горизонта, он убедился, что им удалось значительно обогнать мага и его людей. Роберт скомандовал короткий привал. Надо было покормить коней и дать всем отдохнуть. Через час лошадей напоили в ближайшей речке, а еще через полчаса отряд вновь двигался вперед по дороге, которая начала ощутимо забирать вверх. Уже близко было место, где нижняя дорога должна была слиться с верхней.

Кавериско тоже зря времени не терял. Когда конь вынес Роберта Данцера на каменное покрытие основного пути в Сальвинию, он увидел, что солдаты императора совсем близко. Ни на мгновение не останавливаясь, командир наемников понесся вперед. Чем позже проклятый маг узнает, что гонится за пустышкой, тем дальше успеют уйти девушки с ребятами.

Гонка длилась около часа, преследователи настигали.

Внезапно все изменилось. Когда Роберт уже смирился с тем, что их догонят и присматривал место, чтобы дать бой, Скакавший впереди маг вдруг резко остановился, поднес руку ко рту. Что‑то прокричал, и солдаты начали останавливаться.

Роберт тоже придержал коня и с огорчением плюнул: маг как‑то дознался, что девчонок здесь нет. Теперь для него бессмысленно гнаться за наемниками. Ну что ж, Данцер может гордиться, что задержал преследователей почти на сутки. Можно было бы развернуться, подъехать к солдатам императора и вступить в бой. Даже если никого не убивать, только ранить, отряд Кавериско стал бы меньше и этим уменьшилась бы опасность для Лины, Тины и парней.

Но Данцер прежде всего был командиром, отвечавшим за своих людей. Вступив в бой с солдатами императора, он рисковал не вывести своих людей из этой переделки. По крайней мере границу им просто так преодолеть не удастся: приметы боевых действий просто так не скроешь, а с имперской пограничной службой они уже имели счастье познакомиться.

Так что он решил предоставить своих подопечных милости богов, тем более что они уже с ним расплатились и он мог считать свою службу Дамиану законченной.

Поэтому, подождав немного, он махнул своим парням рукой:

— Поехали, нечего тут на месте топтаться.

Отряд, привыкший беспрекословно слушаться командира, выполнил эту его команду. Но и наемники, и сам Данцер еще некоторое время оглядывались, пока группа людей под водительством мага не исчезла за очередным поворотом. Их больше никто не преследовал.

Получив сообщение от Маркуса, Герард Кавериско одновременно обрадовался и огорчился. Обрадовался понятно почему, а огорчился тому, что потратил уйму времени и сил на погоню неизвестно за чем. Надо было возвращаться.

Самым трудным оказалось убедить Леща, что они проделали такой длинный и трудный путь совершенно зря. Тот все рвался догнать отряд и выяснить подробно, куда те дели девушек. К счастью, следопыты и стрелки о сражениях не мечтали, у них были другие приоритеты, например, собственные жизнь и здоровье. Они и убедили своего командира, что маг прав.

Наконец, потоптавшись на месте, отряд Леща развернулся и тронулся в обратный путь.

С той скоростью, с которой они мчались сюда, скакать обратно было немыслимо. И люди, и лошади устали до предела. Они еще могли двигаться вперед, видя что цель близка, но, столкнувшись с разочарованием, разом растеряли кураж и почувствовали себя изможденными. Хоть Кавериско велел Маркусу ждать, намекая, что они скоро вернутся, но пришлось сначала искать место для отдыха как для людей, так и для лошадей и восстанавливать силы сном и едой.

Они медленно, ведя коней в поводу, вернулись к тому месту, где сливались дороги, там расседлали их, обиходили и пустили пастись. Сами же повалились кто где, ибо сил на то, чтобы разбить нормальный лагерь, ни у кого не осталось.

Ближе к вечеру многие поднялись, но только ради того, чтобы сообразить себе что‑то поесть. Тогда и организовали нормальный лагерь: с костром и спальными местами для всех.

Герард Кавериско сходил на речку, умылся и даже облился холодной водой, надеясь, что это придаст ему сил, но напрасно: короткий сон не принес желанного отдохновения, он чувствовал себя старым и слабым. Пришлось отложить старт до утра.

До Маркуса, мирно спавшего под кустом, они добрались только вечером следующего дня. Получив от Леща пару пинков, он вскочил и тут же сообщил, что искомые персонажи переночевали недалеко от дороги, но во второй половине дня снялись и ушли вверх по реке, куда он, Маркус, за ними не последовал.

Кавериско захотел узнать подробности и парень рассказал ему свои приключения, умолчав о том, могло не понравиться магу. Выяснив все, что его интересовало, Герард обратился к Мирону:

— Мы идем в горы. Эти люди — опасные преступники, они похитили очень важную вещь, да и сами они важны для империи. Надо задержать и во что бы то ни стало.

Но его слова произвели совсем не тот эффект, на который он рассчитывал. На старого следопыта его риторика не подействовала. Мирон возразил магу по существу:

— В горы? А вы знаете, господин, что до ущелья Дохлой Собаки — это наша земля, а за ним — уже чужая страна? По закону империи мы не можем покидать ее территорию, иначе нас надо будет судить как нарушителей границы. И не говорите, что никто не узнает. Нас тут десять человек, хоть один да проболтается. А уж если вы поймаете своих красоток, о нашем проступке узнают все. Думаете, легко выбрать между каторгой и виселицей? А мы тут все хотим вернуться домой и жить долго и счастливо.

Не в привычках Герарда Кавериско было бросать дело, когда результат уже близок. Он стал уговаривать Мирона, суля ему баснословные доходы от их предприятия и защиту от закона именем самого императора. Потихоньку Лещ стал сдаваться, но продолжал выдвигать возражения.

— А лошади? Там с ними не пройдешь, они себе ноги переломают. Да и не приспособлены лошадки по скалам лазить. Бросить же их душа не позволяет: животинки дорогие, умные, хорошо обученные и много денег стоят.

Один из сыновей Леща подпел папаше:

— А если вы, господин, паче чаяния своих ведьм поймаете, то как их без лошадей в Стомбир доставить? Пешком они год будут шкандыбать.

Хитрый Маркус слушал эту перепалку, сидя под кустом, и посмеивался: он‑то свои денежки уже заслужил и получит. А поймает маг кого‑нибудь или нет — не его печаль. Только скоро выяснилось, что он ошибался.

Кавериско сговорился наконец с Лещом. Четверо из его команды оставались с лошадьми здесь. Им предписывалось вернуться к перекрестку, потому что там было где их пасти, и ждать вызова. Ради этого маг вручил им амулет связи, отобрав его предварительно у Маркуса.

Парни не стали спорить, только попросили, чтобы им выдали денег. От перекрестка можно было послать гонца в Стомбир, чтобы он закупил еды побольше. При таких условиях они согласны ждать хоть декаду, хоть две. Маг поначалу закобенился, но затем выдал тому, кого Лещ назначил старшим, мешочек с золотом.

Это его деяние вдохновило остальных. Опытные стрелки и следопыты, в отличие от молодого Маркуса, знали, что посулы могут так посулами и остаться. Но если уж господин один раз тряхнул мошной и не пожалел золота, то можно надеяться, что и они свое получат.

Бедный нюхач очень хотел, чтобы его оставили с теми, кто должен был караулить лошадей. Напрасные мечты! После того, как он так ловко выследил ведьм, господин маг счёл, что его присутствие в отряде, предназначенном для поимки — хороший знак. А Лещ, собака, поддержал:

— Да, господин хороший, Маркус не будет зря хлеб есть. У него не только нос чуткий, у него и мозги иногда работают. Пусть идет с нами, как по ниточке к вашей цели приведет.

Ага, а сам сыновей с лошадьми оставил.

Но Кавериско собирался взять с собой Маркуса в любом случае, даже если бы Лещ был против. Это же он выследил Эмму! Парень ему нравился своей сообразительностью, а то, что он по большей части молчал, вообще было даром богов.

Вообще маг все сделал по — своему, даже продукты поделил. Вернее, он почти все забрал своему отряду, мотивируя это тем, что оставшиеся при конях закупят себе еду в Стомбире, а в горах лавок нет.

Мирон было заикнулся, что тащить столько на себе — помрешь раньше, чем куда‑нибудь доберешься, но тут Кавериско продемонстрировал ему заговоренную суму, куда с легкостью убрались все припасы, причем весу торбе это не прибавило. Туда же отправились одеяла и сменная одежда для всех.

Торбу маг решил навьючить на все того же Маркуса, отметая возражения Леща, что парень вороват и может смыться со всем имуществом.

— Не беспокойся, уважаемый, — рассмеялся Кавериско, — он не смоется. Сумка у меня не только на безразмерность заговорена, но и от воров. Стоит ему удалиться от меня больше чем на лигу, узнает, почем фунт лиха. К тому же для этого парня она бесполезна: достать из нее то, что туда положено, могу только я.

И показал, да так, что всех убедил.

Единственное, в чем он послушал старого следопыта — не стал выходить с вечера, дал всем поспать и дождался рассвета. Зато утром поднял всех рано, еле дождался, когда все позавтракают, и погнал свой отряд вперед так, как будто за ними гнались демоны. Маркус шустрил впереди, показывая дорогу.

Ущелье Дохлой Собаки не поразило беглецов внезапным появлением. Просто все вокруг потихоньку в него превращалось.

Когда солнце уже приблизилось к вершинам гор, но до ночи было еще порядочно, путники обратили внимание, как изменился окружающий ландшафт. Растительность почти исчезла, ни кустов, ни деревьев не осталось. Даже мох на камнях из глубокого и пышного, похожего на траву, превратился в легкий зеленый налет. Зато лишайников стало больше, чуть не на каждом камне расплывались его пятна: серые, желтые, багровые, зеленовато — синие.

Ущелье постепенно, но очень сильно сузилось, стены его из пологих стали крутыми и во многих местах подняться по ним было невозможно. Да и галечный берег с каждым шагом становился все менее проходимым. Ширина его уменьшилась, а большие камни стали попадаться все чаще. Дамиан констатировал:

— Кажется, мы дошли до ущелья, по которому проходит граница между империей и Амондираном.

Князь обрадовался неизвестно чему:

— Значит, когда мы его пройдем, то условно будем дома?

Советник посмотрел на него как на больного.

— Нет, Ромуальд, разуверься. Когда мы его минуем, то окажемся в Гремоне. Здесь ширина твоего княжества составляет едва ли две лиги, а ущелье гораздо длиннее. Только вот… Нам надо подняться, понизу мы не пройдем.

— Почему? — не понял Ромуальд.

— Я тебе потом объясню, — пообещал Дамиан.

Вот только удобной дороги наверх не было видно. Пришлось немного вернуться, прежде чем удалось отыскать нечто вроде тропки. Хорошо еще, что для этого не пришлось переходить реку. Несмотря на то, что глубиной она не отличалась, течение здесь было быстрое, а дно состояло из крупных и скользких камней.

Советник задумался: а стоит ли сейчас, в преддверии ночи, лезть на верхотуру. Вдруг они не успеют подняться туда, где можно будет разбить лагерь, до темноты. Ползать по горам ночью — не лучшая мысль.

Но здесь, внизу, тоже не было нормального места чтобы поставить палатки. Он выставил принятие решения на общее голосование. Девицы захотели наверх, а влюбленные мужчины их поддержали.

После этого Тина и Лина, проклиная все на свете, два часа карабкались по условной тропинке. Кое — где удавалось идти нормально, но по большей части они ползли на карачках, цепляясь за все, за что можно было зацепиться.

Стефан двигался впереди, разведывая дорогу. Он сам вызвался, за что Дамиан в душе не переставал его благодарить. Парень был как будто создан для этой роли. Он не только лез вверх, показывая всем дорогу, но еще и комментировал каждый участок с точки зрения безопасности. Указывал на некрепко стоящие камни, за которые лучше не хвататься, советовал, куда ставить ноги, пару раз вдруг менял направление движения, если чуял впереди опасный кусок.

За ним ползла Тина, за ней Лина, а за Линой Ромуальд. Дамиан был замыкающим. Он зорко следил за своим подопечными. Если бы кто‑то попробовал упасть, он был готов его ловить.

К счастью, этого не потребовалось. Все двигались споро и проворно. Даже толстушка Лина, за которую Дамиан больше всего боялся, лазала по горам так, как будто занималась этим с детства.

Советник часто поднимал на нее взгляд и думал, что не такая уж она толстая. У нее аппетитная и очень складная фигурка. Или похудела за последнее время? Все‑таки нагрузки были более чем серьезные.

А вот на то, как двигались ее круглые ягодицы, обтянутые бурыми парусиновыми штанами, смотреть так пристально не стоило. Желание, поднимавшееся откуда‑то изнутри, не способствовало лазанию по скалам и камням.

Дамиан затолкал неуместные чувства поглубже: сейчас не время. Вот окажемся в безопасности, тогда…

Тина и Лина поначалу охали и кряхтели, но потом обе почувствовали, что на звуки лучше силу не тратить. Ползли молча, сжав зубы. Казалось, этот подъем никогда не кончится. Если бы пришлось подниматься прямо, они давно уже были бы наверху. Стефан же избрал более длинный и безопасный, но не более легкий путь.

Наконец, через битых два часа усилий, они оказались на довольно большой площадке, где можно было устроить лагерь. Девушки на последнем издыхании вытащили из саквояжей палатки и припасы, а затем затихли, лежа на куче одеял. Сил у них не было никаких. Тем временем солнце село за горы и наступила ночь.

Мужчины в темноте собрали и установили шатры, перекусили всухомятку и накормили своих спутниц. Воды у них было немного, только та. Что во фляжках. Стефан уверял, что где‑то рядом течет ручей, но идти его искать по темноте было безумием, так что поиск вместе с мытьем отложили на утро.

Ромуальд, которого поначалу вдохновила мысль, что он находится на своей земле, к концу подъема так замучился, что это его больше не грело. Сейчас бы он все отдал за ванну и удобную кровать. Дамиан не мог снабдить его первым, поэтому быстро соорудил лежанку из одеяла и отправил князя спать в шатер. Сам же сел рядом со Стефаном, который только что сделал то же самое для обеих девушек.

Хоть советник был не очень высокого мнения об уме мага, но за последнее время убедился, что тот отнюдь не дурак, особенно в делах практических. По крайней мере, если бы сейчас перед ним появилась добрая волшебница и предложила одного из компании перенести домой, то он предпочел бы, чтобы с ним остался маг, а не князь. И отнюдь не потому, что его так уж волновала безопасность Ромуальда. Просто присутствие Стефана повышало общие шансы на выживание и победу.

Первой, кого увидел Дамиан, проснувшись утром, была Лина. Она в задумчивости сидела на чьей‑то брошенной впопыхах куртке на пороге собственного шатра и смотрела на встающее над скалами солнце. Дамиан спросил ее тихонько:

— Что ты вскочила в такую рань? Поспала бы еще.

— Когда еще увидишь такую красоту, как рассвет в горах, — мечтательно протянула девушка и вдруг добавила совсем другим тоном, — Пить очень хочется, а ни одной полной фляжки я не нашла.

Почему‑то в советнике ее слова отозвались радостью, поэтому он весело произнес:

— Ну так пойдем поищем воду. Вчера Стефан уверял, что вон там, — он протянул руку, — течёт ручей.

Лина встала и кротко пошла за ним, взяв из шатра какой‑то сверток. Выглядела девушка замученной оборванкой. На ней были те же бурые штаны, что и вчера, только замызганную донельзя рубашку она не заправила за пояс и та висела, скрывая фигуру магички.

По дороге они забрали пустые фляжки и котелок: если вода действительно найдется, будет из чего вскипятить чай.

Ручей протекал совсем близко, однако от лагеря его закрывал выступ скалы. Тонкая струйка прибегала неизвестно откуда и падала в узкую глубокую расщелину, дна которой было не разглядеть во мраке. Зато под нее было удобно подставлять посуду.

Прежде чем наполнять фляжки и котелок, Дамиан умылся, затем предложил Лине сделать то же самое. Она подставила ладонь под струю.

— Ой, ледяная, — взвизгнула она тихонько, — Знаешь что? Сейчас нальём фляжки и ты их заберешь, а меня здесь оставишь. Я попробую умыться теплой водой.

Ну да. Она же маг, ей воду нагреть ничего не стоит, — подумал Дамиан и согласился. Когда все фляги были полны и оставался один котелок, он оставил его Лине, а сам пошел к лагерю. Но не дошел: остановился за выступом и затаил дыхание.

У него не было обыкновения подглядывать, он даже считал это недостойным поведением, но почему‑то сейчас его не заботила пристойность того, что он собирался сделать.

А Лина ополоснула лицо под ледяной струёй, набрала котелок и сунула под него знакомый нагревательный амулет. Затем развернула принесенный сверток: стало ясно, что там чистое белье. А затем девушка разделась догола и стала обтирать себя теплой водой из котелка. Откуда‑то в руке у нее оказался кусочек мыла и байковая тряпочка.

Даже если бы Дамиану вдруг объявили, что за это полагается смертная казнь, он все равно не отвел бы глаз. Он просто не мог этого сделать. Картина перед его глазами была настолько восхитительной, что он забыл обо всем и только чувствовал, что безумно хочет эту женщину.

А та не знала, что на нее смотрят, и деловито, как кошка, намывалась. Тёрла руки и плечи, мягкий животик и полную, налитую грудь… Когда же она спустилась ниже и скользнула рукой с мыльной тряпочкой между ног, Дамиан закрыл глаза и откинулся на ближайший камень, едва сдерживая стон. Смотреть дальше было глупо: все равно что специально совать руку в огонь.

Желание разрывало Дамиана на части. Он сейчас накинется на нее как дикий зверь и этим все закончится. Вряд ли Лина простит ему такой низкий поступок. Шатаясь как пьяный, он пошел к лагерю и тут обратил внимание, что идти стало труднее. Демоны! С утренним стояком он, как все мужчины, справился как только встал, помочившись. Но сейчас дело обстояло во сто крат хуже. Показываться в таком виде на люди было невозможно.

Пришлось обойти шатры и, скрывшись среди камней, заняться тем, что, как ему казалось, он оставил среди привычек ранней юности, когда женщины бедному парнишке были недоступны.

Он вернулся в лагерь чуть раньше Лины. Та пришла с полным водой котелком и пристроила его на свой знаменитый нагреватель, собираясь варить кашу. Выглядела она сейчас гораздо лучше, чем со сна. Пусть штаны остались те же самые, но рубашка на ней была свежая, личико сияло чистотой и выглядело отдохнувшим, а рыжеватые волосы вокруг лица кудрявились от влаги.

На топот и бряканье котелка из шатров повылезали все. Сонная и недовольная Тина, бодрый Стефан и томный Ромуальд.

Маленькая артефакторша сообщила всем, что скоро будет завтрак и, подбежав к подруге, что‑то зашептала ей на ухо. Тина подняла ровные, как нарисованные брови, затем опустила их и довольно закивала: подруга делилась с ней тем, как тут можно помыться.

Дамиан наблюдал за ними украдкой и пытался сообразить: есть у них лишний котелок, или нету. Оказалось, котелков больше, чем нужно. Лина нырнула в шатер и вытащила два. Один сунула Тине вместе с тряпочкой и мылом, другой взяла в руку. Попросила никого не ходить на ручей, пока она не вернется, и повела подругу мыться.

Выходит, за подругу она опасается, а сама… Могла бы дождаться когда Тина встанет и помыться, пока та будет ее караулить. Но нет, по отношению к себе Лина оказалась более чем легкомысленной.

Или… Мужчину вдруг будто жаром обдало. Может быть Лина как раз и рассчитывала на зрителя? Одного — единственного? И подсмотренная сцена была хорошо продуманным зрелищем? Она его соблазняла?

С этой мыслью Дамиан носился до тех пор, пока девушки не вернулись с ручья. А затем, глядя на спокойную, добродушную улыбку магички, обращенную ко всем вместе и ни к кому в отдельности, он себя одёрнул: глупости! Надо же было придумать себе такое! Девочка ему доверяет, вот и не подумала, что он станет подсматривать. А он повел себя нечестно, а теперь пытается перевалить все с больной головы на здоровую.

Что его голова больна, он убедился, когда они тронулись в путь. На этот раз Дамиан шел впереди и каждые несколько минут оглядывался, но не чтобы удостовериться, что со всеми полный порядок, а чтобы снова и снова увидеть Лину.

Вчера вечером они не смогли в темноте рассмотреть, где находятся, а теперь огляделись и поняли, что Стефан вел их не только вверх, но и вперед. Несколько валунов отделяло бывшую стоянку от ущелья, из которого они поднялись, но стоило сделать два десятка шагов и стало ясно: здесь им бы ни за что не пройти внизу по берегу. Ни по этому, ни по противоположному.

Зажатая в узкой теснине, река ревела и буйствовала, заполняя все пространство от берега до берега. С обеих сторон ее зажимали отвесные скалы. Это и было ущелье Дохлой Собаки.

Лина с интересом заглянула вниз и в ужасе отшатнулась. Хорошо, что Дамиан ее подхватил и постарался успокоить:

— Ну что ты?! Испугалась?!

Магичка, казавшаяся воплощением хладнокровия, вдруг проявила слабость. Она распахнула свои карие глаза и прошептала, как какая‑нибудь глупая куколка:

— Я боюсь высоты. Меня туда как будто тянет.

А вчера лезла и ничего не боялась. Вероятно, потому, что была повернута к пропасти не той стороной.

Дамиан поспешил ее заговорить. Стал рассказывать, что высоты боится более половины населения, что на самом деле тут нет ничего страшного: такая разумная девушка вполне может держать себя в руках и сопротивляться желанию заглянуть в бездну. А если ей трудно, он предлагает свою помощь. Пусть даст ему руку и чувствует себя в безопасности: в случае чего он ее удержит.

Она раздумывала всего несколько мгновений, после которых приблизилась и встала так, чтобы Дамиан оказался между ней и обрывом.

Маленькая, но сильная ладонь артефакторши скользнула ему в руку и сжала пальцы. Лина улыбнулась: теперь ей ничего не было страшно.

Но не успели они пройти и лиги, как из‑за гор выползла, ворча и громыхая, огромная черная туча. Она как будто перетекла через хребет и теперь с огромной скоростью заволакивала весь небосклон. Мгновенно похолодало и порывы ветра принесли первые брызги дождя.

Спохватиться и сделать что‑то толковое успел сообразить только Стефан. Он сунул в руки Тины ее саквояж и велел:

— Доставай скорее твой шатер!

Та сразу его поняла и, не переспрашивая, сделала как сказано. Лина кинулась было к своему саквояжу, который нес Дамиан, но поняла: на то, чтобы поставить два укрытия времени не хватит, поэтому переключилась на помощь подруге. Все же эти шатры были ее изобретением и она лучше всех знала, как их ставить за кратчайший срок.

Плохо только, что ровного места было маловато, да и располагать ничем не прикрепленное к земле сооружение прямо на голом камне, обрывающемся вниз на много — много локтей, было опасно. Но все же удалось найти местечко, зажатое между двух огромных валунов, и управиться до дождя.

Не прошло и пяти минут, как шатер стоял, прижатый к каменной стенке, а все пятеро сидели внутри.

Успели вовремя: сверкнула молния, загремел гром и дождь ливанул так, как будто над путешественниками лопнул огромный пузырь, полный воды.

Девушек по общему молчаливому уговору засунули в шатер поглубже, а у выхода сидел Стефан и придерживал полог, чтобы вода не залилась внутрь. Заодно он утешал всех:

— Ничего, гроза такой силы долгой не бывает. Погремит и перестанет. Потом солнышко выглянет и мы пойдем дальше. Надо только будет немного подождать, пока камни просохнут, мокрые они скользкие такие…

Но его слова оказались далеки от действительного положения дел. Дождь, начавшийся как летняя гроза, через полчаса слегка поутих, но не остановился. Он лил, лил и лил, закрывая густой завесой капель все окрестности. Стефан несколько раз пытался выглянуть, чтобы разведать обстановку, но улучшения не наступало. Дождь как лил стеной, так и продолжал лить. По тому, как стало темно и собиралось светлеть, можно было предположить, что дождь зарядил надолго.

Идти дальше в таких условиях было равно самоубийству. Прячем простуда была последней из опасностей, подстерегавших путника. Гораздо легче и верней можно было поскользнуться на мокрых камнях и сломать ногу, за дождем не увидеть вовремя расселины и свалиться, да и ветер был вполне способен просто сбросить неосторожного путника прямо в ущелье.

Пришлось плюнуть на возможную погоню и оставаться на дневку, ожидая, когда погода станет более благосклонной.

Дамиана с детства воспитывали: если происходит что‑то, что тебе не нравится, но чему ты не можешь противостоять, прими это как волю богов и расслабься. Поэтому он быстро оборвал общее недовольство таким поворотом событий и велел наслаждаться отдыхом, раз уж он им предоставился.

Так что через некоторое время девушки повытаскивали одеяла и устроили всем удобные места, не лежачие, потому что на пятерых шатры рассчитаны не были, но и не вовсе сидячие. В центе оставался небольшой пятачок свободного места. Там Лина расположила нагреватель, а Тина заварила согревающий чай, благо за водой бегать не приходилось. Стоило выставить котелок на дождь и через несколько минут он был полон.

Лина достала остатки еды от завтрака, печенье, которое Тина испекла еще дома, а она сохранила, и бутылку вишневой наливки, после чего в палатке воцарилось веселье. Все по очереди вспоминали разные моменты их эскапады, перебивали друг друга, смеялись.

Ромуальд уговорил Лину спеть. Она побаивалась: большой голос в горах мог вызвать сход лавины или еще что похлеще. Но князь был настойчив, остальные к нему присоединились и она согласилась, но пела тихонько, даже не вполголоса, в одну его десятую. Князь, Тина и Стефан подпевали, ведь песни она выбирала известные. Дамиан своим пением мог свалить наповал того медведя, который всем уши оттаптывает, потому что при мощном баритоне музыкальном слухом не обладал вообще и из десяти нот не попадал ни в одну. Поэтому он не стал присоединяться к общему хору. Вместо этого сидел и наблюдал за Линой.

Зря он думал, что Ромуальд неверно изобразил ее на портрете, что он ей польстил. Да он и половины ее прелести не передал. Даже на фоне своей восхитительно красивой подруги она не теряется.

Только вот… Он вдруг поймал себя на мысли, что все веселятся от души, а Лина скрывает какую‑то не слишком для нее приятную мысль.

Поэтому когда пение закончилось, он подобрался к Лине и шепнул ей на ухо:

— Что‑то не в порядке?

Девушка недовольно пожала плечами.

— Откуда ты взял?

— Я же вижу, что ты неспокойна. Что‑то случилось?

— Ничего нового, про все ты уже знаешь. Просто…, — она вздыбила пальцами собственные волосы, — Наверное у меня паранойя, но этот дождь… Тебе не кажется, что в нем есть что‑то неестественное?

Ее вопрос удивил советника. Он никогда не подозревал рукотворного в явлениях природы. Существовали маги — погодники, которые могли притянуть дождь или наоборот, развеять облака, но их было мало и все они служили какому‑нибудь государю. Кавериско уж точно не был способен управлять погодой. Лина между тем продолжала:

— Знаю, что ты скажешь. Герард — не погодник, дождь вызвать ему силы не хватит. Это так. Но есть у него один древний артефакт из запрещенных… Если он научился им пользоваться, то не удивлюсь, что этот ливень здесь затем, чтобы задержать нас.

Она договорила и обвела глазами друзей. Оказалось, к их с Дамианом беседе прислушиваются все. Особенно Тина. Стоило Лине замолчать, как она встряла:

— Это тот артефакт, за которым он якобы ходил в Драконьи горы, где убил моего мужа и своих людей?

Лина покачала головой. Она не стала уточнять, что Кавериско никого не убивал, люди погибли под обвалом. Ответила по существу.

— Другой… Не знаю, что должен был делать тот, а этот у него давно. Погодный амулет титанической силы. Только тогда он не знал, как заставить его работать, но время у него было, мог и догадаться. Кавериско вообще охотился за древними артефактами по всему континенту и не брезговал ничем, чтобы их заполучить. Вымогательство, шантаж, воровство… Про убийство не знаю, но, думаю, это его бы не смутило.

Тина нахмурилась и поджала губы.

— Ты полагаешь, он добыл‑таки то, за чем ходил? Добыл, а всех свидетелей грохнул, чтобы не отдавать штучку совету магов?

Лина развела руками:

— Откуда я могу знать? Хотя очень на него похоже.

Тина дернула головой как норовистая лошадь и вдруг произнесла подчеркнуло ласковым голосом, от которого по спине бежали мурашки:

— Спасибо, дорогая. Ты развеяла мои последние сомнения. Продолжай, пожалуйста. Что там за погодный амулет?

— Я думаю, что он, чтобы задержать наше продвижение, притянул из‑за гор эти тучи, полные воды, и заставил их вылиться в одном месте. Жалко, мы не можем проверить… Но зуб даю: там, где он сейчас идет, никакого дождя нет.

Как ни дико это звучало для Дамиана, он готов был признать правоту магички. Она явно знала о чем говорила. А для него магия всегда была темным лесом.

Дождь до вечера так и не прекратился. Все легли спать рано, каждый в своем гнездышке, потому что второй шатер поставить не удалось. Даже для естественных потребностей приходилось выбегать недалеко и парами: один должен был держать предоставленный Тиной зонтик, а без него она никого наружу не выпускала. Говорила:

— Не хватало мне тут мокрых! Хватит того, что вы принесете на ногах.

Под утро Дамиан проснулся оттого, что перестал слышать стук капель. Он осторожно пробрался к выходу, выглянул…

Все пространство вокруг заливал густейший туман, на расстоянии вытянутой руки ничего нельзя было разглядеть, но дождя не было. Это радовало: когда встанет солнце, туман потихоньку рассеется и можно будет двигаться дальше. Он вернулся на свое место и оглядел товарищей: все сладко спали.

Вчера вечером Ромуальд умудрился втиснуться между Тиной и Линой и сейчас сопел и причмокивал, уткнувшись кудрявой макушкой прямо в выставленный ему под нос зад ведьмы. Сама же Валентина свернулась клубочком как котенок и сейчас ее темные волосы смешались со светлыми прядями Стефана, с которым они соприкасались макушками.

Лина спала еще забавнее, чем ее подруга. Лёжа на животе, подтянула под себя ноги, выставив вверх обширную округлость, обняла обеими руками подушку и тихонько присвистывала вытянутыми в трубочку губами. Почему‑то эта картина вызвала у советника не столько смех, сколько умиление.

Бедная девочка! У нее и так жизнь не сладкая, а он ее втянул в такое опасное предприятие. И хоть бы Ромуальд как правитель этого стоил! Так ведь нет. Более бездарного князя еще поискать.

Для него и вправду было бы лучше передать свои земли под чей‑нибудь протекторат, а самому ехать жить куда‑нибудь в Элидиану. Там его талант знают, без куска хлеба он не останется. За постановки его опер в казну княжества идет больше денег, чем от налога на землю.

О том, что было бы лучше для него самого, Дамиан старательно не думал.

Герард Кавериско шел за Мироном Лещом и ноги его заплетались от усталости. Эта зараза Эмма со своим отрядом опередила их на сутки, если не больше! Пусть она со своей толстой задницей и не самый быстрый ходок, но, как он понял, ее сопровождают такие же молодые люди, как она. Здоровые парни и эта сволочная ведьма, которая всегда помогала Эмме от него скрываться. Поэтому идут быстро, по крайней мере быстрее, чем он.

Ведь любой отряд движется со скоростью своего самого медленного участника, а Герард с каждым днем все больше ощущал гнет прожитых лет.

Когда‑то он неплохо поправил свое здоровье за счет женушки. Это дало ему возможность прожить последние годы не жалкой развалиной, а вполне бодрым человеком. Если бы Эмма не сбежала, если бы ему удалось довести дело до конца, то сейчас он бы и выглядел, и чувствовал себя как мужчина в самом расцвете сил и имел бы все шансы прожить почти столько же, сколько уже прожил.

Чем бы это закончилось для женщины Кавериско не беспокоило. Волновало до сих пор другое. Как он так оплошал?!

Эммелина всегда казалась тихой, послушной, сосредоточенной на своих оторванных от жизни мыслях девочкой. Ее интересовали учёба, книги, артефакты и больше ничего. Он поэтому ее и выбрал. Ну, еще потому, что мог договориться с ее папашей.

Он ругательски ругал себя за то, что тогда жалел Эмму и отпивал у нее силы понемножку, давая восстановиться. Думало, так он в сумме больше получит. Тем более что девчонка была крепкая от природы.

И ведь она стоически все терпела! Не орала, не отбивалась, даже громко не рыдала. Так, плакала в уголочке, когда никто не видит, и все. Он и расслабился! А эта мелкая гадюка все спланировала и сбежала. Как только предоставилась малейшая возможность, она воспользовалась ею на всю катушку! И так ловко от него бегала все эти годы, можно только удивляться.

Но он тоже хорош. Когда пришло время и появилась возможность получить жену обратно, он увлекся дурацкой легендой и все прошляпил!

Артефакт вечной жизни, надо же! Почему он не подумал головой, а поверил дурацким летописям и запискам древних магов? Все оказалось враньем, чепухой на постном масле.

А он так наследил, к нему подбираясь. Своих денег пожалел, снарядил экспедицию за счет совета магов, идиот!

Артефакт‑то он достал и свидетелей убрал, но и самому пришлось убираться, чтобы не отдавать ценную добычу совету. Естественно, что они в любом случае пожелали бы видеть результат финансированной ими экспедиции и изучить его. Поэтому он прикинулся погибшим, а сам перебрался через горы, думая, что теперь он в безопасности. Тогда, кстати, он и потратил большую часть сил, полученных от Эммы.

И что? Артефакт оказался липой. Он, конечно, мог дать вечную жизнь, но не в виде человека, а в виде высшей нежити. А за такую вечную жизнь он не дал бы и гаста: уж очень недолго она бы продолжалась. Подобные результаты экспериментов магов было принято уничтожать. Стоило бы ему как‑то проявить себя и всё! Тут же совет отрядил бы десяток боевых магов для уничтожения мерзкого существа. Убили бы безжалостно. Вечная жизнь в новой ипостаси не прибавила бы ему силы, так что финал был бы скор и неизбежен.

Пришлось Кавериско спрятать вредный амулет до лучших времен, а самому податься в империю, где магов мало, а его специализации и вовсе нет. Так что там он на вес золота. Еще будучи магистром Валариэтана, он принял предложение имперского посла герцога Даригона и помог ему с неким брачным артефактом одного малоинтересного княжества. Так что он не постеснялся напомнить Даригону о себе и воспользоваться своими связями.

В результате удалось и в императорские приближенные пробиться, и ненужную гадость ему сплавить за хорошие деньги… Но вот задачи, которые перед ним ставил Сильвестр V… Они требовали значительного вливания сил, которых у Кавериско и так осталось немного.

Поэтому он спал и видел: найти беглую жену и закончить начатое. Можно, конечно, было пойти по другому пути: найти новую никому не нужную девчонку с даром и сотворить для нее новый амулет, используя старые наработки. Но вот только сил у Герарда с каждым днем становилось все меньше. Теперь, чтобы создать такой амулет, надо было, прежде чем получить хоть каплю жизненных сил новой жертвы, выплеснуть свой магический резерв почти до донышка. И никто не гарантировал, что он это переживет и сможет воспользоваться результатами своей работы. Так что Эммелина была и оставалась его единственной надеждой на долгую жизнь.

Он долго ее искал. Вернее, нанял людей, чтобы караулить, когда она наконец покинет университет и Валариэтан, а затем похитить. Но они ее упустили и не смогли найти. Тогда Кавериско понял, что с ним все кончено. Жить ему осталось не больше года. Конечно, если экономить силы, тогда можно протянуть и два, и три… Но император не собирался предоставлять ему такую возможность.

Герард не хотел оправляться из столицы в заштатный Стомбир, отбивался как мог, но герцог надавил лично через императора, а с ним не поспоришь. Кавериско ехал сюда и думал, что удаляется от своей цели: спокойно дожить жизнь в достатке. Ни на что другое его здоровья и физических ресурсов уже не хватало.

Но герцог приказал разобраться с Азильдой и ее кольцом и пришлось ехать.

Оказалось, это судьба. Практически первой, кого он увидел в стомбирской крепости, была Эммелина собственной персоной!

Ему было плевать на князя Амондиранского, плевать на Азильду и хитроумные построения Даригона. Ему нужна была та, у которой он сможет забрать силу и получить новые годы полноценной жизни. В этот раз он не сглупит, заберет все и сразу.

Когда дело будет сделано, он подумает, что для него выгоднее: вернуться на службу к императору или поискать другое место для приложения своих талантов? Говорят, Кармелла — замечательный город, а он там никогда не бывал.

Мирон Лещ тем временем вел отряд к ущелью Дохлой Собаки. Маркус, бегущий впереди, время от времени сообщал ему о том, что делали в том или ином месте те, за кем они гнались. Вот тут останавливались и ели сыр, вот тут кто‑то отошел в кусты и помочился… Скорее всего это была женщина.

Кроме таких пикантных подробностей Маркус давал и более важную информацию. Именно от него Кавериско услышал, что догнать Эмму не получится. Они не могут двигаться быстрее, чем уже двигаются, а ее группа мало того, что ушла далеко вперед, но и не снижает темп.

— Их бы задержать чем‑нибудь, господин, — ляпнул Маркус, совершенно не представляя себе, что бы это могло быть.

Но разумные слова упали на унавоженную почву. Кавериско достал и своей сумки некий предмет в небольшом сафьяновом футляре и карту, которая просто заворожила всех: и Маркуса, и Мирона, и остальных сопровождающих следопытов и стрелков. Герард расстелил ее на камне и прижал коленом, одновременно меняя масштаб и вызывая картинку нужной территории.

Затем поднял руку, призывая к молчанию.

— Я постараюсь их задержать. Для этого мне придется очень сильно поколдовать. Чтобы не потратить силу и ценный амулет даром, я хотел бы знать: где сейчас могут быть наши беглецы? Они настолько далеко, что лупа их не показывает.

Маркус подлез ему под руку и ткнул пальцем:

— Вот! Они тут окопались! Вернее, пошли по этому берегу. Только нам он не подойдет, вы, господин, там не залезете: слишком круто. — А другой берег? — уточнил маг.

— Если прямо сейчас начать подъем, то дорога выйдет довольно плавной, даже карабкаться не придется, — уверенно ответил нюхач.

Он хорошо рассмотрел карту и разобрался в ней лучше иных опытных, но косных следопытов. А она ясно показывала жуткие кручи на том берегу, где они сейчас находились, и плавный подъем на другом. Только вот нос подсказывал, что женщины полезли‑таки туда, куда он бы не сунулся.

Маг тем временем сообразил:

— Стой, а как мы их поймаем, если они будут на одном берегу, а мы на другом?

— Легче легкого, господин, — отозвался на этот раз Лещ, — За ущельем Дохлой собаки река распадается на множество ручьев, через которые перебраться ничего не стоит. Видите? Само ущелье, конечно, глубокое и опасное, но не слишком длинное. Если вы их задержите на подольше, то мы их встретим.

Кавериско еще раз все обдумал и согласился в выводами Леща. Оставалось задать координаты, активировать амулет и молить богов, чтобы в обозримом пространстве нашлась хорошая дождевая туча, а лучше не одна. Не зная, где именно сейчас находится Эммелина, он решил накрыть ливнем весь правый берег ущелья Дохлой Собаки. Если она там, то дождь ее непременно задержит: по мокрым скалам даже горные козы не скачут. А он собирался вызывать не просто дождь, а ливень, от которого реки выходят из берегов.

Небольшой обряд, капля крови, вливание инициирующей процесс силы… В синем камне, украшающем древний амулет, вдруг сгустились таинственные тучи и начали вращаться подобно смерчу. Уф, кажется, справился. Кавериско совсем недавно узнал, как работает этот экспонат его коллекции артефактов древности и не был уверен, получится ли все как надо. Вообще‑то он магией погоды не интересовался, а штучку получил по случаю, вместо другой, за которой охотился. Но не выбрасывать же. Хотел продать императору… Хорошо, что не успел.

Теперь Эмма от него никуда не уйдет. Только бы хватило сил до нее добраться.

Уже через час после активации амулета Кавериско понял две вещи. Во — первых, у него все получилось. Тучу он пока не видел, но, как она громыхает, слышали все и звук этот шел со стороны гор. А во — вторых…

Работа с древним артефактом выпила из Кавериско остатки сил, он еле на ногах держался. Лещ сказал, что надо будет перейти на другой берег, там подняться будет нетрудно. Старый врун. Правда, через реку его перенес один из парней, но в гору лезть пришлось самому.

Узкая тропка вилась между валунов и скал, забирая все круче и круче. По ней удавалось идти, а не ползти, но это мало помогало. Хорошо было молодым: они почти не замечали трудности. А Кавериско тащился на последнем издыхании. Маг еле шел по камням, испытывая постоянное желание упасть и больше не вставать.

Но несмотря на запредельную усталость тела, мозг его продолжал работать. Надо было что‑то делать и как можно скорее. То ли добраться до Эммы и выпить наконец ее жизненную силу, то ли… В сумке у магистра лежал не только созданный им артефакт, позволяющий забирать силу у жены. Там еще был заклятый нож для кровавого ритуала древних, с помощью которого он мог воспользоваться любым для пополнения своего тающего резерва.

Надо было только этим ножом начертать у жертвы на груди три руны, а затем вонзить его в известную ему точку и, держась за нож, произнести заклинание. К сожалению, силы простого человека ему хватит ненадолго, очень уж она плохо усваивается, зато даст продержаться сколько нужно до того момента, как он сможет добраться до жены.

В городе, где могут засечь магический выплеск от ритуала, он никогда бы на это не решился. Бегать от стражи до конца дней- не его стезя. А вот на природе, где нет свидетелей или их можно уничтожить, не вызвав подозрений…

Тогда в горах он тоже почти потерял всю жизненную силу и отлично восстановился, выпив двух глупых солдат, которые не попали под завал вместе со всеми. Потом пришлось зачищать следы и спустить на их трупы еще одну небольшую лавину, но он жалел только о том, что среди парнишек не было мага. Его хватило бы надолго. А так… пара лет — и уже только воспоминания о молодости и силе. Если сегодня не удастся схватить Эмму, имеет смысл.

Конечно, жертва не будет ждать и терпеть просто так. На этот случай у мага была подготовлена ловчая сеть, не позволявшая тому, кто в нее попал, ни сопротивляться, ни даже просто орать. Осталось придумать, как сделать так, чтобы его и кого‑то из людей Леща оставили наедине хоть ненадолго.

Проще всего было бы отвести в сторону самого Мирона, но он уже стар и его сила почти не поможет. А вот кто‑то из парней, например, тот же Маркус… Кажется, Мирон говорил что он сирота безродный. С ним было бы проще всего. Молоденький парнишка смотрел на мага с восторгом, его можно было легко убедить, что он будет помогать в очень важном ритуале и отвести в сторонку. Да, он был бы легкой жертвой. А там останется спихнуть труп в ущелье: река сама доделает за него грязную работу.

Кавериско горестно вздохнул: план был хорош, только плохо совмещался с поимкой Эммелины. Жертвоприношению команда Леща мешала, зато чтобы схватить беглую жену была необходима.

Ну, сеть никогда лишней не будет, да и нож тоже не помешает.

Когда после длинного подъема Мирон скомандовал привал, Кавериско обессиленно привалился к камню и казалось, задремал. Но голова его все еще обдумывала варианты получения жизненной силы и он все более склонялся к тому, чтобы последовательно обобрать сразу двоих.

Руки мага тоже не спали: он наощупь вытащил из сумки нужные артефакты и ловко рассовал их по карманам. Налево пошел амулет для Эммы, направо — нож и сеть. Маг жалел только об одном — ловчая сеть была у него одна. Большая, ею можно было сразу спеленать троих, но вот двоих по — отдельности никак не получалось. Если рассечь ее на два куска, все магические свойства пропадали.

Ну что ж, он в любом случае не собирался выбрасывать такую ценную вещь. Послужит два раза, а потом в столице он найдет ведьму и даст ей, чтобы подзарядила.

Сети были чисто ведьминскими артефактами, маги пользовались подобными заклинаниями, не привязанными к материальному носителю. Но для Кавериско использование такого мощного заклятия было попросту невозможно. А вот сетку, которую сплела много лет назад его любовница — ведьма, он кидал чрезвычайно умело. Хороший артефакт получился. Больше ста лет прошло, ведьма давно концы отдала, а сеть как новая.

Размышляя о своих планах и ощупывая орудия в карманах, Кавериско настолько отвлекся, что пропустил самое главное. От раздумий его оторвал хриплый вскрик Леща:

— Вы только гляньте!

Да, было на что посмотреть. Весь противоположный берег ущелья скрылся из вида за стеной воды. Туча расположилась ровно так, как планировал маг, и от души поливала камни, расходуя на небольшой участок всю воду, которую притащила с собой. А ей на смену из‑за хребта беспрерывно шло пополнение.

Если под таким дождем Эммелина со своим отрядом решится продолжать путь, то она ненормальная.

Парни, с пренебрежением смотревшие на с трудом заползшего в гору старика, вдруг преисполнились к нему величайшим почтением и восхищением и стали тихонько переговариваться на тему: „Ну и силён наш маг!“

Каждый стремился подойти к Кавериско и сказать ему что‑нибудь восторженное. А он размышлял о том, что маги древности умели кое‑что такое, чему нынешние могут только завидовать.

Современные маги — погодники своими заклинаниями не способны были проделать такой трюк: лить дождь строго на указанной территории. А тут они стоят всего в каких‑нибудь двухстах локтях от стены дождя и на них не попадает ни капли, в то время как там мокро как на дне морском и ничего не видно на расстоянии вытянутой руки.

Отдохнув, отряд Леща двинулся дальше. Кавериско шел одним из последних, рядом болтался Маркус, который все время норовил заглянуть магу в лицо. Парень был настолько потрясен погодным колдовством, что не желал отходить от своего кумира.

Это вернуло мысли Герарда к возможному жертвоприношению. Мальчишка просто напрашивался! Но прямо сейчас проделать это было невозможно: все смотрят. А вот ночью… Да, ночью он отзовет паренька в сторонку и попросил помочь ему с ритуалом… И не соврет ни капли! А потом скажет Лещу, что не знает, куда подевался нюхач. На обратном пути они найдут истерзанное водой и камнями тело и придут к выводу, что парень отошел помочиться, запнулся в темноте о камень и упал в пропасть.

Этот замечательный план так понравился магу, что даже силы прибавилось. А тут еще Маркус вдруг обратил его внимание:

— Господин, господин! Вы ничего не слышите?

Кавериско прислушался. Поначалу кроме шума дождя и рёва воды в ущелье он ничего не слышал, но затем в природную какофонию стали вкрадываться на редкость гармоничные звуки. Кавериско пошарил в сумке, нашел зелье слуха и глотнул из бутылочки.

Так и есть. Там, за стеной дождя, поют! Ему казалось, что он слышит голосок своей жены и даже узнает песенку. Эммелина с детства любила петь за работой и делала это так славно, что люди, идущие по улице, замедляли шаг, чтобы подольше слушать юную певицу. Он сам впервые зашел в лавку ее отца когда услышал, как она напевает арию из популярного в том году спектакля у окна мастерской.

И вот теперь пение Эммы дает ему знак, что он близок к своей цели. Сейчас их разделяет только ущелье и стена дождя.

Маркус между тем спросил:

— Мы их нагнали, господин?

Маг усмехнулся.

— Да, Маркус, мы их нагнали. Сейчас перегоним и встретим там, где им от нас не уйти.

Эти слова услышал один из стрелков и передал Лещу. Командир отряда пропустил вперед всех, а сам дождался мага и переспросил:

— Вы сказали нашему нюхачу, что нам удалось нагнать беглецов. Как вы это поняли?

Кавериско махнул рукой в сторону пропасти:

— Они там, за дождем. Я слышал голоса и среди них голос магички. Если вы прислушаетесь…

Лещ напрягся, но ничего не услышал, зато Маркус радостно подтвердил:

— Да — да, господин Мирон, они там поют. Это я первый засёк и сказал господину магу.

Мирон Лещ хорошо знал необычные способности этого парня, так что поверил ему сразу. Он только сомневался, что старик, каким с недавних пор представал маг, тоже мог такое расслышать. Кавериско же, увидев сомнение на лице следопыта, пояснил:

— Мне для того, чтобы проверить слова вашего паренька, пришлось выпить зелье острого слуха. Если хотите, могу дать глотнуть, сами послушаете.

Лещ отказался. Он с недоверием относился к магии, которую нужно принимать внутрь, и не собирался пить неизвестные зелья из рук этого странного старикана. Пусть император ему доверяет, но он, Мирон Лещ, не император. Желая отвлечь мага от идеи угостить его зельем, он предложил:

— Раз так, мой господин, давайте через час устроим привал и посмотрим на вашу замечательную карту. Если мы их уже обогнали, нужно выбрать место, где их встретить, чтобы они не смогли улизнуть.

Туман рассеялся ближе к полудню. К тому времени все уже проснулись и позавтракали, а некоторые даже успели вылезти из шатра и размяться. Действительно, после сна в скрюченном состоянии у многих, в том числе и у Лины, затекли руки, ноги и спины, но как делать упражнения, если ты собственных пальцев не видишь? Магичка еще не забыла, что вчера им удалось приткнуться в опасной близости к пропасти и опасалась, что сослепу может туда угодить. Хотя Дамиан и уговаривал, что знает, в какую сторону от палатки можно идти без опасений за свою жизнь.

Но туда Лина уже сходила в кустики. Еще и разминкой там заниматься? Увольте. Так что они с Ромуальдом остались в шатре, пока остальные что‑то там делали в тумане. Судя по тому, что снаружи доносилось тихое хихиканье, а в тумане все звуки приглушаются… Ребятам было очень весело.

Ромуальд между тем пытался наладить диалог. Спросил, какую музыку Лина любит и согласна ли она выступить на сцене и спеть в его новой опере. Он уже сюжет придумал, осталось связаться со старым другом, который напишет либретто. Лине же он хочет поручить партию главной героини.

Девушка очень удивилась. Ей никогда не приходило в голову, что ее пение может быть чем‑то большим, чем развлечением во время работы. Да и бросать свою профессию она не собиралась. Так и пояснила Ромуальду: поет она для себя, в лучшем случае для друзей. Сцена — не для нее, ей неприятно внимание множества незнакомых людей.

Бедный князь уныло вздохнул. Казалось, вот оно: отличный повод чтобы сблизиться с Линой. Он не сомневался, что в конце концов она освободится от своего кошмарного мужа. Тина его терпеть не может, это уже ясно, а вот Лина тогда едва устояла. Наверное она ему все же сказала правду: отдаться нежным чувствам мешает брачный контракт. Придется подождать, но обольщать девушку заранее никто не мешает.

Вот он и придумал этот ход с новой оперой. Лине должно быть лестно, что ее голосом восхищается не кто‑нибудь, а знаменитый композитор. Оказалось, что и тут он пролетел. Ну на какой козе ней подъехать?

Кстати, мысль изложить историю их приключений в музыке — очень удачная. Две героини, дав героя, злодеи, погоня, страсти… Это может стать его новым триумфом.

Лина тем временем расстелила на середине шатра свою карту, максимально увеличила то место, где они находились, и устроилась рядом на животе. Когда внутрь нырнули бродившие в тумане Дамиан, Тина и Стефан, она поманила их рукой и ткнула пальцем:

— Вот, смотрите. Здесь мы находимся, а туда нам надо. Мой вывод: мы еще мало поднялись вверх, чтобы перевалить хребет. Надо уйти от реки залезть повыше. Тут должна быть охотничья тропа или то, что от нее осталось. Она как раз ведет туда, куда нам надо: в Гремон. На нее можно попасть если подняться вот на эту стенку, — она ткнула пальцем в рисунок, — Недалеко отсюда есть подъем. Идти меньше полулиги. Нам бы его не прошляпить.

Ее тут же оттеснили от карты и все вместе начали ее изучать. Дамиан засомневался.

— Лина, у нас еще погоня на хвосте должна быть. Как от нее отделываться собираешься?

Девушка бросила на него прищуренный взгляд.

— Погоня? Верно, я выпустила ее из виду. Но ничего не поменялось. Смотри: дождь — он и для Кавериско дождь. Вряд ли мой благоверный в его годы решится шастать по скалам под ливнем. А значит, если мы задержались, то и преследователи тоже. Чем скорее мы окажемся в Гремоне, тем скорее будем в безопасности. Нападать на нас на чужой территории имперцы побоятся.

Стефан подал голос:

— А Кавериско, Лина? Ему наплевать на кольцо Азильды, насколько я понял. Ему нужна ты. И он не станет себя связывать такими условностями, как границы. Ты сказала, что не можешь ему вредить. А обязана ли ты его слушаться?

Магичка потупилась.

— Вообще‑то да, — и тут же вскинулась, — Но за непослушание нету магического наказания! Мне ничего не грозит! И вообще вы не обязаны…

— Обязаны, Лина, — веско возразил Дамиан, — Мы все тебе очень обязаны. и Это ты была не обязана лезть в пекло ради Ромуальда и его княжества, но раз уж полезла, то теперь наша очередь предпринять что‑то ради тебя.

Он оглядел остальных мужчин и взглядом добился от них подтверждающих кивков. Все были с ним согласны.

— Вот видишь, Лина, никто не согласен дать тебя в обиду этому сволочному магу. Мы сделаем всё, чтобы тебя защитить.

Тина обняла подругу со спины.

— Успокойся, милая, мы тебя не бросим на растерзание. Тем более что я просто мечтаю увидеть, как твой муженек будет корчиться в предсмертной агонии!

Обернувшись к мужчинам, она хищно ощерилась и добавила:

— Да, вот такая я добрая целительница!

И снова склонилась к задумавшейся Лине:

— Ты не можешь ничего против него предпринять? И не предпринимай. Без тебя разберемся. Иди лучше на улицу, посмотри, как там туман. А мне надо с мальчиками парой слов перекинуться.

На удивление Дамиану Лина встала, кивнула и вышла в туман.

Тина поманила парней поближе к себе и театральным шепотом заявила:

— Не говорите с Линкой про мужа, ее это вгоняет в тоску. Лучше слушайте сюда. Если этот гад нас все‑таки догонит, то Лина нам не помощь, а помеха. Не ошибусь, если скажу: у каждого из вас есть причина радоваться тому, что он издохнет. Кроме Стефана, конечно.

— У меня тоже есть, — вдруг заявил маг, — Если он сделал столько зла моим друзьям, то это все равно что мне самому.

Тина вместо ответа чмокнула парня в щёку, отчего Стефан покраснел как варёный рак. Затем девушка продолжила:

— Надо распределить роли. Дамиан, насколько я знаю, ты отлично дерешься на мечах и всяком таком… С тебя силовая поддержка. Стеф, прошу, вспомни все боевые заклинания, которые знаешь.

— Кроме файерболов, огненной плети и ледяных стрел я ничего…, — начал Стефан, но Тина его остановила.

Отлично. Думаю, большего не потребуется. Мы в горах, разбрасываться здесь силовыми заклинаниями — самоубийство. Думаю, и Герард это знает. На мне ближний бой.

— Что? — изумился Дамиан.

— Ничего. Был бы Кавериско простым человеком, я бы так не сказала, но против мага у ведьм есть очень действенные приемы, поверь.

Советник кивнул, принимая точку зрения Валентины.

— А я? — вдруг проснулся Ромуальд, — Какую роль ты мне отвела?

— Самую важную. Если мы будем вынуждены вступить в бой, да даже если просто окажемся достаточно близко к Кавериско, чтобы вести с ним переговоры, у тебя одна задача: обнять Лину покрепче, держать и не пущать.

— Что? — в изумлении вскричали все трое мужчин разом.

Тина не поняла, что их так удивило, но пояснила:

— Мы будем противодействовать гаду, а ей лучше этого не видеть, не слышать и не знать. Вот и притисни ее к своей широкой груди, желательно лицом, сделай так, чтобы она на время выпала из жизни. А мы тем временем с врагами разберемся.

Кажется, кроме Ромуальда никто не пришел в восторг от того, как Тина собиралась использовать князя. Маг вообще не верил, что тот способен на какую‑то практическую пользу, а советник чувствовал, что у него все внути переворачивается, стоит только представить, как этот венценосный обормот обнимает Лину. Его Лину!

Тут до Дамиана дошло, что он уже готов заявить на магичку права собствености, а она еще понятия об этом не имеет, и устыдился. Поэтому, когда Тина спросила, все ли уяснили себе что им надлежит делать при встрече с Кавериско, он с преувеличенным энтузиазмом подтвердил свою готовность.

Тут в Шатер вернулась Лина и сообщила, что солнце поднимается все выше, а за ним и туман. Еще полчаса и можно будет двигаться дальше. Заодно она попросила подругу на всякий случай раскинуть следящую сеть. Что‑то у нее душа не на месте.

Подобные аргументы всегда находили отклик у Тины, ведь как раз интуиция была ее сильной стороной и ей она более всего доверяла. Если для разнообразия это чувство проснулось у ее насквозь логичной подружки, значит, так было угодно высшим силам.

Прикрыв на всякий случай глаза, ведьма повела рукой по воздуху, вдохнула поглубже и сообщила:

— Впереди восемь человек. Один из них маг, еще один… Не пойму. Не маг, но странный какой‑то.

Мужчины, услышав это известие, на несколько минут просто окаменели. Лина же развила бурную деятельность. Снова разложила свернутую было карту и стала требовать от Валентины, чтобы она попробовала привязать виденное к плану местности.

— Где впереди? Прямо по курсу? Справа? Слева? Далеко? Близко?

Тина сначала крутила головой, не совсем понимая, что от нее требуется, но потом сообразила. Вгляделась в карту, снова закрыла глаза, сканируя местность по — ведьмински, а затем уверенно ткнула пальцем:

— Вот! Они здесь! Восемь человек, из которых один маг и один странный.

Тут на карту набросились мужчины. Рассматривали ее, крутили и так и эдак. Наконец Дамиан сформулировал свою позицию.

— Выходит, они к нам подобрались по другому берегу… Лина, ты была права. Лезем выше. Встреча с господином Кавериско, как я понял, неизбежна, но так мы займем более выгодную позицию и оставим между нами основное ущелье. Оно, хоть и узкое, будет нас прикрывать.

Ромуальд вдруг взволновался и стал тыкать пальцем в то место, где притаились враги:

— Там мост! Они могут в любой момент перейти и оказаться лицом к лицу с нами!

Дамиан тяжело вздохнул и уже собрался разъяснять свою мысль князю, но тут вылез Стефан:

— Для этого и нужно нам подняться повыше! От моста до того места, где мы будем находиться, около десяти локтей отвесной стенки! Дорожка там, правда, тоже есть, но узенькая. Нападающим придется подниматься поодиночке и мы легко сбросим их вниз.

Лина спокойно резюмировала:

— Всё. Мы приняли решение и пора уже начать его исполнять. Складывайте вещи, скоро выходим.

Когда через полчаса туман наконец поднялся, команда беглецов была готова выйти в путь. Карта не обманула. Берег тут шел двумя гигантскими ступенями, каждая из которых отвесно обрывалась вниз, но кое — где вода и прочие силы природы победили камень. Он треснул наискосок и образовался узкий наклонный выступ от подножья до самого верха. По нему‑то и удалось забраться этажом выше. Ползти здесь не удавалось, приходилось двигаться приставным шагом впритирку к скале.

Хуже всех пришлось Лине. Ее пышные формы занимали слишком много места, буквально сталкивая девушку с узкого карниза. Все остальные двигались лицом к каменной стене и цеплялись за нее, а магичке пришлось идти лицом к пропасти, иначе ей сильно мешала грудь.

Дамиан и Стефан поставили бедняжку между собой и крепко привязали к себе веревками. Она отказывалась, говоря, что так может утянуть в пропасть их всех, но мужчины отказались ее слушать. Казалось, близость Кавериско затмила ясный, холодный ум, заставляя девушку смириться со своей незавидной долей.

Только вот никто не собирался ей позволять расслабиться и покориться. Если Лина вытащила Ромуальда из задницы, которая была ему уготована целой империей во главе с императором, то неужели ее друзья допустят, чтобы она расквасилась перед одним — единственным стариком, кто бы он ни был?!

О семи его сопровождающих никто не думал. Важно было нейтрализовать самого Кавериско, а остальные вряд ли захотят связываться с компанией, в которой есть еще маги и целая ведьма в расцвете сил.

Когда наконец все они выбрались на ровное место и посмотрели вниз с этой высоты, то особо эмоциональные Ромуальд и Тина громко ахнули. Отсюда открывался поразительный по красоте вид. Вот только ни у кого сейчас не было ни сил, ни желания им восхищаться. Просто с этой точки отлично была видна струйка дыма, поднимавшаяся от лагеря имперских следопытов.

До самой темноты Мирон Лещ гнал свой отряд вперед. Обогнать преследуемых и встретить их, когда они не будут ждать! Эта мысль гнала его и заставляла подгонять остальных. Кроме того, после штуки с дождем он воочию убедился в том, что Кавериско — сильный маг, а таких с недавних пор император приближал к себе. Авось старый хрыч заступится за них и вместо наказания за переход границы они получат поощрение. Ведь награждают же удачливых шпионов?! А они сейчас как бы выполняют задание…

Мирон вел свой отряд и то и дело непроизвольно косился на шумящую всего в ста локтях стену ливня. Это был еще один повод поторапливаться. Пока дождь шел только по одному берегу реки, но долго ли маг сумеет удерживать стихию в рамках?

К удивлению Леща, да и всего отряда, погода так и не вышла из повиновения до самого вечера. Там, где река распадалась на множество ручьев, каждый из которых можно было смело перешагнуть, стена дождя заворачивала к югу вдоль узкого, но очень глубокого каньона, по которому шло основное русло. Мирон повел людей вдоль волшебной шумящей завесы.

Где‑то впереди был мост, по которому можно было переправиться на другую сторону. Там он и планировал встретить беглецов.

Перед самым закатом мост наконец был найден. Старый, чуть живой подвесной мост. Мирон пощупал веревки, составлявшие его основу, потыкал в редкие перекладины… Сорок локтей максимум, если не тридцать… надо будет укрепить его веревками, взятыми из дома, а на гнилые деревяшки лучше не наступать. Но в принципе мост живой и переправиться по нему можно.

Переходить не стали: починка и переправа могли затянуться, в сумерках идти по подвесному мосту безумие, а на другой стороне не просматривалось место для лагеря.

Лещ бросил взгляд на мага и ужаснулся. Даже по сравнению со вчерашним днем маг выглядел ужасно. А если сравнивать с тем, каким он был в Стомбире, можно констатировать, что Герард Кавериско за несколько дней из цветущего пожилого господина величественной наружности превратился в дряхлого старца. Только взгляд у него остался прежним, как будто маг презирал всех, считая себя существом априори высшим. Мирона это с самого начала раздражало, но важность задачи и то, что заезжий маг собирался щедро расплачиваться золотом из императорской казны, заставило его забыть свою неприязнь.

Сейчас к тому же ему было жалко старика. Тот весь день шел, сжав зубы, не просил поблажек и снисхождения к своим летам, а теперь просто на глазах разваливался. К счастью Маркус был на подхвате. Сразу устроил вымотанного мага на отдых: расстелил одеяло, уложил его, свернул куртку и подсунул старику под голову, укрыл плащом…

Лещ был удивлен: обычно Маркус вел себя нелюдимо, ни с кем не дружил, держался наособицу, а тут крутился вокруг усталого мага как любящий внук вокруг дедушки. И чем это заезжий его зацепил? Посулами хорошего заработка или магией?

Кавериско тоже обратил внимание на то, как вьется вокруг него мальчишка — нюхач, но вопрос почему волновал его в последнюю очередь. Главное чтобы парень не слинял раньше времени. Поэтому надменный маг был с Маркусом мил и ласков.

Его целью было чтобы мальчик устроился ночевать рядом. Тогда можно будет подождать, пока все заснут, а затем разбудить дурачка и попросить проводить в сторону от лагеря. Вроде он помочиться хочет, но один боится не дойти. Будет темно, но это ничего. У Герарда с собой магический светлячок, привязанный к кулону.

Как только они выйдут из поля зрения возможных наблюдателей, он уронит кулон и попросит Маркуса его поднять.

Все остальное — дело техники. Сетка, под которой парень ни крутиться, ни кричать не сможет, нож чуть выше сердца и читать заклинание… Его, хвала богу загробного мира, он знает наизусть. С последним звуком вся сила Маркуса перейдет к нему. С нею ему будет нетрудно сбросить тело в реку. После такого дождя она полноводная, а значит легко утащит труп и найдут его не раньше, чем камни и вода сделают невозможным установление настоящей причины смерти.

Затем надо будет тихо вернуться на место и лечь спать. Да, утром не забыть играть роль старикашки, для этого завернуться в плащ. А на расспросы про Маркуса отвечать, что не знает, куда он пошел. Спал и ничего не слышал.

Все отлично продуманные планы имеют склонность идти к демонам по какой‑нибудь совершенно идиотской причине. Кавериско настолько устал за день, что как только план сложился в его голове, он успокоился и заснул мертвым сном. Его будили, желая накормить ужином, он ворчал, но не просыпался.

Лагерь затих рано. Все намаялись за день и заснули сразу как поужинали. Маркус, как верный пес, улегся с Кавериско рядом и всю ночь караулил его сон. Все предпосылки для реализации гениального плана были налицо. Только вот силы подвели коварного мага: ушли и без глубокого полноценного сна возвращаться не собирались.

Когда Кавериско наконец проснулся, то чуть не заплакал с досады. Великий план провалился, а свалить вину не на кого. Все произошло из‑за его собственной старческой немощи. Но мало ему этого! Вокруг туман, в котором ни зги не видно.

Вчера, вызывая дождь, он не подумал о том, что утром обязательно будет густой туман, причем на обоих берегах, не только на том, где лило. Тучам и ливню он мог задать границы, а вот туману нет. Это значит, что вместо того, чтобы чинить мост и перебираться на ту сторону, чтобы встретить Эмму и ее отряд, все будут сидеть и ждать, когда солнышко высушит воду.

Можно было воспользоваться туманом и попробовать провернуть ритуал с Маркусом, благо никто ничего не видит, но мальчишка куда‑то смылся, а остальные, судя по голосам, уже встали. Если все же отловить паршивца и повести за собой, кто‑нибудь обязательно увидит!

Маг чуть не плакал от огорчения.

Военный совет занял всего четверть часа. Предложения было два: подняться еще выше и обойти стоянку врагов дальней дорогой или идти вперед и встретить опасность лицом к лицу.

Очередное рассматривание карты дало отрицательный ответ на вопрос: возможно ли пройти выше. Для этого у них не было опыта скалолазания и подходящего оборудования. Так что вопрос решился сам собой.

На том, чтобы не пытаться избежать встречи с Кавериско, как ни странно, настаивала Лина. Ей надоело вечно бегать и прятаться, а сейчас появился шанс наконец‑то разобраться и решить эту проблему раз и навсегда. Тина же предпочла бы никогда более не видеть гада, хотя к встрече была готова лучше своей подруги. С ней был согласен Ромуальд, а вот Дамиан со Стефаном желали потягаться силой со старым злодеем.

Когда же стало ясно, что столкновения избежать не удастся, споры мигом прекратились. Теперь все беспокоились только о том, как не дать сопровождающим Кавериско людям перебраться через мост. Бороться с одним, даже очень сильным и опытным магом, было проще. Его никому жалко не было. А убивать ни в чем не повинных подданных императора никто не собирался. Между империей и княжеством Амондиран войны нет, так что пусть живут.

Стефан предложил поджечь мост или что там вместо него простым файерболом, так как это было практически единственным боевым заклинанием, которым он уверенно владел. Здесь, в горах, в ходу подвесные мосты из веревок и досок, сгорит за милую душу.

В принципе это решение всех устроило. Оставалось подойти поближе и, прежде чем люди Кавериско хватятся, попасть по мосту огненным шаром. Дамиан сомневался в меткости Стефана, но его поспешили успокоить: тут трое владеют этой техникой. Если Стеф промажет, остальные подключатся: кто‑нибудь да попадет. Вот только идти надо скрытно, чтобы их не заметили раньше времени.

Лина подумала и предложила двигаться как можно дальше от края, прижимаясь к скале, чтобы их не было видно с той стороны. Она вспомнила про имеющийся у ее мужа артефакт: лупу, показывающую ауру живых существ. Но, в отличие от следящей сети Тины, которая дает картинку с приличной высоты, лупа не может показать то, что скрыто за камнем. Так что способ укрыться от взгляда мага имелся, жалко только, что ближе к мосту эта стратегия должна была перестать работать: уступ в этом месте сильно сужался.

Стефан уверил всех, что именно на это он и рассчитывает. Его ни Кавериско, ни его спутники, не знают, а по физиономии догадаться что он маг невозможно. Поэтому он пойдет вперед и, прежде чем кто‑то успеет среагировать, запульнёт парочку шаров по мосту.

— Попадёшь? — сурово спросил Дамиан.

— В детстве я был одним из лучших игроков в мяч, — ответил маг, — Только бы этот ваш Кавериско не вздумал применить против меня какую‑нибудь вредную магию: щиты‑то я делаю совсем хилые.

Тут Тина презрительно хмыкнула. Стефан испугался: она может подумать, что он трус, и хотел уже что‑то добавить, но тут вступила Лина. Она‑то отлично поняла: хмыканье Тины относилось вовсе не к моральным качествам Стефана, а к способности Кавериско к боевой магии.

— Насчёт этого можешь не бояться. У Герарда сил еще меньше, чем у тебя, к тому же он старик. Швырнуть в тебя заклинанием он вряд ли сможет. Если только боевым амулетом… Но для этого нужны физические силы, ловкость и меткость, а с этим у него должно быть туго. Не добросит. Да он и побоится использовать такие амулеты в горах: их заряжают отнюдь не файерболами, а чем‑то покрепче. Здесь это очень и очень опасно.

Стефан понимающе кивнул и промолвил:

— Замечательно! Тогда тем более я поступлю так, как задумал. Должна же от меня быть хоть какая‑то польза.

Услышав эти слова, Тина подошла к парню, обняла его и чмокнула в щёку, шепнув на ухо:

— Вперед, мой герой!

После такого поощрения Стефан был готов в одиночку сразиться хоть с драконом. К счастью, цель его оказалась ближе и доступней. Все‑таки Кавериско не дракон, а сжечь огненным шаром старый веревочный мост — это не в битве участвовать.

Теперь Стефан возглавлял отряд беглецов, двигаясь примерно на двадцать локтей впереди всех, а Дамиан шел сзади, прикрывая тылы. Когда противник стал виден невооруженным глазом, он предпочел забыть о чувствах и полностью переключился на защиту отряда.

Позицию замыкающего он выбрал недаром. Опасности нападения сзади не существовало, это Дамиану, да и всем остальным было ясно. Но так он мог держать всех в поле зрения и своевременно реагировать, если что. Больше всего его беспокоил Ромуальд, не только из‑за того, что он отвечал за здоровье и безопасность своего князя, но в основном потому, что даже боги не смогли бы предугадать, что взбредет в голову этому гению художественной мысли. Так что лучше было держать красавца под постоянным присмотром.

Но и Лину с Тиной из виду упускать не стоило. Дамиан помнил, что сказала ведьма им всем и какую роль она отвела Ромуальду. Советник считал своим долгом проследить, чтобы князь в нужным момент выполнил свою часть работы.

Ему было ясно, что задание, которое князю казалось скорее пикантным, на самом деле действительно трудное и ответственное. Ведь Лина не растёчется, как мороженое на печке, в объятьях Ромуальда, она будет отбиваться и вырываться. Девочка желает всех защитить, ведь она тут самый сильный и умелый маг. Но на этой сцене предстоит действовать другим. Не она их будет спасать, а они её.

Дамиан очень надеялся, что всё получится, хотя и не представлял себе как.

Расстояние до моста они преодолели примерно за час. Когда уступ, по которому они шли, начал сужаться, Стефан махнул им рукой: мол, стойте, а сам, пригибаясь, побежал вперед. Лина было рванула за ним, но ее сначала ухватил за руку советник, а затем князь вспомнил свои обязанности. Обнял девушку, прижал к груди и зашептал:

— Успокойся, Линочка, не беги, не торопись. Сейчас Стеф даст сигнал и мы пойдем все вместе.

Спокойный, ласковый голос подействовал. Лина успокоилась и вместе со всеми стала наблюдать за действиями Стефана.

А тот зря времени не терял. Добежал до того места, где от моста на второй ярус поднималась тропинка, встал во весь рост и, не тратя время на раздумья, швырнул вниз три огненных шара один за другим.

Сидевшие у костра солдаты императора вскочили, но было поздно: мост пылал и куски его, охваченные пламенем падали в пропасть.

Лина уже давно увидела Кавериско, но старалась на него не смотреть. Сейчас же она наблюдала, как один из солдат, самый старший, что‑то говорил магу, показывая на пылающий мост, а тот смотрел на огонь и не отвечал.

Вдохновленный своими достижениями Стефан тем временем стал махать руками, призывая своих друзей. Он погорячился: один из солдат вскинул арбалет и болт прошил предплечье молодого мага. Стеф завопил от боли и рухнул на землю. Ведьме показалось, что парень ранен очень серьезно и она, забыв обо всем, бросилась к нему на помощь. Остальные побежали за ней.

Тина налетела на Стефана как ураган, плюхнулась рядом и стала допытываться, где и насколько тяжело он ранен. Если легко, то почему упал?

Тронутый до глубины души маг поспешил объяснить: рана нестрашная, больно, но терпимо, а упал, чтобы не стать мишенью для арбалетчика. Целительница осмотрела вошедший в руку болт. К счастью, он прошил насквозь мягкие ткани, не задев ни нерва, ни артерии. Если бы надо было бежать или биться, она бы просто зашептала боль и кровь, а полноценным лечением занялась позже.

Сейчас, когда опасность того, что враги перейдут пропасть и нападут на них, была устранена, Тина занялась Стефаном как следует. Действовала быстро, но эффективно. Достала нож, срезала металлическое острие болта и выдернула его из раны, обильно поливая ее обеззараживающим зельем из своей сумочки, с которой она не расставалась. Стефан застонал и чуть было не упал в обморок, но ведьма сунула ему в рот пастилку с приятным вкусом, которая сразу взбодрила мага. После этого она остановила кровь, наложила повязку и дала указания:

— Руками не размахивай и завтра будешь как новенький. Даже шрама не останется.