Комедии

ПЕРЕВОД Ю. ГЕРМАНА И Б. РЕСТА

ДЕХКАНБАЙ, комсомолец, фронтовик.

ХОЛНИСО, его мать.

ХАФИЗА, комсомолка, невеста Дехканбая.

ХАМРОБИБИ, ее мать.

МАВЛОН, брат Хамробиби, бригадир колхоза в Голодной степи.

РАХИМДЖАН, председатель колхоза.

АДЫЛОВ, парторг колхоза.

КУЗЫЕВ, комсомолец, фронтовик.

САЛТАНАТ, секретарь правления колхоза.

АМАН, младший брат Дехканбая (школьник).

Действие происходит в 1947—1948 годах, эпилог — в наши дни.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Невысокий глиняный дувал разделяет сцену на две части: слева — двор Холнисо, справа — двор Хамробиби. Оба двора соединены маленькой калиткой. Во дворы выходят айваны двух домов; видно и выходящее в сад окно дома Хамробиби. Позади домов — дувал, отгораживающий дворы от улицы кишлака. Из каждого двора ведут на улицу широкие калитки. Во дворах, возле разделяющего их дувала, стоят сури. Х а м р о б и б и и Х о л н и с о, сидя на сури, очищают кусак, тихонько напевая какую-то мелодию.

Х о л н и с о. Если мне не изменяет память, глубокоуважаемая Хамробиби, в последний раз вы забегали ко мне после обеда занять рис для молочной каши. Извините меня за нескромность: вкусной ли была каша?

Х а м р о б и б и. Из вашего риса она не могла свариться невкусной. Но я раздумала варить кашу и приготовила на ужин плов.

Х о л н и с о. Плов? Еще лучше!

Напевают ту же мелодию.

Х а м р о б и б и. У детей сегодня комсомольское собрание…

Х о л н и с о. Знаю, соседушка.

Х а м р о б и б и. А повестка дня вам неизвестна?

Х о л н и с о. Ах, соседушка, мне они не докладывали.

Х а м р о б и б и. Еще опоздают на собрание, не дай бог! Вы не знаете, который час?

Х о л н и с о. Нет, соседушка. Я потеряла счет времени: часы у меня остановились.

Х а м р о б и б и. Ну? Не сочтите меня нескромной, дорогая подруженька, но я хочу задать вам вопрос: почему у вас часы остановились? Испортились или забыли завести?

Х о л н и с о. И-и-и, с чего это им портиться, боже упаси! Не завела утром.

Х а м р о б и б и. Я не хвастаюсь, Холнисо, вы же знаете, нет за мной такого греха, но со мной этого не могло бы случиться: позабыть завести часы! Помните, когда мы сюда переселились и всевышнему было угодно, чтобы в кишлаке не оказалось мечети и муэдзина, который призывал бы к молитве… вот тогда, чтобы мой покойный старик, мой Гафур, не забывал об утреннем и вечернем намазе, я купила будильник. Забыть завести будильник, считаю я, все равно, что забыть об аллахе…

В доме Хамбробиби зазвенел будильник.

Вот: семь часов! Пойду, потороплю Хафизу.

Х о л н и с о. Надо и Дехканбаю сказать.

С т а р у х и расходятся по домам. За дувалом, на улице, звучит песня — проходят комсомольцы.

Голос (с улицы): «Хафиза! Дехканбай! На собрание!»

Из дома выбегает Х а ф и з а. В руках у нее корзинка с шелковыми нитками и незаконченное сюзане, которое она, видимо, вышивает.

Х а ф и з а (вслед комсомольцам). Еще рано! Скоро придем…

Из дома Холнисо выходит А м а н.

А м а н (торжественно). Салам, Хафиза-апа! Мой старший брат почтительно справляется о вашем здоровье и столь же почтительно просит передать вам: он очень ценит ваше драгоценное время, но если вы согласны обождать его, через десять минут он будет готов. (Лукаво, поддразнивая Хафизу.) Он бреется, Хафиза-апа. Утром брился, борода еще не отросла, а он снова бреется. С чего бы это, Хафиза-апа?

Х а ф и з а (ответно дразня). Безусому этого не понять… Ты ведь еще безусый, Аман!

А м а н (обидевшись). Ну… нет усов! А в комсомол меня все-таки приняли. Сегодня я тоже иду на собрание! До свидания, Хафиза-апа!

Х а ф и з а (останавливая Амана). Аманджан! Милый Аман! До собрания еще добрый час!

А м а н (назидательно). Я считаю, что прийти первым — значит наверняка не опоздать… (Убегает.)

Х а ф и з а (сев на сури, вышивает сюзане и тихонько напевает. Постепенно песня становится громче).

Хафиза еще поет, когда на айван выходит Д е х к а н б а й. Склонившись над рукомойником, он умывается после бритья. Прислушиваясь к песне, Дехканбай поворачивается и нечаянно роняет ведро. Шум обрывает песню.

Д е х к а н б а й. Проклятое ведро! Я прервал вашу песню…

Х а ф и з а. Песня что птица: спугнешь, и она улетит. (Задумчиво.) Эту песню пели девушки во время войны…

Д е х к а н б а й (ревниво). И вы… вы ее тогда тоже пели?..

Х а ф и з а. Кому же я могла ее петь? Для вас я была только девочкой с соседнего двора. «Поклонитесь тетушке Хамробиби и ее дочурке Хафизе», — так, кажется, вы с фронта писали домой?

Д е х к а н б а й. Не забыли?

Х а ф и з а. Я злопамятная.

Д е х к а н б а й. Вы и были, когда я ушел на войну, совсем маленькой девочкой… А потом, когда я вернулся, увидел вас здесь, на этом айване…

Х а ф и з а. Я с поля пришла. Вся в пыли, волосы растрепаны, руки грязные…

Д е х к а н б а й. Что вы, Хафизахон?! Я пожалел тогда, что не родился поэтом, что не умею писать стихи. А то… я бы сложил газель. Как Алишер Навои: «О ты, чье хорошо лицо, чей рот и смех хорош, Лишь раз посмотришь на тебя, — и глаз не отведешь…»

Х а ф и з а. Так даже?! «Глаз не отведешь»?! Вспомните, Дехканбай, целый год отводили от меня глаза! Уставится в землю — в сторону мою не смотрит.

Д е х к а н б а й. Через год я тоже выполнял три нормы. А поначалу отставал от вас. Стыдно было. Быть пристыженным джигиту — все равно что умереть! Через год я…

Х а ф и з а. Понятно: до этого вы боялись, что вам не хватит трудодней на подарки невесте…

Д е х к а н б а й. Зачем такие обидные слова?! Разве в трудоднях дело? Вы в войну и за себя, и за нас, фронтовиков, работали — ради трудодней разве?! Вас правительство орденом наградило. За что? За ваш великий труд…

Х а ф и з а. Скромность украшает джигита, но джигиту и прибедняться не к лицу. А ваши ордена? Два ордена Славы…

Д е х к а н б а й. Дороги они моему сердцу: на фронте получил. Но когда я вернулся домой, был уже мир. А что такое мир? Сидеть в чайхане и разглядывать, как на меди самовара отражаются твои старые награды? Старая слава, что вчерашний день: о нем вспоминают, а думают о завтрашнем. О многом я думал: и о труде, и о славе колхоза, и о том, как я завоюю вашу любовь, Хафизахон…

Х а ф и з а (нежно). Дурачок… и умный, но глупенький… Мама и то раньше, чем вы, заметила… что я в вас влюблена. (Смутилась.)

Д е х к а н б а й. Я счастлив, Хафиза! Я очень счастлив! Вместе уедем в Голодную степь…

Х а ф и з а (озираясь). Тс-с-с…

Д е х к а н б а й (тихо). Сегодня на собрании мы скажем об этом… О чем я мечтаю? Быть похожим на вашего дядю… На Мавлон-ака! Замечательный у вас дядя! И хлопок у него замечательный! И племянница у него замечательная…

Х а ф и з а. Ну-ну, племяннице до дяди еще далеко… Уехал тогда… в Голодную степь… один…

Д е х к а н б а й. Первым поехал! И куда? Побеждать бесплодные солончаки, пример нам показывать… Это теперь по его следу молодежь… комсомольцы… мы с вами…

Х а ф и з а. Тссс… До собрания, пока все не решится, мама ни о чем не должна знать.

Д е х к а н б а й. И моя матушка ничего еще не знает.

Х а ф и з а. С тетушкой Холнисо будет легче.

На айван выходит Х а м р о б и б и.

А у меня мама такая: она и на собрание прийти может.

Х а м р о б и б и. Хафиза! Что это ты говоришь обо мне, доченька?!

Х а ф и з а (Дехканбаю, растерянно). Ну, вот… (Убегает в дом.)

Х а м р о б и б и (останавливая Дехканбая). Салам, Дехканбай!

Д е х к а н б а й. Салам, тетушка Хамробиби! (Не зная, что сказать.) Все ли у вас благополучно, тетушка?

Х а м р о б и б и. Спасибо, Дехканбай. Если бы не заботы…

Д е х к а н б а й (встревоженно). Какие же заботы, позволю вас спросить, тетушка?

Х а м р о б и б и. Конечно, я старая женщина, и я ни во что не вмешиваюсь. Разве приятно, чтобы старуха вмешивалась в дела молодых. И я молчу. Горько мне, но я молчу.

Х а ф и з а (показавшись в окне, Дехканбаю, тихо). Мама все слышала…

Х а м р о б и б и (обернувшись). Хотя мои старые уши и плохо слышат, но я еще не оглохла. (Дехканбаю.) Я все слышу, я все знаю, но я молчу. И вам я не скажу ни слова, ни единого слова… Я только замечу, что если собрание…

Х а ф и з а (в окне, Дехканбаю). Я так и знала…

Х а м р о б и б и. Да, да… если собрание должно быть в восемь часов, то желающие прийти на него до того, как оно кончится, выходят из дому раньше, чем оно начнется…

Д е х к а н б а й (с облегчением) Вы правы, тетушка…

Х а ф и з а (выбегая из дома). В самом деле, мы могли бы опоздать. Пойдемте, Дехканбай…

Д е х к а н б а й. До свиданья, тетушка Хамробиби.

Х а м р о б и б и (останавливая Дехканбая). Обождите, Дехканбай, я отниму у вас еще несколько мгновений. Конечно, минута для джигита ценнее, чем день для старой женщины, — извините, что я вас задерживаю…

Д е х к а н б а й (встревоженно). Почтительно слушаю вас, тетушка.

Х а м р о б и б и. Хафиза еще девочка. Хотя ее и назначили звеньевой, но, как говорят, у девушки вырастают косы, а у джигита разум.

Д е х к а н б а й. Так говорили в старину, тетушка.

Х а м р о б и б и (строго). Вы меня слушаете, Дехканбай?!

Д е х к а н б а й (встревоженно). Каждое слово, тетушка!

Х а м р о б и б и. Я знаю, что вы благоразумный, образованный, на войне были, в разных странах побывали, и вы меня поймете. Ну скажите, Дехканбай, удобно ли жениху и невесте до свадьбы выходить на улицу из одних ворот? Что люди подумают?

Д е х к а н б а й (с облегчением). Вот в чем дело! Хорошо, тетушка Хамробиби, я выйду из наших ворот. До свиданья, тетушка.

Х а ф и з а. До свиданья, мама.

Выйдя из разных калиток на улицу, Хафиза и Дехканбай подчеркнуто изображают только что встретившихся людей.

Д е х к а н б а й. Кого я вижу?! Хафиза?! Салам!

Х а ф и з а. Салам! Где вы пропадали?

Со смехом убегают.

Х а м р о б и б и (одна). Обычай есть обычай. (Идет затворять калитку.)

Входит Х о л н и с о.

Х о л н и с о. А-а-а, дорогая соседушка, ушли уже наши дети? (Подошла к калитке, глядит на дорогу.) Какая стройная пара…

Х а м р о б и б и. Да будет их путь устлан коврами!

Х о л н и с о. Да будет так!

Затворив калитки, старухи возвращаются к сури.

Х о л н и с о. Если у вас нет, глубокоуважаемая Хамробиби, более приятных дел, давайте поболтаем…

Х а м р о б и б и. Большего удовольствия я не желаю себе, дорогая подруженька. Если вы ничего не имеете против, снова примусь за кусак. Очищу, сколько успею, хлопка.

Х о л н и с о. Для меня будет счастьем помочь вам, хотя ваши руки куда искуснее…

Х а м р о б и б и. Что вы, милая Холнисо? Мне за вами никогда не поспеть… (Увидела оставленное Хафизой сюзане, показывает его соседке.) Хафиза вышивает…

Х о л н и с о (любуясь сюзане). Золотые ручки у вашей Хафизы… Скажу по правде, ни одна мать не пожелает лучшей невесты для своего сына… (Бережно складывает сюзане, целует его.)

Х а м р о б и б и. А ваш Дехканбай! Во всем Узбекистане не сыщется лучший жених! Пусть будет их жизнь вечным праздником!

Х о л н и с о. Да будет так! Скоро сыграем свадьбу… (Запевает.)

Х а м р о б и б и (подхватывает).

(Неожиданно всхлипнула.)

Х о л н и с о (успокаивая). Ну, дорогая соседушка, ну…

Х а м р о б и б и (плача). Улетит она скоро, моя ласточка, покинет материнский дом…

Х о л н и с о. И-и-и, соседушка, далеко ли улетит? Перепорхнет через дувал, оттуда сюда, как жили, так и будем жить… Радоваться надо, что наши дети полюбили друг друга…

Х а м р о б и б и (вытирая слезы). Я и радуюсь…

Х о л н и с о и Х а м р о б и б и (вместе поют).

Х о л н и с о (прерывая пение). Приехал бы на свадьбу порадоваться вместе с нами и братец ваш, почтенный Мавлон…

Х а м р о б и б и (в сердцах). Почтенный верблюд — вот он кто, братец мой Мавлон! Уехал в Голодную степь! Плохо ему было в нашем колхозе? В какие годы уже называли его ударником! А вбил себе в голову — Голодная степь! Я, конечно, в его дела не вмешиваюсь. Неприлично женщине вмешиваться в дела мужчин. Когда он переселяться решил, я ему ничего не сказала…

Х о л н и с о (недоверчиво). Не может быть, чтобы вы не сказали…

Х а м р о б и б и. Ни слова не произнесла! Ни единого слова! Я только заметила, что он и в детстве был упрямее самого глупого осла, а с годами и сто ослов не сравнятся с его упрямством. Сидит теперь в Голодной степи, среди проклятых солончаков, на земле, от которой отвернулся сам всевышний…

Х о л н и с о. Что говорить: Голодная степь! Сытыми там никогда не бывали…

Входит А м а н. Он очень огорчен. Вздыхая, он направляется к своему дому.

Х о л н и с о (останавливая Амана). Аман!

А м а н (только теперь заметив старух, рассеянно). А? Салам! Добрый вечер, тетушка Хамробиби!

Х а м р о б и б и. Разве собрание уже окончилось?

А м а н. А? Собрание? Бюро еще совещается. (Входит в дом.)

Х а м р о б и б и. Что произошло с вашим младшим сыном?

Х о л н и с о. Сама не понимаю. (Бежит в дом, выводит Амана.) Ты нездоров, Аман? По всему вижу: что-то случилось… Тебя ругали на собрании?

А м а н. С чего вы взяли, мама? Разве я давал повод считать меня плохим комсомольцем? Я бы сгорел со стыда! (Хочет уйти.)

Х о л н и с о (строго). Аман!

А м а н. Все в порядке, мама! Хафиза и Дехканбай скоро придут. Я совершенно здоров! (Уходит.)

Х а м р о б и б и. Что-то странное… (Успокаивая Холнисо.) А-а, с молодыми это бывает… (Встает.) Пойду… поставлю чайник на огонь… Я еще вернусь, подруженька… (Уходит.)

Х о л н и с о (одна). Ой, дети, дети…

Аман выглянул из дверей, подбегает к Холнисо.

А м а н. Понимаете, мама, я не хотел говорить при тетушке Хамробиби… Дело в том, что на собрании говорили о Дехканбае…

Х о л н и с о. Ругали моего старшего сына? Горе мне!

А м а н. Всегда у вас, мама, «ругали». Говорить, это не значит ругать… Дехканбая как раз хвалили… Дело в том, что они…

На айван выходит Х а м р о б и б и.

(Увидев ее, неожиданно запевает.)

Х о л н и с о (недоумевая). Аман, что с тобой? (Заметив Хамробиби, подхватывает песню.)

Изумленная Хамробиби подходит к сури, берет свой мешок с кусаком. Холнисо и Аман продолжают петь. Подозрительно оглядываясь, Х а м р о б и б и уходит.

А м а н (убедившись, что Хамробиби ушла). Дело в том, мама…

Х а м р о б и б и показывается в окне.

Дело в том, что Дехканбай и Хафиза… они уезжают!

Х а м р о б и б и (в окне). Куда?! (Сразу же опускает занавеску.)

Аман вскакивает, озирается, — никого нет.

Х о л н и с о. Куда они уезжают? В район? В Ташкент? Говори же! На курсы? На совещание?

А м а н. Вам и не догадаться, мама…

Х а м р о б и б и снова показывается в окне.

А м а н. Они уезжают в Голодную степь!

Х а м р о б и б и (в окне). Ой!!! (Опускает занавеску.)

Аман вскакивает, озирается, никого нет.

Х о л н и с о. Что ты выдумываешь? О чем ты болтаешь?

А м а н. Я не болтаю, я информирую вас: Дехканбай, Хафиза и еще пять комсомольцев дали обязательство поехать в Голодную степь… (С досадой.) А меня они с собой не берут!

Х о л н и с о. Нет, нет! Всемогущий этого не допустит! Ты ошибаешься, глупый мальчик…

А м а н. Позвольте сказать вам, мама, что ошибаетесь вы: что может сделать ваш всемогущий, если обязательство Дехканбая одобрено комсомольским собранием…

Х о л н и с о. Я знаю, кто затеял это дело… Хафиза!.. Она… На такие вещи только она я способна! В Голодной степи у нее дядя живет, этот упрямец Мавлон! Пусть она и едет к нему. А Дехканбая я не пущу!

Х а м р о б и б и (показываясь в окне). Я знаю, чье это дело… Это ваш Дехканбай придумал… Единственная дочь… Того ли я ожидала?! Забирайте ваши подарки!

Х о л н и с о (решительно). Аман, иди! Забирай наши подарки!

А м а н. Мама, подождите Дехканбая…

Х а м р о б и б и вытаскивает из дома сундучок.

Х а м р о б и б и. Нате, берите свои подарки… Если уж вашему Дехканбаю хочется жить в Голодной степи, пусть живет… (Тащит сундучок во двор Холнисо.) А мою дочь нечего с пути сбивать! Получше женихи найдутся!

Х о л н и с о. И-и-и, проглотите свой язык, почтенная Хамробиби…

А м а н (удерживая Холнисо). Мама! Мама!

Х о л н и с о (продолжая). Это ваша Хафиза моего сына с пути сбила. Покраше ее найдется невеста! Потряси дерево — девки так и посыпятся…

А м а н. Мама, да что вы говорите?!

Х о л н и с о. Уходи, Аман, не вмешивайся в нашу мирную беседу… (Вталкивает Амана в дом.)

Х а м р о б и б и. Послушайте эту квакающую лягушку! Ваш, ваш сын увозит мою Хафизу!

Х о л н и с о. Дехканбай увозит ее Хафизу! Сколько лет мой сыночек пробыл на войне, сколько лет он тосковал по родному кишлаку — разве он бросит материнский дом? Разве он отправится в Голодную степь? Что он, скорпион, чтобы жить в Голодной степи? А у вашей Хафизы там дядя, братец ваш… почтенный верблюд, так, кажется, вы его называли, соседушка? Что ж, если он ей милее матери, пусть Хафиза и едет к нему, а Дехканбая за собой тянуть нечего!..

Х а м р о б и б и. Уши ваши не слышат, что произносит язык. Где это видано, чтобы девушка сбивала парня с дороги?

Х о л н и с о. А где это видано, чтобы девушки на трактор садились и бородатых мужчин на соревнование вызывали? Одна ваша Хафиза чего стоит…

Х а м р о б и б и (кричит). Не произносите ее имени!

А м а н (выбежав на айван). Тетушка! Мама! Да не кричите так!

Х а м р о б и б и. Я еще тихо кричу! Не будет Хафиза следовать за вашим Дехканбаем, как колокольчик на шее барана…

А м а н, что-то придумав, убегает в дом.

Х о л н и с о. И-и-и, это Дехканбай — баран?!

Х а м р о б и б и. Да, да — баран… (Подражая.) Бе-е-е…

Х о л н и с о (засучивая рукава). Ну, соседушка, я вам сейчас покажу…

Х а м р о б и б и. Ну, подруженька, посмотрим еще — кто кому…

Выбегает А м а н с двумя пиалами в руках.

А м а н (подавая старухам пиалы). Мама! Тетушка! Чтобы не охрипли.

Старухи машинально пьют воду.

(Про себя.) Водяное охлаждение… Когда радиатор закипает, тоже льют воду…

За калиткой, ведущей на улицу, показываются Х а ф и з а и Д е х к а н б а й.

Х о л н и с о. Идем, Аман! (К Хамробиби.) Пусть только покажется ваша Хафиза! (Входит в дом.)

Х а м р о б и б и (входя в дом). Пусть только покажется ваш Дехканбай!

Х а ф и з а. Они уже обо всем узнали!

Д е х к а н б а й. Аман здесь? Ясно, успел разболтать. Ступайте домой, Хафиза. Я человек обстрелянный, приму первый удар на себя.

Х а м р о б и б и выходит с патефоном, несет его в соседний двор.

Х а ф и з а тем временем проскальзывает в дом.

Х а м р о б и б и. Забирайте и патефон! Все подарки забирайте… Ну, придет ваш Дехканбай!..

Х о л н и с о (выходит на айван). Отрывать сына от родного дома! Ну, придет ваша Хафиза!..

Д е х к а н б а й (входя во двор). Салам, тетушка Хамробиби! Добрый вечер, мама! Я, кажется, нарушил вашу мирную беседу?

А м а н (Дехканбаю). Что ты, они так кричали!

Д е х к а н б а й. Это твоя работа?

А м а н. Я их только проинформировал… Я… я лучше уйду… (Убегает на улицу.)

Д е х к а н б а й. Если я не ошибаюсь, речь шла о Голодной степи?

Х о л н и с о. Позволить утащить себя, как тряпку?! Кто назовет тебя после этого мужчиной?!

Х а м р о б и б и. Вскружить девушке голову… сбить ее с пути… И этого человека я хотела взять в зятья…

Д е х к а н б а й. Извините, что перебиваю вас, но… без вашего согласия мы никуда не поедем.

Х а м р о б и б и (пораженная). Как?

Д е х к а н б а й. Без вашего согласия мы никуда не поедем.

Х а м р о б и б и. Нет?!

Д е х к а н б а й. Нет!

Х а м р о б и б и (решительно). Не будет моего согласия!

Д е х к а н б а й. Значит, мы никуда не поедем!

Х о л н и с о. Убедились, соседушка? Мой-то сын не пойдет наперекор матери! Скажи, сыночек, кому первому пришла эта мысль?

Х а м р о б и б и. Скажите, Дехканбай, вам первому пришла эта мысль?

Х о л н и с о (к Хамробиби). Подождите, соседушка.

Х а м р о б и б и. Нет, вы подождите!

Д е х к а н б а й (предупреждая новый скандал). Первому эта мысль пришла… съезду комсомола… На съезде говорилось о походе комсомольцев в Голодную степь…

Х а м р о б и б и. Голодная степь! От этой земли отвернулся сам всевышний…

Д е х к а н б а й. На то мы и большевики, чтобы исправлять божьи ошибки…

Х о л н и с о. Не гневи аллаха, сынок!

Д е х к а н б а й. Мама, ваш аллах нам только спасибо скажет! Тысячи гектаров плодородной земли пустуют. А почему? Воды там теперь сколько угодно! Государство дает тракторы, машины, строительный материал. Нужны только люди, которые подняли бы целину, такие люди, как я, как Хафиза…

Х а м р о б и б и. Где нужна Хафиза?! Они едут! Они едут!..

Х о л н и с о. О чем ты говоришь, сынок?

Д е х к а н б а й. Я же сказал, что без вашего согласия мы никуда не поедем.

Х а м р о б и б и. Нет?!

Д е х к а н б а й. Нет!

Х а м р о б и б и (решительно). Не будет моего согласия!

Д е х к а н б а й. Значит, мы никуда не поедем! Я повторяю вам то, что говорилось на съезде… О делах наших, об отцах говорилось… Как мечтали они о земле, о воде… А тут… и земли и воды, сколько душа пожелает, и мы, комсомольцы, можем осуществить их мечту… Ведь наш Узбекистан… (Увидел лежащее на сури сюзане.) Он, как этот шелк… как это сюзане…

Х а м р о б и б и (тщеславно). Хафиза его вышивает…

Д е х к а н б а й. А что бы вы сказали, если бы на этом сюзане оказалась рогожная заплата?

Х о л н и с о. Ты с ума сошел!

Х а м р о б и б и. Произнести такое о подарке невесты!

Д е х к а н б а й. Я не хотел вас обидеть, тетушка Хамробиби Я только подумал… Наш Узбекистан — он, как шелковое сюзане, переливается всеми цветами, всеми красками… А Голодная степь, как рогожная заплата на шелковом сюзане… Сказал я об этом на сегодняшнем собрании… и на Хафизу смотрю… и она на меня смотрит… мы и улыбнулись друг другу…

Х а м р о б и б и. Небось вы улыбнулись первый?

Д е х к а н б а й. Если бы не я, она бы первая улыбнулась…

Х о л н и с о (умиленно). Любите вы друг друга.

Х а м р о б и б и. И остаетесь с нами…

Д е х к а н б а й. Разумеется… Правда, сегодня… на собрании… мы дали обязательство…

Х а м р о б и б и (всполошившись). Что? Какое обязательство? Ехать?

Х о л н и с о. Ты дал слово, сынок?

Д е х к а н б а й. Да успокойтесь же… Я вам сказал: без вашего согласия мы никуда не поедем!

Х а м р о б и б и. Нет?!

Д е х к а н б а й. Нет.

Х а м р о б и б и (решительно). Не будет моего согласия!

Д е х к а н б а й (чуть-чуть раздражаясь). Значит, мы никуда не поедем! (Отходит в сторону.)

Х а м р о б и б и. Слава аллаху, все обошлось! Собрание им не дороже родных матерей! Где же доченька моя пропадает?

Д е х к а н б а й. Она уже давно дома. Мы вместе пришли.

Х а м р о б и б и. Боже мой, а я здесь сижу… Ее накормить надо… (Уходя.) Желаю вам благополучия…

Х о л н и с о (останавливая Хамробиби). Соседушка! (Кивает на сундучок и патефон.)

Д е х к а н б а й (заметив сундучок). Что это?

Х а м р о б и б и (смущенно). Рассматривали мы их… с подруженькой…

Х а м р о б и б и с помощью Х о л н и с о тащит подарки обратно в дом.

Х о л н и с о (возвращаясь). Надо и тебе поужинать… (Входит в дом.)

Д е х к а н б а й. Сейчас, мама… (Один.) Матери дорогие! Милые матери! Как хорошо понимаете вы наш детский лепет и… перестаете нас понимать, когда мы становимся взрослыми. Мама-то поймет… А вот тетушка Хамробиби…

Входит Х а ф и з а.

Х а ф и з а. Дехканбай, как вам удалось уговорить маму? Я думала, что день и ночь она теперь плакать будет. А она радуется, вас хвалит. Так им все и рассказали?

Д е х к а н б а й. Почти все. Я сказал… что мы никуда не поедем.

Х а ф и з а. Что?

Д е х к а н б а й. Я сказал, что мы не поедем без их благословения. Терпение, Хафизахон, увидите, наши матери сами снарядят нас в путь.

Голос Хамробиби: «Хафиза! Ужинать!»

Я вас буду ждать в саду, Хафиза!

Х а ф и з а уходит.

Зачем вселять печаль в материнское сердце, когда в нем должна обитать радость?.. Терпение… Терпение…

Входит Х о л н и с о.

Х о л н и с о. С кем это ты разговариваешь, сынок?

Д е х к а н б а й. Сам с собой, мама. (Шутливо.) Люблю побеседовать с умным человеком. (Серьезно.) Стихи вспомнились. Сто лет, как они написаны, нет, больше, чем сто… а помнят их до сих пор. Гульхани звали поэта, написавшего эти стихи.

Х о л н и с о. Большим, видно, был человеком.

Д е х к а н б а й. Очень большим. И всю жизнь нищенствовал. О нем говорят, что он ни разу не сиживал за хорошим угощением и ни разу не разломил целой лепешки.

Х о л н и с о. Все мы так жили когда-то… Терпели, ой как терпели. Слава всемогущему, не дал моим сыновьям узнать той жизни. Благодарны должны быть мы Ленину.

Д е х к а н б а й. А я вот… оказываюсь неблагодарным.

Х о л н и с о. Что ты, сынок? Кто посмеет сказать такое о моем сыне?

Входит А м а н.

А м а н. Дехканбай! В клубе уже стенгазету вывесили. «Молния». (Цитирует.) «Привет передовым комсомольцам, едущим преображать Голодную степь!»

Д е х к а н б а й. Вот, мама, и ответ на ваш вопрос.

А м а н. Когда-нибудь и обо мне так напишут: «Привет передовым комсомольцам!»

Х о л н и с о. Аман, иди ужинать!

Д е х к а н б а й (со вздохом). Иди ужинать, Аман!

А м а н (со вздохом). Иду, мама, иду. (Входит в дом.)

Х о л н и с о. Ты дал слово ехать в Голодную степь? Зачем ты его давал? Разве ты и без этого не был бы передовым? Твое имя на Доске почета. Тебя называют гордостью колхоза. Ты был на войне и вернулся с орденами. Пожелает всевышний, и за хлопок тебе дадут орден, он тоже засверкает на твоей груди.

Д е х к а н б а й. Ордена сверкают, когда они освещают дорогу, лежащую впереди… и перестают сверкать, когда человек останавливается…

Х о л н и с о. Почему же твоя дорога должна вести в Голодную степь? Подумай: Голодная степь!..

Д е х к а н б а й. Называли ее когда-то голодной. А мы превратим ее в цветущий сад.

Х о л н и с о. Пусть другие это и делают. Почему же ты?

Д е х к а н б а й (проникновенно). Вы благословляли меня, когда я уходил на войну…

Х о л н и с о. Ты уходил защищать нас. Тебя позвала Родина. Лучше тысячу раз пережить смерть сына, чем знать, что сын не выполнил своего долга…

Д е х к а н б а й. А сейчас? Когда партия зовет нас превращать бесплодные солончаки в плодородные поля, — я не выполню своего долга? И вы не дадите мне своего благословения? Я не могу этому поверить!

Х о л н и с о (всхлипнув). Значит, опять разлука. Горе мне!

Д е х к а н б а й. Надолго ли? Мы быстро отстроимся, и вы с тетушкой Хамробиби переедете к нам…

Х о л н и с о (еще всхлипывая). Хамробиби ты не уговоришь. Не отпустит она Хафизу.

Д е х к а н б а й. Я не уговорю… а вы уговорите.

Х о л н и с о (удивленно). Что?

Д е х к а н б а й. Вас она послушает.

Х о л н и с о (убежденно). Нет, не послушает, не послушает. Она упрямее своего братца.

Д е х к а н б а й. Сорок лет слушала и вдруг не послушает. Расскажите ей все, что знаете. Разъясните, что и как…

Х о л н и с о. Ты хочешь, чтобы я была… как агитатор?!

Д е х к а н б а й. Правильно, мама. Вы будете нашим агитатором! Пойдите к тетушке…

Х о л н и с о. Сейчас?

Д е х к а н б а й. Зачем же откладывать?!

Х о л н и с о (нерешительно). Попробую… Ты пока поужинай… Там на столе все приготовлено…

Д е х к а н б а й уходит.

На старости лет агитатором стала!.. (Подходит к дому Хамробиби.) Соседушка-а-а!..

Х а м р о б и б и (выйдя на айван). Салам, дорогая подруженька!

Х о л н и с о. Поужинали? Если будет на то ваша милость, зайду к вам, побеседуем…

Х а м р о б и б и. Почтите мой дом своим присутствием, глубокоуважаемая Холнисо.

С т а р у х и входят в дом.

Д е х к а н б а й (выйдя на айван). Какая замечательная у меня мама! (Осторожно подходит к дому Хамробиби.)

Входит А м а н.

А м а н. Дехканбай, я забыл тебе сказать… Я комсомольское поручение получил…

Д е х к а н б а й (рассеянно, прислушиваясь к происходящему в доме Хамробиби). Какое?

А м а н. Организовать кружок авиамоделистов. Ребят сколько записалось! А сам я, знаешь, что начал строить?

Д е х к а н б а й. Трактор?..

А м а н (обиженно). Трактор не летает!.. Я вертолет теперь строю. С бензиновым моторчиком. Знаешь, на какую высоту он сможет подниматься?

Д е х к а н б а й. Ну, метров на пять.

Слышны голоса старух. Д е х к а н б а й поспешно уводит А м а н а.

А м а н (уходя). На пять?! На двадцать пять метров! Одно крыло уже готово. Хочешь, я тебе покажу…

На айване появляются Х а м р о б и б и и Х о л н и с о.

Х а м р о б и б и. Нет, нет и нет!

Х о л н и с о. Вы меня еще не дослушали, соседушка…

Х а м р о б и б и. Конечно, я в чужие дела не вмешиваюсь. Дехканбай ваш сын, и я вам ничего не скажу. Я только замечу, что, если сын ослушается мать, его проклинают, а не благословляют.

Х о л н и с о. Послушайте, соседушка, мы ведь сорок лет с вами дружим. За сорок лет вы видели от меня зло?

Х а м р о б и б и. Вот дувал… вот калитка… Спокойной ночи, уважаемая Холнисо!

Х о л н и с о (проходя в свой двор). На вас и сердиться нельзя, подруженька. Разве можно сердиться на отсталую женщину?

Х а м р о б и б и (оторопев). Что? Что вы сказали?

Х о л н и с о. Я сказала, что нельзя сердиться на отсталую женщину.

Х а м р о б и б и. Отсталая? (Всхлипнув.) Сорок лет дружим, сорок лет! И теперь я отсталая, а вы передовая?!

Х о л н и с о. Передовая не передовая, обо мне в газетах не пишут, но я больше вас понимаю.

Х а м р о б и б и. А я понимаю меньше вас?

Х о л н и с о. Не меньше, может быть, но понимать начинаете позже.

Х а м р о б и б и. Что же я поняла позже? Ну-ну, скажите?

Х о л н и с о. Земельную реформу помните? Когда Советская власть отбирала землю и скот у баев и распределяла среди бедняков и батраков… Что вы тогда говорили?

Х а м р о б и б и. Ну… что я говорила?

Х о л н и с о. «Небогоугодное дело, аллах разгневается…»

Х а м р о б и б и. Может, и говорила. Но то были не мои слова. «Мать воды — ручей, мать слова — ухо». Что уши мои слышали, то повторял мой язык. А от земли мы все равно не отказались, взяли.

Х о л н и с о. Взять-то взяли, но после нас взяли. А я, как только услышала, что будут распределять землю среди бедняков, день и ночь за Ленина молилась. Выходит, что позже меня понимать начали. Позже. Да!.. А когда паранджу сбрасывали? Это вы помните?

Х а м р о б и б и. Что верно, то верно. Я спустя год после вас сбросила паранджу… Но сбросила… сбросила…

Х о л н и с о. Спустя полтора года после меня. А когда в колхоз вступали?

Х а м р о б и б и. Позже вас вступила. Но вступила же! (Подняв руки.) Да процветает наш колхоз… во славу аллаха!

Х о л н и с о. То-то оно и есть. То, что понятно мне, становится понятным и вам. Но позже! Я поняла уже какое богоуго… (запнулась) правильное дело задумали наши дети. И вам это тоже станет понятным… Но позже… Позже…

Х а м р о б и б и (растерянно). Чтобы я… чтобы единственную дочь… отраду моего сердца… радость очей… чтобы она покинула меня?

Х о л н и с о. И-и-и, соседушка, кто же нас покинет? Поедут они, осмотрятся, обзаведутся хозяйством… Государство поможет… Домик построят, сад заведут, огород, козы, барашки… А там и нас к себе перевезут… Подумаешь, Голодная степь! Живет же в ней почтенный Мавлон… Ведь это раньше называлась «Голодная степь», а наши дети превратят ее в цветущий сад. Пойдемте, подруженька, обрадуем Хафизу. Я вам помогу встать… Пошли, соседушка… (Входят в дом.)

Входит Д е х к а н б а й.

Д е х к а н б а й (он все слышал). Ну и умница у меня мать! Уговорить тетушку. Хамробиби… (Увидев выходящую из дома Хафизу, прячется за деревом.)

Х а ф и з а. Он еще не знает, что все хорошо… Милый Дехканбай… Сад залит лунным светом… Какая большая луна! Большая и круглая… Всегда останавливается она над нашим домом и улыбается мне… Прощай, луна! Я уезжаю!..

Д е х к а н б а й (приближаясь к Хафизе, нежно). Луна моя! Нет, не луна! Солнце мое! Солнце мое! Солнце мое! Солнце с косами… Едем, Хафиза! Едем!

Х а ф и з а. Вы уже знаете? Мама с тетушкой Холнисо теперь обсуждают, сколько лепешек нам испечь на дорогу. Едем! Едем!

Д е х к а н б а й. В Голодную степь… засеребрится она хлопком… зазеленеет садами… виноградниками.

Появляется А м а н с толстой книгой в руках.

Мы с вами, Хафиза, в степи горы своротим!

А м а н. Извините, что перебиваю вас, но, насколько я знаю из учебников, в степи гор не бывает…

Д е х к а н б а й. Мы и учебники переделаем!

А м а н (указывая на свою книгу). Хорошо бы их немного подсократить…

Входят Х о л н и с о и Х а м р о б и б и. В руках у них банки, кульки… Старухи идут к дому Холнисо.

Х а м р о б и б и (продолжая). Я только замечу, что если Хафиза остановится у Мавлона, то Дехканбаю в том же доме будет жить неприлично.

Х о л н и с о. Они будут жить в разных домах. А когда поженятся, построят себе дом… (Указывая.) Такой или такой… Рису надо побольше…

Х а м р о б и б и. И сахару…

Д е х к а н б а й (шутливо). И масла…

Х а м р о б и б и (Дехканбаю). Ай-яй-яй, не пристало джигиту вмешиваться в дела старух…

С т а р у х и входят в дом Холнисо.

Д е х к а н б а й (Хафизе). Такой дом?.. Или такой?

Х а ф и з а (мечтательно). Нет… Большие, светлые дома мы будем строить в Голодной степи.

А м а н. Высотные здания… Как в Москве… Да, Дехканбай?

Д е х к а н б а й. Может быть, и не такие высокие, как в Москве, но Москву из них мы непременно увидим. Отовсюду, где строится новая жизнь, видна Москва…

В доме Холнисо раздался звон разбившегося стекла, затем показывается Х а м р о б и б и — она стремительно бежит к своему дому, за ней спешит Х о л н и с о. Д е х к а н б а й, Х а ф и з а, А м а н бросаются за ними.

Д е х к а н б а й. Опять поссорились?

Х о л н и с о (на ходу, удивленно). В том-то и дело, что нет…

Из дома выходит Х а м р о б и б и с будильником в руках.

Х а м р о б и б и. Сегодня такой день… такой день… Я чуть не забыла завести будильник! (Заводит.)

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Голодная степь. Справа, уходя вдаль, растянулись крытые камышом дома. Слева, вдалеке — канал, берущий начало где-то за горизонтом. Левый берег канала серебрится хлопком. На правом берегу канала еще много необработанной земли. На переднем плане — невзрачный домик под камышовой крышей. С крыши свисает электрическая лампочка. На улицу вынесены грубо сколоченный стол, несколько табуреток, ящики. Подле дома — очаг. Яркий солнечный день. Перед домом — на самодельной тахте и под таким же самодельным тентом — лежит укутанный ватными одеялами М а в л о н. Голова его обвязана полотенцем. Доносится голос Салтанат: «Адылов-ака! Адылов-ака!» Мавлон, кряхтя, переворачивается на другой бок. Вбегает С а л т а н а т. У нее привычка: запоминая, что ей надо сделать, она правой рукой загибает пальцы левой руки; вспоминая, отгибает пальцы. Под мышкой у Салтанат папка для бумаг.

С а л т а н а т (кого-то ищет). Адылов-ака! Адылов-ака!

М а в л о н (приподнимаясь). Послушай, Салтанат, ты когда-нибудь слышала, как муэдзин кричит с минарета?

С а л т а н а т. Нет, Мавлон-ака, никогда.

М а в л о н. Ты кричишь громче! (Лег, прикрыв голову одеялом.)

С а л т а н а т. Извинить прошу… Забыла, что вы захворали… Парторга я ищу, Мавлон-ака… (Отгибая пальцы.) Председатель из МТС не вернулся — раз… Парторга тоже нет — два… а тут комсомольцы приехали…

М а в л о н (приподнялся). Что?

С а л т а н а т. Я говорю, комсомольцы приехали. В колхоз наш переселяются.

М а в л о н. Что же ты молчишь?

С а л т а н а т. Да я не молчу.

Мавлон встает.

Что вы, Мавлон-ака? Нельзя вам вставать…

М а в л о н. Не учи бригадира! Бригадир сам знает, что ему можно! (Вошел в дом и быстро вышел — без полотенца на голове, в халате, с сапогами в руках.) Откуда они приехали, не знаешь? Из каких районов?

С а л т а н а т. Из Андижанской области. Нельзя же вам сегодня ходить… Малярия!

М а в л о н (обуваясь). Андижанцы?! Земляки мои?!

С а л т а н а т. Не пущу я вас, Мавлон-ака! Парторг сказал, что вам надо лежать… (Схватила сапог.)

М а в л о н. Салтанат! Отдай сапог, не серди меня! Не может бригадир лежать, когда комсомольцы в колхоз приехали. Кто их должен встретить? Бригадир! Мавлон! Много народу приехало?

С а л т а н а т. Много…

М а в л о н. А девушки среди них есть?

С а л т а н а т. Три девушки…

М а в л о н. А вдруг и моя племянница приехала… (Пошел.)

С а л т а н а т (догоняя Мавлона). Разве ваша племянница должна приехать?.. Лежать вам велели… Парторг сердиться будет…

М а в л о н и С а л т а н а т уходят.

Шум машины, визг тормозов, голоса. Входит Р а х и м д ж а н — очень толстый человек в белом кителе. В руках у него большой портфель, на боку висит термос.

Р а х и м д ж а н (за кулисы, шоферу). Карим! Подожди, сейчас найду тебе, что под колесо положить… Вот доска, Карим! (Передает.) На, держи!.. (Шум машины.) Э-э, буксует… Карим! Задний ход дай… Вперед теперь. Э-э-э, опять буксует…

Опираясь на трость, входит А д ы л о в (он хромает). На нем военный китель с орденской планкой и ленточками ранений. Увидев Рахимджана, остановился, с улыбкой смотрит на хлопочущего председателя.

Карим! Мотор выключай, бензин весь изведешь!.. Вон, видишь, трактор стоит? Подойди к трактористу, скажи: машина председателя в арыке застряла… вытащить надо… (Заметив Адылова.) А-а-а, салам, Адылов-ака! Салам, парторг! (Смущенно.) С машиной маленькая неприятность…

А д ы л о в. Так-так… Передние колеса на дороге, а задние в арыке…

Р а х и м д ж а н. Немножко занесло на повороте.

А д ы л о в. Немножко быстрее, чем положено, ехали, — так, дорогой Рахимджан?

Р а х и м д ж а н. Не может председатель ездить медленно! Дня не хватает у председателя! Голова кругом идет! На машине езжу, а… с ног сбиваюсь! Отдохнем немного, а? Не хотите чайку?.. (Отвинчивает крышку термоса.) Жажда мучает… А? Хороший чай, горячий…

А д ы л о в. В МТС были?

Р а х и м д ж а н. В МТС был. На хлопкопункте был. Всюду был. (Сокрушенно.) Сушилки осматривал… затирает нас с сушилками. Доски есть — строить некому…

А д ы л о в. Людей надо найти…

Р а х и м д ж а н. Не хватает людей! Хлопок убирать не успеваем. Э-э-э, приехали бы уже комсомольцы…

А д ы л о в. Звонил утром в райком…

Р а х и м д ж а н. Ну?

А д ы л о в. Говорят: сегодня-завтра ждите…

Р а х и м д ж а н. Пожелаем этого: сегодня-завтра… Голова кругом идет. Вы из правления?

А д ы л о в. Нет, с поля, к себе на ферму… По пути решил проведать Мавлон-ака…

Р а х и м д ж а н (удивленно). Мавлон-ака? Бригадира? Проведать? Днем?

А д ы л о в. Заболел Мавлон-ака… Приступ малярии. С трудом заставил его домой с поля вернуться, полежать…

Р а х и м д ж а н (сокрушенно). Ай-яй-яй, лучший бригадир заболел.

А д ы л о в. Слово с него взял, что в поле пока выходить не будет… Проведаем бригадира?

Р а х и м д ж а н. Зайдем минут на пять… пока машину вытаскивают… (Кричит шоферу.) Карим, как у тебя? А?

Голос Карима: «Свечу меняю, хозяин!»

Р а х и м д ж а н (шоферу). А!!! Тебе на ишаке ездить, а не за баранкой сидеть.

Адылов постучал в дверь — ответа нет.

Ну, что, Адылов-ака? Не слышит.

А д ы л о в. Спит, вероятно. Не стоит его будить…

Р а х и м д ж а н. Зачем будить? Тихонько войдем… Мало ли что. Один ведь в доме живет. (Отворил дверь, перешагнул через порог, остановился.) Лучше вы войдите! Толстый я очень… доски подо мной скрипят…

Адылов входит в дом. Рахимджан напряженно прислушивается.

Голос Адылова: «Черт знает что! Упрямец какой!»

(Удивленно.) На бригадира кричит? На больного?

Адылов выходит из дома.

(Негодуя.) Зачем кричали на Мавлон-ака?

А д ы л о в. Где Мавлон-ака! Полюбуйтесь — нет его дома!

Р а х и м д ж а н (восхищенно). Вот человек! Не улежал — в поле ушел! Больной, а ушел! Характер какой, а? Твердый! Упорный!

А д ы л о в. Упорный — это хорошо… упрямый — хуже…

Р а х и м д ж а н. Э-э-э, человек есть человек. У каждого свои достоинства, у каждого свои недостатки. Один — немножко упрямый, другой… (погладил живот)… немножко толстый…

А д ы л о в (в тон ему). Один не любит критики, другой не любит, когда критикуют… его бригадира…

Р а х и м д ж а н (поняв намек). А третий… третий бригадира не любит…

А д ы л о в. Люблю я Мавлон-ака! Уважаю, ценю, но, дорогой Рахимджан… боюсь, что когда-нибудь характер Мавлона дорого обойдется — и ему, и колхозу…

Голос Салтанат: «Рахимджан-ака!»

Салтанат вас ищет… Желаю благополучия! Я — на ферму, оттуда — в правление… (Уходит.)

Голос Салтанат: «Рахимджан-ака! Рахимджан-ака!»

Р а х и м д ж а н (кричит). Здесь я, Салатанат! Здесь я!..

Вбегает С а л т а н а т.

С а л т а н а т (с трудом переводя дыхание). По всему кишлаку вас разыскиваю…

Р а х и м д ж а н (философски). На то и секретарь, чтобы разыскивать председателя… Отдышись, Салтанат!

С а л т а н а т. Потом отдышусь. Комсомольцы приехали — раз!

Р а х и м д ж а н. Ай-ай-ай, уже приехали? Что ж ты молчишь?

С а л т а н а т. Я не молчу…

Р а х и м д ж а н. Встретить их хотели… устроить получше… Показать — где и что… Накормить…

С а л т а н а т (отгибая пальцы). Ужин им уже варят — два. Где общежитие показала — три…

Р а х и м д ж а н (восхищенно). Вот секретарь! Вот секретарь! Потолстеешь — председателем будешь! (Шоферу.) Карим, как с машиной?

Голос Карима: «Готово, хозяин!»

(Идет к машине.) Ну, Салтанат, не отставай от председателя…

С а л т а н а т (на ходу). Племянница Мавлон-ака приехала. С женихом…

Р а х и м д ж а н (остановился). Ай-яй-яй, а Мавлон-ака в поле ушел!..

С а л т а н а т. В правлении он! С комсомольцами уже беседовал.

Р а х и м д ж а н (восхищенно). А?! Первым встретил комсомольцев. Всегда у нас первый Мавлон-ака!

Р а х и м д ж а н и С а л т а н а т уходят. Слышны гудки отъехавшей машины. Пауза. Затем входят М а в л о н, Х а ф и з а и нагруженный чемоданами Д е х к а н б а й.

М а в л о н (указывая на свой дом). Вот, Хафиза, крыша, под которой живет твой дядя… Мой дом — твой дом! (Неожиданно.) Хафиза, какая ты стала красавица! В тебе есть что-то от моей сестры, почтенной Хамбробиби. И женишок твой — тоже ничего…

Х а ф и з а, смутившись, убегает в дом.

(Взяв один из чемоданов.) Заходи и ты, Дехканбай…

Д е х к а н б а й. Сейчас, дядя…

Мавлон входит в дом. Дехканбай ставит чемодан, осматривает лежащую перед ним унылую степь. Возвращается Мавлон.

М а в л о н. Ну, что задумался? Э! Знаю, о чем ты думаешь! «Голодная степь» — в какую дыру я попал? (Разжигает очаг.)

Д е х к а н б а й. Нет, дядюшка, не угадали. Разрешите, я вам помогу. (Раздувает огонь.)

М а в л о н. Да… Есть люди, которых еще пугает Голодная степь. Не видели вы прежней Голодной степи. А я сюда приехал — ничего здесь не было! Людей совсем мало было, машин было мало, воды мало — не построили еще тогда Фархадскую ГЭС! Арыки копал, отводные каналы — зауры… Тополя вдоль дороги видел?

Д е х к а н б а й. Как же, видел.

М а в л о н (гордо). Я их сажал! А шелковицу? Шелковицу видел?

Д е х к а н б а й. Замечательная шелковица!

М а в л о н. Я ее сажал! Дом этот видишь? Я его построил. Плохой, скажешь, дом? И я скажу: неважный! Ничего: «И краюха хлеба есть хлеб, и крошка хлеба есть хлеб!» Когда в шалашах жили, — дворцом показался. Э, дорогой Дехканбай, не дом приносит богатство колхозу — хлопок приносит. Не дом принес славу Мавлону — хлопок принес!

Из дома выходит Х а ф и з а.

М а в л о н. Что тебе, Хафиза?

Х а ф и з а. Дядя! Казан у вас есть? Шурпу я хочу сварить.

М а в л о н. Казан? Был где-то казан… В чулане, кажется… за домом.

Х а ф и з а убегает.

Любит меня хлопок. Увидишь, какой урожай на моих участках… Не у кого-нибудь, а у Мавлона!

Зазвучал хор.

(Прислушиваясь.) С работы возвращаются… Когда в поле пойдем, Дехканбай?

Д е х к а н б а й. Хоть сейчас!

М а в л о н. Светло сейчас. Ночью пойдем. В темноте! Чтобы парторг не заметил. Не позволяет он мне в поле ходить…

Д е х к а н б а й (удивленно). Бригадиру не позволяет?..

М а в л о н. Малярия у меня… Слово дал парторгу: пока не поправлюсь — из дому не выйду.

Х а ф и з а (показавшись в дверях). А соль у вас, дядя, есть?

М а в л о н. Соль? Была где-то соль… (Входит в дом.)

Голос Кузыева: «Юсуп! Ты не жди меня! Я к бригадиру пошел».

Входит К у з ы е в.

К у з ы е в. Салам! Что, бригадир дома?

Д е х к а н б а й. Дома. Сейчас позову.

К у з ы е в. Нет, не надо, я подожду. (Пауза.) Прошу извинить, не видел я вас еще в колхозе… Вы что… недавно приехали?

Д е х к а н б а й. Да как вам сказать… Только что!

К у з ы е в. Только что! Действительно недавно. Ну, как вам здесь понравилось?

Д е х к а н б а й. Да как вам сказать… Приглядываюсь.

Пауза.

К у з ы е в. Курите?

Д е х к а н б а й. Курю.

К у з ы е в (достав папиросы). Что ж, как в песне поется: «Давай закурим, товарищ, по одной…»

Д е х к а н б а й (подхватывая). «Давай закурим, товарищ мой…»

Кузыев протягивает папиросы Дехканбаю, Дехканбай — Кузыеву. Дехканбай закуривает от спички Кузыева, Кузыев — от спички Дехканбая.

К у з ы е в (закурив). Рискую быть нескромным, но хотелось бы знать, как вас зовут?

Д е х к а н б а й. Дехканбай.

К у з ы е в. Очень приятно. Меня зовут Хашимом. Хашим Кузыев.

Д е х к а н б а й. Запомню. (Указывая на орденские ленточки Кузыева.) Вижу, и вы на войне побывали. До каких краев гнали фашистов?

К у з ы е в. Другие-то гнали… а мое дело было — мосты строить! Места боев видел, а в бою побывать не удалось. Судьба!

Д е х к а н б а й (вежливо). Медали ваши подтверждают, что строить мосты — боевое дело!

К у з ы е в. Наши саперы такие мосты строили — ого-го-го! Может, попадались? Мы до Будапешта дошли.

Д е х к а н б а й (разводя руками). Восточная Пруссия!

К у з ы е в. Другое направление. А то встретиться бы могли. Сюда вы откуда приехали?

Д е х к а н б а й. Из Андижанской области.

К у з ы е в. Тоже другое направление. Я лично городской, из Самарканда, но все больше по стройкам кочевал…

Д е х к а н б а й. Строитель? Интересно…

К у з ы е в. Эх, Дехканбай! Люблю строить! Вчера — пустое место, сегодня — глина разведена, стружки летят, а завтра — ставни голубые, занавески розовые, кругом — астры, тюльпаны, ромашки. Вечером построишь дом, а утром, как в песне поется: «Знакомый дом…».

Д е х к а н б а й (подхватывая). «…зеленый сад…»

К у з ы е в (подчеркивая). «…и нежный взгляд…» (Вздохнул.) Всюду строил… А вот тут… (Замолчал.)

Д е х к а н б а й. Солончаки мешают?

К у з ы е в. Не в солончаках дело.

Д е х к а н б а й. А в чем?

К у з ы е в. Не будем говорить о неприятностях при первой встрече.

Д е х к а н б а й. Терпенье, Хашим, — будут вам и голубые ставни, и розовые занавески… и… какой взгляд?

К у з ы е в. Нежный… (Услышал голос Салтанат.) Салтанат!..

Вбегает поющая С а л т а н а т.

С а л т а н а т.

К у з ы е в (к Салтанат). Очаровательница очей моих!

С а л т а н а т. Хашим… (Нежно.) По всему кишлаку вас разыскивала. А сейчас… тороплюсь я сейчас, Хашим. Знаете, сколько у меня дел? (Отгибая пальцы.) В райисполком позвонить — раз, на склад зайти — два, к агроному — три… А этот… (Вспомнив.) Да, сегодня в восемь часов комсомольское собрание, всем быть обязательно! (Дехканбаю.) Хафизе скажите.

К у з ы е в (тихо). Салтанат, на собрании рядом будем сидеть?

С а л т а н а т (смущенно). До свиданья, Хашим. (Убегает.)

Д е х к а н б а й. Для начала, я вижу, нежный взгляд уже имеется!

К у з ы е в. Нежный взгляд имеется, а вот… (В сердцах махнул рукой.)

Д е х к а н б а й. Чем же вы огорчены?

К у з ы е в. Как же не огорчаться? Я строитель! А строительства, в общем, в колхозе еще нет, меня на хлопковые поля послали… Не понимаю я в хлопке! Строитель я! Честно могу сказать — неплохой строитель! А тут доски привезли. Какие доски! А сложили как? Сгниет весь лес!

Д е х к а н б а й. Безобразие!

К у з ы е в. Переложить их хочу. За день переложил бы!

Д е х к а н б а й. Бригадиру скажите…

К у з ы е в. Да я ему сто раз говорил — не отпускает! В последний раз сегодня пришел!..

Д е х к а н б а й (удивленно). К Мавлон-ака?

К у з ы е в. Да, к Мавлон-ака! Знакомы уже с ним?

Д е х к а н б а й. Дядей он приходится моей невесте.

К у з ы е в (с иронией). Поздравляю вас!

Д е х к а н б а й. Не понимаю: достойный человек Мавлон-ака!

К у з ы е в (выходя из положения). Я с невестой вас поздравляю!

Д е х к а н б а й. Спасибо. Давно уже Хафиза — моя невеста. Вместе с ней приехали. Надеюсь, она вам понравится…

К у з ы е в. Уже нравится! Когда невеста с женихом приезжает в Голодную степь — это хорошая невеста!

Из дома выходит Х а ф и з а с ведрами.

Х а ф и з а. Салам! (Вспомнив, что на ней огромный дядин фартук, скрылась в доме.)

К у з ы е в. Она? Какая пугливая!

Х а ф и з а снова показалась, теперь уже без фартука.

Х а ф и з а. Извините, вода мне нужна. Не можете мне сказать, где здесь берут воду?

К у з ы е в. Для меня честь показать вам… (Показывает.) Вон… там… из канала…

Х а ф и з а. Ой, как далеко!

К у з ы е в. Да, не близко…

Х а ф и з а и Д е х к а н б а й уходят. Кузыев их провожает. Входит М а в л о н. Его знобит. Голова вновь повязана полотенцем. Ложится, накрывается одеялом. Возвращается Кузыев.

К у з ы е в (подойдя к Мавлону). Салам!

М а в л о н (заметив Кузыева). А! Кирпичник! Ну, как дела? С поля идешь? Уборка как шла без бригадира? Много собрали?

К у з ы е в (неопределенно). Собрали…

М а в л о н. Ты-то сколько собрал?

К у з ы е в (неопределенно). Ну, собрал…

М а в л о н. Э! Опять пятьдесят кило! Не смог больше! (Накрылся одеялом.)

К у з ы е в. Нет, Мавлон-ака, сегодня не пятьдесят…

М а в л о н (приподнявшись). Ну? Неужели больше?

К у з ы е в. Сегодня сорок три… Не умею я хлопок собирать.

М а в л о н. Тьфу! (Лег, накрылся одеялом, снова приподнялся.) О чем ты думаешь, Кузыев? В голове что у тебя?

К у з ы е в. Доски, Мавлон-ака.

М а в л о н. Тьфу! Вчера кирпич был в голове. Сегодня — доски…

К у з ы е в. Лес какой привезли, Мавлон-ака! А сложили как? Как, я вас спрашиваю?!

М а в л о н (выходя из себя). Не нужны мне твои доски! Хлопок убрать мне нужно!

К у з ы е в (уговаривая). Сгниет весь лес!

М а в л о н (неожиданно спокойно). Подойди сюда. Не бойся, подойди! Слушай, Кузыев! Ты зачем в колхоз приехал? В Голодную степь зачем приехал? (Раздражаясь.) Председателю завтра скажу — пусть отправляет тебя из колхоза!

К у з ы е в. Сгниет весь лес, Мавлон-ака!

М а в л о н (в ярости). Зачем завтра? Сегодня скажу! (Встав.) Сейчас скажу! По сорок три кило в моей бригаде собирают! В бригаде Мавлона! Позор! Досками мне голову морочит. Лодырь!

К у з ы е в (сжав кулаки). Что?

М а в л о н. Лодырь! Нет, не найдешь ты себе места в Голодной степи! Это я тебе говорю! Мавлон говорит! (Уходит.)

Входит С а л т а н а т.

С а л т а н а т. Хашим, вы еще здесь?

К у з ы е в. Ухожу… Из колхоза я ухожу, Салтанат… Уезжаю из Голодной степи. Совсем уезжаю…

С а л т а н а т. Как это уезжаете? Комсомольцы только приехали…

К у з ы е в. Другие-то приехали, а я… Как в песне поется… Эх, не до песен мне… (Уходит.)

С а л т а н а т. Хашим уезжает. Как это? Уезжает Хашим… (Плачет.)

Входит А д ы л о в. Увидел плачущую Салтанат.

А д ы л о в. Слезы… Что случилось? Плачем почему? Говори, говори, Салтанат…

С а л т а н а т (плачет). Хашим уходит…

А д ы л о в. Кузыев? Куда уходит?

С а л т а н а т (плача). Из Голодной степи он уезжает. Совсем уезжает…

А д ы л о в. Вот оно что! Не ожидал! Хорошим комсомольцем казался! Фронтовик…

С а л т а н а т (плача). А песен сколько знает…

А д ы л о в. Так… А на поверку оказалось, что он только и умеет песни петь. Что ж, поговорим с Кузыевым на комсомольском собрании.

С а л т а н а т. Поговорите с ним, Адылов-ака… Поговорите…

А д ы л о в. До собрания поговорю. Найди мне его, Салтанат…

С а л т а н а т. Хорошо… Я побегу…

Входят Х а ф и з а и Д е х к а н б а й с ведрами.

А д ы л о в (останавливая Салтанат). Погоди… (Указывая на Хафизу.) Племянница Мавлон-ака?

С а л т а н а т. А это жених ее! (Представляя Адылова.) Парторг наш. (Убегает.)

Х а ф и з а, Д е х к а н б а й. Салам!

А д ы л о в. С приездом, дорогие товарищи! С вами мне и оставалось познакомиться! Устроились?

Д е х к а н б а й. У дяди Хафиза жить будет. А я — в общежитии. Извините, пожалуйста… (Вносит ведра в дом.)

А д ы л о в. Издалека приходится таскать воду.

Х а ф и з а. Хорошо бы воду из канала в кишлак провести. Проложить трубу…

А д ы л о в. Хорошо бы… Многое нам придется здесь проводить, поднимать, прокладывать, строить…

Д е х к а н б а й (выходя из дома). Где же дядюшка? Нет его!

А д ы л о в. Не бережет себя ваш дядя! Слово дал мне, что будет сегодня лежать… Хлопкороб он прекрасный, а вот… (Спохватился.) Да вы ведь лучше меня его знаете…

Д е х к а н б а й. Просить мы собирались… Если возможно, хотели мы работать в бригаде Мавлон-ака. Боевого командира имели бы… в наступлении!..

А д ы л о в. В наступлении?

Д е х к а н б а й. На Голодную степь!

А д ы л о в. Охотно переговорю с председателем. Вместе попросим…

Х а ф и з а. Спасибо! Извините, я — по хозяйству… (Входит в дом.)

А д ы л о в. Наступление — говорите? Хорошее слово — наступление! А некоторые у нас… собираются отступать.

Д е х к а н б а й. Комсомольцы?

А д ы л о в. Один комсомолец. Не из ваших. Раньше приехал. Кузыев — его фамилия.

Д е х к а н б а й. Хашим? Не может этого быть! Только что с ним беседовал. Строить он приехал! В хлопке он не понимает, а когда о строительстве рассказывает — у него глаза горят. Доски, говорит, какие-то привезли, сложили не так, недоволен Кузыев, к бригадиру он пошел…

А д ы л о в. К Мавлон-ака? О досках разговаривать? Догадываюсь, догадываюсь, в чем дело… Из памяти выпало, что Кузыев строитель. Сушилки пусть строит! Займусь делами Кузыева! О себе теперь расскажите… Дома, в колхозе, что делали?..

Д е х к а н б а й. Хлопкороб… в последнее время бригадиром был…

А д ы л о в. А в Голодной степи… как себя чувствуете?

Д е х к а н б а й. Мечта у меня имеется… Сказать какая?

А д ы л о в. Если не секрет.

Д е х к а н б а й. Секрета нет. С Хафизой говорили об этом, с комсомольцами. Давно у меня эта мечта. Домой возвращался после войны, Москву проезжал… Красную площадь видел, Мавзолей Ленина видел, Кремль, метро… Все видел! Говорят: Кузнецкий мост еще посмотри. Прихожу — моста нет, реки нет — улица! Называется только «Кузнецкий мост».

А д ы л о в. Старое название сохранилось…

Д е х к а н б а й (страстно). Хотим мы так переделать Голодную степь, чтобы люди, приехав сюда, тоже удивились: где Голодная степь? Название осталось, а степь — цветущая, счастливая! Сверкающая, как… шелковое сюзане!

Входит Х а ф и з а с казаном, хлопочет у очага.

А д ы л о в. Как шелковое сюзане, — отлично сказано!

Входит Р а х и м д ж а н, он очень взволнован.

Что случилось, дорогой Рахимджан?

Р а х и м д ж а н. Плохо! Совсем заболел Мавлон-ака! (Хафизе.) Дяде вашему совсем худо! Пришел в правление — жар у него, горячий весь. Пожелтел, трясет всего. Домой не мог вернуться.

Х а ф и з а (встревоженно). Где он сейчас?

Р а х и м д ж а н. В моем кабинете лежит, в правлении. Салтанат с ним.

Х а ф и з а. Дехканбай! Я к дяде! (Убежала.)

А д ы л о в. Доходился! Немедленно за врачом!

Р а х и м д ж а н. Уже послал. Кузыева послал. На машине.

А д ы л о в. Нет, здесь Мавлон-ака мы не вылечим. Нужно срочно отправить его в Ташкент, в больницу…

Р а х и м д ж а н (сокрушенно). Долго теперь лежать будет. Самый высокий урожай на его участке! Без командира осталась бригада.

Вбегает К у з ы е в.

К у з ы е в. Доктор приехал, говорит: в клинику отправить надо.

А д ы л о в. Да, нелегко будет без Мавлона… Послушайте, Рахимджан… А что если на время болезни Мавлон-ака, его бригаду возглавит…

Р а х и м д ж а н. Кто?

А д ы л о в. Дехканбай.

Р а х и м д ж а н. Он?

Д е х к а н б а й. Я?

К у з ы е в (Дехканбаю). Умоляю вас, согласитесь!.. Пусть хоть два дня солнце мне светить будет!

Обстановка предыдущей картины. Прошло две недели: оголилось поле, с которого убрали хлопок. Лунная ночь…

Входят А д ы л о в и К у з ы е в.

А д ы л о в. Хорошо, Хашим, — потолкую с председателем.

К у з ы е в (горячо). А то что получается?! Хлопок в колхозе собрали, начинаем уже новую землю осваивать, а когда, спрашиваю, строить начнем?

А д ы л о в. Сушилки ты ведь построил? Отличные сушилки!

К у з ы е в (горячо). Дома нужны для переселенцев! Клуб нам нужен! А где, спрашиваю, строительная бригада?!

А д ы л о в. Сказал тебе: переговорю с председателем! Все?

К у з ы е в. Нет, не все! Извините за нескромность, — спросить хочу… (Неожиданно.) Музыку вы любите?

А д ы л о в (недоуменно). Люблю!

К у з ы е в. А музыкальных инструментов в колхозе нет.

А д ы л о в. Пианино есть… в школе стоит.

К у з ы е в (горячо). Кому — пианино, а Хашиму Кузыеву барабан требуется! А то что получается?! Молодежный оркестр организовать я обещал, Дехканбаю обещал — как новому секретарю комсомола! А на чем, спрашиваю, играть? Барабана даже нет!

А д ы л о в. Хорошо, купим! Пять барабанов тебе купим!

К у з ы е в (недоуменно). Хватит и одного…

А д ы л о в. Одного мало: заглушишь ты его, Кузыев! (Хлопнув Кузыева по плечу.) Ничего, продолжай в том же духе. Желаю успехов! Будет тебе барабан…

К у з ы е в уходит. Продолжает свой путь и Адылов. Внимание его привлекает проезжающая мимо машина.

(Кричит, машет рукой.) Рахимджан-ака-а-а!.. Рахимджан-ака-а-а!

Гудок остановившейся машины. Появляется Р а х и м д ж а н.

Р а х и м д ж а н. Окликнули — спасибо. Быстро ехал, мог бы проехать мимо! День кончился — дела не кончились! С поля еду…

А д ы л о в. Как с очисткой зауров?

Р а х и м д ж а н. Сегодня закончим! Что значит молодежь! Огонь! Лава! Сегодня одно дело закончат — завтра другое начинают.

А д ы л о в. Да, дорогой Рахимджан, с рассветом комсомольцы выйдут на новую землю…

Р а х и м д ж а н. Досрочно! Опять досрочно!

А д ы л о в. Не ошиблись мы в Дехканбае. Вот это комсомольский вожак!

Р а х и м д ж а н. Сердце радуется! Не дает передохнуть председателю. (С удовольствием.) И Хафиза ему под стать: две половинки одного персика!

А д ы л о в. А Кузыев?

Р а х и м д ж а н. Третья половинка того же персика! Какие сушилки построил! Сердце радуется!

А д ы л о в. Напомнить хочу: обещали мы дать Кузыеву строительную бригаду. Пора выполнить обещание…

Р а х и м д ж а н. Ваша правда, Адылов-ака! Сегодня же скажу Кузыеву…

Голос Салтанат: «Рахимджан-ака!»

А?! Салтанат уже меня ищет.

Вбегает С а л т а н а т.

С а л т а н а т. По всему кишлаку вас разыскиваю… (Отгибая пальцы.) Из райисполкома звонили: спрашивают, сколько нам воды потребуется, — раз… Сводку о заурах райисполком требует — два… Горючее привезли — три… Завтра в правлении сидеть не буду: пойду со всеми на новые участки — четыре!

Р а х и м д ж а н. Послушай, Салтанат!

С а л т а н а т. Скажите нельзя, — не послушаю! Все комсомольцы идут, я тоже комсомолка!

Р а х и м д ж а н. Завтра не послушаешь, сегодня послушай. Кузыева ты увидишь?

С а л т а н а т. Хашима? (Смущенно.) Вовсе я его не увижу… будто я каждый день вижу…

Р а х и м д ж а н. Каждый день не видишь, каждый вечер видишь…

А д ы л о в. Позволю себе заметить — не будем вмешиваться в личные дела Салтанат.

Р а х и м д ж а н. В личные не будем. В колхозные будем. Найди мне Кузыева по колхозному делу.

С а л т а н а т (загнула палец). Кузыева! (Показывает руку.) Записала для памяти…

Р а х и м д ж а н. Кузыева ты и так не забудешь. (Останавливая побежавшую Салтанат.) Постой, Салтанат, а телеграмму ты послала?

С а л т а н а т. Какую телеграмму?

Р а х и м д ж а н. Телеграмму… (Осекся, сокрушенно.) Ай-яй-яй, я сам ведь хотел отправить эту телеграмму… (Адылову.) Мавлону хотел телеграмму послать… в Ташкент… в больницу… Лежит бригадир, тревожится…

А д ы л о в. Нехорошо! Просил же я вас это сделать. В райисполкоме утром были — рядом почта…

Р а х и м д ж а н (вздохнул). Сам себя просил: «Не забудь, председатель!»

С а л т а н а т. Палец вы бы загнули, ни за что не забыли бы!

А д ы л о в. Придется специально посылать на почту Салтанат.

Р а х и м д ж а н. Пошлем, а? (К Салтанат.) На моей машине поедешь на почту…

С а л т а н а т (загибая палец). Телеграмма — два… Давайте телеграмму… (Вынув из папки лист бумаги, передает Адылову. Включает лампочку у дома.)

А д ы л о в. Сейчас напишу. (Пишет.) Ташкент…

Р а х и м д ж а н (диктуя). Поздравляем досрочной уборкой урожая… Напишите: на первое место вышла бригада Мавлона. О заурах еще сообщить надо.

А д ы л о в (пишет). Правильно.

С а л т а н а т. И пусть поскорее выздоравливает Мавлон-ака.

А д ы л о в. Тоже правильно. Всё! Держи, Салтанат. (Передает ей листок.)

С а л т а н а т (прячет листок в папку). Про райисполком не забудьте, Рахимджан-ака!

Р а х и м д ж а н. Позвоню им из правления. (Адылову.) Нам по пути, Адылов-ака?

А д ы л о в. В поле я направляюсь. С Дехканбаем хочу потолковать.

С а л т а н а т (взглянув на дорогу). Сюда идет Дехканбай.

Р а х и м д ж а н. Уже идет? А?! Что значит молодежь!

Входят Д е х к а н б а й и Х а ф и з а.

Салам! Новостей жду.

Д е х к а н б а й. Могу доложить: все зауры очищены!

Р а х и м д ж а н. А?! Огонь! Лава! Печатай, Салтанат, сводку! (За сцену, шоферу.) Карим! В правление едем!..

Р а х и м д ж а н и С а л т а н а т уходят. Гудок отъезжающей машины.

А д ы л о в. Поздравляю, дорогой Дехканбай. И вас, Хафиза, поздравляю. Наступление, значит, продолжается…

Д е х к а н б а й. По всему фронту.

А д ы л о в. Отлично, дорогой Дехканбай. Кстати… об учебе молодежи я вас просил подумать…

Х а ф и з а. Два кружка придется организовать. Пожилые колхозники тоже хотят заниматься. Даже старики…

Д е х к а н б а й (поддевая Хафизу). И даже… старухи!

Х а ф и з а (Дехканбаю). Опять «старухи»?! Не старухи, а пожилые…

Д е х к а н б а й (дразня Хафизу). Конечно, пожилые… пожилые старухи!

Х а ф и з а. Не слушайте его, Адылов-ака! Честное слово, — совсем молодые старухи… В шелководческой бригаде они будут работать…

А д ы л о в (удивленно). В какой бригаде?

Х а ф и з а. Шелководческой.

А д ы л о в (удивленно). Нет у нас такой бригады!

Х а ф и з а. А весной будет! Все комсомолки согласны. На правлении поставим этот вопрос. Поддержите нас?

Д е х к а н б а й. Интересное дело, Адылов-ака!

А д ы л о в. Поговорим, обязательно поговорим…

Х а ф и з а. И еще у меня есть к вам дела… Столько дел, — просто не знаю, с чего начать…

А д ы л о в. Тогда я начну… вы ужинали?

Х а ф и з а. Собираемся…

А д ы л о в. Вот с этого и начинайте!

Х а ф и з а. Да нет… успеем… Значит, о шелководстве… Понимаете?

А д ы л о в. Не понимаю! Сытый голодного не разумеет! Проголодались вы оба…

Д е х к а н б а й. По правде, целого баран проглотил бы.

А д ы л о в (Хафизе). Слышали?

Х а ф и з а (убегая в дом). Пельмени сварю… Я быстро…

Возникает хоровая песня.

Д е х к а н б а й. Андижанцы поют…

А д ы л о в. Земляки?

Д е х к а н б а й. Не спят… к бою готовятся…

А д ы л о в. Да… ночь перед боем…

Д е х к а н б а й. Жалею, что Мавлон-ака еще болен… Без него на новую землю завтра выходим… Знает он Голодную степь. А мы… как-никак новички мы здесь…

А д ы л о в. В Голодной степи все когда-то были новичками, даже Мавлон-ака… Надеюсь, что скоро станут называть вас не новичками, а новаторами… С мелиораторам беседовал… Хвалит он предложения комсомольцев…

Д е х к а н б а й. Еще несколько предложений поступило.

А д ы л о в. Какие именно?

Д е х к а н б а й. Если выкопать зауры… На земельной карте объяснил бы лучше… В доме у дядюшки висит карта. Посмотрим?

А д ы л о в. Давайте.

Входят в дом.

Голос Салтанат: «Адылов-ака! Адылов-ака!»

Вбегает С а л т а н а т.

С а л т а н а т. Адылов-ака! (Подбежала к дому, постучала в дверь.) Можно?

Голос Хафизы: «Входите, Салтанат».

С а л т а н а т вошла в дом. Вбегает К у з ы е в.

К у з ы е в. Салтанат! (Услышал смех Салтанат.) Подожду ее здесь. (Встал за домом.)

Голос Салтанат: «До свиданья».

С а л т а н а т вышла, остановилась у дома.

С а л т а н а т. Какие же дела остались? (Проверяя по пальцам.) Телеграмму отправить Мавлон-ака… К агроному зайти… Найти Хашима… (Вздохнут.) А где он, мой Хашим?.. Строить теперь будет… (Восторженно.) Какие он сушилки построил!.. Ах, сердце он мне иссушил… (Идет, грустно напевая.)

К у з ы е в. Салтанат! Очаровательница очей моих!

С а л т а н а т. Хашим…

К у з ы е в. Целый день я не видел своей розы!

С а л т а н а т. И розе не пел соловей…

К у з ы е в. Искал я вас, весь вечер искал, радость моя!

С а л т а н а т. И я вас ищу… по всему кишлаку… (Меняя интонацию.) По колхозному делу, вы не думайте…

К у з ы е в. Я не думаю…

С а л т а н а т (грустно). А я думаю, перестали вы обо мне думать.

К у з ы е в. Радость моя! Днем думаю, утром думаю, ночью думаю, вечером… как сказал поэт: «Где бы я ни был, сердце мое всегда с тобой!»

С а л т а н а т. Ночь хорошая…

К у з ы е в. А я?

С а л т а н а т. И вы тоже хороший…

К у з ы е в. Сердце мое! (Берет Салтанат за руку.)

С а л т а н а т (испуганно). За эту руку меня нельзя брать: все дела перепутаю. (Поясняя.) Вот этот палец — зайти к агроному, этот — телеграмма, а этот — вы, Хашим…

К у з ы е в. Я. (Целует пальчик Салтанат.)

С а л т а н а т (нежно). Председателю вы нужны. Строительную бригаду собирать будете. Вас бригадиром назначают.

К у з ы е в (вскочив). Уже?

С а л т а н а т (испуганно). Скорпион укусил? Да?

К у з ы е в. Какой скорпион? Строительная бригада у нас будет! Как в песне поется… (Поцеловал Салтанат.) Вот как поется. (Убежал.)

С а л т а н а т (грустно смотрит на руку). Все дела мне перепутал Хашим… Это — телеграмма, а это… это… (Вспомнив.) Это же к агроному я не сходила. (Убегает.)

Пауза. Затем входит М а в л о н. В руках у него чемодан. Он медленно идет к своему дому, останавливается, услышав песню возвращающейся Салтанат.

Голос Салтанат:

С а л т а н а т (вбегает, продолжая петь).

(Увидев Мавлона.) Кто это?

М а в л о н. Салам, Салтанат!

С а л т а н а т (изумленно). Мавлон-ака! Вы же… вы же в Ташкенте!

М а в л о н. Считай, что я в Ташкенте. Уборка идет — Мавлон лежит. А ты зачем ночью ходишь? Не спишь почему?

С а л т а н а т (все еще изумленно). Ночь сегодня такая… никто не спит.

М а в л о н. Никто не спит? Понимаю: плохо с уборкой. Не вовремя заболел Мавлон, не вовремя…

С а л т а н а т. Да нет, Мавлон-ака, с уборкой все благополучно.

М а в л о н. Не успокаивай! Знаю, что плохо. На моих участках плохо!

С а л т а н а т. Что вы? Все хорошо. Телеграмму даже хотели вам послать…

М а в л о н (думая о своем). Телеграмма?.. Какая там телеграмма?

С а л т а н а т. Вам, Мавлон-ака, телеграмма. (Показывает.) От председателя и парторга…

М а в л о н. Мне? Покажи… (Взяв листок, подходит ближе к лампочке, висящей у дома, читает.)

С а л т а н а т. Побегу расскажу председателю… Рахимджан-ака удивится… (Убегает.)

М а в л о н (читает). «Поздравляем досрочным окончанием уборки…» Убрали, выходит? Без меня и… убрали? Нет… Успокоить хотели… Так и пишут: «Поскорее выздоравливайте». Э! Успокоительные капли в больнице мне давали — не помогали! Не могли без меня убрать!

Из дома выходит Х а ф и з а.

Х а ф и з а (увидев Мавлона). Дядя?! Салам! Откуда? Каким образом? Раньше срока, наверно, приехали? Не выздоровели еще!

М а в л о н. Не кричи на меня, Хафиза! Доктор на меня кричал, профессор кричал, теперь ты кричишь. Садись… (Неуверенно.) Слушай, тут мне Салтанат наболтала… наболтала — не то слово… Правду скажи… Плохо с уборкой?

Х а ф и з а. Не понимаю вас, дядя.

М а в л о н. На каком месте моя бригада?

Х а ф и з а. На первом! Раньше всех собрали хлопок. Весь колхоз досрочно закончил уборку.

М а в л о н. На первом?! На первом месте бригада Мавлона?!

Х а ф и з а. Да, дядя, конечно!

М а в л о н. Выходит, что Салтанат… Правду, выходит, написали в телеграмме? Две недели в больнице лежал, две недели думал — приду, в хвосте тащится моя бригада. Дожди шли… Сорт снизился… Авторитет бригадир потерял, славу Мавлон потерял…

Х а ф и з а. Да что вы, дядя!

М а в л о н. На первом месте моя бригада! Доктор не вылечил — ты вылечила! Расскажи, расскажи, как это произошло…

Х а ф и з а. Сейчас все расскажем! Дехканбая я только позову… (Входя в дом.) Дехканбай! Дядя приехал…

М а в л о н (один). Жених в доме невесты до свадьбы? Не было моего согласия!

А д ы л о в, Д е х к а н б а й, Х а ф и з а выходят из дома.

А д ы л о в. Салам, дорогой Мавлон! Нежданный гость!

Д е х к а н б а й. С выздоровлением, дядюшка! Салам!

Торопливо входит Р а х и м д ж а н.

Р а х и м д ж а н. Салам! Уже выздоровел?! Досрочно выздоровел! Все теперь у нас в колхозе досрочно делается.

М а в л о н. Садитесь, садитесь. Спасибо, дорогие, вспомнили о бригадире, телеграмму послали, поздравили…

Р а х и м д ж а н (смущенно). Э-э, Мавлон-ака, моя вина: забыл! Забыл послать телеграмму.

М а в л о н. Забыли? А я получил!

Р а х и м д ж а н. Как получили?

М а в л о н (показывая). Вот телеграмма.

Р а х и м д ж а н. Уже получили?!

А д ы л о в. Да, дорогой Рахимджан, быстро доходят телеграммы у Салтанат.

Р а х и м д ж а н. Досрочно! Летят как молнии!

М а в л о н. Расскажите, дорогие, расскажите Мавлону, как моя бригада без меня на первое место вышла?

Р а х и м д ж а н. Весь хлопок собрали. Весь высушили, сдали… Ни одного грамма потерь. Спасибо скажите Дехканбаю.

М а в л о н. Дехканбаю?

А д ы л о в. Дехканбай вас замещал. Хорошим бригадиром оказался.

М а в л о н. Жених моей племянницы?! (Дехканбаю.) Ты?

Д е х к а н б а й. Я, дядюшка! А теперь мы готовимся…

М а в л о н. Ты готовишься? (Смеется, твердо.) Бригадир приехал, бригадир будет готовиться.

Х а ф и з а. Выслушайте же, дядя, Дехканбая. За новое дело мы принимаемся…

Д е х к а н б а й. Готовимся мы…

М а в л о н (не допуская возражений). Хоп! Не будем сегодня говорить о делах. О делах будем завтра говорить! Завтра будем готовиться!

Х а ф и з а. Нет, дядя, сегодня!

М а в л о н (добродушно). Ослушаться дядю?! Дядю еще можешь ослушаться. Бригадира не можешь! В больнице лежал, о делах все думал, кровью сердце обливалось… Одну ночь хочу отдохнуть, — впервые будет отдыхать Мавлон в Голодной степи! Праздник у меня сегодня, на первом месте моя бригада! Гостями прошу быть на моем празднике!

А д ы л о в (переглянувшись с Дехканбаем). Может быть, в другой раз отпразднуем, дорогой Мавлон?

Х а ф и з а. Конечно… в другой раз, дядя…

Д е х к а н б а й. Дел много у нас сегодня…

М а в л о н (мрачнея). Не наносите обиду Мавлону!

Р а х и м д ж а н (поспешно). Посидим немножко, не будем обижать бригадира. Зачем обижать?

М а в л о н. Спасибо! Спасибо! Поторопись, Хафиза! Наполни кувшины вином! Дорогих гостей угощать будем!

Х а ф и з а входит в дом.

Голос Кузыева: «Дехканбай! Дехканбай!» Входит К у з ы е в.

К у з ы е в (увидев Мавлона). Мавлон-ака? Приехали?

М а в л о н. А-а, кирпичник! Ты еще здесь? (Рахимджану.) Просил я отправить его обратно из колхоза. (Дехканбаю.) Дехканбай! Почему ты держал лодыря в бригаде?

Р а х и м д ж а н. Ай-яй-яй, зачем такое слово «лодырь»?

Д е х к а н б а й. Не лодырь он!..

М а в л о н. Подожди, Дехканбай! Ты был бригадиром, теперь я бригадир. (Адылову.) Авторитет мне подрывают. (Рахимджану.) Ответа прошу: почему лодыря держим в колхозе?

Р а х и м д ж а н. Э-э-э, не поладил бригадир с Кузыевым. Зачем вспоминать? Было и сплыло!

Д е х к а н б а й. Неправы вы были, Мавлон-ака!

М а в л о н. Неправ? Бригадир неправ?! А я говорю — лентяй Кузыев! Хлопка он не любит, о хлопке не думает, о кирпичах болтает, песенки распевает. (Кузыеву.) Правильно я говорю?

К у з ы е в. Неправильно, Мавлон-ака! Думаю я о хлопке!

М а в л о н (презрительно). Ты думаешь?!

А д ы л о в. Послушайте, дорогой Мавлон-ака, а как мы хлопок высушили, вы знаете? Новые сушилки вы видели?

М а в л о н. Новые сушилки?

Р а х и м д ж а н. Какие сушилки! Сердце радуется!..

М а в л о н. Построили? Кто? Кто построил?

Д е х к а н б а й. Лодырь…

М а в л о н (удивленно). Кузыев? (Кузыеву.) Ты построил?

К у з ы е в. Я! Из тех самых досок, которые чуть не сгнили тогда. Помните?

Д е х к а н б а й (Мавлону). А вы говорите — лодырь, песни распевает…

К у з ы е в. Правильно. Как в песне поется: «Нам песня строить и жить помогает…»

Хафиза выносит кувшины, посуду, угощенье. Дехканбай помогает Хафизе.

М а в л о н. Тьфу, перепелка куда ни пойдет, там и песни поет.

Р а х и м д ж а н. Бригадиром теперь будет у нас Кузыев.

М а в л о н (удивленно). Бригадиром?

Р а х и м д ж а н. В хлопке не разбирается, в кирпиче разбирается.

М а в л о н (поняв). Бригадиром кирпичников! Кирпичным бригадиром!

А д ы л о в (твердо). Бригадиром строительной бригады!

М а в л о н. Пусть будет! Не возражаю! (Кузыеву.) Ну, подходи… бригадир к бригадиру! Не бойся! Пиалу вина выпей… За Мавлона. (Всем.) Садитесь, гости дорогие…

Все рассаживаются.

Кузыев, займи место виночерпия! Разливай вино… Сам варил вино… из арбуза! Не кто-нибудь — Мавлон варил! За что выпьем первую пиалу?

Р а х и м д ж а н. За нашего лучшего бригадира!

А д ы л о в. За вас, Мавлон-ака!

Х а ф и з а. За дядю!

Д е х к а н б а й. За вернувшегося командира!..

К у з ы е в. За ваше здоровье! (Выпил, перехватило дыхание.) Ух!.. Вот это арбуз!

М а в л о н. Спасибо… Спасибо… (Хафизе.) Чем закусят дорогие гости?

Х а ф и з а (сняв салфетку, покрывавшую блюдо). Пожалуйста…

М а в л о н (восхищенно). Пельмени! Знала племянница, чем угодить дяде! Кушайте, гости дорогие! (Попробовал.) У-у-у, есть жалко… во рту тают! Почему ничего не ел в больнице? Порошки давали, пельменей не давали. (Заметив, что Рахимджан не ест, а тоскливо глядит на пельмени.) Рахимджан-ака, почему не кушаете?

Р а х и м д ж а н. Толстый я очень… От пельменей тоже не худеют. (Решившись.) А ну, дайте… попробую!

М а в л о н. Наполните пиалы… Выпьем теперь за белое золото! За наш хлопок!..

К у з ы е в (запевает).

Все подхватывают.

Входит С а л т а н а т.

М а в л о н. Садись, Салтанат! Пельмени будешь кушать…

С а л т а н а т. Извините… дело у меня к председателю…

Р а х и м д ж а н (шутливо). Не дают передохнуть…

С а л т а н а т (Рахимджану). Сводку о заурах вы не подписали… (Подавая сводку.) А мне ее в райисполком передавать надо…

Р а х и м д ж а н (подписывая). Такую сводку подписать не стыдно. Сердце радуется! Досрочно закончили очистку…

М а в л о н. Если разрешит председатель, на сводку хотел бы взглянуть и я… одним глазом.

Р а х и м д ж а н. Доставим радость бригадиру! (Передает сводку.) Какая сводка! А?! И здесь ваша бригада на первом месте…

Мавлон читает сводку, мрачнеет.

Не вижу радости на лице Мавлона…

М а в л о н (возвращая сводку). Прочел сводку: не моя бригада на первом месте.

Х а ф и з а. Как это не ваша?

Д е х к а н б а й. Не может быть!

Р а х и м д ж а н (озадаченно читает). Первое место… бригада… Дехканбая… (Осекся. К Салтанат.) Мавлона, а не Дехканбая!

С а л т а н а т. Две недели так печатала — Дехканбая.

Р а х и м д ж а н (к Салтанат). Мавлона не было, приехал Мавлон-ака!

Д е х к а н б а й (Мавлону). Салтанат ошиблась!

Х а ф и з а. Конечно, дядя, ошиблась Салтанат.

Р а х и м д ж а н. Ай-яй-яй, огорчается бригадир…

А д ы л о в. Небольшая беда: перепечатает Салтанат сводку…

С а л т а н а т. Перепечатаю я, Мавлон-ака! (Убегает.)

Р а х и м д ж а н. Перепишет Салтанат. С вашим именем передадим сводку. С именем бригадира.

А д ы л о в. Запевай, Хашим…

К у з ы е в (запевает).

Все, кроме Мавлона, подхватывают.

М а в л о н (неожиданно). Слово хочу сказать! Хлопок убрала до срока… Очистку зауров первой закончила бригада… (подчеркивая) Дехканбая…

Х а ф и з а. Да что вы, дядя?!

Д е х к а н б а й. Зачем так говорить?

Р а х и м д ж а н. Ваша бригада, Мавлон-ака! Ваша…

М а в л о н (продолжая). А новую землю осваивать начнет… досрочно начнет… не кто-нибудь, а я — Мавлон! Завтра выйдем в поле.

Р а х и м д ж а н. Э-э, бригадир еще ни о чем не знает…

Х а ф и з а. Вот об этом и хотели мы вам рассказать…

Д е х к а н б а й. Принимаемся мы уже за новую землю. С утра выходим…

К у з ы е в. Комсомольские гектары осваивать будем…

А д ы л о в. Да, дорогой Мавлон, в новое наступление ведет комсомольцев Дехканбай.

М а в л о н (озадаченно). Не понимаю… Комсомольские гектары… Дехканбай ведет…

Д е х к а н б а й. Сейчас, дядюшка, объясню… Начинаем мы с болота, что за клеверным полем…

М а в л о н. За клеверным полем?! Не мой там участок. Третьей бригады участок…

Д е х к а н б а й. Правильно!

А д ы л о в. Трудный участок. Не предполагали его в этом году осваивать… А Дехканбай предложил с него и начать…

Д е х к а н б а й. Общими силами одолеем болото… На дренажные работы выходят все комсомольцы…

Х а ф и з а. Еще два гектара отвоюем. Сверх плана!

А д ы л о в. Что говорить, — хороший план!

Р а х и м д ж а н. Э-э-э, сверх плана — всегда хороший план.

М а в л о н (мрачно). Дехканбай предложил… Мои люди на участке третьей бригады будут работать… А моя земля? Мои перелоги?

Д е х к а н б а й. До срока принимаемся ведь за новую землю… Успеем и ваши перелоги освоить…

М а в л о н. Все понял… Не согласен!

Д е х к а н б а й. Почему?

М а в л о н. Хлопок ты первым собрал, а землю Мавлон освоит последним? На последнем месте будет бригада Мавлона.

Д е х к а н б а й. Не будет на последнем! Обещаю вам, дядюшка!

Р а х и м д ж а н. Э-э-э, раз Дехканбай обещал — тревожиться нечего… Кузыев! Голоса твоего не слышу…

К у з ы е в (подняв пиалу, запевает).

М а в л о н (прервав песню). Два гектара для третьей бригады освоит Дехканбай…

Д е х к а н б а й. Не я один…

Х а ф и з а. Все комсомольцы…

М а в л о н (Хафизе). Помолчи — старший говорит! Так вот… Я — на моей земле… на моих участках… освою сверх плана три гектара. Не кто-нибудь это обещает, а Мавлон! (Подняв пиалу, Кузыеву.) Теперь пой, Кузыев!..

Все переглянулись. Пауза. Мавлон удивлен молчанием.

А д ы л о в (осторожно). Обязательство хорошее, очень хорошее… Но… опоздали вы немного, дорогой Мавлон…

Х а ф и з а. Обязалась уже наша бригада… сверх плана решили мы освоить пять гектаров…

М а в л о н. Пять?! (Дехканбаю.) Тоже твое предложение?

Д е х к а н б а й. Комсомольцев.

Р а х и м д ж а н. А?! Что значит молодежь?! Огонь! Лава!

М а в л о н (Дехканбаю). Твое предложение! Ни один бригадир не согласится на такой «сверхплан»…

Д е х к а н б а й. Ошибаетесь, дядюшка!

М а в л о н (яростно). Кто ошибается?! Мавлон?! Попробуй… Освой пять гектаров! Без меня освой! Один подними землю…

Д е х к а н б а й. Не один же я. Всей бригадой освоим. Вместе с вами…

М а в л о н. Со мной? Угу!

Р а х и м д ж а н. Напрасно тревожитесь. Мавлон-ака! Не только пять — шесть гектаров освоите! Каких людей получила бригада?! (Поднял пиалу.) По последней пиале… За наши успехи!

К у з ы е в (подняв пиалу, запевает).

М а в л о н (прервав песню). За наши успехи?! За успехи Дехканбая?! (Перевернул пиалу вверх дном, поставил.) Извините… Из больницы приехал… Нельзя мне больше пить…

Х а ф и з а (тихо). Дядя!

Пауза. Все ошеломлены.

А д ы л о в. Возможно… возможно, что не следовало сегодня пить, Мавлон-ака.

М а в л о н. Гости пусть пьют… (С иронией.) Праздник ведь в доме Мавлона… Наливай, Кузыев… Вина хватит…

К у з ы е в (показывая пустой кувшин). Кончилось вино…

М а в л о н (вставая). Еще бочонок принесу… пейте… За успехи Дехканбая пейте!.. (Вошел в дом.)

Пауза.

Р а х и м д ж а н. Идти надо…

Голос Салтанат: «Рахимджан-ака!»

Вот… Салтанат уже за мной бежит… (Встал.)

Вбегает С а л т а н а т.

С а л т а н а т (отгибая пальцы). Сводку перепечатала — раз; в райисполком передала — два: канавокопатели из МТС прибыли — три.

Р а х и м д ж а н. На завтра канавокопатели… Пойдем, Дехканбай…

А д ы л о в (встал, Рахимджану). Задержу вас на несколько минут… Попросим Хашима и Хафизу помочь Дехканбаю… (Хафизе и Кузыеву.) Не затруднит вас?

Хафиза и Кузыев встают.

Скоро и мы придем.

Несколько удивленные, Х а ф и з а, К у з ы е в, Д е х к а н б а й и С а л т а н а т уходят.

(Убедившись, что комсомольцы ушли.) Плохие признаки, дорогой Рахимджан!

Р а х и м д ж а н. Может быть, рано приехал? Не выздоровел еще? Малярия?

А д ы л о в. Боюсь, другая болезнь. (Задумчиво.) Землю от солончаков мы очищаем… А вековую соль с людей… плохо еще смываем!

Р а х и м д ж а н (убежденно). Ничего! Обновится земля — обновятся и люди…

А д ы л о в. Хочу поговорить с Мавлоном… Наедине. Одобряете?

Р а х и м д ж а н (встревоженно). Поговорите… Но не ругайте! Не любит он, когда ругают: старый человек! Обещаете?

А д ы л о в. Постараюсь!

Р а х и м д ж а н уходит. Короткая пауза. Ночь уже на исходе — Адылов гасит лампочку у дома. Выходит М а в л о н с бочонком в руках.

М а в л о н. Вина много — гостей мало!

А д ы л о в. Салтанат прибегала: неотложные дела.

М а в л о н (с иронией). Дела! У Дехканбая дела!

А д ы л о в. Да. Большие дела у Дехканбая.

М а в л о н (с иронией). Все теперь — Дехканбай! (Зло.) «Жеребенок скачет, а арбу везет конь!»

А д ы л о в. Другая поговорка есть: «Ум не в бороде, а в голове»… Вот что, дорогой Мавлон, с большими мечтами приехали к нам комсомольцы, с большими стремлениями… И надеемся мы… твердо надеемся, что поможете вы молодежи… опытом своим… авторитетом…

М а в л о н (мрачно). У Дехканбая авторитет… У Кузыева… У них головы… у меня борода…

А д ы л о в. Ну, ну, борода у вас хороша, а голова еще лучше… Не сторонитесь молодежи… Присмотритесь к ней хорошенько… может, стоит поучиться у нее кое-чему…

М а в л о н (яростно). У кого учиться Мавлону? У желторотых птенцов?! Я здесь первым землю поднимал… Рекордных урожаев добился… Не кто-нибудь — я, Мавлон!

А д ы л о в (спокойно). Сами добились? Или с помощью бригады? С помощью колхоза? Я бы сказал больше — с помощью всей страны!

М а в л о н. Не о том спор.

А д ы л о в. О чем же? Говорите…

Пауза.

Ну… жду ваших слов.

М а в л о н (уклоняясь от разговора). Извинить прошу — болен я еще. Пить много нельзя… Говорить много нельзя…

А д ы л о в. Нехорошо! Нехорошо, дорогой Мавлон! Недовольны? Говорите! Молчать не надо и кричать не надо. Когда руководитель голос повышает, — на авторитет свой он уже не надеется… Трактор, когда в нем горючее кончается, тоже потарахтит, почихает — и стоп! Подумайте над моими словами! Желаю благополучия! (Уходит.)

Мавлон мрачен. Наливает себе вина. Хочет выпить, но в это время входят Х а ф и з а, Д е х к а н б а й, К у з ы е в и С а л т а н а т.

Х а ф и з а (подходит к Мавлону). Еще не спите, дядя?! Не легли еще?

М а в л о н. Сижу… (С горечью.) Один сижу… А думал… семьей одной, думал, будем жить…

Х а ф и з а. Мы тоже этого желаем, дядя.

М а в л о н. Желаете?

Д е х к а н б а й. Конечно!

М а в л о н. Не знаю я ваших желаний. (Подает Хафизе пиалу.) Скажи, произнеси, Хафиза, свое желание, и я опустошу в честь него пиалу.

Х а ф и з а. Хорошо! Я скажу. (Подняв пиалу.) За новую землю, которую освоит наш колхоз в Голодной степи!

М а в л о н. За комсомольские гектары?

Х а ф и з а. Да.

М а в л о н. Понимаю. Вам почет, «ура», аплодисменты, а мой авторитет пусть к черту летит?!

С а л т а н а т. Простите, Мавлон-ака, но почему у вас всегда: «мой авторитет», «моя бригада»?..

М а в л о н. А ты помолчи, секретарь. Барабань на машинке, а не языком…

Д е х к а н б а й (мягко). Салтанат хотела сказать, что нам следует так же, как вы заботитесь о своей бригаде, заботиться об интересах всего колхоза, всей страны. Коммунизм мы ведь сообща строим.

М а в л о н. А я, может быть, хочу свою бригаду первой привести к коммунизму!

К у з ы е в (философски). С одним гвоздем дом не построишь.

М а в л о н (недоуменно). Где гвоздь? Кто гвоздь?

Д е х к а н б а й. Я… Салтанат… Вы…

М а в л о н (вскочив). Я?.. Гвоздь?!

Д е х к а н б а й. Не так поняли вы меня, Мавлон-ака.

М а в л о н. Все понял! Хорошо понял! Оттуда клюешь, отсюда клюешь! Бригадиром вместо меня хочешь стать?! Я эту землю потом своим орошал… и я… гвоздь? Ржавый гвоздь?! Попробуй вытащи этот гвоздь?

Д е х к а н б а й. Дядюшка, я совсем другое имел в виду!

Х а ф и з а. Успокойтесь, дядя. Прошу вас, успокойтесь!

М а в л о н (в ярости). Прочь из моего дома! Унижать меня приехала с женихом?! Не быть тебе женой этого желторотого птенца! Это я тебе обещаю! Не за тем ты ко мне приехала!

Д е х к а н б а й. Не к вам мы приехали. В колхоз мы приехали работать.

М а в л о н. Что? В колхоз?! Колхоз еще хочешь против меня поднять?

Х а ф и з а. Дядя! Да что вы говорите?!

М а в л о н. Не дядя я тебе и не племянница ты мне! Запомни: я бригадир, а ты звеньевая! Моя бригада выходит завтра новые земли поднимать! Ты с моей бригадой пойдешь!

Д е х к а н б а й. Она с комсомольцами пойдет!

М а в л о н (Дехканбаю). А ты куда хочешь иди. Свою бригаду я поведу! На свои, участки! Я бригадир! Мавлон бригадир! (Скрылся в доме, оставив открытой дверь.)

Х а ф и з а. Дядя! (Побежала вслед за Мавлоном.)

Хлопнула закрывшаяся перед Хафизой дверь. Прижавшись к стене, Хафиза заплакала.

Д е х к а н б а й. Ничего, Хафиза… Не плачь. У Салтанат пока будешь жить.

С а л т а н а т. Конечно, Хафиза. У меня…

Звучит комсомольская песня.

К у з ы е в. Слышите? Комсомольцы уже в степь выходят. Пойдемте, друзья!

Д е х к а н б а й (Хафизе). Слышишь? Наступление начинается. Пойдем, Хафиза.

К у з ы е в. Как в песне поется…

Освещенные утренней зарей Хафиза, Дехканбай, Кузыев, Салтанат подхватывают песню, машут руками, приветствуя проходящих за сценой комсомольцев.

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Тот же кишлак. Значительную часть сцены, занимает айван перед правлением колхоза. На айван выходит окно, подле него внутри комнаты стоит стол. На столе — телефон. На айване два столика (на одном лежат счеты) и несколько табуреток. К зданию правления прибит почтовый ящик. Над зданием вывеска: «Правление колхоза «Новая земля». К стене прислонена деревянная лестница, Д е х к а н б а й (стоя на лестнице) и Х а ф и з а прикрепляют к зданию кумачовое полотнище с надписью: «Салам, дорогие гости!» Другое полотнище разостлано на земле и над ним еще трудится С а л т а н а т, дописывая последние слова. Где-то поблизости оркестр разучивает туш.

Д е х к а н б а й (готовясь прибить полотнище). Салтанат!

Х а ф и з а. Взгляни, Салтанат. Ровно?

С а л т а н а т (посмотрев). Немножко пониже! Еще ниже! Вот так, хорошо!

Д е х к а н б а й. А у меня?

С а л т а н а т. Прибивайте!

Дехканбай и Хафиза застучали молотками. Оркестр умолк. Вбегает К у з ы е в с дирижерской палочкой в руке.

К у з ы е в. Просил я вас. Умолял… Колхозу будут вручать переходящее знамя… Гости к нам приедут, делегации со всего района… А у оркестра туш еще не разучен!

С а л т а н а т. А у нас еще правление не украшено. И школу надо украшать…

К у з ы е в (передразнивая). А у нас, а у нас… (Подбегает к окну, перегнувшись, достает плакат, видимо, висевший над столом: «Соблюдайте тишину!» — и укрепляет его на видном месте.) Видите! Прошу руководствоваться…

С а л т а н а т (готовая вступить в спор). И не подумаю…

Д е х к а н б а й. Не теряйте времени, Салтанат…

С а л т а н а т. А пусть он не командует… Невеста — это еще не жена — раз…

К у з ы е в (уходя). Жених — это еще не муж — два… (Ушел.)

С а л т а н а т (вдогонку). А вот возьму… и не выйду за вас замуж — три…

Оглушительно загремел оркестр. Хафиза и Дехканбай уже укрепили полотнище.

Д е х к а н б а й (подходя к Салтанат). Ну, как у вас дела? Дайте, я помогу… (Склонился над полотнищем, дописывая последние буквы.)

С а л т а н а т (подошла к Хафизе). А свадьбу, Хафиза, мы вместе будем праздновать, в один день… да?

Х а ф и з а (задумчиво). Нет, Салтанат, до нашей свадьбы еще далеко.

С а л т а н а т. Досрочно землю поднять можно, а отпраздновать свадьбу досрочно будто нельзя?!

Д е х к а н б а й (закончив работу). Все в порядке. Помогите, Салтанат.

Дехканбай и Салтанат укрепляют второе полотнище: «Вперед, к новым победам!» Хафиза наблюдает за ними.

Х а ф и з а. Дехканбай, повыше! Теперь хорошо!

Опять заиграл оркестр, и одновременно сильно застучали молотками Дехканбай и Салтанат. Оркестр умолк. Вбегает К у з ы е в. Он молча отбирает у Салтанат и Дехканбая молотки, кладет их в свои карманы, молча уходит.

Д е х к а н б а й (Кузыеву). Э! А прибивать чем? (Слезая со стремянки.) Ладно! Все уже сделано! (Уносит стремянку и возвращается.)

Вновь гремит оркестр. Входит А д ы л о в.

А д ы л о в (в сторону оркестра). Салам, Хашим! Трудись! Трудись!

Д е х к а н б а й. Салам, Адылов-ака. Посмотрите, как у нас?!

А д ы л о в. О, тут, я вижу, к приезду гостей все уже готово! Молодцы! (Шутливо.) Всех вас пошлем учиться в художественную школу…

С а л т а н а т. В какую это еще художественную школу? Трактористкой я буду!

Д е х к а н б а й. Да, товарищ парторг, есть решение комитета комсомола послать Салтанат на курсы трактористов.

Салтанат и Хафиза занялись цветами, лежащими на айване, — готовят букеты.

А д ы л о в. Знаю… Знаю… Рахимджан-ака уже огорчается — где он еще такого секретаря найдет…

Адылов и Дехканбай уселись за столик.

Д е х к а н б а й. Кстати, посмотрите списки комсомольцев, отправляемых в школу механизаторов сельского хозяйства. (Показывает список.)

А д ы л о в (не отрываясь от списка). Салтанат! Заходила к Мавлон-ака?

С а л т а н а т. Заходила. На торжественном собрании он не будет. Говорит, что еще болен.

Х а ф и з а (к Салтанат). Стыдно за дядю, так стыдно… Будто чужим человеком в колхозе стал. Счастье, что мама ничего не знает. Узнала бы мама, что я не у дяди живу, а у вас…

С а л т а н а т. Да, неприятно все получилось.

Д е х к а н б а й (просмотревшему список Адылову). Что же будем делать с Мавлон-ака?

А д ы л о в. Затянулась болезнь… Тяжелый приступ зазнайства и тщеславия. Плохо мы еще лечим эти болезни. (Меняя тему.) Ладно! Школу когда украшать будем?

Д е х к а н б а й. Рахимджан-ака должен приехать с плакатами… Обещал быть к двенадцати часам.

Гудок машины.

А д ы л о в. А вот и он!

Д е х к а н б а й (Хафизе и к Салтанат). Встретим по-комсомольски председателя!

В с е (скандируя). Ра-хим-джан-ака! Са-лам! Са-лам! Са-лам!

Входит нагруженный покупками Р а х и м д ж а н.

Р а х и м д ж а н. Спасибо за встречу! Все купил, все достал — флаги, лозунги, плакаты! (Передает покупки Салтанат и Хафизе.)

Они уносят их в правление.

Сердце радуется! Шесть часов не вылезал из машины… (Адылову.) Одно плохо: председатель на машине ездит — парторг пешком ходит…

А д ы л о в. Люблю пешком ходить. И когда пешком ходишь, дорогой Рахимджан… меньше толстеешь!

Х а ф и з а (показавшись в окне). Адылов-ака! Пожалуйста, зайдите к нам на минуту…

Адылов заходит в правление.

Р а х и м д ж а н. В мою бахчу камешек. Толстею… (Провел рукой по животу.) Луну полой не закроешь… (За сцену, шоферу.) Карим! Езжай! В гараж езжай! Пешком сегодня ходить буду!

Голос Карима: «Хорошо, хозяин! Ходи пешком!»

Гудок отъезжающей машины.

Р а х и м д ж а н. Толстею! А отчего толстею?

Д е х к а н б а й (шутя). Меньше плова кушать надо.

Р а х и м д ж а н. Полгода я не ем плова! От радости толстею. (Отсчитывая костяшками счетов.) Засеяли хлопок — потолстел. Собрали хлопок — еще больше потолстел… Землю теперь освоим… э-э-э, скоро председатель на полуторке ездить будет, а живот на прицепе возить.

Грянул туш.

Ой, хорошо играют. Громко! (За сцену.) А ну, Кузыев, еще раз сыграй!

Туш.

Оглохнуть можно!

А д ы л о в (выходя из правления, Рахимджану). Поторопиться следует, а то нагрянут гости…

Входят С а л т а н а т и Х а ф и з а с плакатами и флагами.

Д е х к а н б а й. Кто с нами? Школу будем украшать.

Р а х и м д ж а н. Пойдем, Адылов-ака.

А д ы л о в (подойдя к окну). Сейчас, в райком только позвоню. (Взял трубку.)

Р а х и м д ж а н. Сообщите, что на семь часов назначено торжественное собрание.

Р а х и м д ж а н, С а л т а н а т и Х а ф и з а уходят.

А д ы л о в (в трубку). Гюльнара, с райкомом соедини меня… говорит Адылов из колхоза «Новая земля»…

Играет оркестр.

Нет, еще не начался праздник… Это оркестр репетирует. Да, колхозный оркестр под управлением Хашима Кузыева…

Медленно входит мрачный М а в л о н. Заметив Адылова, повернул назад.

На семь часов назначено собрание. Раньше приедете? Будем встречать! (Увидев Мавлона.) Извините, потом позвоню. Срочное дело. (Положил трубку, останавливая Мавлона.) Салам, Мавлон-ака! Рад, что вас увидел… С колхозным праздником поздравляю! Здоровье как?

М а в л о н. Болен еще я.

А д ы л о в. Все еще лежите?

М а в л о н. Малярия…

А д ы л о в. Так, так… Возможно. При малярии рекомендуется лежать. Днем, значит, вы лежите, а по ночам (глядя на Мавлона)… а по ночам вы ходите, — так, дорогой Мавлон?

М а в л о н. Ночью лучше стало. Ходил я… (подумав) на рисовые поля ходил…

А д ы л о в. Возможно… Возможно, что и на рисовые поля. Я-то ночью на комсомольских гектарах был. (Глядя на Мавлона.) И вас там видел, Мавлон-ака. Что скажете?

М а в л о н (мрачно). Хм… зауры можно было копать и не так глубоко…

А д ы л о в. Поздно… поздно, дорогой Мавлон, ваш совет слышим. Надо было раньше советовать Дехканбаю.

М а в л о н. Не советчик я Дехканбаю. Гвоздь не советует клещам, как его вытащить? Ржавый гвоздь!

А д ы л о в. О гвозде слыхал. Только не о ржавом гвозде шла речь, а о месте вашей бригады в нашем общем строительстве. Неплохое сравнение, без основания вы обиделись. И обиде вашей давно пора бы пройти.

М а в л о н. Не обида это — рана. Оплевали меня. Оплевали — не то слово.

А д ы л о в. Верно: не то слово! Плохое слово. А есть хорошее слово: критика! Справедливая критика — два хороших слова, прислушаться к критике — три хороших слова, делать выводы из критики — вот вам четыре отличных слова.

М а в л о н. Четыре слова. Слыхал уже слова… Слова Дехканбая…

А д ы л о в. А дела его? Видели его дела? Освоит колхоз еще два гектара земли? Видели, освоит… И ваши перелоги… завтра начнет осваивать… Дехканбай…

М а в л о н (пораженный). Опять Дехканбай?!

А д ы л о в. Болеет бригадир. Малярия! Однажды Дехканбай уже возглавлял вашу бригаду.

М а в л о н (про себя). Вот откуда клюет теперь Дехканбай!

А д ы л о в. Вот что, Мавлон-ака. Когда заболели вы, действительно заболели, я заставил вас лечь в больницу. А теперь выздороветь вам советую. Неужели не видите! Приехали комсомольцы — все вокруг помолодело.

М а в л о н. Все помолодело. Один Мавлон постарел. Не нужен стал Мавлон.

Входят Р а х и м д ж а н, Д е х к а н б а й, С а л т а н а т.

Р а х и м д ж а н. Адылов-ака! Что значит молодежь?! Огонь! Лава! Школу украсили, — все готово! Досрочно готово! Переодеться теперь надо, — гостей в полном параде встретим! (Заметил Мавлона, замолчал.)

С а л т а н а т и Д е х к а н б а й входят в здание правления.

А д ы л о в. Сейчас… Обсудим только, кто знамя примет и ответную речь кто произнесет.

Мавлон собирается уйти.

Куда же вы, Мавлон-ака? Ваш совет был бы полезен.

М а в л о н. Дело у меня.

А д ы л о в. Лежать будете?

М а в л о н. На семенной склад мне нужно.

А д ы л о в. Возможно… На обратном пути заходите. Не договорили мы.

М а в л о н ушел.

Р а х и м д ж а н (сердито). Какое дело? Зачем ему на семенной склад? Не согласились вы со мной тогда на правлении. Говорил я: надо Мавлона снять с бригадирства! Все равно — ему недолго быть в бригадирах! Недолго!

А д ы л о в. Не горячитесь, дорогой Рахимджан! Тем более в том, что случилось с Мавлоном, виноваты и мы с вами…

Р а х и м д ж а н (возмущенно). Это я его накормил змеиным салом?

А д ы л о в. Возможно. От критики вы его оберегали…

Р а х и м д ж а н. Больше всех земли всегда поднимал Мавлон! Самых высоких урожаев добился…

А д ы л о в. «Победителей не судят», — так, дорогой Рахимджан?

Р а х и м д ж а н. Зачем такие слова?

А д ы л о в. Победителей можно и нужно судить, можно и нужно критиковать и проверять. Это полезно не только для дела, но и для самих победителей: меньше будет зазнайства, больше будет скромности. А мы — и я и вы! — допускали, чтобы тщеславие Мавлона… зазнайство… вырастали в нем, как помидор в парнике…

В окне показалась С а л т а н а т. Д е х к а н б а й вышел на айван.

Р а х и м д ж а н (примирительно). Не будем омрачать праздник. Кто знамя примет?

Д е х к а н б а й. Знамя?

А д ы л о в (посмотрел на Дехканбая). Пусть комсомол выскажется.

Д е х к а н б а й. Не знаю, может быть, вы удивитесь моему предложению, но я думаю… Мавлон-ака?

Р а х и м д ж а н (изумленно). Мавлон? Раньше и я назвал бы это имя, но теперь…

А д ы л о в. Подождите, подождите, дорогой Рахимджан. За хлопок получает знамя колхоз?

Д е х к а н б а й. За хлопок.

А д ы л о в. Самый большой урожай дал Мавлон?

Р а х и м д ж а н. Ну, Мавлон.

А д ы л о в. Соглашаюсь с Дехканбаем.

Р а х и м д ж а н (иронически). Это я его оберегаю от критики!

А д ы л о в. И ответную речь должен произнести Мавлон-ака!

Р а х и м д ж а н. Молчу… молчу!.. Молчание — знак… несогласия!

Д е х к а н б а й. А я вот что скажу, думает Мавлон-ака, что хотим мы лишить его славы, заслуженной им славы. А теперь он увидит, что и критикуем мы его… и должное ему воздаем!

А д ы л о в. Ну, что скажете, Рахимджан-ака? Согласимся с комсомолом?

Р а х и м д ж а н. Много лет другом мне был Мавлон-ака. Пожелаю, чтобы вашей оказалась правда. Два — за, один — против. Предложение принято! Салтанат, предупреди Мавлон-ака!

С а л т а н а т (загнув палец). Мавлон-ака — раз! (Собирается бежать.)

Р а х и м д ж а н. Подожди, Салтанат! Пока председатель не переоделся, — секретарь сидит в правлении. Мало ли что? Гости досрочно приедут. Делегации…

С а л т а н а т. Всем переодеваться, а я вся в краске.

Р а х и м д ж а н. И нос даже…

С а л т а н а т. Ой! (Стирает краску.)

А д ы л о в. Салтанат, когда Мавлон-ака придет, скажи, чтобы он меня подождал.

С а л т а н а т. Хорошо, Адылов-ака!

Д е х к а н б а й, А д ы л о в, Р а х и м д ж а н уходят. Туш. Вбегает К у з ы е в.

К у з ы е в. Салтанат, радость моя! С просьбой я к вам. Когда делегация покажется, махните мне платком. А то дороги оттуда не видно.

С а л т а н а т. И мне отсюда не видно.

К у з ы е в. Правда? Как же нам быть? (Заметив лестницу.) Салтанат! Залезайте на крышу!

С а л т а н а т. Ну вот еще! Секретарь — и вдруг на крыше!

К у з ы е в. Не для меня, Салтанат, — для колхоза!

Салтанат влезает по лестнице на крышу.

Ну как — оттуда все видно?

С а л т а н а т (с крыши). Все!

К у з ы е в. И меня видно?

С а л т а н а т. И вас видно.

К у з ы е в (умиленно). Ой, Салтанат! (Напоминая.) Платочком махнете… Тушем встретим гостей. (Запевает.)

С а л т а н а т (подхватывает).

К у з ы е в (оркестру). Оркестр — готовность! (Убегает.)

С а л т а н а т (сидя на крыше, продолжает петь).

Входит М а в л о н. Он слышит песню, но не видит Салтанат. Озирается, заглядывает в окно правления, замечает наконец на крыше Салтанат.

М а в л о н. Послушай, Салтанат, ты видела когда-нибудь, как муэдзин стоит на минарете?

С а л т а н а т. Нет, Мавлон-ака, никогда. Я вам уже говорила…

М а в л о н. Ты забралась выше!

С а л т а н а т. Делегацию боюсь пропустить.

М а в л о н (помрачнев). Делегацию… (Короткая пауза.) Парторг где?

С а л т а н а т. Адылов-ака скоро придет сюда. А председатель просил вас предупредить, что в семь часов собрание.

М а в л о н. Я же сказал тебе: не буду на собрании!

С а л т а н а т. Как это не будете? Вам ведь знамя принимать! (Продолжает петь.)

М а в л о н (одновременно с песней). Знамя? Мне? А, Салтанат, не то ты говоришь…

С а л т а н а т. Как не то? И ответную речь вам держать! (Продолжает петь.)

М а в л о н (одновременно с песней). Ответную речь? Мне? Это что, председатель сказал?

С а л т а н а т. Нет, председатель был против. Это Дехканбай настоял. (Укоризненно.) Все для вас Дехканбай делает. И урожай вам помог собрать Дехканбай, и на правлении защищал вас Дехканбай. Знаете, что он сказал? Он сказал, что учиться у вас приехал. Что были вы лучшим бригадиром и останетесь лучшим. А Адылов-ака поддержал Дехканбая. (Наблюдает за дорогой, поет.)

Мавлон поражен.

Голос Кузыева: «Салтанат, никого еще не видно?»

С а л т а н а т. Нет, пока никого.

Голос Кузыева: «Ну, смотрите, смотрите…»

С а л т а н а т (поет).

М а в л о н (про себя, одновременно с песней). Дехканбай настоял?.. Не понимаю… Не понимаю!.. (Хочет уйти.)

С а л т а н а т. Мавлон-ака, вы куда? Парторг просил вас подождать.

М а в л о н. Я приду, приду. Непременно приду. Дехканбай настоял?! Я приду, Салтанат, обязательно приду! (Стремительно уходит.)

С а л т а н а т. Что это с ним? Болен еще, наверно. (Поет.)

Гудок машины.

Едет кто-то! Делегация! Сюда идут! (В сторону оркестра.) Хашим. (Машет платком.) Делегация! Туш!

Гремит туш. Входят Х а м р о б и б и с узлом, Х о л н и с о, А м а н с чемоданом. Первые реплики заглушаются оркестром.

Х а м р о б и б и (продолжая спор). Это вы меня уговаривали отпустить мою дочь в Голодную степь. Это ваш сын осрамил меня, опозорил.

Оркестр умолк.

Х о л н и с о. Увидим, увидим еще — кто кого опозорил. Мне мой сын писал, что все у них благополучно. Не об этом ли писала вам и ваша дочь?

Салтанат удивленно глядит на старух.

Х а м р о б и б и. Под диктовку колдуна она писала, оттого и были ее письма слаще меда. Письмо моего брата открыло мне глаза.

Х о л н и с о. Слова хорошего человека — мед, слова плохого человека — уксус.

Х а м р о б и б и. Дорогая Холнисо, как бы вам не пришлось мариновать в уксусе свой язык.

А м а н (он уже заглянул в здание правления). Мама! Тетушка! Мы правильно пришли. Вот здесь кабинет председателя.

С а л т а н а т (с крыши). Салам, дорогие гости!

Старухи и Аман озираются по сторонам — откуда раздался голос.

Х а м р о б и б и (увидев Салтанат). Салам!

Х о л н и с о, А м а н. Салам!

Х а м р о б и б и (к Салтанат). Если прав младший сын моей соседки, который утверждает, что здесь находится кабинет председателя, то где же сидит секретарь, у которого я могла бы спросить, могу ли я видеть председателя?

С а л т а н а т. Я и есть секретарь.

Х а м р о б и б и (к Холнисо). Вот секретарь! Вы представляете, как у них высоко вознесся председатель, если секретарь сидит уже на крыше!

С а л т а н а т. Вы первые приехали. (Слезает с крыши, вручает всем букеты.) Проходите в правление, отдохните, а я сейчас сбегаю за председателем. Откуда ваша делегация? Из какого колхоза?

Х о л н и с о. Какая делегация?

А м а н. Мы, товарищ секретарь…

Х о л н и с о. Аман, подожди. (К Хамробиби.) Скажите же ей, подруженька, скажите, зачем мы сюда приехали!

Х а м р о б и б и. Думаете, не скажу? (К Салтанат.) Конечно, я старая женщина, к моим словам можно не прислушиваться, но заметить я обязана: к скорпионам делегации не ездят! (Возвращает букет.) Аман, вот телефон. Вызови мне этого скорпиона.

А м а н (оскорбленно). По телефону скорпионов тоже не вызывают.

Салтанат озадачена.

Х о л н и с о. Подруженька…

Х а м р о б и б и. Не подруженька я вам!

Х о л н и с о. Сорок лет дружили, а теперь перестали быть подруженькой. Вызовите сначала свою дочь, расспросите ее, а потом вызывайте моего сына.

Х а м р о б и б и. Нет уж, я сперва вызову вашего сына, выскажу ему все, что узнала о нем. А с дочерью я и говорить не стану. Возьму ее за руку и — айда! Послушай, секретарь, позвони на станцию. Пусть мне завтра два билета дадут.

С а л т а н а т (еще более озадачена). Я не знаю… Мы никогда билетов по телефону не заказываем. Может быть, нельзя?

Х а м р о б и б и. Раз колхозный телефон — все можно. Два билета — мне и Хафизе!

С а л т а н а т. Хафизе? Простите, а кем вы приходитесь Хафизе?

Х а м р о б и б и. Странная девушка! У лягушки нет хвоста, а у девушек — разума. Кем я могу приходиться Хафизе, если она мне дочь, а я ей прихожусь матерью?

С а л т а н а т. Матерью? Так вот вы кто? А вы — тетушка Холнисо? Аманджан? Я думала, что вы моложе.

А м а н (смущенно). Извините… Дехканбай — мой старший брат. Надеюсь — он здоров?

С а л т а н а т. Здоров. Он и Хафиза в кишлаке. Я их сейчас позову. (Бежит, но по пути сталкивается с Кузыевым.)

К у з ы е в (вбегая). Привет делегации! Оркестр, туш!

Туш. Салтанат тщетно пытается остановить Кузыева.

(Представляясь.) Хашим Кузыев, бригадир строительной бригады!

С а л т а н а т. Хашим. Это не делегация!

К у з ы е в (удивленно). А кто же?

С а л т а н а т. Идемте. Я вам все объясню. (Уводит изумленного Кузыева.)

Х а м р о б и б и. Не уговорили бы вы отправить мою дочь в Голодную степь, не узнали бы мои седины позора. Ваш сын меня опозорил, брата моего опозорил. Хафизу… А тут еще оркестр играет!

Х о л н и с о. Неизвестно, кто кого опозорил. Мне мой сын писал, что все у них благополучно. Не о том ли писала вам и ваша дочь?

Х а м р о б и б и (кричит). Под диктовку колдуна она писала. Потому были ее письма слаще меда!

Х о л н и с о. Колдуна? Мой сын — колдун?!

А м а н. Мама! Тетушка! (Указывая на плакат.) Написано же: «Соблюдайте тишину!»

Стоя друг против друга, старухи продолжают спор шепотом, — слов не слышно. Пантомима. Вбегает Д е х к а н б а й.

Д е х к а н б а й. Аман, милый, здравствуй! (Увидев спорящих старух.) Что, опять мирная беседа?..

Увлеченные спором, старухи не видят Дехканбая. Дехканбай подходит к Холнисо. Она стоит к нему спиной и, предполагая, что это Аман, отстраняет его рукой.

Х о л н и с о. Отойди, Аман… Не вмешивайся в нашу беседу… Говорю тебе, отойди… (Оборачивается, всплеснула руками.) Сыночек мой… (Обнимает Дехканбая, плачет.)

Д е х к а н б а й. Матери дорогие! С приездом! Каким ветром?

А м а н. Мы не ветром… мы на самолете прилетели…

Х о л н и с о. Я бы на поезде приехала, а соседушка настояла, чтобы самолетом.

Х а м р о б и б и. Отсталая, говорите! Раньше вас в самолет влезла!

Д е х к а н б а й. Очень хорошо, что приехали. Праздник у нас сегодня в колхозе. (Подошел к Хамробиби.) Здравствуйте, тетушка Хамробиби.

Х а м р о б и б и (уничтожающе). Когда шипят змеи — немеет язык! Вот письмо! (Подает.) Прошу прочесть!..

А м а н (Дехканбаю). Это письмо тетушка получила от Мавлон-ака.

Д е х к а н б а й. От Мавлон-ака?

А м а н. Там о тебе написано.

Х а м р о б и б и (пока Дехканбай читает). Праздник в колхозе, говорите? Праздником для меня будет минута, когда я сяду с Хафизой в поезд, который умчит нас от шайтана, околдовавшего мою дочь. Этого ли я ожидала от вас? Для этого ли я хотела выдать за вас мою дочь?

Д е х к а н б а й (прочитав). Вы, мама, тоже поверили? Вместе с тетушкой приехали за Хафизой?

Х о л н и с о. Что ты говоришь, сыночек?! Я же агитатор! Как только получили мы это письмо — превратилось бы оно в пепел раньше, чем его написали! — не перестаю я уговаривать почтенную Хамробиби, чтобы не верила тому, что пишет Мавлон-ака.

Вбегает Х а ф и з а.

Х а ф и з а. Аманджан! Тетушка Холнисо! Мама! (Хочет обнять Хамробиби.)

Х а м р о б и б и. Прочь, бесстыжая! Идем!

Х а ф и з а (растерянно). Что случилось?

Д е х к а н б а й (передает Хафизе письмо). Вот… прочтите…

Х а м р о б и б и. Идем! На станцию идем!

А м а н. Тетушка, поезд идет только завтра.

Х а м р о б и б и. В степи переночуем. Лучше провести ночь со змеями, чем минуту с колдуном! Что ты стоишь, Хафиза? Идем!

Д е х к а н б а й. Вы забываете, тетушка, что Хафиза не только моя невеста, она еще и звеньевая.

А м а н. Звеньевая в Голодной степи!

Х а м р о б и б и. Я в дела вашего колхоза не вмешиваюсь. Где это видно, чтобы я вмешивалась в чужие дела? Но если Хафиза скажет хоть одно слово, я переверну все ваше правление. Что ты молчишь, Хафиза?

Х а ф и з а. Никуда я не поеду, мама.

Х а м р о б и б и. Дядю не послушалась, теперь матери не повинуешься! (Заголосила.) Околдовали колдуны мою дочь!

Х о л н и с о (иронически). Ее дочь околдовали!..

Х а м р о б и б и. Околдовали! Шайтан околдовал… Дехканбай околдовал…

Х о л н и с о (воинственно). Дехканбай — шайтан?!

А м а н. Мама! Тетушка! (Указывая на плакат.) Написано же здесь… «Соблюдайте тишину!»

Старухи продолжают ругаться шепотом. Входит А д ы л о в.

А д ы л о в. Добро пожаловать, дорогие гости! Тысяча тысяч пожеланий! Салам!

А м а н (смущенно). Салам!.. Мы на самолете прилетели…

А д ы л о в (недоуменно). Кто же кому матерью приходится?

Х а м р о б и б и (указывая на Холнисо). Она! Она родила скорпиона!..

Х о л н и с о. Что! Я родила скорпиона?! Да я…

Аман осторожно указывает матери на плакат. Холнисо умолкает.

А д ы л о в (Дехканбаю). Что произошло?

Х а ф и з а. Прочтите, Адылов-ака. (Передает письмо.)

Входят Р а х и м д ж а н, К у з ы е в, С а л т а н а т.

Р а х и м д ж а н. Салам! Матери приехали! Сердце радуется… (Осекся.) Не вижу радости…

А д ы л о в. Письмо написал Мавлон-ака.

Р а х и м д ж а н. Какое письмо?

А д ы л о в (читает). «Дехканбай оказался человеком крайне коварным. Хочет вместо меня бригадиром стать… Всюду унижает меня… Обозвал гвоздем… Настроил против меня весь колхоз. Вынудил Хафизу до свадьбы уйти из моего дома. Немедленно забери свою дочь».

Р а х и м д ж а н. Ай-яй-яй! Что написал! Ну, Адылов-ака, чья правда? Ну, Дехканбай, чья правда?

Х а м р о б и б и. Братца моего правда! Правду мне написал братец.

А д ы л о в (к Хамробиби). Нет правды в этом письме, ни единого слова правды.

Х а м р о б и б и. Оказывается, брат правду написал. И вы против него! Всех настроил против него Дехканбай.

Входит М а в л о н. Увидев старух, остолбенел.

Не мог брат написать неправду сестре, не мог дядя написать неправду о племяннице!

М а в л о н. Мог! Написал. (Вышел вперед.) Неправду я написал.

Х а м р о б и б и. Неправду? Пусть отсохнет язык, сказавший неправду!..

М а в л о н. Плохо я думал о Дехканбае. Я первым здесь землю поднимал… Думал, Дехканбай унизить меня хочет, вместо меня первым стать хочет… Думал, уедет Хафиза, — уедет и Дехканбай. Для того и написал сестре… А сегодня понял: не меня обидел Дехканбай! Я его обидел, обидел — не то слово! Оскорбил! Другое письмо написал я сестре. Только что написал. В ящик его хотел опустить. Не успел! На, Дехканбай… (Подает письмо.) Прочти…

Д е х к а н б а й. Не надо, дядя. Верю, что хорошее письмо…

Х а м р о б и б и. Выходит, что обманул меня братец! Ну хорошо, он у меня еще попрыгает, как лягушка на горячей сковородке.

М а в л о н. Подожди, сестра. (Дехканбаю.) Не хочешь читать? Понимаю, понимаю… Прочти ты, Хафиза.

Х а ф и з а. Не буду я ваших писем читать, дядя.

М а в л о н (с горечью). Никто не хочет прочесть письмо Мавлона.

Р а х и м д ж а н (мягко). Зачем читать? Слова ваши слышим… Верим вам!

М а в л о н. Поговорка есть у народа: «Кто знает дорогу, тот не спотыкается». Казалось, знал дорогу… впереди, казалось, шел… А споткнулся, сбился с дороги… Ноги спотыкались, а казалось, Дехканбай меня толкает. Не толкал он меня, а обратно на дорогу выводил… Сказать пришел я: не имею я права, Рахимджан-ака, знамя принимать! Не имею я права, Адылов-ака, речь произносить!..

А д ы л о в. Не берусь один решать. Пусть люди скажут. Дехканбай пусть скажет. Хафиза…

Х а ф и з а. Больно мне говорить о дяде… Хлопкороб он замечательный… Много земли в Голодной степи поднял… Землю он обновлял, от соли ее промывал. А сам? В него самого въелась старая соль. Выше коллектива себя поставил, обиделся и колхозу стал мешать… не могу говорить… (Отвернулась.)

Д е х к а н б а й. Горячится Хафиза! Стоит на поле нагнуться одному кустику хлопчатника, как мы с вами спешим к нему и выпрямляем…

Х а м р о б и б и (гневно). Если куст хлопчатника заражен тлей, его вырывают!..

Д е х к а н б а й. Хороший хлопкороб не станет вырывать, а выходит.

К у з ы е в. Правильно, Дехканбай! Если гвоздь согнется, его тоже выпрямляют.

Р а х и м д ж а н (испуганно). Э-э-э, опять про гвоздь… Зачем вспоминать?

А д ы л о в. И вспоминать можно и напомнить нужно! Хочу напомнить: когда впереди вы шли, Мавлон-ака, колхозники свои шаги меряли по вашему шагу. К коммунизму идет страна, и народ равняется по идущим впереди. Но, дорогой Мавлон, чтобы идти еще быстрее вперед, важно очистить душу, сознание от всего, что прилипло, что осталось от старого. Для того Коммунистическая партия и советует нам чаще вспоминать о критике и самокритике. Кишмиш вкуснее горькой хины, которую пришлось глотать вам в клинике. Вылечивает же не сладкий кишмиш, а горькое лекарство. Об этом и хотел вам напомнить… И еще хочу напомнить: в семь часов собрание, а вам речь говорить…

М а в л о н. Нет у меня права. Заслужить я его должен.

Р а х и м д ж а н. Э-э-э, Мавлон-ака, начнете перелоги осваивать, поведете свою бригаду…

М а в л о н. Не я поведу… вместе будем осваивать земли! И вот что, друзья! Пойдемте, я вам покажу… Мне Дехканбай комсомольцев выделит. Участок один у меня на примете. (Указывает.) Вон там, возле рисового поля. Дополнительно освоим еще четыре гектара. Комсомольцы освоят!

А д ы л о в. Поддерживаю предложение почтенного Мавлона. Будем считать, что Мавлон-ака до сих пор был еще болен, лежал в клинике. Принял горькое лекарство и — сегодня выздоровел.

К у з ы е в. Оркестр, туш! Туш.

Х о л н и с о (Мавлону). С самого начала я не верила в ваше письмо. (К Хамробиби.) Теперь вы тоже не верите… но… позже, позже…

Х а м р о б и б и. Ладно, подруженька, если я виновата, простите меня, а если вы виноваты, хотя ни в чем вы и не виноваты, но, так и быть, я вас тоже прощаю.

Р а х и м д ж а н. Хороший день! Знамя получать будем! Мавлон-ака выздоровел… Тетушки приехали. Полгода плова не ем — сегодня три блюда съел бы. (Неожиданно.) План у меня есть!

А д ы л о в. И у меня есть план.

М а в л о н. И у меня план. Хороший план! Сестра моя Хамробиби и почтенная Холнисо погостят у нас.

А д ы л о в. Тем временем Хашим построит дом…

К у з ы е в. Факт!

Р а х и м д ж а н. И будем есть плов на свадьбе Хафизы и Дехканбая.

А д ы л о в. Салтанат и Кузыева…

Х а м р о б и б и. Конечно, я старая женщина, со мной можно не считаться, меня можно не спрашивать, но если вы меня не спросите, я вам все равно скажу: я — согласна!

В узле Хамробиби зазвенел будильник.

Х а ф и з а. Наш будильник?! Вы его с собой привезли?! (Достает из узла будильник.)

Х а м р о б и б и. Забыть о будильнике — все равно что забыть об аллахе. Хафиза, доченька, свадебный подарок ты уже вышила?

Х а ф и з а. Сюзане? Нет, мама, я его еще не вышила. Не одна я… все мы его вышиваем. Комсомольцы… Весь колхоз! Взгляните: каждая пядь поднятой земли — новый узор на нашем сюзане. Представьте, мама, какой будет Голодная степь через три-четыре года.

Вступает музыка. Музыка нарастает. Темнота.

Постепенно сцена светлеет.

ЭПИЛОГ

То же здание правления. Все кругом цветет, переливается яркими красками. С двух сторон, уходя вдаль, растянулись новые дома, окруженные молодыми садами. У правления — цветник. Х а м р о б и б и и Х о л н и с о, сидя перед зданием правления и напевая какую-то мелодию, вышивают сюзане (до конца картины оно скрыто кустами или стеблями цветов от глаз зрителей).

Х о л н и с о. Помните, как не хотели мы отпускать наших детей в Голодную степь? Старший сын мой — муж вашей дочери, тогда еще жених, — как он уговаривал вас? А теперь…

Х а м р о б и б и (с чувством). Пусть вечным праздником будет жизнь людей, преобразивших эту землю!

Х о л н и с о. Да будет так! И у старшего сына — широкая дорога, и у младшего сына широкая дорога! В институт его приняли.

Х а м р о б и б и. Учиться будет: на кондуктора!

Х о л н и с о. Не на кондуктора, а на конструктора.

Х а м р о б и б и. Тоже хорошо…

Вбегает взволнованный А м а н; он повзрослел.

А м а н. Мама! Тетушка! Они уезжают…

Х о л н и с о (испуганно). О чем ты говоришь? Куда они уезжают?

Х а м р о б и б и. Опять уезжают? Это все ваш сын! Чего им не хватает в Голодной степи? Зачем отсюда уезжать?

А м а н (прерывая). Тетушка! Уезжают Салтанат и Хашим. (Посмотрев на дорогу.) Сюда они идут…

Входят К у з ы е в, С а л т а н а т, Д е х к а н б а й и Х а ф и з а.

К у з ы е в. Да, тетушка, уезжаем мы с Салтанат… (Поет.)

Входят А д ы л о в и М а в л о н.

М а в л о н (добродушно). Э! Кто это старик! Проживи половину моих лет и… называй меня стариком…

Х а м р о б и б и (к Салтанат). Куда же вы едете?

Д е х к а н б а й. Завидуем мы им… Хафиза и я…

Х о л н и с о. Я уже поняла! (К Хамробиби.) Вы тоже сейчас поймете, но после меня. Позже… Знаете, куда они едут…

А м а н (торжественно). На строительство канала. И я бы мог поехать, если бы не институт…

А д ы л о в. Ничего, Аман. По каналу пароходы будут плыть, а над каналом — твои самолеты.

Х а м р о б и б и. Слова-то какие: пароходы! Самолеты!

Х о л н и с о. И где? В песках…

Х а м р о б и б и. Алах не смог бы этого сделать! А люди могут…

А д ы л о в. Советские люди — строители коммунизма, борцы за мир…

Входит Р а х и м д ж а н.

Х о л н и с о. Пусть те, кто хотят войны, сгорят на медленном огне…

Х а м р о б и б и. Зачем же на медленном? Чем быстрее они сгорят, тем лучше будет людям!

Р а х и м д ж а н. Не возражаю. (Подходит к старухам.) Заканчиваете сюзане?

Х о л н и с о. Закончили. Вот… последний стежок.

Х а м р о б и б и. Всем колхозом вышивали…

А м а н (Адылову). Вы отвезете его в Москву, да?

А д ы л о в. Да, в родную Москву.

Старухи, закончив вышивать сюзане, поднимают его и показывают зрителям.

Р а х и м д ж а н. Пусть расскажет наше сюзане о цветущей стране…

Х а ф и з а. О том, как исчезают рогожные заплаты на шелковом сюзане узбекской земли…

А д ы л о в. Об обновленных людях на обновленной земле…

Х о л н и с о. О наших детях…

Д е х к а н б а й. О наших матерях…

А м а н. О наших мечтах…

С а л т а н а т. Как в строчках на бумаге, пусть прочтут в этих узорах слова беспредельной благодарности родной партии…

Х а м р о б и б и. Слова вечной любви…

К у з ы е в. Слова нерушимой верности…

А д ы л о в. Слова боевой клятвы строителей коммунизма!

Музыка.

З а н а в е с.

1950