Комсомолец. Часть 3

Глава 45

Автобус прибыл почти по расписанию — опоздал лишь на полторы минуты. Ожидавшая его на остановке шумная толпа горожан ринулась к распахнутым дверям, стремясь превратиться в пассажиров. В компании суетливых пенсионеров, улыбчивых пионеров, серьёзных мужчин и женщин я вошёл в салон автобуса, прижимая к груди завёрнутые в плед Зареченского каннибала будёновку, обрез и тёплый полосатый свитер. Идея взять с собой свитер пришла мне на ум ещё в институте. Я размышлял, отрабатывая в коридоре военной кафедры строевой шаг, какое одену сегодня пальто.

Не хотел вновь пачкать новое, но и не желал являться к Королеве в старом (решил проведать Альбину Нежину, прежде чем отправлюсь ночевать в кустах шиповника). Придумал выход из этого затруднения: прихватил с собой перешедший мне от Комсомольца по наследству свитер — тот самый, в котором я навещал Рихарда Жидкова. Ночью жары не ожидалось. Зато пребывание в засаде могло затянуться до рассвета: я прикинул, что стану делать, если предсказанного сном явления маньяка не случится — понял, что в этом случае пальто и свитер мне тем более пригодятся, в них я точно до утра не замёрзну.

Раньше, чем утром, вряд ли признаю очередное поражение. Потому я не боялся вспотеть (если поддену под пальто свитер), когда буду всю ночь переминаться с ноги на ногу в тесном пространстве между кустами и бетонным забором. Решил, что плед и пальто оставлю в кустах при появлении преступника — расстреляю «маньяка с молотком» и без верхней одежды (не замёрзну: не собирался вступать с преступником в долгие дебаты). Да и девица (возможная жертва убийцы) в таком случае не запомнит мою одежду (от свитера избавлюсь, как и от обреза: давно пора было это сделать).

Я выбрался из салона автобуса, шагал от автобусной остановки, когда мне на голову упали первые капли дождя. Поначалу я решил, что мне показалось. Небо хоть и выглядело серым, пасмурным, но в дождь пока не верилось: с зимы на землю не упало ни капли. Однако вскоре я заметил мокрые пятна и на асфальте — редкие, некрупные. Я посмотрел на небо, попытался разглядеть, где начинались и заканчивались дождевые тучи — увидел лишь сплошное серое покрывало облаков. Движения воздуха почти не ощущал, да и деревья стояли неподвижно — ветер не пригонял новые тучи, но и не разгонял те, из которых сочилась вода. В ливень не верилось. Но стоять в пальто всю ночь под моросящим дождиком тоже не показалось мне удачной идеей.

Лавки около подъездов домов по улице Красноармейская пустовали. Я удивлялся этому факту, пока шагал к Альбининому подъезду. Детишки по двору бегали, птицы на деревьях чирикали. А вот вечно бдительные пенсионерки со своих насиженных мест исчезли. Я заподозрил, что сплю и вижу сон. Потому как не представлял, что именно в реальности могло заставить женщин остаться дома. Разве только… бразильские сериалы (или аргентинские). Но эти замечательные фильмы, способные завлечь пенсионерок в душные квартиры, покажут по отечественному телевидению ещё нескоро. Неужто женщины все, как одна, испугались падавших с неба редких капелек? Или же они точно знали, что дождь вот-вот усилится и закончится не скоро?

Больше минуты я стоял на лестничной площадке четвёртого этажа: ждал, пока в квартире Нежиной среагируют на мой стук. Вдыхал запахи подгоревшей каши, табачного дыма, мужского одеколона (он витал в воздухе и на первых этажах). Слушал ругань Альбининых соседей и бормотание радиоприёмника, что доносилось из жилища Изольды Матвеевны. В шестнадцатой квартире не раздавалось ни звука… пока там не звякнула цепочка. Дверь в квартиру Нежиных чуть приоткрылась — я увидел лицо Королевы (отметил покраснение вокруг глаз Альбины — она либо простудилась, либо недавно плакала). Девушка пару секунд молча разглядывала меня, будто не сразу узнала.

— Усик? — сказала Альбина. — Ты зачем явился?

— Решил стребовать с тебя долг, — ответил я.

Нежина посмотрела на свёрток из пледа в моей руке.

— Долг? — переспросила она.

Я принюхался: заподозрил, что запах гари шёл именно из Альбининой квартиры.

— Пришёл к тебе, Нежина пить чай. Разве не понятно?

— Сейчас?

На лбу Альбины появились тонкие складки морщин.

— А чем сейчас хуже чем потом? — спросил я. — Потом не всегда наступает. Впускай уже меня. Или будем до ночи через щель разговаривать?

— Вот ещё… — сказала Королева.

Но цепочку отстегнула и позволила мне войти. Я шагнул через порог — сразу сообразил, что не ошибся, когда решил, где именно подгорела каша. Потянуло из кухни и свежим табачным дымком (былого тумана из клубов табачного дыма не увидел, но в квартире явно недавно прикуривали сигарету или папиросу). Я повертел головой. Не увидел в прихожей склада обуви. Да и на кухне столешница обеденного стола блестела чистотой (если не принимать во внимание одиноко стоявшую на ней пепельницу с потушенной сигаретой внутри), на кухонном полу я не разглядел пустых бутылок. А вот в Альбининой комнате снова заметил печатную машинку.

— Что готовила? — спросил я.

Поводил носом — демонстративно принюхивался.

— Гречку пыталась сварить.

— Неудачно.

— Да, — подтвердила Королева. — С первого раза не получилось. Зачиталась.

Кивнула на приоткрытую дверь своей спальни.

Я повесил на крючок в прихожей свёрток с экипировкой охотника на маньяков.

— Что это ты принёс? — спросила Нежина (взглянула на перевязанный верёвкой плед).

— Это не для тебя.

Повертел головой — попытался сообразить, дома ли Альбинина мама. Кроме громкого тиканья настенных часов иных звуков не различил. Не услышал ни бормотания телевизора, ни музыки из радиоприёмника. В прихожую не проникал даже шум улицы, будто все форточки на окнах плотно прикрыты. Почти полная тишина. Никто не выглядывал в дверной проём (чтобы на меня взглянуть), не интересовался у Королевы «кто там явился». Признаков присутствия в квартире Тамары Нежиной я не обнаружил. Что меня порадовало: по пути к Альбине настраивался выслушивать от её мамы обвинения и упрёки.

— Нет его здесь, — сказала Королева. — Не переживай.

Расстёгивал пуговицы на пальто — замер.

— Уже знаешь, что ваш Сан Саныч на свободе? — спросил я.

— Он не мой!

Альбина гневно сверкнула глазами. Блеснули и её расчёсанные, но не заплетённые в косу волосы (их кончики почти касались поясницы девушки).

— Как скажешь.

Я поднял руки в примирительном жесте. Снова не заметил на лице Нежиной косметики. Вновь отметил покраснение вокруг её глаз.

— Обувь снимай, — сказала Альбина.

Мой взгляд скользнул по старенькому коврику, по поверхности паркета — исцарапанной, местами с тёмными пятнами дыр.

— Не переживай: не испачкаешься. Я только сегодня утром пол намыла.

Альбина шаркнула по полу тапочкой. Затянула поясок на халате, разровняла на нём складки. Наблюдала за тем, как я разувался.

— Рана на руке, смотрю, тебя уже не беспокоит, — заметила Королева.

— Молодой организм, — сказал я. — Всё заживает быстро.

Нежина притопнула ногой — будто стряхнула с неё мой взгляд. Я поднял глаза, увидел недовольство на лице девушки (направление моего взгляда Нежина заметила). Но не смутился — лишь улыбнулся Альбине в ответ.

— На кухню иди… организм, — сказала Королева. — С чем чай-то ты собрался пить?

Она направилась к кухонному столу.

— Моих конфет не осталось?

Нежина остановилась, обернулась.

— Ты… правда думал, что я буду хранить их для тебя? — спросила Альбина. — Я угостила твоими конфетами маму, Изольду Матвеевну…

— Нежина, это была шутка, — сказал я. — Ты знаешь, что такое ирония?

Королева повела плечом. Ткань халата пришла в движение — скользнула по телу.

По этому же телу скользнул и мой взгляд (что заметила и его владелица — нахмурилась).

— Понятие «ирония» мне известно, — сказала Альбина. — В отличие от тебя, Усик, я понимаю, чем оно отличается от понятия «идиотизм». Могу предложить тебе к чаю гречку.

— Подгоревшую?

— Нормальную.

Нежина отвернулась, отправилась в кухню.

Последовал за ней, поглаживая взглядом её спину и ягодицы.

— Со второй попытки я справилась, — сказала Альбина. — И моё предложение — не «ирония». Потому что из еды у меня сейчас есть только гречневая каша, пара видов сырой крупы, мука, сахар и соль. Выбирай.

Мысленно упрекнул себя за то, что не заглянул перед визитом к Королеве в магазин. Ведь даже прихватил с собой десять рублей (о чем благополучно позабыл, покинув общежитие). Думал по дороге к дому Нежиной о возможных сегодня встречах: с маньяком, с Альбининой мамой, с Сан Санычем. Прикидывал, сколько просижу в засаде. Гадал, не простужусь ли в своих «ботиночках на тонкой подошве». Но о том, с чем мы с Нежиной будем пить чай, не подумал. Потому что воспринимал чаепитие не больше, чем повод проникнуть в эту квартиру. Подумал: «Дважды приносил сюда конфеты. Но как только дело дошло до чая — лопухнулся».

— Буду пить просто чай. Без сахара. Но с горячей водой и с «заваркой» — это такой мусор, который обычно плавает на дне чашки.

— Это снова была не ирония, — сказала Альбина. — Шутишь ты, Усик, неудачно. Переживаешь из-за эсэсовца? Боишься, что он тебя выследит и снова настучит по твоему лицу?

Королева улыбалась, но весёлых ноток я в её голосе не различил.

— К тебе тоже приходили из милиции? — спросил я. — Говорили о Сан Саныче?

— С чего это мне будут о нём говорить? Он сам приходил.

Нежина жестом велела мне занять место за столом.

Я подчинился, сел на скрипучий стул.

— Кто приходил?

— Эсэсовец, кто же ещё.

Альбина открыла кран, набрала в чайник воду.

— Припёрся к нам ночью, похватал свои вещички, — сказала она. — Мама ушла с ним.

Нежина чиркнула спичкой — зажгла газ на плите.

— Куда ушла?

Я привстал; не спрашивая разрешения, приоткрыл форточку. Впустил в кухню свежий воздух, пропитанный звуками детских голосов и птичьим чириканьем. Дождь по стеклу не барабанил, но изредка оставлял на его поверхности влажные полосы.

— А я, думаешь, знаю, куда?! — ответила Королева. — Просто ушла. С ним.

Громыхнула тяжёлым чайником — припечатала его дно к металлической решётке над конфоркой. Языки пламени изогнулись. Со зловещим шипением они набросились на стенки мокрой посудины, на задержавшиеся поверх мутноватой эмали капли.

— Быстро оделась, собрала сумку, — сказала Альбина. — Денег мне немного оставила. Будто я не проживу без её подачек. В щёку поцеловала. Побежала за ним… как собачонка. «Веди себя хорошо, доченька, я обязательно тебе напишу». Напишет она мне…

Глаза Королевы заблестели, точно в них скопилась влага. Нежина повернулась ко мне спиной — привстав на носочки, неторопливо перебирала расставленные на полке в шкафу чашки. Я рассматривал изгибы её укутанного в халат тела (с интересом и без особого стеснения). Вновь отметил, что не считаю Королеву ребёнком… сейчас (когда смотрел на её ягодицы — точно принимал Нежину за вполне половозрелую женщину). При виде Альбининых ног на время позабыл и о маньяке, и всяких там… Сан Санычах. Воскресил в памяти те сцены с участием Нежиной, что изредка видел во снах. Подумал: «А может, ну её — эту засаду?»

— В милицию об этом сообщила? — спросил я.

Убедился: говорю спокойно — как обычно.

— Я?!

Альбина резко обернулась.

На её щеке увидел извилистую влажную вертикальную полосу.

— Зачем? — спросила Королева. — С чего вдруг я должна бежать в милицию? Они нас даже не предупредили, что выпустили его!

— Не выпустили. Он сбежал из СИЗО.

Не заметил, чтобы мои слова удивили Альбину.

Нежина задумчиво посмотрела поверх моей головы — на окно.

— Ну… я так и предположила, — сказала она. — Уж очень быстро они собирались. Да и потом: иначе бы он отсюда вовек не ушёл.

Покачала головой, хмыкнула.

— А нам… даже не сказали.

Посмотрела на меня.

Влаги в её глазах я больше не видел.

— Ты-то как узнал, что эсэсовец на свободе? — спросила Нежина.

Рассматривала меня, хитро прищурившись.

— Мне утром об этом рассказали, — сообщил я. — Милиционер приходил. Капитан Александров. Встретил меня около института. Ну и… сказал. В милиции опасаются, что Кузин меня выследит, попытается отомстить — за то, что написал на него заявление.

Вода в чайнике на плите шумела всё громче.

— А ты сам… не боишься? — спросила Королева. — Эсэсовец — он такой: может и отомстить. Мелкий, но пакостный, как говорит о нём Изольда Матвеевна. Подстережёт тебя на улице, пырнёт ножом — потом не докажут, кто виноват. Усик, я говорю это на полном серьёзе — не шучу.

Я усмехнулся.

— Найду чем его встретить. Это если не считать доброго взгляда и вежливого слова.

Альбина кивнула головой.

— Ну да, — сказала Королева. — Как же я могла забыть. Вы же с ним из одного теста слеплены.

Повернулась к плите, где постукивал крышкой чайник, перекрыла газ.

Я набрал в лёгкие воздух: собирался возразить Королеве. Но передумал. Потому что не чувствовал ни желания, ни необходимости спорить сейчас с Нежиной.

— А ты, смотрю, куревом балуешься, — сказал я.

Кивнул на смятую в пепельнице недокуренную сигарету.

Альбина хмыкнула. Не обернулась: колдовала над чашками.

— Сейчас я бы ещё и вина выпила, — сказала она. — Да только в этой квартире его не найдёшь — такое тут долго не хранится… не хранилось. Да и сигареты… Чудо, что наткнулась на эту пачку, когда убиралась.

— Сгонять за бутылкой? — спросил я.

Альбина сняла с плиты чайник — замерла, будто раздумывала: налить кипяток в чашки или плеснуть им мне на голову.

— Не надо, — сказала она (выбрала всё же чашки). — А то напьюсь и поколочу тебя, как эсэсовец. Не хочу, чтобы ты отправил за решётку ещё и меня.

— Меня-то ты за что собралась бить?

Королева вернула на плиту чайник, перенесла на стол парящие чашки.

— Нужно же мне на кого-то выплеснуть агрессию, — сказала Альбина. — Если эти ваши сигареты не помогают…

— Куренье вредит здоровью, — сказал я.

— Здоровью много чего вредит.

Нежина убрала со стола пепельницу, высыпала её содержимое в мусорное ведро.

— Как они вообще могут дышать этой гадостью? — тихо произнесла она.

Поставила пепельницу в раковину.

Я неторопливо прошёлся по Альбининому телу взглядом — от потёртых тапочек, до нахмуренных бровей.

Нежина не смутилась — подпёрла руками бока.

— Ну а ты чего ко мне пришёл, Усик? — спросила Королева. — У тебя в общежитии чая нет? Или у вас там вода закончилась?

— Не поверишь, Нежина. Мимо проходил. Дай, думаю, загляну. Чай «Индийский» попробую. Хотя бы его — раз уж ты все конфеты слопала.

Альбина усмехнулась.

— Не повезло тебе, Усик, — сказала она. — Чая твоего тоже нет. Всё, что оставалось, забрал эсэсовец. Так что пей обычным… раз уж я обещала.

Махнул рукой.

— Ладно уж. Сойдёт, какой есть. Умеешь ты уговаривать.

Я вдохнул аромат чая — разочаровано покачал головой.

Альбина поставила на стол блюдце с колотым сахаром, уселась напротив меня, придвинула к себе чашку.

— Мне кажется, ты, Усик, всё же в меня влюблён, — сказала Королева. — Иначе зачем тебе было снова ехать ко мне через полгорода, да ещё и рисковать встретиться с беглым эсэсовцем?

Она окунула в чай кусок сахара — смотрела при этом на меня.

— Нежина, ты так хочешь услышать от меня признание в любви? — спросил я.

Сахаром не заинтересовался. Да и чай пробовать не спешил.

— Забавно было бы послушать, — сказала Альбина.

Добавила после небольшой паузы:

— Это, если ты не понял, была та самая «ирония».

Пожал плечами.

— Я… пока плохо отличаю её от «идиотизма» — ты это и сама знаешь.

Всё же сделал осторожный глоток из чашки. Не ошпарил язык. Но и не восхитился вкусом (сухие чайные листья в заварке присутствовали, но в небольшом количестве).

— Ладно, можешь пока сделать вид, что оказался рядом с моим домом случайно, — разрешила Нежина. — Я не расстроюсь. Подыграю тебе даже: скажу, что поверила.

— Спасибо, что разрешила.

— Не за что.

Нежина вздохнула.

— Нет у меня сейчас настроения, выслушивать твои признания в вечной и бескорыстной любви, — сказала она.

— Если тебе интересно, — сказал я, — то моё отношение к тебе — не имеет никакого значения. Потому что на вакансию жены твою кандидатуру я даже не рассматриваю.

Альбина усмехнулась.

— Это ещё почему? — спросила она.

Отхлебнул из чашки.

— Мне такая жена не нужна.

— Какая это: такая? — поинтересовалась Нежина.

Похрустела сахаром.

— Курящая, пьющая…

— Что?! Я не курю!

Кусочек сахара вывалился у Альбины изо рта — плюхнулся в чашку, расплескав напиток. Нежина растеряно взглянула на капли чая на столешнице. Пальцем провела по губам.

Посмотрела на меня.

Я взглядом указал под раковину — на мусорное ведро, куда Нежина выбросила окурок.

— Не куришь?

— Можно подумать, ты никогда не пробовал! — сказала она.

Сходила к раковине — вернулась с тряпкой, протёрла лужицы на столе.

— Мне не понравилось курить, — сказала она.

Метнула тряпку в раковину.

— Понятно тебе, Усик?

Протянула руку к сахару, но передумала брать новый кусок. Прижала ладонь к столу.

— Так что всё: я завязала с курением, — сказала Альбина. — А пить алкоголь пока даже не начинала.

Она запахнула на груди халат.

— Ладно, — сказал я. — В любовницы тебя, может быть, и возьму. Потом. Если не передумаю.

— Что?!

Нежина перестала хмуриться. Соорудила из бровей логотип известной сети ресторанов (две арки).

— Усик, а ты не боишься, что я тебя сейчас стукну горячим чайником? — спросила она. — Расскажешь потом в милиции, что я пыталась тебя ограбить. Или что заставляла на мне жениться.

Сделал глоток — смотрел поверх чашки на Нежину.

— Ты красивая девчонка, Альбина, — сказал я. — Но этого недостаточно, чтобы стать моей женой.

— Неужели?

Нежина вдруг зевнула (прикрыла рот рукой).

— Чего же во мне не хватает? — спросила она. — Правильных родителей?

— Ума тебе, Нежина, недостаёт. Знаешь значение слова «ум»? Или пояснить?

— Поясни, — сказала Королева, — будь любезен.

— Ум — это познавательная и мыслительная способность человека, — сказал я, — способность логически мыслить. А у тебя вместо логики тараканы в голове бегают.

Я не отказал себе в удовольствии полюбоваться родинками на коже девушки.

— Нежина, ты заполнила свою голову бессмысленной ерундой. Цепляешься ко мне с этой своей любовью. Ну как ребёнок, честное слово.

— Я к тебе цепляюсь?!

Королева вновь прищурилась.

— Ну не я же.

— Это ты, Усик, прилип ко мне, как банный лист! — заявила Альбина. — Когда ты уже оставишь меня в покое?

Нахмурилась.

Я усмехнулся в ответ.

— Вот именно об этом тебе и говорил: не подходишь ты мне, Нежина. Как жена — не подходишь. Слишком скандальная.

Надел на лицо маску стоика (изобразил Павку Корчагина).

— У меня в этой жизни грандиозные цели наметились, — заявил я. — Мне нужна жена-соратница. А не очередная… мозгоклюйка.

— Очередная… кто?

— Не такая, как ты.

«Сказал, как отрезал, — подумал я. — Молодец, Дима. А может, задержишься у девочки подольше? Ведь и не таких уламывал. Протестируешь… кандидатку в жёны? Может, ну его… этого маньяка?»

— Сейчас расплачусь от досады, — сказал Королева.

Мне почудилось, что от её взгляда повеяло холодом.

Романтические порывы тут же выветрились из моей головы.

— Но ты прав, Усик: в жёны тебе я не гожусь, — сказала Нежина.

Выдержала паузу, будто над чем-то раздумывала.

Ухмыльнулась и добавила:

— Прости, Усик, но и твоей любовницей я быть не хочу. А вот о твоих грандиозных целях я бы послушала. Что ты там себе наметил? Стать большим начальником, купить автомобиль, ездить каждый год на курорты?

— Быть большим начальником и ездить на дорогом автомобиле — не то, о чём стоит мечтать, Нежина, — сказал я. — Это я могу тебе сказать с уверенностью. Такие вещи не должны быть целью, а только средством для достижения цели.

— Серьёзно?

Нежина приподняла брови.

— Какова же твоя цель в жизни? — спросила она. — Поделись со мной, если это не великая тайна.

Альбина смотрела на меня свысока, будто умная и многое повидавшая в жизни женщина на наивного юношу. Меня этот факт позабавил, настроил на шутливый лад. Я вновь отметил, что думаю об Альбине не как о друге или о ребёнке — как о женщине. И даже поддаюсь временами её женским чарам. Что Нежина прекрасно замечала. Вот только сегодня Альбина не развлекалась — не дразнила меня жестами, взглядами… намеренно. Но мне хватало и того, что видел Королеву рядом с собой. Уже от этой малости ощущал волнительное бурение крови в своём молодом теле. И генерировал фантазии.

— Цель… помимо того, чтобы занять высокий пост, купить автомобиль и ездить с красивой любовницей на курорты? — уточнил я.

— Про любовницу я не говорила.

— Какой же важный начальник поедет на курорт в одиночестве?

— Не уходи от темы.

Нежина запрокинула голову, встряхнула волосами — продемонстрировала мне шею. И тут же спрятала её за тканью халата, будто чего-то испугалась (меня, кого же ещё). Смотрела мне в лицо настороженно. От чего я невольно почувствовал себя маньяком, проникшим в дом к одинокой девице — вовсе не героем-любовником. Желание придвинуться к Королеве ближе, приобнять её за плечи… исчезло. Недоверие и настороженность (увидел их в Альбининых глазах) мне не понравились. Подобные женские эмоции меня не привлекли и не возбуждали. А вот обида в моей душе шевельнулась.

— Цель простая: хочу сделать этот мир лучше, — сказал я. — Ну… или хотя бы эту страну.

Не заметил, чтобы мои пафосные слова впечатлили Королеву.

— Чем тебе наша страна не нравится? — спросила Альбина.

— Всем нравится. Но нет предела совершенству.

— Поясни.

Я покачал головой.

— Это не та тема, которую я хотел бы обсудить с тобой, Нежина.

— Почему?

— Ты пока недостаточно зрелая личность. Подрасти.

Нежина скрестила на груди руки — словно отгородилась от меня. Глубоко вдохнула, будто решила на меня прикрикнуть. Возмущение вытеснило из её глаз настороженность.

— Да ты обнаглел, Усик! — заявила Королева. — Мне уже восемнадцать лет, между прочим. Я старше тебя!

— По твоему поведению этого не скажешь.

— Это ещё что значит?

Я посмотрел за окно. Небо не показалось мне ярким — я будто смотрел на него сквозь запылённое стекло. Отметил, что появился ветерок; он раскачивал ветви деревьев. Птичьи голоса изменились: стали громче, в них добавились тревожные нотки (или это сменилось моё настроение?). Изредка постукивали в окно и капли дождя, оставляя теперь на стекле не мокрые полосы, а кляксы из воды. Идти к седьмой подстанции я уже не хотел. Если ещё утром чувствовал азарт, прикидывал: вдруг то был вовсе не сон, а я на самом деле на короткий промежуток времени действительно возвращался в будущее (ведь теперь уже не сомневался, что сумел очутиться в прошлом). Сейчас же, сидя рядом с Королевой (наедине с Королевой!), о засаде на маньяка не хотел и думать.

Тряхнул головой, прогоняя искушение (неудачно — желание идти к пустырю у подстанции не появилось).

— Ладно, — сказал я. — Пойду, пожалуй. Темнеет уже.

Выбрался из-за стола. Не сдержал вздох.

Почудилось, что во взгляде Нежиной заметил недоумение.

— Боишься повстречаться в темноте с эсэсовцем? — спросила Королева.

— Дела у меня, Нежина, — сказал я. — Некогда мне тут с тобой языком чесать.

— Идёшь делать мир лучше?

— Сделаю его немного чище. Ты, кстати, вечером не собираешься на работу?

— Сегодня не мамина смена, — сказала Альбина.

— Вот и замечательно, — сказал я.

Мысленно отметил: «Не Пимочкина, не Нежина. Если этот гадёныш появится — пристрелю его… нафиг. В том числе и за то, что мне придётся сейчас уйти от Королевы».