Комсорг

Глава 6

Что я там сделал уже из полезного для людей в этой жизни? Почему то такой вопрос настойчиво в мой мозг стучится!

Не сказать, чтобы я так уж очень хочу тихонько отсидеться в новом теле, использовать свое познание только для себя лично и обязательно добраться до богатой жизни после развала СССР. И кучи баб доступных, всяких и разных.

И еще во время советской власти тоже.

Такую историю я уже частично прожил, пусть и был обычным советским человеком в это суровое время окончания периода перезрелого социализма. Быстро перестроился сам, когда вернулся со службы из страшно радиоактивного поселка на краю нашей необъятной тогда еще Родины, начал работать руками с прочими шабашниками, но потом все же включил голову.

Однако, теперь есть возможность что-то изменить в новой жизни. Новое знание в моей башке может мне здорово помочь в этом, пусть наверно, что так просто я не отделаюсь, обнаружив его перед партией, ее карательными органами и остальным советским обществом.

Возможно, что я предупредил давку в «Лужниках».

Раз не было ни одной скорой около стадиона и сирен я вообще не слышал, значит, скорее всего, что никто не погиб. Ну, пара скорых около него стояла и так, как положено при массовых мероприятиях, на входе и выходе со стадиона я их так же отчетливо и внимательно рассмотрел. Но они стояли на том же месте, рядом с ними курили врачи, как я хорошо запомнил, и никуда не уехали, а это значит, что никакой давки не случилось. Хотя один раз до меня все же донесся звук сирены, но, это было уже после выхода со стадиона, когда я полчаса стоял в большой толпе около метро. Один раз и недолго — это я точно помню. Машина проехала мимо стадиона и удалялась от него, а не заезжала к нему, я же очень внимательно к этому звуку прислушивался.

Ладно, будем считать, что у меня что-то получилось с «Лужниками». Полную правду я узнаю уже во время перестройки, если давка все же была. Или не узнаю, если ничего не произошло. Если эта перестройка в новой жизни случится все-таки. Пока все к этому точно идет.

Второе — закидал своим письмами горком, прокуратуру и местное МВД в городе Шахты, еще в обком Ростова несколько раз отправил анонимки с предупреждением про Чикатило.

Чикатило, Андрей Романович, 1936 года рождения из Харьковской области…

Ого, да я его год и место рождения вспомнил! Очень нужная информация!

Что-то у меня точно в голове переключилось за эти два дня! Ведь даже близко не помнил таких подробностей и не пытался вспомнить в отличии от остальной информации! Хотя про год рождения маньяка все же думал пару раз, а вот про место рождения вообще не вспоминал…

Оно же никакого отношения к моим письмам не имеет.

Так, а чего меня еще волновало раньше?

Авария на Чернобыльской атомной станции!

Она случится двадцать шестого апреля в час двадцать три минуты ночи — и это я вдруг вспомнил очень отчетливо.

Читал ведь когда-то довольно подробно о ней самой, правда, с причинами не стал разбираться, какой-то эксперимент там проводится и все.

Еще вчера, второго января, Пугачева исполнила на «Голубом огоньке» песню про миллион алых роз. Хит всех времен и народов СССР.

Восемнадцатого января Рейган подпишет указ о размещении «Першингов» в Европе.

Е, мое! Откуда этот вал информации в моей башке, ведь я никогда не думал о таких событиях?

Похоже, что та сущность, которая поместила меня в свое прежнее тело, теперь решила переформатировать мои знания и залила их ко мне в голову. В огромном и прямо невероятном количестве.

Это означает, что я прошел какую-то первичную проверку? Признан годным перейти на новый, более высокий уровень знания?

Я не помню, читал ли я когда-то о дате размещении крылатых ракет в Европе, но теперь знаю, когда подписан указ об их размещении. То ли читал и правда, то ли это просто загруженная зачем-то информация.

Это же все тогда меняет! С такими знаниями мне придется изменить свою предполагаемую до этого момента жизнь очень сильно! Раньше я не мог точно претендовать на это, почти ничего не мог вспомнить детально и конкретно.

Приходилось по паре месяцев что-то в своей голове крутить, хотя бы про того же маньяка и его кровавые деяния.

Это ровно через год случилось со мной такое переформатирование! А что будет еще через год?

Теперь только большой вопрос, как мои знания донести до сведения людей, управляющих страной?

Ладно, об этом дальше подумаю, пора собираться на работу, за меня никто овощи с фруктами и соленьями не примет на разгрузке, не разнесет по складу и не выставит к прилавкам. Пока Васька с Михалычем не смогут выйти из состояния творческого запоя, это точно.

Я встал с кровати-полуторки и снова задумчиво посмотрел на нее. Съезжать от хозяйки я не очень хочу, тем более, чтобы заморачиваться с новым жильем в ближайшее время. Проще гораздо Светку перевоспитать, немного опытным путем чуть-чуть развратить и еще хорошо бы поменять именно наше ложе. Лучше бы на нормальную тахту хотя бы советского производства.

В прошлой жизни как-то два раза семейные отношения начинались именно на похожих полуторках. Одна подруга потом переехала ко мне в квартиру с большой кроватью из белого финского гарнитура, что было очень круто в девяносто седьмом году. Сейчас такой роскоши не найти в продаже, конечно, однако такая самая двуспальная тахта решит все наши со Светочкой проблемы на раз.

То есть, только мои проблемы, Светочка про них еще и не догадывается точно.

— Зайду во «Фрунзенский универмаг», наверняка там такие бывают в мебельном отделе. Кое-кого там уже знаю, пусть и не в самом мебельном, все равно подведут по знакомству. А полуторку в сторону отставим, комната восемнадцать метров, хватит места и на такую роскошь. Или Таисии Петровне отдадим, чего она на узенькой кроватке своей дочери спит.

Предупредил Абрамовну насчет необходимого мне свободным именно день восьмого января.

— Все остальное время спокойно отработаю до конца каникул.

Видно по ее реакции, что и насчет одного дня она сильно сомневается, что удастся извлечь пропойц-грузчиков из глубин измененного сознания, только что тут возразишь, хотя бы один выходной мне положен в любом случае.

— Игорь, привози паспорт, я начну тебя оформлять на постоянку. Василия собираюсь уволить к чертям собачьим, совсем он спился! — директриса наверно думает, что сильно обрадует меня этой новостью, неподражаемая моя Софья Абрамовна.

Однако я ей сразу возражаю, что не стоит так торопиться, намекая, что увольнять Ваську рано:

— Да пусть с утра работает, мне время свободное тоже нужно по жизни. Подменю его когда нужно будет.

Не говорю ей, что все равно скоро уволюсь, а объясняю это тем, что мне больше времени свободного требуется, чтобы музыку писать. Хотя давно уже на запись-перезапись здорово так подзабил, ибо по деньгам с контрабандой эстонской ни в какое сравнение не идет доход от музыки. Там широкий поток наличности на дефиците для всех знакомых, а тут тоненький ручеек на музыке для отдельных ценителей.

Уволит она этого пьянчугу, так он в другое место грузчиком устроится, на первое время соберет волю в кулак.

И в овощной уже точно не вернется. А я не Мать Тереза, явно пропадающий без нормальных грузчиков овощной не собираюсь тащить до окончания дней своих на своем же горбу. Вообще собираюсь здесь проработать теперь совсем немного, свои положительные моменты от такой работы заканчиваются, а отрицательные от постоянной привязанности к месту работы остаются и накапливаются.

Насколько я что-то понимаю в жизни, больше мне не особо нужно где-то в торговле работать, раз я уже и так неплохо знаю продавщиц, технологов, товароведов, бухгалтеров и даже начальство отдельных магазинов и кафе, всяких пунктов оказания услуг гражданам типа фотографии или ремонта одежды и обуви. Везде я уже примелькался как свой парень с заказами от Софьи, всюду у меня охотно покупают и нужное мне продают.

Влился в ряды торговой мафии на самый начальный уровень.

Без постоянно напряженной работы в овощном смогу гораздо больше общаться с народом, больше своего товара продавать и про местные варианты доходов понимать. А то времени просто поболтать и информацией подпитаться постоянно не хватает, все время приходится убегать в момент доверительных разговоров.

Люди любят, когда к ним внимание искреннее проявляешь и их жизнью частной интересуешься.

Сходил на почту, купил десяток конвертов и отправил первые свои письма. В этот раз наверняка, что не успею никого предупредить, ибо уже третье января, а катастрофа в пригороде Кургана с обрушением общежития случится двенадцатого января.

Всех точно не спасешь из своей невидимости, хотя, вдруг оно и получится как-то случайно.

Итогов своих писем я, естественно, узнать не смог и в Курган тоже не поехал. Великие дела еще ждут меня впереди неукоснительно. Отправил извещения в горком города, МВД и КГБ области, но без особых надежд, что кого-то спасу или даже обратят на них внимание.

Четыре дня в магазине пролетели быстро, распродаю остатки шоколадной продукции и половину шмоток тоже продал. Еще получил заказ на четыре новые вещи уже с размерами нужными, на вокзал сбегал и оставил заявку на еще пару комплектов билетов до Таллина и обратно.

Теперь многое от меня зависит, так что приходится стараться.

Все же в самой столице Эстонии выбор кондитерки солидно побольше, чем в той же Нарве, а мне повышенный ассортимент сильно необходимо держать. Только районы в стороне от русскоязычных жителей прочесывать нужно, все больше на запад от Старого города гулять. Стараются эстонцы с русскими не смешиваться особо, есть у них такое национальное сопротивление коммунистическим идеям и русскоязычной агрессии, гордятся своим невероятно сложным языком и какой-никакой историей, поэтому своих товарищей по национальному признаку они явно получше снабжают.

А шмотки женские — это только в Таллинском универмаге можно максимальный ассортимент набрать, до Нарвы такие современные веяния моды вообще не долетают. Что-то еще в Раквере можно найти, я один раз там с электрички слез и по центру прошелся, пару вещей умудрился все же купить. Как мне продавщицы-эстонки не пытались мычать про то, что меня не понимают.

— Не понимаете по-русски? Да и не нужно! Мне от вас консультация не требуется! Деньги различать умеете? Научили вас в училище хотя бы в рублях разбираться? Не надо у меня из рук вещи тащить, они уже отложены и куплены! Получите и сдачу давайте!

Вот так у меня проходит общение, только про их фашистскую родню в таком небольшом городке ничего не говорю. Деваться тут некуда от мстителей за историческую правду, милиция быстро меня найдет на том же вокзале.

Только хлопотно это больно — гулять по нескольким городам сразу, да еще с багажом, лучше свои вопросы именно в столице закрывать и не рисковать лишнего на улицах.

Седьмого снова уселся в поезд, в этот раз билеты плацкартные, с собой четыре сотни рублей во внутреннем кармане. Без Ирочки с Людмилкой мне на такие серьезные закупки никак не размахнуться, сумки спортивные еще нужно другие купить, поменьше размерами, чтобы так не привлекать внимание бдительных сотрудников.

Потому что планы впереди, возможно, очень большие по жизни, но и от зарабатывания денег мне отказываться нет никакого смысла. Планы — сбудутся или не сбудутся, а трудовая копейка вот она, уже в кармане лежит, и когда занимаешься спекуляцией, то есть, на милицейские стволы прямо грудью идешь — душу греет!

Прямо как в монологе Шарапова бандитам!

Это пусть глуповатая власть политических чиновников считает такие хитрые маневры страшнейшим преступлением против советского общества и социалистической законности, я то точно знаю, что это благое дело — мой ежедневный труд. Здесь купил — там продал! И для экономики страны, и для моих покупателей дефицита, и для меня тоже естественно.

С вокзала сразу к маме Арнольда рванул, обежал все булочные, обе две на районе и с замиранием сердца позвонился в дверь квартиры. В одной руку бумажный пакет с кремовыми булочками, в другом со свежей сдобой, за спиной рюкзак.

За неплотно прилегающей дверью хорошо слышны шаркающие шаги Елизаветы Максимовны, потом открывается хлипкая дверь и старушка с удивлением смотрит на мое улыбающееся лицо.

— Елизавета Максимовна! Это я — Игорек! Мы с Арнольдом у вас сидели неделю назад в гостях! — сразу же напоминаю ей, что именно ее сын пригласил нас сюда, — вы помните, что я обещал вас навестить?

Ну, раз я так уверенно говорю, да называю ее сына по имени и весь такой радостный от встречи, старушка не видит смысла мне отказывать в такой малости, как позавтракать вместе свежими булочками и плюшками с кремом.

Не грабить же я собираюсь скромную пенсионерку.

Самой то ей не сбегать за свежей сдобой, а подруга с первого этажа редко, раз в неделю, поднимается к ней на четвертый. Все время в основном приходится старушке черствый хлеб есть.

Достаю из рюкзака большую пачку чая со слоном, лимоны и презентую хозяйке, пока закипает чайник и заваривается ароматный напиток. Спешить мне некуда, целый день впереди до отхода поезда, а очаровать старушку необходимо прямо очень основательно.

Это мой завтрак теперь — булочки с кремом и бутеры с маслом и сыром эстонским.

Повеселела сразу же Елизавета Максимовна, отвыкла от такого сервиса и живого человека рядом, с которым можно поговорить по душам.

— А Арнольдушка то не стал со мной Новый год встречать. Уехал в Ленинград, там с кем-то должен встретиться и в гости идти в новогоднюю ночь, — огорченно рассказывает старушка.

Странно, я так понял, что вместе с мамой собирался остаться, а оно вон как получается. Его тоже можно понять, пора себе хоть какую-то личную жизнь устраивать, пока возраст еще позволяет. Наверняка, что веселая и молодая Людмила своим не рядовым обаянием растревожила сердце мужика вниманием к его словам и еще своей хорошей фигурой.

— А как он билеты купил?

— Так у него они заранее были куплены, — отвечает старушка и я разрезаю ей булочку с кремом напополам, как она меня просит:

— Уже две съела, третью целиком не осилю.

Булочки и правда очень вкусные и свежие, я прямо готов все проглотить, но сдерживаю себя. Сейчас придется побегать немало вокруг Старого города в Таллинский универмаг, чтобы купить себе пару спортивных сумок поменьше.

— Скоро вернусь обратно. Сегодня у меня много дел в городе, зайду к вам еще пару раз и покупки принесу. Денег мне не надо, — обещаю я сильно пожилой женщине, спешащей достать свой кошелек, и спешу по своим делам.

Сначала навещаю отдел женского белья и удачно оставляю свой заказ одной из знакомых продавщиц. Потом в спортивном отделе выбираю себе пару сумок по двенадцать и пятнадцать рублей и возвращаюсь в район Елизаветы Максимовны, который теперь тщательно изучаю на пример местной торговли, раньше до него как-то руки не особо доходили.

Этот район с одной стороны железной дороги, а тот же Каламыйя с другой, населены не так густо, туристов тут особо не бывает, поэтому с нужным мне дефицитом все нормально обстоит.

Одну новую сумку сразу оставляю у нее, со второй хожу и к вечеру полностью снабжаю старушку овощами и фруктами, разнообразной молочкой и еще из Ленинграда привез килограмм яблок и кило мандаринов для нее.

Здесь с такими фруктами на прилавках как-то не так обильно получается. Больше, наверно, для своих оставляют.

Закупился я нормально, но немного умеренно для начала, поэтому только попросил оставить на квартире старую большую сумку с парой коробок с шоколадками и парой блоков жевательной резинки. Чтобы не пугать старушку сразу, впрочем, она очень довольная, что какая-то жизнь вокруг кипит и есть с кем поговорить теперь, звонит звонок и кто-то к ней приходит в гости.

Все рассказывает мне, как работала в школе, как не слушалась ее эстонская молодежь и вообще местных она не очень любит.

— Есть в них какая-то особая вредность. Какие-то они все вместе очень друг за дружку держатся. Недобрые какие-то.

Мне этот вопрос на своей практике хорошо известен, такое состояние дел есть сейчас и никак оно не изменится до конца Советской власти. А только ужесточится до предела.

Потом приедут новые народные вожди эстонской нации из Швеции, Англии и Штатов и расскажут местным, как они ужасно мучились при Советской власти и проклятом интернационализме.

Вечером сначала изучаю обстановку на перроне, у меня еще по старой системе куплен второй вагон, поэтому приходится в полутьме перрона особенно внимательно высматривать милицейский наряд.

Сложил багаж под сидения, познакомился с попутчиками и прогулялся на вокзал. Шапка у меня новая, надвинута на глаза, такая стандартная для Эстонии, не должны сотрудники меня в лицо узнать. Наряд дежурит около зала ожидания, по перрону особо не гуляет, похоже, что должен порядок на самом вокзале поддерживать.

Потом переезд в Ленинград, на Варшавском прошел из конца поезда по платформе в самый конец путей, там перепрыгнул пару преград невысоких из бетонных ограждений и вскоре очутился на Митрофаньевском шоссе.

Сейчас у меня большого такого перегруза нет, одна сумка кило на десять и рюкзак за спиной кило на двадцать, где сложен тяжелый шоколад и прочая кондитерка. С таким весом не трудно сделать солидный крюк и через Митрофаньевский мост перейти на другую сторону Обводного канала, к старинным зданиям Измайловских провиантских магазинов, как их называли в старину.

Там зашел побыстрее с улицы в район пятиэтажек, товарищ по взводу у меня даже на местной девчонке женился, быстрее всех до кровати добирался в увольнении. Оттуда выскочил через подворотню на 12-ю Красноармейскую, как раз к своему бывшему училищу, где пока никто не учится и там уже отправился к своему дому.

Чтобы не светиться перед вокзальной милицией — придется часто ходить по этому маршруту. С особо тяжелым грузом такое дело не получится особенно, в обход километра два с половиной топать, тогда как напрямик всего с километр. Но, когда вот так не особо нагружен — вполне возможно. Лучше конечно такси со знакомым водилой вызывать, там он может довольно близко к концам платформ проехать, тогда и с солидным грузом все не сложно окажется.

По деньгам выйдет примерно так же, как носильщика с багажом ловить на перроне, зато не рискуешь и до подъезда доставка обеспечена.

Только ему дорогу показать нужно заранее. Время прибытия поезда одно и тоже, так что можно заказывать на десять минут после того, как откроются двери в тамбурах…

После поездки работаю не переставая, встречаю с утра десятого января Светку на вокзале.

Слава богу, в этот раз чемодан не такой убийственно тяжелый, нести можно, но прыгать по метро и заснеженным улицам я не собираюсь вместе с ним. Еще в вагоне наткнулся на пару недружелюбных взглядов от парней-соседей, когда девушка дождалась именно меня и отказалась от их помощи. Очередные потенциальные конкуренты за внимание Светочки значит.

Расцвела моя подруга еще краше, сидит в брючном костюмчике из Эстонии, все у нее везде, где нужно заманчиво так выпирает, глазами с поволокой вокруг посматривает. Видно, что навалилась там в Нерехте и по дороге туда-сюда на нее слава нешуточная. Все хотят подружиться с такой сладкой девушкой, которая уже для себя самой стала совсем взрослой женщиной.

И ведет себя уже по-другому, еще более соблазнительно для всяких кобелей озабоченных.

Подхватил чемодан, подругу под руку и потащил ее к стоянке такси. Машин свободных нет, но я как мудрый парень уже вызвал заранее своего знакомого таксиста. Махнул рукой и он подлетел ко мне немного в стороне от стоянки, открыл багажник для чемодана, а в машину уже два толстых мужика ломятся.

В шапках из нутрии и дубленках. С красными от пьянства в поезде рожами, как я сразу догадался.

Тут же стояли рядом, посмотрели на меня и подругу и решили, что можно продавить своими тушами сопляка и отжать у него тачку.

— Заказана машина! — отказывается мой знакомый, я сажаю Светика на заднее сидение и сам с понтом туда сажусь.

Хлопаю дверью и говорю одному из мужиков через окошко, что сегодня не подаю по бедности. Здоровый дядька даже челюсть от такой наглости уронил. Уронил, но тут же поднял и попробовал открыть заднюю дверь, только я ее уже заблокировал.

Однако, мужики теперь вцепились в переднюю дверь и не дают ее закрыть.

— Заплатим в два раза больше, чем этот сопляк! — слышу я такое подкупающее своей новизной предложение.

— Заказана машина! — кричит водитель, худощавый парень, уже начиная нервничать.

Тут передняя дверь открывается еще шире и один из мужиков в грубой форме предлагает мне выйти и идти на хрен куда угодно.

— А девушка может остаться! — и глазки Светке строит рожа поросячья, расплываясь в радостной лыбе.

Серьезные такие мужики, похоже, что себя совсем крутыми считают, спортсмены в прошлом наверно. Какие-нибудь тяжелоатлеты или борцы, хотя, скорее толкатели ядра или молота в прошлом. И перегар от них ядреный такой, похоже, что всю ночь где-то в купе бухали. А то и в СВ, у таких денег хватает на все радости жизни. Наверно, снабженцы блатные какие-то.

Ладно, я разблокирую заднюю дверь, спокойно вылезаю, один дядька теперь стоит передо мной и свысока поглядывает на мою невыразительную фигуру.

Сами то кило по сто двадцать наверно весят, пусть невысокие, но очень плотные.

Разговоры разговаривать нет смысла, мужики буром прут, да и я уже закипел на адреналине. Самому страшно, два рыла таких в два раза тяжелее меня каждый.

Делаю обманное движение к первому, он отшатывается от моей скорости и злого лица, я подталкиваю его в грудь, прямо как бью и он улетает через свой же забытый за спиной чемодан. Бабахается громко, как солидная такая туша об лед и должна приложиться. Хорошо, что толстые шапки на затылках у обоих щегольски надеты, не разобьет башку об асфальт.

Второй начинает разворачиваться ко мне еще в полусогнутом положении от передней двери со свирепым таким ревом. Я с испуга бью его сразу раза четыре прямо по скулам с обоих сторон головы, сбиваю немного с ритма и замедляю.

Потом хорошо целюсь и четко втыкаю кулак в выставленную вперед челюсть прямо против меня. У него тоже чемодан стоит справа от него самого, около переднего колеса «Волги». Дядьку повело на ногах, он неуклюже зацепился за него и упал, правда, извернулся уже на живот приземлиться.

Я не стал долго праздновать победу, не вскидываю руки на глазах у изумленной очереди, демонстрирую великую победу Давида над двумя Голиафами. Просто запрыгнул на переднее сидение, раз дверь и так открыта и скомандовал:

— Гони, Жакоб!

Это у меня вырвалось автоматически. Дядьки скоро встанут и будут очень злые, один раз попадут пудовым кулачищем по мне и пиши пропало.

Водитель нажал на газ, а я победно обернулся к Светке, чтобы увидеть горячий восторг в ее синих глазах.