Концерт для контрабаса с собакой

Рассказ четырнадцатый СХВАТКА

— Паршивцы! Хулиганы!! — визжал Таратута. — Мало того, что вы собак воруете, так вам еще и бочка понадобилась! Маленьких забижаете!

— Кого мы обидели? — всхлипнул я.

— Сына моего, Вольдемара. Я его делом заставил заняться, а вы у него бочку отняли. Где она?

Я посмотрел на воду и ужаснулся: ни бочки, ни Алешки не было. Я рванулся изо всех сил.

— Спокойно, — сказал Таратута. — Пакостить так вы герои, а отвечать так трусы? Сейчас я сведу тебя к отцу, он тебе спустит с определенного места шкуру.

— Мой папа не такой! — крикнул я.

— Все папы одинаковые.

Из-за кустов метнулась тень. Таратута с криком разжал руку. Я выскользнул из-под него.

— Ага! — закричал Таратута. — И ты здесь!

В руках у Таратуты бился Алешка. Выплыл!

Зачем только он на Таратуту бросился? Ведь тот сильнее! Может, на внезапность рассчитывал и просчитался?

Я теперь на свободе, а он — в цепких руках.

— На выручку, говоришь, пришел? Похвально, похвально! — бормотал Таратута. — Нельзя товарищей в беде оставлять. Так, кажется, вас в пионерах учат? Ну, что делать будем?

— Если вы про бочку, то достанем, — проговорил Алешка, пытаясь вырваться из Таратутиных рук.

— Ой ли? — недоверчиво покачал головой Таратута. — Я отпущу, а вы домой сиганете.

— Слово даем! — кричал Алешка.

— Для меня ваше слово — дым!.. За бочку я с Вольдемара шкуру спущу. Будет знать, как шапошные знакомства заводить.

А мы-то с Алешкой думали, что Вовка дома — царь и бог. Выходит, ошиблись. И ему, видно, несладко бывает. А все из-за какой-то бочки. Да пропади она пропадом!

— Мы достанем бочку, — пообещал я, сбрасывая с себя рубашку. — Только вы Алешку отпустите.

— Ну, нет, меня не проведете.

— Сказали достанем, значит, достанем!

Я пошел к воде.

— Гера, не ходи! Не ходи! — закричал Алешка. — Нельзя ему в воду, — стал он доказывать Таратуте. — Захворает он.

У самого краешка воды я замешкался. Не зря Алешка про болезнь напомнил. Вода с каждым днем становилась холоднее, и мне, неокрепшему, она не пойдет на пользу. Даже после вчерашнего ныряния я всю ночь чихал. А если еще раз окунусь, то постельный режим и мамины настойки надолго обеспечены. Но надо же выручать товарища.

Я прыгнул в речку.

Бочки на дне не было.

Я вынырнул, глотнул воздуха и снова ушел на дно. Отплыл в сторону, к старой коряге. Нет бочки.

Нырнул в третий раз. Тоже напрасно. Видно, далеко ее унесло течением.

— Ну что, подводник? — насмешливо спросил Таратута. — Загубили вещь? Кто за нее теперь рассчитываться будет? Родители?

— Не-е-е, — протянул я, стуча зубами.

— Ага, значит, побаиваетесь своих стариков? Вот и хорошо! Теперь и тебя, рыжий, можно отпустить.

Алешка выскочил и, растирая руку, отошел к кустам.

— Значит, так, — диктовал нам свои условия Таратута! — или вы бочку достаете, или я иду к вашим папам-мамам… Выбирайте…

Смешно… Тут и выбирать-то нечего. Алешка уже и рубашку снимает.

И тут на мосту показался синий автобус.

Дядя Петя едет.

Только бы он нас не увидел! Помочь не поможет, а дело испортит.

Но он увидел. Автобус остановился на обочине, дядя Петя высунулся из кабины и крикнул:

— Алешка! Назад!

Алешка неторопливо входил в воду. Дядя Петя выпрыгнул из кабины и подбежал к нам.

— Я кому говорю: назад? Ну-ка, храбрец нашелся! Вылезай!

Алешка нехотя пошел к берегу. Дядя Петя обернулся и увидел Таратуту.

— Здрасьте! — протянул дядя Петя, обескураженный неожиданной встречей.

Таратута поздоровался. Глаза его забегали, как будто пытаясь зацепиться за что-нибудь.

— Гм, — хмыкнул дядя Петя, — на мировую пошли?

— Не совсем так, — замялся Таратута. — Я сына с бочкой на речку послал…

Таратута замолчал, бросая на нас ехидные взгляды. Мы оцепенели.

— …а она утонула, — неожиданно закончил Таратута.

— И вы заставили их в холодную воду нырять?

— Сами вызвались… Спросите их.

Дядя Петя посмотрел на нас. Мы отвернулись.

— Ясно! — махнул рукой дядя Петя. — Что же вы им за свою бочку пообещали? Собаку?

— Какую собаку?

— Ту, которая вам не нужна… Дика… Непонятно. только, почему вы вчера с ним от нас удирали… Убить собираетесь?

— Кто сказал?

— В деревне говорят… Из-за ягод каких-то…

— Колупнички?

— Вот-вот, из-за нее.

— Я эту колупничку сам сажал, сам растил, сам водой полил… Она созрела, а он проворонил… Разве я буду такую беспородную разиню держать?.. Нет, конечно… Этак и без яблок останешься… Ну, ничего… Скоро я такую собачку привезу, за версту обходить будут…

— Отдайте Дика! — попросил дядя Петя. — Я за это вам новую бочку достану.

— Не нужна мне ваша бочка… И хитрость ваша не пройдет… Вовка, шалопай, про режиссера все толковал. Но меня не проведешь на мякине.

Таратута усмехнулся, провел пухлой ладонью по блестевшей на солнце лысине и потрогал мясистый нос.

— Не выйдет, уважаемые. Как говорится, кина не будет!

— Может, найдем общий язык? — не отступал дядя Петя.

— Едва ли! — покачал головой Таратута. — Слишком много накопилось, чтоб на пакости добром отвечать…

— Но поймите же, — пытался убедить Таратуту дядя Петя, — я вам новую бочку достану, я…

Таратута насмешливо вздохнул и отвернулся.

— С вами говорить — только время терять. А время — деньги.

— Не все же деньгами измеряется! — крикнул ему вслед дядя Петя, но тот даже не обернулся.

Журчала вода в реке. Вокруг раздавалась трескотня кузнечиков. Где-то вдалеке лениво гавкнула собака.