Конец Желтого Дива (Художник А. Кива)

Бессонная ночь

Я решил так поздно — или уже рано? — не будить звонками Лутфи-хола: в два приема одолел дувал и оказался во дворе. Снял с головы шапку-невидимку, оглянулся по сторонам. Что такое? В цветнике, как ни в чем не бывало, разгуливает с садовыми ножницами Салимджан-ака, облаченный в свой жирафий домашний халат! Не веря себе, я протер глаза: Салимджан-ака ведь должен быть в больнице, врачи говорили, что он в тяжелом состоянии!

— Здравствуйте! — пробормотал я неуверенно.

— Ия, Хашимджан?! — изумленно воскликнул полковник, выпрямляясь. — С неба свалился или из-под земли вылез?

— Через дувал перелез. Но вы? Откуда вы сами появились? Вечером вас не было…

— Удрал из больницы, сынок, — пояснил Салимджан-ака виноватым тоном. — Здесь, сам знаешь, дела у нас важные и сложные… Грех в такое время валяться в больнице. Да докторам разве втолкуешь это? Дождался сегодня, когда все уснут, и дал стрекача. Знаешь, Хашимджан, к какому выводу я пришел?

— Нет, не знаю.

— В ограблении нашего сейфа участвовали люди Адыла Аббасова. Он — организатор.

— Верно.

— Ибо именно он заинтересован в уничтожении этих документов. Но сейф вскрывал не он сам.

— Верно. Не сам вскрывал.

— Постой, а ты откуда знаешь?

— Да нет, я так просто…

— Неисправимый подонок этот Аббасов. А я надеялся, что образумится; догадываясь о его проделках, пытался направить на путь истинный. А он каждый раз старался надуть меня и, надо сказать, ему пока это удавалось. Ты знаешь, я с жучьем строг, но ведь не пойман — не вор.

— А вы давно его знаете?

— Лет десять.

— Не помните, проходил он по делу о махинациях на шелкоткацкой фабрике?

— Не помню, сынок. Ведь когда все было… Ты к чему это?

— Нет, просто так…

Не время еще говорить с Салимджаном-ака обо всем, что я узнал. У него сердце, может слечь опять. Ему сейчас полезно слышать лишь радостные вести… Решено, о старых делах умолчу. А вот если я скажу, где находятся документы, он вдруг возьмет да и поправится окончательно.

— Салимджан-ака, давайте-ка присядем, — сказал я как можно спокойнее, увлекая его на веранду.

— Что у тебя там, что-нибудь важное? — испытующе взглянул он мне в глаза. — Давай выкладывай!

— Ого, важное. Да еще какое!

Мы опустились на диван. Не упоминая о волшебной шапочке ни словом, я начал рассказывать, как вернулся из кишлака, посетил кафе «Одно удовольствие», пошел по следам директора, словом, все по порядку.

— Как тебе удалось все это подсмотреть и подслушать? — с некоторым недоверием спросил полковник,

— А я умею быть невидимым.

— Ты что?! — с еще большим недоверием покосился на меня Салимджан-ака. Верно, подумал, что я слегка — того…

— Правда; если сомневаетесь, можете проверить. Вот, закройте-ка глаза…

Полковник нехотя закрыл глаза. Я надел шапочку, стал невидимым.

— А теперь вы меня видите?

— Нет. Ты и вправду исчез, Хашимджан. А голос твой слышу. Товба… Что ж это такое? Эй, слушай-ка, парень, а ну, прекрати свои фокусы, появись снова!

— Сейчас. Только закройте глаза.

— Вот, закрыл.

— Теперь можете открыть.

— О, товба, товба! Хашим, ты ли это? Или мне приснилось?.. Да ты настоящий фокусник, парень! Ну объясни, как ты исчезаешь?

— Я выпил специальное такое лекарство.

— Дай мне тоже попробовать капельку твоего лекарства.

— Нельзя. Любого другого это лекарство может убить. И вообще это страшная тайна. Если о ней узнает еще кто-нибудь, то мы все трое умрем, не сходя с места.

Полковник покачал головой.

— Не снится мне все это?

— Нет, не снится, Салимджан-ака.

— Покажи тогда свой фокус еще раз.

— Закройте глаза.

Минут десять-пятнадцать мы играли в прятки. Я становился невидимым и подавал голос с разных концов веранды; Салимджан-ака пытался поймать меня, а когда я ускользал из его рук, он хохотал во все горло. Наконец, усталые, мы опять сели на диван.

— Ты где достал такое лекарство? — спросил Салимджан-ака лукаво.

— Бабушка дала.

— Уж не алхимик ли она у тебя?

— Что-что? Красный химик[10], вы сказали?

— Говорю, большой ученый, видно, твоя бабушка. За изобретение такого лекарства надо бы удостоить ее Государственной премии.

— Ну, этого делать нельзя.

— Почему же нельзя? — улыбнулся полковник. — Иные соорудят кочергу и ходят по инстанциям, требуют премию…

— Моя дорогая бабушка заболеет, если мы откроем ее секрет.

— Да ну?

— Точно. Можете мне поверить.

— Значит, эту тайну никому нельзя открывать?

— Никому.

— Интересно… — Полковник стал расхаживать взад-вперед по комнате. — Я ведь не раз слышал про разные случаи волшебства, но не верил этому. А вот три года тому назад я ездил в Ленинград на семинар. Нам показали маленькую девочку и сказали, что она способна видеть через толстые стены, стальные пластины в полметра толщиной. Я, конечно, не поверил. Девочка подошла ко мне. «Дядя, если хотите, можете испытать». Я попросил первое, что пришло на ум: сказать, что у меня в нагрудном кармане. Девочка подняла глаза и через секунду оказала: «У вас в кармане лежит паспорт и вложенная в него фотокарточка мальчика и женщины». В паспорте моем находилась карточка жены и Карима, снятых вместе! Я был поражен. Кто знает, может, и твоя бабушка обладает какими-то не известными науке особенностями. Телепатия там… А впрочем, я думаю, что волшебства никакого нет, просто ты ловкий парень и кое-чему успел научиться, служа в милиции.

— Салимджан-ака! — перебил я его. Полковник остановился, повернулся ко мне, ожидая, что я скажу.

— Вы меня любите?

— Конечно. Как родного!

— Тогда еще раз прошу: никому не выдавайте мою тайну.

— Стоп, стоп, Хашим! Ну хорошо, давай не будем об этом больше… Я сорок лет работаю в милиции и сорок лет храню, если надо, государственные тайны. Я умею молчать, сынок. Уверен, Хашимджан, преступникам не поздоровится, если совместить твое, как ты утверждаешь, волшебство с моим опытом. Мы изведем их под корень!

— Вот это я и хотел вам сказать.

— Молодец, сынок! Теперь — за дело. Первым долгом, я считаю, надо сообщить Али Усманову, где находится желтая папка с похищенными документами.

Несмотря на раннее время (часы показывали пять с чем-то), Салимджан-ака набрал домашний номер телефона товарища Усманова. Трубку подняла жена начальника.

— Позовите-ка своего мужа, уважаемая! — попросил Салимджан-ака. — Да, да, это я. Ничего особенного, но он мне срочно нужен.

С минуту полковник ждал, прижав трубку к уху. Потом заговорил опять:

— Я говорю из дома, а не из больницы. Гм… нет, не удрал, врачи сами разрешили. Что я хочу сказать тебе важного? Удалось выяснить, где находятся похищенные документы! Сам приедешь? Валяй, ждем…

Через полчаса в комнату вбежали взволнованно полковник Усманов вместе с начальником уголовного розыска майором Халиковым, мужчиной среднего возраста, но седым как лунь. Когда все уселись за круглым столом, полковник кивнул мне:

— Докладывайте, товарищ сержант.

Я рассказал все, что видел, слышал, привел все фамилии, какие удалось выяснить.

— Уфф, уму непостижимо! — только и проговорил Усманов, когда я закончил.

— Думаю, сообщение товарища Кузыева достоверно, — вскочил с места майор Халиков. — У нас есть сведения, что в районе этого оврага собираются подозрительные личности. Лоскутный магазин — под нашим наблюдением. Не предпринимаем оперативных мер потому, что эта лавка находится в тесной связи с шелкоткацкой артелью, — расследование только начинается. А сообщение товарища Кузыева я считаю чрезвычайно ценным и от души поздравляю молодого коллегу с успехом!

После этого мы принялись составлять план операции по разоблачению банды. Я предложил сейчас же нагрянуть в дом Аббасова и извлечь из тайника похищенные документы. Мне возразили: это насторожит остальных членов шайки.

— Преступников следует взять с поличным, — наставительно сказал мне Салимджан-ака.

И с ним, конечно, нельзя было не согласиться. Мне осталось только принять солидный вид и веско произнести:

— Совершенно верно. Пороть горячку нельзя.

Посовещавшись, решили установить за преступниками внешнее наблюдение, выяснить все их связи, все темные делишки и арестовать, когда они соберутся на очередное свое собрание в подземелье Бабы-яги.

— Так, решено, — удовлетворенно сказал полковник Али Усманов. — А кому мы поручим проводить операцию?

— Я думаю, самому сержанту Кузыеву, — предложил вдруг Салимджан-ака.

— Не очень ли молод Кузыев для такого ответственного задания? — усомнился Али Усманов.

— Когда я предложил товарищам назначить тебя начальником районного отделения милиции, ты был на много ли старше Хашимджана? — приподняв брови, внушительно произнес Салимджан-ака. — Тогда тоже кое-кто сомневался: «Да вы что, шутите, у него еще материнское молоко на губах не обсохло — и туда же — начальником!» Но я знал, что ты справишься, и притом отлично, и продолжал настаивать. Как видишь: не ошибся. От зеленого лейтенанта до полковника вырос. Кадрам надо доверять, полковник. А за Хашимджана я ручаюсь, как за себя. К тому же у него есть один секрет… — лукаво усмехнулся Салимджан-ака.

— Вы мой наставник, вы учили меня азбуке милицейской работы, как я могу перечить вам?! — улыбнулся Усманов. — Ваше слово для меня — закон! Товарищ Кузыев, поздравляю вас с первым ответственным заданием!

— Постараюсь оправдать ваше доверие, товарищ полковник! — вскочил я с места, прикладывая руку к козырьку.

— Но учтите, — продолжал полковник, наставительно подняв палец, — ничего не предпринимайте, не согласовав со мной или с Салкмджаном-ака.

— Слушаюсь, товарищ полковник!

Рассветало. Я разжег самовар, принес на стол гостинцы, привезенные от бабушки. Завтрак прошел на высшем уровне.

Дела наши с Салимджаном-ака, скажу вам, кажется, здорово пошли в гору. Мы тут же, не сходя с места, придумали даже название предстоящей операции: «По следам Желтого Дива». Неплохо звучит, а, как по-вашему?

— Товарищ сержант! — сказал мой руководитель, когда насчет кодового названия было все обговорено : — Теперь немедля пойдешь по следам того толстого взяточника.

— Как? Я думал, что в первую очередь буду заниматься…

— «Разнесчастным директором?» К нему мы приставим наблюдателей: как на работе, так и дома. На этот счет ты не беспокойся.

— Что ж, тогда все о'кей, товарищ полковник!

— Начитался зарубежных детективов?.. Ну, ладно, счастливой охоты, сын мой сержант! Успехов тебе.