Копия Дюрера

СПРАВОЧНИК ГЕОДЕЗИСТА

Темная весенняя ночь смотрела в распахнутое окно. Зеленый абажур настольной лампы, опрокинутый так, чтобы освещать полки с книгами, погружал остальную часть комнаты в легкий полумрак.

Я сидел в кресле и следил за Герхардтом, который, надев очки, терпеливо и методично, снимая с полок тома, перелистывал страницы одну за другой. Целая гора просмотренных книг лежала и около меня. Мы все еще пытались найти в комнате такое, что могло дать нам в руки хоть какую-то нить.

Майор и Гофман уехали перед самым вечером.

В дверь осторожно постучали, и в открывшуюся щель просунулась голова шофера ефрейтора Селина.

— Товарищ старший лейтенант, — тихо сказал он, — машина заперта в гараже. Я сплю в угловой комнате, чтобы быть поближе к ней.

Он закрыл за собой дверь.

Я поднялся, задернул шторы на окне и снова сел в кресло. Закрыв глаза, под усыпляющий ровный шелест страниц, перелистываемых Герхардтом, я попытался, наконец, привести в порядок свои мысли, придать логическую стройность событиям дня.

Покончил ли действительно Витлинг самоубийством? Как будто все подтверждало это. Запертая на ключ изнутри комната, решетки на окнах, сквозь которые может пролезть разве только кошка… Но если это самоубийство — зачем же Витлингу понадобилось красть у самого себя пистолет, да еще с помощью отмычки? Ведь о его существовании никто не знал, пока он сам не сказал об этом Герхардту. И потом Витлинг, по словам Герхардта и всех, кто его знал, совсем не был похож на самоубийцу. Напротив, после краха нацизма он как будто повеселел, стал больше интересоваться жизнью.

Сам ли он отправил Герхардта к племяннице или кто-то встретившийся ему по дороге из города ввел его в заблуждение с известной, конечно, целью?

Кто был у него в пятницу днем, почему он вдруг после этого заговорил о картинах Дрезденской галереи, зачем, наконец, ездил на следующее утро к Гофману?

Всех этих «зачем» и «почему» было столько, что в них запутался бы даже опытный следователь, не говоря обо мне, совершенно не искушенном в этом деле человеке.

Мысли мои вдруг прервались. Я прислушался и понял, в чем дело. Шелест листков, который сопровождал мои рассуждения, прекратился. Я открыл глаза. Герхардт, подняв на лоб очки, поднес открытую книгу к самым глазам. Освещенное лампой лицо его с прищуренными близорукими глазами показалось мне взволнованным.

— Кажется, я что-то нашел. Вы военный человек — посмотрите, что это?

Я подошел к столу и взял книгу. Это был не особенно старого издания учебник, вернее, пособие для геодезиста. К моему удивлению, на странице, открытой Герхардтом, была воспроизведена карта крупного масштаба имения Грюнберг и его окрестностей, включая и селение Мариендорф.

Но Герхардта заставила остановиться на этой странице не только карта. Его внимание привлек небольшой крестик, поставленный на карте зелеными чернилами.

Он отмечал место километрах в пяти от имения, к юго-западу от него, на склоне горы.

— Я внимательно перелистал всю книгу. Больше нигде ни одной пометки. В других книгах тоже. Что, по-вашему, это может значить?

Серые глаза Герхардта вопросительно смотрели на меня из-под очков. Я занялся разглядыванием крестика. Прежде всего, когда он поставлен? Чернила были по цвету те же, что и стоявшие на столе. Но это ни о чем не говорило. И вдруг я вспомнил, что, когда майор проводил линию на листке своего блокнота, пробуя чернила, перо лежавшей на столе ручки слегка царапало бумагу. Как будто легкая царапина выступала и на вертикальной линии крестика.

— Герхардт, дайте мне, пожалуйста, лупу, — сказал я, придвигая лампу ближе.

Под выпуклым стеклом линзы царапина стала видна совершенно ясно. Я взял ручку и попробовал на палец перо. Нужно было, однако, проверить его на бумаге, и я, макнув его в чернильницу, поставил еще один крестик.

— Что вы делаете? — с ужасом сказал Герхардт. — Ведь вы же пишете на карте!

Да, кажется, я сделал глупость — увлеченный своими мыслями влепил еще один крестик на карте, теперь уже на противоположной от имения стороне. Впрочем, это ничего не могло испортить. Но зато теперь было совершенно очевидно, что оба крестика сделаны одним и тем же пером и чернилами, а если так, то, по всей вероятности, совсем недавно.

— Что находится по левую сторону шоссе, километрах в пяти отсюда, по дороге на Дрезден? — спросил я.

Герхардт задумался.

— По-моему, ничего, кроме леса и гор.

Заложив страницу с картой спичкой, я закрыл книгу.

— Тогда давайте-ка отложим все это до утра. Уже без четверти час. Ведь вы тоже устали, Герхардт. Сегодня на нас навалилось слишком много событий, чтобы голова смогла их все переварить. Есть хорошая русская пословица: «Утро вечера мудренее»…

— Пожалуй, вы правы. — Герхардт вдруг зевнул и смущенно прикрыл рот ладонью. — Вы где будете спать?

Я посмотрел на широкий диван, стоявший у стены напротив окна, хотел было сказать — здесь, но потом передумал.

— Рядом с вашей есть, кажется, комната с кроватью?

Герхардт кивнул головой.

— Там совершенно чистая постель. Вы можете смело на ней располагаться.

Пожелав ему спокойной ночи, я спустился вниз и через несколько минут лежал в постели, с наслаждением вытянувшись под холодными простынями. Пистолет на всякий случай находился у меня под подушкой.

Уснуть мне удалось не сразу. События дня стояли перед моими глазами. Однако усталость дала о себе знать, и я крепко заснул. Спал я, наверное, довольно долго. Как вдруг совершенно ясно услышал звук выстрела. Я вскочил с кровати и бросился к окну. Все было тихо, только, как мне показалось, какой-то неясный шум все дальше и дальше уходил в глубину парка.

В вестибюле я столкнулся с Герхардтом.

— Что случилось? — спросил он растерянно, еще не совсем оправившись от сна. — Это вы стреляли?

Я отрицательно мотнул головой и, не задерживаясь, открыл входную дверь и увидел поднимающегося по ступенькам ефрейтора Селина.

— Товарищ старший лейтенант, — сказал он, застегивая кобуру пистолета, — стрелял я. Вышел посмотреть машину, только дошел до угла, слышу, кто-то крадется по аллее. Я крикнул «стой», но он бросился бежать. Тогда я выстрелил.

Мы вышли с Селиным в парк. Через минуту к нам присоединился и Герхардт. Ефрейтор показал на место, где он заметил незнакомца, и дорожку, по которой тот бросился бежать. Освещая себе путь фонариком, мы прошли по ней метров двести и уперлись в неглубокую канаву, которая отделяла парк от начинавшегося по другую сторону леса. Идти дальше не было смысла. Да и на посыпанной мелким гравием дорожке тоже не было заметно никаких следов.

— Может быть, вам все это показалось? — спросил я Селина.

— Да нет же, товарищ старший лейтенант, я совершенно ясно слышал, как кто-то бежал, и фигуру видел очень отчетливо.

Ефрейтор перебрался на другую сторону канавы и внимательно осмотрел землю, освещая ее фонариком.

— Вот смотрите, товарищ старший лейтенант, здесь он перепрыгнул. Видите, следы каблуков?

Я нагнулся. Да, Селин был прав, но дальше, на усыпанной хвойными иглами земле, следы снова исчезли. Во всяком случае, ночью обнаружить их, конечно, не удалось бы. Оставалось только ждать утра.

Не успели мы с Герхардтом сделать несколько шагов по направлению к дому, как немного отставший от нас ефрейтор позвал меня.

— Посмотрите, что я нашел на дне канавы. — Он протянул мне какой-то предмет, напоминающий книжку.

Я взял его в руки и осветил лучом фонарика. То, что я увидел, было больше чем неожиданно.

— Посмотрите сюда, — не отрывая от найденного предмета луча света, я протянул руку к Герхардту. На моей ладони лежал справочник геодезиста, тот самый, что мы оставили три часа назад в кабинете на письменном столе.

Так вот что интересовало незнакомца! Мы быстро вернулись к тому месту, где, по словам Селина, он видел фигуру человека. Это было как раз под средним из трех окон, имеющихся в кабинете. Здесь по стене шел толстый провод громоотвода. Мы внимательно осмотрели стену, но никаких следов ни на карнизе, ни около стены не обнаружили.

Через минуту мы с Герхардтом были уже наверху, оставив Селина наблюдать за парком. Теперь нам было ясно, что справочник, так счастливо вернувшийся к нам, несомненно представлял собой большую ценность для кого-то.

Однако неожиданности этой ночи были еще далеко не исчерпаны. Мы вошли в кабинет. Герхардт включил настольную лампу, и первое, что мы увидели, был справочник геодезиста.

Он лежал на столе под лампой, там же, где мы его оставили. Даже заложенная между страниц спичка находилась на месте.

— Вы что-нибудь понимаете во всем этом? — Герхардт с изумлением посмотрел на меня, кладя на стол найденную книгу рядом с прежней.

— Пожалуй, сейчас меньше, чем вчера, — честно признался я. — Однако, может быть, очень скоро все станет ясным. Откройте-ка найденную книгу на шестьдесят восьмой странице, там, где карта.

Герхардт сделал это, и по выражению его лица я угадал, что он совершенно растерялся.

— Справочник подменили. Мы нашли тот самый, что оставили здесь.

Я кивнул головой.

— Совершенно верно, но теперь посмотрите сюда.

Я положил рядом с первым второй открытый справочник. Обе карты в них были отмечены одинаковыми крестиками.

— Чертовщина, — Герхардт опустился в кресло, — если это копия, то каким же образом попал туда крестик, поставленный вами три часа назад?

— Во всем этом мы разберемся утром. Не подходите к окну — и так ясно, что его открывали. Не отдергивайте шторы. Не надо показывать, что здесь горит свет и мы чем-то встревожены.

Я взял обе книжки.

— Спокойной ночи, Герхардт, я думаю, что теперь никто не помешает нам спать до утра.