КОР, или Медленно и с удовольствием

Глава десятая, крест Спасителя, что не каждому по плечу

Когда я приблизился, представитель Галактического Содружества отошёл, уступая мне место на трибуне. Я положил ладони на пюпитр и, собравшись с духом, посмотрел в зал.

— Господа, — начал я, — во избежание недоразумений, хочу предупредить, что я не представитель КОРа…

— Кто этот мальчишка? — перебил меня чей-то голос и громко выкрикнул: — Охрана! Выведите его отсюда!

— Давайте не будем спешить. Говорите, господин Сафин, мы вас слушаем! — проговорил представитель Галактического Содружества, и этого оказалось достаточно, чтобы шум в зале пошёл на убыль.

Пренебрежительное отношение властей предержащих[4] задело меня, и всколыхнувшаяся злость вымела остатки смущения и неловкости. «Спокойно, Ярополк! Те, что здесь сидят, ничуть тебя ни умней. Просто они старше и удачливей, но это не даёт им права смотреть на тебя свысока», — сказал я себе и нашёл взглядом крикуна. Им оказался президент одной новоиспечённой страны, возникшей на развалинах Советского Союза.

Вместе со спокойствием ко мне вернулась уверенность. Я вновь стал охотником, а мои оппоненты — дичью.

— Спасибо за поддержку, господин Ирвинг! — поблагодарил я инопланетянина и бесстрашно встретился взглядом с многоголовой гидрой, сторожащей каждое моё движение.

— Нет, господа, я вам не мальчишка! Я такой же представитель планеты Земля, как и вы. Так что хотите вы этого или нет, но вам придётся выслушать меня. Почему, спросите вы? Да хотя бы потому, что я один из немногих, кто имеет представление о том, что сейчас происходит…

Из-за сбивки дыхания мне пришлось сделать паузу. Зал насторожённо безмолвствовал и я, готовясь продолжить сражение, прерывисто вздохнул. Проклятье! Всё же я волнуюсь!

— Кто не в курсе, я объясню. Две мощных галактических цивилизации, а именно, КОР и Галактическое Содружество хотят взять нашу планету под свой протекторат. Почему так срочно? У меня ответ такой: видимо, назрело. Как бы то ни было, это эпохальное событие ставит Землю перед нелёгким выбором.

На этот раз у меня была запланированная пауза. Я оглядел зал и понял, что полностью завладел его вниманием.

— Итак, КОР или Галактическое Содружество? Кого выберет Земля?.. Это зависит от того, какой путь развития мы предпочтём. А для этого нужно разобраться с тем, что нам предлагают. КОР расшифровывается как кольцо обмена разумов. Так чем же примечательна эта цивилизация? В общем-то, ответ кроется уже в самом названии.

Не мудрствуя лукаво, я, в качестве объяснения, повторил всё то, что услышал от Мифра, а затем вопросительно глянул на представителя Галактического Содружества.

— Господин Ирвинг, я не ошибусь, если скажу, что вы используете совсем иной способ передвижения между звёздами?

— Вы правы, господин Сафин, — ответил он. — Мы избрали более привычный способ перемещения и летаем друг к другу в гости на звездолётах. Транспортная межгалактическая система, известная на Земле под именем «кротовых нор», даёт нам возможность преодолевать громадные расстояния без особых потерь во времени. Вы сами можете в этом убедиться.

Он повернулся к ранее запримеченному мной парню с белыми волосами и тёмными глазами, который стоял рядом с ним.

— Возможно, вы помните Владислава Романовича. Он ваш родственник по материнской линии.

И я его вспомнил! Когда я был маленьким, мы с мамой ездили на Петроградскую сторону. Там, на одной из старых улочек, соединяющих Большой и Малый проспекты, жила какая-то не слишком близкая родственница мамы. Мы вошли в тесный тёмный дворик, со всех сторон окружённый стенами домов, и мама сначала опасливо посмотрела на кодлу парней, сидящих на перевёрнутой скамейке, а затем успокоилась и окликнула светловолосого юношу. Тот вразвалочку подошёл к нам и, поздоровавшись, покровительственно потрепал меня по голове. «Ну что, шкет, как учёба в школе?» — спросил он скучающим голосом. «Да никак!» — ответил я и кивнул на обшарпанную гитару, болтающуюся у него за спиной. «Твоя что ли?» — проявил я вежливость к взрослому остолопу, который не может отличить школьника от дошкольника. «Нет, чужая», — соврал он и, повернувшись, сплюнул под ноги старой карге. Она подняла крик, и мама спешно потащила меня к подъезду, где чахли, прижавшись к стене, два тощих подсолнуха.

Вот и всё наше знакомство с Владиславом Романовичем.

Подойдя, тот протянул мне руку для рукопожатия, а затем, не удовольствовавшись этим, обнял и похлопал по спине.

— Вижу, ты меня узнал, — негромко сказал Романович.

— Да, узнал. Здравствуй, Влад!

— Лучше зови меня Ласло, для меня так привычней.

Сделав пометку, что нужно разузнать о нём как можно больше, я с сомнением глянул на объявившегося родственничка. С детства он запомнился мне как уличная шпана, да и сейчас не особо изменился. Тем не менее Фан-Фан упомянул его имя, когда мы были в Таиланде, да в Галактическом Содружестве он явно не последнее лицо.

— Узнаю политика, — усмехнулся Романович. — Весь подозрительность и недоверие.

Вроде бы в его словах не было ничего такого, но у меня возникло неприятное ощущение, что они сказаны не просто так, а это ответ на мои нелицеприятные мысли о нём. Но это был уже бред чистой воды. Видимо, я здорово переволновался, если мне мерещится всякая ерунда.

— Нет, я художник по призванию и бизнесмен по необходимости, — возразил я.

Романович с лёгким изумлением глянул на меня, видимо, поняв, что это не рисовка, и его губы вновь дрогнули в улыбке. Вот только выдержать взгляд его глаз, похожих на бездонные колодцы, оказалось нелёгкой задачей. Нет, уличной шпаной здесь и не пахло. Ведь ему, несмотря на моложавый вид, было уже где-то за сороковник. И ещё одно, хоть Романович держался в тени, строя из себя солдафона, но теперь я больше не обманывался на его счёт: он был очень влиятелен. Это чувствовалось по тому, как он держал себя с представителем Галактического Содружества, а тот летал очень и очень высоко — в этом у меня не было сомнений.

— Ладно, давай веди заседание, пока они не прочухались. Если что, то мой отец Пётр Романович, он наполовину венгр, наполовину русский. Мать Вера Голованова, она русская и коренная ленинградка. Думаю, этого будет достаточно, чтобы публика поверила в наше родство.

— А это не так? — поинтересовался я, задетый его покровительственным тоном.

— Да нет, мы действительно родственники.

Интересно, что пока мы разговаривали, из микрофона не донеслось ни звука.

Романович вернулся на прежнее место, а я вперил взгляд в зал. Несмотря на силовые методы, Межгалактическое Содружество придерживалось принципов демократии. На заседание пустили прессу, и в лоджиях засуетились многочисленные журналисты и кинооператоры.

Акулы пера рвались в бой, но прежде я хотел услышать Фан-Фана.

— Подождите, господа! Для вопросов ещё не время! — возвысил я голос, чтобы перекрыть многоголосый хор прессы. — Давайте дадим слово представителю КОРа.

И тут я обнаружил, что место Фан-Фана пустует. Всё это время я не выпускал его из поля зрения, но стоило мне отвлечься, как он тут же сбежал.

Ситуация была такова, что впору было рвать на себе волосы, но тут на моё счастье появился Мифр. Выйдя на авансцену, он пожал руки Ирвингу и Романовичу, а затем подошёл ко мне.

— Ты готов? — спросил я, и после согласного кивка, уступил ему место на трибуне.

— Земляне! — произнёс Мифр и у меня пробежал озноб по коже. — Братья по разуму, я пришёл к вам с миром и готов подтвердить это любым приемлемым способом.

У моего тефлас-двойника оказался дар прирождённого оратора. Но нужно отдать должное представителю Галактического Содружества, в этом качестве он не уступал Мифру. У Ирвинга, вообще, голос был как у иерихонской трубы. В общем-то, мне всё больше нравился этот энергичный тип, но я не хотел, чтобы из-за моей предвзятости пострадали интересы Земли, потому я постарался избавиться от симпатии к нему. Пока перспективы не ясны, рано кому-либо отдавать приоритет.

Речь Мифра была ясной и чёткой, доводы убедительными, а выводы логичными. Зал, чьи симпатии до этого были на стороне Галактического Содружества (думаю, здесь сыграло пристрастие к голливудским боевикам со звездолётами), теперь заколебался.

Соблазн был велик. Думаю, элиту Земли подкупала простота путешествий между мирами, предлагаемая КОРом. Никаких тебе изматывающих подготовок к полёту, никаких особых требований к возрасту и здоровью. Любой человек мог запросто перемещаться с планеты на планету. Вдобавок многие из властей предержащих сделали стойку, когда узнали, что технологической революцией последних лет Земля тоже обязана КОРу. И с экономической точки зрения он был выгоден. Насколько я понял Мифра, сооружение и эксплуатация сети тефлас-передатчиков не требовали особо крупных материальных затрат. Самыми дорогостоящими были бионические станции — и по оборудованию, и по людям. Тут было всё по-взрослому, а именно, сплошная наука и передовые технологии. К созданию и обслуживанию биоников Земле придётся привлечь самых высококлассных специалистов.

Но боевики со звездолётами не собирались так просто сдаваться. Ведь космос в сознании землян неразрывно связан с романтикой. Это же метеоритные потоки, грозящие пробить обшивку звездолёта; злобные инопланетяне, мечтающие прикончить чужаков; героические парни с бластерами наперевес. Как же мы без всего этого?!

— Так давайте дружить с КОРом и с Галактическим Содружеством! — выкрикнул кто-то из лоджий для прессы.

— Дружить мы будем обязательно, но нельзя одновременно шагать по двум дорогам, которые вдобавок ведут в разные стороны, — возразил я. — К тому же это слишком затратно. Сеть тефлас-передатчиков и бионических станций влетит Земле в очень крупную сумму. Тут уж будет не до создания космического флота.

То, что я сказал, было не честно по отношению к Галактическому Содружеству, но он явно проигрывал КОРу по части экономической целесообразности. Да и выбор властей был очевиден. Я это понял по настроению зала. Хотя главы государств, связанные политическим багажом, тормозили в экстренных ситуациях, тем не менее это были неординарные люди. Во всяком случае, хотелось надеяться, что элита Земли в состоянии видеть дальше собственного носа и, когда нужно, соберётся с силами и примет правильное решение.

В общем, лишь веский фактор мог изменить наметившуюся расстановку сил. И он не замедлил заявить о себе. Представитель Галактического Содружества — он устроился в председательском кресле позади трибуны — наконец-то вступил в игру.

— Господа, теперь позвольте мне сказать несколько слов, — сказал Ирвинг и экраны, установленные по бокам золотой стелы, дали крупным планом его лицо.

Вроде бы мелочь, но она говорила о многом. Когда выступал Мифр, экраны не работали. Естественно, после этого у меня отпали последние сомнения относительно того, кто здесь хозяин.

Но Ирвинг и сам по себе был более чем серьёзным противником. Что он тут же доказал своим выступлением.

— Да, обмен разумами — это великолепная возможность посетить чужие миры. Доступность практически для каждого открывает широкие возможности для массового туризма. Всё так, как сказал многоуважаемый господин Тимурайд, но не нужно забывать, что у каждой медали есть оборотная сторона. Давайте рассудим, так ли уж выгодно для Земли вхождение в КОР.

Ирвинг сурово глянул в зал, где раздались возмущённые крики.

— Вы правы, у меня есть своя заинтересованность. Мои предки родом с Земли. И вообще, вы удивитесь, как много землян уже живёт в Галактическом Содружестве. Но давайте не будем отвлекаться и вернёмся к нашим баранам. Итак, КОР это великолепно. КОР это просто замечательно. Сам бы им воспользовался, будь такая возможность. Действительно, кто же откажется без особых хлопот поглазеть на чужеземные чудеса? — он снова оглядел притихший зал и повернул ко мне лобастую голову. — Но прежде давайте поинтересуемся у господина Сафина, который как никто другой умеет оперировать цифрами и мгновенно просчитывать выгоду. Скажите нам, каково на сегодня население Земли?

— Семь с лишним миллиардов, — ответил я и неслышно вздохнул.

Представитель Галактического Содружества был прав, нам придётся попрощаться с КОРом. Во всяком случае до той поры, пока не изменится демографическая ситуация на Земле.

— И что вы на это скажете, юноша? — вопросил Ирвинг, иронично глядя на меня.

«Что я болван, который не видит дальше собственного носа. Но можно было бы и не тыкать меня этим самым носом в лужу», — сердито подумал я.

Меня подловили на такой ерунде, что впору было умереть со стыда. Единственное, что извиняло мою тупость, это вчерашний перебор с водкой.

— Скажу, что Земля из-за ограниченности продовольственных ресурсов не в состоянии принять всех желающих, — буркнул я, но не сдался. — С другой стороны, мы можем ограничить число инопланетных гостей…

— Ограничить? — перебил меня Ирвинг и посмотрел на оппонента.

Я тоже глянул на Мифра. У моего тефлас-двойника был такой вид, будто у него свербит больной зуб.

— Скажите, господин Тимурайд, разве планета-реципиент имеет право на ограничение гостей, прибывающих в рамках КОРа? И сразу же ответьте ещё на один вопрос. Правда ли, что среди тех, кто путешествует КОРом, большинство составляют вофусанцы, которые изобрели этот способ перемещения, или я ошибаюсь?

— Нет, не ошибаетесь, — сказал Мифр и я понял, что очень и очень недооценил представителя Галактического Содружества.

— Скажите, какому количеству землян будет разрешено воспользоваться возможностями КОРа? Скольких вы осчастливите? Это будут миллион или миллиард человек? — не унимался Ирвинг.

— Зависит от возможностей планеты. Как правило, членство в КОРе получают от тысячи до десяти тысяч жителей, — признался Мифр.

Судя по тому, как он слегка хмурился и поглядывал на соперника, ему пришлась не по душе такая осведомлённость оппонента в делах КОРа. Зато Ирвинг чувствовал себя в споре как рыба в воде.

— Вы сказали, тысяча? Я не ослышался? — вкрадчиво поинтересовался он. — То есть на Землю может прибыть около семи миллиардов инопланетян, но ответный визит им сможет нанести только тысяча землян?

— Не тысяча, а десять тысяч. К тому же членство в КОРе имеет временный статус, по большей части. Потому его может приобрести практически любой желающий.

— Вот оно что!

— Не перебивайте, господин Ирвинг! Хочу сказать, вы зря пугаете землян голодом. Как уже говорилось, бионические станции — это более чем дорогое удовольствие, поэтому пользуются ими далеко не все. К тому же, согласно правилам, максимальная численность биоников не должна превышать одного процента от общей численности населения планеты-реципиента.

После этого заявления Мифра на лице представителя Галактического Содружества воцарилась умиротворённая мина.

— Понятно. Остальные члены КОРа ограничатся тем, что просто залезут в мозги ничего не подозревающих землян и будут исподтишка подглядывать за ними. Я вас правильно понял?

— Слияние разумов не столь катастрофично, как вы преподносите, господин Ирвинг. Вдобавок контакт длится недолго. В непрерывном режиме максимум час.

— Достаточно минуты, чтобы заставить человека шагнуть из окна или под машину. В конце концов, человек может просто испугаться, когда в его сознание вторгнется чужой разум, и это может привести к фатальным последствиям…

— Это всё маловероятные ситуации. Во-первых, несовершеннолетние, больные и особи с преступными наклонностями не имеют доступа к тефлас-передатчикам. Во-вторых, мы проводим тщательный инструктаж перед отправкой. Но самое главное, у каждого жителя Земли есть право отказаться от участия в КОРе. Правда, такой отказ сопровождается пожизненным лишением допуска к тефлас-передатчикам, за исключением тех, чья профессия связана с ответственностью за жизни людей. Конкретный список составляется в зависимости от особенностей местной цивилизации. Врачи, пилоты, водители и ещё целый ряд профессий имеют иммунитет, то есть в свободное время они сами могут путешествовать по КОРу и также принимать гостей.

В конце концов, Мифру надоело препираться с представителем Галактического Содружества, и он обратился к залу.

— Господа, — проговорил он сдержанным тоном. — Несмотря на попытку господина Ирвинга дискредитировать нашу цивилизацию, я надеюсь, что вы подойдёте к выбору с разумных позиций. КОР существует миллионы лет и в него входят миллиарды и миллиарды разумных существ. Мы никого не тянем к себе насильно. Планетой больше, планетой меньше — для нас не имеет значения. Так что только вам решать, присоединяться к нам или нет. Если у вас нет вопросов, то у меня всё.

Естественно, вопросов была масса, особенно у прессы. Но пока длились выступления Мифра и Ирвинга, у меня было время поразмыслить. Слова и поступки Тимурайда и Белинды, а также Фан-Фана, причём его в первую очередь, а также сказанное Ирвингом — всё это позволило мне собрать довольно много частичек инопланетного пазла. А вот когда они встали на свои места, стала прорисовываться истинная картина происходящего, от которой мне стало не по себе.

Фарс. Всё происходящее в зале заседаний ООН не более чем фарс, разыгрываемый КОРом и Галактическим Содружеством. Фикция, предназначенная для отвода глаз. У Земли нет выбора. Самое страшное, что у неё нет и будущего. Знают ли об этом представители Галактического Содружества? Сдаётся мне, что знают. Иначе чем ещё объяснить их спешное появление. Скорей всего, они хотят ликвидировать угрозу. Но как? Ударить по Земле из космоса? Если так, то из них ещё те спасатели!

«Господи, какой же я самонадеянный болван!» — с горечью подумал я. Но самобичеванием заниматься было некогда. Чтобы ничто не отвлекало, я закрыл глаза.

Мой мозг разве что не кипел в поисках выхода, но единственное, до чего я додумался, больше походило на веру в чудо, чем было реальным шансом на спасение. И всё же лучше хоть что-то, чем ничего.

— Господа! — рявкнул я во весь голос, чтобы перекрыть шум в зале. И ведь что удивительно, зал смолк, хотя пресса не сразу перестала ворчать. — Может, я много на себя беру, но я хочу суммировать информацию, полученную во время дебатов представителей КОРа и Галактического Содружества. Ну а принимать мои выводы или нет, это уже ваше право.

Спустя час я подвёл высокое собрание, а также большинство землян, что слушали нас через прямую трансляцию, к мысли о том, что у них есть только один выбор и этот выбор КОР. После этого я дал слово прессе.

Под обстрел журналистов попали Ирвинг, Мифр и я, Иуда Искариот, продавший Землю ради её же спасения. Ну а когда спустя три часа к нам начали приставать с совершенно идиотскими вопросами, я вспомнил об атимас-ри и попросил Фан-Фана отключить связь.

Нужно было видеть лица присутствующих, когда звуки как отрезало, и в помещении установилась мгновенная тишина. И вообще, после трёхчасовых бурных дебатов главы государств и их ближайшие помощники выглядели так, будто это сборище бойцовских петухов, ещё не отошедших от драки. Что уж говорить про журналистов, охрипших от крика.

Поскольку Мифр и Ирвинг умыли руки, то я взял на себя заключительную часть эпохального заседания Генеральной Ассамблеи ООН.

— Господа, — в который уже раз обратился я к высокому собранию. — Вы выслушали обе стороны: и сторонников, и противников. Настало время выбора. Нет! — возвысил я голос. — Откладывать нельзя! Разве вы ещё не поняли? У нас на Земле кризисная ситуация: либо мы выберем сами, либо выберут за нас… Да, именно здесь и сейчас, и никак иначе, так что решайте! — я прислушался к голосу Фан-Фана у себя в ухе. — Тридцать минут на размышление. Взвесьте все за и против. И помните, ваше решение определит дальнейший путь развития Земли.

В гробовой тишине я спустился в зал и сел рядом с Тейлором и Прыщавой Мартышкой. В ушах стучал кровяной метроном; глаза горели так, будто в них сыпанули песком. В голове было пусто: ни единой мысли, ни единой эмоции. Всё. Я исчерпал себя до дна.

Девчонка с участием посмотрела на меня и, взяв под руку, прижилась к моему плечу.

— Почему ты плачешь? — прошептала она, и я ощутил солёный привкус на губах.

Лишь тогда я понял, что действительно плачу.

— Потому устал и мне страшно, — ответил я и чуть слышно добавил: — Молись за меня, Мария! На моей душе тяжкий грех. В своей гордыне я взял на себя ответственность за семь миллиардов человеческих жизней.

Полчаса прошли, и настал миг истины. Я встал и размеренным шагом направился к трибуне. Тейлор шёл впереди меня. Он взял на себя обязанности моего телохранителя, и я был благодарен ему за это. Говорить с кем-либо сейчас было выше моих сил: я и так едва держался на ногах. Уже на трибуне я вдруг понял, совсем не знаю, как в таких случаях ведётся голосование, а потом решил, что не стоит делать из мухи слона.

— Во избежание ошибок, мы не будем использовать электронную систему. Мы проголосуем дедовским способом. Пусть руководитель каждой из стран напишет на листе бумаги название своей страны, своё решение, распишется сам и даст расписаться своим помощникам, внизу проставьте сегодняшнее число. Затем мы проголосуем, — сказал я и с подсказки Фан-Фана добавил: — Учтите, никаких воздержавшихся! Иначе голосование будет признано недействительным.

Зал дисциплинированно зашуршал бумагой, и я едва не засмеялся, показавшись самому себе строгим учителем.

— Кто за то, чтобы войти в состав КОР? Поднимите руки. Пожалуйста, выше!.. Спасибо, господа, ваши голоса учтены.

Зал ощетинился лесом рук, и у меня отлегло от сердца.

— Теперь голосуем за то, чтобы присоединиться к Галактическому Содружеству. Выше!.. Спасибо. Голосование закончено. Сейчас соберут ваши петиции, и мы ещё раз пересчитаем голоса, но результат уже вряд ли изменится. Подавляющим большинством выбор сделан в пользу КОРа. Благодарю вас за внимание.

Когда по рядам, собирая петиции глав государств, пошли бионики, я понял, что дело сделано. Я было пошатнулся, но Тейлор был начеку и придержал меня за локоть. «Всё хорошо, сэр?» — сказал он и вопросительно глянул на меня. Я кивнул, и он снова пошёл вперёд, прокладывая мне дорогу в толпе народа.

Прыщавая Мартышка заупрямилась и не захотела идти с нами. Она заявила, что останется и будет ждать отца. И Фан-Фан появился. Правда, переговорить мы не успели, он сказал, что спешит и подхватил дочь на руки.

У выхода из зала Генеральной Ассамблеи ООН я обернулся — Тимурайд, Ирвинг и Романович стояли на сцене и что-то живо обсуждали. «Мавр сделал своё дело, мавр может идти лесом», — подумал я. Конечно, было немного обидно, но как-нибудь обойдусь без их секретов.

«В конце концов, у каждого свой крест. Вот только немногим выпадает честь нести тот крест, что нёс Спаситель. Да и перегаром от меня несёт со страшной силой, так что какие уж здесь переговоры на вселенском уровне», — с этой утешительной мыслью я прибавил шаг, видя, что Тейлор с нетерпением поглядывает на меня.

Выйдя из режима невидимости, флайер опустился прямо у наших ног. На вопрос, куда мы летим, у меня был только один ответ. Естественно, я хотел домой и только домой.

Спать хотелось просто смертельно. Я заполз внутрь салона и, смежив веки, мгновенно провалился в сон.

Это было подарком свыше. Не знаю, за какие заслуги, но Будда сжалился надо мной. Во сне я снова оказался в Таиланде, и Белинда была рядом со мной… такая близкая и такая невозможно красивая, что у меня перехватывало дыхание. Переполненный счастьем, я склонился над ней и поцеловал, благодаря за дары любви. А потом мы просто лежали на горячем белом песке, и я всё никак не мог на неё наглядеться. Лицо моей любимой женщины сияло тем внутренним светом, за который я бы продал душу, чтобы увидеть этот свет наяву.

Мир грёз жесток: он поманил меня обещанием, которому не суждено было сбыться. Во сне Белинда любила меня, и оттого я был так счастлив, так безмерно счастлив…

Слёзы хлынули ручьём. Господи, лучше я бы умер, не просыпаясь!

Осознание потери приходит не сразу. Лишь потом понимаешь, что смерть это конец всему, и бесполезно искать причины поступков того, кто ушёл навсегда. А ещё горе — это квинтэссенция любви и чем она сильней, тем горше на сердце.

Плакал я беззвучно, научился этому в лагере наёмников, но Тейлор всё равно услышал — я это понял по тому, как напряглась его спина. Слава богу, он не обернулся.

Досадуя на себя, я полез в карман за платком. Не люблю выказывать свои чувства на людях. Стоит им подметить твою слабость, и они обязательно ею воспользуются.

Из-за отсутствия окон смотреть было некуда, так что я уставился на затылок Тейлора. Правда, зрелище было так себе: лысина и редкие тёмные волосы, которые не мешало бы уже подстричь. Всё же странный он тип. Вроде бы безжалостный убийца и в то же время не лишён чуткости и сочувствия.

«Может, попробовать переманить его к себе? Конечно, если дядя Сэм будет не против», — мелькнула у меня мысль, и тут стены флаера растаяли.

Сидя в креслах, мы оказались под открытым небом. Это было так здорово, что после первоначального испуга, я тронул Тейлора за плечо и спросил, нельзя ли сделать так, чтобы можно было почувствовать движение воздуха. Он отрицательно качнул головой, и я пожалел, что флайер не передаёт всех ощущений свободного полёта.

Тем не менее новизна ощущений отвлекла меня от грустных мыслей и я, разглядывая землю под ногами, гадал, как она изменится с приходом КОРа.