КОР, или Медленно и с удовольствием

Глава шестая, любовь-морковь вприкуску с роевым разумом

Встав рядом, я облокотился на поручни и тоже глянул на пенные буруны, оставляемые катером.

Ночь опустила свой бархатный тёмно-синий полог, щедро расшитый звёздами, но жизнь по-прежнему кипит: и на море, и на суше. Ровный шум мотора не заглушает крики птиц и зверей, доносящихся с близкого берега. Видимо они празднуют восход луны. Здесь, ближе к экватору, она громадная, как латунный поднос, который мама хранит в память о бабушке, и точно также покрыта пятнами коррозии. Правда, её поверхность блестит куда ярче, чем наша семейная реликвия.

На море слабо светятся пятна планктона, всплёскивает многочисленная рыба. Кажется, вдали плывёт стайка дельфинов, правда, не уверен, что они здесь водятся. В общем, жизнь рычит, пищит, свистит и плещет, только Симка безмолвствует, а ведь бывало, придя ко мне в гости, она не умолкала ни на секунду. Щебетала и щебетала о всякой ерунде.

— Что-то случилось? — спросил я и, когда она отрицательно качнула головой, добавил: — Да? А выглядишь так, будто жизнь не удалась и впору утопиться.

— Зато ты, как я погляжу, в распрекрасном настроении. Сияешь, как медный таз, — меланхолично заметила Симка и повернулась к поручням спиной.

— Неужели так заметно? — огорчился я.

— А ты думал, кругом слепые? — она усмехнулась. — Никак наш портняжка-рецидивист вознамерился соблазнить инопланетянку. Будь осторожней, это может не понравиться её другу. Между прочим, скормить тебя акулам будет самое то: нет тела, нет улик.

Разговаривая со мной, Симка не спускала глаз с рубки, где находились остальные участники действа. Спецагентура. Осторожность во всём, раньше я не замечал этого за ней.

— Я люблю Белинду, — брякнул я, прежде чем подумал. Главное, за каким чёртом признался — сам не пойму.

На мгновение мне показалось, что Симка оскалилась, как рассерженная кошка, а в следующее мгновение я уже не был в этом уверен. В колеблющемся свете кормовых фонарей на её лице читалась лишь тревога.

— Яр, не глупи! Если Фан надумает тебя убрать, то я за твою жизнь не дам и ломаного гроша.

— Хорошо, постараюсь не светиться, — пообещал я.

Не понимаю, что на неё нашло, но Симка заключила моё лицо в ладони и после того как проглядела во мне дыру, притянула мою голову к себе и поцеловала. Причём поцеловала без страсти, будто мы с ней близкие родственники. Слегка коснулась губами и тут же отпрянула.

— Послушай, я не хотел…

— Заткнись! — оборвала меня Симка. — Это ты послушай, что я тебе скажу! — на её лице появилось уже знакомое мне жёсткое выражение. — Яр, ты примешь предложение инопланетянина.

— Нет.

— Примешь! — она выкрутила мне руку и рывком прижала к поручням. — А будешь дурить, добьюсь, чтобы твоего брата отправили в «горячую точку». Я держу своё слово. Так что если с ним что-нибудь случится, вини только себя.

— Сука! — констатировал я.

— Да или нет? — не унималась Симка.

— Нет! — стоял я на своём.

От боли в вывернутом мизинце у меня выступили слёзы на глазах.

— Не упорствуй, Яр, или я осуществлю твой давний страх и переломаю тебе пальцы. Тогда тебе придётся забыть о карьере художника.

— Шёлк тебе не отнять, даже если выколешь мне глаза…

— Эй! Чем вы там занимаетесь? — раздался звонкий голосок.

Господи, благослови детей!

— Мария! — выкрикнул я каким-то не своим голосом. — Подойди на минутку!

— Трус! — прошипела Симка, но отпустила меня. — Не думай, что этим дело кончится!

Прыщавая Мартышка подбежала и, отпихнув её, встревоженно посмотрела на меня.

— Вы что, ругаетесь?

Я покачал головой.

— Нет. Просто немного поспорили. Идём?

— Идём! — согласилась девчонка и, взяв меня за руку, неприязненно глянула на мою мучительницу. — Ты тоже иди, папа собирает народ в гостиной.

Симка на всех парах рванула к рубке, и я облегчённо перевёл дух. Кажется, я на полном серьёзе начинаю её бояться. Никак не могу переступить себя, вот она этим и пользуется. Ну, серьёзно! Я что, должен драться с этой рыжей поганкой, которая на голову ниже меня? Велика важность, агент Интерпола! Не дай бог пропустит удар, воплей не оберёшься. К тому же для мужчины крайне унизительно драться с девчонкой. Мама мне это намертво вдолбила.

— Ты чего распыхтелся? — поинтересовалась Прыщавая Мартышка. — В туалет что ли хочешь?

— Нет! — поспешно воскликнул я и показал ей свою руку. — Мизинец вывернул. Видишь, как опух?

— Ерунда! Сейчас дам тебе лёд, завтра будешь как новенький.

Нет, ну что за народ! Лупят целый день и ни капли сочувствия!

— Знаешь, Машка, лично от тебя я такого равнодушия не ожидал, — сказал я и девчонка удивлённо глянула на меня.

— Машка? — переспросила она.

— Так по-русски звучит твоё имя, — пояснил я и легонько щёлкнул её по носу. — Или тебе больше нравится Прыщавая Мартышка?

— Что?! Прыщавая Мартышка? — завопила Прыщавая Мартышка и что есть силы пнула меня по ноге. — Вот тебе гад!

Брошенный девчонками я остался в одиночестве и не сказать, чтобы оно меня тяготило. Идти в каюту не было ни малейшего желания. Кажется, я догадываюсь зачем нас собирает Фан-Фан. Наверняка будет приставать с тем же самым, что и Симка с Вэньминем.

Дался им всем Мифр! Какого чёрта все кругом умирают от желания узнать, чем он занимается, тем более в свой законный отпуск? Вот лично мне совершенно не любопытно. Это не значит, что я равнодушен к его судьбе. Мама утверждает, что у меня темперамент английского джентльмена — мол, так было с самого рождения: нужно очень постараться, чтобы чем-нибудь заинтересовать меня. Правда, отец и брат уверены, что я редкостный засранец и сам себе на уме, потому до поры до времени не спешу раскрывать свои карты. Но всё это домыслы домашних. На самом деле я обычный пофигист, которому наплевать на всех и вся, кроме себя любимого, ну и близких родичей.

Тем не менее Фан-Фан и парочка моих сволочных друзей, кажется, добились своего. Пожалуй, я попробую выяснить, что или кого ищет мой двойник. Но никто не дождётся, что я буду бегать к нему и докладывать о своих наблюдениях, если только сам сочту нужным.

Именно в таком духе я и ответил Фан-Фану, когда он вышел на палубу и спросил, что я надумал.

Мы немного поспорили по мелочам, а затем пришли к компромиссу: если будет что-то серьёзное или мне срочно потребуется помощь, то я немедленно свяжусь с ним. После этого Фан вручил мне поблескивающую золотом бусину — устройство связи, как пояснил он, и велел засунуть его в ухо. Я заколебался, но побоялся показаться трусом в глазах Белинды, которая тоже вышла на палубу.

Когда бусина зашевелилась, а затем ртутной каплей растеклась внутри ушной раковины, я кинулся к Фану: с намерением вцепиться ему в горло. Если бы не Белинда, не знаю, чем бы дело кончилось. Как бы то ни было, она убедила меня, что в атимас-ри нет ничего опасного — мол, это тот же мобильник, просто созданный на базе нанотехнологии. И всё равно у меня осталось неприятное ощущение, что я теперь под «колпаком». Хотя сам дурак, мог бы сразу догадаться, чем чревато инопланетное устройство. Ведь даже при наших земных технологиях при помощи мобильника можно запросто шпионить за его хозяином. Но сожалеть было уже поздно — что сделано, то сделано. Самое поганое (судя по довольной физиономии Фан-Фана), что гадость, угнездившуюся в моём ухе, самостоятельно не отковырять.

Белинда ободряюще улыбнулась мне, а после потащила нас с Фаном к двери, сказав, что после заплыва все страшно проголодались и мы задерживаем ужин.

В гостиной к нам сразу же подбежала Прыщавая Мартышка. Поскольку настроение у меня было далеко не радостное, я сделал вид, что не замечаю её и она, обидевшись, бросилась к Фану, который с готовностью распахнул ей объятия. Интересно, как вышло, что она стала его дочерью? Инопланетянин женился на землянке с ребёнком? В общем-то, меня гораздо больше интересовало, кем ему приходится Белинда. Вэньминь, когда я спросил, кто она, заявил, что раньше её не видел. Если они с Фаном не просто любовники, а муж и жена, то это всё усложняет. У меня правило: никогда не связываться с замужними женщинами.

Я сел рядом с Симкой и попытался завязать светский разговор, но она по-прежнему была в стервозном настроении. Видя, что со мной не желают общаться, я оставил её на попечение Вэньминя, а сам отправился на поиски Белинды. Действительно, чего маяться? Пусть она сама скажет, свободно её сердце или нет. И плевать, если она замужем. Может быть семейные союзы инопланетян не требуют верности.

Мы столкнулись в дверях крохотной кухоньки, именуемой камбузом. Белинда держала поднос с напитками и едой, и я вдруг понял, что хочу есть просто до одурения. Вот только сердечный голод был ещё острей.

— Поможешь? — спросила Белинда и тут же всучила мне поднос. — Отлично, тогда я сразу приготовлю вторую порцию закусок.

— Постой! — окликнул я её и заколебался. Господи! Как бы это сформулировать?.. А ладно, кто не рискует, тот не пьёт шампанское! — Как ты смотришь на то, чтобы переспать со мной? — выдал я на одном дыхании.

— Прямо сейчас? — уточнила Белинда без капли смущения на лице, и я в растерянности оглянулся по сторонам.

— Я бы не отказался, но где?

— Идём!

— Поднос…

— Давай! — Белинда взяла у меня поднос и, поставив его на пол, потащила меня за собой.

В узком коридорчике она толкнула дверь, и мы оказались в крохотной каюте, предназначенной для обслуживающего персонала. Дальше было всё как в сказке, естественно, для взрослых. Очнулся я только тогда, когда нас основательно качнуло. Это катер причалил к пристани. Мы переглянулись и, давясь смехом, бросились собирать свою одежду.

Приведя себя в благопристойный вид я первым вышел из каюты. Подноса в коридоре не было. «Стой!» — шепнула Белинда и потащила меня в кухню. Там она нырнула в недра холодильника и поставила передо мной тарелку с бутербродами и пиво. Ну как не полюбить такую женщину?! Форель оказалась наисвежайшей, пиво было в меру холодное.

Господи! Если бы я раньше ничего не чувствовал к Белинде, то сейчас полюбил бы её за одну только улыбку и сияющие глаза! Я попытался признаться ей в любви, но она прижала палец к моим губам.

— Тсс! Ничего не говори! — предупредила она.

— Почему?

— Потому что не хочу сделать тебе больно.

— Только не говори, что любишь Фана! — насмешливо воскликнул я.

— Да, я его люблю, — просто ответила Белинда.

Разум не сразу осознал размеры постигшей меня катастрофы, и я вдруг понял, что по-прежнему улыбаюсь. Улыбаюсь, как последний идиот.

Что затем я почувствовал, не описать словами, да и незачем. Кто бывал в моей шкуре, тот знает, кого это не коснулось, всё равно не поймёт.

Крохотный столик, разделяющий нас с Белиндой, в мгновение ока приобрёл для меня размеры океанской глади.

— Прости! — рука задрожала, и я аккуратно поставил бокал с недопитым пивом. — Мне жаль, что я осложнил тебе жизнь.

— Не переживай, дорогой! — Белинда нежно коснулась моей щеки. — Лично я ни о чём не жалею. Любовь — редкий дар, за неё обязательно нужно благодарить. Иначе Нормада, богиня судьбы, рассердится.

— Надеюсь, Фан-Фан разделяет твои взгляды, — сказал я и поднялся. — Нам пора, иначе нас скоро начнут искать.

— Идём, — отозвалась Белинда и потянула меня в противоположном направлении. — Давай выйдем через чёрный ход. Так у нас будет больше времени, прежде чем мы присоединимся к остальным.

Всего больней было сочувствие, не сходящее с её лица. Пряча отчаяние, я старался его не замечать. Она всё понимала — понимала, что творится в моём сердце, и оттого была милосердна. Ведя кружным путём, она давала мне время прийти в себя.

Будь это кто-то другой, я бы ещё поборолся за свою любовь, но с Белиндой можно даже не пытаться. Это бесполезно, знаю по опыту. Она из тех цельных женщин, что редко меняют сердечную привязанность. Тем более они никогда не идут на поводу у чьего-то чужого каприза. В этом их главная ценность — для тех, кому повезло, и трагедия для тех, кому не повезло.

Вскоре Белинда прибавила шаг и ушла вперёд. Кажется, я догадываюсь почему. Когда я ухожу в свою скорлупу, на моей физиономии появляется своеобразное выражение, за которое девицы прозвали меня бессердечным демоном. Пусть бежит! В конце концов, кто знает переспала она со мной только ради благодарности или хочет привязать к себе, чтобы сделать послушной марионеткой. Если последнее, то ничего у неё не выйдет — я не терплю пустых страданий. Безответная любовь — это не про меня. Пусть мне не повезло, но трагедии не будет.

Я догнал Белинду и, взяв за руку, смерил её благодарным взглядом.

— Спасибо, что ты была честна со мной, — сказал я и она слегка улыбнулась, пытливо глядя мне в глаза.

— Я рада, что не ошиблась в тебе, — отозвалась она прохладным тоном… согрешившей учительницы.

Вот и конец сомнениям. Иллюзия любви окончательно растаяла, обнажив неприглядную истину. Возможно, я ошибаюсь, но девяносто девать и девять за то, что она не испытывает ко мне каких-либо чувств. Как и было сказано, всего лишь благодарность. Жертвоприношение капризной судьбе.

По дороге Белинда ещё что-то говорила, и я даже ей отвечал, но убей бог, если я помню о чём шла речь. Единственно, что осталось в памяти это ломкие хрустальные нотки в её голосе. Они вызывали у меня ощущение неловкости — сродни тому тягостному чувству, которое возникает на похоронах далёкого родственника. Вроде бы нужно скорбеть, но покойник для тебя всего лишь раскрашенная кукла в гробу.

Белинда больше ничего не значит для меня — просто ещё одна красивая женщина, что волей случая побывала в моей постели. Я так решил и баста! Сколь бы глубоко ни угнездилась любовь в моём сердце, я обязательно от неё избавлюсь. Нужно будет, вырву вместе с сердцем!

Несмотря на решимость, на душе было скверно. Очень скверно. И настроение хоть вешайся.

Когда мы поднялись на палубу, Фан бросил на нас беглый взгляд и направился к трапу. Не похоже, чтобы он сердился, хотя ребёнку было ясно, чем мы только что занимались. А вот Симка и Прыщавая Мартышка злились капитально.

Ради интереса я глянул на Вэньминя. Он был не просто зол, а в бешенстве, хотя с его лица не сходило бесстрастное выражение. Для китайца лицемерие — вторая натура, а может быть, и первая.

— Нужно было не миндальничать, а сразу пристрелить тебя в Дахунмэне. Тогда Земля не потеряла бы важного союзника, — процедил он, когда мы отстали от остальных.

Поскольку его отец Чен Александрович наполовину русский, то наш менталитет Вэньминю тоже не чужд. Прежде чем уйти, он выдал матерную тираду и смачно плюнул мне под ноги. Уважаю. Но лучше бы он дал мне по морде. Прости, мама, но я всё больше склоняюсь к мысли, что драка не такой уж плохой вариант для избавления от негатива.

Презрение Вэньминя задело меня, и всё же я ни в чём не раскаивался. На тот момент Белинда слишком много значила для меня, чтобы я мог от неё отказаться. Когда выяснилось, что она любит другого, было уже поздно.

Так что придётся принять случившееся, как данность, и расхлёбывать последствия.

В конце концов, любой опыт полезен, даже безответная любовь. Симка как-то сказала, что я законченный эгоист, зацикленный исключительно на себе, и потому не способен ставить чувства другого человека выше собственных. Кажется, теперь я понимаю, о чём она бредила. Уже одно то, что меня абсолютно не волновало, что Белинда бионик и инопланетянка, говорит уже о многом.

Перекуса на катере оказалось мало, и Фан-Фан распорядился накрывать на стол.

За ужином, сервированном на этот раз по-европейски, царила напряжённая обстановка. Вэньминь и Симка сидели с постными лицами и временами о чём-то тихо переговаривались. Прыщавая Мартышка вела себя отвратительно, совсем как настоящая обезьянка — она кривлялась, визжала, вскакивала из-за стола и швырялась в меня едой. Вот ведь мелкая зараза!

Фан не отставал от дочери. Передразнивая девчонку, он тоже вскакивал из-за стола и гримасничал, отчего она покатывалась со смеху, особенно, когда я получал «подарки» с двух сторон. Похоже, невоспитанность — ещё одна их семейная черта. Белинда помалкивала, глядя на всю эту вакханалию, и лишь сочувственно мне улыбалась.

Когда Фан заявил, что они с дочерью так старались развеселить меня, а я — неблагодарная скотина! — даже не соизволил улыбнуться, мои пальцы судорожно сжались. Чтобы не сорваться, я взял салфетку и тщательно стёр остатки еды, от которой не успел увернуться.

— Видимо, издержки воспитания. В нашей семье не принято разбрасываться едой, — холодно ответил я, стараясь при этом, что в голосе не прорвался гнев.

Фан-Фан состроил понимающую мину.

— Вот оно что! — воскликнул он и укоризненно посмотрел на дочь. — Мария, прекрати! А то наш гость посчитает тебя невоспитанной особой.

Прыщавая Мартышка презрительно фыркнула.

— Он не у себя дома, так что нечего нам указывать! И вообще, пусть катится туда, откуда пришёл.

А вот это с превеликим удовольствием! Инопланетная клоунада с подлыми улыбочками сидела у меня уже в печёнках.

— Благодарю за гостеприимство, господин Фан. Буду крайне признателен, если вы дадите мне возможность вернуться домой, — сказал я как можно вежливей, и поднялся из-за стола. Естественно, на языке вертелись совсем другие слова, в основном позаимствованные у моих татарских предков, и которые не принято произносить в приличном обществе, а также в присутствии женщин и детей.

Ответа я не получил: появился ещё один гость и не кто-нибудь, а Мифр, собственной персоной.

Лёгкий вертолёт, похожий на пучеглазую стрекозу, опустился на лужайку перед домом и он, выбравшись из кабины, направился к террасе, на которой мы ужинали.

Появление Мифра притушило бушующую злость. Слава богу, наконец-то я уберусь отсюда! Скорей бы! Хочется узнать, как он воспримет мою сделку с Фан-Фаном. Я не раскаивался, что заключил её, но душу грыз червячок сомнения. Если Мифр действительно весь из себя правильный и, как считает Фан, честь для него превыше всего, тогда не исключено, что он отвернётся от меня. Ведь двойная игра, как ни крути, то же предательство… к чертям! Разве у меня был выбор?

Определённость вернула мне присутствие духа.

Пока мой инопланетный двойник, шёл к нам, я придирчиво его оглядел и почувствовал, как в душе зашевелилась зависть. Облачённый в пепельно-розовую рубашку и белые брюки, он выглядел чрезвычайно импозантно. Обувь, часы и прочие аксессуары — всё самых престижных марок. В общем, красив и элегантен с головы до пят. Решив быть великодушным, я сказал себе, что в выборе одежды у нас один стиль. Действительно, почему бы нет? Ведь мы с ним родственные души.

Поприветствовав нашу компанию, Мифр получил приглашение поужинать и сел за стол. Видя, что я стою, в то время как остальные сидят, он со спокойным недоумением посмотрел на меня. Мифр всегда спокоен и вежлив — на моей памяти он ни разу даже не рассердился. Кстати, это одна из причин, почему я держался из последних сил и старался не хамить Фану.

— Ты куда-то собрался? — спросил Мифр, наливая в бокал минералку.

— Да, — ответил я и, наплевав на политес, добавил: — Что-то я устал от местного гостеприимства.

Мифр глянул на хозяев виллы.

— Подожди немного. Когда закончу с делами, захвачу тебя с собой.

— Договорились.

Делать было нечего и я, чтобы скоротать время направился к кухне, где суетилась Сом. Моё присутствие тайку не обрадовало, но особо рьяно неудовольствия она не высказывала. «Кхун пхуут паасаа анкрит дай май кхрап[3]», — спросил я, вспомнив фразу из разговорника. Немного поколебавшись, она утвердительно кивнула, и я с облегчением перешёл на английский.

— Давайте я помогу вам, — предложил я свои услуги и Сом на мгновение замерла, изумлённо глядя на меня.

— Тогда поможете мыть посуду? — спросила она с нерешительным смешком.

— Почему бы нет?

Сняв пиджак, я взялся за дело, как говорится, засучив рукава. Спустя четверть часа посуда, вытертая досуха и разложенная аккуратными стопками, блестела первозданной чистотой. Ну а после того как я помог ей с готовкой некоторых блюд, Сом взирала на меня уже с благоговением самаритянки, лично узревшей Христа.

Кухонные подвиги снискали мне славу не только у тайки. Белинда не выдержала и тоже подошла к нам.

— Не думала, что ты из тех, кто знает дорогу в кухню, — мягко проговорила она и моё сердце вновь заныло.

Она была так близко! Я умирал от желания обнять её и поцеловать: долго, страстно, нежно, а затем раздеть и вновь заняться с ней любовью. Вместо этого мой (как я надеялся) равнодушный взгляд скользнул по её лицу и переместился на ближайший куст. Осознав, что в нём нет ничего достойного внимания, кроме его шарообразной формы, я озабоченно глянул на плиту и прикрутил горелки — все до единой. Сом, деликатно оттеснив меня, прибавила огня под чайником.

— Я живу один, поэтому хочешь не хочешь, а приходится готовить, — сообщил я каким-то деревянным голосом.

— Могу подтвердить, он замечательно готовит.

Это была Симка, присоединившаяся к нашей компании. Она попыталась всучить мне свой бокал, с требованием вымыть его. Ага! Сейчас! Я оттолкнул её руку, и она попыталась плеснуть в меня остатками вина. Когда я уклонился, рыжая стерва запулила в меня уже бокалом. Спасибо, что Сон исхитрилась его поймать. Правда, не знаю, кого она спасала: меня или бокал. Всё же хрусталь от Сваровски — не самая дешёвая посуда.

— Госпожа, я вымою! — поспешно проговорила тайка и с лёгкой досадой добавила: — Спасибо за помощь, младший брат. Теперь я справлюсь сама.

— Рад был помочь, старшая сестра.

Сложив руки, я уважительно поклонился. Бедная Сом! Вот почему я не пускаю гостей в свою кухню. Когда народ не совсем трезв, такие недоразумения возникают сплошь и рядом.

Моя виноватая улыбка смягчила тайку. Приятная женщина и внешне ничего, конечно, для своего возраста, подумалось мне. Мой взгляд переместился на Белинду и Симку. Они стояли рядом и это давало возможность их сравнить. Лёд и пламя. Нет, солнечный полдень, напоённый благоуханием хмельных трав, и сумрачное ненастье, готовое разразиться ударами молний и дождём. Уверен, что Белинда и моя питерская соседка тефлас-двойники, но почему же они такие разные?

Заметив, что к нам несётся Прыщавая Мартышка я решил, что это уже перебор и поспешно ретировался. Слава богу, за мной никто не увязался.

На пляже было тихо и пустынно. Мокрая от пота футболка липла к спине. Жара ещё не спала, хотя поднявшийся вечерний бриз создавал обманчивое ощущение прохлады. Решив, что после праведных трудов не мешает искупаться, я разделся и побрёл по мелководью. Выглянувшая из-за облака луна разогнала ночную тьму, и я устремился к золотой дорожке, стелющейся по воде.

Игра бликов света настолько меня увлекла, что я заметил тёмную массу, всплывающую из глубины, когда она уже была совсем близко. Гладкий купол, тускло поблескивающий в свете луны, всё рос в размерах, а затем из воды показалась плоская голова и уставилась на меня непроглядно чёрными глазами, которые угадывались лишь по выпуклой форме.

В панике я захлебнулся водой и пошёл было ко дну, но неведомая тварь не дала мне утонуть. Раздался треск и что-то снизу подхватило меня и вынесло на поверхность. Придя в себя, я обнаружил, что мёртвой хваткой цепляюсь за ногу гигантского жука — облепленный с головы до ног множеством зеленоватых «светлячков», которые то и дело менялись местами с теми, что выныривали из воды.

И вдруг! «Не бойся! Я такой же, как ты», — прозвучало в ухе, где угнездилась дрянь, подсунутая Фан-Фаном.

Господи! Да что же это такое?.. Бред! Натуральный бред! К тому же перманентный. Из горла вырвался смешок: не иначе как на нервной почве. Да что там! Происходящее показалось настолько нелепым, что вновь мелькнуло подозрение, что у меня не все дома. Может, я уже окончательно свихнулся? Началось с якобы приснившегося инопланетного города, а теперь я вижу инопланетян воочию. Так что говорящий жук вполне укладывается в общую схему. Что он там вякнул? Считает, что он такой же, как я?.. Очень интересно! Я бы поспорил с этим утверждением, жаль, что обстановка не располагает.

Да что же это такое?! В голове нет ни одной здравой мысли. Только желание заорать — громко, во весь голос. Может, так и сделать? Вдруг мир вернётся к норме?.. Кстати, а что это такое, норма? Не имею понятия…

Если упёрся в тупик, иди от обратного, говорил мне папа. Ладно, так и сделаю. Сумасшествие — это когда не можешь отличить реальность от галлюцинации? А вот это можно проверить. Я стряхнул светящихся жуков и ущипнул себя за руку. Больно. Давай ещё раз… О чёрт! Теперь синяк точно обеспечен.

Итак, тактильные ощущения соответствуют зрительному восприятию. Это хорошо. Очень хорошо. Да что там! Это просто замечательно!

Кто там сказал, что математика превыше всех наук? Враньё! Логика — вот кто истинная царица любой отдельно взятой черепушки. И она глаголет мне, что жук, за которого я держусь, настоящий… Брр!.. «Ладно-ладно, только не психуй! Воображаемый или нет, но жук тебя не съел и даже завёл с тобой разговор», — уговаривал я себя, впервые в жизни близкий к настоящей истерике. Видимо, Господь наказывал меня за то, что в детстве я частенько её симулировал, чтобы запугать родных, когда они не шли у меня на поводу.

— Кто ты? — спросил я, наконец-то, собравшись с духом.

— Я это мы, — прошелестело в моём ухе.

— Мы? — мой взгляд прошёлся по рою светящихся насекомых. — Ты это они?

— Мы это я, — подтвердил жук. Или это были светлячки?

Роевой разум? Насекомые, поднявшиеся на верхушку эволюции? Я встрепенулся. Кажется, что-то подобное попадалось мне в литературе и вполне возможно, что это были братья Стругацкие. Хоть я реалист, но для них сделал исключение, впрочем, как и для книг других хороших писателей-фантастов.

Намечающаяся логическая цепочка значительно поубавила страх. Я отцепился от конечности инопланетного жука — кстати, ещё не факт, что он действительно инопланетный — и зачерпнул в ладони воду, стремясь разглядеть светлячков.

О-па! Никаких светлячков, в смысле насекомых, не было и в помине. Во всяком случае, я не увидел никаких микроскопических зверёнышей. В воде суетились совсем крошечные искорки, которые периодически слипались в бесформенные пятна разнообразных размеров. Я тронул одно такое пятно, и оно светящейся плёнкой расплылось у меня по пальцу.

Так это планктон? Бактерии, обретшие разум? Я призадумался. Почему бы и нет? В конце концов, мы тоже всего лишь набор простейших клеток. Только в нашем случае природа пошла по пути стационарного хранилища разума. Интересно, это единственный роевой разум на основе бактерий или их много?.. Ладно, сейчас узнаем.

— Скажи, у тебя есть имя?

— Нет. У меня нет имени, — прошелестело в ответ.

— Ты один такой или вас много?

— Нас — мало, вас — много… слишком много.

Ответ был получен после длительного интервала времени, к тому же у меня возникло ощущение, что странный собеседник обращается не ко мне, а ко всему человечеству. Чистейшая интуиция, но она редко меня подводит.

— Мы, люди, вам чем-то мешаем? — спросил я, зачем-то очень чётко проговаривая слова.

— Вы ушли на сушу, мы остались в воде. Раньше мы не мешали друг другу. Теперь вы хотите вернуться. Нам это не нравится. Уходите. Вас слишком много.

Это была самая длинная фраза, сказанная жуком, после чего он исчез, точней, расплылся светящимся пятном по воде. Видимо таким образом мне давали понять, что беседа закончена. Когда пятно приняло форму спрута и рядом со мной зашевелились гигантские щупальца с присосками, я что есть сил рванул к берегу.

Да! Не иначе высший разум вознамерился наказать меня за скепсис к чудесам. Мало мне банды инопланетян, так на тебе ещё одну разумную форму жизни на Земле. Причём крайне недовольную всем человечеством. Ну а я-то здесь при чём? Скажет мне кто-нибудь?!

Ну, нет! Я не позволю сделать из себя козла отпущения. Послание кракенов я передам, но только через интернет. На набольшее пусть не рассчитывают. Я не хочу поселиться в комнате с мягкими стенами. Пусть роевой разум сам убеждает народ в своём существовании.

Злой как чёрт я выбрался на берег и зашагал к беззаботной компании, восседающей на террасе.