Корабль смерти

Глава 15

— Ску-ра-тис! Ску-ра-тис! — скандировали зрители.

Крики, вначале негромкие, скоро были подхвачены всей огромной аудиторией. Их волна нарастала, поднимаясь до самого потолка. Казалось, это грохотало эхо, доносившееся снаружи, где за бортом дробились и разлетались высокие волны.

Кричать начали двое мужчин, сидевшие внизу, напротив центральной ложи, и, как заметны Римо, не спускавшие с нее глаз. Произнеся свою речь, Аристотель Тебос сделал им знак. Мужчины быстренько разделись и закричали из разных мест зала:

— Просим Скуратиса!

Поддержавшие их начали скандировать. Крики становились все громче, пока не слились в оглушительный рев. Теперь это была уже не просьба, а непреложное требование.

На смуглом лице Скуратиса отразилось смятение. Он взглянул на Тебоса, и тот ободряюще ему кивнул. Скуратис встал, подошел к переднему краю ложи и поднял руку, приветствуя собравшихся.

За его спиной Тебос снова подал знак тем двоим, внизу. И тотчас общий хор голосов перекрыли два голоса:

— Идите вниз! Разрежьте торт!

И все дружно подхватили:

— Раз-режь-те торт! Раз-режь-те торт!

Извинившись перед Еленой, Демосфен Скуратис кивнул в знак согласия и повернулся к выходу из ложи. Уже на ступеньках он оглянулся и жестами пригласил Тебоса составить ему компанию. Тот отрицательно покачал головой:

— Нет, Демо. Сегодня твой день. Иди!

Как только Скуратис покинул ложу, в нее заглянул какой-то человек с каменным лицом. Тебос взглянул на него вопросительно, и тот молча кивнул.

Тебос прошептал что-то Елене на ухо. Как ни шумно было в зале, Римо расслышал его слова. Секрет состоял в том, чтобы суметь сфокусировать свой слух, как фокусируется зрение. Если вам удастся сузить слуховой канал, направив его под нужным углом, то вы расслышите даже слабый шепот среди бури криков, потому что буря окажется за пределами восприятия.

— Я знал, что чистильщик обуви не устоит перед именинным тортом, — шепнул Тебос дочери. Он ждал от Елены одобрения, но дочь промолчала.

— Сейчас ты поедешь на яхту и пришлешь катер за мной, — сказал он.

— Я хочу остаться здесь, папа, — возразила Елена.

— Боюсь, что я не могу тебе этого позволить. Немедленно отправляйся на яхту.

Римо показалось, что Елена хотела сказать что-то, но передумала. Без лишних слов она встала с места и подошла к барьеру. Наклонившись вперед, она бросила последний взгляд на Скуратиса, направлявшегося к кораблю-торту с огромным серебряным ножом в руках. Потом она поднялась по закрытым ковром ступенькам к выходу из ложи. Ее осанка, упрямо вздернутый подбородок, особый блеск в глазах ясно говорили, что уезжать Елена не собирается. Она не хочет, как послушная дочь, вернуться на яхту.

Римо встал и вышел вслед за ней в коридор. Ее окружили телохранители.

— Вы мне не нужны, — недовольно сказала она. — Я найду дорогу сама.

Она сердито отстранила стражей и пошла по коридору.

Когда Елена миновала коридор, Римо пошел следом и увидел, что она спускается по лестнице вместо того, чтобы подняться к верхней палубе и сесть в лифт, ведущий к причалу.

Пройдя два лестничных пролета, Елена с уверенностью человека, выросшего в богатой семье, проложила себе дорогу сквозь густые толпы людей и встала в партере под нависавшей над ним главной ложей, невидимая для своего отца.

Ее глаза были устремлены на Скуратиса, приступившего к разрезанию торта. Почувствовав ее взгляд, он оторвался от этого занятия и улыбнулся ей, как человек, не сомневающийся в своих правах на нее, потом отсалютовал огромным серебряным ножом с прилипшими к нему кусочками крема.

Римо подошел к девушке.

— А кто-то говорил, что он всего лишь чистильщик обуви...

Она застыла от изумления.

— Вас это не касается!

— Папа будет расстроен вашим непослушанием.

— Я часто его расстраиваю. Думаю, что после сегодняшнего вечера он расстроится снова. И даже очень.

Она не отрывала глаз от Скуратиса и улыбнулась, перехватив его взгляд.

Вот и пойми этих женщин, подумал Римо. Она ненавидела Скуратиса всей душой. Он безобразен, как жаба. И вот, не угодно ли? Теперь она флиртует с ним и строит ему глазки, будто он — воплощение Геракла и Ахиллеса, вместе взятых.

— А как же прошлая ночь? — напомнил Римо.

— Что «прошлая ночь»? Она для меня ничего не значит, так же как и вы сами. Будьте добры, оставьте меня в покое!

— Вот именно! Не приставай к этой милой леди, — проговорил невесть откуда взявшийся Чиун. — Наши обязанности никто с нас не снимал, и мне приходится делать все одному, пока ты кокетничаешь с женщинами.

— Хватит, Чиун! Скажи лучше, что случилось? — спросил Римо.

— Будет лучше, если ты пойдешь со мной. Твой император Смит ранен.

— Смитти?

— Может, ты знаешь еще одного императора Смита? — спросил Чиун.

Они двинулись сквозь толпу, как если бы ее не было вовсе. Чиун прокладывал путь, Римо шел в фарватере, будто привязанный буксирной цепью.

— Где он?

— У нас в комнате.

— Где ты его нашел?

— В кишках корабля.

— В тайном проходе?

— Можно сказать и так.

— Что ты там делал?

— Видишь ли, мне не хотелось смотреть на этих животных, поедающих торт, а по телевизору не было ничего интересного. Вот я и решил пойти поискать секретный телецентр. Может, хоть там есть на что поглядеть, подумал я. И я нашел помещение, спрятанное во чреве судна.

— Я о нем знаю. Как Смитти? Что случилось?

— Случилось ужасное, — сказал Чиун.

— Что именно?

— Просто кошмар!

— Какого дьявола ты заладил одно и то же! Можешь рассказать толком?

— Все телевизоры разбиты. Там был очень большой компьютер, с большим экраном, но какой-то маньяк все поломал, выдернул провода и разбил стекла. И в соседних комнатах, где были телевизоры, то же самое. Ужасно!

— Я все знаю. Это моя работа. Что со Смитом?

— Это сделал ты?!

— Чиун, потом поговорим о телевизорах. Что со Смитом?

— Я нашел его на полу в одной из комнат. Его избили.

— Ему плохо?

— Хорошего мало. Его ударили по голове, но, видно, не слишком ловко, потому что череп остался цел. Били по груди и по животу, но опять-таки неумело и кожа не повреждена. В целом, надо сказать, били его плохо.

— Черт возьми, Чиун! Меня не интересует твой анализ. Я спрашиваю о Смите. С ним все в порядке?

— Жить будет. Сейчас он без памяти, и я не стал его тревожить: в теперешнем его состоянии организму нужен отдых. Как бы то ни было, я должен обратить твое внимание на замеченные мною недостатки в их работе, чтобы ты их не повторял, так как грешишь тем же.

Они подошли к иранскому сектору. Римо проскользнул мимо Чиуна в их комнату, где бесчувственный Смит лежал на брошенной на пол циновке. Из раны в левой части головы сочилась кровь. Одежда была разорвана — то ли нападавшими, то ли Чиуном, осматривавшим раны.

Римо опустился рядом на колени.

— Ты уверен, что он придет в норму, Чиун?

— Я этого не говорил. Он будет жить, вот что я сказал. А «норма» означает, что он перестанет быть полоумным занудой и скрягой, с которым невозможно ни о чем договориться.

— Хорошо, Чиун. Довольно!

Римо снял с левой ноги Смита ботинок и нажал большим пальцем руки на свод стопы.

Смит застонал.

— Не торопись, — предупредил его Чиун. — Не так сильно.

Римо отпустил палец и, выждав немного, нажал снова. Дыхание у Смита участилось и стало глубже. По пульсу на ноге Римо определил, что ритм сердца убыстрился.

Смит открыл глаза, приподнял голову и вновь застонал.

— Все в порядке, Смитти, мы с вами, — сказал Римо.

— Римо... — выдохнул Смит. — Быстрее...

— С этим спешить нельзя, Смитти. Чиун говорит, надо соблюдать осторожность.

— Нет!.. Надо спешить. Корабль хотят поджечь и взорвать.

Изумленный Римо выпустил ногу Смита, и она со стуком упала на пол. Раненый поморщился от боли.

— Что вам известно? — спросил Римо.

— Внутри судна существуют тайные переходы.

Я подслушал, как обсуждался план взрыва... Они напали на меня...

— Как вы попали туда, черт побери? — спросил Римо. — Ведь я заклинил дверь в подсобку.

— Я открыл ее ломом.

— А они были уже там?

Смит попытался кивнуть и опять застонал. Значит, есть и другие входы, заключил Римо. Смит старался принять сидячее положение.

— Вы должны помешать этому, Римо... Погибнут тысячи людей... тысячи.

— Вы продержитесь без нас?

— Да. Спешите же!..

Римо со всех ног помчался к лестнице, ведущей на верхнюю палубу. Чиун догнал его.

— Я горжусь тобой, сынок, — сказал он.

— Почему?

— Ты принял верное решение.

— Какое?

— Бежать отсюда. Мы захватим шлюпку и уйдем подальше от этого проклятого корабля, пока не поздно.

— Ты ошибаешься, — сказал Римо. — Мы бежим снимать мины.

— Тогда почему мы бежим не туда? Ведь они внизу.

— Я хочу позвать на помощь.

— Разве мы в ней нуждаемся?

— Спасибо, Чиун! Я рад услышать это от тебя. Ты беги вниз и начинай снимать мины. А я — наверх!

— Приказы, приказы... — ворчал Чиун, направляясь вниз по лестнице, к сердцу корабля.

Выбежав на палубу, Римо успел увидеть, как Аристотель Тебос, поспешно вошедший в кабину лифта, закрыл за собой дверь и начал спускаться вниз, к платформе.

На палубе было полно людей. Море было спокойным, многие участники праздника решили передохнуть и подышать свежим воздухом. Они сгрудились вокруг геликоптера.

Римо посмотрел за борт. Лифт остановился у небольшого дока, к которому только что причалил катер. Там ждали с полдюжины мужчин с «дипломатами».

— Откуда взялись эти люди? — подумал Римо. Однако времени на размышления не было. Он двинулся к вертолету, скрытому от его глаз толпой. Подойдя ближе, Римо увидел, что вертолет выведен из строя: торчат оборванные провода, двигатель разбит, на досках палубы валяются снятые детали.

Скуратис и Елена наблюдали за действиями летчика, осматривающего разрушения. Скуратис обнимал девушку за плечи. Судя по всему, она проигнорировала волю отца и намеревалась провести ночь на яхте Скуратиса.

— Эй, грек! — крикнул, подходя к ним, Римо.

Скуратис скосил на него злые глаза.

— Вы знаете этого человека? — спросил он у Елены.

— Не обращайте на него внимания, дорогой.

— Корабль скоро взлетит на воздух. Это дело твоих рук, грек! — продолжал Римо.

Скуратис хотел дать знак своим телохранителям, стоявшим в толпе, но правая рука отказалась ему повиноваться: локоть Римо слегка коснулся ее в промежутке между большим и средним пальцами.

— Никаких сигналов, никаких криков, — сказал Римо. — Проходи!

Он принялся подталкивать грека вперед, как дети толкают игрушечного коня на колесиках.

К ним подошли двое охранников.

— Скажи им, что все в порядке, — приказал Римо.

— Все в порядке, — безропотно повторил грек.

Стражи отошли в сторону, уступая дорогу.

— Что ты имел в виду, когда говорил про взрыв? — спросил Скуратис, после того как Римо вытолкнул его на площадку лестницы.

— А то, что твои головорезы заминировали судно. Сейчас оно пойдет ко дну вместе с тобой.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — возразил Скуратис.

— Ладно. Там увидим.

На своем этаже Римо отыскал чулан, дверь которого взломал Смит. Дыра во внутренней стальной переборке была расширена Чиуном. Римо вытолкнул грека в нижний коридор. Скуратис оглядывался вокруг в полном замешательстве.

— Что это? — спросил он наконец.

— Мне непонятно одно, — сказал Римо, — зачем тебе понадобилось взрывать собственное детище, грек?

— Пошел ты к дьяволу, американец! — завопил Скуратис. — Ты, видно, спятил! Я не понимаю, о чем ты говоришь. Что это за место?

— Оно тебе незнакомо?

— Нет! Я ничего такого не строил. Здесь было хранилище для горючего, его не трогали, когда переоборудовали корабль. Здесь не должно быть ни коридоров, ни комнат.

— Но они есть! — сказал Римо. — И коридоры, и комнаты, и компьютеры, и телевидение. И еще — мины!

По коридору к ним спешил Чиун.

— Плохо дело. — Старец покачал головой. — Я нашел несколько бомб и обезвредил их. Но им нет числа.

— Мы обезвредим их все, — сказал Римо.

— Там еще канистры с бензином и радиодетонаторы.

— Это Тебос! — завопил Демосфен. — Какой мерзавец!

— Зачем это ему? — спросил Римо.

— Он задумал потопить судно и меня вместе с ним!

Вот почему он прославлял сегодня этот корабль, называя его моим памятником. Он хотел сделать его моей могилой. Грязный негодяй!

Он вырвал у Римо руку, удивив тою незаурядной силой, таившейся в коротком теле. Римо сделал шаг вперед, намереваясь остановить его, но Скуратис решительно зашагал дальше по коридору.

— Покажите мне мины! Где бензин?

— Там. — Чиун показал рукой. — Везде.

Скуратис стремглав кинулся бежать в указанном направлении.

— Не выйдет! Никакая сволочь в бальных туфлях не сможет уничтожить корабль Скуратиса! — рычал он. Крик эхом разносился между металлических стен коридора, точно голос из преисподней.