Вечером я тихо передвигалась по спальне, готовясь ко сну. Мне уже не требовалось контролировать каждый шаг, чтобы оставаться на своей стороне комнаты — жаться к стене, куда цепь не пускала Зака, вошло в привычку.
Он и не пытался меня достать, просто сидел со скрещенными ногами на своей кровати и наблюдал за мной.
— Кто еще знал про Ксандера? — спросил он. — Кто еще знал, что он придет к целовальному дубу и как туда добраться?
Это легко забывалось, но Зак существовал, по сути, отдельно от нас. Он делил с нами кров и стол, поэтому какие-то текущие новости до него доходили. Однако когда его приводили на кухню, все серьезные разговоры сразу прекращались. Он видел и слышал лишь то, что мы позволяли ему увидеть и услышать — хотя я подозревала, что мы недооцениваем его наблюдательность.
— Больше никто не знал, — ответила я. — Только те, кто здесь живут, и Инспектор. Возможно, стражники: Саймон, Виолетта, Таша, Криспин. И конечно, охранник, который был с Ксандером в день похищения.
— А в другие дни были другие охранники?
Я покачала головой.
— Его стерег один и тот же. — Я вспомнила молодого солдатика, присевшего на пенек, и как он смутился, когда Дудочник сделал ему выговор. — Но его убили.
— Охранники болтают в казармах.
— Наверное.
Хотелось бы мне думать, что всему виной разговорчивый солдат, разболтавший незнакомцу, куда ходит Ксандер. Но я ощущала предательство, гнилое, точно болотная вода вокруг Нью-Хобарта.
— Они для себя решили, что это я выдал Ксандера, — продолжал Зак. — И пока они так думают, мы с тобой оба в опасности. Ты это понимаешь?
— Еще смеешь винить их за такие мысли? — удивилась я.
— Но ты-то с ними не согласна. — Он не спрашивал, а утверждал.
— Даже не надейся, что я тебе доверяю, — произнесла я. Его лицо оставалось безучастным. — Но ты сидел под замком. И вряд ли взялся бы помогать Воительнице. Не в тот момент, когда твоя жизнь целиком и полностью зависит от нас.
— По-твоему, это Инспектор, — заявил Зак. Снова утверждение.
— А по-твоему — нет?
— Тебе не все равно, что я думаю? — спросил он.
— Разумеется, все равно, — парировала я. — Но ты знаешь Инспектора гораздо дольше, чем я. Ты работал с ним годами. Заседал с ним в Синедрионе.
— И после всех этих заседаний он предал Синедрион, — бросил Зак.
— Так ты ему не веришь?
— Я никому не верю, — ответил Зак. — Но это не значит, что предателем является Инспектор. С какой стати ему помогать Воительнице?
— В качестве сделки. Ради освобождения перевала Луддитов. И даже больше: из-за какого-нибудь запасного плана, благодаря которому он сможет приползти обратно в Синедрион в случае провала нашего восстания. Может, он добивается компромисса?
Зак коротко хохотнул — почти пролаял.
— Компромисса? Согласись Инспектор на компромисс, так остался бы в Синедрионе и дальше работал с нами. Но он упертый фундаменталист, такой же непреклонный, как Воительница. Он добивается уничтожения машин и ее свержения.
Я вспомнила, как Инспектор рассказывал о жене и детях. Причиной их гибели он считал взрыв, и я не могла представить его в роли помощника Воительницы, коль скоро ее целью был новый взрыв.
— Тебе бы хотелось верить, что это он, — не умолкал Зак. — Или я.
Я не ответила.
— Потому что тогда тебе не придется рассматривать иные варианты.
— Не хочу обсуждать это с тобой. — Я потянулась к свече.
— Ты вполне охотно обсуждаешь со мной все подряд, пока правда глаза не заколет.
Я потушила огонь. Во тьме снова принялась перебирать варианты. Саймон, который сражался рядом с Дудочником на Острове и в Нью-Хобарте. Невозможно забыть, с каким облегчение на лице он передал власть Дудочнику. Нет, Саймон не из тех, кто станет стремиться к единоличному правлению или втайне плести интриги. Эльза выказала мне больше преданности, чем родная мать за все годы, и ее причина ненавидеть Воительницу куда весомей, чем у остальных. Палома, одиночка в чужой стране, — от Воительницы ей нечего ожидать, кроме пыток и гибели сородичей. Зои, прослужившая Сопротивлению целую жизнь. Она уже потеряла Лючию и никогда бы не связалась с Воительницей, тем самым ставя под удар Палому. Салли, героиня Сопротивления, она годами заботилась о Ксандере и неистово любила его.
И Дудочник. Дудочник, который месяц за месяцем меня защищал. Столько раз спасал мне жизнь, что я сбилась со счета. И частенько относил Ксандера в кровать, если тот засыпал на кухне. Дудочник, который отхлестал провинившихся стражников кнутом. И держал нас с Кипом в плену на Острове. Который на моих глазах убивал и убивал, наравне с Инспектором.
Голос Зака прорезал мои мысли.
— Что насчет Салли? — спросил он.
— Спи, — я повернулась на другой бок.
— Она ведь крепкий старый орешек, — продолжил он. — Слышала бы ты, какие слухи о ней ходили в Уиндхеме после проваленной шпионской вылазки.
— Ты ничего о ней не знаешь, — бросила я. — Она заботилась о Ксандере в течение многих лет.
— Она лично убила одну из сообщниц-лазутчиц. Метнула нож ей в горло — своей близкой подруге. Об этом случае тебе известно?
— Известно, — сказала я. — Она сделала это из милосердия. Ее подругу схватили и собирались пытать. Салли спасла эту женщину от долгих мучений перед неминуемой смертью.
— Я только хочу сказать, что при необходимости Салли может быть такой же безжалостной, как любой член Синедриона.
— Спи давай, — повторила я.
А сама подумала о руке Салли на голове Ксандера. О слезах на ее лице, когда бросали землю в могилу.
— Я был со старухами на кухне, когда солдат принес известие, что найдено тело охранника, — не успокаивался Зак. — Я был с Зои и Салли.
— Не собираюсь тебя даже слушать, — отрезала я. — Ты — отрава.
— Инспектор прислал молодого бойца. — Я старалась игнорировать Зака, но он не умолкал. И все же его намеки были не более ядовитыми, чем домыслы, рожденные в темноте моим разумом. — Солдатик поспешил доложиться прямо с порога. Сказал, что охранника обнаружили мертвым.
— И?
— Это Зои спросила его о Ксандере. Не Салли.
Я покачала головой, хотя Зак не видел меня в темноте.
— Скорее всего, Салли сразу предположила худшее. Услышала, что охранник мертв, и сделала очевидный вывод.
— Я не гадаю о ее предположениях, а просто говорю, что она не пыталась выяснить подробности, — упорствовал Зак. — Она не задала ни одного вопроса. Сидела там и молчала, бледная как смерть. Только Зои расспрашивала о Ксандере, и именно Зои настояла на том, чтобы Инспектор послал вдогонку отряд.
— Это ничего не значит. Салли наверняка была в шоке.
— В шоке? Это она-то? Вряд ли эту женщину что-нибудь может шокировать, — сказал Зак и отвернулся.
* ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *
Примерно час я изо всех сил старалась уснуть. Прислушивалась к ветру, пробовавшему на прочность черепицу на крыше, и к сопению Зака. Дважды в моей голове вспыхнул взрыв; всем телом вжавшись в матрас, я попыталась дышать ровнее. И подумала о Ксандере, для которого мучительные видения отныне закончились.
Выглянув в окно, я заметила лишь смутное шевеление крыс под ущербной луной. В окне Паломы и Зои свечи уже догорели, Эльза тоже потушила огни на кухне. На другой стороне двора, под крыльцом парадной двери, вытянулся на своем матрасе Дудочник. Невозможно было определить, спит ли он.
— Зак, — прошептала я.
— Чего тебе? — Его голос звучал сонно.
— А что конкретно сказал посыльный Салли и Зои, когда явился в приют с докладом? Что он сообщил о убитом охраннике?
Зак поразмышлял, глядя в потолок.
— Сказал, что охранник Ксандера найден мертвым в лесу. Произошел налет. Еще добавил, что Инспектор уже туда поехал.
— И это все? Больше никаких деталей?
Зак заговорил быстро и уверенно:
— Его лишь послали с донесением из конторы мытарей. Больше он ничего не знал. Передал сообщение, и все. Зои напустилась на него, чуть в глотку не вцепилась, требуя отправить отряды на поиски Ксандера. Но солдат ей только ответил, что доложит Инспектору.
Я надолго замолчала.
— Ты хоть намекнешь, к чему все эти расспросы? — не выдержал Зак.
— Нет, — бросила я и направилась в темноте к двери.
— Касс? — окликнул он.
* ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *
Когда я открыла дверь спальни, Дудочник привстал с матраса на той стороне двора.
— В чем дело? — тихо спросил он.
— Ничего особенного, — ответила я. — Просто захотелось проведать Салли.
— Оставь ее в покое, — велел он. — Она похоронила сегодня своего Ксандера. И явно не настроена об этом говорить.
— Я не об этом. — Ложь, но только частичная. — У меня к ней важный вопрос.
— Не дави на нее, — продолжал Дудочник. — Тем более не сегодня. — Едва он снова улегся, я уловила блеск луны на металле. Из-под его подушки высовывался клинок кинжала без ножен.
Я неслышно прошла по коридору мимо кухни. Из-под двери комнаты Салли просачивалась полоса света — горела свеча.
Я постучала. Не получив ответа, все равно вошла.
После въезда Салли и Ксандера я не заходила в эту комнату. Две узкие кровати стояли изголовьями к стене. Возле окна за маленьким столиком сидела Салли. Она не взглянула на меня, когда я перешагнула порог.
— Пришла поплакать со мной? — спросила она. — Не утруждайся. Ты никогда его особенно не любила.
— Верно, — признала я. — Мне не нравилось находиться с ним рядом. Моя вина, не его.
— И ты хочешь, чтобы я отпустила тебе вину? Сказала, что все понимаю?
— Нет, — ответила я.
— Так чего же ты хочешь? — Теперь она повернулась ко мне лицом, ее тело застыло в напряжении. — Что тебе тут нужно?
Я сделала несколько шагов к ней, медленно обходя стол. Нависать над Салли казалось неправильным, поэтому я присела на краешек ближайшей кровати.
— Не туда, — рявкнула она. Затем принудила себя говорить спокойно. — Это его кровать.
Я быстро встала, оглянулась на кровать сзади. Она была аккуратно заправлена, но на белом покрывале начала собираться пыль. Его не трогали четыре дня, с момента исчезновения Ксандера. Внезапно меня охватило смятение. Что я забыла здесь, почему вторглась к этой старой женщине, чье горе было столь же ощутимо в крошечной комнате, как и запах дрянного свечного жира?
Но я подумала о Паломе, спавшей в объятиях Зои в комнатке напротив. Подумала о Далеком крае и обо всем, что стояло на кону. Я обошла кровать Ксандера и встала неподалеку от Салли.
— Ты не спросила, пропал ли Ксандер, — сказала я.
— О чем это ты?
— Когда посыльный сообщил о найденном трупе охранника. Ты даже не спросила о Ксандере.
Салли охнула и с трудом поднялась на ноги.
— Тебя там не было, — заявила она. — Неужто ты наслушалась своего близнеца? Позволила его лжи сбить себя с толку?
— Я презираю Зака так же, как и ты, — ответила я. — Но это не означает, что его слова лживы. Так объясни мне, отчего ты ничего не спросила?
Я внимательно следила за ней. Салли стояла спиной к свече на подоконнике, так что выражение ее лица разглядеть было трудно.
— Не знаю, чего ты себе придумала, Касс. Но будь осторожна — не произноси того, о чем после пожалеешь.
— Просто скажи мне — отчего ты не спросила о нем? Отчего с самого начала не искала способ его спасти?
— Ты сомневаешься в моей любви к этому мальчику?
— Нет, — я покачала головой. — Я знаю, как сильно ты его любила. Именно поэтому и хочу услышать от тебя объяснение. Хочу понять, почему ты не заставляла Инспектора выслать поисковые отряды. — Тоска в моем голосе была настоящей. Я действительно добивалась от нее только одного: объяснения. Чтобы все снова обрело смысл.
— Я сражаюсь на этой войне гораздо дольше, чем ты, — сказала Салли. — Я сразу поняла, что уже слишком поздно. Ксандера взяли в плен еще утром. Лазутчиков было не догнать.
— В начале ты этого не знала, не могла знать, — заметила я. — Зак передал мне точные слова вестника.
— Зак, — повторила она с отвращением.
Не отвлекаясь, я продолжила свою мысль:
— Вам сообщили, что охранника Ксандера нашли в лесу мертвым. И больше ничего. О деталях — что тело уже остыло и окоченело, что его засунули внутрь дерева — ничего сказано не было.
— Может, и так, — ответила она. — День был чудовищный. Всех слов и разговоров не упомню. Кажется, ты кое-что упускаешь из виду, Касс: я помогаю Дудочнику руководить армией. И у меня нет ни времени, ни сил, чтобы замечать каждую деталь.
— Наоборот, — не сдавалась я. — Ты бы не занимала эту должность без способности все замечать. Ты бы не прожила так долго и не достигла всего, что имеешь, если бы не улавливала каждую деталь. Я знаю, насколько ты умна.
Она не ответила, и я развила свою мысль:
— Ты знала, что Ксандера схватили еще утром, потому что это ты сказала врагам, где его искать и в какое время.
— Я любила этого мальчика, — произнесла она.
— Знаю.
— Тогда зачем мне его предавать?
С неделю назад Салли сказала Заку: «Мне хватает мудрости считать смерть далеко не худшим, что может со мной случиться». Тогда разговор шел о баках, но я вспомнила дрожащие руки Ксандера, его охваченный огнем разум. Я сама пережила достаточно таких приступов, чтобы знать — это пытка.
Салли отступила к подоконнику, где лежал ее кинжал. И крепко за него ухватилась. Вена на тыльной стороне ее руки пульсировала.
— Он знал, что произойдет? — спросила я.
Она оценивающе посмотрела на меня. Во взгляде — ни тени стыда.
— Так он знал? — настаивала я.
Она пожала плечами.
— Он же был провидцем, Касс. — Салли помолчала. — Он никогда не говорил об этом. Хотя в последнее время ни о чем не хотел разговаривать. Но думаю, что он знал. И все равно решил пойти к целовальному дубу в то последнее утро. Он сам туда пошел.
Ее вдохи сопровождались слабым свистом. Стоило мне направиться к двери, она тоже шагнула туда, мгновенно встав между мной и выходом. Салли наблюдала за мной так же настороженно, как и я — за ней.
— Ты его предала.
Когда я сдвинулась влево, она повторила мое движение.
— Я его освободила, — ответила она.
— Это не тебе было решать.
Помню, она пришла ко мне и спросила, как помочь Ксандеру, а я сказала: «Никак». Неужели я подписала Ксандеру смертный приговор всего одним словом?
Я шагнула вправо. Она снова заступила мне путь, на этот раз быстрее. Из-за искривленных ног двигалась она с трудом, но гораздо стремительнее, чем я ожидала. Больше никакого притворства — Салли пыталась удержать меня в комнате.
Клинок, который она сжимала, был тем самым, что обычно висел у нее на поясе: тяжелый, с широким лезвием, с изогнутым зубчатым краем — такими же островитяне потрошили рыбу. Я вынула собственный кинжал из поясных ножен и попыталась вспомнить все, чему меня учила Зои. Мысль о схватке с Салли казалась абсурдной, даже когда я видела острый нож в ее руке.
— Я сделала то, что должна была, — заявила Салли.
— Ты послала его на смерть. Как и его сестру.
— У меня не было выбора.
— О чем ты?
— Такова была сделка, — сказала она абсолютно спокойным голосом.
— Какая сделка? Перевал Луддитов и твоя жизнь? Ты купила себе возможность выбраться из переделки живой?
Она фыркнула.
— Ты правда считаешь, что жалкие остатки моей жизни хоть что-то для меня значат?
Я ей поверила.
Салли шагнула вперед с поднятым кинжалом. Я замахнулась, но попытка вышла вялой: я не могла заставить себя порезать эту дряхлую плоть, тощую и морщинистую, будто муслиновые мешочки с травами в кухне Эльзы.
Она действовала с удивительной скоростью. Даже не отводя взгляда от моего лица, Салли легко блокировала мой нож своим и выбила на пол.
— Успокойся, — прошептала она. — Касс, выслушай меня.
Мой нож скользнул куда-то под кровать, оставив меня безоружной. Салли еще держала свой, но не спешила воспользоваться преимуществом. Вместо этого просто перегородила выход и наблюдала за мной.
— Стоил ли того перевал Луддитов? — вновь спросила я, глядя, как пламя свечи отражается на ее широком клинке.
— Город голодал, Касс. Ты ведь хочешь спасти Шестое убежище? Если мы вызволим этих людей и доставим сюда, их придется кормить. И дело было не только в перевале Луддитов, — произнесла она.
— А в чем еще? Что еще тебе предложили, что стоило бы жизни Ксандера?
— Я не могла больше его защищать, — сказала она. — Он был окончательно потерян. Невероятно страдал. И не знал о нашем плане атаковать убежище — так что выдать информацию не смог бы. Ты сама это подтвердила: все, что он видел в последние дни — взрыв. Только нескончаемый взрыв. Им не удалось бы извлечь из него никакой пользы, даже под пыткой. Зато я могла кое-что спасти. Могла остановить голод в городе. Дать вам шанс накормить омег из Шестого убежища…
Она остановилась с открытым ртом. Чего-то Салли недоговаривала. Я собиралась задать вопрос, и вдруг все встало на свои места. Ее улыбка в тот день, когда мы обе смотрели на Палому и Зои через окно. Ее рука, скользнувшая по плечу Дудочника, когда она шла мимо — на кухне в ее доме на Затонувшем берегу. Солдат в Блэквуде, понявший, кто такой Дудочник, и отступивший назад. «Его не надо».