Корабль в вечность

Глава 4

Дудочник бросился на Зака, словно хотел ударить. Но лишь схватил моего близнеца за руку и на глазах у солдат потащил прочь от ворот в узкий проулок. Мы с Инспектором и Криспином поспешили следом.

— И капюшон надень уже, е-мое, — велел Дудочник, прижимая Зака к стене. — Думаешь, в этом городе есть хоть один солдат, который тебя не зарубит, как только узнает?

Надвинув капюшон на лоб, Зак смотрел на меня.

— Вы обязаны меня принять, — заявил он. Из-за разбитой губы слова звучали невнятно.

Я провела языком по собственной губе, ожидая ощутить вкус крови.

— Это твои люди его так отделали? — спросила я Криспина.

— Ну, при обыске мы особо не церемонились, — признался тот. — Но кто-то другой добрался до него первым.

К замешательству от появления Зака в Нью-Хобарте примешивалось некоторое облегчение: выходит, боли, которые я испытывала несколькими ночами ранее в пучине видений, были отголосками реальных мучений Зака, а не очередным этапом в распаде моего разума.

Инспектор кивком отпустил Криспина, но прежде чем карлик дошел до конца переулка, Дудочник его окликнул:

— Никому не слова, понимаешь? Никому, если тебе дорога жизнь. Ты ничего не видел, ничего не слышал и не знаешь, кто этот человек. Ясно?

Криспин кивнул.

— И разбуди вторую стражу пораньше, — добавил Инспектор. — Приказываю усилить защиту периметра дополнительным караульным отрядом и еще тремя конными патрулями. Немедленно!

Криспин поспешно затрусил прочь.

Дудочник отпустил руку Зака. Тому, припертому к стенке, было некуда бежать от нас троих.

— Ты вообще представляешь, что натворила? — прошипел Зак, обращаясь ко мне.

— Что я натворила? О чем ты? Почему ты здесь?

— Воительница пытается меня убить, чтобы избавиться от тебя.

— И ты пришел за подмогой ко мне? К нам? — недоверчиво спросила я.

— А куда мне еще податься?

Он обвел взглядом меня, Дудочника и Инспектора.

Мне вспомнился полузадушенный кролик, которого я как-то нашла трепыхающимся в силке Дудочника — проволочная петля застопорилась и не затянулась до конца. Зои тогда перегнулась через меня и ловко свернула ему шею, но я успела поймать взгляд обреченного зверька, и именно так сейчас смотрел Зак.

— Скажи же, — велела я.

— Что? — спросил Зак. Его глаза по-прежнему бегали. — Что сказать?

— Признай это. Скажи, что тебе нужна наша помощь.

— Желаешь в игры поиграть? На это нет времени. За мной уже идут, и, если вы позволите Синедриону меня поймать, ты покойница.

— Как и ты, — спокойно констатировала я. — И порой я думаю, что оно того стоит.

Зак смерил меня долгим взглядом. Я чувствовала тепло тело стоящего рядом Дудочника и слышала нетерпеливое дыхание Инспектора с другой стороны.

— Ладно, — чуть хриплым голосом сдался Зак. — Помогите мне.

* ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

По дороге в контору мытарей Дудочник крепко держал Зака за руку, а Инспектор шел с другого бока. Капюшон опустили так низко, что Зак почти ничего не видел и пару раз споткнулся, но Дудочник упорно тащил его за собой. На улицах стало более людно: в окне наверху женщина вытряхивала коврик, в дверях болтали трое солдат, которые встали навытяжку при виде Инспектора и Дудочника. У пекарни булочник выгружал бочки с мукой, и на темный плащ Зака осела белая пыль. Уму непостижимо: люди вокруг занимались обычными ежедневными делами, тогда как для меня приезд Зака будто остановил весь мир.

Когда мы проходили мимо обгоревшего здания, в котором содержались в баках, а потом утонули дети, я заметила, что костяшки пальцев Дудочника побелели — он сжимал руку Зака изо всех сил. Как бы больно это ни было, тот не издал ни звука.

В конторе мытарей Инспектор взмахом руки отпустил стражу и закрыл за нами двери в главный зал.

В обширном помещении я стояла не ближе к Заку, чем на улице, но отчего-то наше соседство под одной крышей, вдали от шумных солдат и деловитых горожан, ощущалось острее, слишком интимно. Я и так чересчур многое делила с Заком и не хотела вдобавок дышать с ним одним воздухом, находиться в одном замкнутом пространстве.

— Кто знает, что ты здесь? — потребовал ответа Дудочник.

— Никто, — сказал Зак и снял капюшон.

В последний раз мы виделись в Ковчеге, но там было довольно темно и я не подходила к брату близко. Теперь я смогла рассмотреть его изменившееся лицо. Нет, не только преходящие синяки да ссадины сделали его другим. Под глазами и между бровей залегли новые морщинки, а на скуле белел заживший шрам. Как же мало я знала о его теперешней жизни. Какими разными путями мы шли с тех давних пор в детстве, когда я могла по памяти нарисовать карту всех его веснушек.

Инспектор подошел к Заку поближе. Они были одного роста, но Инспектор выглядел массивнее и сильнее. Когда-то эти двое вместе заседали в Синедрионе, жили и работали в роскоши, какую мне и не вообразить. А теперь они враждебно смотрели друг на друга в почти голой комнате. Раньше здесь заседал главный мытарь, поэтому обстановка была более богатой, чем в любом другом месте города, населенного омегами, но последние месяцы наложили на помещение свои отпечатки. Одна стена обгорела во время битвы, разбитое окно не застеклили — просто забили досками. Настил на наружной веранде, где раньше горожане выстраивались в очередь, чтобы заплатить подати, разобрали на дрова в самые холодные дни зимы. В примыкающей комнате, где главный мытарь обедал, теперь пол был завален спальными мешками телохранителей Инспектора.

— Зря ты захотел сюда прийти, — сказал Заку Инспектор.

— Мне этого хочется не больше, чем тебе, — ответил Зак. — Думаешь, имея выбор, я выбрал бы вот это? — Он обвел руками обшарпанную комнату, и его плечи поникли. — Воительница теперь настроена против меня и пытается меня убить. — Он снова повернулся ко мне. — Ты слишком далеко зашла и слишком многое разрушила. Уничтожила базу данных. Предупредила островитян о нашем наступлении. Освободила Нью-Хобарт. Потом затопила Ковчег. Ты слишком далеко зашла, — повторил он, повышая голос, — и слишком многое разыскала. И теперь Воительница готова избавиться от тебя даже ценой моей смерти.

Подобный расчет ему, верно, хорошо знаком: Зак годами мысленно взвешивал ценность чужих жизней и принимал решения, кому пора умереть. А по какому праву? Но сейчас он выглядел взвинченным, а в его голосе прорезались нотки ярости и недоверия.

— Неужели тебе больше не к кому было обратиться? — спросила я. — У тебя ведь есть свои солдаты. Неужели они бы тебя не защитили?

— От Воительницы? — фыркнул он.

Я помнила ее, помнила, как высоко она держала голову, безразлично обводя нас взглядом. Как даже Зак беспрекословно выполнял все ее приказы.

— После захвата вами Нью-Хобарта Воительница все время пыталась меня оттеснить, — продолжил Зак. — Поначалу скрытно, но я быстро просек, куда ветер дует. Она договаривалась с советниками, заручаясь поддержкой большинства. Все чаще делала упор на угрозу, которую представляет для нас Сопротивление. И особенно ты. А потом ты затопила Ковчег, и я понял, что моя песенка спета. Шесть ночей назад за мною пришли — перед рассветом Воительница отправила своих солдат в мои покои. Но меня там уже не было — один источник меня предупредил. Несколькими часами ранее я выбрался через черный ход, но все равно мне пришлось схватиться с часовым, не желавшим меня пропускать. Он оказался одним из моих собственных солдат, но заявил, что получил приказ не выпускать меня из форта. Меня.

Зак закрыл глаза и два раза вдохнул-выдохнул.

Я не знала, на кого направлен его гнев: на изменивших ему солдат, на Воительницу или на меня.

— Тебе следовало раньше разобраться, что к этому все идет, — усмехнулся Инспектор. — Я думал, у тебя хватит ума не доверять Воительнице.

— А кому надо было доверять, тебе? — окрысился на него Зак. — Тебе, столь убедительно доказавшему Синедриону свою лояльность и надежность?

— Я всегда хранил верность принципам, которые Синедрион должен был отстаивать: табу и защите наших людей от машин.

Зак нетерпеливо повел плечами.

— Все, чем я занимался, было направлено на защиту наших людей. Талдыча про табу, ты цепляешься за суеверие. Машины не представляют настоящей угрозы — только омеги.

— Табу существует не просто так, — возразил Инспектор. — Машины разрушили мир До. Именно из-за них появились омеги.

— Мы можем поставить машины себе на службу, и они станут добрыми помощниками, — настаивал Зак. — Все мои новшества — возрожденные машины, резервуары — вводились исключительно ради того, чтобы избавить нас от бремени омег.

— А взрыв? — поинтересовалась я. — Ты правда настолько глуп, что думаешь, будто взрыв можно обуздать? Что он тоже послужит для защиты?

— Если понадобится, — кивнул Зак. — Это крайняя мера для защиты от Далекого края.

— Ты мне отвратителен, — бросила я.

Глядя на него, я не могла не вспоминать о баках с омегами. О взрыве. От Зака смердело мертвечиной, как от облепленного мухами кроличьего остова.

— Значит, до тебя наконец-то дошло, что я всегда чувствовал по отношению к тебе, — процедил он сквозь зубы.

Я замахнулась на него кулаком. Вовсе не импульсивно; я помнила, чему учила меня Зои. Сосредоточившись на его правой скуле, я била не в нее, а как бы сквозь нее, глубже, вкладывая в удар всю свою массу.

Зак видел, как я замахивалась, но, скорее всего, до последнего не верил, что я взаправду ударю. Когда мой кулак врезался в его лицо, голова Зака дернулась назад. Моя тоже — боль оказалась настолько острой, что клацнули зубы и помутилось сознание.

Пошатываясь, я попыталась еще разок ему врезать, но Дудочник меня сдержал, крепко обняв за талию и оторвав от земли. Боль в содранных костяшках пальцев не шла ни в какое сравнение с болью под глазом.

Зак прижал ладонь к лицу, а другую выставил вперед.

— Совсем уже мозги набекрень, — сказал он. — Нападая на меня, ты нападаешь на себя, идиотка.

Дудочник отпустил меня, и я подошла к Заку.

— Это ты идиот без мозгов. Ходячая мерзость. Смотришь на нас свысока, как на каких-то недочеловеков. Но то, что ты наделал... — Я плюнула ему под ноги. — Ты сам чудовище. Монстр.

Зак опустил голову. Скула уже наливалась фиолетовым, глаз жмурился от боли.

— Неважно, что ты обо мне думаешь. Я здесь не для того, чтобы завоевать твое расположение. Твоя ненависть ничего не меняет. — Он снова дышал ровно, говорил спокойно и смотрел холодно. — Если вы меня не примете, я покойник. И ты, кстати, тоже. Ты этого хочешь? — Он поднял глаза на меня. — Хочешь со всем этим покончить?

Еще несколько месяцев назад мой ответ на этот вопрос мог бы быть другим. Тогда все дни сливались в один – безысходный и нескончаемый, тогда я чувствовала себя полумертвой, ущербной, потерянной без Кипа. Но мне удалось вернуться. Я нашла тело Кипа, освободила его и выбрала жизнь. И сейчас, не колеблясь, готова была подтвердить свой выбор, даже если ради этого придется защищать Зака.

Не сводя с брата глаз, я обратилась к Дудочнику:

— Я хочу, чтобы его заковали в цепи и заперли.

Инспектор крикнул солдатам, чтобы принесли кандалы. Я сама помогла Дудочнику наложить оковы на запястья Зака. Коснувшись его кожи, я усилием воли заставила себя не скривиться.

* ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

Дудочник послал за Салли. Я слышала, как он в коридоре рассказывает ей о приезде Зака. Слов Салли я не разобрала, но по ее тону и так все было ясно. Зайдя в комнату, она посмотрела на Зака, и если бы взгляд умел замораживать, мой близнец превратился бы в глыбу льда.

— Нужно подлатать его лицо, — холодно сказала она. — Воспаление обернется плохими новостями для Касс.

Раны Зака не выглядели опасными — я видела намного хуже, — но все же его неслабо избили. Салли усадила его на стул и принялась осматривать без тени той нежности, с которой заботилась о Ксандере. Она касалась Зака только кончиками большого и указательного пальцев: взяла за подбородок и повернула голову сначала налево, потом направо, изучая ссадины на виске и на губе. Затем приказала принести воду и тряпицы и терла распухшую плоть, пока ткань не окрасилась ржаво-красным.

— Подержи вот здесь, — велела Заку Салли, прижимая чистую тряпицу к царапине над глазом.

Достав из-за голенища миниатюрный нож с костяной рукояткой, она наклонилась над дернувшимся было Заком и кончиком клинка вытащила из пореза камешек.

Зак слегка хрюкнул от боли.

— Хочешь на что-то пожаловаться? — хрипло спросила Салли, прижимая нож к открытой ране. Клинок был крохотным — этим самым ножом она резала табак и вынимала занозы из коленей Ксандера. Но в ране Зака он казался довольно большим. Зак зажмурился, а я мотнула головой, испытав новый приступ острой боли.

— Уберите от меня эту ненормальную старуху, — проворчал Зак, замахиваясь на Салли скованными руками.

— Салли, — позвал Дудочник, коснувшись ее локтя.

Но она уже овладела собой и отвернулась от ненавистного пациента.

— Я с ним закончила, — сказала Салли, вытирая кончик клинка, и убрала нож за голенище.

Глядя на нее, я завидовала этим словам. Когда же я закончу с Заком?

Подошел Инспектор и вгляделся в его лицо, покрытое грязными разводами — Салли очистила только кожу вокруг ран.

— Как же далеко ты забрался, — тихо сказал Инспектор.

— Не только я, — возразил Зак. — Ты тоже. От залов Синедриона в Уиндхеме и красивых податливых служанок сюда долгий путь. Но вот мы оба здесь.

— Однако между нами есть разница. У меня был выбор. Я пришел сюда по собственной воле, потому что хотел выступить против тебя, Воительницы и вашего помешательства на машинах. А вот у тебя выбора не было. Ты здесь потому, что тебе необходима помощь. — Инспектор обвел рукой нашу компанию и солдат у двери. — Без их и моей защиты ты покойник.

Зак наклонился вперед и протянул скованные руки навстречу Инспектору.

— Пусть я в цепях, но мы оба здесь, потому что у нас нет выбора. Разница только в том, что я честно это признаю. Ты бы не стал помогать омегам, если бы они тебе зачем-то не были нужны, так же как и мне. Ты никогда ничего не делал безвозмездно. Ни разу в жизни. А теперь, значит, притворился спасителем омег? Защитником угнетенных? — Зак глухо рассмеялся и звякнул кандалами. — Ты здесь только потому, что в Синедрионе оказался не у дел. Ты бессильно наблюдал, как мы с Воительницей набираем политический вес, пока сам терял очки, потому что отказывался включить мозги и подумать о потенциале машин. — Зак выпрямился и скрестил руки на груди. — Ты покинул Синедрион вовсе не для помощи омегам. Ты ушел, посчитав, что если поддержишь их восстание, то получишь возможность свергнуть нас и вновь взять власть.

Никто из нас не стал высказываться в защиту Инспектора. Зак лишь озвучил наши мысли, приходившие на ум не раз и не два. На несколько секунд все будто в рот воды набрали. Дудочник, прищурившись, разглядывал Зака; Инспектор рядом со мной вытянулся в струнку, и я слышала, как он старается дышать ровно. «Честно», сказал Зак. Сколько человек из присутствующих в комнате на самом деле честны с другими?

— Отведите его в складское помещение с задней стороны здания, — велел Инспектор. — Охранять поставьте Саймона и двоих моих людей.

Я не преминула отметить, что Саймон был назван первым. Еще несколько месяцев назад Инспектор ни за что не доверился бы омеге, не признал бы за омегой никаких достоинств. Но Инспектор совсем не дурак. Он видел Саймона в сражении при Нью-Хобарте и на тренировочной площадке. И наверняка оценил, насколько это ценный боец: быстрый, опытный, сильный, да к тому же с тремя руками. Во время битвы, взмахивая мечами, Саймон стоял нерушимо, широко расставив ноги, словно единственная прочная опора в шатком мире.

Дудочник кивнул и грубо схватил Зака за локоть.

— А когда его запрешь, пошли к Эльзе за Зои, — попросила я.

Дудочник мгновение поколебался, но снова кивнул. Мы оба понимали, что я имела в виду Зои и Палому. Мне была ненавистна сама мысль, что Палома окажется в одном здании с Заком, но пусть поучаствует в обсуждении.

На пороге мой близнец обернулся.

— Я запомню до мелочей, как ты со мной обращалась, — прошипел он.

— Не у тебя одного долгая память, — ответила я.

Глядя на брата, я задумалась, смогу ли вспоминать, как мы маленькими плавали в речке, не обращаясь одновременно мыслями к распухшим телам утонувших в баках детей. Смогу ли вспоминать, как мы вдвоем лазали по деревьям, не воскрешая в памяти гротескную фигуру повешенного на ветке Леонарда.

— Уведите его, — попросила я.

* ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

Зои распахнула дверь так резко, что ставорка врезалась в стену и отлетела обратно, едва не ударив Палому.

— Ему хватило наглости заявиться к нам? — выплюнула она. — После всего, что он натворил? И мы теперь должны его защищать?

— Нет, — возразил ей Дудочник. — Мы защищаем не его, а Касс.

— Он нас использует, — кипятилась Зои.

— Скорее всего, — кивнул Инспектор. — Он всегда действовал именно так. Но у нас, похоже, нет другого выбора.

Зои повернулась ко мне.

— Откуда ты знаешь, что он не врет и Воительница действительно решила его убить?

— Он говорит правду.

Не то чтобы я доверяла Заку, но его слова подтверждались даже не порезами и синяками на его лице, а моей убежденностью в том, что для него обратиться за помощью ко мне — самое распоследнее дело.

— Я никогда не сомневался, что Воительница в конечном итоге пойдет против Реформатора. Вопрос был только во времени, — вклинился Инспектор. — Вы не знаете ее так, как знаю я. — Он помолчал, а потом медленно продолжил, цедя сквозь зубы: — Воительница не из тех, кто любит делиться. — Я вспомнила, как небрежно она сообщила нам о захвате кораблей и о пытках моряков с «Эвелин». — Но вовсе не факт, что тут, у нас, Зак будет в безопасности. Здесь его могут прикончить наши же солдаты. Любой боец в этом городе, неважно, альфа или омега, сделает это с удовольствием.

— В таком случае, — возразила я, — они давным-давно убили бы меня.

— Думаешь, мы тебя не защищали? — спросил Дудочник. Он говорил спокойно, словно о какой-то незначащей мелочи, но его слова вышибли из моей груди весь воздух. — Солдаты, которым я доверяю, держат приют под наблюдением. Да и мы с Зои стараемся по возможности от тебя не отходить.

Несколько месяцев назад на Острове меня уже пытались убить соратники Дудочника по Ассамблее — просто чтобы Зак тоже умер. Я думала, что с тех пор доказала свою ценность для Сопротивления. И еще думала, что Дудочник проявляет бдительность из-за Инспектора. Я даже мысли не допускала, что он по-прежнему считает, будто моей жизни угрожают наши соратники.

— Это всего лишь предосторожность, — заверил меня Дудочник. — Вряд ли здешние бойцы стали бы тебя убивать — они же видели, как ты сражалась за нас, и знают, сколько ты сделала для Сопротивления. Ты помогла нам эвакуироваться с Острова, помогла освободить этот город. Наши люди уже поняли, что ты нужна нам живой, даже если при этом Зак тоже будет жить. — Он бросил взгляд на дверь, в которую недавно вышел мой близнец. — Но если Зак останется здесь, это обернется провокацией. Вот застанут его в одиночестве, да еще с обычной глумливой ухмылкой на лице, тогда о тебе скорее всего и не вспомнят или отнесутся как к сопутствующей потере. В лучшем случае его просто изобьют, но ты тоже почувствуешь на себе все удары. В худшем — его прикончат, и тебя заодно.

— Но нельзя селить его с нами! — закричала Зои. — Я против!

— Речь не о тебе, — оборвал ее Дудочник. — Думаешь, я сам не хочу его как следует треснуть? — Дудочник говорил резко, но потом его голос смягчился. — Черт побери, Зои, я ведь вместе с тобой доставал детей из баков. Больше того, тебя даже не было на Острове, и ты не видела то, что видел я, не видела, как Исповедница по приказу Зака казнила моих солдат одного за другим. Прекрати вести себя так, будто ты одна его ненавидишь.

— Если мы не возьмем его к себе, его убьют? — спросила Палома. Пока мы спорили, она молча стояла в стороне, но теперь решила высказаться. — А вместе с ним умрет и Касс?

Инспектор коротко кивнул.

— Тогда мы его возьмем, — сказала Палома. В ее устах это прозвучало элементарно: единственное правильное решение.

— Он будет за нами шпионить, — скривилась Зои. — Дергать за ниточки. И узнает о Паломе...

— Нам нужна Касс, — перебила ее Палома.

Меня ее слова удивили. Ведь я замечала, как отчужденно она смотрит на меня во время видений. Как избегает меня, поняв, что я действительно видела, как пылает Далекий край.

— Все не так просто, — сказала я, но при этом была благодарна Паломе за уверенность в ее голосе.

— Вот только не надо меня опекать, — тут же ответила Палома. — Я терпеть не могу твои видения и мне жутко, что ты видела, как горит мой дом, как умирают мои друзья. — Она поперхнулась этими словами и плотно сжала губы, прежде чем смогла продолжить. — Но я тебе верю. Бомба грядет. И именно ты нас предупредила. Ты знаешь о взрыве больше, чем кто-либо другой. Без тебя Независимые острова не спасти.

Мы дружно на нее уставились. Палома стояла прямо, обхватив себя руками, и ждала нашего ответа.

— Ладно, оставим его здесь, — решил Дудочник.

— Под охраной, — добавил Инспектор. — И подальше от Паломы.

Зои было открыла рот, но, глянув на Палому, передумала.

Итак, Зак остался в городе. Я думала, что испытаю облегчение — ведь в самом деле, будь принято другое решение, нас обоих так или иначе убили бы, — но сердце глодала тревога. Зак явился к нам избитый, отчаявшийся и одинокий, и все равно у нас не было иного выбора, кроме как выполнить его требования.