Коракс: Повелитель теней

X ТАЛАНТ К РАЗРУШЕНИЮ

Врожденный интеллект Фелинии был серьезно испорчен жаждой мести. Если бы она рассуждала с точки зрения здравого смысла, она бы ни за что не осталась рядом с бомбой, когда та, наконец, взорвется — но, увы, Фелиния была слишком увлечена борьбой за свободу. Она хотела увидеть, как будут страдать ее мучители. Она хотела собственными руками нажать на кнопку и посмотреть, как ослепительная вспышка поглотит тех, кого она ненавидела.

Из окон офиса одного из бюрократов, на самом верху башни, Фелиния могла разглядеть всю площадь. Здание было пустым — весь персонал ушел на парад, — и можно было не бояться, что незваную гостью кто–то обнаружит. Только статуя Коракса на противоположном конце длинной улицы смотрела понимающе, словно они с Фелинией делили на двоих один секрет.

На тротуарах толпились сотни тысяч людей, некоторых даже выталкивали на проезжую часть, хотя движение было перекрыто до самого вечера. Рабочий день сократился до одной смены для всех, кроме самых важных служб. Но даже такой крохотной капли свободы хватило, чтобы опьяненная ею толпа радостно махала флагами и кричала, хотя до начала парада было еще далеко. Киавар и Освобождение слишком долго не знали, что такое радость, и спустя тридцать лет после революции жители планеты и спутника еще только учились развлекаться.

Их счастье, абсолютно искреннее, происходило от невежества. Им нечему было радоваться — у них не было настоящей свободы, настоящих удовольствий, а единственным поводом для счастья служило утреннее пробуждение и осознание, что им хватит сил прожить еще один день. Их хозяева морочили им головы, закрывая глаза бумажными флажками, затыкая уши обещаниями будущего, которое никогда не наступит, и подкармливая короткими передышками от бесконечной работы.

— Жалкое зрелище, — вздохнула Фелиния.

Узкие улицы Кравва наполнились незатейливыми мелодиями, приветственные крики постепенно стали громче — вот–вот должна была показаться процессия. Марширующие оркестры первыми обошли вокруг статуи и направились через площадь Свободы.

Оркестры повернули на заполненную людьми улицу и направились прямо к тому зданию, где пряталась Фелиния. Их дешевые инструменты, явно массового производства, чудовищно фальшивили, искажая терранские военные песни. Но даже одетые в картонные шляпы и дешевые, безвкусные тряпки, музыканты, плотной группой маршируя вниз по улице, держались с достоинством.

Оркестры шли вдоль толпы, и приветственные крики стали громче, почти заглушая рев труб и грохот барабанов. Следом за оркестрами шагали терионские солдаты, а за терионцами шел отряд боевых киборгов Механикум — их алая униформа и полированные медные детали ярко сияли, оживляя серый киаварский день. Но Фелинии было наплевать на них — она внимательно всматривалась в самый хвост процессии, выискивая политиков.

Среди участников парада не было ни одного техногильдийца, занимавшего хоть сколько–нибудь важный пост — в правящих кругах не водилось дураков, способных добровольно встать под возможные пули. Среди марширующих были или чиновники низкого ранга, или молодые гильдийцы, еще не получившие приличную должность, или представители самых слабых кланов. Однако Фелинию не волновали размеры их кланов — для нее они все равно были гильдийцами, для которых простые люди были пешками в политических играх.

Первые отряды гильдийцев уже миновали статую, и Фелиния подняла магнокуляры, чтобы разглядеть площадь получше. Гильдийцы по большей части шли, а не маршировали, а самые младшие из них бросали в толпу строго отсчитанные пригоршни шоканадных конфет. Корзины с конфетами несли их слуги — сами гильдийцы смеялись и махали зрителям рукой. Фелиния позволила им полсекунды триумфа и прошептала себе в воротник:

— Взорвать.

Из люмен–дерева вырвался огромный язык пламени. Металлическая колонна сломалась, дерево развернулось и медленно рухнуло вниз, как клоун, изображающий обморок. Фелиния улыбнулась, заметив, как темные человеческие силуэты разлетаются по сторонам. На один короткий миг Фелинию захлестнуло удовольствие, но тут же отпустило — вспышка взрыва почти сразу же сменилась языками пламени. Над площадью взметнулось облако пыли и гари, воздух наполнился криками.

Музыка умолкла.

Пылевое облако расползалось вниз по улице. Фелиния разочарованно нахмурилась, сообразив, что ничего не сумеет разглядеть сквозь эти мутные клубы.

Бронзовая статуя Коракса невидяще смотрела на разворачивающуюся катастрофу, не замечая ни изуродованных тел, ни давки, вспыхнувшей в запаниковавшей толпе. Не увидела она и женщину, вышедшую из офисного здания и скрывшуюся во время переполоха.

Вокруг места взрыва, сцепив между собой противоударные щиты, выстроились безликие солдаты из ударных отрядов.

Когда старший оперуполномоченный Диорддан Тенсат подошел к ним и остановился, солдаты не разомкнули щиты, продолжая упрямо смотреть куда–то вперед. Тенсат нахмурился.

Негромко выругавшись себе под нос, он выловил в карманах длинного пальто значок с двуглавым орлом, и поднял его, демонстрируя солдатам.

— Старший оперуполномоченный Диорддан Тенсат, — представился он.

Из–за стены щитов показался командир отделения. Его высокий белый шлем был покрыт осыпавшейся пылью. Из связного аппарата командира выскочила линза–сканер на гибком кабеле. Тусклый лазерный свет заморгал, осветив значок, сканер считал голографические глифы, и в воздухе между двумя мужчинами на мгновение вспыхнул целый столбец отметок о полномочиях, и спустя пару мгновений сгинул прочь.

— Простите, что заставили ждать, сэр, но здесь необходимы серьезные меры безопасности.

Тенсат раздраженно фыркнул.

Командир ударной группы отошел в сторону, солдаты развели щиты, пропуская оперуполномоченного, и снова сплотили ряды за его спиной.

«Идиоты», подумал Тенсат, оглядываясь через плечо. Здесь все знали его в лицо, и уж тем более узнали его форму и значок.

Прокуратор механикум уже был здесь. Он парил над местом взрыва, подбирая обломки, которые чем–нибудь привлекали взгляд его многочисленных стеклянных глаз, и его грави–моторы негромко гудели. Его многосуставчатые конечности одна за другой шустро и слаженно хватали очередной осколок, и со стороны прокуратор походил на робота–сборщика или на паука, плетущего паутину.

Тенсат располагал лишь теми конечностями, с которыми родился. Он полагался только на традиционный способ передвижения — ноги, отталкивающиеся от земли, — и потому ему приходилось обходить и перешагивать куски человеческой плоти, темнеющие на искореженном скалобетоне словно влажные алые цветы.

На один такой «цветок» он все–таки наступил, и тот прилип к подошве. Тенсат с руганью принялся стряхивать с ботинка останки какого–то бедолаги–гильдийца из низших слоев. Пока он воевал с ботинком, прокуратор заметил его и спустился вниз. Из выхлопных отверстий, прятавшихся под мантией представителя Механикум, исходил запах раскаленного металла.

— Старший оперуполномоченный Тенсат, вы наконец–то прибыли.

— Возникли небольшие сложности при пересечении кордона, — буркнул тот.

— Они не пропускали вас? — безэмоционально спросил прокуратор. — Это же ваши собственные люди.

Прокуратор не имел ни пола, ни имени. Тенсат, честно говоря, даже не был уверен, что каждый раз встречался с одной и той же личностью, поэтому называл это существо просто «прокуратор». Синтетический голос существа был начисто лишен любых эмоций, и совершенно невозможно было определить, о чем оно думает. Тенсат ненавидел работать с Механикум. В разговоры с ними невозможно было вкладывать никакой подтекст — хуже было только общение по вокс–сообщениям. Однажды Тенсат не выдержал и настроил воспроизведение сообщений прокуратора самодовольным и властным тоном. Теперь форма и содержание сообщений полностью гармонировали.

— Они просто играли на публику, заставляя меня светить документами, — проговорил Тенсат. Теперь, когда его организацию критиковал кто–то со стороны, он встал на ее защиту.

— Место надежно закрыто от посторонних. Это хорошие сведения, — пока шел разговор, прокуратор продолжал методично ковырять землю. Он был здесь без свиты, но вокруг него роились сервочерепа–помощники. Тенсат был один — он предпочитал работать в одиночку и был бы куда больше доволен, если бы и прокуратор не мешался под ногами, но обстоятельства, в которых оказалось правительство, требовали сотрудничества с Механикум.

— Слишком мало, слишком поздно, — пробормотал Тенсат. — И где были эти охранники, когда рванула чертова бомба?

— За час до парада эту территорию осматривали, — ответил прокуратор. — Ничего не нашли.

— Насколько тщательно смотрели? — вскинулся Тенсат.

— Осмотром занимались ваши люди, а не мои.

Тенсат покачал головой. Он поднял повыше воротник длинного пальто и снова оглядел площадь. Электричество в этом секторе было отключено, а работники ближайшей мануфактуры эвакуированы. Без постоянного потока тепла, исходящего от киаварских заводов, город снова начал затягивать естественный холод.

— Бомба была в люмен–дереве, — проговорил Тенсат и указал рукой туда, где раньше возвышалась сияющая конструкция.

— Вывод очевидный, но верный, — ответил прокуратор.

— А разве его не проверяли вместе с остальными местами?

— Напоминаю вам мой предыдущий комментарий, старший оперуполномоченный.

— Так его проверяли или нет?

— Подтверждаю.

— И насколько внимательно? — Тенсат окинул площадь взглядом. — Император милосердный, сколько же разрушений… Это была взрывчатка военного образца, не иначе.

В черепе прокуратора что–то щелкнуло.

— Согласно записям городских когитаторов, последний раз заслонку открывали семнадцать дней, четыре часа и двенадцать минут назад, во время планового осмотра. Я предполагаю, что устройство было установлено после этого.

— Сенсоры можно обмануть.

— Ваших людей тоже, — ответил прокуратор.

Тенсат раздраженно нахмурился, уворачиваясь от пролетающего мимо сервочерепа. В изящных металлических челюстях, заменивших человеческий рот с языком, сервочереп тащил окровавленный пакетик для образцов.

Тенсат пробрался поближе к краю воронки. Основание люмен–дерева разорвало взрывом на куски, в земле осталась только дыра в два метра глубиной, резко расширяющаяся к краям. Вокруг дыры аккуратными кругами лежали обугленные обломки и осколки крупного щебня. У самой ямы камень перемололо в крошку, а дальше валялись более крупные куски. Взрывная волна вывернула целые плиты скалобетона, затем от точки взрыва разлетелись обломки размером с кулак, а еще дальше, на фасадах зданий вокруг площади, осела совсем мелкая пыль. Осколки и обломки разлетелись по неровной окружности — то ли из–за того, что плотность разрушаемых материалов была разной, то ли потому, что бомба имела похожую форму. Впрочем, в этом не было ничего удивительного — законы физики работали везде.

Тенсат заглянул в воронку. Фундамент города был прочным — Кравв вырос на плотном слое скалобетона над древними рудниками, и бомба повредила только верхнюю часть грунта. В самом низу воронки тускло сияли обрывки оптоволокна — поток света, предназначавшийся для люмен–дерева, освещал теперь лишь облако пыли, клубящееся вокруг.

— Судя по всему, бомба была установлена в световой трубе, подальше от глаз, но в пределах досягаемости. Они что, не сообразили заглянуть в ствол дерева поглубже?

— Отрицательно. Я классифицирую осмотр точки как «небрежный», — ответил прокуратор.

Тенсат поморщился. Нет уж, сегодня на колкости прокуратора он не поддастся.

— Тут около метра глубиной, если не больше. Заряд был мощный, судя по воронке.

— Мое мнение таково, — откликнулся прокуратор, — что нарушитель желал нанести максимум урона, но при этом избежать большого количества случайных пострадавших.

— В толпе погибло пятьдесят шесть человек. Это вполне можно назвать «большим количеством пострадавших», — заметил Тенсат.

— Тем не менее, целью являлись марширующие из числа гильдийцев. Здесь имеется несколько точек для возможной установки взрывного устройства. При использовании любой из них количество пострадавших значительно увеличилось бы.

— Здесь или там — в любом случае, это убийство, — Тенсат оглянулся на обрывки плоти, усеивающие землю. — Но я не понимаю, почему жертвами стали именно эти гильдийцы. Это же самые мелкие сошки, мельче уже некуда.

— Я предполагаю, что подозреваемый счел их подходящей мишенью. Его целью являются гильдии.

Двигатели прокуратора вздохнули громче, и существо отлетело подальше, принимаясь осматривать следующее место.

— Почему? — спросил Тенсат. — А почему не Механикум, например? Многие считают именно ваше племя виновниками всех своих несчастий.

— Нашей целью является максимальная эффективность. Счастье не входит в перечень важных расчетных факторов, — ответил прокуратор, медленно вращаясь над землей. Его рифленые руки безостановочно ковыряли землю, отбирая возможные улики. Обломки костей и щебня отправлялись в мешочки, которые приносили отвратительные слуги прокуратора.

— Есть партии, которые верят, что присутствие вашего жречества уже само по себе дестабилизирует гильдии, — проговорил Тенсат.

— Это бессмысленно. В распоряжении Марса есть другие способы избавиться от техногильдий, если в этом возникнет необходимость. Если людям необходимо кого–то винить, то им следует обратить свой взор на примарха. Имперская Гегемония предоставила Механикум сюзеренитет над Киаваром по просьбе лорда Коракса при условии, что существующая государственная структура будет сохранена под нашим управлением. Такое соглашение нас вполне устраивает. Гильдии — местные, мы — чужаки. Беспроблемное взаимодействие между Механикум и не-Механикум обеспечивается в основном присутствием гильдий. Несмотря на то, что гильдии во многом существенно нам уступают, у них есть доступ к технологиям, которыми мы не обладаем. Мы не хотим потерять эти технологии при зачистке планеты.

— Да, но они не делятся этими технологиями, — заметил Тенсат, осторожно ступая по развороченной земле.

— Вы упрекаете Механикум в неподобающем поведении? — поинтересовался прокуратор. — Действия подобного рода являются нарушением нашего соглашения об управлении этим миром.

— Я вас ни в чем не упрекаю, — ответил Тенсат. — Если уж на то пошло, то я вообще не думаю, что за взрывом стоит ваше племя, жрец. Здесь что–то другое. Было несколько десятков убийств…

— Предполагаю, что это были заказные убийства, — проговорил прокуратор. — Мотив — политический.

— …хорошо, заказных убийств. Но их были десятки. Саботаж во владениях гильдий, дистанционные атаки на инфосети. Это целая кампания против гильдий, но почему до сих пор не было выдвинуто ни одного требования?

— Требования были, — раздался низкий, нечеловеческий голос. Из тени статуи Коракса вышел легионер. На один миг он исчез — а спустя мгновение двухметровый воин–сверхчеловек, закованный в керамит, уже нависал над оперуполномоченным.

Тенсат замер. Не доводись ему уже неоднократно наблюдать за Гвардией Ворона и их потрясающими навыками скрытности, он бы всерьез испугался.

Неприметные знаки различия на доспехах говорили, что перед Тенсатом стоял не простой солдат, а кто–то действительно важный. И это было очень плохо.

Тенсат поймал себя на том, что совершенно неприлично таращится на воина с открытым ртом, и постарался взять себя в руки.

— Я собирался сказать, что мы должны как можно скорее решить эту проблему, пока не вмешался легион.

— А я вам на это скажу, что уже слишком поздно, — ответил легионер.