Коракс: Повелитель теней

IV КАРИНЕЙСКОЕ СОДРУЖЕСТВО

Расположившись на мостике «Спасителя в тени», Коракс подслушивал переговоры между Каринейским Содружеством и командованием Двадцать седьмой экспедиционной флотилии.

Его собственные корабли были надежно скрыты отражающими щитами. Этой технологией пользовалась только Гвардия Ворона, адаптировав под собственные нужды имперские пустотные щиты. Инвертируя пустотное поле, отражающий щит перенаправлял все импульсы в обратную сторону, поэтому любое излучение, испускаемое кораблем, при столкновении с таким щитом уходило прямиком в варп. Эта технология делала корабль практически невидимым, не позволяя обнаружить его никаким известным способом. Скрытый отражающими щитами корабль мог показаться небольшой аномалией на экране авгура, и, чтобы скопление таких аномалий не вызвало подозрений, Коракс велел кораблям рассредоточиться по границе ударной волны. В то время, как Каринэ выбрасывала в космическое пространство новую порцию ионизированных частиц, ее звездный ветер сталкивался с энергетическими частицами, прилетавшими с краев системы. И здесь, на самом краю гелиосферы, корабли Гвардии Ворона скрывали потоки радиации.

Каринэ была раздувшимся красным гигантом. Какие–то давние обстоятельства вынудили ее одиноко пылать в дебрях космоса, лишенную собственных миров. Вокруг нее не было ни облака космической пыли, ни стайки комет, вьющейся на границе ее зоны притяжения ― Каринэ была совсем одна, как бесплодная вдова, и ее свет никогда не согрел бы ни одного дитя, если бы ее не обнаружили люди.

Тысячи искусственных спутников вращались вокруг Каринэ, образуя сложную схему орбитальных путей. Каждая из этих рукотворных лун была огромным городом, населенным тысячами людей. Объективно говоря, в самой системе не было ничего особо ценного, но так как Каринэ лежала на краю варп–прохода, который вел в самое сердце богатейшего Аргилусского кластера, историки предполагали, что в далеком прошлом Каринэ служила промежуточной станцией для колонизаторов. Каким образом сюда доставили миллиарды тонн материалов, чтобы собрать Тысячу Лун, история умалчивала, но талант древних строителей поражал своей мощью и размахом ― по их воле в межзвездной пустоте выросли десять сотен городов.

Коракс не стал забивать себе голову историей системы. Пусть уж итераторы в ней разбираются, когда Каринэ войдет в состав Империума. Сейчас же нужно было решать более насущные вопросы.

Каринейское Содружество снова отказалось подчиниться.

«Спаситель в тени» двигался на минимальной мощности. Карта системы Каринэ транслировалась только маленьким гололитическим тактикариумом, расположенным в центре командной палубы. Огромная звезда была маленькой точкой посередине, а тысячи значков отмечали позиции Тысячи Лун. Остальные значки, отличавшиеся по цвету и форме, показывали, что Имперский флот уже здесь. Двадцать седьмая экспедиция разместилась на удаленной орбите самого дальнего города, выстроившись в боевом порядке ― военные корабли в авангарде, корабли поддержки ― в арьергарде.

А еще дальше от них была разбросана стайка значков, отмечавших местоположение собственного флота Коракса. Эти значки были блеклыми, показывающими статус маскировки. Ни каринейцы, ни имперские флотоводцы не знали, что Гвардия Ворона уже здесь.

Зонд–перехватчик поймал идущие сквозь космические пространство потоки данных, которыми обменивались Содружество и Двадцать седьмая экспедиция, и сжал их до узкого луча, достаточно плотного, чтобы пробиться сквозь отражающие щиты и достичь антенн «Спасителя в тени».

Палубу корабля наводнили гололитические силуэты представителей Империума и Содружества. Отражающие щиты могли скрыть корабли полностью, но для полноценной работы им требовалось, чтобы все остальные системы работали на абсолютном минимуме. Все устройства на командной палубе, включая основные системы жизнеобеспечения, получали предельно малое количество энергии ― основная ее масса уходила на питание гололита; все ручные устройства и встроенная бионика были отключены. Дышать становилось труднее. Сверхчувствительное обоняние Коракса подсказывало, что в воздухе постепенно повышается количество диоксида углерода.

Палубу заполнил космический холод, и дыхание членов экипажа превращалось в облачка пара, окутывая мерцающие голографические фигуры. Голоса голограмм не совпадали с движением их губ, волны помех заставляли фигуры мерцать и колыхаться. Сияющие силуэты отражались в черных глазах Коракса, и тем, кому хватило смелости посмотреть ему в глаза, примарх казался владыкой смерти, в глазах которого сверкали порабощенные им души.

Один из силуэтов заговорил. Это был высокий мужчина, явно выросший в условиях пониженной гравитации. На нем был затейливый костюм ― длинная, многослойная мантия, каждый слой которой был полон прорезей и отверстий, отделанных металлизированной вышивкой, чтобы показать слой под ним. Его головной убор представлял собой громоздкую конструкцию из квадратных плашек, как будто сваленных в кучу у центральной колонны, которая возвышалась над третьим слоем завала, словно серебряный шип. В условиях нормальной гравитации такая штука была бы совершенно непрактичной. Между уголками торчащих плашек свисали нити бус, и когда мужчина говорил, нити покачивались.

― Вы уже получили наш ответ, ― сказал он. ― Мы не заинтересованы в том, чтобы присоединиться к вашему Империуму. Мы гордимся своей независимостью, мы…

Не дослушав, Коракс, повернулся к стоявшему рядом человеку в форме имперского итераторского подразделения.

― Итератор Сентрил, кто этот человек?

Руки итератора Сентрила были полированными металлическими каркасами, заполненными сложными механизмами и поршнями. Вокруг манжет, крепивших каркасы к культям, кожа итератора была покрыта рубцами от недавних травм. Сентрил говорил тихо ― пересаженный ему искусственно выращенный язык еще не прижился до конца. Итератор уже побывал на Каринэ, и эта поездка окончилась для него плачевно.

― Это Торерн из Двадцать третьей планарной касательной, милорд.

― Торерн… ― задумчиво повторил Коракс. Он тоже говорил тихо, словно опасался, что, повысив голос, выдаст присутствие своего корабля. ― Он говорит на готике почти без акцента.

― Владыки Каринэ очень образованы, милорд.

― Тогда они должны понимать всю серьезность сложившейся ситуации.

― Подавляющее большинство ограничивается наблюдениями, ― ответил Сентрил. ― Вот эти сто двадцать, которых видно на голограмме, считаются самыми главными среди Тысячи Лун. У них нет власти над остальными, но их уважают, как самых высших лордов, и к их мнению прислушиваются. Если они уступят ― уступят и остальные.

Коракс кивнул. Торен как раз закончил говорить, и настал черед имперского представителя отвечать ему.

Двадцать седьмую экспедицию не возглавлял ни один примарх, ее флот целиком состоял из Имперской армии и подразделений Механикум. Командовал ею увешанный орденами адмирал Со—Лун Фенк ― и его полупрозрачный силуэт появился прямо перед Кораксом.

― Вы что, не понимаете? ― спросил Фенк. ― Мы больше не предлагаем вам выбор.

― Так значит… ― начал еще один высокий и худощавый член Содружества.

― Это Хорд, милорд, ― подсказал Сентрил Кораксу.

― … вы предлагаете нашему народу мирную дружбу, ― продолжил Хорд, ― а затем, когда вам вежливо отказывают, вы подкрепляете свое предложение угрозами.

― То, что вы сделали с нашими итераторами, нельзя назвать «вежливостью», ― ледяным тоном сообщил Со—Лун Фенк. ― Вы отрезали им языки и руки.

― Да, нам пришлось поступить подобным образом! ― огрызнулся Хорд. ― Иначе вы бы не услышали нас. Вы не слышите нас уже шестой месяц! Мы, каринейцы, не поклонники таких жестоких мер, но вы не оставили нам иного выбора, кроме как спуститься до вашего уровня.

― Хорд считает нас варварами, ― прошептал Сентрил на ухо Кораксу. ― И что бы он сейчас не говорил, но он сам возглавлял тех, кто предложил изувечить меня и моих коллег. Он безумно жестокий человек.

― Мы тысячелетиями решали свои проблемы самостоятельно, ― добавил еще один из тысячи лордов. ― Так к чему нам теперь надевать на шею ярмо чужого правления? Может быть, наше одиночество обходится нам дорого, но мы не оторваны от реальности. Мы наслышаны о том, как вы приводите других к Согласию. Полюбуйтесь!

― Это старший гражданин Дерет из Внешнего периметра двадцать шесть, ― проговорил Сентрил и болезненно сглотнул, ворочая пересаженным языком. Коракс поднял взгляд, неожиданно сообразив, что итератору больно говорить.

― Тебе дискомфортно. Твои раны еще не зажили до конца. Прости меня. Не нужно говорить, пока я сам не обращусь к тебе, а я постараюсь не утруждать тебя слишком часто. Прошу тебя, итератор Сентрил, дай своему горлу отдохнуть. Дальше я сам прекрасно разберусь, что тут происходит.

Сентрил облегченно потер горло.

Изображение Дерета сменилось пикт–трансляцией пылающего города.

― Эта запись была сделана гражданскими, которые прилетели сюда с Хартина‑III, ― пояснил голос старшего лорда за кадром, ― после того, как ваш «Император» послал туда Своих освободителей. Сотни тысяч жителей вырезали просто потому, что их хозяева отказались присоединиться к этому твоему «Империуму».

― Ваше согласие не будет означать поражение, ― ответил Фенк. ― Вы сохраните вашу модель управления и ваши традиции, к ним просто присоединится несколько налогов в пользу Терры. Мы уже много раз так делали.

― И в чем будут заключаться эти первичные «несколько налогов»? ― спросил еще один член Содружества, шляпа которого была пока что самой вычурной. Коракс сумел разгадать символику слоев и бусин, из которых состоял головной убор, и сообразил, что шляпа у каждого из этих людей указывала на то, как их звали, какую они занимали должность, какой город представляли и где именно он располагался. Каждый головной убор был математической формулой, воплощенной в украшении. По шляпе Коракс определил, что перед ним ― верховный ревизор и министр финансов Агарт из Зенита‑321.

― Император… ― протянул Агарт. ― Кем надо быть, чтобы именовать себя таким величественным титулом? Им–пе–ра-тор… От этого слова воняет тиранией и порабощением. Если его самовозложенная миссия действительно заключается в том, чтобы объединить человечество ради его процветания, то почему он не взял себе имя поскромнее? «Миротворец», например. Или «Спаситель», ― верховный ревизор усмехнулся. Некоторые лорды рассмеялись, и их изображения покрылись сетью помех.

Коракса, сидящего на своем троне, передернуло от таких насмешек над его Отцом.

― Мало кто становится таким недальновидным, как те, кто вот–вот потеряет власть, ― сказал примарх остальной команде. ― Диспетчерам систем защиты ― подготовиться к отключению отражателей. Вокс–операторам ― обеспечить полноценную трансляцию по всем каналам. Отправьте узкополосный сигнал всем остальным кораблям ― пусть будут готовы отключить отражатели по моей команде. Я хочу, чтобы мой легион увидела вся система.

Гробовую тишину, царившую на командной палубе, нарушили шорохи и шелест молчаливого подтверждения приказов.

― Я вас предупреждаю, ― проговорил Со—Лун Фенк, ― это ваш последний шанс.

Его глаза были узкими щелочками на широком лице ― эта черта была следствием эволюции, заставившей его предков приспособиться к яркому свету, заливавшему тысячи планет. Пока адмирал говорил, его глаза прищурились еще сильнее.

― Если вы не подчинитесь, мы объявим вам войну и заберем ваши города силой. Это последнее предупреждение.

― Вот вы и показали ваше истинное лицо, ― ответил Агарт. ― Вы ― завоеватели, ничем не отличающиеся от всех остальных агрессоров, выступавших против Содружества за последние несколько столетий. И каждого из них мы одолели и заставили повернуть назад. Вы повторяете ― «подчиняйтесь», словно вы просите нас выполнить простейшую команду. Ваш язык состоит из лести, ваши разговоры об объединении ― из лжи. Мы не собираемся подчиняться вашей власти!

Приказ Коракса прошел по узким информационным каналам до самых дальних кораблей, и фигуры на мгновение застыли. Трансляция зависла и на мгновение на палубе стало тихо, а затем возобновилась снова ― теперь все владыки Каринэ кричали одновременно, заглушая друг друга.

― Мы не будем подчиняться вам!

― Мы не собираемся лишаться нашего суверенитета! Сколько раз вам нужно повторять?

― Ожидаем приказа для переключения щитов, лорд примарх, ― сообщил старший адепт из щитовой команды. Его аугментика была отключена, и он двигался с заметным трудом.

― Ваших войск недостаточно, чтобы захватить наши города, ― подал голос еще один лорд в голограмме. ― Мы выйдем против вас все вместе, наши флоты объединятся и уничтожат вас. Вам не одолеть нас. Уходите и никогда больше не возвращайтесь сюда. Мы не представляем для вас угрозы. У нас нет желания захватить всю вселенную. Уходите немедленно. Пусть наши цивилизации мирно существуют сами по себе.

― Вам не победить нас! ― ввернул другой лорд.

― Опустить отражающие щиты, ― велел Коракс, вставая на ноги. ― Реакторы на полную мощность. Всем кораблям подойти ближе, построение клином. Давайте–ка припугнем этих упрямых стариков, чтобы они наконец–то согласились.

На командной палубе воцарилась суматоха.

― Мы готовы, милорд, ― проговорил старший связист.

― Выполняйте, ― кивнул Коракс, опираясь на перила, окружавшие командную платформу.

По проводам хлынула высвобожденная энергия, по всему потолку снова ярко вспыхнули люмены, заработала техника, замершие было сервиторы резко ожили. Сотни систем очнулись ото сна, и экипаж принялся обслуживать их, обмениваясь короткими репликами. И когда «Спаситель в тени» явил себя миру, изображения гололита стали четче, призрачные фигуры задвигались мягче.

Коракс позволил своей натуре примарха проявиться сквозь его привычный образ. Эффект от его появления почти не сглаживался при трансляции сквозь гололит. На каждом из тысячи рукотворных миров Владыка Воронов был виден во весь свой впечатляющий рост, и его черные глаза смотрели прямо в душу каждому из упрямцев–лордов.

― Я ― Корвус Коракс, примарх легиона Гвардии Ворона, сын Императора Человечества, Спаситель Освобождения. Ваше время вышло, господа. Сдавайтесь. Если вы уступите, вам нечего будет бояться.

Огоньки на тактикариуме, обозначавшие корабли Гвардии Ворона, сменили цвет с красного на зеленый ― это значило, что их отражающие щиты отключились, а плазменные двигатели уже понесли их вперед, чтобы занять соответствующие места в строю рядом с флагманом примарха.

Гололит окутала тишина ― умолкли и каринейцы, и сам Фенк.

Спустя пару мгновений заговорил еще один лорд ― он был пониже ростом и пошире в плечах, чем остальные, но все равно был слишком вытянутым по терранским меркам.

― Вы не уничтожите наши города, ― заявил он. ― Мы нужны вам как опорный пункт для дальнейших завоеваний. Почему бы нам просто не договориться? Мы уже предлагали вам этот вариант, и сейчас мы предлагаем его еще раз. Давайте заключим союз, выгодный для всех. Мы позволим вашим кораблям пополнять у нас запасы, прежде чем они пойдут дальше.

― Они будут пополнять запасы у вас, ― ответил Коракс, ― потому что ваши города станут частью Империума Человечества.

― Империума Терры! ― фыркнул Агарт.

― Мы не сдадимся, ― ответил низкорослый.

Коракс прочел по бусинам на его шляпе, что этого лорда звали Гвант из Противоположного Обратного Вектора‑4.

― Тогда вы умрете, ― проговорил примарх.

― То есть, вы вырежете нас, как вырезали людей на Хартине, ― процедил Дерет.

― Ваших людей никто не тронет, когда война закончится ― в этом я вам клянусь. Но вы, господа, уже использовали свой шанс. Все вы будете убиты, ― Коракс выдержал паузу, позволяя каринейцам осмыслить сказанное. ― Я заранее сожалею о ваших смертях, но жизнь отдельного человека не должна стоять выше вопросов выживания человечества.

― Мы самостоятельно пережили бесконечные ужасы Долгой Ночи ― так с какой стати теперь для выживания нам потребуетесь вы? ― спросил один из лордов.

― Вместе мы выстоим. Разобщенные, все мы однажды погибнем, ― ответил Коракс. ― Может быть, не сразу, но один за другим огни человеческой цивилизации угаснут и наш вид канет в небытие. Мы несем вам возрождение. Я пришел сюда как вестник новой эпохи правления человечества в галактике, но вы опрометчиво отвернулись от нее. Если мы позволим вам отказаться, остальные последуют вашему примеру, и вся наша раса снова утонет во тьме, оставив после себя только загадки и кости, которые озадачат тех, кто придет после нас.

― Он нам зубы заговаривает! ― фыркнул один из лордов.

― У них по–прежнему не хватает сил, чтобы победить нас всех, ― добавил Хорд. ― Поздравляю тебя, примарх ― никому до тебя не удавалось так крепко нас сплотить!

― Мы будем сражаться все вместе! ― согласился Дерет, и его слова вызвали одобрительные возгласы остальных.

― Со мной в эту систему пришли тридцать тысяч Легионес Астартес, ― сообщил Коракс. ― Мой флот перед вами. Шестьдесят тысяч солдат Имперской армии в сутках варп–пути отсюда. И это ― не считая той части флота, что уже стоит здесь.

― Он блефует, ― проговорил морщинистый лорд. ― Если они могут призвать корабль из ниоткуда, то им ничего не стоит обмануть наши сканеры. Это просто разыгранный спектакль.

― Я не блефую, ― Коракс покачал головой. ― Я здесь, потому что Император, мой отец, хочет, чтобы все жители этой системы наслаждались плодами Эпохи Просвещения. Он поклялся, что ни одно человеческое существо не будет плутать в темноте. Вы должны сдаться.

― Мы не станем этого делать, ― ответил Агарт.

― И мы тоже, ― добавил Торерн.

― Мы поддерживаем их решение, ― кивнул Гвант. Свое согласие высказали и остальные. Ни один из лордов не принял предложение Коракса ― все либо промолчали, либо возмущенно отказались.

Примарх помрачнел и вернулся на свой трон.

― Ваше упрямство обязательно помянут в учебниках по истории, ― проговорил он, в упор глядя на владык Тысячи Лун. ― Мы встретимся с вами снова ― но только один раз. И мое лицо будет последним, что вы увидите. Конец передачи, ― он властно махнул рукой и добавил, обращаясь к палубной команде:

― Передайте адмиралу Со—Луну Фенку мое приветствие. Нам нужно встретиться с ним, чтобы обсудить дальнейшую стратегию. Это приведение к Согласию и так уже слишком затянулось.

Адмирал Со—Лун Фенк встал лицом к богато украшенным дверям, которые вели в парадный зал его флагмана. Капитаны его флота в полной парадной форме выстроились рядом. Адмирал уже давно был готов передать командование флотом, но сейчас, когда этот момент наконец–то настал, в его душе разливался трепет.

Его собирался потеснить примарх Гвардии Ворона.

Зал переливался бликами света, отражавшихся от полированных поверхностей стекла, стали, бронзы и золота. Фенк и его капитаны являли собой идеально выверенную линию черно–белых мундиров, кожаные ремни и обувь были начищены до зеркального блеска. Если бы адмирал вытащил свой меч, то одни только блики от полированного лезвия могли бы рассечь чужой глаз не хуже самого клинка. Мраморный пол отражал блеск хрустальных люстр. А сами двери зала являли собой две огромных, угольно–черных плиты, покрытых барельефами, изображавшими мистических чудовищ из легенд родного мира Фенка. Все, кроме золота и бронзы, было черно–белым, но оба цвета находились в равной пропорции, и общая гамма зала была идеально сбалансирована.

Раздался перезвон колоколов карийона, и почетные караульные в парадной форме распахнули двери. Прошагав мимо выстроившихся с двух сторон коридора трубачей, Корвус Коракс вошел в зал. Его сопровождали около тридцати человек старших офицеров и разных смертных служащих. Гвардейцы Ворона тоже были одеты в черное с белым, но черного было больше, и когда они вошли, то идеальный баланс нарушился, тщательно выверенная гармония формы и цвета исчезла.

Взглянув в лицо Кораксу, Фенк с трудом удержался от того, чтобы не вздрогнуть. От примарха словно расходилась сокрушительная волна харизмы. Он был теневым охотником, и поговаривали, что его невозможно увидеть до того, как он нанесет удар ― и Фенк невольно задумался, как такое существо вообще может прятаться.

Кожа Коракса была белой как снег, длинные черные волосы свободно ниспадали на плечи, полностью черные глаза поблескивали, отражая окружающий свет. В этих глазах не было видно белка, а радужная оболочка, если она вообще в них была, чернотой не уступала зрачкам. Глаза смотрели прямо на Фенка, проникали в самую душу, и адмирал почувствовал, как у него внутри все сжалось.

― Приглушить свет, ― приказал он, и его голос дрогнул. Оружие его капитанов, едва заметно задрожавших, тихонько зазвенело.

Люмены поблекли, и сияние, окружающее Фенка и его командиров, потухло. Залу заполнил полумрак. Глаза Коракса были созданы самим Императором, они могли легко переносить куда более яркий свет, чем обычные человеческие, но Фенк слышал, что примарх предпочитает тени, и хотел оказать своему новому командиру все возможные почести.

Адмирал и его офицеры все как один опустились на колено, и только почетная гвардия осталась стоять, неподвижная, словно статуи. Синхронность поклона вызывала уважение, особенно с учетом того, что он был сделан в присутствии примарха, которое пробирало их до глубины души.

Офицеры почтительно склонили головы, и адмирал, глубоко вдохнув и медленно выдохнув, произнес:

― Я, адмирал Со—Лун Фенк, командующий Двадцать седьмой экспедиционной флотилией, смиренно приветствую примарха Корвуса Коракса и передаю свой пост главнокомандующего этими вооруженными силами его имперскому высочеству.

Адмирал поднял меч, протягивая его примарху.

В зале повисла абсолютная тишина. Фенк опустил глаза, глядя в отполированный черно–белый пол, но он представлял себе, с каким лицом примарх рассматривает коленопреклонённых людей. Какие мысли могли возникнуть в разуме такого существа?

Коракс был не первым примархом, которого Фенку доводилось видеть, но любая встреча с ними вызывала одинаково сильные эмоции.

Неожиданно предгрозовая тяжесть рассеялась, и воздух стал таким чистым, словно только что прошел дождь.

― Оставьте себе меч, адмирал Фенк, и ваш пост тоже, ― сказал Коракс. ― Мы побудем здесь, пока не закончится приведение Каринэ к Согласию, и потом сразу же уйдем на новую войну. Поднимитесь все, пожалуйста. Мы с вами равны и вместе участвуем в одном и том же восхитительном приключении, объединяя человеческие миры. Ни один мужчина и ни одна женщина не должны склоняться передо мной на колени.

Фенк поднялся на ноги. За его спиной заскрипели кожаные ремни и обувь ― капитаны и шкиперы последовали примеру адмирала. Фенк посмотрел примарху в лицо и ощутил, что чувство страха исчезло. Теперь Коракс был не потрясающим, а всего лишь впечатляющим, как будто укротив собственную ауру. Теперь его лицо было лицом человека ― пусть большого, но человека, а не сверхъестественного создания. И несмотря на то, что он по–прежнему был крупным, а его глаза все еще пристально смотрели на адмирала, Фенк невольно задумался, не нафантазировал ли он сам себе этот ужас.

― Мы ждали вас, лорд Коракс. Я благодарен, что вы откликнулись на наш зов о помощи. Каринейцы слишком упрямы, а находящихся в моем распоряжении сил недостаточно, чтобы быстро завершить эту кампанию. Вот почему нам понадобилось столько времени. Вот почему… ― он замялся, осекшись на полуслове. ― …вот почему мы зашли в тупик.

Коракс положил огромную ладонь на плечо адмирала и улыбнулся. Но даже несмотря на то, что его прикосновение было очень осторожным, Фенку все равно пришлось напрячься, чтобы не рухнуть на колени под тяжестью этой руки.

― Простите, что не вышел на связь сразу же, как только прибыл сюда. Мне хотелось оценить текущую ситуацию, прежде чем обнаружить себя.

― Ваше прибытие было весьма впечатляющим, милорд.

― Возможно, ― ответил Коракс. ― Я надеялся, что мое появление напугает их настолько, что они сдадутся. Они не слушают нас, и это вредит их собственному народу. Теперь нам придется опуститься до кровопролития и смертоубийства. Мне очень жаль. Эта кампания грозит обернуться значительными потерями среди гражданских.

― Прошу вас, милорд, следуйте за мной, ― Фенк махнул рукой в сторону еще одних дверей. Пока адмирал и примарх обменивались приветствиями, лорд–генералы Двадцать седьмой экспедиции выстроились с двух сторон от прохода, образуя живой коридор. Повинуясь жесту адмирала Фенка, двери плавно открылись, пропуская гостей в обеденную залу, где круглый стол ломился под тяжестью множества блюд с самых разных планет.

― Мы приготовили для вас легкие закуски, милорд.

― Это было необязательно, ― мягко ответил Коракс. ― Наши вкусы довольно просты.

Фенк мысленно отругал себя за ошибку. Коракс вырос в тюрьме, роскошь его не интересовала, и теперь он наверняка почувствовал себя оскорбленным.

― Прошу прощения, милорд. Если вы предпочитаете…

Коракс снова улыбнулся, прерывая сбивчивые извинения адмирала. Зубы примарха были еще белее кожи, идеально ровные, без единого недостатка.

― Простыми вкусами изредка можно и пренебречь. Я благодарен вам за гостеприимство, адмирал, и всего лишь хочу, чтобы вы поняли ― вам не нужно прикладывать никаких дополнительных усилий ради меня. Я уже просил вас ― воспринимайте нас как товарищей, а не как хозяев.

Фенк поклонился, и гости вошли в зал. Легионеров ожидали увеличенные, укрепленные кресла, а стол был приподнят на комфортную для них высоту. Для людей были подготовлены стулья повыше, чтобы все гости могли пообедать с одинаковым удобством. Коракс же занял трон, который явно был приготовлен для него ― тот бы настолько большой, что казалось, что его сняли с монумента какого–нибудь мифического короля.

Когда все расселись, Коракс представил адмиралу своих сопровождающих.

― Это командоры Бранн Нев и Агапито Нев, ― указал он на двоих почти одинаковых воинов, сидящих рядом с ним, и те кивнули адмиралу. По меркам космического десанта они были молоды, но уже занимали высокие должности.

― Это ― Настури Эфрения, ― указал примарх на женщину средних лет ― кажется, сорока пяти, ― затем перевел взгляд на еще одного легионера. ― А это ― Герит Аренди, командир моей Теневой Стражи. Большая часть людей, которых вы видите здесь, была моими товарищами еще со времени восстания на Освобождении. Это мои самые близкие друзья и самые доверенные советники. Все, что вы хотите сказать мне, вы можете свободно говорить при них. В этом зале не должно быть секретов.

После этих слов Коракс представил и остальных, и всем им он доверял также сильно. Все эти люди были давними соратниками примарха. Фенка поразило, что среди офицеров было так мало терран, и его удивление усилилось, когда примарх представил их вежливо, но куда более сдержанно. Только один терранин, седоватый темнокожий капитан, которого Коракс представил, как Соухоуноу, удостоился большей теплоты. Наконец, примарх перешел к представлению смертных, сопровождавших его. Фенку показалось странным, что Коракс представил Эфрению одной из первых, вместе с легионерами.

Вместе с примархом на встречу с адмиралом прибыли старший астропат, навигатор «Спасителя в тени», логисты флота, капитаны линейных крейсеров и командующие несколькими вспомогательными подразделениями, старшим из которых был человек по имени Кай Валерий, префектор Когорты Тэриона. О тесном взаимодействии Когорты с Гвардией Ворона было известно давно, поэтому Фенк ничуть не удивился, увидев Валерия сидящим по левую руку от Коракса.

Сам адмирал сидел через несколько стульев от примарха. Если бы на столе нашелся компас, то Коракс бы сидел на его северной стороне, Фенк на восточной, а Бан–зин, лорд–генерал вооруженных сил Двадцать седьмой экспедиции, устроился на западной.

На столе гостей дожидались разнообразные спиртные напитки. Фенк приказал подать примарху специальную чашу, сделанную самым искусным мастером его флота. Коракс, похоже, не обратил внимания на ее богатое убранство. Фенку подумалось, что, по крайней мере, кубок, отлитый из золота и покрытый затейливыми узорами, очень уместно смотрится в руке Коракса, закованной в черную перчатку. Адмирал даже вновь ощутил некий внутренний трепет.

― Нет нужды долго обсуждать стратегию, лорд–адмирал, ― проговорил Коракс. ― Итератор Сентрил уже ввел меня в курс дела. У каринейцев нет никакого общего правительства, способного действовать эффективно. Несмотря на все их громкие заявления о союзе, Тысяча Лун, во–первых, находится далеко друг от друга, а во–вторых, каждая из них сама по себе. Их можно одолеть.

― Если позволите, милорд, ― начал Фенк и положил себе деликатесов, которых ему совершенно не хотелось. На самом деле, он с нетерпением ждал этого обеда, потому что тот был куда лучше, чем обеды, которые подавали адмиралу во время кампании. Но сейчас у него в желудке ворочался ледяной ком. Фенк чувствовал себя ответственным за задержку, возникшую во время приведения Каринэ к Согласию, и Коракс наверняка считал точно также, хоть и не показывал этого.

― За то время, что мы находимся здесь, ― продолжил адмирал, ― луны начали организовываться. Флоты Содружества теперь выступают против нас единым фронтом под командованием странников с Афелиона—Девять. Поодиночке мы бы их разбили, но когда они вместе и хорошо организованы, они начинают представлять серьезную угрозу. Я опасаюсь, что все это время они попросту водили нас за нос. Перекрестный огонь с лун способен разбить любое массированное наступление. Вот почему я не отдавал приказа об атаке ― они бы остановили нас и расстреляли со всех сторон. Прошу прощения, но я хочу, чтобы вы знали, милорд ― ситуация здесь нестабильна и все время меняется.

― Командир всегда должен высказывать свои соображения, ― ответил Коракс. ― Но вы правы, я знаю об этих факторах. Штурмом эту систему не взять.

Фенк опустил глаза в тарелку.

― Я также знаю о том, что вы звали на помощь моего брата Керза. Ужас здесь действительно поможет, но он слишком дорого обходится. Методы моего брата порой бывают уместны, но я покажу вам иной путь.

― У вас есть план? ― спросил Фенк и сам понял, как глупо прозвучал этот вопрос. Конечно, у Коракса есть план. Он же примарх.

― У меня есть план, ― если Коракса и задели слова адмирала, то он этого никак не показал. ― Мы атакуем ключевые луны, чтобы разрушить их схемы обстрела, которых вы совершенно справедливо опасаетесь. Мы будем действовать быстро и тихо ― они не будут знать, куда мы ударим, до тех пор, пока ружья моих бойцов не упрутся им в затылки. Бескровным захватом мы покажем гражданам Каринэ, что держим свое слово. Мы заставим из лидеров бояться, и в стихийном насилии не будет нужды: смерть нескольких лордов заставит остальных капитулировать. А если они этого не сделают, то тщательный выбор целей все равно не позволит им организовать контратаку.

― Это прекрасная стратегия, милорд, но они весьма упрямы.

― Мы сможем их одолеть. Упрямство ― скверная защита от скрытности, а от страха не защитит ничто.

― Тогда позвольте узнать, чем займется мой флот?

― Имперский флот и вооруженные силы будут блокировать систему. Ваши люди, ― Коракс обвел взглядом собравшихся командиров и лорд–генерала, ― должны будут создать гарнизоны на всех захваченных нами лунах. Ваши солдаты не годятся для космических боев такого рода, и я уверен, вы это сами прекрасно понимаете ― в противном случае вы бы уже давно заняли бы эту систему.

Фенк напрягся. Примарх критиковал его?

― Тем не менее, ― продолжил Коракс, ― у каждого из вас будет своя роль в этой кампании. Ваша помощь с размещением гарнизонов лун и дальнейшим захватом системы очень важна. На данном этапе я прошу вас организовать кордон, чтобы сдержать армаду Содружества и не дать ей помешать нашей операции. Я предполагаю, что с захватом первых из выбранных мной лун проблем не возникнет, но если лорды Каринэ после этого не сдадутся, то провернуть подобный трюк второй раз будет уже сложнее.

― Хорошо, милорд. Возможно, если вы снабдите моих офицеров…

― Позже, ― ответил Коракс, ― в общих чертах я вам замысел описал, а теперь давайте съедим все эти щедрые дары, которые вы для нас приготовили, ― он улыбнулся, но как–то не очень убедительно. ― Моим товарищам наверняка будет интересно узнать, как живут богатые люди, ― добавил он, явно противореча сам себе. Адмирал был уверен, что Коракс сказал это только для того, чтобы его порадовать. Поэтому он только благодарно кивнул в ответ, сделав вид, что не заметил неловкой попытки Коракса поднять ему настроение.

― Прошу вас, угощайтесь все, ― добавил Коракс, и Фенк в очередной раз задумался, не совершил ли он ошибку.

«Проблема примархов, ― сказал предшественник Фенку, передавая командование, ― в том, что они примархи». Фенк подумал было, что это просто шутка, но старый адмирал пояснил:

― С ними лучше обращаться, как с древними богами, а не как с людьми. Все они разные, и ни одно правило не работает одинаково для всех. То, что польстит одному, оскорбит другого. Каждого надо задабривать подходящим способом, и для каждого божества ― свои подношения. Правильное подношение ― залог успеха.

В то время Фенку показалось, что такой подход ― это настоящее богохульство против антицерковного кредо Императора, но со временем он понял, что старый адмирал был тысячу раз прав. Как и все остальные перлы мудрости, думалось Фенку, слова предшественника прекрасно работали в теории, но на практике все религии древности существовали по правилам, которые впитывались с молоком матери, и, что самое главное, описывали божеств, которые были столь добры, что не существовали вовсе. А как обращаться с богом, что сидел сейчас напротив Фенка, адмирал понятия не имел.

Пользуясь тем, что гости отвлеклись на еду и негромкие беседы, Фенк обернулся к сидящему рядом с ним легионеру, терранину Соухоуноу. Адмиралу не давал покоя один вопрос, и он решился его задать.

― Скажите, капитан, ― спросил Фенк тихо, ― а где все терране? Большая часть присутствующих ― уроженцы Освобождения. В других легионах, с которыми мне довелось служить, присутствовало большее количество воинов с Тронного мира.

― А тебе–то что до этого? ― беззлобно откликнулся Соухоуноу.

Фенк опешил. Похоже, сегодняшнему дню было суждено стать днем сплошных оплошностей, но все же адмирал продолжил:

― Я хотел бы получше узнать характер человека, под началом которого служу. Коракс ― мой третий примарх. Изучение антипатий предыдущих помогло мне успешно служить под их началом, ― сознался Фенк.

Соухоуноу обвел взглядом своих коллег, занятых едой и разговорами. Фенк подумал, что капитана задели эти слова, и в очередной раз проклял свое неумение вести тонкую беседу, но тут Соухоуноу улыбнулся и негромко ответил:

― Я просто тебя дразню, уж прости. С тех пор, как мы прибыли, ты явно не в своей тарелке.

― Встречаться с сыновьями Императора всегда непросто, ― ответил Фенк с притворным облегчением и решил теперь держаться настороже.

― Если бы это было просто, ― ответил Соухоуноу, ― они бы не смогли действовать так эффективно, как сейчас. ― он отправил в рот редкого моллюска и захрустел им. ― А про нашего примарха я сейчас расскажу. Коракс ― враг угнетателей и друг людей. Он вырос среди них и учился у них. Между воинами старого легиона и освободителями Ликея было очень много общего в плане тактики ― но не в плане поведения. Мой владыка считал, что воины старой закалки слишком сильно полагаются на запугивание и резню, приводя миры к Согласию. Это не его методы. Эти люди слишком походили на рабовладельцев, которых он победил.

― Слишком походили на Повелителей Ночи, ― уточнил адмирал. Заметив, как насторожился при этих словах Соухоуноу, и опасаясь, что его могут понять превратно, он быстро добавил:

― Я заметил, что примарх изо всех сил старается дистанцироваться от своего брата.

― У них есть схожие черты, но все же они не одинаковы. Большая часть офицеров–терран была изгнана.

― Изгнана?

― Так это называю я, а не примарх, ― сознался Соухоуноу. ― Лорд Коракс пытался, действительно пытался ― но выходцы из зерийских племен, составлявшие раньше большую часть легиона, были слишком дикими, и он не сумел их укротить. В костяк легиона входят несколько терранских командиров, вроде меня, но те, кто занимал слишком высокий пост, чтобы можно было лишить из командирских полномочий или безболезненно сместить с должностей, были сосланы в истребительные флоты, идущие впереди основных сил. Они носят цвета нашего легиона, но для нас они ― отрезанный ломоть.

― Но Гвардию Ворона уважали, когда они сражались под началом Хоруса, насколько я знаю. Что же заставило его сердце заледенеть настолько, чтобы он так с ними обошелся?

― Вот уж чего у Коракса точно нет, так это ледяного сердца, ― ответил Соухоуноу, ― он отослал этих людей прочь, потому что его философия оказалась им не близка. Для него человеческая жизнь также священна, как свобода и справедливость. Он обещал, что убьет хозяев этих лун, но не тронет простых людей ― и он сдержит свое слово.

― Вы тоже терранин, и все–таки вы сохранили свою должность.

― Это потому что я не зериец, ― Соухоуноу ослепительно улыбнулся, ― моей родиной был Африк. Я не был рабовладельцем и всегда критиковал методы моих собратьев. Этого уже достаточно, чтобы заслужить милость примарха. Он не выносит никаких тиранов.

― Значит, он предпочитает себе подобных.

― Таким, как Коракс, нет подобных. Но если ты имел в виду, что он предпочитает общество тех, кто родился на Освобождении, то ты прав. Они все такие. И Коракс ― истинный уроженец Освобождения. Их методы ― его методы.

― А что насчет остальных, например, той женщины? Мне доводилось видеть людей без модификаций, которые пользовались большим уважением у примархов и считались их друзьями, но все они были одарены самыми разнообразными талантами. Чем занимается эта женщина? Она поэт или драматург?

― Кто, Эфрения? ― Соухоуноу едва заметно усмехнулся. ― Ты путаешь нашего примарха с другим сыном Императора. Да, она неплохой тактик и умелый боец, но она была рядом с примархом с тех самых пор, когда он был еще ребенком.

― Как… ― Фенк нахмурился. ― Как сестра? Никогда еще о таком не слышал, ― добавил он, когда капитан утвердительно кивнул.

― В каком–то смысле, ― Соухоуноу отправил в рот большой кусок моллюска и, жуя, обвел вилкой сидящих за столом, ― все эти люди ― семья Коракса. Понимаешь, да? Его цели ― абсолютно человеческие, каким бы могущественным он ни был.

― Я понял, ― ответил Фенк. От этих слов Владыка Воронов не стал менее пугающим.

― Ты только не принимай его привязанность к простым людям за слабость. Мои собратья уже на своей шкуре выяснили, что он может быть достаточно жестоким, ― Соухоуноу перевел взгляд на своего генетического отца. ― Я тебе советую не возражать против его методов, и держать при себе любые планы, в которых ты собирался задействовать примарха Керза. Он захватит эти луны, можешь не сомневаться. Пусть действует по–своему.

Фенк кивнул.

― Славный обед, ― продолжил Соухоуноу. ― Я, знаешь ли, не разделяю тяги моих рожденных на Освобождении товарищей к умеренности. Я благодарен тебе за него.

Фенк откусил кусок деликатеса, высоко ценящегося на тысячах планет. Изысканное блюдо по ощущениям напоминало резину.