Королева Крика II (СИ)

— Мы сделаем все возможное для этого, — кивнул ликующий Федор.

— Отлично, — вмешался Тимофей, натягивая на себя пуховик. — Распишите все в нашем чате. А мне нужно поторопиться. У меня мама болеет, и она одна дома.

— Давай, мужик, до пятницы, — отсалютовал Давид.

— Ага.

Тимофей вышел из раздевалки, миновал несколько коридоров, открыл тяжелую железную дверь, ведущую сразу на парковку, и вышел на морозный воздух. Он был мерзлявым человеком, но не носил перчаток, потому что те мешали сидеть в телефоне, так что, добираясь до своей машины, парень сразу принялся потирать быстро озябшие ладони. Изо рта вырывались облачки пара. Но также Тимофей бывал забывчивым дурачком. Вот и сейчас он шарил по карманам в поисках ключей от машины, уже стоя рядом с авто.

Неужели забыл в раздевалке? Дубина.

Но вдруг у него зазвонил телефон. Парень обернулся по сторонам — машин на парковке почти не было, многие уже разъехались. Пустота, тишина и холод. Резкая трель звонка казалась какой-то чужеродной в ночи. Тимофей вытащил вопящий гаджет из кармана. Номер скрыт. Опять звонят какие-то банки с предложением выгодных кредитов или реклама стоматологии? Тем не менее, он принял вызов. Мало кто это мог быть. Тимофей также был и тревожным — разные ситуации бывают. Вдруг кто-то из его близких попал в беду и звонит с чужого номера.

— Алло.

Тишина.

— Алло?

— Ты любишь ужастики, Тимофей? — прозвучал вкрадчивый, низкий и хриплый голос.

Парня это совершенно не напугало. Они с друзьями обожали подобные приколы, так что он лишь фыркнул и рассмеялся.

— Очень круто изменил голос, Федь. Новая приложуха? Я такой у нас не помню.

— Потому что это не Федор.

— А, ну пардон, Давид, ошибся.

Тимофей вновь похлопал но карманам, до конца убеждаясь в том, что забыл ключи от машины в раздевалке или гримерке. Он устало выдохнул, вновь сетуя на низкую зимнюю температуру.

— Ребзя, я ща к вам вернусь. Ключи забыл.

— О, это совершенно необязательно. Ведь я сам к тебе приду.

Сзади послышались шаги. Тимофей усмехнулся, сбросил вызов и убрал телефон обратно в карман куртки. Он обернулся с лучезарной улыбкой, но тут вздрогнул от неожиданности, увидев стоящего метрах в трёх от него человека в костюме Духоликого из «Крика».

— Черт, — рассмеялся молодой человек. — Это было неожиданно.

Маньяк слегка склонил голову набок, не произнеся ни звука.

— Новый уровень? Мне нравится. И что же я сейчас должен сделать? Умолять о пощаде? Звать на помощь? Может — бежать, ломая ногу по пути, как было в «Очень Страшном Кино»?

Духоликий по-прежнему молчал. Он наслаждался своим образом, осознанием того, что на нем надет тот самый культовый костюм. Наслаждался мыслями о том, что он сейчас сделает.

— Ладно, мне тебе подыграть? — продолжал забавляться Тимофей. — Давай, я буду как Татум в первом фильме.

Молодой человек опять усмехнулся и смело шагнул навстречу к, как он думал, одному из своих друзей. Но стоило ему сделать этот раковой шаг, Духоликий подался вперёд в ответ. В свете тусклых фонарей парковки в его руке блеснуло лезвие. Какое-то чертово одно мгновение, и он замахивается.

— Эй, какого хера?

Тимофей отшатывается назад, выбрасывая вперед руку в неосознанном защищающимся жесте, и нож с противным чавканьем входит прямо в его ладонь. Крик боли разносится по пустой парковке. Парень одергивает свою руку, прижимает ее к себе, в ужасе рассматривая рану несколько секунд, а затем разворачивается и пытается сорваться с места, броситься наутек, но Духоликий хватает его за капюшон пуховика. Жертва поскальзывается на льду, падает на спину, сильно ударяясь затылком.

— Да пошел ты нахер, чел! — голос срывается, поднимаясь на пару октав.

Парень пытается лягнуть маньяка ногой, но теперь нож всаживается глубоко в его бедро. Тимофей слышит вопль и даже не сразу понимает, что он принадлежит ему самому. Убийца одним резким движением вынимает лезвие из его ноги. Порвана бедренная артерия — кровь очень быстро пропитывает штанину. Но Духоликому этого мало. Ему нравится играть с жертвой, которая теперь переворачивается на живот и пытается подняться на ноги. По щекам Тимофея струятся горячие слезы.

— Помогите!

Как это бывает в страшных снах, он лишь хрипит от страха. Не может заставить себя выкрикнуть в полную мощь. Это совсем не ночной кошмар. Это — реальность.

Духоликий грубым жестом хватает Тимофея за плечо, переворачивая его обратно на спину. Он должен бороться. Должен, но не может, и даже адреналин в крови не спасает. Рука и нога нестерпимо болят. Парень и не думал, что это настолько больно. Оказывается, в кино показывают неправду, когда жертва умудряется сбежать со смертельными ранами. Он и с такими-то не может. Духоликий сначала хотел просто вонзить нож ему в затылок, но потом понял, что желает видеть ужас на его лице. И даже позволяет сорвать с себя маску. Тимофей протянул здоровую руку и смял белое лицо призрака в попытке увидеть лицо нападающего. Год назад то же самое на этой же парковке делала покойная Мари Краймбрери, и она тогда сильно удивилась. Но не сильнее, чем Тимофей в эту секунду.

Глаза его округлились. Он беспомощно открыл рот, хватая воздух. Лезвие вошло в глазницу — дань уважения смерти Карлы Боне в прошлом году. Тело парня забилось в конвульсиях и вскоре обмякло.

Духоликий покачал головой. Слишком быстрая и легкая смерть. В следующий раз стоит быть изобретательннее.

========== Глава 7. Правила выживания. ==========

— Я тебя знаю, — прищурилась Кала.

Конечно — знает. Ещё будучи маленькой, Чопра слушала все эти бредни от своих родителей и родителей Джея. Забавно, что даже ребёнком она никогда не верила в Бога. Никакого. Ей всегда казалось, что взрослые просто так играют. А играть она любила. Кала выдумывала разного рода истории, сюжеты, вот и родители делали так же, верно?

Дурга, многоликая жена Шивы, одной из ипостасей которой является Кали. Вот она — перед ней. Прячется в тенях, но Чопра умудряется разглядеть некоторые черты лица, которые пугающим образом напоминают ее саму. Кала хмурится.

— Грешница, — гортанным рыком нарекает ее женская тень.

Богиня недовольна. Разгневанная богиня — это плохо. Очень, очень плохо. Даже не исповедуя индуизм, девушка это знает. Но как Кали можно задобрить? Джей вроде говорил, что, посещая Калигхат в Калькутте, всегда приносит дорогие подношения. Ей что — букет цветов подарить? Сто одну розу? Или чем там обычно хвалятся девушки в «Инстаграме»?

Чопра усмехается собственному богохульству.

— Я тебя не боюсь.

— Ом Шри Маха Каликайя Намаха.

— Че?

Эти слова она слышит не впервые. Ее матушка часто произносила их, когда дочь вела себя неподобающим образом, выказывая свое неуважение к родной религии. Эти слова она слышала и от родителей Джея. Интересно, почему его бабушка и дедушка вообще покинули Индию? Ведь брахманы уважаемы в обществе как никто другой. И чаще всего богаты. Неужели было лучше в свое время перебраться в СССР? В страну, где к ним относятся с изрядной долей брезгливости? В страну, где их путают с другими южными и восточными народами, нарекая всех без разбора «чурками»? Члены семьи Чопры в Калькутте были торговцами. Вайшьи. Тоже неплохо, но не то, что брахманы.

А здесь они — мусор под ногами.

Но Кала пробьет себе путь к лучшей жизни. Сама, своими руками, а не с помощью глупых мантр. Кали, словно услышав ее мысли, шагнула вперед, выступая из тени. Острый взгляд, темно-синяя кожа. Но черты лица… Черты принадлежали ей. Самой Чопре. Она словно смотрела в странное, искажающее реальность зеркало.

— Если таким образом ты намекаешь, что и я сама являюсь богиней, то спасибо, но я и сама это знала.

Вдруг Кала четко поняла, что спит. Ее сны очень часто становились осознанными в какой-то момент. Бывало, она даже сквозь состояние забытия думала: «надо проснуться и не забыть!». И сейчас произошло точно то же самое. Вновь окинув богиню взглядом, девушка почувствовала, как мир вокруг поплыл и завертелся. Мгновение, и она открывает глаза.

Кала видит перед собой все ту же картину, что и несколько дней назад. Лёша спит на соседней подушке. Утренний свет слабо просачивается через плотные шторы, а в ногах сопит Моцарт. Чопра мягко улыбается, умиляясь лицу Воробьева в этот момент. Протягивает руку и почти невесомо касается его ресниц, проводит кончиками пальцев по скуле. Такой красивый. Не выдержав, она нападет на мужчину с объятиями, потискивая и пощипывая его. Смеется, когда слышит недовольное ворчание.

— Доброе утро, — шепчет Кала ему на ухо.

Все же он очень привык к своему одиночеству. Моцарт — не в счет. Спать в одной кровати с Калой оказалось не так уж приятно, как не спать с ней там же. Девушка пихала несчастного Воробьева во сне, и в итоге пару раз за ночь он даже просыпался. А теперь ещё она накинулась на него с утра пораньше.

— Доброе, — недовольно отвечает Алексей, но почти сразу его недовольство сменяется озорством. Он толкает девушку на подушки, и начинает покрывать ее лицо и шею беспорядочными поцелуями. Моцарт смотрит на парочку с явным скепсисом, а затем начинает заливисто лаять. — Кажется кто-то хочет гулять…

Кала привыкла жить одна, в том числе и без животных, потому лишь тяжко вздыхает. Тащиться на холод совсем не хотелось. Воробьев выпускает девушку из своих объятий, а затем, потянувшись, продолжает:

— Что ты хочешь заказать на завтрак?

Он почему-то сомневается, что Кала умеет готовить.

— Не знаю… Чего-нибудь сладкого? Панкейки?

— Тогда панкейки.

Ей бы соблюдать диету, но сегодня Чопре хочется нарушать любые установленные правила. А ему нужно принять таблетки, но при девушке парень делать это стесняется, поэтому предлагает:

— Как насчёт того, чтобы принять душ?

А там все решится само собой… Во всяком случае Алексей надеется на то, что Кала проведет с ним выходной. Сам он предпочитал такие дни проводить дома — участие в нескольких проектах, съемки, поездки, интервью и всякое такое. Звучит отлично, но на деле не так уж радужно. Пресловутый рабочий завода, которым вечно попрекают артистов, может прийти на завод в ужасном настроении, и по нему это будет видно без ущерба труду. Алексей же был вынужден все прятать под улыбчивой маской. В том числе и свое ПТСР. Не самое легкое дело. О таком в детстве не мечтают.

Он встаёт с кровати и протягивает Чопре руку.

— Идем со мной.

В душ.

Вместе.

Она игриво поводит бровью. Смотрит на него с озорством, когда он встает и протягивает ей руку, а затем бесстыдно сбрасывает с себя одеяло и протягивает свою в ответ.

— А что снова приставать буду — не боишься?

Она вновь щиплет его за бок, а затем повисает на его плече и кусает кожу на шее. Обычно девушка была куда более холодной с молодыми людьми, но почему-то не с Воробьевым. С ним ей было по-особенному легко.

— Ах вот ты как!

Алексей рассмеялся и попытался сам щипнуть девушку, но та увернулась. Пока он не успел опомниться, Кала резво шлепает его по заднице и со смехом убегает в ванную, дожидаясь уже там. Последовав на ней, он проговорил:

— Мне кажется, что у нас вчера остались кое-какие недосказанности.

— Разве? — Кала закусывает нижнюю губу. — Мне тоже так показалось, да.

Улыбаясь, Воробьев открыл дверцу душевой, включил воду и схватил Чопру за руку. Мгновение — и вот она уже прижата к прохладной кафельной стенке, а Алексей поглаживает ее между ног весьма нецеломудренным образом.

— Бодрит не хуже кофе.

Под теплыми струями воды делать это особенно приятно. Он склонился к девушке, чтобы поцеловать ее, а затем слегка куснул за шею.

— Давай же… Побудь плохой девочкой.

Девушка немного опешила — ведь она первой собиралась проявить инициативу, а Алексей бесстыдно увел у нее эту возможность. Но ничего, она ещё отомстит. Чуть-чуть попозже. Вот прям совсем скоро. Только насладится его прикосновениями. Ещё и ещё. Снова и снова. С губ срываются стоны, Чопра расслабляется, почти висит на шее мужчины, позволяя ему продолжать ласки, пока ее сердцебиение и дыхание учащаются. Но нет — сегодня она возьмёт все в свои руки и не даст ему довести ее первой.

— Насколько плохой?

Вопрос риторический.

Обычно такие эгоистичные люди, как Кала, должны действовать иначе. Они должны получать свое и не давать ничего в ответ. Но с ним ей хочется сделать так, чтобы хорошо в первую очередь было именно ему. Так что девушка целует Воробьева в ответ, а затем отстраняет его руку от себя, хитро прищурившись. Смотря четко ему в глаза, она медленно, очень-очень медленно, опускается вниз. Касается языком кожи на его животе, сползая ещё ниже, пока не добирается до своего главного пункта назначения. Губы нежно касаются мужской плоти. Ее движения очень плавные, мягкие, дразнящие. Помогая себе одной рукой, она потихоньку наращивает темп, а кончиками пальцев второй руки невесомо водит по животу Алексея. Ожидал ли он такого поворота?

Чаще всего он другой с девушками — более робкий что ли? Но с Калой хотелось другого. Алексей сам не понимал, почему именно происходило подобное, но вполне может быть, что его реакции — последствие лечения. Он немножко сходил с ума. Но разве это так уж плохо? Нет, когда дело касается Калы и отношений с ней. По крайней мере, он получает удовольствие — и ещё какое! И очень надеется, что удовольствие получает также и Чопра.

Его взгляд скользит по лицу Калы и Алексей почти физически чувствует насколько веки отяжелели от того гнетущего желания, которое едва ли не пробирает его до дрожи. Эта дрожь усиливается, когда Чопра опускается перед ним на колени, прикасается языком к коже на его животе, а затем и до его плоти. Эта ласка заставляет дыхание молодого человека сбиться. Он скользит рукой по стене, желая опоры и прикрывает глаза, в которых внезапно становится сухо.

Нет, Алексей не пытается регулировать ритм или каким-то образом влиять на то, что делает Кала. Он замирает, желая до конца впитать в себя все то удовольствие, которое девушка дарит ему. Ему хочется, чтобы она никогда не останавливалась. И чтобы мир, который крутится вокруг них, пропал навек. Сейчас Воробьеву нужна только Чопра и ее нежность.

Языком их любви стал именно язык тела и прикосновений. Наверное, отношения стоит развивать иначе. В правильном мире правильных людей. Нужно долго ходить на свидания, может быть, украдкой своровав поцелуй где-нибудь у подъезда. Но Кале было все равно. Ей нравилось, что их отношения начались стремительно и развивались точно так же. Эта девушка обладала очень горячей натурой. И теперь она радовалась, что может ее не прятать.

Но закончить начатое ей позволяет сводящее с ума желание поскорее вновь слиться с Алексеем в одно целое. Если все закончится прямо сейчас, будет грустно. Поэтому Кала тормозит в очень нужный момент ещё до того, как мужчина приближается к разрядке. Она вновь поднимается дорожкой поцелуев по его животу, груди и шее к губам. Целует напористо, обвивая его шею руками, сразу обозначая свои желания — в следующую секунду Чопра вновь прижимается спиной к кафельной кладке. Отталкивается от пола душевой кабинки и обвивает ногами бедра Воробьева, заставляя его подхватить ее снизу. Ещё ни с кем она не была распалена до подобной степени. Никогда, ни разу. Поэтому в этот раз все заканчивается довольно быстро. Кала вздрагивает всем телом, растворяясь в блаженной неге, и еле-еле опускается на ватные ноги, когда до пика доходит и Алексей. Она тяжело дышит, все еще обнимая его.

Заниматься с ней любовью, равно как и находиться в ее обществе — волшебно. Это словно возвращаться в прошлое, где не было никакой резни и сопутствующих ей ужасов осознания. Ведь это только в фильмах ужасов на следующий день после мочилова или иного смертоубийства герои радостно скачут с широкими улыбками на лицах. В жизни все далеко не так. В жизни есть шанс начать резать самому. Алексей никак не мог предположить, что встреча с Чопрой поможет ему отойти от последствий кошмара. По крайней мере — на данный момент.

После стольких падений с личной жизнью Воробьев не очень-то верил в… Любовь? Нет. В любовь он как раз верил. А вот в то, что ее можно удержать — нет. Все исчезает из нашей жизни — знакомые, любимые, приятные впечатления, хорошие воспоминания. Буквально все. И ждать того, что с кем-то тебе повезет остаться до конца — по меньшей мере наивно. Воробьев уже не был наивным человеком, потому старался относиться к отношениям с Калой легко. Он даже не очень бы удивился, если бы потом узнал, что она хочет от него нечто определенное. Не потому, что девушка алчная. Просто — такова жизнь. Особенно жизнь в шоу-бизнесе.

Как говорится — нужно жить сегодняшним днем (даже если он не приносит ничего, кроме неприятностей).

Но сейчас мгновения и секунды несли с собой только удовольствие. Страсть. Все то, что положено в жарком соитии, которое сплело их тела.

— Посмотрим, что у тебя тут есть, да? — спрашивает девушка, имея в виду гели для душа и шампуни.

— Бери все, что хочешь, — его голос все ещё звучит достаточно хрипло. Алексей улыбается Кале и регулирует напор воды.

Она не откажет себе в удовольствии самостоятельно поразмазывать ладонями пену по его телу.

После окончания водных процедур, парочка переместилась на кухню с решением выпить кофе перед тем, как отправиться выгуливать Моцарта. Пес уже с подозрением поглядывал на них, словно и сам понимал, почему хозяин так задерживается этим утром.

Настроение у Калы было просто потрясающим. Хотелось петь, но был риск спалить свой голос перед членом жюри, но зато это желание навело девушку ещё и на не меню потрясающую мысль. В голове крутилась одна песня, которая…

Пока Воробьев готовил кофе, Чопра схватила в руки свой телефон и открыла чат с Наташей Варен, отвечающей за репертуар масок в шоу. В третьем выпуске Далматинец должна была поразить судей умением читать рэп на английском — Кала, на удивление, обладала отличным чувством ритма, позволяющим поймать тот самый нужный «флоу». Но теперь агрессивный трек «$uicideBoy$» казался ей неуместным.

«Наташа… НАТАША».

«Я хочу сменить песню для третьего выпуска!».

Для участницы были закуплены права на музыку на семь выпусков вперед, все было расписано по определенному плану, и уже завтра должны были начаться репетиции нового номера, но… разве ей нельзя немного покапризничать?

Варен ответила почти сразу же.

«Хочешь поменять какие-то песни местами?».

«Нет, хочу новую».

Кала закусила губу, в мыслях скрещивая пальцы. Она понимала, что это будет затратно и не очень красиво, но разве руководительница не должна была уже привыкнуть к выкрутасам артистов. И, благо, Наташа не стала ее отчитывать, а просто написала в ответ усталое и лаконичное: «ок». Чопра представила, как женщина там тяжело вздыхает и качает головой. Это посмешило ее, а возможность посвятить новую песню Воробьеву — порадовала. Девушка разулыбалась, и подскочила со стула, налетая на Алексея со спины. Обхватив руками его торс, она прижалась своим телом к его и звонко поцеловала его в плечо.

— Думаю, что мне нужно пойти прогулять собаку. Ты не будешь скучать? Я на несколько минут всего.

— А меня с собой не возьмете? — обиженно надула губки Кала, но затем улыбнулась. — Ладно, идите. У меня все равно волосы мокрые. Не люблю пользоваться феном.

А на улице по-прежнему ужасная зима.

Зима, которая внезапно стала для Чопры гораздо теплее, чем она рассчитывала. Весь последующий день они с Лешей провели вместе. Девушка радовалась такой возможности, поскольку в прошлый раз в экстренном порядке сбежала от него на репетицию. Как хорошо иметь выходной в один и тот же день. И неважно, что это — не простое совпадение.

До самого вечера они, прижимаясь, смотрели романтическое кино, слушали музыку и общались на всевозможные темы. Кала, как и полагается, стащила одну из рубашек Воробьева, и таскала ту целый день. Ей нравилось утопать в его запахе, нравилось тепло во взгляде голубых глаз. Нравилась улыбка. Звучание голоса.

Девочка влюбилась.

***

Пятница — такой же тяжелый день, как и прочие, если у тебя ненормированный график. Утро — в студии звукозаписи, день — изнуряющие репетиции.

Танцы всегда давались Кале очень легко и просто. Пластичная от природы и имеющая прекрасное чувство ритма, она улыбалась, получая похвалы от Горбунова. Номер для третьего выпуска обещал быть очень ярким и, главное, подвижным. Балету предстояло выполнить несколько поддержек с участницей, а Чопре нравилось работать с этой троицей любителей ужастиков. Они были ее примерными ровесниками и при этом — очень веселыми и энергичными ребятами. Однако Кала удивилась, увидев среди группы танцоров лишь Давида и Федора.

— Привет, ребят, — дружелюбно окликнула их девушка, подходя поближе. — А где Тимофей?

— Заболел, — пожал плечами Федор. — Ковид походу. Написал с утра, что вызывал врача, и тот сказал сидеть дома недели две точно.

— То есть и на собрании киноклуба его не будет? — уточнила Кала.

А жаль — Тимофей производил впечатление дурачка, но очень хорошего и приятного.

— Неа.

Маша, как всегда засевшая с мрачным видом в углу, прислушалась к их разговору. Нахмурилась.

— А ты пойдешь в этот их кружок малолеток? — спросила Казанцева, впервые за все это время обратившись к Чопре напрямую.

— Пойду, — холодно ответила модель.

Ей совсем не понравился тон Маши. И сама Маша тоже ей не нравилась.

— Перерыв окончен, — объявил Никита, возвращаясь в зал. — Федь, поднимай задницу, тебе ещё Далматинца по сцене таскать. Уронишь артистку — огребешь.

***

Давид был красивым мальчиком. Высокий брюнет с нежными чертами лица и буйной шевелюрой. Его даже успели окрестить русским Тимати Шаламе за все это, хотя русским Давид и не был. Однако красивым можно быть сколько угодно, а вот везучим и удачливым — далеко нет. Вашакидзе просто категорически не везло с девушками. Что-то в нем их отпугивало. Что-то в нем было не так.

— Нина? Привет! Это Давид. Слушай, ты же хотела пойти со мной на открытие киноклуба? — парню было жутко неловко, но он все же старался, так сказать, держать голос.

— А, Давид, — Нина звучала нервно, едва ли не недовольно, — Ты извини, я не могу.

— Мм, понятно, — отозвался Давид и сразу сник. Ему действительно было понятно. То, что Нина никуда с ним не пойдет. Никогда. Поэтому он не стал напрашиваться, а просто ответил: — Тогда хорошего тебе дня.

— И тебе.

Пару минут после того, как Нина нажала на отбой, Давид смотрел на экран телефона. О чем он думал? О том, что ему очень неуютно. Почти больно где-то в груди. Мрачные мысли начали наваливаться на Вашакидзе, как снежный ком. Он закрыл глаза и словно схватился за ниточку этих мыслей. Ее можно было оторвать, и тогда он потеряет надо всем контроль. А можно было оставить, но тогда, то, что навалилось на него можно было держать под контролем. По крайней мере — не думать об этом сейчас. Потом, потом. Когда Давид останется один. А оставаться один он не собирался.

На самом деле Вашакидзе не ожидал, что их с Фёдором задумку воспримут всерьез. Но в квартиру к Соколову приехали даже неожиданные гости — Кала Чопра, например. И Мария Казанцева. На последнюю уже положил глаз Фёдор. Ну хоть кому-то повезет. А может быть и нет.

— Ущербно, — высказала свой вердикт Маша, оглядев квартиру.

Сегодня была очень тяжелая репетиция для нее — может, всему виной были зимние холода, а, может, и сама Казанцева. Ей никогда ничего не нравилось. И зачем она вообще согласилась? Проводит время в обществе тупых задротов, никому не нужных гиков, повернутых на ужасах. А ведь могла бы поехать домой, набрать горячую ванну и расслабить таким образом уставшие мышцы. Но нет — она здесь. В квартире Федора Соколова.

Его жилище было маленьким, к чему и придралась Маша — всего одна комната. Но зато та была отделана со вкусом. Преобладающие черно-белые тона, темные обои, целиком увешанные постерами с фильмами ужасов, неоновые лампы на потолке. Фуксия ярко светилась, окрашивая помещение в оттенки кодеинового коктейля.

— А тебе Воробьева с его хатой подавай? — деланно лениво и незаинтересованно проговорил Федор.

Кала напряглась, искоса следя за реакцией Казанцевой. Ещё одна головная боль для Чопры. Сначала Виктория Дайнеко, теперь эта девка. Но она вспомнила, как пальцы Алексея касались ее плоти, и немного успокоилась. Они же с ним вместе, верно?

— И так, — бодро, но вместе с тем чуть заторможенно объявляет Федор. — Поздравлю вас с первым официальным собранием нашего киноклуба! Мы решили, что будем называть это место «обителью Латеску».

Стефан Латеску был убийцей в прошлом году. Психотерапевт Луны, слетевший с катушек из-за гибели своей сестры Стеллы. Банальный, но чудесный сюжет. Может, Федор с Давидом и книгу напишут? Пока этого не сделал кто-то другой. Будут как Гейл Уэзерс из оригинальной франшизы.

Зачем сюда пришла Кала? Странный вопрос, на который и ответа-то приличного нет. У нее было много дел сейчас — завтра ей предстояло посетить одно семейное мероприятие Бхатов, где будет Джей, а они вроде как поссорились. Ещё уже на следующей неделе начнутся подготовки к модному показу российского бренда одежды «Rasario» от кутюрье Расиды Лакобы. Да, Чопра не оказалась в этом году на модной неделе в Нью-Йорке из-за «Маски», так что возможность походить по подиуму хотя бы здесь, в Москве, ее несказанно радовала. А ещё, конечно, безумно хотелось провести время с Лешей. Парочка договорилась вместе посмотреть второй выпуск проекта у него дома в воскресенье. Будет забавно рассуждать вместе с Воробьевым, кто же скрывается в той или иной маске. Лишь бы Далматинца не отгадал.

Но это вечер она проводила здесь — среди задротов, любящих ужастики.

Маша то и дело косо поглядывала на Калу. Казанцева совершенно не питала к ней симпатии и даже сама решила прийти к этим ненормальным трукраймерам лишь для того, чтобы не отставать от выскочки-модели. И все же несказанно обрадовала своим появлением Федора, который был тем ещё бабником. Даже странно для гика.

«Она меня хочет» — решил Соколов.

— Сегодня мы с вами освежим в памяти события первого «Крика» его просмотром, — продолжил он вслух. — Но вначале давайте порассуждаем о великих маньяках, к числу которых теперь можно добавить и Леру со Стефаном. Всегда легко считать мотивацию убийцы, если знать его предысторию. Давид, слово тебе.

Федор повернулся к своему другу. Все знали, что Давид Вашакидзе является ещё большим задротом, чем Соколов.

— Спасибо, Федь, — улыбнулся Давид. — Я расскажу, про… Допустим, Джеффри Дамера. Он с детства был отстранен и замкнут из-за родителей, которые или не замечали его или травмировали. Вы знаете, что его отец Лайонел Дамер счёл, что нужно усыпить собаку Джеффри, так как она мешала семье при переезде? И поступал так не один раз. Одиночество плюс травма — мысли о том, что его все покидают, и только смерть может удержать, зафиксировала в голове Дамера страшный паттерн.

Интересно, а что зафиксировало одиночество в моей?

— Или Ричард Рамирес. Его брат показывал ему фото своих жертв во Вьетнаме. Он же рассказывал ему о пытках и при нем выстрелил в лицо своей жене. Жестокость — вот то, что на него влияло. И наркотики. Ещё один страшный коктейль принёс свои плоды.

Давид внимательно посмотрел на Машу, которая уперлась взглядом в телефон. Любопытно, она хоть что-нибудь слышала? И кому вообще нужна его речь.

— Фильмы ужасов тоже строятся по плану. И маньяки в них почти не отличаются от маньяков в жизни. Главное найти ключ к убийце и вы узнаете его имя.

— Ну, и наконец, поговорим с вами о правилах выживания в фильме ужасов, — подытоживает Федор. — Сейчас мы с Давидом раздадим вам распечатки. Всего правил больше ста, но мы выбрали шестнадцать самых актуальных для нас с вами.

Соколов достал небольшую папку, из которой принялся доставать белые листы с печатным текстом по количеству присутствующих друзей и знакомых. Сегодня многие пришли ради того, чтобы увидеть именно Машу — косвенного свидетеля прошлогодних событий на «Маске». Федор дал всем знать об ее присутствии ещё немного дней назад. Тогда, когда девушка и сама не рассчитывала приходить. Он словно знал, что она передумает.

— Просто чтобы вы знали, — чуть зловеще оскалился Соколов. — Часть этих правил мы с вами уже нарушили. Или нарушим сегодня.

Кала приняла листовку из рук Давида. Маша — лично от Федора.

Свод правил для выживания:

1. Если вы женщина — никогда не раздевайтесь и не принимайте душ в замедленной съемке.

2. Храните ВСЕ ваши заточенные кухонные ножи в одной из деревянных подставок на вашем столе.

3. Шибко «крутой» парень с передозировкой тестостерона тоже умрет.

4. Как и тот пацан, который постоянно шутит.

5. Секс — это смерть.

6. Если вы покуриваете «травку» в компании, будьте самым тихим и милым курильщиком. Все остальные погибнут.

7. Никогда не говорите: «я сейчас вернусь». Вы не вернетесь. Конец.

8. Никогда не смотрите фильм ужасов, если вы находитесь в фильме ужасов.

9. Если вы думаете, что видите свою подружку (иди дружка), и у нее/него на лице маска, не разговаривайте и не пытайтесь заглянуть под маску — это не ваш приятель!

10. Если вы зашли в туалет в кинотеатре и услышали, как кто-то трахается в соседней кабинке, не прислоняйтесь ухом к стене чтобы послушать. Это будет жуткая смерть, хотя, быть может, и приятная.

11. Никогда не слушайте пугающие голоса в телефонной трубке.

12. Никогда не говорите: «кто здесь?».

13. Если вы голубоглазая и большегрудая блондинка… ну в общем, вы и так уже в значительной степени труп.

14. Всегда проверяйте задние сиденья вашей машины прежде, чем садиться за руль.

15. Убегая от убийцы, НИКОГДА не бегите вверх по лестнице.

16. Ну, а если вас все-таки убили, то убедитесь, что произошло это в кровавом низкобюджетном говнище без вменяемого сценария — это поможет вам вернуться в сиквелах и надрать обидчикам задницы.

========== Глава 8. Гнев богини. ==========

Кала всегда была такой. Обижалась в ответ на чужие обиды. Ей не были понятны претензии Джея. Девушка считала, что друг — местами просто чокнутый старовер. И именно поэтому осуждает ее стремление стать известной моделью, ее тягу к западу. Тем более — связь со звездой. Бхат ведь, скорее всего, полагал, что она, и правда, сошлась с Воробьевым лишь из-за его статуса, но это не было правдой. Кала была дамой горделивой и ни за что не стала бы подкладывать себя под мужчину ради денег и славы. Просто так получилось само. Да, она изначально желала заинтересовать Алексея, чтобы тот проникся к ней симпатией и помог в шоу. Но она недооценила его. Она и подумать не могла, какой он замечательный на самом деле, полагая, что он — такой же, как и все знаменитости. Что он тоже захочет «похайпить» на романе с участницей проекта, ведь такое хорошо продавалось — Луна и Тимур тому доказательство. На деле же…

Наступила суббота. День, в который Чопра пересечется с Джеем. День рождения его матери. Она, действительно, была обижена на него из-за его предрассудков, но сердцем чувствовала, что скучает. Что он ей нужен. И пусть он постоянно твердил всякий бред про Шиву, Шакти и прочее — он был ее самым близким человеком. Ближе, чем родители. Мама и папа любили Калу, но она не могла во всем им открыться. Не могла излить душу. Они бы не поняли. Бхат тоже мало ее понимал, но он старался и делал это куда лучше, чем другие.

Рашми Бхат была очень приятной женщиной. Сегодня ей исполнялось ровно пятьдесят — очень важный юбилей. Ее муж, Камал, напротив — был очень строг. Кала знала, что отец растил Джея по всем индийским канонам, желая сохранить в сыне брахманское наследие. И пусть здесь, в России, они и жили как все, работали как все, они оставались истинными бенгальцами. У них всегда было достаточно денег, чтобы посещать Калькутту каждый год, чего не было у семьи Чопры. Бхаты предлагали свою финансовую помощь, но родители Калы просто не смогли бы ее принять. И Кала была этому рада — она совершенно не горела желанием видеть перенаселенную страну третьего мира.

Но нельзя сказать, что ее ненависть к индийской культуре была стопроцентной. Иногда случались дни-исключения. Такие, как юбилей Рашми Бхат. Сам день рождения проходил в индийском ресторане, главный зал которого Камал снял специально для жены и ее гостей на весь день. «Дарбарс» на Проспекте Мира. Конечно, Кала уже сто раз бывала здесь, но в праздники привычные места всегда кажутся куда более особенными. Акцент в интерьере был сделан на фиолетовые и золотые оттенки, а из окна открывался вид на город. Вдалеке мерцали огоньки Делового центра.

Долго выбирая между сальвар-камизом и сари, Чопра все же остановилась на втором. Черное, со вставками, расшитыми золотыми нитями — это сари было бесподобно. Темные тона преобладали. Кала находила этот вариант более изящным, чем привычные для Индии яркие краски. Дополнил образ достаточно броский макияж с тёмным акцентом на губах.

— Ты замечательно выглядишь, дорогая, — с тёплой улыбкой похвалила Рашми Калу, проводя рукой по дорогой ткани ее рукава. — Как жаль, что ты стала редкой гостьей в нашем доме.

— Работа, — с ответной улыбкой Чопра пожала плечами.

— Да что уж там, — смешно фыркнула именинница. — Даже Джэйдев стал нечасто нас навещать. Скоро совсем нас забудете. Своих предков. Вырастите новое поколение, ничего не имеющего общего с нашими прародителями, кроме чудесных генов индийской красоты.

И почему Кале показалось, что Рашми имела в виду их с Джеем общих детей?

Она никогда не любила это сводничество. Она выросла рядом со своим другом. На пять лет старше, он был ее напарником по преступлениям, защитником, духовным наставником. Старшим братом. Самой близкой душой на свете, но чтобы романтика… Никогда.

— Всякое бывает, — все же выдавила из себя Кала, чтобы не огорчать женщину.

На горизонте замаячила высокая фигура младшего Бхата, облаченного в серо-черное мужское сари. Ему всегда шли холодные и темные тона. Чопра вновь улыбнулась Рашми, кивнула и, выбравшись из ее хватки, двинулась навстречу Джею. Внутри девушка все ещё пыхтела и злилась, но она уже понимала, что не сможет делать это вечно. Ей нужен ее лучший друг. Был и будет всегда. Остановилась Кала буквально в паре шагов от Джея, переключая тем самым его внимание на себя. Она робко улыбнулась. Очень робко.

— Ты говорил, что злость и обида — низменные чувства, засоряющие карму, — вместо приветствия начала она. — Может, мне уже пора что-то делать со своей свалкой в душе?

Тяжелый, но тихий выдох.

— Я скучаю.

Его матушка была женщиной, которая всюду несла с собой свет и мир. Не удивительно, что его строгий отец любил ее столь крепко. Джей также относился к своей матери со всем почтением. Потому, невзирая на работу и не самое радужное настроение, он отмел все в сторону и самозабвенно готовился к празднику. Цветы и благовония, специи и яркие ткани — все, как дома, все, как в Индии, которую парень любил не меньше, чем свою мать. Это место сейчас для Джея стало целительным. Потому, что он нуждался в том, чтобы мир в его душе восстановился после их ссоры с Калой.

Иногда ему казалось, что его сводит с ума ее непокорство, и раздражался слишком сильно для человека, который хочет познать равновесие в своей душе. Иногда же — оно угнетало его до последней грани, которая отделает печаль от исступления. Почему, Кала? Почему ты бежишь от своей дхармы? Почему бежишь от меня? Порой ему было больно настолько, что Бхат хотел разом отсечь все. Просто, чтобы не думать о дурном. Не смущать себя.

Его матушка встречала гостей сама. Джей же занимался тем, что так хорошо умел — фотографировал. Память. Вот что несло в себе это искусство. Память, которая не истлеет и не забудется, ведь пленку можно проявить снова, равно как и множить цифровые копии.

Тем не менее Джей сразу же бросил это занятие, когда в поле его зрения попала Кала. Она все-таки пришла! Пока девушка разговаривала с его матерью, Бхат держался в стороне, но как только она отошла от Рашми и приблизилась к нему, парень невольно вздрогнул. Он даже не нашел, что сказать. Говорила она. О том, что он был прав, говоря о карме. О том, что она хотела помириться с ним. Удивительно. Может быть ее русский актер решил не связываться с ней, и поэтому… Забавно.

— Я тоже очень сильно скучал.

Она просто не представляет насколько.

— Нужно жить днем, который несёт в себе свет, — Джей улыбнулся, — Ты чудесно выглядишь.

Парень протянул девушке руку.

— Побудем сегодня вместе?

Чопра была так счастлива в последние дни. И прощение лучшего друга сделало ее ещё счастливее. Ей очень хотелось разобраться с этим вопросом, поэтому она тут же широко улыбнулась в ответ на его жест. Взялась за протянутую руку и кивнула. От Джея, как и всегда, пахло смесью терпкой корицы и нежного жасмина — аромат отлично отражал его суть. Всегда одухотворенный, он видится Кале в то же время и ранимым. Она любила моменты, в которые друг показывал ей и свою мягкую сторону. Как сейчас.

Ребята отошли в сторону, к одному из свободных маленьких столиков и присели. Их ждали за главным столом, где и расположились их семьи, но Кале хотелось побыть с Бхатом наедине. Однако, она не знала, стоит ли ему рассказывать о своих отношениях с Лешей. Вернее — она пока не знала, приняли ли они с Воробьевым официальный статус. Ведь можно заниматься сексом, проводить вместе время и переписываться и без этого. Наверное, стоит пока умолчать. Как-то избегать этой темы. Не хотелось портить праздник Рашми.

— Как твоя работа? — поинтересовалась девушка.

Она знала, что недавно Джей попал в команду фотографов российской версии журнала «Vogue». Он и раньше снимал для модного глянца, но это достижение казалось Кале особенно значимым.

Находиться рядом с Калой было чудесно. Едва только они с ней помирились, как Джей сразу же почувствовал себя легче. Будто бы до этого его внутренности сжимали раскаленные тиски. Это было похоже на бесконечную муку. Это и было бесконечной мукой. Но пришла она, и все изменилось. Стало по-другому — быть может не так, как раньше, но по крайней мере Бхат ощущал себя перерожденным. Теперь они присели рядом, и казалось, что ничего не случилось — все как всегда. Джей рисовал в своей голове пленительные картины — они не в Москве, а в Калькутте, и это не день рождения его матери, а их с Калой свадьба. Довольно-таки жалко.

— Мне нравится. Пока что, но ты ведь знаешь, что я мечтаю о другом.

О семье, о покое. О семье с Калой.

— Я недавно отснял несколько фотосессий и решил дать себе отдых. На самом деле, это больше выматывает, чем дает удовольствие.

Возможно, это не твое призвание, Джей Бхат?

Официант поднёс им по порции тонгбы. Этот традиционный алкогольный напиток подавался деревянной чаше и был очень горячим, практически кипятком, но крепость его составлять всего около восьми градусов. Идеально, чтобы согреться и не напиться вдрызг. Кала принялась осторожно попивать его через соломинку. Сегодня был хороший день. По крайней мере — пока. Алкоголь расслаблял мышцы, расслаблял сознание.

Но было кое-что, что мучило девушку. Ее сны про Кали. Ей и раньше снилось что-то подобное, особенно после подобных выдержанных во всех индийских традициях мероприятий, но в последнее время сны набирали все более тревожные обороты. С кем ещё их обсудить, если не с потомком индуистских священнослужителей?

— Знаешь, — призналась Чопра. — Мне в последнее время очень часто снятся очень похожие друг на друга сны. Про Махадеви Кали.

Что особенно примечательно — сны повторялись на этой неделе именно тогда, когда она спала с Алексеем. Словно собственное подсознание пыталось что-то подсказать ей.

Джей сделал глоток воды с мятой. Он почувствовал, как по его позвоночнику пробежала дрожь от ее слов.

— Это может быть знаком свыше, — молодой человек нахмурился. — Тебе так не кажется? Богиня тобой недовольна. Это плохо, дорогая.

Джей давно так ее не называл.

— Опять ты о своем, — Кала закатила глаза, но абсолютно беззлобно, и затем продолжила с улыбкой: — Она о чем-то таком мне и говорила. Звала меня грешницей.

Но Чопра не воспринимала это особенно всерьез. Сны — проекции нашего подсознания. И не более того. А Кала столько наслушалась от Бхата о том, как она неправильно живет, что теперь вот и полезли детские воспоминания. Ведь вместо сказок мама частенько на ночь читала ей тантры. Ужасное воспитание для ребёнка.

— Вот видишь? Значит то, что говорит богиня, правда. Не стоит ее недооценивать.

В голосе Джея звучит беспокойство. Ему, действительно, не наплевать на сон Калы, ведь он многое значит. Она даже не представляет насколько. Но Чопра легкомысленна. Она думает, что жизнь в ее руках, тогда как на самом деле — на все воля богов. И не девушке спорить с ними. Во всем виновата эта страна. И те люди, которые окружают Калу. Она должна была родиться в Индии, впитать с молоком матери все то, что приемлемо для индийской девушки, а что нет. Она должна была стать его женой, а вместо этого…

Чопра продолжает попивать тонгбу и косится на стакан с водой в руках друга. Ухмыляется и забирает его, отставляя на дальний конец стола.

— Тебе бы тоже не помешало выпить чего-то покрепче мяты. Давай — что плохого случится? Разгневаешь богов?

Она пристально смотрит на Джея, продолжая уговаривать.

— Это же праздник, ну! Мне кажется, с возрастом ты становишься более нудным, — Кала смеется. — Вспомни, как мы с тобой напились на мое совершеннолетие.

Джей грустно улыбается на слова Калы. Качает головой. Все это не правильно. Так не должно быть.

— Это было очень давно, Кала. Очень давно, и я не должен был вести себя так. И тебе тоже я не советую. Пить, есть священных животных — грех, который нас разрушает.

Но… С другой стороны…

— Впрочем, мне сложно отказать тебе.

Бхат улыбается и тянется за своей порцией тонгбы. Ничего страшного не случится, конечно. Но в тот раз они действительно напились вместе. А сейчас они просто держатся рядом — существенное различие.

— За что выпьем?

— Во-о-от, — радостно тянет Чопра, приподнимая свою чашу с напитком. — Выпьем за нас с тобой, конечно. Партнёры по преступлениям навечно.

Кала рассмеялась, поняв, что ее слова даже сами собой срифмовались.

— И за твою маму.

— За нас и маму.

На слова тоста Джей улыбается, но улыбка выходит какой-то грустной. Что Кала имеет ввиду? Ему хотелось услышать совершенно не то, что она сказала. Однако Бхат не стал акцентировать внимание на словах Чопры. Он все же надеется, что придет время и она поймёт. Обязательно поймёт его, в пока…

Парень и девушка чокнулись деревянными чашами. Она сделала несколько больших глотков горячего алкоголя и еле слышно смешно фыркнула. На празднике можно позволить себе расслабиться. Собравшиеся гости, похоже, быти того же мнения, потому что вскоре музыка зазвучала громче. В это самое мгновение Кала даже внезапным образом не испытывала привычного пренебрежения по отношению к индийской культуре. Она резво поднялась на ноги, чуть качнувшись, и протянула Бхату руку.

— Пойдем потанцуем?

Кала с детства умела исполнять разные стили классических танцев, к которым относились и ритуальные «марги», символизирующие духовное освобождение, и более развлекательные «деси». Один день все же можно посвятить своей родине, если это важно для Джея.

— Пошли.

Она сейчас рядом с ним — Джей чувствует аромат ее духов, а когда Чопра поворачивает к нему голову, он ощущает то, что она близко, всем своим существом. Для него сейчас это — счастье. Они начинают свой танец, и с каким-то затаенным восторгом Бхат замечает, как на них смотрят, как восхищаются ими. В нем нет заносчивости и желания покрасоваться. Дело в другом. Ему бесконечно приятно, что их считают парой, пусть даже в действительности это не так. Хоть где-то его мечта исполнилась. В чужих глазах.

— Знаешь, Кала, — шепчет Джей на ухо Чопре. — Я люблю тебя.

Должно быть, тонгба развязала ему язык окончательно.

Тем временем…

Моцарт бегал из комнаты в комнату, и его коготки стучали по полу. Обычно он делал это сразу после завтрака или обеда, но иногда и так просто. Сейчас был как раз такой случай. Алексею даже в голову не пришло останавливать его — пусть его любимец порезвится. Он разрешал своей собаке буквально все — неудивительно, что Моцарт был таким избалованным. Очень избалованным.

Сам же Воробьев сидел сейчас за синтезатором, пытаясь наиграть песню, которую он разучивал вот уже несколько дней. Ему нравились эта песня и выступление, в котором он должен был участвовать, но сейчас она производила на молодого человека тягостное впечатление. Казалась какой-то гнетущей и раздражающей.

Feelings I can’t fight.

Но почему? Для этого причин даже не было.

Why does my heart cry?

Пытаясь отвлечься, Алексей занялся другими записями. А потом раздался телефонный звонок. Ему подумалось, что звонит Кала. Но едва он прикоснулся к телефону, как звонок оборвался, зато пришло сообщение.

«Ты глупый мальчик. Думаешь, у тебя все под контролем?»

А потом ещё одно.

«Ты скоро сдохнешь».

Ничего нового, но все это вместе — настроение от песни, текст и тон сообщений заставили Воробьева сильно задрожать. Он поспешил на кухню, чтобы выпить воды. Отдышаться.

You don’t care if it’s wrong or if it is right.

Может быть, стоит написать Кале? Они могут сегодня снова провести время вместе — посмотреть кино, например. Даже сходить куда-нибудь. Да, было бы идеально. И Алексей берет телефон, игнорируя тот факт, что всего минуту назад его по нему терроризировали сообщениями.

«Привет! Я очень соскучился. Давай встретимся сегодня?»

А потом Воробьев, чуть помедлив, отправил ещё одно сообщение:

«Я… Я тебя люблю».

Уже давно было пора сказать ей это. Едва ли не с первого раза. Не потому, что он такой скороспелый, а потому, что это чувство, что поселилось в его душе, так и называется.

***

Они кружатся в танце, по большей части вальсируя, но иногда и разбавляют его каранами — переходами из классических индийских танцев, описанных в Натьяшастре. Собравшиеся гости восхищаются молодой парой, как и их родители. Рашми и Камал Бхат, Вимала и Амар Чопра. Они всегда верили, что породнятся. Выдумали себе это ещё тогда, когда маленькому Джею было пять, а Кала и вовсе только родилась. А дети-то, и правда, очень быстро сдружились. Будучи совсем малышкой, Кала уже знала, что всегда будет находиться под защитой Джэйдева.

Его шепот заставляет девушку вздрогнуть и рассмеяться.

— Щекотно же, — она чуть дёрнулась, но не отстранилась. — Пыхтишь мне в ухо.

И лишь потом до нее доходит смысл его слов, но воспринимает Кала их совершенно в ином ключе. Он же ей как брат.

— И я тоже тебя люблю, глупый. Всегда любила и буду.

Чопра редко признавалась людям в подобном. Ей часто было очень сложно и неловко делиться своими эмоциями, как-либо выражать их. Она полагала, что, будучи человеком шоу-бизнеса, она должна быть холодной и недоступной. Но с Джеем можно не быть такой.

Бхат улыбается. Но его улыбка снова грустна. Ничего в ней нет веселого или даже просто нежного. Ведь на его признание Кала ответила дежурными словами. Она все ещё любит его, как брата. В то время, как он ее — как женщину. Свою женщину. Его сердце сейчас разрывается, распадается на части. Кругом — безысходность. Она сжирает его почти целиком и полностью. И ничего с этим не поделаешь. Совершенно ничего.

Их танец завершается, когда Кала прокручивается под рукой Бхата, а затем, вместе с окончанием игравшей на фоне песни, сталкивается своей грудью с его. От выпитого алкоголя и активных телодвижений у нее на щечках проступил легкий румянец. Чопра тяжело дышит куда-то Джею в подбородок, а люди вокруг начинают хлопать им в благодарность за зрелищный танец.

— Может, сбежим ненадолго?

Танец заканчивается. Джей скользит взглядом по лицам гостей и родителей — его и ее, а затем слега сжимает руку Калы. Она слегка раскраснелась и выглядела совершенно очаровательно. Но что ему до этого? Когда чувство к ней будет вырвано из его груди навечно?

Между тем, Бхат позволяет девушке увести себя в бар ресторана. Там они присаживаются за стойку.

— Мне кажется, что ты сегодня выглядишь слишком возбужденной. Что-то случилось?

Ему не очень то хочется слышать ответ.

— Нет-нет, — поспешно покачала головой девушка. — Просто хорошее настроение. Я рада, что мы с тобой помирились.

Конечно, Кала соврала. Не хочет снова ссориться.

— А как твоя работа? Тебя все устраивает?

Ради этой работы ты продала весь свой род и богов.

Бхат не спрашивает Калу, что та будет пить — просто заказывает обоим шотландский виски «Aristocrat» — с индийскими травами, так, что пойдет. Он улыбается, когда снова смотрит в лицо Кале.

— Решил напиться? — удивилась она, услышав, что заказал Джей.

И лишь потом ответила на его вопрос.

— Да, у меня в «Маске» большой прогресс. Готовлюсь сейчас к третьему выпуску и сразу говорю — это будет огонь.

И все же ее очень удивил его выбор в плане алкоголя. Кала думала, что они и дальше будут пить что-то полегче, но тут вдруг — виски. Может быть, у Чопры и был довольно низкий эмоциональный интеллект, но вдруг у нее в голове все же что-то щелкнуло. Когда бармен поставил два стакана на стойку, девушка тут же вцепилась в свою порцию и за одно мгновение осушила ее до дна.

Его признание в любви.

Нет, Бхат и раньше говорил ей подобные слова, но его странное поведение… Он казался поникшим. Его обычно очень теплые глаза совершенно не светились. Неужели всему виной — она? И как она могла быть так долго слепа? Теперь уже Кала странно косилась на друга, силясь понять, что чувствует сама. Одно дело — когда вас сватают друг другу родители. Совсем другое — когда у кого-то, и правда, возникают чувства.

Ее бросило в жар. Чопра вдруг взглянула на Джея совершенно с иной стороны. Он был красивым парнем с наивными щенячьими глазами. Вздрогнув, она жестом попросила бармена налить ей ещё.

— Можно… можно, я задам тебе вопрос?

Кала даже переменилась в лице.

— За что ты меня любишь?

И главное — разве я это заслужила?

После этого звонка и сообщения Алексей не знал куда себя деть. Его сердце стучало, как бешеное. К тому же он очень нервничал, когда отправил сообщение Кале. Не потому, что его расстроил сам факт, а потому, что он боялся ее ответа. Очень боялся.

За то время, пока они с девушкой пробыли вместе, он очень привязался. Настолько сильно, что даже сейчас чувствовал ужасный дискомфорт, когда ее не было рядом. Сводящий с ума.

Он выпил ещё воды. Посмотрел на экран телефона — она даже не прочитала сообщения.

«Если что — я могу заехать за тобой на такси. В любое время».

Когда Алексей нервничал, он становился очень настойчивым. И конечно же это раздражало. Вот только Воробьев не замечал этого.

«Кала?»

— Кала, можешь думать, что угодно обо мне, но я рад, — отозвался Бхат, выпивая залпом виски, которое ему подал бармен. Повторить. Обязательно повторить.

Он чувствовал себя невыносимо пусто и одиноко. Словно всю радость разом выкачали. Отвратительное ощущение.

Врагу не пожалеешь быть объятым этим странным, нервозным чувством, которое заставляло руки Алексея дрожать. Он прошелся по комнате и ещё раз, и ещё.

В голове вдруг начал всплывать текст сообщения неизвестного. А что если … Это связано с Калой? А что если она не отвечает, потому, что не одна? Он ведь никогда об этом не думал. Зато подумал теперь.

«Кала, хочешь, я приеду?»

Но она молчала.

Молча смотрела на него, когда он пил. Неужели догадывается? Очень правильно, только ему не легче от этого. Вся его жизнь вертелась вокруг нее, а что ему делать, когда она сама вырывала из него живые куски?

— За то, что за все эти годы ты стала частью меня. За то, что я не могу без тебя жить, Кала.

«И я не хочу думать, что моя жизнь опустеет, если тебя не будет. Сама мысль о том, что ты будешь с кем-то, а я без тебя, вызывает у меня ужас»

Алексей в своем странном порыве строчил, как сумасшедший. Бросил только тогда, когда Моцарт потребовал его гулять.

Хозяин явно начал сходить с ума.

Чопра сидела и пялилась на друга, испытывая острый приступ несвойственной ей тревожности. Она же не ослышалась? Он любит ее? По-настоящему любит, а не так, как они привыкли с детства? Кала смотрела в его осоловелые глаза, когда вдруг в сумочке адским образом затрезвонил телефон. Сыпалось сообщение за сообщением. Она побоялась смотреть сейчас — ведь Джей мог посчитать это банальной грубостью. Они вели слишком личный и важный разговор.

Но Кала словно онемела. Схватила новый стакан с виски, вновь махнула его залпом. Айфон буквально разрывался.

— Извини, — раздраженно сказала она Бхату, выуживая гаджет из сумки.

И тогда девушка обомлела ещё сильнее. Прочитав все сообщения от Воробьева, Кала поняла, что все, чего ей сейчас хочется — где-нибудь спрятаться, чтобы никто ее не трогал. Ее чувства смешались. Чопра не знала, что она чувствует к Джею теперь. Он был ее самым родным человеком, и страх потерять его затмевал собой все. Но в то же время — по сообщениям Леши можно было сделать вывод, что мужчина не в себе. Кала знала его слишком недолгое время, чтобы сказать с уверенностью, норма для него подобное поведение или нет. Но со стороны это казалось пугающим. Даже жутким.

И вот — она сидела и смотрела то на Бхата, то на экран телефона. К горлу подступал ком, а к нервам — паническая атака. Хотелось завопить им обоим: «оставьте меня в покое!».

— Мне нехорошо, — ее голос дрогнул.

Кала слезла с барного стула и сильно пошатнулась, но не позволила Джею помочь себе, остановив его жестом руки.

Нельзя быть жестокой с ним сейчас. Да и с Воробьевым, блять, тоже.

— Мы обязательно вернёмся к этому разговору, когда я не буду так пьяна, хорошо? — она старалась взять себя в руки и звучать деликатно. — Передавай маме ещё раз мои поздравления.

И с этими словами девушка умчалась в гардероб. Быстро надела на себя шубку, вышла на улицу. Вернее — едва не выкатилась, запутавшись ногами в полах сари. У нее более не получалось сохранять спокойствие. Кала задышала часто-часто, облокотившись о фонарный столб.

Что ей делать?

Что, черт возьми, ей делать?

========== Глава 9. Чувства. ==========

«Я сейчас приеду к тебе».

Вообще-то Кале не стоит этого делать. Во-первых, нужно разобраться в собственных чувствах после того, что ей сказали оба молодых человека. Во-вторых, ее реально напугала тирада Воробьева. Что, если у того совсем мозги набекрень после прошлогодней резни? Что, если он и сам опасен? Подобное должно бы ее оттолкнуть. Они знакомы-то неделю. Но Чопра не могла поступить так чисто по-человечески. Алексей ей очень нравился. Очень сильно. Она бы хотела продолжать их отношения. Но Джей…

Девушка мотнула головой, даже похлопала ладошками по своим щекам. Сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Морозный воздух отрезвлял, хотя и выпитый алкоголь вступил с ним в настоящее боевое сражение. Быть пьяной сейчас — не то, что ей нужно.

А нужно ей приехать к Леше и убедиться, что с ним все в порядке. Не смотря на спутанные чувства, Кала отчётливо понимала, что ещё вчера прыгала бы до потолка из-за его признания в любви. Бхат же сбил ее с этого пути. Но все равно — Воробьев уже много для нее значил. Слишком много, чтобы не беспокоиться за него.

Поездка в такси вышла отвратительной. Чопру сильно укачало, а после они ещё попали в пробку. Она старалась не брать в руки телефон — боялась получить новые сообщения что от Алексея, что от Джэйдева. Она не хочет ничего знать. Просто старается сделать так, чтобы ее желудок не вывернулся наизнанку прямо на кожаную обивку в салоне такси.

У двери квартиры Воробьева она оказалась лишь спустя почти полчаса. Приехала прямо так — в праздничном сари. Ее все ещё сильно мутило, а перед глазами мерцали звездочки. Не хватало ещё «вертолет» поймать. Втянув воздух через нос, Чопра позвонила в звонок.

— Ты в порядке? — сразу спросила девушка, едва дверь открылась.

Это странное состояние не отпускало Алексея ещё долго. В конце концов, он просто сел на пол и обхватил голову руками. Моцарт прыгал вокруг него, пытаясь лизнуть в лицо.

Почему его так разобрало? Он даже не пил. Неужели из-за этих чертовых сообщений? Или из-за песни? Воробьев терялся в догадках. Наверное, это со стороны выглядело совершенно неадекватно. Скорее всего, он испугал Калу. А кого бы он не испугал? Почему все так отвратительно в его жизни. Начиная с той аварии и заканчивая этой ужасной резней. Жаль, что его не убили.

По телу волнами проходила дрожь. Молодой человек попытался встать, но это получилось у него со второго раза. Нужно выпить воды и вывести наконец собаку. Однако сделать у него получилось лишь первое. Алексей замер в прострации и уставился в стену.

А что, если то, что я сказал ей, испортит все? Что если она сочтёт меня психом и, главное, решит уйти? Что, если я — всего лишь развлечение?

Пришло время осознать, что они просто проводят время вместе. И все. Не более. Конечно же, у нее есть более перспективные варианты.

Вдруг раздаётся звонок в дверь. Алексей вздрагивает, а Моцарт лает.

Кто это?

Даже не посмотрев в глазок, парень распахивает дверь. На пороге стоит Кала. В чёрном сари, с вечерним макияжем. Она участвовала в каком-то тематическом фотосете?

— Я… Я очень соскучился, — он взял ее за руку, утянул в квартиру, захлопнул дверь. — Прости за все это. Я не хотел тебя пугать. Мне снова стали названивать эти люди, и я понял, что не могу не сказать, что люблю тебя. Потому что вдруг меня убьют. И это не шутки пранкеров.

Алексей взволновано провел рукой по своим волосам.

— Ты работала, да?

Он снова говорит это. Эти слова, которые дважды за этот день вывели ее из равновесия, потому что сказаны были ей двумя разными, но дорогими ей людьми. Кала поджимает губы, стараясь сосредоточить свое внимание на другой части речи Алексея. Проигнорировав вопрос о работе, девушка шагнула ему навстречу и встревоженно обхватила его лицо ладонями.

— Ты чего? — ласково лепечет Чопра. — Никто тебя не убьет. Эти люди — просто больные уроды, которым нравится делать другим больно ради прикола. Тише.

Воробьев мог бы спросить: «откуда ты знаешь?», но не стал этого делать. Он прижался щекой к ладони Калы. Прикрыл глаза. Ему очень хотелось, чтобы она осталась с ним не только на сегодня. Чтобы была с ним всегда. У него никогда не ладилось с женщинам, и потому Воробьев уже заранее обмирал при мысли, что не заладится и в этот раз. Ему было так хорошо с ней. Даже удивительно, учитывая то, что Алексей уже был достаточно опытным для того, чтобы верить в любовь к себе.

Она устало приподнимает уголки губ в жалком подобии ободряющей улыбки. Чуть придвигается, уже касаясь своим кончиком носа до кончика носа Алексея, но тут тормозит, вспоминая о чувствах Джея. Вот же блять. Воробьев думает, что она хочет его поцеловать, и подается навстречу. Чопра прикрывает глаза на мгновение, а затем вновь распахивает и отстраняется, чтобы снять шубку и повесить ту на крючок. Разувается.

Но, тем не менее, затем она мягко берет Воробьева за руку и ведет за собой на кухню. Усаживает на стул, нежно проводит ладонью от предплечья мужчины выше — к шее, а затем и к лицу. Мацает за щеку как ребенка. И все же ее сердце наполняет бесконечная нежность по отношению к нему.

— Я не работала, — лишь теперь она отвечает. — Была на семейном празднике. Странно, что ты ещё не сказал, что от меня разит бухлом.

Кала даже пытается шутить.

— Это здорово — семейный праздник, — говорит Алексей. — У твоих родителей юбилей? Тогда и выпить не грех.

— У матери моего лучшего друга, — поправила Кала. — Она же лучшая подруга моей.

Чопре не хотелось думать о Джее.

И зачем Бхат ей признался? Главное — зачем сейчас? Если бы он сделал это раньше, по-другому, все могло бы быть иначе. Может ли быть такое, что и Кала испытывает что-то к своему другу?

— Хорошо, когда есть такие друзья. В смысле — когда дружат семьями.

Он пытается улыбнуться, но почему-то не может. Ее семья — другой мир для него. Алексей понимает, что, скорее всего, они будут не очень довольны тем, что их дочь свяжет себя отношениями с русским мужчиной. Но он ведь будет делать для нее все. Все, что она захочет.

И тут вдруг Воробьев понял, что так и не услышал ее ответа. А она его любит? Она хочет быть с ним?

Он все же улыбается ей, глядя на девушку снизу вверх. Она ведь, и правда, так и не ответила ничего на его откровенность. Она приехала, да, но разве это что-то значило? Алексею показалось, что девушка ведет себя скованно. Но, наверное, в том вина алкоголя и того, что они оба в этой странной ситуации. Поэтому он очень осторожно обнимает ее за талию. Прижимается щекой к ее груди и сжимает в своих объятиях. Пусть она его остановит, оттолкнёт — почему-то Воробьев подумал, что эта Кала может сделать что-то подобное, тогда как та, что спала с ним в одной кровати — нет.

Кала вся напрягается, кажется, даже перестаёт дышать. Тяжело сглатывает, но поднимает руку и осторожно касается волос на затылке мужчины. Гладит его по голове, прикрывая глаза, пока он этого не видит, и морщится от внутренней боли.

— Что-то случилось? Ну помимо моей истерики. Прости за это. Я должен был признаться в своих чувствах в иной обстановке.

Теперь Алексей снова смотрит на девушку. Он чуть хмурится, слегка бледнеет. Потому, что сердце так бешено колотится. И почему, зачем?

— Все нормально?

Чопра не может ничего ответить. Хочет, но не может. Внезапно ее губы начинают дрожать, в уголках глаз собирается влага. Нет, нет, нет! Только не сейчас!

Но истерзанная нервная система отвечает: «да, сейчас». Девушка не выдерживает прямого взгляда Воробьева и внезапно всхлипывает. Слезы начинают литься буквально градом, словно кто-то вывернул кран на плотную мощность. Лицо Калы искажает гримаса боли, и она, больше не имея сил стоять на ногах, почти валится на колени Алексея, слабо прижимаясь к нему. Словно не имеет на то права.

— Прости, пожалуйста, я сейчас успокоюсь, — она беспомощно хлюпает носом, пока в тихом тоне голоса слышатся истерические нотки. — Вот сейчас.

Кала утыкается лицом куда-то в шею Воробьева.

— Все хорошо. Правда. Я просто… — она бормочет и бормочет, а затем поднимает голову и смотрит мужчине в глаза. — Можно я просто буду рядом с тобой?

Даже если Чопра пока не может сказать то самое «я тебя люблю», она все равно всем своим нутром чувствует, что должна быть с Алексеем. Как там это называется? Дхарма? Кала не верит в дхарму. Она считает, что мы должно сами строить свою судьбу. Своими руками. И в этих самых руках она хочет ощущать лишь его. Алексея Воробьева. По крайней мере — сейчас.

Растерянный Алексей обнимает Калу и смотрит на нее едва ли не с ужасом. Он сделал что-то не так. Это очевидно. Иначе бы она не плакала. Скорее всего, быть с ним она не хочет, но сказать сразу тоже не может. И, может быть, что-то ещё. Было бы иначе — она бы у него уже на шее висела, как в прошлый раз.

У него холодеют руки, когда он обнимает Калу. Она утыкается ему в плечо и всхлипывает, а он слегка поглаживает ее по плечам. Боль металлическим привкусом разливается на языке.

— Да. Да, конечно, — хрипло отвечает он. Ему очень тяжело смотреть ей сейчас в глаза, но он, конечно же, не отводит своего взгляда. Алексей просто понимает, что ему слишком плохо для того, чтобы выяснять отношения сейчас. В конце концов, когда все успокоится и происходящее станет яснее, он просто уйдёт, чтобы не нагнетать ситуацию. Да и к чему Кале портить репутацию? Лучше просто забыть о существовании друг друга.

Его взгляд скользит по столешнице. Упирается в телефон.

«Ты скоро сдохнешь».

«Может быть, ты сделаешь это? Чего тянешь?»

Текст сообщения Алексей уже придумал.

Или все же… Или нет… Черт, возьми себя в руки, девочка!

Это просто жестоко. По отношению ко всем. Должно быть, Кала сильно разгневала богиню, раз попала в такую ситуацию. Она, и правда, чувствовала все сейчас очень спутанно, но вдруг явственно поняла, что все же не ощущает такой же тяги к Джею. Она отлично запомнила каждую его черту лица за годы дружбы, но они не вызывали у нее такого же благоговения, как буквально один взгляд на Алексея. Она должна отложить в сторону собственные душевные терзания и дать ему это понять. Молчать — нечестно с ее стороны. Все произошло слишком быстро, но ведь вины Воробьева в этом нет. Она сама к нему пришла. Сама докопалась. Пристала как липкий лист.

Кое-как совладав с дыханием, Чопра остановила свою истерику. Мужчина отвёл взгляд в сторону своего телефона, и она коснулась кончиками пальцев его лица, вновь поворачивая к себе.

— Прости меня, — сказала девушка уже куда более окрепшим голосом. — Нервы ни к черту.

Но Кала помнила, что Алексей и сам недавно пережил паническую атаку. В одиночестве. Пока она плясала с другим на празднике.

— Я должна тебе сказать, что ты очень мне нужен. Я не знаю, можно ли это назвать любовью, но не потому, что я сомневаюсь. Нет. То есть… Я просто вряд ли вообще когда-то любила. Всегда была занята собственной персоной, все ставила выше каких-то чувств. Может быть, я просто глупая малолетка. Наверное, тебе нужна более зрелая женщина, чем я.

Алексей держит ее в своих руках и не знает, что ему сделать — прямо сразу сказать, что он уходит, или остаться с ней до того момента, пока все не разъяснится. На самом деле, очень глупо сначала говорить о чувствах, а потом давать заднюю. Ему просто было страшно услышать то, что Кала его не любит, а это, судя по всему, так и было. Поэтому он просто сидит, время от времени поглаживая девушку по спине кончиками пальцев.

Все меняется так быстро. Просто удивительно быстро. И не факт, что его рассуждения не правдивы. Далеко не факт. Ее слёзы говорили об этом лучше всего на свете. Проклятье. Почему ему так не везет.

— Ты можешь…

Не говорить всего этого. Я понимаю, что ты хочешь…

Солжет ли она, если все же выскажет это чертово признание? Кала не знала. Знала лишь то, что, если сейчас что-то не предпримет, то точно потеряет Лешу. Нельзя молчать, когда тебе говорят, что любят. Если ты не можешь ответить на чувства, то нужно уходить. Нельзя мучить другого человека. И она не станет. Не станет именно потому, что чувствует, что хочет, чтобы дальше все было так же, как на прошедшей неделе.

Однако Кала его перебивает.

— Таким корявым образом я пытаюсь сказать тебе, что тоже… ну..

Она прокашлялась, чтобы звучать увереннее.

— Что тоже люблю тебя.

Помолчала всего секунду, но вдруг поняла, что с ее плеч словно гора свалилась. Столько мучений из-за каких-то несчастных слов. И теперь, ощутив несказанное облегчение, она продолжила говорить. Теперь ее уже было не заткнуть, слова хлынули потоком.

— Люблю просыпаться с тобой по утрам. Люблю твой голос, твои глаза, твои прикосновения и даже дурацкий хохолок, который ты обожаешь начесывать на голове. И Моцарта тоже люблю.

Пес, услышав свое имя, громко гавкнул.

Кала говорит и говорит, и напряжение постепенно оставляет Воробьева. Ее слова бальзамом проливаются на его истерзанные нервы. Значит, все-таки любит. Но тогда зачем это все? И почему девушка плакала? Впрочем… Может, быть это не особенно и важно. С другой стороны, нужно обязательно спросить. Правда, лучше не сейчас.

— Люблю тебя. Я уже тебе это сказал и повторю снова и снова.

Теперь Воробьев улыбается и целует девушку. Обнимает ее так, словно на свете нет и не будет никого и ничего важнее. Но ведь так оно и есть.

— Не нужно плакать. Правда… Ничего же страшного не происходит. Или я не прав?

Он отстраняется и смотрит в лицо Кале с тревогой. Пусть с его плечи рухнула льдистая лавина, он все равно ещё достаточно взволнован.

— Прости, просто я поссорилась сегодня с другом детства, — Кала немного лукавит, но ведь это так. Ей придется оттолкнуть Джея, и это разрушит их дружбу навсегда. — На фоне выпитого алкоголя восприняла это особенно остро. Но все хорошо, правда. Прости, я не сказала тебе этого сразу, просто голова словно ватная. Мне не стоило столько пить.

А она ведь уже второй раз за неделю так напивается. Надо бы притормозить. Однако — это тоже было показательно. Когда они пили с Лешей в первый раз, Чопра не сдержалась и полезла к нему с поцелуями, когда как с Джеем подобного не произошло. Скорее всего, ей просто было больно за него из-за его чувств, но никак не потому, что она испытывала что-то в ответ. Все же с Бхатом Кала не могла себя почувствовать как дома по-настоящему. Да, он был ей близок и очень нужен, но иначе. А дом ее — здесь. Рядом с Алексеем.

— Вы ещё помиритесь. Не стоит сгущать краски, — если бы он знал, что происходит, то наверное не говорил бы так радостно и деловито о примирении Калы и ее лучшего друга. Но Алексей ничего не знал, и даже если бы осведомился, то получил бы дежурный ответ — это просто мой друг. Но сейчас он и вовсе об этом не думал. Зачем? У него и так достаточно неприятных мыслей. Эту он оставит на закуску.

Воробьев гладит девушку по голове, смотрит на нее с улыбкой, полной умиления. Сейчас можно сказать, что он счастлив, но чего ему стоит это счастье? И не испытывает ли он сейчас новую тревогу — сколько будут длиться их отношения? Не уйдёт ли в итоге Кала, когда поймёт, что Алексей — не самый маскулинный тип?

Моцарт подошел к парочке и встал на задние лапки, уперевшись передними в ногу хозяина. Завилял хвостом и заскулил. Парень смотрит на собаку и усмехается — пёс явно знает, как показать, чего хочет.

— Может, выйдем на улицу? — предложила Кала. — Мне не помешало бы проветриться, а кое-кому — погулять.

Правда, не делать же это в сари.

— Я стащу у тебя какие-нибудь спортивные штаны и футболку, — тихо рассмеявшись, уведомила девушка. — Привыкай к этому, кстати. Твой гардероб теперь во многом будет и моим.

— Пошли, — кивает Алексей Кале. — В шкафу висит белый спортивный. Думаю, что он тебе подойдёт — у него завязки на талии.

Сам он наденет красный. Но перед этим Воробьев целует Чопру. Страстно и требовательно.

— Моя девушка самая красивая.

***

И снова — репетиция с ужасным похмельем. Воскресенье встретило Калу головной болью. Не хотелось бы привыкать к подобному. Алексею девушка сказала, что ей нужно готовиться к тому самому показу от «Rosario», но на деле ей предстояло несколько часов доводить до совершенства танец для третьего выпуска «Маски». Но сегодня вечером, как и было обговорено заранее, они будут вместе смотреть второй. На самом деле, Чопре было не по себе от того, что придется врать и изображать удивление при просмотре. И ещё более тревожно ей теперь становилось от мысли — что будет, когда маски будут сброшены? Не решит ли Воробьев, что все было специально спланировано? Что, если он разочаруется в ней?

Тяжко вздохнув, девушка натянула на голову маску Далматинца и отправилась к балету.

Маше предстояло танцевать в паре с Давидом, пока Федор, в свою очередь, будет делать это с самой участницей. Им необходимо идеально и отточенно повторить движения друг друга. Казанцева вновь и вновь косилась на Чопру. Словно что-то подозревала. Та ли это самая женская интуиция, про которую все говорят? Может быть. Очень даже.

Год назад…

Шла подготовка к номеру Монстрика. Маша буквально недавно узнала личность Воробьева. Конечно, она не имела права раскрывать ее, благодаря контракту. Но Казанцева и не собиралась. Девушка танцевала в балете «Маски», начиная с прошлого сезона. Принимала участие, по большей части, в номерах Зайца, Солнца, Змеи и Крокодила. Маша была профессиональном своего дела и никогда не смотрела на звезд, как на лакомые кусочки, к которым можно присосаться. Впервые она изменила своим принципам, познакомившись с Алексеем воочию. Мужчина был привлекательным во все всем. Красивым, умным, умел рассмешить. Но Маша была не единственной, кто позарился на его внимание. Существовала чертова Катя. Гребенная Катерина Сафирова, идеальная грудастая блондинка, из-за которой сходил с ума весь балет. В том числе — один из участников. Воробьев смотрел на нее заигрывающе. И тепло. Слишком тепло, чтобы не заметить того со стороны.

Вот и на этой репетиции эти двое ворковали и ворковали. Маша не смотрела на них. Лишь слушала.

— Леша, — пропела Сафирова. — Не нервничай. Тебе место в финале — это точно. Все остальные в этом сезоне слишком заурядны по сравнению с тобой. Даже Козерог и и Летучая Мышь не доживут до «Крокуса». Это я тебе гарантирую.

Чего?

Маша нахмурилась. На фоне смерти Мари Краймбрери это звучало жутковато. Казанцева незаметно скосила взгляд в сторону Воробьева. Что он на это скажет?

Первая композиция закончилась, а вторая звучала намного тише. Алексей промокнул лоб влажной салфеткой, скомкал ее и пульнул в ведро. Он уже успел порядком устать от танцев и теперь пользовался любой возможностью до того, чтобы отдохнуть. Вот и сейчас он буквально ловил взгляд Кати, которая в конце концов ответила на этот манёвр широкой улыбкой.

Ей все казалось, что Алексей нервничает и хотелось подбодрить — помимо всего прочего.

Но Алексей не нервничал. Однако усердно делал вид.

— Не знаю, мне часто кажется, что я мог бы лучше.

— Нет придела совершенству, но тут ты себя зря доводишь, Леша, — пропела Катерина и потрепала парня по щеке.

— Может быть, мне нравится слушать, как ты меня утешаешь, и там… Комплименты всякие, — Воробьев усмехнулся и поднял бровь.

— Вы поглядите на него! — расхохоталась девушка и хлопнула его по плечу.

Она отошла от него, но вскоре вернулась. Правда молча. Просто подошла ближе и начала разогреваться.

— Эй, — Алексей тут же решил воспользоваться случаем. — Давай поужинаем?

— Я не ем, — отозвалась Катерина

— Эх…

— Но может быть для тебя рискну. Как нибудь.

Она ухмыльнулась и отвернулась от Воробьева, который почти что подхватил ее улыбку. Его глаза лукаво сияли. Отличное настроение. Просто замечательное.

Маша закатила глаза. Может, стоит вовсе отказаться от участия в номерах Монстрика? Гораздо комфортнее ей было работать, например, с Поганкой. Соня Лескова была милой и легкой на подъем девушкой, и с ней точно не будет никаких проблем. Казанцевой было мерзко наблюдать за тем, как Воробьев скачет вокруг этой Кати.

Кто же знал, что это решение в конечном итоге спасёт ей жизнь?

Сейчас…

Теперь же Маше было ровно так же точно мерзко наблюдать за тем, как Далматинец воркует с Алексеем, уже ставшим членом жюри. Между ними-то и не было ничего в том году, но танцовщица любила строить воздушные замки. Пора бы признать, что Воробьев просто был мил с ней — как и всеми в общем-то. А в тот единственный раз, когда девушка же подошла к нему и предложила поужинать с ней, а не с Катей, мужчина сослался на свою занятость по работе. Отказал он вежливо, но неприятно было до сих пор.

У Казанцевой всегда были большие проблемы с самооценкой. Ещё с тех самых пор, когда родители перестали уделять ей какое-либо внимание, переключившись на ее младшую сестру, а одноклассники принялись «поносить» ее за лишний вес. Годы прошли, Маша стала успешной танцовщицей, а комплексы остались все те же.

Все ясно, конечно. Конечно же, она оказалась недостаточно хороша для звезды.

Сгорели бы они все в аду, черт их дери.

***

— Ах вот как? — рассмеялась Кала, пихая локтем Алексея куда-то в бок. — Пока меня нет рядом, ты там засматриваешься на всяких Фениксов и Далматинцев?

Парочка развалилась на диване в гостиной Воробьева при просмотре второго выпуска «Маски» по телевизору. Чопра сильно устала за сегодня, но старалась не подавать виду. Она просто расслабилась и наслаждалась компанией своего, теперь уже точно, молодого человека. Буквально час назад они объелись итальянской пасты, и теперь девушка не могла найти в себе сил как-либо шевелиться.

— Если продолжишь так вести себя в третьем выпуске, — шутливо пригрозила она. — Мне придется с тобой разобраться.

Пасты было слишком много. Алексей не помнил, когда он в последний раз так объедался. Это было вредно, но черт возьми — насколько это было идеально. Лучшего вечера и представить себе было нельзя. Они лежали бок о бок и смотрели шоу. Со стороны он смотрелся не так плохо, как мог бы…

— Я же должен играть свою роль, — усмехнулся Воробьев. — Мне за это деньги платят?

Он все еще подозревал в этой двойке Дайнеко, склоняясь более к Фениксу, и сейчас не особенно радовался тому, что придется продолжать. Все-таки теперь у него появилась девушка.

— Но вне сцены мне они совсем не интересны. Вот правда.

Парень потянулся к Кале и смешливо ущипнул ту за бок. Чопра возмутилась и ущипнула Воробьева в ответ.

— Ты же тоже снимаешься со всякими мачо. Ну?

— Ни одного мачо, кроме тебя, разумеется, на моем горизонте не наблюдалось всю последнюю неделю, — парировала она.

— Так я тебе и поверил, — Алексей повторил свой щипок. — Наверное же они есть.

Рядом с ней он поразительное количество времени смеялся. За последнее время — даже слишком много. И это было хорошо. Воробьев даже не помнил, когда у него последний раз было такое чудесное настроение.

— Да, точно, ты прав. Есть ещё Моцарт.

Нельзя сказать, что Чопра и думать забыла о Джее. Ей все ещё было невыносимо плохо от мысли, что их дружба подошла к концу, но иного выхода девушка просто не видела. Она любила друга не так, как тот любил ее, так что мучить его дальше было бы просто нечестно. Правда — как ему это сказать? Сейчас Кала просто пропала с горизонта, не выходя на связь с Бхатом уже сутки. После того-то напряженного разговора.

Ну, если насчет Далматинца можно на переживать, то вот Феникс продолжала Калу знатно бесить. Совершенно идиотское стечение обстоятельств — бывшие возлюбленные принимают участие в одном проекте. Судья и участница. Девушка просто не верила, что в шоу-бизнесе подобное может быть простым совпадением. Возможно, «Вайтам» так понравилась прошлогодняя возня вокруг Батрутдинова, Летучей Мыши и Леопарда, что они отныне нашли в подобных драмах золотую жилу?

Ладно, спокойно, девочка. Он же признался тебе в любви вчера, помнишь? Выдохни уже.

И Кала выдохнула. Расслабилась, ощущая, как веки наливаются свинцом от усталости. Она положила голову Воробьеву на плечо и уже начинала ощущать постепенно подползающую сонливость. Нестрашно уснуть и не досмотреть программу — она ведь давно знает, кто выбыл из шоу. Гораздо важнее выспаться, чтобы не завалить свой собственный номер и не вылететь самой.

— Я больше не могу слушать Киркорова, — заныла Кала. — Как ты его терпишь вообще?

— Ну ты что, — зевнув, Алексей обнял ее. — Он не такой уж и плохой. Со своими заскоками, но в целом…

Он пожал плечами и улегся поудобнее.

— Ты сейчас уснешь. Хочешь — отнесу тебя в спальню?

— Мне нравится слышать из твоих слов этого слово — спальня, — захихикала девушка.

Но, конечно, Воробьев прав. Ее сейчас вырубит. Кала протяжно зевнула и самолично влезла к мужчине на руки, прижимаясь к его груди. Завтра все начнётся сначала — ещё одна репетиция, а затем уже настоящая подготовка к показу. Думать об этом сейчас было тяжко, хотелось просто навечно остаться в кольце рук своего парня. Но работа — есть работа.

— Ты же ляжешь со мной? Не хочу быть в кровати одна.

Сейчас он ощущает себя удивительно спокойным. Таким спокойным, каким обычно Алексей себя не чувствует. По крайней мере — в последнее время. Ему хочется проводить с Калой как можно больше времени. Потому что он любил ее, но ещё и потому, что она делала его существование более светлым, чем он мог вообразить. Такое было не каждому дано. Вернее — не каждой.

— Конечно, лягу.

Алексей поднимается на ноги и относит девушку в спальню, краем глаза замечая, что на его телефон приходит какое-то сообщение.

— Я сейчас — только выключу все.

Он вырубает телевизор и свет, попутно набирая сообщение своему менеджеру. Тот просит отменить все на вторник — планируется съемка для «Vogue». Кто же от такого отказывается.

========== Глава 10. Выпуск третий. ==========

Зачем ему все это нужно? Не самая любимая страна, не самая любимая работа. Нельзя сказать, конечно, что Джей ненавидел здесь всё, но с каждым годом, с каждым днем это самое «всё» становилось для него все более далеким. Забавно — брахман практически потерял свой смысл жизни. Бхат сильно запутался. Очень сильно. Неужели все с такой силой вертелось вокруг Калы? Так не должно быть. Но попробуй объяснить это человеку с разбитым сердцем — пусть даже этот человек и привык духовно чувствовать себя выше других. Не в высокомерном ключе, а именно в просветленном. Джей всегда считал, что энергия Шивы невозможна без энергии Шакти. Они должны дополнять друг друга. Вот и парень не мог чувствовать себя полноценным без нее. Но его не интересовал абы кто — он нуждался именно в Чопре. Все ведь было предначертано ещё очень давно, ещё тогда, когда малышка Кала только появилась на свет.

Когда Джею было десять, а ей всего пять, он уже знал, что эта миловидная девочка нуждается в его защите. Уже тогда, едва выбравшаяся из яслей, Чопра была своенравна, ее энергия казалась необузданной и даже немного дикой. Несомненно — человека более вдохновляющего Бхат не встречал. Все в ней было прекрасно для него. Как внешне, так и внутренне, несмотря на все перипетии между ними. Ему и не была нужна покладистая жена. Ему нужна была та, в ком кипит жизнь. Он всего лишь помогал бы направлять ее в правильное русло.

Они так и не говорили после праздника. Джей несколько раз порывался написать или позвонить Кале, но останавливал себя в последний момент. Прямо перед тем, как был уже готов отправить сообщение. Он их стирал и переписывал не несколько раз. Периодами ему хотелось поругаться с ней, сделать все ещё хуже, чтобы, наконец, оборвать связь. Связь, которую, кажется, Бхат сам себе придумал — не было похоже, что Чопра ее ощущала. Но в другие моменты он уже строчил огромные тексты с извинениями, просьбами, почти мольбой не оставлять его. В итоге — не отправил ничего из этого.

Возьми себя в руки, парень.

Промариновавшись в собственном горьком соку практически сутки, Бхат попробовал сохранить хладнокровие. Попробовал оценить ситуацию с другой стороны — ему по-прежнему было куда важнее счастье Калы, чем его собственное. Если ей так нужен этот чертов певец, то и ему стоит с ним познакомится, верно? Проявить дружелюбие, чтобы в итоге выйти к перемирию. Да, Джей будет страдать. Сильно страдать. Но его малышка в этом не виновата. Его милая девочка достойна всего самого лучшего. Джей обязан уберечь ее.

Идея пригласить на съемку Воробьева пришла к Бхату ещё тогда, когда он узнал, что тот провел с Чопрой ночь. Изначально им двигала ревность. Желание дать Алексею куда-нибудь в глаз — как минимум. Но в итоге настрой его сменился на более меланхоличный. Джей успел пройти все стадии принятия — и гнев, и отрицание, торг, депрессию. Сейчас ему просто хотелось взглянуть в глаза тому, кто мог бы или мог сделать Калу счастливой. А если этот полудурок обидит его девочку — Бхат будет сражаться яростнее любого тигра.

Идею молодого фотографа сразу поддержали в журнале. Воробьев пользовался большой популярностью сейчас. Бхат явился к главредактору лично, и тот дал распоряжение секретарше связаться с представителями артиста в этот же вечер. Интервью и фотосессия попадут в номер, что выйдет уже в следующем месяце — чего тянуть до окончания шоу? Им нужны наиболее свежие новости. В качестве интервьюера выступит Оксана, одна из свободных журналистов на этой неделе, а фотосессию… Все верно — проведёт лично Джэйдев Бхат.

Ассистенты настраивали свет в студии. Все здесь было оформлено в темных тонах — у фотографа не было никакого настроя на яркие краски. Воробьева сейчас как раз гримировали. Классическая фотосессия в образе этакого джентельмена в смокинге с бабочкой. Стандартно, но со вкусом. Джей всегда умело подбирал удачные ракурсы.

Сейчас минуты казались Бхату часами. Время замедлилось, казалось вязким и тягучим. Конечно, он выполнит свою работу на все сто — даже в таком состоянии. Куда важнее ему было просто поговорить с этим человеком. Оценить, понять, достоин ли тот его Калы. И вскоре Воробьев вошёл в студию. Весь такой вылизанный, идеальный. Джей, одетый в простые джинсы и футболку, на его фоне заметно мерк. Неужели Чопра повелась на эту глянцевую картинку?

— Оксана прибудет чуть позже, — разъясняла Воробьеву Вика, ассистентка. — А вот и наш штатный фотограф. Знакомьтесь, Алексей, это — Джэйдев Бхат.

— Просто Джей, — бесцветным тоном поправил парень и протянул звезде руку для пожатия. — Сделаем пару пробных кадров, чтобы разобраться с освещением.

Выдохни, чувак. Просто выдохни.

В то же время…

Воробьев был, конечно, не удивлён приглашению на съемки для «Vogue». В конце концов, без ложной скромности, сейчас он был достаточно популярен для того, чтобы сниматься там и в других подобных изданиях. Его воспитывали, как артиста, упирая на то, что он будет блистать на экране, и пока что Алексей справлялся с этой ношей. Успех стал для него привычен, он уже даже не помнил, как было, когда он жил иначе.

Потому на съемки Воробьев ехал в самом привычном расположении духа — ничего такого не происходило. С чего бы ему волноваться? Про себя он уже просчитывал дальнейший график и путь. Обычный день из среды похожих друг на друга. Сейчас ему как никогда хотелось, чтобы свободных часов было по максимуму, ведь в его жизни появилась Кала. Вполне естественно, что парень желал больше времени посвящать ей, а не работе. Однако отказываться от выгодных проектов тоже было нельзя. Своеобразный замкнутый круг.

Алексей приехал в назначенное время. Его встретила ассистентка и сразу же проводила в гримерку. Тема фотосессии была самой обычный — классический джентельмен. Ничего сложного. Пока его гримировали, Воробьев стал переписываться с Калой в «телеграме».

«Выбирай фильм на вечер» — успел набрать он прежде, чем его пригласили в студию.

— Добрый день, — отозвался Воробьев, когда Вика представила его фотографу.

Ещё один индус? Забавно.

Студия была оформлена в не самых радостных тонах. Ну и пусть.

— Как ваше настроение? — дежурно спросил Бхат.

Ему нужно знать.

— Ммм… Все хорошо. А у вас?

Алексей улыбнулся.

— Выбираем с моей девушкой, какой вечером посмотреть фильм. Вы любите кино?

С девушкой? Интересно. Очень интересно. Джей сильнее сжал челюсть, под скулами заходили желваки. Первый кадр он сделал без предупреждения. Осветительное оборудование щёлкнуло и ярко вспыхнуло.

— Присядьте на стул, — попросил фотограф. — Расслабьтесь. Закиньте ногу на ногу. Вы должны выглядеть достаточно уверенным в себе, чтобы не бояться быть небрежным.

Ещё кадр. Ещё.

— Подбородок чуть пониже.

Бхат старался работать, а не болтать, потому и ответил на вопрос не сразу.

— Да, я люблю кино. Особенно ужасы — мы с моей подругой много чего смотрели. И по-прежнему любим пересматривать классику. «Пила», «Звонок», «Я знаю, что вы сделали прошлым летом», «Кошмар на улице Вязов».

Джей позволил себе неприятно усмехнуться и добавить ещё одно название в список:

— «Крик».

Вспышки мелькали вновь и вновь. Бхат обещал себе быть помягче, подружелюбнее, но теперь, смотря на Воробьева, он не мог отказать себе в удовольствии побыть неприятным типом.

— Кала особенно сильно любит четвёртую часть. Ей нравится Эмма Робертс.

Джей специально сказал это как можно более непринуждённо, будто бы понятия не имел, что они с Алексеем говорят об одном и том же человеке. Одной и той же девушке.

Не очень-то Воробьев любил все эти фотосессии и людей, которые ими руководили. Очень часто они диктовали те условия, которые ему не нравились, но приходилось подчиняться им. Это работа — такая же, как любая другая. Вот и сейчас ему не очень понравилась эта студия. И этот парень-индус — тоже. И то, что пришлось ждать Оксану. Хотелось поскорее разобраться с этим со всем.

— Вот как?

Улыбка Алексея была такой же дежурной. Особенно опустела она при упоминании одного из фильмов. Уж не издевается ли он над ним? Похоже на то. Однако все это были ещё цветочки перед тем, как фотограф назвал имя Калы. Воробьев даже нахмурился.

— Какое совпадение. Так же зовут мою девушку. Она тоже из Индии.

Ещё один щелчок камеры.

— Кала Чопра. Модель. Так вы и есть тот самый друг?

Алексей вопросительно вскинул бровь. Отчего-то в груди сейчас скребло что-то откровенно неприятное.

Они встречаются. Они встречаются, а она ему ничего не сказала. Это просто жестоко, Кала. Зачем она тогда вовсе спрашивала его о любви к ней, если уже вступила в отношения с этим… с этим… Джей даже в мыслях не мог подобрать подходящее слово. Зато, кажется, девушка рассказывала Воробьеву об их дружбе. Очень занимательно.

— Видимо — да, — улыбнулся Бхат, стараясь казаться как можно более непринужденным. — Забавно, мне она ничего о вас не рассказывала.

И вновь — щелчок камеры.

— Я думал, вы лишь пересекались в приюте. Видел у нее в «Инстаграме» в тот день.

«И ещё я знаю, что ты затащил ее в койку в тот же вечер».

Ничего не рассказывала. Ничего, да? Возможно, у Калы на то были свои причины. Допустим, она не хотела, чтобы родственники и знакомые вмешивались в их дела. Или… что-то такое. Может быть, дело в религии или чем-то подобном. Это было бы логично. Но логика очень редко идет рука об руку с делами сердечными. Вот и сейчас Воробьев очень неприятно заволновался, когда Бхат сказал все это. Он все так же улыбался, только взгляд его стал холодным и презрительным.

Друг детства, да? С которым они поругались на юбилее его матери. Интересно — почему? И какие у них с Калой действительно отношения.

— Должно быть, не успела — нам было явно не до этого.

Джей постарался сохранить хотя бы внешнее самообладание. А что ещё ему делать? Двинуть этому актеришке в морду? Все, что он может сделать — это страшные фото с двойным подбородком. Но даже тут не получится. Не хочется терять свою работу из-за какого-то там Воробьева, вцепившегося в Калу. Но и то точно ненадолго — Бхат уверен. Такие, как Алексей, долго с одной девушкой быть не могут. Бабники. Банальные и тупые. Страшно в этом всем лишь то, что в итоге Чопра останется с разбитым сердцем. Джей мог бы порадоваться тому, что сможет прийти и утешить ее. Но нет. Ему не приносит радости мысль о том, что кто-то причинит Кале боль. Особенно — этот человек.

— Что ж, — улыбнувшись, подытожил фотограф. — Значит, нам с вами предстоит часто пересекаться.

Потому что я от нее не отступлюсь, как бы ты не пытался забрать ее у меня.

Сзади послышались голоса Вики и прибывшей Оксаны. Журналистка блеснула белозубой улыбкой и приблизилась к Алексею и Джею.

— На этом всё, — кивнул Бхат.

— Приятно познакомиться, Алексей, — Оксана практически порхала в попытках обратить на себя внимание звезды. — Пройдемте туда, к диванчикам…

Джэйдев дальше уже не слушал.

***

В третьем выпуске Далматинец выступала сразу за Горностаем. Ей нравилась эта участница, не смотря на то, что обычно Кала не терпела конкуренции. Но сегодня можно было расслабиться — она была уверена в своем номере на все сто. Возможно, все потому, что в этот раз ее песня — искреннее послание любви одному красивому молодому человеку, занимающему судейское кресло. Чопра была буквально окрылена и сегодня даже на само шоу и его закулисье смотрела иначе. Ее не раздражали снующие по коридору коллеги, многие из которых носили слишком объемные костюмы и обычно мешали. Не бесила суета, не страшила конкуренция. Сейчас они с Горностаем стояли совсем рядом — обе неподалёку от выхода на сцену. Девушка не выходила из образа даже здесь, слегка покачиваясь и обмахиваясь одним из своих вееров так, словно это, и правда, могло спасти ее от стоящей на съёмочной площадке жары. Или Чопре просто казалось, что здесь так душно — попробуй провести так много времени в латексе.

Кале было совершенно нечем себя занять. В гримерку идти не хотелось — какой прок сидеть там одной и листать ленту в телефоне? Тем более, что Зоя сейчас находилась с другим своим подопечным — Лисенком. Чопре же хотелось вдоволь насладиться атмосферой проекта. Пританцовывая под звучащую со сцены музыку, Далматинец подошла к Горностаю поближе и дружелюбно кивнула головой, а затем взяла второй веер из ее рук и принялась тоже обмахиваться. Вторая участница рассмеялась своим завышенным голоском. Стоящие неподалеку охранники покосились на девушек, и те тут же сделали вид, что ничего не происходит, и они просто ждут своей очереди.

— Мне нравятся твои номера, — когда те отвернулись, как можно тише постаралась прозвучать Горностай.

У Калы потеплело на душе.

— А мне — твои.

Пуделя вернули со сцены в закулисье, и представители семейства псовых обменялись кивками. Настала очередь Горностая, и участница ушла на зов Славы, а Далматинец присела на стоящий неподалеку стул, предназначенный для охраны. Кале не слишком нравился репертуар этого сезона, но она старалась просто наслаждаться атмосферой проекта. В первую очередь — ловить кайф от самой себя, ведь обычно от нее ждали лишь демонстрацию хорошенькой фигурки и миленького личика. Ей не давали слова — а здесь можно разойтись. И даже спеть.

И вновь Чопра получает эту возможность совсем скоро. Макаров объявляет Далматинца, одаривая ее таким словосочетанием, как «принцесса для Монстрика». Приятно быть привязанной к Леше в том числе и здесь. Оказавшись на сцене, девушка уже собиралась начать привычным образом флиртовать, как вдруг кое-кто ее опередил. Сам.

Все вчерашнее интервью Алексей себя накручивал. Он даже не вдумывался в то, о чем его спрашивала Оксана. Он отвлекался, ища взглядом Бхата, а когда находил его, то чуть ли не цепенел от гнева. Раньше Воробьев не был таким неуверенными себе — видимо, дело было в пережитом стрессе и ПТСР. Кстати, он принял сегодня таблетки?

Странное состояние. Алексей был уверен, что Бхат — не просто друг для Калы. Иначе бы он не вел себя подобным образом. Скорее всего между ними что-то было. Или же есть… Нет, она не могла так с ним поступить. Впрочем, в ту ночь Кала вела себя так странно. Тягучее беспокойство овладело Алексеем. До такой степени, что он тогда едва ли не вскочил на ноги, чтобы двинуть этому индусу по зубам.

Тяжкие мысли мучали Алексея все время, пока он не запретил себе думать об этом. Его ждала работа. Ещё больше работы, чтобы занять себя.

Однако, сидя в судейском кресле, Воробьев, все больше и больше раздражался. Соблазнительная мысль — «отомстить, отомстить» — мучила его все острее и острее. Когда на сцену вышла Далматинец, которая постоянно кокетничала с ним, Алексей решился на ответ.

— Слава сказал, что Вы моя принцесса, но он не прав — Вы королева моего сердца. Несравненная.

Улыбка, нежный взгляд. Можно было бы действительно предположить, что Воробьев очарован встречей с Далматинцем.

— С нетерпением жду, чем вы удивите нас сегодня. Удивите меня.

Кала приху… опешила. В прошлой программе Лёша вел себя совершенно иначе. Он говорил ей комплименты, как артистке, но мягко съезжал с иных тем. И даже сказал, что у него уже есть своя принцесса. А теперь… что случилось? Чопра не знала, обольститься ей, как Далматинцу, или приревновать, как его девушке.

— Я очень удивлю вас, Алексей, — не растерялась она. — Ведь я посвящаю свою песню именно вам.

И Кала не врет.

— Что происходит? — воскликнул Филипп.

— Ты в ужасе, что посвящают не тебе? — усмехнулась Валерия, хлопнув председателя по плечу.

— Слава сегодня дал Леше напутствие — кокетничать, — заговорил Родригез. — И он явно воспользовался им.

Воробьев приложил руку к сердцу, в затем молча отправил воздушный поцелуй. Его улыбка была посвящена Далматинцу.

Ему было противно от самого себя, но и плохо от того, что он не мог ничего с собой сделать. Перед глазами Воробьева стояли фотограф и Кала, и все внутри него переворачивалось от боли. Он надумал себе большую часть того, что сейчас вертелось в его мыслях. И это было мерзко. Так Алексей себя чувствовал, когда был школьником. А потом его мысли стали более хладнокровными. Ничего — с кем не случается. Однако сейчас Воробьев вновь начал думать, как подросток.

В голове сразу родился подростковый план — пробудить ревность, и как можно больше, чтобы не выглядеть жалким. А ведь он действительно жалок с этой своей любовью.

Внутри у Алексея все дрожало, когда он смотрел на сцену. У него перед глазами все путалось и мешалось. Он смотрел на Далматинца, а думал над тем, где сейчас Кала. Правда же, не рядом с тем Бхатом? Правда же?

Подсказки проходят быстро. В них звучат намеки на разные недели мод, но все завуалировано «собачьими выставками». На самом деле, оно было похоже на то. В это время на сцене собирается балет, в центр выходит Далматинец. Включаются софиты, а с ними — музыка.

— О, это Дуа Липа! — округлив глаза, завопил Родригез, подскакивая со своего места, и тут же принялся подпевать.

I’ve always been the one to say the first goodbye

Я всегда была той, кто прощается первой,

Had to love and lose a hundred million times

Сотню миллионов раз переживала любовь и расставание,

Had to get it wrong to know just what I like

Пришлось познать ошибки, чтобы понять, что мне нравится,

Now I’m falling

И теперь я влюбилась

Голос Калы при исполнении хита «Break My Heart» звучал гораздо более уверенно, чем раньше, ведь при самой записи девушка выложилась на полную, стараясь повторить как можно больше вокальных приемов, которые использовала сама Дуа. Но главным здесь было иное — то, о ком она в этом момент думала. Именно трепещущее сердце помогло Чопре справиться с композицией.

Everyone before you was a waste of time

Все до тебя были лишь тратой времени

Эта песня была выбрана не просто из-за веселого мотива и любовного посыла. Кала пела от самого сердца и чистую правду. Она боялась этих отношений, ведь никогда не испытывала такого прежде.

I would’ve stayed at home, ‘cause I was always better alone

Я бы осталась дома, ведь мне всегда было лучше одной,

But when you said ‘Hello’, I knew it was the end of it all

Но когда ты сказал «привет», я знала, что мне пришёл конец

Выступление Далматинца поразило Алексея. Причем не в самую приятную сторону. Он смотрел на артистку и снова ловил себя на мысли — где-то он ее видел. Неужели это и правда Виктория? Если раньше он сомневался в этом из-за голоса, то теперь сомнения его начал подтачивать тот факт, что голос у Далматинца был все же не такой слабый, как показалось в первый раз.

Нет, все же Виктория — Феникс. Он нисколько не ошибался. Но кто Далматинец? Почему он видит в ней нечто знакомое.

Да ещё этот выбор песни…

Парень, ты становишься параноиком, вот что.

Алексей хмурится. Все выступление артистки парень не может оторвать от нее взгляда, но когда оно заканчивается, Воробьев предпочитает отмолчаться. Пока что. Он, конечно, будет продолжать флиртовать с ней, но… Теперь ему совсем стало плохо из-за очередных подозрений. Воробьев попытался вслушаться в то, что говорили другие судьи и…

— Поразительно! — захлопал Киркоров, и зал подхватил аплодисменты, скандируя: «молодец!». — Невероятный вокальный рост!

— И тембрально, действительно, очень похоже на Дуа Липу, — подхватил Тимур. — Та же хрипотца, те же вкусные переходы.

— И все то же идеальное английское произношение, что и в первом выпуске, — лукаво продолжила Регина. — Не у всех артистов это получается.

— Соглашусь, — кивнула Валерия. — А у тебя есть версии?

— Конечно, — Тодоренко помахала в воздухе листком бумаги с прилежно выполненной «домашней работой». — Я все так же считаю, что там модель. Девушка, которая отлично знает языки, владеет ими, потому что, как мы и услышали в подсказках, часто принимает участие в заграничных показах.

Нет-нет-нет. Не смей.

Далматинец растерялась. Обычно острая на язык Кала не знала, что сказать, потому лишь топала одной ногой, подбочившись, и отрицательно качала головой. Все без исключения слушали Регину.

— Я подумала, почему это не могут быть, например, София Стейнберг или Кала Чопра? Они обе не так давно попали в список «Forbes», как одни из самых перспективных российских моделей!

Честно, лучше бы Алексей не слушал. Потому что слова Тодоренко его как громом поразили. Да не может быть… Это какой-то идиотизм.

— Чопра? — удивился Филипп, повернувшись к коллеге. — Отличная версия! Я знаю ее лично, пару раз пересекались. Я не знаю, поет ли она, но Луна Боне тоже удивила нас в прошлом году.

— Рост, фигура, походка — модельные, — согласилась Валерия.

— Если там Кала, — вкрадчиво начал Киркоров, а затем разошелся, почти порыкивая: — Моя чудесная девочка, настоящая бенгальская тигрица, то я восхищен и возмущен, почему она ещё не была у меня на Таганке.

Алексей кинул взгляд на сцену. Рост, фигура… Глупости все это. Кала? Она специально с ним стала встречаться, чтобы создать инфоповод? Потому что он выжил в той резне? Или чтобы стать как Луна Боне? То есть она его не любит по-настоящему? А он… Какой же он идиот. Ему ведь… Кретин чертов.

Его пробрал мерзкий металлический холодок. Руки задрожали.

Воробьев начинает смеяться. Чуть ли не истерически, и перебивает тем самым Киркорова.

— Я сказал что-то смешное?

— Да, то есть нет. Просто представил лицо Батрухи, если вдруг тот узнает, что я тоже замутил с моделью. Ведь так, принцесса? У нас будет пара не хуже.

Но голос Алексея звучал так, что ни у кого из сидящих рядом с ним не возникло желания поддержать его веселье.

— Что-о-о? — протянула неугомонная Регина.

Кале стало ужасно неуютно в своем костюме. Она часто задышала под маской, но постаралась взять себя в руки. Обстановка казалась раскаленной до предела, и нужно что-то с этим делать.

— Я бы и рада быть вашей принцессой, Алексей, — прозвучал ее заниженный голос. — Но теперь мне грустно. Что ж вы сразу не сказали, что заняты.

Далматинец деланно тяжело вздохнула.

— Придется теперь посвящать песни Филиппу.

— Это что значит — придется? — возмутился на то председатель.

— Подождите-подождите, — Тодоренко попыталась вернуть беседу в прежнее русло. — Далматинец, скажите, вы имеете какое-то отношение к Индии?

— Или к Алексею Воробьеву, — дополнил Родригез.

— Такое же, какое Филипп к верным теориям по поводу масок, — отшутилась участница.

— Это что такое?! — Киркоров выпучил глаза, но все же рассмеялся.

В ответ прозвучали смешки и в зале, и среди жюри. Обстановка немного разрядилась.

— Ну, пока тут не разгорелись по-настоящему болливудские страсти, я предлагаю отпустить Далматинца до голосования, — прервал дискуссии Слава.

В это же время на пути из Шереметьево…

Sigrid — Everybody Knows

Everybody knows the war is over

Все знают, что война окончена

Everybody knows the good guys lost

Все знают, что хорошие ребята проиграли

Они уже давно не появлялись в Москве. Тимуру предлагали стать одним из членов жюри в телешоу «Аватар» на все том же НТВ, но мужчина отказался ради того, чтобы уехать с Луной в Штаты. Судейское кресло в итоге заняла Соня Лескова, известная как Сонетт. Победительница третьего сезона «Маски». Вскоре к Боне и Батрутдинову присоединились и Никита Пресняков со своей девушкой — Лизаветой Свободовой. Случившаяся резня принесла выжившей шестерке мировую славу. Что в Америке, что в России все они были буквально нарасхват. Имя Луны Боне очень долго являлось главным в мировых трендах «Твиттера», а по числу подписчиков в «Инстаграме» модель быстро превзошла Кайли Дженнер и Селену Гомес, которых фанаты успели наречь королевами данной соцсети. Но все они ошиблись.

Пришло время вернуться домой. Луна наблюдала за сменяющимися за окном московскими пейзажами, и на сердце у нее было неспокойно. Необъяснимая тяжесть сдавливала легкие. Может — просто банальный страх? Последствия пережитой травмы? Должно быть, это так. Недавно Боне встретила годовщину смерти своей матери, и ей очень повезло, что рядом был Тимур. Незадолго до этого мужчина сделал ей предложение, и теперь они были готовы поделиться радостной вестью со всем миром. И главное — отметить свою свадьбу на родной земле.

— Эй, детка, — Батрутдинов сжал пальцы невесты в своих. — О чем задумалась?

Луна повернула к нему голову и пожала плечами, едва заметно приподняв уголки губ.

— Да ни о чем. Просто..

— Просто что? — мужчина ободряюще улыбнулся.

— Это так странно. Прошёл почти ровно год.

— Не думай об этом. Мы с тобой начинаем новую жизнь, верно?

— Верно.

Они тепло смотрят друг на друга. Тимур аккуратно поглаживает костяшки пальцев Луны, а затем и вовсе подносит ее руку к своим губам и целует. На ее безымянном пальце красуется кольцо из белого золота с крупным переливающимся камнем. Настал этот момент — он женится. Обстоятельства их знакомства были, мягко говоря, необычными, но быстро вспыхнувшие, по-настоящему сильные чувства помогли им справиться со всеми невзгодами. Луна была домом для Тимура. Тимур был домом для Луны. Так что это совершенно неважно — в какой стране они находятся. Важнее всего было то, что они рядом друг с другом. Боне сама предложила пожениться именно в Москве. Девушка думала, что таким образом им удастся перекрыть одни воспоминания другими. Вырастить на пепелище зелёный росток.

Но странное и очень тревожное чувство, сводящее кости, никак не покидало ее.

Все же ведь будет хорошо, да?

And everybody knows that you’re in trouble

И все знают, что у тебя проблемы,

Everybody knows what you’ve been through

Все знают, через что ты прошла,

From the bloody cross on top of Calvary

От кровавого креста на вершине Кальварии —

To the beach of Malibu

До пляжа Малибу

========== Глава 11. Между тобой и мной. ==========

Кала была в панике. Все хорошее настроение быстро испарилось, сменившись неприкрытым страхом. Девушка ворвалась в свою гримерную, быстро снимая с себя собачью голову, бросила ту на диванчик и схватила в руки телефон. В комнатке в этот момент находились Зоя и Ксюша — агентка Чопры. Последней было дано задание сидеть и выкладывать в ее «Инстаграм» фотографии с подготовки к модному показу, сделанные ещё вчера, так, словно это все происходило прямо сейчас. Обе вздрогнули, когда Кала с силой захлопнула дверь.

— Не нервничай, — попыталась приободрить участницу Зоя. — Я работаю здесь уже давно и могу сказать, что многие маски доходили до финала даже тогда, когда их быстро разгадывали.

— Да срать я на это хотела, — огрызнулась Чопра, открывая в «телеграме» чат с Воробьевым.

А что написать-то? Может — сразу и признаться? Девушка отлично уловила его тон, с которым была сказана та фраза. Это было похоже на разочарование.

Но Кала испугалась. Испугалась и быстро начала строчить очередную ложь, придуманную находу.

«И так, сегодня меня трижды укололи булавками при примерке».

«Надеюсь, твои съемки проходят лучше».

«Люблю тебя».

Сердце стучало как бешеное. Чопре даже показалось, что она сейчас расплачется. Сегодня она думала остаться до конца шоу, послушать выступления своих коллег, но теперь ею было решено в срочном порядке ехать домой сразу после голосования. К счастью, зрители были ею довольны и в номинацию отправили Лисенка. Однако, пока те решали, Кала и взглянуть на Воробьева боялась. Хорошо, что под маской этого не видно.

Наверное, ему сейчас нужно продышаться. Все хорошенько обдумать. В конце концов — пока ничего страшного не произошло. Но только пока. Мир за спиной Алексея рушился, и он никак не мог поверить в то, что уже ничем не сможет себе помочь. Абсолютно ничем.

Он сидел на своем месте, слушал, что говорят кругом, даже машинально улыбался — и все. Все его мысли крутились вокруг одного — Кала. Почему, когда он наконец поверил в то, что счастлив, с ним произошло все это? Может быть, на его век и вовсе счастье не предусмотрено? Или обманывать его особенно приятно?

Алексей еле дождался перерыва, чтобы сбежать к себе в гримерную. Как и в прошлый раз. И, как и в прошлый раз, схватился за телефон, где его уже ждали сообщения от Чопры. Молча глядя на экран, Воробьев думал над тем — а не написать ли ему сразу о том, что у него на душе? Но затем вовремя спохватился. Нет…. Будет глупо прослыть идиотом, если ничего не происходит в действительности. А если происходит?

Но… Нет.

«Я тебя тоже люблю».

Вот и весь ответ. Он ведь не лжет. В отличие от нее.

Шоу должно продолжаться. И оно продолжается выставлением Феникса, с которым Алексей позволяет себе ещё чуть больше, чем до этого. Он, можно сказать, скучает по Вике в этот момент. По себе прежнему. И даже по дороге домой он все ещё мучает себя. Доводит. Не знает, как заставить себя заткнуться хоть на мгновение.

У него ведь все хорошо. Все чудесно и замечательно.

Его встречает Моцарт. Алексей гладит пса по голове, шепчет что-то ласковое, пока раздевается. Слышит шум в гостиной.

После голосования Кала заехала к себе домой, чтобы привести себя в порядок, а затем сразу же отправилась в квартиру Алексея. У нее уже был собственный ключ. Но что-то подсказывало девушке, что скоро она его лишится, если будет продолжать врать. Одно дело, когда в маске скрывается Топалов, чтобы удивить свою Регину, или Пригожин, чтобы поразить Валерию. Они давно вместе. Здесь же обстоятельства сложились иначе. Воробьев и Чопра познакомились тогда, когда стартовал сезон. И именно потому, что девушка легкомысленно практически выследила его. Да, он сам к ней подошел на выставке, но явилась-то она туда из-за него. Просто Кала не думала, что все станет так… Серьезно. Она полагала, что Алексей окажется таким же охотным до внимания общественности, какой является сама девушка. Что они пофлиртуют, и то накинет ей баллов попозже. Она не представляла, что он такой. И что она тоже станет совсем другой рядом с ним.

Чопра все-таки плакала. Плакала, предвкушая боль, что ещё грядет. Грядет тогда, когда все вскроется. И лучше сделать это быстрее и самой — как пластырь оторвать. Все то время, что Воробьев провел на остатках съемок выпуска, девушка сидела в гостиной его квартиры и обнималась с Моцартом. Пес скулил и слизывал горячие слезы с ее лица. Они прощались.