Корпорация счастья. История российского рейва

«Нелегальный пикник. Новые развлечения под открытым небом» — вот что было написано на этой листовке.

Ожидая увидеть человек сто друзей, «Речники» были изумлены, насчитав на форту около пятисот танцующих. По их приглашению на open-air приехал целый автобус с немцами из «Interflug Galactic» — лучшего берлинского клуба «Eimer». Играли бескопромиссная Аяжела Шульженко, Слон и диджей со «Штубница» Кусто.

Это небольшая по сравнению с уже привычными рейвами некоммерческая вечеринка положила начало ежегодному исходу танцующей молодежи из душных клубов на лоно природы.

Следом за знаковой для молодежи вечеринкой на ночной дамбе произошло еще одно событие, позволяющее многим надеяться, что времена меняются в лучшую сторону, — открылся первый гей-клуб. Расположившийся в районе Технологического института «Клуб 69», или, как его еще называли, «Цифры», сразу занял свободную нишу комфортного и тщательно, оберегаемого от посторонних, мужского клуба. Но уже очень скоро веселящийся «69» вызывал непредвиденную реакцию у людей, весьма далеких от гей-эстетики, и наряду с теми, кому это место предназначено, в «69» устремились вполне «натуральные» граждане, а более того — их страдающие дорогостоящим абсурдом подруги. Всех манил уют приватного клуба, быстрый сервис, кондиционер и чистота в туалетах. В кратчайшие сроки «Клуб 69» стал гиперуспешным коммерческим проектом и, оттянув на себя часть обуржуазившейся публики, начал выкачивать кучи денег из их бездонных карманов.

Но время шло быстро, а события развивались еще быстрее, и вот наступил тот октябрьский день, когда распахнулись тяжелые двери нового детища легендарных «Самолетов». Земляной курган на Воронежской улице очень напоминал своим первым гостям подземного праотца всех клубов «Тоннель», но это было только внешнее сходство. Новый клуб был очень мал, а по сравнению с индустриальными масштабами Планетария казался просто крошечным, но его размер никого не смущал, так как с первой же вечеринки он стал «молодежным местом». Мыслящая и свободолюбивая молодежь обрела новый клуб, а породившие этот проект «Два самолета» нарекли его Модным клубом «Грибоедов».

Помимо самих «Самолетов», в «Грибоедове» получили прописку множество разных групп и музыкантов. Там устраивались концерты, играли диджеи, показывали кино, проводили турниры по шахматам. Клуб формировал свое творческое ядро и вырабатывал самобытный, ни на кого не похожий стиль работы. Камерность «Грибоедова» позволяла считать его клубом общения. В клубе была одна дверь, одна лестница, один гардероб, один бар, один танцпол и один приватный офис. В этом самом офисе за нардами или в пылу веселья всегда можно было встретить десяток известных городских персонажей и кого-нибудь из самих «Самолетов».

Не отвлекаясь на ложные цели, Модный клуб «Грибоедов» семимильными шагами шел к званию городского культурного явления. На его танцполе культивировался целый ряд музыкальных проектов, клуб пропагандировал широкий спектр развлечений и привечал у себя необычайно преданную публику.

В это же время первая буква техноалфавита, клуб «Тоннель» горел родовой горячкой и «отжимал» у завода вторую часть своего необъятного Подземелья. Брошенный Госзаказом и раздавленный долгами, завод-основатель был давно объявлен банкротом, а гектары его цеховых площадей заморожены кризисом. Используя трудность момента, настойчивое нытье и мелкий подкуп, «Тоннель» добился от подавленной дирекции уплотнения склада и завладел новыми площадями. В традиционном для клуба стиле «жесткого минимализма» была проведена мгновенная реорганизация, и гости клуба получили долгожданный чилаут.

Дела в самом клубе шли весьма стабильно, и, не ломая сложившихся правил, эта старейшая фабрика развлечений не спеша коптила ночное небо. Стяжав себе всю возможную наземную славу, «Тоннель» давно стал потрескавшейся от времени клубной иконой и со спокойным равнодушием взирал на изощренные соревнования своих молодых конкурентов. Магнетизм старого, намоленного клуба с годами только усилился, и «Тоннель» крепко держал своих друзей в тесном круге общей привычки. Все они время от времени возвращались в него, как в собственный дом, танцевали, общались и веселились. Интенсивный метаболизм клубной жизни быстро старит технофанатов, а прошедший огонь и воду «Тоннель» являлся той самой ветеранской клиникой, где бывалые рейверы правили душевные силы. С годами в Подземелье исчез его былой яростный надрыв, смягчились нравы времени, и сила музыки сдружила огромный пласт людей. Не смешиваясь в своей обычной жизни, они по-прежнему приходили сюда под покровом ночи и привычно считались в клубе старыми друзьями по танцполу.

Протянувшаяся почти четыре года долгая жизнь «Тоннеля» сдружила не только его многочисленных поклонников. Спаялся в одно целое и персонал клуба.

Исполнительские междоусобицы были тоже в давнем прошлом, и «тоннельная» резидентура теперь охватывала лучших городских диджеев: Бумер, Сварщик, Демидов, Лавский, Массаж, Полена, Хаас, Залогин, Пуго, Славянка, Слон, Чори, Став, Примат, Юджин, Шульженко, Кузьма, Демидов, Питер Асиди, Квест, Тук, Тоник. Частенько из Москвы наведывались Зорькин, Еж, Фонарь и Компас.

В клубе снимались фильмы, устраивались художественные выставки и работала школа диджеев. Но старенькие механизмы Подземелья были уже порядком изношены и частенько давали сбои: требовалось постоянно латать аппаратуру, чинить электричество, бороться с потопами и перепадами температур, однако клуб был еще жив и закончил 1996 год суточным марафоном всех своих двадцати диджеев.

Начался 1997 год, и с его наступлением время на ночных танцполах стало кружиться еще быстрее. Бесконечный поток клубных событий, вечеринки, рейвы и концерты оклеивали все городские стены нескончаемой чередой афиш и плакатов.

В начале года открылся клуб «Пирамида». Раззолоченная и расписанная фресками, выстланная гранитом и украшенная скульптурами, «Пирамида» с первого дня довольно холодно посмотрела на танцующую молодежь. Всякое веселье, а тем более танцы в помпезной обстановке нового клуба отягощались давящей массой его древнеегипетского храмового величия. Продержавшись некоторое время в неопределенном состоянии, роскошный клуб сделал крен в сторону солидной публики и закрыл свои двери перед клубными тусовщиками.

Примерно в это же время открылся первый виниловый магазин «Пластмасса». Братья Хаас, Марат Муракаев и два партнера из «Plasma Promotion» собрались в одну команду. В небольшом помещении роскошного дома Бенуа на Каменноостровском проспекте они сделали ремонт и учредили торговую компанию. Алексей отправился в Англию и привез для магазина пластинки, диски, иглы, сумки, наушники и прочие необходимые диджеям вещи.

Все та же «Plasma Promotion» заключила с «Тоннелем» промоутерский контракт и начала длительную серию вечеринок под своим патронатом.

Весной в Петербург приехал Свен Доз из «Superstition rec.». Компания Олега Назарова «Sound Reflex» представила публике красочную вечеринку в павильоне киностудии «Ленфильм»: огромные декорации, изображающие старый буддийский храм, мощные лазеры, гоа-трансовый флюродизанн, экшн с настоящими буддистами и барабанщики на танцполе. Помимо иностранной звезды, питерская публика снова услышала вернувшегося из Индии диджея Гаврилу.

В канун наступления лета, последним майским днем, в Знаменке, ближайшем пригороде Петербурга, состоялась невиданная по масштабам вечеринка «Air Fair». Это был уже второй после «Нелегального пикника» open-air, но на этот раз глобальная party на открытом воздухе консолидировала все клубные силы и превратилась в триумф промоутереких возможностей.

Организовали «Air Fair» Михаил Бархин и Олег Назаров. Стремительно приближалось открытие строящегося в переулке Антоненко мегаклуба «Порт», и Бархин получил небольшой бюджет на предпусковую рекламную акцию. Деньги были скромные, но и их хватило для того, чтобы собрать на «Air Fair» шесть тысяч человек. Городские власти были в шоке: 31 мая — в День города — требовались пафос и правопорядок, а тут — неожиданное и никем не санкционированное тысячное скопление молодежи на развалинах в Стрельне.

Как и в истории с нелегальной вечеринкой «Речников», все происходило по полупиратскому сценарию. Под мнимым предлогом съемок художественного фильма напористые промоутеры захватили развалины конюшен императора Николая I и приступили к энергичным действиям: от ближайшей трансформаторной будки подключили электричество, установили тридцать киловатт ураганного звука, подсветили руины мощными прожекторами и стробоскопами, подожгли бочки с огнем. С наступлением темноты к месту действия стала съезжаться молодежь. Всю ночь между последней станцией метро и Знаменкой курсировали переполненные автобусы, и уже к двум часам ночи вся местность вокруг вечеринки кишела взбудораженными людьми. Дымящиеся кострами дворцовые руины изобиловали провалами и обрушающимися перекрытиями, так что только чудо спасло тех, кто в творящейся неразберихе залезал танцевать на самые высокие точки шатких стен.

Специально для игры на «Air Fair» в Петербург прилетел Чарли Холл, а помимо лондонской знаменитости, на трех площадках выступили практически все клубные диджеи. Вечеринка запомнилась всем, кто на ней побывал, и стала мощным проявлением одухотворенной коллективной энергии.

Через три месяца после этой громоподобной акции клуб «Порт» открыл первое независимое радио «Порт FM». Программным директором новой станции, вещающей исключительно в танцевальном формате, стал Федор Бумер. На волне «Порт FM» начали играть все прогрессивные диджеи, открылись авторские передачи, и нон-стоп, без рекламы, звучала электронная музыка всех стилей.

Прошло еще какое-то время, и город заполнился загадочными символами, напоминающими перепуганным гражданам мельницу свастики. Демонические плакаты трубили об открытии мегаклуба «Порт». Продукт двухлетнего труда большой команды участников — гигантское здание, наполненное дизайном, светом, компьютерами, объектами и инсталляциями. Клуб «Порт» непостижимо велик. В его необъятных пространствах вмещалось полторы тысячи человек, там были огромный танцпол сдвигающимися конструкциями, сияющие сталью бары, фантастический киберклуб, вы ставочная галерея, кинозал, чилаут и многое другое. Автором дизайна и идейным вдохновителем проекта стал Михаил Бархин, промоутером клуба — Марина Икока, букинг- и арт-менеджером — Олег Назаров.

С момента своего открытия «Порт» позиционировался как городской культурный вектор, объединяющий все творческие силы, по прошло всего два месяца, и начались недоразумения. Первыми мегаклуб покинули Марина Икока и Олег Назаров, следом за ними ушел куратор галереи Егор Остров, далее — создатели киберклуба «Речники», а потом уже и сам Миша Бархин. Когда исход талантливых личностей из клуба завершился и их место заняли более сговорчивые сотрудники, «Порт», не мудрствуя, продолжил работу, сориентирован свои мощности под непритязательные запросы среднего обывателя. Кратковременная культурная жизнь этого многообещающего проекта явила собой первый в истории ночных клубов пример полной несовместимости ярких персоналий и высокобюджетных коммерческих конструкций.

1997 год шел к завершению. Петербург, колыбель русского рейва, к этому времени стал уже по-настоящему клубным городом. Как грибы после дождя росли новые места, публика рассредоточивалась в них но интересам, училась ориентироваться в музыкальных направлениях и определялась в предпочтениях. Десятки талантливых диджеев играли в клубах, молодые композиторы писали музыку завтрашнего дня, а нетерпеливая молодежь танцевала под нее уже сегодня. Постепенно менялись и сами клубы. Растущие запросы разбалованной вечеринками публики все время вынуждали их искать что-то новое, клубы разбивались по жанрам и стремились перещеголять друг друга крутостью имен, ценами и дизайном. Стали более привычными и гигантские танцевальные поля. Этой участи не избежала ни одна крупная площадка в городе. Предприимчивые промоутеры успели наплодить вечеринки везде где только возможно, и молодежь танцевала в школах, кинотеатрах, гаражах, в цирке, на заводах и спортивных аренах. Вирус ночного веселья заразил десятки тысяч человек, и теперь эта масса тратила на вечеринках такое количество денег, что клубное движение стало интенсивно развивающимся сегментом гигантского бизнеса развлечений.

Ранняя тьма декабрьского вечера залепила все окна гостиной комнаты черной бумагой, а яркие звезды проткнули в ней тонкие дырочки. На улице подморозило, подвывающий ветерок тряс стекла в старых рамах, но в доме было тепло и покойно. В полутемной комнате перед дышащей жаром печью сидели Ольга и Андрей. Отсветы пламени из распахнутой топки плясали по лицам, а сзади на стенах дрожали две их гигантские тени. Андрей стучал кочергой по раскаленным углям, и снопы искр сыпались на медный лист перед его ногами. Процесс поддержания огня действовал на него успокаивающе, он шевелил горящие поленья и, глядя на шипящие в черных трещинах струйки дыма, воображал себе, как миллионы микроскопических галактики миллиарды звездных миров рождаются и умирают в каждом миге этого жаркого пламени. Помыслы его устремлялись к тому, что, возможно, и вся наша планета, все сущее, все эти болтающиеся в космосе триллиарды тонн материи — все это лишь язычок пламени в какой-то невиданной печке вселенского зарождения. Наливаясь теплом очага, Андрей молча любовался красным цветком жизни, а сидящая рядом Ольга с таким же вниманием разглядывала лежащего в кроватке маленького мальчика Этот крохотный мальчуган родился год назад и появился на свет с таким серьезным лицом, что получил от отца богатырское имя Аким. Ольга безмолвно смотрела на свое дитя и, как птица гнезду, тихо радовалась домашнему покою. Раскинув в стороны ручки и ножки, младенец беззвучно спал. Изредка черты его лица подергивались, он супил во сне брови и сжимал пухлые кулачки.

— На тебя похож, — прошептала Ольга, поворачиваясь к мужу. — Такой же строгай бываешь.

Андрей самодовольно улыбнулся — родившийся сын крепко тешил его мужское самолюбие, лечил душу от нервной лихорадки. В такой день, как сегодня, это было особенно нужно — вечер пятницы приближался к полночи, а за ней наступала суббота Пятница и суббота — для Андрея эти дни уже давно превратились в тяжелую и неизбывную повинность. На протяжении нескольких последних лет он почти каждую неделю хоронил их в подземном склепе, сжигая на том массу сил и невосполнимой душевной энергии. Хочешь не хочешь, а кипящий котел клуба настойчиво требовал присутствия, и, невзирая ни на какие настроения, ему приходилось бросать в него свои кости. Мысль о клубе заставил а нахмуриться, он взглянул на часы и с облегчением вычислил, что до вечеринки еще три часа. Целых три часа покоя, а потом…

Эта лошадиная усталость и мрачное восприятие своей некогда веселой профессии появились не так давно. Просто однажды он вдруг с ужасом понял, что абсолютно омертвел внутри, устал — и более всего от бесконечного потока людей, протекающего мимо него через клуб. Тогда же Андрей стал остро ощущать свое одиночество и обреченно осознавать, что никто не придет ему на смену ни завтра, ни послезавтра, ни в пятницу и ни в субботу. Никогда, и он один, вот так вот, будет вечно развлекать незнакомых ему людей в этой веселой подземной могиле. Старший брат пропадал в Москве, строил клубы и рестораны, в Петербурге бывал наездами, а когда бывал, Андрею было неловко признаться, что он задыхается в Подземелье и оно преследует его мучительными приступами клаустрофобии. Гордо и страшась насмешек, он тащил этот семейный бизнес и опирался только на друзей — преданный Данила возглавлял барное хозяйство, а старина Бучин стоял на входе бессменным администратором. Вместе они тянули тяжелый воз клуба, но былой радости от процесса уже никто не испытывал. К пятому году этой клубной каторги Андрей нажил такую депрессию, что теперь частенько вспоминал самое начало, первый год после открытия «Тоннеля». Перед глазами проносились тысячи лиц, и припоминался радостный вкус новизны происходящего. В такие минуты он мог подолгу стоять у бара и, отгородившись от всех стеной молчания, разглядывать в памяти тех, кто был с ним вначале, тех, кто ушел потом, и тех, кого молодым забрала лихая доля. В клубе уже давно привыкли к его задумчивому одиночеству и в последнее время не видели Андрея веселящимся. Впрочем, сам клуб и не нуждался в его веселье — весельчаков тут хватало, — но и не отпускал от себя. Андрей стал заложником Подземелья, прикованным к нему цепями своего странного имиджа.

В прихожей раздался звонок. Андрей встрепенулся от дум и, повинуясь немой просьбе жены, принял на руки спящего сына.

— Отнеси его в спальню, — прошептала Ольга.

Андрей осторожно понес мальчика в дальнюю часть квартиры, а когда вернулся в гостиную, увидел Тимура Нопикова. Озябший с морозца, Тимур сидел на низеньком стульчике и с удовольствием протягивал руки к огню. Друзья поздоровались, принялись за чай и, как всегда, разговорились.

— Андрей, могу предложить вам интересный эксперимент, — с загадочной улыбкой сообщил Тимур после некоторого раздумья. — Он достал из кармана футляр от фотопленки и поставил его на столик среди чашек. — По своей сути это настоящая машина времени. Но должен предупредить — это эксперимент с магической составляющей, и, возможно, он опасен силой своего сжатого времени. Если не боитесь, можно попробовать.

— Вы меня заинтриговали. Я обожаю фантастические истории, — оживился Андрей, с интересом поглядывая на черный футляр. — А бояться мне нечего. Что там? Фотопленка?

Тимур улыбнулся и неопределенно качнул головой:

— Отчасти можно сказать и так. Скорее зашифрованная информация, предназначавшаяся человеку невероятных возможностей. Она побывала с ним в таком месте, которого боится даже тьма, а потом досталась нашим с вами современникам, а уже от них ее часть переместилась в эту' баночку.

— Так что же это такое? — теряясь в догадках, воскликнул Андрей. — Манускрипт? Папирус? Крем Азазелло?

Тимур открыл крышку, и на чайный столик выпал темно-зеленый камешек. Все притихли и уставились на магический предмет.

— Это окаменевшая в медном колчане марихуана, пролежавшая две тысячи лет в гробнице скифского воина, — спокойно сообщил Тимур. — Мой друг, хранитель отдела сарматской культуры Эрмитажа, подарил мне этот камешек, догадываясь, что я не удержусь от эксперимента. Андрей повертел артефакт в руках, понюхал и нахмурился:

— Выглядит как самая настоящая трава, только очень твердая. А я ведь занимался археологией. Школьниками мы ездили с киевской Академией наук в степи, на раскопки. Эти курганы — страшные порталы времени, и все, что из них достают, обладает непостижимой силой. Говорят, что те женщины, которые по глупости примеряли украшения погребенных, получали ожоги на коже и страдали кошмарами. Культ скифского погребения очень страшен.

— Я кое-что знаю об этом, но с удовольствием послушаю еще. Расскажите-ка нам подробнее, — с улыбкой попросил Тимур, начиная крошить в табак окаменевшую траву. Андрей подкинул в печку дров, подлил всем чаю и стал рассказывать:

— Попробуйте вообразить себе жизнь и нравы кочевых племен, основной заботой которых были грабежи и войны. Яростным вихрем они носились по степям, грабили, жгли и убивали всех и все, что могли настигнуть. Помимо грабежа скотоводов, они еще бились между собой, враждовали и оттого многие гибли. Одним словом, смерть была такой обыденностью, что без страха воспринималась как продолжение жизни. Так вот. Когда убивали простого всадника, то его в лучшем случае забрасывали камнями, чтобы зверье не съело, но когда погибал знатный воин или глава целого клана — вот тут начиналась самая жуть. Племя находило место, рыло катакомбы, после укладывало в могилу нарядно одетого покойника, а за ним его жен, детей, друзей, всех слуг, лошадей и все, что могло понадобиться ему на том свете: драгоценности, оружие, еду, питье и, по всей видимости, траву.

— Какой ужас! — воскликнула Ольга. — А как же они уговаривал! живых лечь в могилу?

— Я думаю, ударом топора, — успокоил ее Андрей. — Но это не все. После погребения рыли круглый поминальный ров, и племя долго пировало. Когда вечеринка заканчивалась, наносился огромный земляной холм, и они навсегда покидали это место.

Тимур зажег сооруженную сигаретку, затянулся дымом и закашлялся:

— Как же они курили?

— Они бросали траву в костер, садились вокруг и дышали, — закончил свой рассказ Андрей, принимая дымящуюся сигарету.

Андрей смолк и снова уставился в жаркое окошко печки. Услышанное более всего потрясло Ольгу. Она испуганно держала себя руками за щеки и часто моргала. Тимур, безусловно, знал все подробности этого древнего культа и оттого спокойно улыбался. Все помолчали несколько минут. Но постепенно тягостное впечатление от языческих нравов развеялась, все посветлели, и оживившийся разговор завертелся вокруг проекта «Passiones Luci». Стали разглядывать только что отпечатанную книгу, обсуждали тексты статей и иллюстрации к произведению. За второй кружкой чая Тимур с Ольгой еще долго говорили о каких-то выставках, строили аланы. Так прошел еще час, а после этого Тимур попрощался и ушел.

— Поспи, — ласково попросила Ольга.

Очнувшись от грез, Андрей потянулся всем телом, поцеловал жену и перебрался на необъятный диван.

И он заснул. На удивление быстро заснул. Поначалу сон был мягкий и глубокий, жаркий сон у мерцающего огня. Андрей погрузился в него, как в теплую воду, и, не силясь разбирать замысловатости сюжета, свободно парил над его сутью. Видение раскачивало его на тонкой нити, соединявшей разум с воображением, и все вокруг заплеталось красивыми узорами сонных мыслей. Но неожиданно раздался писк — эта тонкая связь лопнула, как гитарная струма, и, кувыркаясь в образовавшемся смятении, Андрей стал быстро падать в какую-то бездонную яму. Во время этого стремительного падения у него закружилась голова, тело перевернулось несколько раз, и он с хрустом костей упал на что-то твердое.

— А-аа!! — простонал Андрей, скрючившись от боли.

Короткая вспышка света на миг осветила мир, в котором он очутился, — квадратная темная комната без окон и дверей. От увиденного по всему телу растеклась холодная дрожь и натянувшиеся нервы стали выкручивать мускулы. На миг показалось, что нечем дышать. Трясясь от ужаса и захлебываясь удушьем, он попробовал подняться, но в полной тьме ударился обо что-то головой, оступился, закачался, попытался дотянуться до стены и вцепился пальцами в сырую землю. Под ногами удалось что-то нащупать. Как слепец, он упал на колени, обшарил находку, и похолодевшая душа отчаянно затрепетала в груди. Перед ним лежал человек с ледяной кожей. Мошла. Он упал на самое дно глубокого могильника и попирает ногами погребенного в ней воина в богатом боевом убранстве.

— Боже мой!!! Зачем я это сделал! — отчаянно завопил Андрей, но страх сдавил ему горло, и он захлебнулся хрипом.

Но никто ему не ответил. Полная тьма и абсолютная тишина окружали его со всех сторон. Сила времени зашвырнула его так глубоко, что он не мог заставить себя даже подумать о месте своего пребывания. Не в силах побороть подступивший ледяной ужас, он снова страшно закричал. Но собственный крик напугал его еще больше. Не понимая, что делает, он повалился навзничь и стал отползать от страшного соседа. Страх от близости смерти сдавил волю. Задыхаясь от кошмара и мучительно боясь покойника, он уперся спиной о земляную стену катакомбной шахты и застучал зубами. Постепенно глаза стали различать очертания погребальной камеры и простертую на полу фигуру. Свет, но откуда он? Пол и стены — сплошная земля. Свет над ним, или это только кажется? Да это же вход в склеп! Через него он сюда попал. Задрав голову, Андрей мутными от страха глазами стал рассматривать в черной пустоте над собой голубое пятнышко неба. Да, там есть свет, и там есть жизнь. Ему нужно туда. Наружу, наверх. Вдруг ему показалось, что покойник пошевелился и издал тяжелый вздох. Не выдержав более этой пытки, Андрей закричал что было сил и, раздирая пальцы, стал карабкаться по отвесной стене земляного колодца. Все, это конец. Сверху посыпался ручеек песка, а вслед за ним стали падать комья земли.

«Они зарывают вход!!! — взорвалась мысль. — Нужно кричать!! Аа-аа-ааааа!!!»

Кто-то сзади схватил его за плечо и потянул. Андрей рванулся всем телом и попытался поднять руки, чтобы защититься, но стал терять сознание и сквозь гул пульсирующей крови услышал далекий голос:

— Андрей!!! Проснись! Что с тобой?!

Упав на спину и закрываясь руками, едва не плачущий, Андрей обнаружил себя лежащим на диване. Прямо перед глазами плавало встревоженное лицо Ольги, она что-то говорила ему, но из-за шума в голове было не разобрать. Склонившись над мужем, Ольга трясла его за плечи и с волнением всматривалась в испуганное лицо:

— Что с тобой? Ты так кричал. Я испугалась.

— Там… — пролепетал он.

— Что там?

— Я был сейчас там. В том погребении, откуда эта трава. Меня едва не оставили там, в могиле, когда засыпали вход. Я чуть с ума не сошел от страха.

— Успокойся. Это всего лишь сон, плохой сон.

— Нет. Это не сон. Это какая-то страшная реальность. Она была рядом, и я был внутри нее. Это не сон, это черное зеркало жизни. Я увидел в нем себя, и теперь мне страшно.

— Не бойся. Ты увидел не себя, а свои страхи. Ты у меня смелый и ничего не боишься — просто не выспался и плохо проснулся. Ты очень впечатлительный, но за это я тебя и люблю.

— Господи, зачем я согласился на этот опыт!

Андрей сел и стал тереть лицо руками. Пелена жуткого сна постепенно спадала, но душу все еще морозил лед испуга.

— Просто тебе нельзя было ложиться спать. Да еще перед камином. Но сейчас полночь, и тебе нужно идти в клуб. Когда вернешься, мы что-нибудь придумаем. Завтра воскресенье, а в этот день все воскресает. Когда ты утром вернешься, тебе будет уже легче. Ты избавишься от своих страхов и спокойно заснешь, а когда проснешься, тьма рассеется и снова будет светить солнце.

— Ты думаешь?

— Чувствую.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Веря и не веря, где только что побывал, Андрей в полном смятении собрался и отправился в клуб. Кошмарный сон произвел на него такое тяжелое впечатление, что, подъехав к «Тоннелю», он увидел его заснеженный холм и вздрогнул.

— Все то же самое, — прошептал Андрей. — Курган и вход под землю.

Вечеринка уже стартовала, и перед клубом толпились молодые люди. Стараясь ни с кем не встречаться глазами, Андрей спустился по лестнице, проскочил охрану и оказался в грохочущей трубе клуба. Все как обычно: музыка, толпа людей, веселые крики и дым коромыслом. Пробравшись в самую дальнюю комнатку, он, к своей радости, повстречал там Данилу.

— Хорошо, что ты здесь.

— А где же мне быть? — беззаботно ответил Данила. — Мы тут с вечера.

— А что это за адский гул на танцполе?

— Бумер со Стивом мозги вкрутую заваривают. «Minimal Da Bass party». Между прочим, билеты по тридцать тысяч, но народ валом прет. А гудит так, потому что перед вечеринкой мы поменяли четыре басовых динамика. Но это не самое интересное! Ты себе не представляешь, что тут происходило!

— А что? Надеюсь, ничего ужасного? А то у меня сегодня дурное предчувствие.

— Ну, как сказать. Помнишь моего кота, которого я месяц назад взял у мамы и запустил в клуб разбираться с крысами?

— Помню. Он еще пропал куда-то, и Диана Васильевна искала его по всему району. А что?

— Сегодня, когда на полной мощности проверяли басы, из трубы вентиляции выскочил натуральный черт. Мы все перепугались, а он с визгом перелетел через весь клуб и скрылся под баром. Его загнали в женский туалет, а там он носился по стенам и потолку, рычал, как вепрь. Я очень боялся, но потом набросил на него тряпку, и мы его скрутили. Оказалось, что это чудовище — озверевший мамин Пушок. Тот самый Пушок, который перебирал фаршиками и куриными котлетками. От грохота в трубах и голода он так съехал с катушек, что за пять минут, пока я вез его домой, сожрал кожаную оплетку руля.

— Твоя мама, наверное, очень обрадовалась.

— Ага. Этот демон прыгнул на окно, разорвал марлю и с визгом удрал на улицу. Боюсь, что у него теперь клаустрофобия до конца жизни…

Данила не успел договорить, как в дверь постучали. Через мгновение стук повторился, но теперь он был такой силы, что перекрыл грохот музыки. Друзья застыли в нерешительности.

— Андрей, Данила! — закричали из-за двери. — Откройте!

Щелкнув замком, Андрей рванул дверь, и в комнату ворвался Бучин.

У Андрея отлегло от сердца.

— Что случилось? Опять кот вернулся? — попробовал

пошутить он.

— Хуже. Молодежь говорит, по Зверинской едут автобусы с ОМОНом. Они еле добежали до клуба. Похоже, что это по нашу душу!

— Скорее! — всполошился Андрей. — Предупредите друзей и диджея! Пошли! Пошли! Паспорта барменам, и чтобы никаких чужих сумок там не было!

Друзья выбежали из комнаты, захлопнули дверь, но не успели сделать и пары шагов, как поняли, что уже опоздали. Тяжкая волна катилась по переполненному клубу. Возле гардероба образовалась сумятица, в потемках замелькали лучи фонарей, и, расталкивая людей, в центр клуба влетели люди в черных масках.

«Вот оно, — устало подумал Андрей, нащупывая в кармане паспорт. — Началось».

Одетые в зеленый камуфляж и вооруженные маленькими автоматами, нападающие молниеносно заполнили клуб, оцепили бар, отогнали от него посетителей и стали на караул у всех дверей. Пятьсот человек в клубе ахнули от неожиданности, возникла неразбериха и хаос. Андрей и Данила молча наблюдали за манипуляциями напавших, привычно готовясь к проверке паспортов и карманов, но на деле все вышло иначе. Когда в клубе выключили музыку, зажгли свет, и установилась зловещая тишина, возле бара появились одинаковые мужчины в серых плащах. Один из них нес коробку с деньгами и билетами, а другой — какие-то листочки. Следом за ними возникла бледная кассирша. В мгновение ока серые плащи пересчитали наличность в коробке и заклеили ее в конверт. После этого они вытеснили растерянных барменов, изъяли из бара все деньги и учетные бумаги, опечатали кассу и стали барабанить в дверь офиса.

— Там никого нет, — угрюмо сообщил им Андрей.

— Нам нужны руководитель и бухгалтер, — засуетился один из них.

— Я вас слушаю.

Вперед вышел невысокий мужчина с холодными глазами и черными усиками, он протянул Андрею какой-то лист и глухо произнес:

— Я капитан налоговой полиции. Решением районной администрации деятельность вашего клуба приостанавливается и в нем проводится полная налоговая проверка. До поры помещение будет опечатано, а документы изъяты.

— Вы не можете опечатывать клуб, тут наше оборудование, — стал протестовать Андрей. — И у нас есть договор с заводом…

— Теперь у вас нет никаких бумаг, — с неожиданной злобой заявил ему налоговый полицейский. — На заводе назначен новый арбитражный управляющий, и он не подтвердил факта вашего договора. Вот представитель завода, — добавил он, указывая на какого-то растерянного человечка. — Помимо этого, управление пожарной охраны вынесло постановление закрыть ваш клуб как непригодный для проведения массовых мероприятий. А вот и резолюция начальника РОВД, ознакомьтесь, — злорадно закончил капитан.

— Открывайте дверь, или будем ломать.

Удар был настолько неожиданный и такой сильный, что Андрей почувствовал приступ горячей тошноты. В притихшем клубе было слышно, как под потолком жужжит моторчик зеркального шара. Андрей медленно вынул ключи и бросил их на барную стойку.

— Полегче с жестами, — едко предупредил капитан, зыркнув на Андрея из-под бровей.

Офис отрыли, и проверяющие устремились внутрь. Мужички в серых плащах стали суетливо обыскивать полки шкафов и сейф, складывать документы в картонные коробки, а вооруженные люди вполголоса посмеиваться и курить. Когда все было оголено, капитан подошел к Андрею и, протягивая протокол, издевательски вежливо сказал:.

— Все, труба вашему гадюшнику.

— Кому гадюшник, а кому и дом родной, — крикнули из толпы.

Окинув быстрым взглядом сотни лиц, капитан не ответил, застегнул молнию на своей папке и скомандовал своре черных масок:

— Все в автобус. Мы закончили.

Вся эта масса вооруженных людей мгновенно покинула клуб, оставив в нем гнетущую тишину и уныние. Но оказалось, что ушли не все Тог самый тщедушный чиновник с завода замешкался и попытался поставить последнюю точку в разговоре:

— У вас есть три дня, чтобы очистить помещение и сдать по описи…

— Убирайтесь, — задумчиво произнес Андрей,

Оживший клуб всколыхнулся и стал сдвигаться к центру, окружая струхнувшего о человечка стеной разгневанных людей.

— Давай катись!

— Вали отсюда.

— Дайте я ему приклею…

Не дожидаясь расправы, побледневший чиновник бросил на пол какой-то листик и, продравшись сквозь толпу, дал деру. В клубе опять воцарилась тягостная тишина.

— А что нам делать?

— Метро еще закрыто! — плаксиво заныли какие-то девочки.

— Что делать? Расходимся?

— Включите музыку, — вполголоса скомандовал Андрей. — Клуб закрылся, но вечеринка еще не закончена.

Его последние слова потонули в одобрительном гуле голосов. На танцполе тут же замигал свет, глухо забил барабан, и взбудораженный клуб пришел в движение. Большая часть из тех, кто пустился в пляс, не слышала того, что говорилось у бара, но те, кто был рядом и слышали, прекрасно поняли, что произошло. Персонал клуба и ближайшие друзья сгрудились у бара и нерешительно переминались с ноги на ногу. Все ждали каких-то слов, но Андрей молчал. Окруженный друзьями, он стоял у бара и, упираясь грудью в его холодную стальную обшивку, задумчиво смотрел в одну точку.

— Андрей, — не выдержал паузы Данила. — Ну чего ты? Может, обойдется? Менты попугают, как обычно, и все утрясется.

— Да они не имеют права, — воскликнула барменша Вика.

— Какое право! — с насмешкой в голосе оборвал ее Алекс. — Это же менты.

— А что теперь будет с клубом?

— Они все деньги забрали.

— Ты поэтому расстраиваешься? Да? Плюнь.

— Хорошо, что никого не загребли!

— Андрей! Что ты молчишь?

— Что теперь будет? Все плохо?

Андрей обвел своих друзей усталым взором и еле заметно улыбнулся:

— Нет. Все плохое уже позади. Теперь будет только лучше. Я чувствую, что мне уже легче. Жаль только, что эти люди изгадили нам последний праздник в придется запомнить его таким, когда мы уйдем. Зато больше нет страха! — воскликнул он, мучимый нестерпимой болью. — Не знаю, поняли вы или нет, но это наша последняя вечеринка в этом клубе, и вряд ли еще когда-нибудь мы будем так нужны друг другу, как сейчас… Это конец нашего клуба. Его больше нет. От него осталась только память… и печаль…

Андрей упал лицом на сжатые кулаки и зажмурился что было сил. Притихшие друзья окружили его стеной, и в душераздирающем миге пришедшего взаимопонимания их руки сплелись в одном объятии. Андрей заплакал. Не смог вынести боли, прорвался в самом тонком месте. Вместе с влагой и солью его горячих слез из него исходили и все мучившие его страхи, печали и усталость последних лет. Соленые капли слез стекали на полированную сталь бара, и в блеске этих кристаллов ему виделся красивый и искрящийся мир его так бурно прошедшей молодости.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

КОРПОРАЦИЯ СЧАСТЬЯ

1998–2003

1

В начале 1998 года завершилась славная история «Тоннеля», самого первого танцевального клуба на всем постсоветском пространстве. Для десятков последовавших за ним развлекательных заведений борьба за жизнь и идеологию уже не носила того революционного характера, с каким сражались за свой клуб «угрюмые подпольщики», — наступали другие времена, стала затухать бойня бандитской капитализации, пообтесался советский народ, и иностранные корпорации уже успели растравить его душу сладким ядом западных ценностей. Клубы и вечеринки прочно вошли в сознание людей как неотъемлемый атрибут современной жизни, горячий синтез нечеловеческой музыки, секса, наркотиков и молодежной распущенности. Сами же клубы не страдали от такой дурной славы и даже напротив, являясь исключительно урбанистическим порождением, наслаждались своим недоступным для широкого понимания положением.

Впрочем, в начале 1998 года в Петербурге еще не существовало множества мест, которые с полным основанием можно было бы называть клубами. Дефицит клубов остро ощущался молодежью, и растущий спрос оправдывал любые предложения.

1997 год закончился двумя соревнующимися друг с другом масштабными рейвами. Молодые промоутеры User и Fox организовали собственную компанию и провели в Доме молодежи Первый петербургский DJ-Parade. Это была презентация сразу всех диджейских сил города. За двена дцать часов на трех танцполах выступило более тридцати диджеев, игравших во всех стилях: Techno, NRG, House, Progressive, Break-Beat, Trip-Поре, Art-Core, Drum-N-Bass.

В параде приняли участие: Хаас («Тоннель», «Порт FМ»), Демидов («U.E.», «Порт FM»), Q-Zma, User,Фрейд, Немо («Art-Mobile»), Слон («U.E.», «Порт ЕМ»), Лена Попова («Тоннель», «Порт FM»), Сварщик («Тоннель»), FOX, Matic («MX 8»), Вьюнов («Art-Mobile»), Кисловский («Ground Level»), Сказочник («1.Т.М.»), Нил, Doom («D.G.»), Car-O-Bass («Mad Wave»), Гном («TFC», «А & Е»), Лавски («Love Shool»), Gosh, Lyric, Даня («H.D.D.»), Врунгель («100.3»), K-FEAR («Ф.и. Ы.», «Порт FM»), Took («D a Bass», «Порт FM»), Воронин, Primat («O.U.N.», «Порт FM»), Надежда («Грибоедов»), Арам («Underground»), Traxx PC, Underhouse, PCP, Пилоты, Усачев и Арсентьев.

Но последнюю точку в уходящем году все же поставила компания «Контрфорс». В канун Нового года танцующей публике был представлен очередной «Рейв-монтаж». На двух танцполах в историческом зале Манежа встретились: Roland Casper (Германия), Tony Sapiano (U.K.), David Hollands (USA), Штакет, Лавски, М. Кисловский, Миха, Ворон, Слон и Кефир.

«Клуб речников» устроил на этой «елке» невероятное по силе техногенное представление: визга режущих машин перекрывали грохот музыки, со сцены сыпались искры и обломки разрушенных механизмов, а восторженные зрители с замиранием сердца наблюдали за поединком двух огромных металлических крыс, дерущихся друг с другом с помощью стальных рычагов и пневматических мускулов.

С закрытием «Тоннеля» в наступившем 1998 году спокойно вздохнули не только жители ближайший домов и милиция. Смерть титана вселила надежду и злорадный оптимизм в среду мелких, менее удачливых клубов, зарабатывающих себе на жизнь продажей ночных развлечений. Венок славы «Тоннеля» растащили на сувениры, а безутешные поклонники народного клуба распались на группы и разошлись кто куда. Возникла пауза, заполнить которую мог только новый клуб, и он не замедлил явиться.

Судьба водит людей странными путями, а порой забрасывает на те дороги, где они бывали прежде. Не избежал этих блужданий и Андрей Хаас. Схоронив истерзанный «Тоннель», он обрел долгожданную свободу, а вместе с ней и интерес к чему-то новому. Ничего иного, как строить клубы, он не умел, а потому стал выискивать место и об стоятельства, при которых это могло произойти вновь.

Его стародавний друг и бывший партнер Олег Назаров к тому времени находился в схожем положении. Приложив массу сил к созданию проекта «Порт», он уже вскоре после открытия покинул его и теперь серьезно раздумывал над жизнью. Старые друзья встретились. Время притупило остроту обиды, с которой они когда-то кромсали друг друга, оба покаялись в содеянном, и мощная сила восстановленной дружбы сблизила их интересы. Олег жаждал настоящего молодежного клуба, лишенного коммерческого блеска, но популярного настолько, чтобы перед ним стояли очереди. Андрей соглашался с этим планом, но после краха «Тоннеля» осторожно склонялся к идее создания танцпола, надежно защищенного от невзгод. Друзья приступили к поискам и неожиданно стали партнерами одной весьма официальной структуры — районный комитет молодежи передал им двухэтажный особняк на Малой Монетной улице. Это был случай, который нельзя было упустить: необыкновенно удобная планировка, тихий дворик, полное отсутствие соседей и сносный ремонт. Недоставало только отопления. Друзья запустили в ночное небо красную ракету и объявили сбор.

На призыв встать под знамена нового клуба откликнулась вся старая гвардия и десяток новых волонтеров. В тихом домике на Малой Монетной закипела работа. Стоял лютый февраль, и в помещениях было ниже ноля. В клубе установили «тоннельный» саунд, развесили свет и провели необходимые преобразования. Пока шли работы, разрабатывалась концепция. Из всего многообразия стилен выбор пал на модный формат drum-n-bass. Для консультаций был приглашен виднейший представитель этого клана Федор Бумер, он же и возглавил музыкальную политику нового клуба. Оставалось название. Думали, спорили и остановились на простом и всем знакомом понятии. Клуб назвали «Мама».

В конце февраля после массированной радиорекламы новый клуб открыл свои двери и устремился в погоню за молодежной популярностью.

Следом за «Мамой» в городе стартовал еще один клубный проект. В прошлом любимая прихожанами лютеранская церковь, а ныне кинотеатр редкого и старого фильма «Спартак» стал одноименным клубом, в котором собирались любители house, progressive и break-beat-музыки. Новый клуб был незамысловат: фойе кинотеатра с игровыми автоматами, бары с микроволновками, скромный набор услуг, уцелевший еще с добрых времен застойного благополучия. Но поднатруженная обстановка этого кинозаповедника никого не смущала, и в «Спартаке» прижился особый контингент танцующих. Помимо танцев и просмотров фильмов, энергичный «Спартак» начал экспериментировать с различными акциями, и на его вечеринках время от времени появлялись «Театр Кваса», «Институт Перформанса», Наталья Першина-Якиманская и Ольга Егорова («Краткие видения»), Сергей Сонин, Сергей Гусев, Роман Ядык («Светосила») и группа «Спецэффект».

Наступила весна, и с ее приходом «Контрфорс» снова завладел вниманием молодежи. Выступлением WestBam в «Балтийском Доме» закончился проект «Рейвмонтаж». Эта красочная вечеринка подвела и общий итог трехлетней деятельности компании: Dick, Marusha, Jeff Mills, Carl Cox, Trevor Rocklife, Eric Powell, Disko, Awex, Roland Casper, David Holland, Beroshima, Lawrence Burder, Hardsequencer, Manu le Maline, Tom Clark — вот далеко не полный список имен, представленных ею за время своего существования.

Помимо безусловных успехов, «Контрфорс» начал выпускать крохотный журнальчик «Заноза». Это было весьма едкое издание карманного формата, пытливо наблюдающее за ночной жизнью Петербурга и четвертующее острым словцом увеселительные затеи конкурентов.

С приходом лета поклонникам электронной музыки и ночного дансинга был нанесен сокрушительный удар — закрылась первая (она же последняя) независимая радиостанция «Порт FM». Агония этой единственной в своем роде танцевальной станции уже давно подавалась короткими сводками в эфире, молодежная среда бурлила слухами и сплетнями, но передатчик все еще шипел и не сдавался. Напряженная неопределенность протянулась до середины лета, и вот однажды наступил тот черный день, когда долга и ненависть официальных структур окончательно придушили эту гениальную и многообещающую затею. Вся команда «портовских» диджеев уныло разбрелась по разным клубам, а их без меры опечаленные слушатели задернули приемники траурной тафтой. Так бесславно закончилась судьба этой необычной станции, и были похоронены последние надежды сохранить островок электронной музыки, тонущий в безбрежном океане эстрадной мерзости.

Не позволяя себе раскисать на поминках по этой утихшей радиоволне, наиболее прогрессивные личности собрали вещи и умчались на юг. В Крыму, под поселком Щелкино, на недостроенной атомной станции, разворачивался очередной виток ставшего ежегодным проекта «Казантип».

Необыкновенная история этого серф-поселения окутывала нынешнее его воплощение аурой романтической тайны. Начинался «Казантип» в начале девяностых, когда гордые и нелюдимые искатели волн облюбовали это место для катаний на парусных досках. Никакой электронной музыки они тогда не слушали, драгсов не ели, а гоняли по морю и наслаждались фантастическими декорациями. Посмотреть в поселке Щелкино было на что: социалистическая стройка соорудила на крымской земле циклопическое здание будущего электрогиганта. Размерами этот колосс был так велик, что, без сомнения, хорошо различался даже из космоса. Технократический ландшафт недостроенной станции, гигантские цеха и исполинские краны потрясли воображение впервые попавших на «Казантип» рейверов, и уже через несколько лет поклонники электронной музыки преобладающей массой вытеснили из Щелкино серферов с их досками и скучной спортивной романтикой.

«Казантип» 1997 года стал первым масштабным рейвом на развалинах станции, но проект 1998 года превзошел все ожидания. Вечеринка на реакторе протрубила о «Казантипе» на всю страну и вознесла своего создателя Никиту Маршунка на вершину славы. К этому времени «Казантип» был уже свободолюбивой республикой, со своим правительством, законами и моралью. Полномочным представителем республики в Петербурге и ее премьер-министром стал Денис Одинг. Под его наблюдением несколько сотен человек выезжали в Крым, где сливались в гремящем реакторе еще с четырьмя тысячами танцоров. Эта вечеринка под жарким солнцем Черного моря потрясла всех, кто там был, и стала главным клубным событием года.

Но победы молодой «казантипской» республики никак не повлияли на планы промоутеров, и в Петербурге был проведен очередной open-air. На этот раз его вдохновитель Миша Бархин перенес место действия в пригородный поселок Солнечное. Объединив свои усилия с «Клубом речников» и Модным клубом «Грибоедов», Бархин нашел заброшенный бетонный ангар и, по сложившейся пиратской традиции, осуществил быструю интервенцию. «Rest-4-Rest» делался на символический бюджет и все же получился настолько заметным, что под утро унимать танцоров приехали наряды милиции.

Играли Лена Попова, Кефир и Лавски, горели костры, взрывались фейерверки, а на земляном танцполе помимо тысячи человек извивался десятиметровый матрос (надувная скульптура Саши Штейна).

С наступлением осени в силу вошел так называемый клубный сезон. Между клубами началась отчаянная рубка за публику, и заборы запестрели заманчивыми плакатами. Но список клубов по-прежнему не превышал десятка имен, а среди этих немногих выделить нечто примечательное было довольно затруднительно.

Наиболее значимым в культурном аспекте, цельным и ясным по стилю, без сомнения, оставался Модный клуб «Грибоедов». В этом маленьком подземном мире, который ближайшие друзья ласково именовали «Грибыч», шла своя, насыщенная событиями жизнь. «Грибоедов» не зависел от капризов быстротечной моды и не утруждал себя приглашениями дорогостоящих иностранцев, напротив, клуб сосредоточенно разрабатывал собственный музыкальный профиль и смело формировал вкус посетителей, пропагандируя преимущественно местные таланты. Эта патриотичная особенность «Грибоедова» стала основной причиной его народного признали, и, являясь состоявшимся культурным феноменом, «Грибоедов» жил своей собственной жизнью, без пафоса и фальши. За ним закрепился статус городской клубной достопримечательности», и, прикрываясь своим земляным панцирем, «Грибоедов» не спеша перерабатывал тьму ночей в радость лиц. К этой его успешной работе неутомимые «Самолеты» добавили телевизионный журнал о культурной жизни города Камыши и начали выпускать карманный альманах «Памперс», чем окончательно прославили собственный клуб.

Помимо этого светлого пятна, на ночной карте города находились еще несколько клубов: коммерческие «Made Wave», «Метро», «Классик» и «Candimen», а также второй гей-клуб «Грешники».

«Made Wave» возник еще при жизни «Тоннеля». Вырос он как-то быстро, но энергично набрал темп и заработал как вполне жизнеспособный коммерческий проект. Размещался «Made Wave» в универсаме на Васильевском острове и претендовал на роль полупрофессионального клуба. С первого дня работы «Made Wave» стал наступать на пятки затухающему Планетарию, но все же расположение и некоторые особенности делали его исключительно «василеостровским» местом. Появление этого клуба никак не изменило сложившейся ситуации, «Made Wave» очень скоро нашел свою собственную публику, но тем не менее все время пытался конкурировать с тяжеловесами, устраивал международные программы и даже некие подобия турнирных выступлений диджеев.

Еще одним коммерческим клубом стал мало кому известный «Классик». Небольшое по размерам заведение для танцующих пацанов продолжало традиции клуба «Спортивная» и пользовалось популярностью, не нуждавшейся в рекламе. В культурной жизни ночного города этот клуб не участвовал, но преспокойно жил на глухой окраине Васильевского острова своей обособленной жизнью.

Прямой противоположностью этим двум вышеперечисленным местам стали новые клубы «Candimen» и «Метро». Это были первые абсолютно профессиональные клубы, построенные по общей концепции. Местом размещения «Candimen» стал типовой торговый комплекс на окраине города, но непрезентабельность района не стала для «Candimen» помехой — новый клуб энергично начал работу и очень скоро заполнил весь город своей рекламой. Клуб-гигант вобрал в себя абсолютно все, что могла желать обычная публика, имеющая достаточно средств для новомодного ночного отдыха: многоуровневая планировка, несколько баров, столики, мягкая мебель, неплохой саунд, обилие света, охрана, сервис, голые девушки на шестах и прочее. Помимо этих прелестей «Candimen» потрясал сознание своих клиентов бесконечной чередой совершенно незнакомых иностранных имен, практиковал корпоративные праздники и студенческие дни.

Клуб «Метро» в общих чертах был похож на «Candimen», хотя и имел ряд особенностей. Он расположился на Литовском проспекте, был не такой огромный, но работал гораздо чаще. «Метро» собирал у себя в основном студенчество, там звучала музыка разных статей, и по своему формату этот клуб больше походил на дискотеку в привычном понимании этого слова.

В это же время на канале Грибоедова открылся второй гей-клуб «Грешники». Как и явствует из названия, он предназначался для строго ограниченного контингента танцующих, но за деньги туда впускали всех. В «Грешниках» играли неплохой house и, что важно для молодежи, никогда не было быков. Клуб был четырехуровневый, но с крохотными этажами. Маленький танцпольчик, бар, бильярд и какие-то затеи для мужского петтинга — вот, собственно, и все, чем это заведение могло развлечь своих гостей.

Несмотря на старания всех этих коммерческих клубов, уходящий 1998 год, безусловно, был годом клуба «Мама». С наступлением нового 1999 года его известность в молодежной среде достигла той отметки, когда перед входом начали регулярно выстраиваться очереди. К этому времени «Мама» разменял свой моностилевой drum-n-bass-формат и начал играть музыку всех форматов. Клуб уже не вмещал всех желающих, и владельцы начали ремонт второго этажа здания: всю зиму волонтеры крушили штукатурку и, задыхаясь от пыли, чистили кирпичные стены. Работы продолжались несколько месяцев и закончились только к лету.

В августе 1999 года в самом центре города, на Адмиралтейском проспекте, открылся «Decadence». Создали это довольно необычное и отличное от всех прочих заведение доселе никому не известные в ночном городе люди: Эдуард Мурадян, Илья Рукавишников и Илья Земкин. Новаторство и колоссальная притягательность этого проекта заключались в том, что создатели сконструировали для него совершенно новую форму, легко заполнившую весьма обширное пространство между двумя несмыкающимися мирами: соединили ночной танцевальный клуб и дневной ресторан. К этому на первый взгляд взаимоисключающему коктейлю они добавили бесплатный вход на вечеринки, жесткий фейс- контроль, немного гламурной пыльцы и приличный сервис.

Измученная технобитвами, грязью помоечных клубов, пластмассовой посудой и духотой, искушенная публика устремилась в комфортный «Decadence» и начала красиво отдыхать. Плачущая от счастья «золотая молодежь» наконец обрела собственное место. С открытием этого заведения за каждым сословием окончательно закрепилась среда его ночного обитания: молодежь с рюкзачками, студенты, музыканты и прочие неформальные личности толпились перед «Мамой» и «Грибоедовым», простоватый «пипл» и офисный эшелон развлекались в «Candimen», а модные коммерсанты и красивые барышни танцевали в «Decadence».

Так все и пошло. На удивление гладко, сноровисто и бойко. Новый клуб молниеносно завладел самой платежеспособной и взыскательной частью ночной публики и закружил их в вихре затейливых вечеринок.

Причина необыкновенной популярности «Decadence» заключалась в отсутствии явных причин. Фокусов никаких не было, и тем не менее новый клуб как магнит притягивал к себе все блестящее. Многие пытались разгадать секрет этого успеха и ревниво изучали концепцию заведения, но и в дальнейшем превзойти этот клуб по популярности так никому и не удалось.

Ничто так не радует сердце петербуржца, как широкий бег холодной Невы — слева Медный всадник, справа Зимний дворец, обстановка, максимально располагающая ощущать себя избранным, а порой и баловнем судьбы. Более удачного месторасположения для клуба и придумать невозможно. «Decadence» обосновался в цокольном этаже большого доходного дома и своими окнами был обращен на самую красивую набережную. Сам клуб был не мал, не велик, достаточно уютный, но при этом довольно вместительный: он вмещал в себя до трехсот веселящихся. Интерьер представлял собой смесь грубого и комфортного, нарочито небрежного и тщательно выверенного: очищенные кирпичные стены с пятнами оставленной штукатурки, мягкий диван во всю длину помещения, множество столиков, лаконичная барная стойка, минимум света и крохотная сцена для музыкантов. Не желая сужать рамки жанровой привязанности публики, «Decadence» изобрел свой музыкальный формат вечерами в клубе играли джаз и арт-рок, а по ночам танцы под диджейские сеты.

С приобретением клубами бешеной популярности начался новый, «рекламный», виток в их развитии — на них, как на заманчивые объекты, начали заглядываться многочисленные спонсоры. В клубы устремились эмиссары табачных концернов, пивные, водочные, коньячные дилеры, постоянно соревнующиеся друг с другом пепсикольщики и кокакольщики, производители соков, интернетчики, операторы мобильной связи. Начался штурм наиболее привлекательных мест, и в результате были подписаны эксклюзивные договора, и на владельцев полился золотой дождь. Ставки в этой рекламной гонке велики — за год такой клуб, как «Мама», набирал контрактов на двадцать — двадцать пять тысяч долларов. А коммерческие заведения зарабатывали намного больше. Началась охота за рекламными бюджетами, и между клубами стали все чаще возникать довольно ощутимые трения.

С приближением конца века в ночном Петербурге повысилась активность промоутеров. ГЗсе по-своему готовились встретить миллениум, рубеж тысячелетия манил своей волнующей тайной. Когда он настал и загремели десятки вечеринок, выброс эмоций был так велик, что все клубы с надеждой посмотрели на дату с тремя нолями.

В наступившем 2000 голу в Петербурге воскрес из пепла проект «Корпорация счастья». В 1994 году, когда он был задуман, его осуществление было невозможно из-за фактического отсутствия клубов. Теперь же несколько наиболее успешных промоутерских компаний и клубов решили объединить усилия и договорились совместно работать над крупными проектами. Образовался круг близких друг другу по идеологии партнеров: «Мама», «Грибоедов», «Decadence». Ключевым игроком в эту команду вошла компания «Контрфорс», и обновленная «Корпорация счастья» приступила к подготовке главного танцевального проекта 2000 года — «Media Art Fest ФОРТ „Александр I"».

История этой глобальной акции начиналась еще в 1997 гаду, когда Алексей Хаас, Олег Назаров, Миша Бархнн и Лена Попона совершили пиратскую вылазку на катере в закрытые воды Финского залива Техношпионы обследовали разбросанные в заливе боевые укрепления и обнаружили колоссальный форт «Александр I» («Чумной»). Настоящая крепость с огромным гарнизоном и пушками сдерживала во время войн неприятеля на подступах к Кронштадту. Три года молодые люди вели переговоры с администрацией Кронштадта, и в конце концов «Корпорация счастья» получила цитадель для производства рейва.

Неприступная крепость, отделанная гранитом, как гигантский айсберг высилась из вод Финского залива. Однако форт был настолько велик и неустроен, что необходимо было найти деньги на его уборку и реорганизацию. Вскоре такой! партнер отыскался — им стал московский клуб «Цеппелин». Промоутеры двух столиц решительно взялись за дело, и в результате совместных усилий в июле 2000 года произошло это знаковое событие.

Вечеринка получилась беспрецедентная по масштабам: шесть тысяч человек танцевали внутри крепости и еще около трех тысяч просто не смогли переправиться на остров. Всю ночь между гранитной пристанью в Кронштадте и причалом форта курсировали пассажирские теплоходы, дым стелился по водной глади, вокруг места событий плавали десятки яхт и катеров, в небе полыхали вспышки света и мерцали лучи лазеров.

Впервые за всю свою историю форт пережил подобное потрясение: в огромном дворе крепости был устроен танцпол, в десятках крепостных залов — бары и чилауты, показывали видео, перформансы, кино и слайд инсталляции. Это был результат концентрации творческих сил двух столиц.

Арт-видео обеспечивали: «Речники», Юрис Лесник, «КБ Светосила», Группа «Север» (Москва), А. Штейн, «Обледенение архитекторов» (Москва), К. Преображенский (Москва), М. Бархнн (Москва), М. Розанов (Москва), «Медиа Арт Фес» (Германия), «Гетеродин», Амнго, «Кинокульпросвет», «Голос солнца», «Знаки», «Лазер перфекшн».

Играли: Зауэр, Попова, Компас Врубель (Москва), Дэн (Москва), Бумер, Тук, Квест, Стив, Хаас, Арам, Лавскн, Слон, Зорькин (Москва), Лист (Москва), Кефир, Рудык (Москва), «Два самолета», И. Вдовин, О. Гнтаркин, Ворон, Пак, «Лунатики», Юджин, Демидов, «Скандал» (Москва), «Чугунный скороход».

Но корпоративная эйфория развеялась уже к следующему году. Энергичные москвичи крепко потянули одеяло на себя и в результате непривычного для питерцев прессинга единолично завладели фортом «Александ I».

Прекратив взаимоотношения с оборотливыми москвичами, уже в следующем, 2001, году «Корпорация счастья» перевела свои ежегодный open-air на развалины форта «Шанц». Менее потрясающее воображение, но более приспособленное для рейва пространство было окружено береговыми батареями и земляными валами и собрало под открытым небом пять тысяч человек.

Теперь все интересы «Корпорации счастья» по производству гигантских танцевальных акций сосредоточились на дамбе, защищающей Петербург от наводнений. Уникальные ландшафты и невероятные технические сооружения манили промоутеров. В результате поисков они обнаружили невероятных размеров площадку с поистине индустриальным пейзажем.

В 2002 году под огромным бетонным мостом (судопропускное сооружение) на дамбе была проведена самая крупная акция из всех, что состоялись до этого. При интенсивной помощи спонсоров «Корпорация счастья» провела этот open-air и поставила своеобразный рекорд посещаемости — пятнадцать тысяч человек танцевали на танцполе размером с футбольное поле.

2003 год стал финальным рывком в этой промоутерской гонке открытых вечеринок-гигантов. Близилась помпезная годовщина северной столицы — 300-летие Санкт-Петербурга. Гигантский бюджет, выделенный на празднование, вызвал к жизни целый ряд подготовительных комитетов, а их истерия по поводу мер безопасности привела к тому, что танцевальные рейвы стали рассматриваться городскими властями как организованный способ увода молодежи из города. Случилось невероятное — городские чиновники официально пригласили «Корпорацию счастья» для производства двух open-air и поставили эти мероприятия в план на солидное финансирование.

Развернув невероятную по масштабам деятельность, «Корпорация счастья» подготовила этот мегапроект, но в конце концов пала жертвой чиновничьего надувательства и, неполучив обещанных денег, с жуткой финансовой пробоиной едва доплыла до финиша.

Примерно в это же время один из главных героев этой истории Алексей Хаас познакомился с энергичными коммерсантами, предложившими ему реанимировать легендарный проект девяностых — клуб «Тоннель». Как выяснилось, коммерсанты завладели могильником старого «Тоннеля» и решили вложить в его переоборудование и дизайн кругленькую сумму. Новость о возрождении прародителя всех клубов очень долго держалась в строжайшем секрете, и все это время под землей велась кропотливая работа.

Когда все было готово и молодежная среда уже радостно бурлила от нетерпения, новый клуб со старым названием громогласно стартовал. С первой же вечеринки стало ясно: новый «Тоннель» станет лучшим клубом в городе.

Так и получилось. Как только началась бесперебойная работа н «Тоннель» набрал полные обороты, он начал зарабатывать бездну денег. Но прошло совсем немного времени, и этот проект завершился так же нелепо, как и многие другие до него, — Алексею Хаасу и Лене Поповой при шлось оставить собственное детище и уйти из клуба из-за занудства и невыносимой жадности его фактических владельцев.

Клубы уже никого не удивляли и не волновали, как прежде, но это не означало, что клубная культура стояла на месте или достигла совершенства. Напротив, с воскрешением «Тоннеля» начала образовываться свежая формация клубов, и четко обозначился новый уровень в их организации. Яркий пример подобного подхода — Культурный центр «Пар СПб», ставший одним из самых любимых молодежью клубных проектов своего времени. Грамотная политика в кратчайшие сроки вывела это заведение на профессиональный уровень, и долгое время «Пар» был визитной карточкой Петербурга в международном клубном мире.

Клубы открывались и закрывались, горели короткой и яркой жизнью или чадили копотью. Некоторые из них так и пропали, не оставив о себе никаких воспоминании, а некоторые амбициозно воображали себя центром мира и пускали золотую пыль в глаза посетителям, отчего и разорились.

Время шло. Менялась мода, музыка и публика Список питерских клубов постоянно обновлялся, но конец этой истории пришелся на время, когда еще существовали подвальный «Абсент» и роскошная «Плаза», студенческий «Порт» и вычурный «Магриб», гигантский «Просвет», подземный «Тоннель», уютный «Decadence», неунывающий «Грибоедов», интернациональный «Пар» и неугомонная «Мама».

Все эти клубы жили по своим правилам, а отличались друг от друга лишь интерьерами, музыкой, ценами и степенью чванства хозяев. Некоторые из этих мест с ходом времени обуржуазились и, пропитавшись запахом кухонь, превратились в малопонятную европейцам русскую версию ночных клубов. Другие продолжали держать марку и, не гоняясь за длинным рублем, сохраняли стиль. Список клубов-ресторанов появился во всех глянцевых журналах и бесплатных газетах. Все это стало столь же обыденным, как реклама прочих развлечений. Даже власти стали более терпимы. Не то чтобы милиция полюбила ночную жизнь, просто пропало то бешенство, с которым она топтала молодежь в середине девяностых.

Изменилась и сама молодежь. За те пятнадцать лет, что отделяют нынешние клубы от времени появления первого «Танцпола» на Фонтанке, 145, успело народиться и вырасти новое поколение. Эта молодежь уже не видела крушения красной империи и не знала ужасов бандитского беспредела, она выросла в комфортном современном мире с мобильными телефонами, Интернетом и поголовным медстрахованием. Посещение клубов для этих молодых людей стало такой же частью жизни, как катание на роликах, поход в кино, шопинг или занятия фитнесом. Для них строились все новые и новые заведения, устраивались крупнейшие рейвы. Бюджеты этих гигантских акций давно перевал или за сотни тысяч долларов, они свободно собирали десятки тысяч людей, стадионы. В индустриальном грохоте масштабного бизнеса развлечений сформировались целые касты диджеев, возникли промоутерские компании, появились узнаваемые бренды, установились цены, образовался настоящий товарный рынок, и все в нем встало на промышленный поток. Вечеринки стали проводить холодные и расчетливые профессионалы, играют на них супердиджеи, выглядит все это дорого, а оттого скучно и мертво.

Настоящая жизнь и ощущение новизны переместились куда-то в другую область коллективного сознания, оставив ночные клубы сформированной и прижатой к потолку возможности отраслью отдыха.

2

Густая августовская жара, пахнущая щекочущей нос автомобильной гарью, затопила центр города и вытеснила из его пыльных улиц последние остатки свежего воздуха. Сизый туман от нагретого асфальта висел над Невским проспектом, колебал перспективную даль главной улицы и уходил жаркими струями в небеса. Город гудел тысячами моторов, гудками, перестуком каблуков, смехом и возгласами людей. В палящем зное этого уличного ада, цепляясь взглядом за всякие диковины, вышагивал Андрей Хаас. Он промаршировал уже большую часть своего пути, оставив за спиной Фонтанку, канал Грибоедова, Мойку, и теперь нырнул под гулкую арку Генерального штаба. Поток туристов вынес его на простор Дворцовой площади, и легкий бриз, гулявший нал этим каменным полем, принес долгожданное дуновение не свежести.

Время не теснило, и потому Андрей не спешил, но впереди ждала встреча. Уже совсем рядом, за громадой Зимнего дворца, несла свои воды суровая Нева, и именно туда, на набережную, устремил он свои шаги. И день, и время, и место встречи — все было неслучайно, он долго раздумывал, прежде чем отправиться на нее, и теперь шел, испытывая невольную дрожь волнующей решимости. Ему предстояло увидеться со своим старинным другом и давним партнером по клубам Олегом Назаровым. Сегодня они должны были объясниться.

Их взаимоотношения, клуб, люди, мнения, настроения — все это с недавних пор завязалось в невероятный узел, сковавший движения и мешавший дышать. Андрей твердо решил не мозолить рук, а рубануть его одним махом и ухватиться за одну из образовавшихся частей. Оставалось только решить, за какую. За ту, на которой останутся болтаться все проблемы и возможности, или за бестелесную перспективу, чтобы начать с нуля?

Подумать было о чем. В свои тридцать четыре года он по-прежнему был владельцем ночного клуба, но, в отличие от самого себя десятилетней давности, продолжая заниматься отдыхом молодежи, он уже давно перестал интересоваться этой самой молодежью, да и отдых в его нынешнем представлении принял довольно причудливые формы.

Еще издали Андрей заметил фигуру Олега. Волнуясь, он помахал ему рукой. Олег подошел, крепко пожал протянутую руку и привычно улыбнулся. Это была их первая встреча с тех пор, как Андрей пропал. Вот уже месяц, как он не появлялся в клубе, не подходил к телефону и пропадал неизвестно где.

Они встретились здесь, на Адмиралтейской набережной, с серьезным намерением поговорить, но ноги как-то сами подвели их пивной палатке.

— Как дела? — с деланной веселостью воскликнул Олег.

Андрей молча пожал плечами.

— Что так грустно, — улыбнулся Олег. — Подожди минутку.

Он отошел к стойке бара и, когда вернулся, в руках у него были два бокала пива. Друзья уселись за шаткий пластмассовый столик, закурили и сделали по глотку.

— Ты знаешь, Олег, — стараясь говорить уверенно и спокойно, начал Андрей. — У меня уже давно нет никаких дел.

— Подожди, зачем так мрачно? — заволновался Олег. — У нас клуб, он работает. Как это нет дел?

— Все, чем мы с тобой занимаемся, — это бесконечный бег но кругу, — упрямо заявил Андрей.

Олег напряженно улыбнулся и заморгал. Он вгляделся в своего товарища, но видел перед собой другого человека, с ускользающим взглядом, очень напряженного.

— К чему ты клонишь? Не пойму.

— Я ухожу, — неожиданно выдохнул Андрей.

— Вот так номер! То есть как «ухожу»? Не понимаю. Что стряслось? Говори толком.

— Ничего не стряслось, — дрожащим голосом стал объяснять Андрей. — У нас ничего не происходит, псами мы катимся по инерции. Раньше мне казалось, что вот завтра или послезавтра наступит какой-то день, когда свершится что-то важное. Но время шло, и ничего не происходило. Вот уже много лет, как мы с тобой глохнем в своих клубах, пьем, курим и о чем-то говорим. Тебе не кажется, что это пустая трата времени? Когда все только начиналось, это было безумно интересно, не было ничего, что было бы увлекательнее наших вечеринок. Это было самое модное движение, и рядом были самые интересные люди. Вспомни начало девяностых: Фонтанка, «Новые художники», выставки, первые вечеринки, Планетарий, общий восторг, психоделические эксперименты, acid-музыка.

— Я ничего не забыл, — улыбаясь, проговорил Олег. — Но тогда мы все были молодые. Тогда и жизнь была другая.

— Да не жизнь! — раздраженно перебил его Андрей. — Мы сами были другие. Мы чего-то хотели, нам было все интересно. А сейчас мне безумно скучно. Страшно представить, как я выгляжу в глазах наших девятнадцатилетних посетителей. Седой дядька со стаканом виски и сигаретой во рту. Так? Давай признаемся честно, что уже с первой минуты вечеринки мы неосознанно начинаем ждать, когда она закончится.

— Нет, почему? — вскипел Олег. — Я — нет!

— А я — да! И честно говоря, уже давно, и даже до ее начала. Они меня начинают утомлять, еще и не начавшись! Я потерял к ним интерес. Я себя потерял в этом клубе!!!

Андрей отхлебнул из стакана, замолчал и уставился на противоположный берег Невы. Олег закурил очередную сигарету и, нахмурившись, стал вертеть в руках свой телефон. Друзья молчали так несколько минут: каждый обдумывал предстоящий крутой поворот в их жизни. Андреи волновался, но в душе его каменела решимость довести начатое до конца Олег же, напротив, был спокоен и считал его речь результатом незначительной депрессии, детом поправимым и неосновательным. Андрея и раньше настигали мучения болезненного самоанализа, но обычно это заканчивалось бутылкой виски, и хандра отступала.

— Послушай, что я тебе скажу, — осторожно обратился Олег к Андрею. — Может, тебе отдохнуть? Я могу один поработать. Тебе нужно развеяться…

— Ты не понимаешь, — замотал головой Андрей. — Мне не от чего отдыхать, я и так ничего не делаю. Я бездельник! В моих делах уже давно нет ничего такого, что вызывало бы у меня уважение. Мне жутко скучно от наших дел. Мне скучно тысячу раз повторять одно и то же. Когда мы начинали делать клубы, мы творили, мы изобретали, мы боролись. Любой клуб — это художественный проект. Все: идея, дизайн, место, персонал — все это один живой организм, и он имеет свой срок жизни. Я в последнее время часто вспоминаю последний год «Тоннеля». Я тогда не понимал, что происходит, и этот клуб едва не задушил меня. А всего-то надо было оторваться от него и оглянуться вокруг. Вот и этот наш клуб. На протяжении трех лет «Мама» была самым популярным хлестом. Очереди стояли перед входом! Но время шло, и незаметно мы оказались первыми с конца. К нам перестали ходить наши друзья, проект устарел. Сейчас другое времена. Оглянись. Все изменилось. И клубы уже другие. Мы с тобой последние неформалы, сумевшие открыть клуб на десять тысяч долларов. Это был хороший проект, может быть, наш лучший, но он закончился. Все! Пора ставить точку!

— Я так не считаю. «Мама» может еще работать и работать, — спокойно заявил Олег. — Конечно, нужно кое-что привести в порядок и продолжать!

— Наверное, ты прав. Но я больше этого не хочу. Нужно вовремя уходить. Или мы сейчас закрываем клуб и все запомнят его еще живым, или через какое-то время он перечеркнет нас. Нужно заниматься чем-то новым! Нужно заниматься творчеством, ты же талантливый художник. Тебе нужно рисовать картины. Мы начинали вечеринки, потому что сами хотели веселиться. И вот прошло десять лет. Мы славно повеселились. Благодаря нашим усилиям построена огромная индустрия, вот только мы в ней оказались ненужными.

— Как же мы будем делить клуб? — нахмурился Олег.

— Никак! — вставая, воскликнул Андрей. — Если хочешь — продолжай работать. Я ухожу, значит, мне так лучше.

Все перевернулось с ног на голову, все пошло кувырком. Такого поворота событий Олег не ожидал и с изумлением смотрел на улыбающегося Андрея. Что-то надежное, проверенное и прочное откололось от него вот так вот запросто, за кружкой пива. Близкий друг, с которым он съел не только пуд соли, неожиданно собрался уходить.

— Ну а ты что решил? Что будешь делать? — взволнованно спросил Олег.

— Пока не знаю! — честно признался Андрей. — Но точно не слушать музыку' и не танцевать.

Андрей улыбнулся Олегу и почувствовал невероятное облегчение. Пожав другу руку, он открыто посмотрел ему в глаза и, улыбнувшись, пошел по набережной. Сделав несколько шагов, он все же обернулся. Олег по-прежнему сидел за столиком и смотрел ему вслед. Андрей кивнул на прощание и пошел дальше, по-детски пытаясь вышагивать прямо по стыку гранитных плит.

— Молодой человек! — послышался сзади смеющийся женский голос. — Молодой человек!

Андрей обернулся и увидел позади себя девушку в синем фартуке, торговавшую до этого пивом.

— Стакан нам оставьте!

Он улыбнулся и только тогда обратил внимание на то, что рука сжимает нагревшийся пустой бокал. Он протянул девушке стакан и произнес:

— Старая клубная привычка.

Персоналии

Алексей Хаас

Первый российский клубный промоутер. Создатель первого ночного клуба «Танцпол» на Фонтанке, 145 и организатор первых гигантских рейвов в начале девяностых.

Создатель первого техноклуба «Тоннель» и культового московского клуба «Титаник».

В настоящее время живет в Санкт-Петербурге и в Москве, играет в ночных клубах, большую часть времени занимается дизайном. Автор интерьеров: «Джусто», «Жигули», «Тоннель» (2002), «Министерство», «Decadence» (2005), «Мост» (2006).

Георгий Гурьянов

Барабанщик легендарной группы «Кино» и известнейший в современном искусстве художник, эстет и оригинал. Являлся идейным вдохновителем самых первых танцевальных вечеринок и повлиял на развитие всего клубного движения в целом. Сплотил в начале девяностых вокруг первого «Танцпола» лучших представителей художественного Ленинграда.

В настоящее время живет и работает в Санкт-Петербурге, активно перемещаясь по миру вслед за своими выставками.

Тимур Новиков

Художник, гений художественной мысли, опередивший в своем творчестве время. С начала восьмидесятых был участником всех самых важных художественных событий Ленинграда, к концу девяностых — создатель целого художественного течения, автор научных работ, основатель «Новой академии изящных искусств» и признанный мастер. Широта жизненных интересов позволяла Тимуру участвовать и способствовать возникновению большинства интереснейших проектов своего времени, одним из которых в 1990 году стал первый танцевальный клуб на Фонтанке.

Тимур Петрович Новиков скончался в Петербурге в 2002 году, оставив после себя вошедшее в историю искусств художественное течение, тысячи друзей и бесценные произведения искусства.

Сергей Бугаев (Африка)

Художник, актер, коллекционер, известнейший персонаж. Являясь мощным коммуникатором, активно способствовал развитию танцевальной культуры, участвовал во всех первых вечеринках «Танцпола». Выпустил ряд книг, был редактором журнала «Кабинет», вел радиопрограмму «Три поросенка», участвовал в огромном количестве художественных проектов.

В настоящее время проводит выставки в крупнейших музеях и галереях.

Янис Крауклис

Первый виниловый диджей, игравший на вечеринках в Ленинграде и Москве в период 1989–1991 гг. Сформировал музыкальные вкусы и представления о house-музыке у множества участников клубного движения начала девяностых.

В настоящее время не играет, живет в Риге.

Катрин Беккер

Немка, яркая индивидуальность, изучавшая культурные процессы в послеперестроечной России. Бакалавр искусств. Участница множества культурных акций в Ленинграде 1989–1992 гг. Активный участник клуба «Танцпол».

В настоящее время живет и работает в Германии, специалист по русскому искусству.

Рубен Петросян

Организатор первых house-вечеринок в Москве и Ленинграде. «серый кардинал» мирового техно. Оказал значительное воздействие на развитие клубного движения в России. Живет в Париже.

Иван Салмаксов

Член клуба «Танцпол». Один из первых промоутеров. Основатель компаний «Block Limited» и «F. Y. Intertainment». Участвовал в организации ряда крупнейших танцевальных вечеринок в Москве. Работал с клубами, играл музыку, выступал на радио, продюсировал музыкантов и разрабатывал дизайн клубов. Участник создания культового московского клуба «Птюч». Один из известнейших персонажей клубной Москвы середины девяностых годов. Пропал без вести в конце 1990-х.

Евгений Бирман

Основатель и финансовый директор компаний «Block Limited» и «F. Y. Intertainment». Организатор ряда крупнейших танцевальных вечеринок в Москве: «Gagarin-party», «Мобиле», «Технуар». Организовывал вечеринки в Петербурге: «Весенция», «Горький Дом».

В настоящее время с клубами не связан, живет в Канаде.

Денис Одинг

Художник. Участник творческой группы «Солнечные зайчики». Организатор неформального сквота «Свечной» и первого техноклуба «Тоннель». Совладелец промоутерской компании «Контрфорс» и организатор крупнейших рейвов: «Рейвмонтаж», «Восточный удар», «Майдай», «Саундтрополис», «World dram'n'bass». Премьер-министр республики «Казантип». Организатор фестиваля «Свежий ветер».

В настоящее время президент «Корпорации счастья».

Олег Назаров

Художник, участник творческой группы «Солнечные зайчики». Организатор неформального сквота «Свечной» и первого техноклуба «Тоннель». Участвовал в создании медиацентра «Клуб „Порт"», провел open-air «Air Fire». Создатель промоутерской компании «Sound Reflex», привез в Россию Космик Бэби и Свен Ватта, Владелец клуба «Мама».

В настоящее время участник «Корпорации счастья».

Михаил Воронцов

Талантливый модельер. Один из организаторов клуба «Танцпол» на Фонтанке, 145, участник проектов: «Планетарий», «Чайка», «ДК Кирова», «Gagarin-party».

С 1992 г. самостоятельный промоутер: «Акваделик», «Кристалл», «Арсенал», «Курорт».

Один из первых диджеев, много выступал по стране и зарубежью, вел передачи на радио.

С 1995 г. стал одним из организаторов компании «Контрфорс», где работает до сих пор.

Маша Малое

Промоутер. Принимала участие в международных проектах клуба «Тоннель». В 1995 году стала одним из организаторов компании «Контрфорс». В настоящее время продолжает работу по организации крупнейших танцевальных проектов.

Михаил Бархин

Архитектор и театральный художник. Участвовал в первых танцевальных проектах «Block Limited» и «F. Y. Intertaimnent». В середине 1990-х был арт-директором клуба «Планетарий». Разработал концепцию и дизайн клуба «Порт». Подготовил и провел open-ain «Air Fair», «Rest 4 Rest», «Елагин остров», «Сухой док», «Александр I», «Шанц», множество других акций и мероприятий. Автор дизайна: ресторан «Садко», проект «Грибоедов», кафе «СССР», спорткомплекс «Шаровня», ресторан «Корова», ресторан «Москва». Подготовил декорации к нескольким спектаклям.

В настоящее время живет в Петербурге, занимается театральными проектами, работает как архитектор, активный участник «Корпорации счастья».

Ирэна Куксенайте

Художник, модель и актриса. Участвовала во всех проектах клуба «Танцпол» с момента его основания. Редактор научного издания «Кабинет». Снималась в фильмах «Леса», «Уикенд в аду», «Все против одного» и «Документ Р». В 1998 году в Лондоне получила титул «Альтернативной мисс Мира». Участвовала в проекте «Флора и Фауна».

В настоящее время живет и работает в Санкт-Петербурге, занимается графикой.

Марина Алби Мод

Живет в России с 1985 года. Участник первых телемостов между СССР и «капиталистическим миром». Возглавляла крупную американскую компанию; уйдя из бизнеса, поселилась в Петербурге. Организовала проект «Флора и Фауна».

В настоящее время консультирует глав государств, преподает в университете, занимается йогой и координирует работу эко-отеля в Египте.

Екатерина Голицына

Приехала из Англии в начале девяностых. Стала активной участницей многих художественных проектов, посещала мероприятия «Танцпола», пропагандировала русскую музыку в Англин.

Открыла библиотеку в Петербурге, снималась в кино.

В настоящее время живет в Лондоне, часто бывает в Петербурге.

«Новые композиторы» Валерий Алахов, Игорь Веричев

Одна из первых танцевальных групп. Внесли огромный вклад в развитие электронной музыки. Выступали на множестве вечеринок и крупных рейвах начала девяностых. Выпустили несколько альбомов.

Сергей Зайцев (Заяц)

Член клуба «Танцпол» с первого дня основания. Сквогер, весельчак и модник, посетитель всех клубных мероприятий с 1990 года. Член клуба «Тоннель».

Погиб в Индии при попытке строительства там собственного клуба.

Игорь Борисов (Длинный)

Участник всех проектов клуба «Танцпол» с 1990 г. В настоящее время программный директор на радиостанции в Костроме.

Лена Попова

Первая в России девушка-диджей. Начала играть в клубе «Тоннель» как технодиджей. Жила в сквотах, вела передачу на радио «Порт FM», работала промоутером, участвовала в художественных проектах. В 2002 году вместе с Алексеем Хаасом приняла участие в реставрации легендарного проекта «Тоннель».

В настоящее время активно гастролирует по стране как диджей.

Саша Штейн

Художник, скульптор. Принимал участие в жизни художественного сквота «Свечной».

Работал в клубе «Тоннель», оформил множество клубов и помещений.

В настоящее время занимается графикой, создает объекты.

Виктор Мазни и Олеся Туркина

Участники многих мероприятий «Танцпола».

В настоящее время Виктор — профессор психоанализа и директор Музея сновидений Зигмунда Фрейда; Олеся — научный сотрудник отдела новейших течений Русского музея, куратор и критик художественных проектов.

Юрис Лесник

Художник, режиссер, скульптор, первый виджей. Создатель «Пиратского телевидения».

В настоящее время живет в Париже, занимается скульптурой.

«Речники» Роман Грузов, Максим Полищук, Тимофей Абрамов, Линас Петраускас, Денис Александров, Стас Макаров, Егор Остров

Знаменитая арт-группа, воплотившая в себе все особенности современного клубного перформанса. Организовывали проект «Штубниц», создатели киберклуба «Порт», авторы дизайна множества интерьеров. Создатели огненных перформансов и уникальных механических объектов. Участники множества арт-проектов.

В настоящее время Роман Грузов путешествует по Индии и пишет в периодических изданиях, Тимофей Абрамов занимается дизайном в Москве, Максим Полищук работает в Москве, Егор Остров занимается живописью и художественными проектами, Денис Александров живет и работает в Петербурге.

Адриан Аникушин

Участник большинства вечеринок «Танцпола».

В настоящее время возглавляет компанию, связанную с новыми технологиями.

Марина Смирнова

Вместе с Виктором Цоем снималась в фильме «Игла». Принимала участие в издании журнала «Что делать?». Была ведущей на радио «Балтика». Живет в Петербурге.

Виктор Фролов и Алиса Леонова

Мужественность и красота. Эта яркая пара была украшением закрытых вечеринок «Танцпола» в первом клубе на Фонтанке. Впоследствии, уже будучи героями всех клубных событий, пробовали себя в различных областях и художественных направлениях.

Алиса скончалась в 2001 году, Виктор удалился в монастырь и стал иноком.

Габриэль Воробьев, Яна Адельсон

Участники «Танцпола» с первого дня его основания. Посетители всех танцевальных мероприятий. Снимались в кино, организовывали показы мод.

Габриэль играл в клубе «Тоннель» как первый диджей трансмузыки, участвовал в проектах компании «Чилаут Планет». Резидент московского клуба «Аэроданс». Много путешествовал по Индии.

В настоящее время играет на международных трансфестивалях и воспитывает троих сыновей.

Никита Маршунок

Основатель, идейный вдохновитель и президент самого смелого клубного проекта «Казантип». Феноменальные организаторские способности позволили Никите за несколько лет превратить малобюджетный рейв под открытым небом Крыма в крупнейший клубный фестиваль.

В настоящее время проект «Казантип» ежегодно собирает тысячи гостей.

Марат Муракаев

Художник, участник всех первых танцевальных проектов. На протяжении 1992 года, после закрытия клуба «Танцпол», в его мастерской на Фонтанке происходили танцевальные вечеринки для членов старого клуба. Посещал все клубные вечеринки до 2004 года.

В настоящее время вернулся к занятиям живописью.

Даня Афонин (Ди Каприо)

Принимал активное участие в жизни клуба «Тоннель», а впоследствии клуба «Мама». Занимался проектом «Пирамида».

В настоящее время с клубами не связан, живет в Петербурге, занимается бизнесом.

Влад Мамышев (Монро)

Художник, актер, перформансист. В начале 1990-х герой вечеринок на Фонтанке, 145 и ведущий «Пиратского телевидения». Главное действующее лицо множества акций.

В настоящее время популярная московская арт-личность, эпатирует публику своими образами, создает художественные произведения и снимается в кино.

Евгений Грув

Выпускник Петербургской консерватории по классу вокала. Стал диджеем в клубе на Фонтанке, 145. Был резидентом клуба «Тоннель», играл на всех вечеринках и крупных рейвах начала девяностых.

В настоящее время живет и работает в Москве, пишет музыку, играет как диджей.

Майкл Тумблер (Неврубающийся)

Лайтмастер клуба «Тоннель», фрик, участник многих танцевальных проектов.

В настоящее время модель, человек-перформанс.

Гоша Копылов, Олег Ишутов

Первые лазерщики на вечеринках в Ленинграде с 1991 по 1995 гг.

Авторы большинства световых инсталляций в клубах и на крупных рейвах того времени.

В настоящее время Ишутов занимается в Москве лазерными шоу, Копылов живет в Петербурге, с клубами не связан.

Игорь Тарнавский

На принадлежащей ему аппаратуре состоялись первые вечеринки в «Планетарии».

В настоящее время крупнейший поставщик оборудования для концертов и на рейвы.

Эдик Мурадян

Создатель клуба «Декаданс». Организовал множество вечеринок, показов мод и церемоний. Промоутер, владелец ряда ресторанов.

В настоящее время участник «Корпорации счастья».

Костя Лавски

Организатор первого acid-jazz-клуба «Сатурн». Резидент практически всех успешных клубов Санкт-Петербурга. Играл на крупнейших акциях: «Казантип», «Арсенал», «Восточный удар». Выпустил несколько кассет, ведет регулярную передачу на радио.

В настоящее время один из наиболее востребованных ди-джеев, активно гастролирует.

Игорь Вдовин

Композитор, участник целого ряда музыкальных проектов и групп, автор множества известных произведений. Выпустил множество альбомов.

В настоящее время живет в Петербурге, пишет музыку.

«Два самолета»: Вадим Покровский, Антон Белянкин, Михаил Синдаловский, Алексей Лазовский, Денис Медведев

Участники этой легендарной группы широко известны в нашей стране и далеко за ее пределами.

Идейные вдохновители Модного клуба «Грибоедов», создатели видеожурнала «Камыши» и альманаха «Памперс», авторы большого количества хитов и любимцы публики.

Андрей Хлобыстин

Художник, писатель, директор художественного архива на «Пушкинской, 10». Издатель журнала «Художественная воля» и «Сусанин», автор многочисленных работ по современному искусству.

В настоящее время отец пятерых детей.

Алла Митрофанова

Организовала и возглавила кнберфеминнстское движение в России и открыла первый «Кибер-фемин-клуб». Автор многих статей и организатор конференций.

Светлана Острова

Участница всех мероприятий «Танцпола», координатор Фонда Сороса и института «Про-Арте».

В настоящее время редактор издательства «Афиша».

Игорь Шикунов (Быстрый)

Бессменный фотограф «Танцпола» и участник всех его проектов.

В настоящее время работает в компании «Лазер-мастер» и занимается фотографией.

Ольга Тобрелутс

Художник, режиссер. Активный участник многих танцевальных мероприятий начала 1990-х в Ленинграде.

В настоящее время известный художник, живет и работает в Петербурге, занимается международными художественными проектами.

Андрей Хаас

Один из основателен первого неофициального клуба «Фонтанка, 145». Принимал участие в организации первых рейвов в начале 1990-х. Вместе с О. Назаровым и Д. Одингом открыл первый техноклуб «Тоннель». Разработал дизайн клуба «Пирамида». Был идейным вдохновителем и создателем «Корпорации счастья». Совладелец клуба «Мама».

В настоящнее время занимается художественными проектами.

[1] Автор счел необходимым изменить фамилии некоторых лиц и названия ряда организаций.