Корпорация счастья. История российского рейва

Компания оживилась, и все по очереди стали опасливо принюхиваться и жевать поганки. Андрей вместе со всеми отправил доставшиеся ему грибы в рот и с тревогой начал их пережевывать. По вкусу они были никакие — сырость поля и запах грибницы, вот только противно было разгрызать зубами хрустящие ножки. Когда все было съедено и проглочено, Крисанов предложил:

— Давайте попьем чаю. Чай поможет. Горячая жидкость и сахар — то, что надо.

Компания стала выбираться из спаленки, а Андрей спросил у брата:

— Ты думаешь, это правда? Я не очень понял, что будет?

Алексей заулыбался и, выключая свет, шепнул:

— Андрюха, какая разница? Я сам не знаю, посмотрим. Пошли на кухню.

После распития несладкого чая компания грибоедов мало- помалу разбрелась по квартире и присоединилась к различным занятиям общества. Кто-то отправился танцевать, кто-то развалился на диване, а кто-то стал бесцельно слоняться по комнатам. История о волшебной силе грибов, повергающих шаманов в транс и заставляющих людей галлюцинировать, крепко засела у Андрея в голове.

В какой-то момент он даже пожалел, что так просто, на волне всеобщего интереса согласился съесть свои пять штук и стал заложником плавающих в желудке плохо пережеванных поганок.

Но время потихоньку шло, и ничего особенного не происходило. Он отправился на вход и, чтобы чем-то заняться, стал болтать с оказавшимися рядом друзьями. Разговор получился короткий и вскорости затух, друзья куда-то удалились. Андрей попытался разговориться с Мишей, но завернул такое длинное предложение, что, не доведя его до конца, забыл, с чего начал и от этого немало смутился. Миша хитро посматривал на него, и Андрею даже показалось, что он все знал — и не только про грибы, а про что-то еще, о чем Андрей и сам пока еще не догадывался.

«Но он не может ничего знать! Ведь он неотлучно стоял здесь, на входе! — успокаивал себя Андрей, посматривая на Мишу. — Почему же он так странно смотрит?»

Не желая встречаться с Мишей взглядами, Андрей уставился в сторону. Над дверным проемом висела гнутая неоновая трубка синего цвета. Эта линия завладела его вниманием, и он стал всматриваться в ее ярчайший свет. Сощурив глаза, Андрей увидел, как свет рассыпался искрами в ресницах, и вслед за этим глаза закрылись. Он продолжал видеть странный свет. В глубине глазного яблока неоновая трубка прожгла свою точную копию и теперь пылала в сознании. Недолго думая, Андрей стал хлопать глазами, повторяя свой опыт, и, к своему изумлению, раз от раза в закрытых глазах синяя лента начинала распадаться на все большее количество цветов. Рядом с уже привычной синей образовалась малиновая и следом за ней кроваво-красная, а после — фиолетовая, желтая. Через какое-то время это необычное видение стало отчетливо различимо уже и с открытыми глазами. Он потер глаза, но это не помогло. Испугавшись видения, обнаружить существование которого в реальности не удавалось, Андрей отвернулся от светящейся трубки и попытался снова сфокусироваться на Мише.

Внезапно в ушах раздался громкий звон. Миша отпрянул от стены и ринулся открывать входную дверь. Справившись с замком, он шагнул в темноту, а из сияющего потока открытого дверного проема в квартиру стали заходить какие-то люди. Они наполнили прихожую шумом и разноголосицей, Андрея случайно коснулся чей-то локоть, с ним, безмолвствующим, кто-то поздоровался, он слышал, как произносят его имя, но не реагировал. Все происходящее не вызвало у него никаких эмоций и интереса, даже напротив — ему захотелось покинуть это место, чтобы узнать, что происходит в остальной части квартиры. Не соотнося свое новое, внезапно блеснувшее желание с появившимися в коридоре людьми, Андрей отвернулся от них и, задумчиво ведя указательным пальцем по стене, медленными шагами направился в танцпол.

Гудящий звук навалился на него так сильно, что стесненная им грудь задышала с усилием. Полумрак, окруживший Андрея, вплывал в помещение через пять огромных окон, до половины заполненных мечущимися силуэтами танцующих. Иногда темноту разрезал проблеск белого луча, но после этого мрак сгущался еще сильнее. В центральном, самом широком окне горела крохотная, но ослепительно яркая точка. Вокруг этой точки расходились удивительно красивые круги разноцветных отсветов, смутно прорисовывающих в пустоте очертания нависшего над лампочкой человека.

У Андрея возникла потребность немедленно узнать, кто был этот человек и откуда он взялся. Ступая вперед и не глядя себе под ноги, он ощутил огромную радость от того, что уже идет к этой светящейся точке, идет по тонкому стеклу и лишь чудом не проваливается в темную бездну под ногами. Плоскость, по которой он шел, сотрясалась и вибрировала, а он похолодевшим низом живота чувствовал страшную пустоту под этим непрозрачным стеклом. Эта щекочущая смесь радости, любопытства и страха тянула вперед, как веревка, но путь через комнату казался просто бесконечным. Шаги давались с трудом. На него пахнуло жаром человеческих тел, все вокруг шевелилось, тряслось и прыгало, показалось даже, что пот заструился по коже, отекли пальцы рук. Рядом страшно загорелись чьи-то глаза В колонках раздался жуткий скрежет, и в недосягаемой дали заколыхались отсветы светящейся точки. Танцующие обиженно завыли, раздался свист. Музыка сломалась, и все остановились. Стало ясно, что этот жуткий скрежет возвещает о том, что стекло, на котором все скакали, не выдержало и начало лопаться, грозя провалиться и низвергнуть всех в пропасть. Поборов свой страх, Андрей опустил глаза и с ужасом увидел, что все так и есть: прямо от его ног расходились во все стороны прямоугольные трещины. Удивительно быстро трещины опутали все пространство темного стекла, и в наступившей тишине стало отчетливо слышно, как под ногами танцоров что-то скрипит.

Неожиданно музыка громыхнула снова, и все бешено запрыгали. Прямо на Андрея, сосредоточенно глядящего себе под ноги, налетел хохочущий Марат:

— Хорош паркет рассматривать! — закричал он ему на ухо. — Давай танцевать!!! Вау!!!!

Постигнув смысл сказанного, Андрей нагнулся и, опустив руку, дотронулся до шероховатого пола пальцем. Ноги, минуту назад приросшие к раскалывающемуся стеклу, ожили, он прошел несколько метров, отделявших его от загадочного человека. Полумрак внезапно расступился, и в глубине эркера перед ним предстал Алексей, задумчиво согнувшийся над вертушками. Рядом с Алексеем, странно улыбаясь и опустив руки по швам, стоял Женя Грув. Яркая точка, минуту назад поразившая воображение Андрея, оказалась малюсенькой лампочкой, подсвечивающей стол, все как-то стало вставать на свои места: комната, пол, пятна света. Но что-то странное было в выражении лица Алексея, оно стало каким-то анемичным, напоминающим гипсовую маску, чужим, далеким, постаревшим. Силясь понять причину столь внезапной перемены, Андрей стал медленно наклоняться к нему, чтобы приблизиться вплотную и заглянуть в глаза. Совершенно неожиданно Алексей громко рассмеялся сам себе, не видя перед собой ни Андрея, ни кого-либо еще. Гипсовая маска начала крошиться, разламываться и кусками отваливаться от лица. Алексей просветлел от этого смеха и отпустил пластинку, которую до тех пор удерживай. Вторая пластинка заиграла, разъезжаясь с первой по скорости, и стала бить по головам танцующих самым нелепым образом. Случившаяся звуковая каша опять вызвала досадующие стоны из зала, но ситуацию быстро спас Грув. Ловким движением он остановил предыдущую пластинку, и тут псе услышали ту песню, которая гак поразила Алексея.

Это был «Kraftwerk», «Radioactivity». Распознаваемая сразу и безошибочно, эта песня заставила зал взреветь от радости. Одобрительный рев заставил Алексея разогнуться, он уронил наушники на стол, улыбнулся, шагнул в сторону и прыгнул в танцпол.

Никто и никогда до того момента не видел танцующего Алексея таким. Все, что ему пришлось пережить за последний час, вылилось в этот немыслимый танец. Прижавшись к стене, Андрей наблюдал за этим штормом, сотрясавшим танцпол; перед ним в резиновом гудении звука бесновалась масса людей, похожих на неживых существ. Он стоял и смотрел. Сил для того, чтобы выбраться обратно и снова пройти через танцпол, не было. Андрей не трогался с места и позвоночником ощущал продольную гипсовую тягу, украшавшую простенок между окнами. Откуда-то снизу по коже побежали мурашки, он встрепенулся и осознал, что стал жертвой собственной впечатлительности.

Не управляемая сознанием внутренняя дрожь поднималась от трясущихся ног. До этого момента она пугала, но теперь была даже приятна и в какой-то мере начала забавлять. Разглядев в толпе танцующих счастливых участников сегодняшнего эксперимента, Андрей с облегчением улыбнулся. Те, кто отведал грибную закуску Длинного, упоенно танцевали, размахивая руками и не видя ничего перед собой. Музыка носила их, как ветер носит лист. Больше всех веселился Марат. Он изобрел странный танец, который можно было бы назвать «Самолет». В своей горящей ультрафиолетовой рубашке он широко раскрывал руки, носился по танцполу и, сминая танцующих, громко хохотал.

Пугающего в происходящем больше ничего не было. Напротив, стало даже радостно. Андрей разглядывал смешные выкрутасы Марата и бешеные танцы брата и вдруг неожиданно сам для себя расхохотался. Грув настороженно покосился на него, но ничего не сказал и снова углубился в микс.

Забравшись в эркер и устроившись на подоконнике, Андрей просидел там последний час вечеринки, с интересом рассматривая мелкую рябь электрического света на ночной Фонтанке. Калейдоскоп настроений остановился на этой картинке и замер.

Темнота отступала, с каждой минутой дали темного неба светлели.

Мир снопа возвращался в привычные формы, и Андрей с удовлетворением понял, что его отпустило.

Книга осени очень быстро перелистывала свои страницы. Замелькали, как капли холодного дождя, который и день и ночь изливался с небес, унылые, похожие один на другой дни. Это размачивание города продолжалось до середины сентября. Но всему в этом мире, в том числе и непрерывному дождю, приходит конец. Погода улучшилась, серые шторм туч раздались в стороны, и над ржавыми крышами промокшего Петербурга появилось негреющее солнце. Наступил тот момент ранней осени, когда лето уступает свою власть над настроениями людей и, прощаясь с ними, дарит на память несколько погожих дней. Это напоминает трогательное выступление на бис перед сезонной сменой декораций, и благодарные горожане аплодируют стоя. Улицы наполняются прохожими, во всех скверах — детская возня и гуляния, но ничто уже не может остановить наступления осени. Желтеют листья и, осыпаясь на ветру, разносятся по всему городу.

Таким вот радостным сентябрьским днем Алексей отметил свое двадцатипятилетие. Для него этот день рождения был приятен и грустен одновременно. Ему казалось, что заканчивалась первая, самая важная часть жизни, а дальше все понесется с огромной скоростью навстречу неизбежной зрелости. Проснувшись поутру и получив нежные поздравления от брата и друзей, новорожденный загрустил и впал в меланхолическое настроение. На столе стоял подаренный Катей букет цветов и самый огромный торт в овальной коробке, который только отыскался в Метрополе.

Эта странная хандра продержалась какое-то время, а после сменилась приятными хлопотами, и состояние именинника заметно улучшилось. К вечеру два подоконника в гостиной заполнились подарками: букетиками, книгами, фотографиями, рукодельными открытками. Там же расположились несколько живописных работ, старинные пластинки, очки и множество других презентов.

От идеи устроить в этот день вечеринку Алексей отказался и спокойно провел его в приятном кругу друзей за беседами и вином.

На следующий день Катя уезжала в Германию. Прожив в Ленинграде несколько лет, она лишь иногда по делам своей диссертации ненадолго уезжала в Берлин, а вот сейчас отправлялась на родину на долгий срок, а может быть, и навсегда. Ее дружба с молодыми людьми, обитавшими в этой заброшенной квартире на Фонтанке, приняла такие очертания, что, обнявшись со всеми и усаживаясь в такси, она заплакала от грусти расставания.

Таковы уж были эти дни. Отъезд Кати не стал последним. Наследующий день Алексей собрат дорожную сумку и уехал на юг. Гарик и Яночка давно звали его к морю, и, утомленный городом и круговертью клуба он не стал раздумывать: надавал распоряжений брату и умчатся на вокзал. Вслед за ним стартовал Заяц и еще несколько общих знакомых. Началось массовое бегство на юг.

В разом опустевшей квартире остались Андрей и Миша. Оки договорились выждать неделю-другую без вечеринок и обзвонили всех знакомых с предупреждениями. «Танцпол» закрылся на осенние каникулы.

Радовался этому обстоятельству лишь Георгий. В огромном зале он рисовал большие холсты. Там же разместили масштабный автопортрет Георгия, выполненный на фоне безграничной перспективы моря и оранжевого неба в пустом зале эта картина смотрелась настолько впечатляюще, что люди, впервые увидевшие ее, робели и надолго замирали, всматриваясь в пронзительные глаза Георгия.

21

Андрей проснулся от шума и надрывного кошачьего крика во дворе. Так душераздирающе могут кричать только два обезумевших от страсти самца, схватившись в смертельном поединке за популярную кошку. Шерстяной клубок визжащей ненависти прыгал по грохочущей жести навеса и производил адский шум.

Растирая лицо руками, Андрей сел на диване и попытался собрать в одно целое осколки внезапно разбитого сна. Квартира безмолвствовала. Вот уже две недели, как уехал Алексей, а два дня назад, сославшись на семейные надобности, исчез и Миша. Андрей пребывал в полном одиночестве.

Как был, голышом, он побрел в сортир. Прослушав раскатистую песню низвергающейся из бачка воды, он занялся чисткой зубов, а после с сомнением потрогал свой подбородок. Из торчащего за трубой осколка зеркала на него глядело взъерошенное лицо с немного припухшими от сна глазами и черной щетинкой, но эти очевидные признаки мужественности его крайне раздосадовали, так как управляться с ними было практически нечем. Из всех валяющихся на подоконнике одноразовых бритв он выбрал одну, которая показалась ему самой свежей, и, намылив нижнюю часть лица, с отвращением стал ее шкрябать. Бритье с холодной водой и старым лезвием причинило столько страдания, что, кое-как управившись со щетиной под носом, Андрей пожалел свой украшенный родинкой подбородок и выкинул бритву в открытую форточку.

«Усы — это отвратительно. Особенно на моей физиономии», — подумал он, разглядывая результаты гигиенической пытки.

Собрав постель в комок и приодевшись, Андрей прошлепал в каминный зал. Посреди зала стояла стремянка, на полу валялся молоток и несколько гнутых гвоздей, а на стене висела огромная картина. Она занимала практически всю площадь стены от пола до потолка, и Андрей молча уставился в ее перспективу.

Вчера вечером он был в гостях у «Инженеров искусств». Друзья-художники завладели огромной квартирой на Петроградской стороне и принимали его в этой новой безбрежной мастерской, полной картин и металлических скульптур. В числе прочих Андрею была показана одна картина, совершенно не похожая на те, что рисовали «Инженеры». Впрочем, она и не была нарисована. Это был огромный коллаж, склеенный из обрезков принтов. Как объяснил Инал, на фабрике, которая изготовляет копии известных полотен, «Инженеры» нашли огромное количество бракованных картин. Все они были напечатаны на тонком холсте и имели разнообразные изъяны в цветах. Там было множество сюжетов: пейзажи, натюрморты, портреты — практически все из тех, что украшают фойе дешевых гостиниц, больниц, школ и продаются в обычных канцелярских магазинах. Договорившись с фабрикой, они вывезли себе в мастерскую груду этих холстов, перерезали их ножницами и, потратив массу времени, склеили из получившихся фрагментов гигантский коллаж.

Многослойное изображение представляло собой даль, перегороженную аркадой с тремя полуциркульными арками. Даль была заполнена странными сюжетами совершенно разных эпох и стилей, смешанными с невероятной изощренностью и юмором. Здесь было все: всадники, мебель, дамы, дети, цветы, небеса, поля, фрукты, птицы — и вся эта немыслимая каша казалась перспективно устроенной и живой.

Андрей так долго рассматривал эту необычную картину, что совершенно неожиданно получил ее в подарок. Безмерно удивленный, он долго благодарил Инала, а после три часа шагал ночью домой с четырехметровым рулоном на плече.

Сейчас, при ярком дневном свете, Андрей о д е рал внимательно посмотрел на это странное произведение и ухмыльнулся — вернувшись поздно ночью, он в одиночку стал навешивать картину и едва не покалечился, падая со стремянки.

Из потаенного лежбища на свет божий выбрался кот Пицца. Отсутствие вечеринок, как санаторный режим, благотворно подействовало на этого мрачного кота, он соскучился по людям и сейчас, желая подкрепиться, стал жалобно мурлыкать.

— Да я и сам хочу есть, — сообщил ему Андрей. — Сейчас что-нибудь придумаем.

Он накинул куртку, проверил наличие денег и устремился к выходу, намереваясь добраться до ближайшего гастронома. Захлопывая дверь, Андрей услышал в подъезде подозрительные раскаты начальственного голоса, а спустившись, столкнулся с тремя мужчинами. Двоих коммерсантов из офиса на первом этаже ему уже приходилось видеть ранее, а вот третий, в кожаном пальто и с надменной физиономией, был ему незнаком. Именно этот надменный, увидев спускающегося молодого человека, обратился с вопросом:

— Одну минуточку, можно вас?

— Да, — ответил Андрей, разглядывая густую растительность, выбивавшуюся из-под ворота неизвестного.

— Мне коллеги сказали, что это вы занимаете квартиру на третьем этаже?

Андрей остановился, сунул руки в карманы и насупился:

— И что?

— Ну, вот и я вас спрашиваю, что? — вопросом на вопрос ответил волосатый. Он сделал небольшую паузу и после этого пафосно сообщил: — Моя фирма оформляет документы на это здание. Можно сказать, что они уже готовы. В жилконторе про вас ничего не знают, техник тоже. Так что не знаю, что.

Понимая, что дальнейший разговор может только усугубить ситуацию, Андрей промолчал. Волосатый смерил его пренебрежительным взглядом и продолжил:

— Не знаю, чем вы там занимаетесь, но нам нужно будет с вами пообщаться.

— Давайте пообщаемся, — сонно согласился Андрей. — Только сейчас у нас все в отъезде. Приходите в конце октября, через месяц.

— Через месяц — так через месяц, — согласился крупный руководитель. — А все-таки чем вы там занимаетесь? Постоянно музыка играет. Ни вывески, ни документов?

— Культурное общество, клуб «Танцпол», — отрапортовал Андрей.

— О! Культурное! — с издевкой повторил волосатый. — Ну до встречи, до встречи!

— Всего хорошего, — безразлично ответил Андрей.

Он вышел из подъезда в смятении, и тут же его едва не сбила выезжавшая из двора машина. Отпрыгивая от дохнувшего жаром автомобиля, он оперся на пыльный капот и в испуге выругался. Водитель резанул его сигналом, затормозил, дверь машины открылась, и оттуда выбрался Марат:

— Напугал меня! — в сердцах закричат Андрей.

— Ха-ха-ха-ха!!! — затился радостным смехом Марат. — Куда идешь?

— В магазин, кормить кота.

— Да брось ты своего кота, поехали с нами за город.

— Куда это?

— Прокатимся. Я договорился с Олегом Назаровым. Помнишь такого?

— Куда же вы собираетесь ехать по такой сырости?

— За грибами.

— За грибами? За какими? За этими глючными поганками?

— Ну да, за ними. Длинный показал мне место в Юкках, они там возле дороги растут плантациями.

Пытаясь вообразить себе плантации зеленоватых поганок, Андрей всмотрелся в лицо приятеля — постоянно улыбаясь, Марат немного выпячивал нижнюю губу.

— Ну, не хочешь в поля, поехали просто заедем к Олегу, — не унимался Марат.

Долго уговаривать Андрея не пришлось, и уже через пяnь минут они мчались по набережной Фонтанки. Марат вел машину сосредоточенно, но легко, следил за рывками потока и успевал посматривать в зеркала. Пока он лавировал в тесноте улиц и пробирался к центру города, Андрей готовился к встрече — бывать на Свечном ему еще не доводилось. Он вспомнил, как выглядит Олег, — долговязый парень с интенсивными движениями, с виду очень добрый, но странноватый. Припомнилась и его немецкая девушка, виденная в Планетарии, — эмансипированная, хохочущая, с уязвляющим взглядом, полным насмешливого превосходства

Марат лихо развернулся на Владимирской площади, заскочил в переулочек и стал распугивать сигналом вялых бродяг с котомками.

— Приехати. Во-он их окна! — сообщил Марат, указывая на ряд пыльных окон.

Повинуясь этому жесту, Андрей поднял голову и посмотрел на дом. Довольно загаженный и обветшалый, он с потерями дожил до нынешнего времени, но все еще сохранял остатки того величественного замысла, который вложил в него архитектор. Друзья зашли в парадную и стали подниматься по широкой лестнице. Марат, который обычно ходил очень быстро, взлетел на нужный этаж и энергично застучал кулаком в дверь. Загремели запоры, и в проеме предстал Олег Назаров. Он был небрит, в полинявших джинсах и свитере с вытянутыми рукавами. Где-то в дальних комнатах играла музыка, и повсюду стоял тонкий аромат индийских благовоний.

— Проходите, — пригласил художник, открывая дверь в просторную комнату, залитую электрическим светом. Друзья расселись и принялись разглядывать детали обстановки.

— Работаешь? — деловито осведомился Марат, осматривая разбросанные по полу кисти и краски и полную окурков пепельницу.

— Ночыо работал. Аннета уехала в Гамбург, Денис у родителей, а Штейн в Москве. Как стемнело, выгнал всех гостей и рисовал до утра.

Он указал на огромный холст, в центре которого были изображены гигантские солнцезащитные очки популярной среди молодежи формы. Очки висели в пустоте, а дном этой пустоты являлась кричащая яркими красками мозаика. Пока Андрей с Маратом обозревали циклопические очки, Олег оделся и стал выключать лампы и светильники. Комната погрузилась в полумрак, льющийся с улицы через немытые окна

— Общее внимание! — протрубил Назаров, помахивая бутылкой коньяка.

— О-о! — потешно пропел Марат. — Ну, я-то за рулем, а вам, думаю, будет в самый раз.

В машине Марат с Олегом оживленно разговаривали и хохотали, вспоминая проделки знакомых и какие-то истории из студенческой жизни. В какой-то момент разговор закрутился вокруг вечеринок и стал приближаться к цели поездки. Из их разговора Андрей понял, что Олег еще не изведал волшебной силы магических грибов. Он обстоятельно расспрашивал Марата о впечатлениях, а тот, срываясь на смех, как мог, живописал пережитое.

— Тебе понравится! — уверял Марат. — Нас в первый раз угостил Длинный. Танцевали до утра. Я никогда так не смеялся. Видел очень смешные мультики, цвета менялись — супер!

Олег откупорил бутылку и, отхлебнув порядочный глоток, спокойно признался товарищам:

— У меня после падения головой на пол в Планетарии и так все время цвета меняются.

Марат сжал губы, искоса взглянув на своего друга.

— Да уж. Хорошо, что так все закончилось, могло быть и хуже.

— Д а Ты себе не представляешь, — оживившись, стал рассказывать Олег, — началось все еще на Свечном. Мы съели эсид и стали наряжаться. Я понял, что мне не нравится мой наряд, и очень расстроился. Потом пришла одна мысль — я сломал дверь в закрытой комнате, где хранилось барахло единственного жильца нашей квартиры, вломился туда и нашел там шкаф с кучей старинных костюмов. Вырядился в один из них, и мы помчались в Планетарий. Уже было такое состояние, что, когда ехали в такси, Денису казалось, будто бы под ним пол проваливается. Искры в глазах, вечеринка, друзья, ВестБам, море знакомых, просто класс… И вот… Мы танцуем в центре зала, и вдруг Аннету хватает какой-то бык… Я бью его, кто-то бьет меня, Аннету тащат в сторону, я падаю, встаю, меня опять сбивают… Потом эти уроды куда-то делись, а я весь в крови шел с Аннетой и Денисом пешком домой, ни одна машина не останавливалась, а после замороженную курицу себе на лицо одеват — отеки снимал.

От смущения Андрей хлебнул коньяку и, закашлявшись, стал объяснять:

— Мы сделали все, что могли, но наша охрана сама передралась…

Олег улыбнулся.

— Да брось ты! Вы тут совершенно ни при чем. Вспомни, что происходило. Слава богу, что ВестБаму не накостыляли. К этому все шло.

— Это точно.

Марат привез Андрея обратно на Фонтанку, друзья тепло попрощались и расстались.

Первый, кого увидел Андрей, вернувшись домой, был кот Пицца, сидевший с кислой мордой в коридоре. При его появлении кот не пошевелил даже хвостом, точно знал, что пришедший — предатель и обманщик.

— Пицца, как я мог забыть! — с искренним сожалением воскликнул Андрей.

Зная цену этим словам, кот не удостоил его ответом. Андрей прошел в гостиную и замер — в центре комнаты на кресле лежала незнакомая дорожная сумка.

— Р-руки в-верх!!! — необычайно громко закричал кто-то за спиной.

От неожиданности Андрей дернулся всем телом и присел. В комнате раздался знакомый с детства смех, всегда сопровождавший самые удачные шуточки брата.

— Здорово, Андрюха! — хлопая его по плечу, сказал Алексей. — Как ты тут? Живой? Счастливый от неожиданного приезда брата Андрей растерялся.

— Ты-то как? Как Крым?

Довольный, коричневый от загара Алексей уселся в кресло и стал рассказывать:

— Все супер! Отличная компания: Гарик, Яночка, Заяц, девушки и еще несколько человек из Москвы. Были в Гурзуфе. Но в принципе все побережье изъездили. Красота, море, фрукты. Уезжать не хотелось. А вы тут чего? Все тихо?

— Да. Мы с Мишей решили взять тайм-аут и закрыли клуб на время. Грув только иногда приходит потренироваться — и все.

— Ну и правильно. Сейчас с новыми силами займемся. Знаешь, после месячного отсутствия я сейчас прошелся по клубу и понял, что нужно изменить. Все устарело, хочется перемен. Как думаешь?

Андрей поглядел на воодушевленное лицо брата и одобрительно покачал головой.

— Пора бы…

С возвращением Алексея из Крыма события на Фонтанке оживились и стали входить в привычное русло. Возобновляя субботние вечеринки в клубе, провели модернизацию квартиры, устроили мелкий ремонт и всяческие улучшения. Починили отклеившийся от щитов паркет, обмели потолочную пыль, перетянули холстом старые диваны, подсветили гостиную и вообще освежили пространство. По случаю за малые деньги была куплена дверь от входа в метрополитен. Этот трехметровый лист каленого стекла с неимоверными трудами втащили в квартиру и превратили в стол для диджея.

«Инженеры искусств» подарили клубу рулон зеркальной пленки, и этой пленкой тщательно заклеили все стекла. Семь выходящих на Фонтанку окон ослепительно сияли на солнце, и помимо декоративной функции выполняли еще и защитную, скрывая от посторонних глаз происходящее в клубе.

В начале октября произошла первая после трех недельного перерыва вечеринка. Аккуратно распространяемая информация достигла только нужных кругов, и на Фонтанку пожаловали старые друзья, успевшие изрядно с о скучиться по ночным танцам.

Снова набирая массу посетителей, клуб расширялся, и очень скоро слухи о закрытых вечеринках на Фонтанке опять стали привлекать всеобщее внимание. Помня угрозы злокозненного Вовы, «Танцпол» не расслаблялся и все время был на чеку. Но к счастью, происходящее в стенах частной квартиры, где не было сбора денег, нисколько не заботило злодея, он видел в этом мало проку, а больших скотобоен в Планетарии больше не проводилось и пока не предвиделось. Однажды он даже позвонил, участливым голосом справился о делах, посетовал на то, что его вынудили давить на неформалов. В целом разговор закончился ничем: сославшись на личную занятость, Алексей проинформнроват злодея, что мегавечеринки пока не предвидятся, а все дальнейшее покрыто густым туманом неизвестности. Поныв и пожаловавшись на безденежье, Вова выразил надежду, что все наладится, и прощаясь, даже воздержался от хамства.

На этом диалог с бандитами пока закончился. В изменившейся манере вести переговоры у этого человека чувствовалась чья-то программная воля. Как в скорости выяснилось, Виктор, сжигаемый стыдом за свое участие в этой мерзкой истории, задействовал все возможности и, как мог, объя снил браткам, что бизнеса больше не будет. Виктор и Алиса снова стали бывать на Фонтанке, ситуация сгладилась и вскоре забылась.

Помимо всяческих переустройств и обновлений, в команде — «Танцпола» произошли и кадровые укрупнения. Андрей вызвал и з небытия своего однокашника по Горному институту, некоего Олега Ишутова. Потерянный во времени и пространстве, этот молодой человек совершенно не знал, чем занять себя в жизни. Любительские опыты с фотографией, которым он предавался в последние годы, не дали ему ни удовлетворения, ни денег, и, не найдя себе лучшего применения, он приобщился к делам клуба Олег курировал все технические вопросы, сидел с паяльником, чинил технику и помогал Мише закупать напитки.

Объявился и стал вхож в клуб новый диджей, Семен Матик. Никто не знал, откуда он взялся и почему так себя обозвал. Это был своеобразный, безобидный и довольно забавный малый. Невысокого роста, с круглым лицом, он всегда улыбался, посматривая на мир из-под козырька бейсбольной кепки. Как и Грув, он не пил, не курил, отличался молчаливостью и не заводил ни с кем партийных знакомств. Говаривали даже (безотносительно к алкоголю), что Матик вообще не пьет никакой жидкости, что якобы ему это мама не позволяет, или что он инопланетянин, и еще бог знает что в том же фантастическом духе. Клубных сплетников потешали эти побасенки, и на этой волне Семен легко интегрировался в сложный и малопонятный для него мир. В известной мере, ему помогло то, что он очень любил электронную музыку и к тому ж е был аккуратен и благовоспитан. Поразительно быстро он поднаторел в технике игры и вскорости стал поигрывать на вечеринках под началом Грува.

Алексей снисходительно относился к своим ученикам, помогал им подбирать материал, снабжал пластинками и позволял целыми днями тренироваться в клубе.

Грув тоже не топтался на месте. Он прекрасно адаптировался к своему новому амплуа диджея, возрос в технике и стал достаточно популярен среди завсегдатаев клуба. Он выработал собственную манеру игры, основанную на безупречной точности бита, мощном скретче и ряде других, иногда слегка театрализованных приемах. Средства, присылаемые мамой, позволяли ему покупать новые пластинки, и, собирая коллекцию house-музыки, он возносился в мечтах к тому дню, когда сможет купить свой собственный комплект «Technics-1200».

В начале ноября пришла зима. Из темных туч просыпался неожиданно ранний снег, над рекой закрутило мириады колких льдинок, завьюжило по сухим тротуарам и как-то сразу стало страшно холодно. Это была вторая зима, которую молодые люди проводили в этой заброшенной квартире, но так уж сложилось, что из десяти радиаторов отопления на этот раз заработали только три. Загадочные ли воздушные пробки, украденные на чердаке бронзовые краны, или попросту ветхость вековых труб служили тому причиной? Ясности было не добиться. По причине этого бедствия стынущий дом начал накапливать холод и постепенно погружался в ледниковый период. Холодный ветерок свободно гулял по залу, и через незаклеенные окна квартира наполнялась настоящей стужей. «Танцпол» простудился в полном составе, ослаб, изнемог, и решение вызрело само собой. Во дворе появились люди в грязных телогрейках. Эти мужики приволокли изъеденные ржавчиной трубы и прикатили тележку с газовыми баллонами. Они долго матерились в подвале, после на чердаке, стучали по трубам, рычали и рвали старые коммуникации. Сумма, предложенная Алексеем за обогрев клуба, настолько потрясла видавших виды отцов, что, забыв служебный долг, они плюнули на разнарядку и три дня налаживали новую трубу, задействовав при этом все украденные в жилконторе ресурсы.

К намеченному сроку старые батареи начали потрескивать, в них забулькала горячая вода, они наполнились теплом и стали настолько приятными, что дикий кот Пицца уселся на одну из них и первый раз в жизни заурчат от удовольствия.

Эти глобальные работы в доме привлекли к квартире массу внимания. Результатом стало то, что в один прекрасный день кооператоры с первого этажа заявились для знакомства с «культурным обществом». Андрей заранее посвятил брата и Мишу в суть состоявшейся в сентябре неприятной беседы, и потому их появление ни для кого не стало неожиданностью.

Холеный директор, тот самый, которого Андрей в своих рассказах обозначал как «волосатого», прибыл в обществе двух подельников и был встречен в прихожей б е з радости и особой участливости. От решительного предпринимателя не ускользнула прохладность приема но он не стушевался и, совершив официальную церемонию представления собственной персоны, потребовал провести его в комнату для переговоров. Представителей бизнеса проводили в гостиную, где они, диковато оглядывая обстановку, расселись кто где.

— Итак, — бодро начал волосатый.

Для придания себе большей уверенности в незнакомой обстановке он уцепился руками за подлокотники кресла и уложил ногу па ногу. Рассмотрев молодых людей, он не разобрался, кого из них следует считать руководителем, и потому продолжил свою мысль, обращаясь к Андрею:

— Мы уже беседовали о том, что вы незаконно занимаете эту квартиру, у вас нет документов, нет договора, ничего…

— А какие вам, собственно, нужны документы, и почему вы нас о них спрашиваете? — напряженным голосом перебил его загорелый здоровяк.

Начало разговора Алексею не поправилось, и вид этого самодовольного индюка с первой минуты стал его крайне раздражать, Испытывая глубокое отвращение к возрождающемуся движению кооператоров, Алексеи не мог избавиться от предубеждения ко всей этой братин и был уверен, что все промышляющие подобным образом — личности сомнительные, дрянь-людишки, торгаши, достойные презрительного невнимания и ничего более. И эта наглая скотина заявляется в созданный руками посвященных храм и, развалясь, начальствует, тянет свои грязные руки…

— Леша… Леша… — шепнул Андрей, беря его за локоть. — Спокойно.

Чувствуя, ч то молодые люди уж е начинают нервничать, директор, которого, к слову сказать, звали Дыба Юрий Павлович, внутренне поздравил себя с удачным началом и тут же сменил угол атаки:

— Я уже говорил вам, что мы приобретаем дом в собственность, и, как вы понимаете, нахождение здесь посторонних организаций, легально или нелегально, становится просто невозможным.

— А что у вас за организация, простите, я не расслышал? — корректно спросил его Миша, в глазах которого стояла глумливая издевка.

— Компания «Кринта» — с напыщенностью сообщил Дыба.

Внутренне он отметил сложную мимикрию Мишиного лица и про себя определил его как персонажа, могущего помешать развитию намеченного сценария.

— А чем вы занимаетесь? — не унимался Миша.

— Морепродукты с Дальнего Востока, — последовал ответ. — Вы так меня расспрашиваете… — Тут Дыба в первый раз улыбнулся — ему пришла на ум довольно приятная словесная фигура, позволяющая поскорее закончить препирательство С молодыми нахалами. Откашлявшись в кулак, он посмотрел на своих приунывших коллег и применил классический прием всех следователей: — В общем-то, это я вас должен расспрашивать, вам не кажется? — сказал он, обращаясь к Мише.

Ход был удачный, и ожидая реакции, Дыба уставился на скуластого издевщика и загорелого грубияна.

— Пожалуйста, — не препятствовал скуластый.

— Так вот, — продолжал Дыба, тщательно выбирая слова. — С чего мы, собственно, и начали. Квартира и ваша организация. Кто вы и почему тут находитесь?

Алексей, сидевший со скучающим лицом, незаметно пихнул под столом Андрея ногой.

— Мы являемся структурным подразделением Культурного общества «А — Я», — четко сообщил Андрей, — которое… Одну минуточку.

Он неожиданно поднялся со стула и ушел в маленькую спаленку. Вернулся он с пухленькой папкой документов и выложил их на стол перед оживившимися рыботорговцами.

Предоставив своим коллегам изучать бумага, Дыба весь обратился в слух. Школа комсомольских интриг, через районный отдел ВЛКСМ приведшая его к браконьерам Дальнего Востока, научила слушать не перебивая. Направляясь на третий этаж скандализировать этих странных молодых людей, он блефовал и находился в уязвимом положении: вожделенных бумаг на дом все еще не было, а процедуры, связанные с их получением, с каждым новым шагом все больше напоминали непроходимое административное болото. Сейчас он пытался вести себя так, чтобы у Культурного общества даже не возникло желания усомниться в значимости его слов, и поэтому, приподняв брови, Дыба придал своему лицу удивленное выражение терпеливого внимания.

Настроившись на нужную волну, Андрей продолжил официальный доклад:

— Наша компания называется «Танцевальный клуб „Танцпол"». Мы организуем праздники, концерты, фестивали, вечеринки и другие мероприятия, связанные с отдыхом людей. Существуем с 1990 года, официальный статус с 1991 года Общество, которое нас зарегистрировало, занимается проблемами локальной городской культуры, а его участниками являются группы художников, театры и студии совершенно разных направлений.

— А каким направлением вы занимаетесь? — поинтересовался Дыба для того, чтобы иметь возможность поразмыслить над складывающейся ситуацией.

— Электронной танцевальной музыкой.

Один из мужчин, изучавший документы, обратился к своему шефу:

— Юрий Павлович, все так — Культурная организация, устав, протоколы, все на месте, но никаких арендных бумаг.

Дыба расцвел в победной улыбке и, проницательно глядя на Андрея, сказал:

— Вот мы и подбираемся к главному вопросу. Кто вы, теперь понятно, но почему вы находитесь именно здесь — совершенно не ясно.

Немного успокоившись и избавившись от первых негативных ощущений, Алексей жестом попросил брата помолчать и стал рассказывать:

— Год назад мы нашли этот дом. Это была заброшенная квартира, в которой жили бомжи и бродяги. Они жгли здесь костры и растаскивали то, что осталось от интерьера. Мы выгнали их отсюда и разместили здесь свой клуб. Целый год мы наводили здесь порядок и следили, чтобы дом не разрушался. Благодаря нам он не сгорел и не превратился в помойку. Не знаю, заметили вы или нет, только недавно мы за свой счет восстановили отопление в доме.

Дыба кивнул. Продолжая пытаться понять, кто же тут главный и на ком сконцентрировать свое умение пудрить мозги, он стал внимательно вглядываться в лицо говорившего с ним парня.

— Эта квартира является нашим клубом. Здесь собираются музыканты, художники, журналисты, модельеры, критики, искусствоведы, и для них мы устраиваем свои вечеринки. Если год назад у нас не было денег, чтобы взять квартиру в аренду, то сейчас мы стали зарабатывать и потратим на это все свое время, но бумаги получим.

Этот поворот в рассказе загорелого Дыбе совсем не понравился.

«Лихие ребята», — подумал он.

Ему ничего не оставалось, как блефовать дальше. Он решил взлететь на восходящем потоке их энтузиазма и придать ситуации удобный для себя вид. Требовалась некая хитрость, и вскорости она отыскалась.

— Хорошо, — покровительственно молвил Дыба. — Мы сейчас с вами соседи. У вас еще есть время. Пока никто никому не мешает. Даже напротив, — при этих словах он поднял обе ладони вверх и придал лицу выражение глубокого удовлетворения, — вы работаете, сохраняете дом, отопление, и вообще. Это неплохо. — Спешно уходя от опасного рубежа, на котором озлобленные молодые люди могли начать огрызаться и требовать бумаги у него самого, он счел полезным попытаться расположить их к себе и снять напряжение. Старый и проверенный трюк всех аферистов и манипуляторов заключался в том, чтобы показать, что агрессии больше не будет, а будет спокойная и рассудительная заинтересованность. — Скажите, — спросил он, меняя тональность на доверительно-дружественную, — а правда сейчас на этом можно заработать?

— На чем? — чувствуя фальшь в его голосе, спросил Алексей.

— Ну вот на этом: культура, ну и вообще, молодежь, художники…

— На культуре заработать нельзя! — отрезал Алексей. — Но на культурных мероприятиях — можно.

При этом заявлении двое помощников Дыбы, тихо дремавших во время словесной дуэли шефа, слегка оживились и с интересом уставились на Алексея. Пытаясь поудачней закончить беседу, Дыба изобразил на своем лице просветление и вкрадчиво спросил:

— И много? В смысле: как скоро? Я коммерсант, и поймите правильно, мне просто интересно.

Уставший от его скользкой оборотистости, Алексей собрал все свое самообладание и сообщил точные цифры:

— Даете рубль — через сутки получаете два.

Настала очередь Дыбы изумляться. Втянувшись в этот путаный разговор и потеряв его первичный накал, он был вынужден осмыслить услышанную информацию. В том, что сообщил ему загорелый, была какая-то несовместимость с привычной ему скоростью прироста денег. В то же время сообщено это было без обдумывания и уж явно без желания понравиться. Проанализировав момент, он решил, что наилучшим для него сейчас будет слегка пошутить, а после этого попытаться закончить непростое знакомство с Культурным обществом. Лучше всего было бы свистнуть участкового и выгнать этих странных типов из квартиры, а после устроить здесь склад, а еще лучше — офис. Но нахрапистая атака захлебнулась, типы оказались еще те, и теперь нужно было, не теряя лица, оставить за собой полноту действий в будущем, а сейчас удалиться. Изобразив на своем лице безмятежную улыбку, Дыба покачал головой и мечтательно произнес:

— Буду рад услышать от вас в дальнейшем такое предложение. Даешь рубль — получаешь два. Это интересно. Ну что же, молодые люди, для первого раза, я думаю, достаточно. Теперь мы с вами знакомы. Пока все оставим как есть. После Нового года, может быть, у нас будет больше информации, и мы сможем вернуться к дальнейшим беседам.

Загремели отодвигаемые кресла, и компании-антиподы, поднявшись на ноги, пожали друг другу руки. Миша проводил кооператоров и, закрыв за ними дверь, вернулся в гостиную.

— Это жулики какие-то! — сообщил друзьям Андрей. — Надо было гнать их в шею, но теперь уж е поздно.

— Ничего страшного, — предположил Алексей. — Они д умали взять нас на испуг, документы, дом, аренда Если они такие крутые, почему сами сидят в самой мертвой квартире? А в этом доме, между прочим, еще и жильцы есть. Во дворе несколько квартир, там люди живут. Думаю, нам нужно озаботиться какими-то бумагами.

— Это нереально.

— Почему?

— Мы утонем в этих нечистотах.

— Может, просто плюнем? — предложил Миша.

— Па что плюнем, на документы?

— He-а. В буквальном смысле — на кооператоров.

Друзья рассмеялись, и Алексей добавил к сказанному:

— Есть два пути. Первый: послать их на все четыре стороны, не пускать больше в квартиру, не вести переговоров и, возможно, вскорости ждать ментов. Это самый простой и привычный нам способ решения подобных проблем. Но есть и второй. Он более сложный, я бы сказал, стратегический — включить их в наши планы. Вы видели, какое лицо было у этого парня, когда я ему сказал, что наши проекты дают двести процентов прибыли?

— Думаешь, он поверил? — спросил Андрей, собирая бумаги в папку.

— Неважно, поверил или не поверил, их нужно привлечь на нашу сторону. Они дураки, это несомненно. Но с дураками нужно работать. Если они такие жадные до денег, то нужно высветлить горизонты, разрисовать перспективы, поддать радужных цветов и увлечь их в наши сети. Им очень нравятся деньги — а нам наш клуб. Конечно, клубом их не увлечь, но нужно придумать для них проект, на котором они смогут заработать. Нам нужно развиваться. Если с Планетарием нереальные трудности из-за бандитов, нужно придумывать что-то другое. Клуб есть клуб; он был, есть и должен быть, но мы же компания, занимающаяся развлечениями, и поэтому мы не можем стоять на месте.

— Согласен, — поддержал его Андрей. — События, которые мы раскрутили, идут по нарастающей. Год назад к нам приходило двадцать человек, полгода назад — сто, а сейчас — пятьсот. Это геометрическая прогрессия. Я вам как специалист по химии могу сказать: это реакция, пена уже вылезла из реторты и скоро растечется по столу, а потом и по всей комнате. Нам не отсидеться за этими стенами…

Алексей округлил глаза и, состроив ошеломленную гримасу, произнес:

— Эк ты кудревато хватил! Прогрессия, реакция — это «ту мач». Давайте проще выражаться. Есть проблема: кооператоры пытаются отжать дом, мы пытаемся сохранить клуб. Наш бизнес — развлечения, их — тухлая рыба. Нужно просто совместить эти два понятия.

Андрей и Миша, внимательно слушавшие его рассуждения, не выдержали и громко рассмеялись. Смех, сорвавшись с высоты возникшей трудности, покатился вниз и развалил по дороге нагороженные горы бредовых домыслов. Нахохотавшись досыта, Алексей закончил совещание:

— Не будем забывать, что мы сами создали всю ситуацию. Что нам эти люди? Достанут нас — найдем другое место, но пока это помещение принадлежит нам.

Через два дня разговор получил свое продолжение. Кооператоры больше не появлялись, но на субботней вечеринке Алексей рассказал тесной компании друзей подробности случившегося. Это был правильный шаг, тут же приведший к коллективному обдумыванию сложившегося положения и появлению массы суждений. Посвятив общество в суть проблемы, друзья получили единодушное мнение, граничащее с требованием: «Лечь костьми, но клуб не сдавать». Это единодушие придало им сил и уверенности, но была еще одна половина большого вопроса: производство глобальных акций, сложности, связанные с раскачиванием клубной ситуации и движением «Танцпола» вперед.

В обсуждении этих планов приняли участие Тим Велью, Валера Алахов, Иван Салмаксов и Женя Бирман. Компания, как это обычно бывало, засела в гостиной и проговорила до десяти утра. Алексей рассказал друзьям, что «Танцпол» прекратил вечеринки в Планетарии по причине нарастающего бандитского террора и по этой же причине стал заложником безголовой охраны. Необходимость продвигать вперед танцевальную культуру в Ленинграде, да и вообще в стране, была очевидна. Но как это делать — вот в чем был вопрос.

Тим только разводил руками и обреченно вздыхал, когда пересказывал спои впечатления о состоявшихся в Планетарии вечеринках. Знакомый с бандитами исключительно по голливудским фильмам, он был глубоко потрясен, первый раз в жизни столкнувшись с таким морем насилия.

В отличие от него, Иван Салмаксов и Женя Бирман проявили к беседе настоящий интерес, и, когда Тим с Алаховым удалились, Бирман сообщил друзьям:

— Леша, мы с Ваней зарегистрировали собственную компанию. Собираемся заниматься шоу-бизнесом и вечеринками в частности.

При этом заявлении Андрей и Миша удивленно посмотрели на него, но ничего не сказали, а Алексей тонко усмехнулся и спросил:

— Что за компания?

— «Block Limited», — сообщил Женя, внимательно наблюдая за реакцией Алексея. — Я понимаю вашу иронию, — продолжил он. — Из того, чем мы с Ваней занимались, прыгнуть в вечеринки — это может показаться странным, но почему бы и нет?

— Это сейчас реальная перспектива! — воодушевленно воскликнул Иван.

— Мы хотим попробовать. И кстати сказать, по существу вопроса: мы только что вернулись из Москвы. Было несколько встреч на предмет поиска помещений, годных для проведения вечеринок. Завтра мы снова улетаем в Москву и, может быть, скоро найдем что-нибудь подходящее.

— Если здесь, в Питере, такие сложности с местом и быками, — добавил Иван, — давайте переносить свои интересы в Москву. Свет клином не сошелся на этом Планетарии.

Когда все разошлись, Андрей запер двери и вернулся в комнату. Алексей сидел в кресле, уложив вытянутые ноги на стол.

— Я что-то не совсем ясно понял, что он сказал, — обратился Андрей к брату. — Они организовали контору, которая будет заниматься вечеринками? Так они же, вроде, были коммерсанты — лес, фонды, икра, матрешки, иностранцы?

— Были, верно. А теперь видишь — шоу-бизнес, вечеринки.

— Ловко!

— А ты думал!

22

Прошло несколько дней, и в квартире раздался междугородный телефонный звонок.

Из Москвы звонил Бирман, и после разговора с ним Алексей сидел минуту в задумчивости.

— Чего хочет? — спросил Андрей.

— Как обычно: денег и славы. Он говорит, что они вышли на дирекцию ВДНХ и практически до говорились взять в аренду павильон «Космос». Возможная дата вечеринки — середина декабря. Завтра они прилетают в Питер и будут у нас вечером. Сколько это получается времени?

— Чуть больше месяца, — ответил Миша. — А что там, как это вообще выглядит?

— Не знаю. Бирман говорит, что это гигантское пространство со спутниками и ракетой перед входом.

— С ракетой, говоришь?

— С ракетой.

На следующий день ворвавшиеся в квартиру Женя и Иван вывалили лавину информации. Они привезли договор, составленный между «Block Limited» и ВДНХ на проведение в павильоне «Космос» музыкального праздника, и рассказали массу интересного. Выставка достижений на родного хозяйства, этакий город в городе, занимает гигантскую площадь, и сейчас, как все подобные монстры, из-за нехватки финансирования переживает не лучшие времена.

В связи с этими сложностями дирекция согласилась на предложение Бирмана сдать в аренду на сутки какой-нибудь из павильонов и, обдумав все как следует, предложила «Космос».

— Если мы найдем необходимые деньги, то все может состояться в середине декабря! — подведя черту под всем сказанным, возбужденно сообщил Женя. — Нужно примерно десять тысяч. Это будут практически все расходы, связанные с площадкой, — я имею в виду аренду, охрану и прочее.

— Десять тысяч рублей? — спросил его Миша, отрываясь от листочков договора.

Женя иронично улыбнулся и четко произнес по слогам:

— Десять тысяч долларов США.

— Ну а постановка, техника, реклама, бары, охрана? — спросил Андрей. — Это еще будет стоить столько же. Двадцать тысяч? Сколько же нужно продать билетов, чтобы вернуть эти деньги?

— Сколько будет стоить техника, я не знаю, надо считать, — ответил Бирман. — У нас предложение к вам: давайте совместно займемся этим проектом. Нужно все очень быстро решать и еще быстрее делать. На все про все — месяц.

Посмотрев на Андрея и Мишу, Алексей ответил за всех:

— Это классная идея! Давайте займемся. Только как это будет выглядеть?

— Наше предложение — делить прибыль пятьдесят на пятьдесят, — сообщил Женя, испытующе глядя Алексею в глаза.

— Ну что же, и это интересно, — после некоторого раздумья ответил Алексей.

Иван Салмаксов, молчавший до этого, включился в беседу и стал рассказывать детали возможной организации труда:

— Мы с Женей займемся формальными вопросами: бумагами, договорами, поиском денег, а вы всем остальным — звук, свет, реклама, музыка. Что думаете?

— Логично, — улыбнувшись, согласился Алексей. — Вот только где взять такую прорву денег?

— Нам нужно срочно найти всего десятку. То, что необходимо платить сразу и до начала. Остальное можно будет оплатить после вечеринки, — сообщил собравшимся Женя. — А в отношении денег могу сказать вам следующее: Москва — это не Ленинград. Если здесь цены в Планетарий были десять долларов, то там они будут пятьдесят. А при таких ценах, чтобы окупиться, нам нужно продать всего пятьсот билетов. Это более чем реально.

— Нужно завтра первым рейсом лететь Москву, смотреть место и после этого окончательно решать, — заявил Салмаксов.

— Подождите, подождите! Вы уже летите в самолете. Ну а деньги-то где искать? — спросил Миша с улыбкой.

— Нужно думать.

Андрей, молчавший во время этого энергичного совещания, нагнулся к Алексею:

— Леша, послушай, а может быть, этим кооператорам с перпого этажа предложить? Ты же сам говорил, что этих дураков нужно задействовать.

— А они что — готовы вкладываться? Богатые? — взволнованно зачастил Бирман.

— Непонятно, — улыбаясь его оживлению, ответил Алексей. — Как они себя вели — так похоже, что у них наполеоновские планы. Почему нет? Можно с ними поговорить.

— Нужно со всеми разговаривать.

— Послушайте, — завладел всеобщим вниманием Женя, — если есть хоть малейший шанс получить у них деньги, его нужно использовать. Давайте завтра с ними встретимся. Я могу это взять на себя. Тут важен подход.

Подход, о котором было заявлено, оказался действительно волшебным рычагом. На следующее утро Бирман, Салмаксов. их партнер Кирилл Фролов и Алексей предстали перед служащими рыбного консорциума во всем блеске. Рядовые сотрудники оробели при виде такой делегации и сообщили, что директор Юрий Павлович заседает в головном офисе на Московском проспекте. Пиджаки и дорогие галстуки, в которые была облачена компания «Block Limited», а также ослепительная деловая улыбка Бирмана кратчайшим путем провели их к заветной цели, и уже через сорок минут переговоров шеф компании «Кринта» и команда его заместителей уразумели масштабы возможного обогащения и выгоды от параллельной рекламы в Москве.

Но неожиданно возникший перед ними проект был настолько необычен и трудно представим, что Дыба долго колебался и не мог прийти ни к какому решению. В офис компании в срочном порядке были доставлены видеоматериалы, отснятые «Пиратским телевидением». Дядечки в костюмах несколько раз пересмотрели репортажи о приездах в Ленинград Яниса и ВестБама, ознакомились с финансовыми результатами вечеринок, узнали численность гостей, цены в кассах и барах, расходы на организацию, объемы продажи полученной прибыли. Задав все интересующие его вопросы, Дыба подытожил:

— Быстро вы работаете. Мы встречались неделю назад и, честно говоря, тогда мне показалось, что вы пошутили.

— В каком смысле пошутили? — изобразив на лице деланное изумление, переспросил его Алексей.

— В том смысле, что «даешь рубль, а получаешь два», — с улыбкой напомнил Дыба понравившуюся ему фразу.

— Мы и не думали шутить, — веско заявил Алексей, придавая своему лицу выражение максимальной убедительности. — Это реально. Важно просто иметь вначале этот рубль. У нас, например, его сейчас нет, а у вас, очевидно, есть.

Сладкая лесть пролилась в нужное место, и директор фирмы, борясь с самодовольной улыбкой, поспешил его заверить:

— Ну что вы! И у нас не все так легко, как может показаться на первый взгляд…

Женя, внимательно слушавший этот нежный диалог, решил, что пора брать директора за жабры. Вынув из специальной папочки несколько листков, он выложил их перед Дыбой и, сдвинув брови, решительно сказал:

— Рублем тут не обойтись! Вот примерная смета расходов по аренде места и производству, а дальше… — при этом Женя простер руку над столом и с энтузиазмом взглянул в окно, — дальше очень примерные, я бы сказал, самые пессимистичные прогнозы по прибыли.

Дыба упал лицом в документ, и когда оторвал от него умаслившиеся глаза, Бирман продолжил манипуляции:

— Как видите, мы может практически удвоить сумму расходов. Плюс, что немаловажно для вас, — не поддающаяся исчислению выгода от рекламы!

Дыба снова уставился в бумаги. Наконец, оторвавшись от документов, он передал их своему заместителю.

— Если я вас правильно понял, — испытующе глядя на Бирмана, спросил он, — вы предлагаете нам вложить в этот праздник около десяти тысяч и гарантированно извлечь не менее пятнадцати?

— Ну да.

— Это при самом скромном сценарии, если на праздник придет не более пятисот человек, — добавил Салмаксов. — Но д ля Москвы пятьсот человек — это ничто. Мы вкладываем примерно аналогичную сумму, так что условия у нас получаются партнерские.

— Мы можем закрепить это на бумаге, в виде договора, как угодно…

— Все ясно, — сообщил Дыба.

Вставая с кресла, он дал понять, что переговоры закончены, пожал представителям шоу-бизнеса руки и сказал на прощание:

— Будем думать. В общем — интересно.

Думали они недолго. Переговоры и консультации продолжились еще два дня, в течение которых представитель рыботорговцев успел слетать в Москву, и после возвращения с ВДНХ события стали разворачиваться с головокружительной быстротой. «Танцпол» составил совместный договор с «Block Limited», а те, в свою очередь, придумали какую-то форму соглашения с «Кринтой» на официальное партнерство, деление барышей и совместные расходы в предстоящем празднике космического танца. Скелет проекта стал обрастать мясом прямо на глазах.

Через пять дней после первого визита в офис «Кринты» поздно вечером на Фонтанке объявился Дыба с заместителями. Они пробыли в клубе не более пятнадцати минут, но после их ухода на столе остались стопка подписанных документов с синими печатями и увесистый полиэтиленовый пакет с сотней тысяч рублей. Мешок выпотрошили, вокруг стола с кучей денег собрались все участники и некоторое время в полной тишине любовались этим зрелищем.

— Ну что? Как начнем действовать? — взвешивая в руке увесистый денежный брикет, спросил у собравшихся Алексеи. — Предлагаю всем высказываться. Я лично думаю, что необходимо действовать следующим способом. Женя, ты с Ваней и я отправляемся завтра в Москву и делимся там на группы. Вы закрываете все административные вопросы, а я смотрю павильон и готовлю постановку. Женя одобрительно кивнул:

— Необходимо найти офис в Москве, заплатить деньги, подписать бумаги, решить все по технике, ну и еще миллион всего разного.

Иван откинул длинные волосы назад и добавил:

— Нам нужно составить общий план действий. Потом определить людей, которые будут все решать, — и не просто решать, а решать быстро. План должен быть жестко привязан к календарю, и каждая позиция должна иметь свою стоимость. Иначе начнется такой бред, что мы ничего не успеем.

— Правильно! — поддержал его Женя. — У нас есть, вернее, будет определенный бюджет, который нам не стоит превышать, если мы хотим заработать. Нужно составить смету всех трат.

— Но ее можно составить, только оказавшись в Москве! — перебил его Алексей.

— Действительно, что толку рассуждать здесь о смете, если московские цены совершенно неизвестны! — поддержал его Андрей. — Может, поговорить о том, что нужно делать прямо сейчас и что не требует огромных расходов? О рекламе, например, о музыке. Кто играть будет?

— Послушайте! — обратился ко всем Миша. — Может, начнем с главного?

— Это с чего?

— Вечеринку нужно начинать с названия.

Предложение было правильным, и компания, перебивая друг друга, погрузилась в ожесточенные дебаты. Место проведения и космический антураж диктовали направление, в котором логичней всего было искать ключевое слово. Друзья припомнил» все возможные формулировки, так или иначе связанные с космической тематикой: Космос, Старт, Орбита, Спутник, Галактика, Ракета, Звезда, НЛО, Полет, Пришельцы, Юпитер, Зодиак, Исписав названиями целый лист и так ни до чего и не договорившись, компания поделилась на группы, которым какие-то названия казались правильными, а какие-то — просто убогими. В конце этого бесплодного обсуждения Алексей обратился к Андрею:

— Ты же служил в армии на Байконуре. Есть там какие-нибудь классные названия? Вспомни!

— Ты знаешь, — ответил Андрей, — мы перебрали кучу названий, но самое знаменитое и известное всему миру имя так и не вспомнили. Это — Юрий Гагарин. Его знают абсолютно все.

— Согласен! — воскликнул Иван. — Только звучит странновато для вечеринки. «Юрий Гагарин».

— Может быть, просто «Gagarin»? — предложил Мнша.

— «Gagarin» — это уже лучше, — согласился Алексей. — Но все-таки, что — «Gagarin»? Ну, что это такое?

Иван поднял руку и завладел всеобщим вниманием.

— Мы что делаем? Вечеринку? Ну так и нужно включать в название само слово «вечеринка». По-русски это звучит как-то неуклюже, поэтому предлагаю писать название по-английски: «Party Gagarin».

— Может, стоить поменять эти слова местами? — предложил Алексей. — «Gagarin-party» звучит гораздо приятнее.

— Согласен!

— То, что надо!

— Тогда решили: «Gagarin-party».

На следующий же день после этого исторического совещания партнеры улетели в Москву и вернулись оттуда до отказа загруженные разнообразной информацией. Женя и Иван внесли часть денег и окончательно утвердили с дирекцией дату вечеринки. Алексей придумал схему использования павильона, составил список технических проблем и перечень всей необходимой техники. Павильон был настолько огромный, что для его озвучивания и освещения требовались горы оборудования.

Но было обстоятельство, которое не учли с самого начала: павильон не отапливался, а это означало, что в середине декабря температура на вечеринке могла быть близка к температуре на улице. Срочно требовалось какое-то решение, или нужно было отказываться от затеи в целом.

Проблема отопления такого необъятного пространства стала непреодолимым препятствием. Вся сложность заключалась в циклопических размерах здания. «Гигантский» — это, по словам Алексея, не то слово, которым можно было описать его масштабы. Привычный трехэтажный Планетарий мог свободно, вместе с телескопом на крыше, уместиться внутри этого павильона, и не один раз. Несколько дней Алексей ломал голову, питаясь что-то придумать, обзванивал всевозможные предприятия и оборонные заводы. Решения не было.

Необычайно быстро новость о том, что «Танцпол» готовит огромную вечеринку в Москве, распространилась среди членов клуба и разошлась далеко за его пределами. Бодрящее своей новизной, а по сути, известное каждому, ее название зажило самостоятельной жизнью, вызывая улыбку у всех, кто его слышал. Клуб превратился в место ежедневного сбора десятков людей, пожелавших участвовать и помогать в таком невиданном проекте.

В первую очередь принялись за подготовку рекламы. По просьбе «Танцпола» Георгий Гурьянов, Денис Егельский и Андрей Медведев занялись рисованием плакатов. Их предполагалось распечатать тысячными тиражами, заклеить ими всю Москву. Марат взялся за создание эмблемы, которая должна была печататься на оригинальных футболках.

Тимур обратил общее внимание на то, что «Gagarin», 6удучи ленинградской культурной экспансией, должен представить москвичам максимально широкий срез современной культуры, и преложил помимо танцев, света, музыки, устроить еще и художественную акцию. Он подал идею организовать на вечеринке выставку и предложил для экспонирования собственные картины.

Помимо всего прочего, мероприятие решили снимать на видео, чтобы потом смонтировать короткометражный фильм. Миша Палтус занялся подбором киноматериалов в архивах «Главкосмоса», а Викентий Дав на «Русском видео» стал готовить рекламный ролик.

Через несколько дней мучительной неопределенности Алексей разыскал контору, которая называлась «Гипроавиапром». Осмотрев площадку и произведя вычисления, авиапромовцы предложили семьдесят обогревателей. Эти длинные, похожие на лампы дневного света приборы требовалось разместить линиями по периметру зала, где будут находиться люди, создав таким образом замкнутый тепловой контур. Как утверждали инженеры, семьдесят приборов решили бы все проблемы с холодом в «Космосе».

Женя и Иван обосновались в Москве. Устроив себе офис рядом с ВДНХ в номерах недорогой гостиницы, они практически утонули в работе. Организационные проблемы стали нарастать снежным комом, все увеличиваясь и увеличиваясь в объеме, но к первым числам декабря структура мероприятия была уже четко выстроена.

Арендовали всю технику, транспорт, монтажные леса, видеостену, обогреватели, передвижной гардероб, разборные бары, мебель, подиумы, заграждения. В результате непростых поисков нашлись партнеры, взявшие на себя организацию баров, договорились с милицейской охраной, проинформировали всех участников, пригласили прессу и разослали с курьерами сотни приглашений.

В Петербурге тоже шла интенсивная подготовка. «Танцпол» пригласил из Франции парижского диджея Иоакима Горо, а из Риги на вечеринку приезжали Янис, East Bam, Mr. Таре и McUncle U. Помимо диджеев, пригласили группы «Новые композиторы», «Not Found», «Л.Ю.К.И.», а также мало кому известных «Fantomasen» и «Scalp The Soul». Безусловно, играть собирался и сам Алексей, выдумавший себе по такому случаю сценическое имя New Culture.

Когда «Новые художники» закончили свои плакаты, они были срочно отданы в печать. Георгий Гурьянов нарисовал летчика в форменной куртке и кожаном шлеме, смело смотрящего в голубое небо, Денис Егельский собрал коллаж, изображавший фигуру Гагарина с ракетой на голове, а Андрей Медведев изобразил ночное небо с белыми горошинами звезд и летящую по этому небу веселую ракету.

По мере приближения дня вечеринки ажиотаж вокруг «Gagarin-party» принял в Петербурге космические масштабы. Количество людей, требовавших отправки в «Космос», перевалило за несколько сотен, и все они тщательно готовились к десанту. Стало ясно, что этой массе молодежи необходимо протянуть руку помощи. «Танцпол» объявил, что все, кто оплатит свой проезд в столицу, автоматически получат билеты на вечеринку, и с этой целью были забронированы пять купейных вагонов Петербург — Москва.

Благодаря всем этим обстоятельствам владельцы и сотрудники компании «Кринта», еще месяц назад спокойно торговавшей рыбой, оказались втянутыми в мощный водоворот плохо контролируемых событий. Поначалу коммерсанты чуть ли не ежедневно наведывались на Фонтанку, пытались быть в курсе событий и рулить процессом, но по мере того как ситуация сформировалась, немного успокоились и стали появляться реже. К концу подготовительного марафона они отослали своих эмиссаров в Москву, а получив там исчерпывающую информацию, и вовсе замкнули свое внимание только на «Block Limited».

За два дня до вечеринки Алексей вернулся из Москвы и стал рассказывать новости. За последнее время он сильно похудал и осунулся, но глаза горели азартом. На стене в гостиной висели свежеотпечатанные плакаты. Посмотрев на них, Алексей улыбнулся, и сообщил:

— Смешная история. Ребята, которые везли их в Москву, наверное, сильно накурились и забыли утром в купе все плакаты Медведева. Они приехали в гостиницу, а когда обнаружилась пропажа, помчались на вокзал: бегали по сортировочной станции, но плакатов так и не нашли. Я вам скажу, кашу мы заварили серьезную. К нам аккредитовалось такое количество иностранной прессы, что, если хотя бы половина напишет о вечеринке, о ней узнают даже в Антарктиде. Снимать будут два наших телевизионных канала и один английский. Пригласили всех художников, модников, музыкантов — всего около пятисот ВИП-приглашений. В Москве большое оживление, но никто толком ничего не понимает.

— Леша, а технически как все выглядит сейчас?

— Сегодня уезжаем в Москву, так что завтра ты сам все увидишь. Но если в двух словах, то пока построили только бары. Выглядит это, конечно, странновато, внешне напоминает выставочные секции. Их обклеивают рекламной чепухой и глупыми надписями, но какая нам, собственно, разница. Эти бары выстроены в линию, а вдоль них — длинный коридор, пол которого заложили щитами. В конце этого длинного коридора, под куполом находится круглое пространство, которое и будет танцполом. Там стоит огромный спутник. По бокам поставим звук, а сзади выстроим леса для света и лазеров.

— На каком звуке остановились?

— «Outline». Двадцать киловатт. Я его слушал — без вопросов. Абсолютно новая серия. Белого цвета, выглядит просто убойно — с такими торчащими из колонок штуками. Внешне напоминает самолетные турбины. Звуковики обещают всех положить на пол.

— Это впечатляет. А что со светом?

— Мы берем восемь новых приборов. Управляются компьютером, меняют цвета, стробоскопируют и машут лучами во все стороны. К тому же — горы заливочного света, дым, стробоскопы, пушки и три лазера. Кстати сказать, уже собрали все обогреватели. Кроме того, что стало тепло, это еще и очень красиво — ярко-красные линии, тянущиеся через весь павильон.

Начинался последний и самый суетный день перед отъездом в Москву. Дел накопилось такое множество, что, казалось, для их решения не хватит и недели. Целый день все носились по городу, собирали все, что необходимо было забрать, и встречались с разными людьми. К вечеру всем удалось собраться на Фонтанке. Вместе с ребятами из «Танцпола» в Москву ехали еще десять волонтеров, приглашенных работать на монтаже и во время вечеринки. После их отъезда в квартире должны были остаться лишь несколько человек, которым было поручено координировать отправку молодежи на поезде. Шумная компания, получив все инструкции и билеты, распалась на группы, чтобы самостоятельно добираться до Московского вокзала. Должен был ехать и Тимур с картинами. Пока поезд стоял на перроне, все нервно курили, высматривая его в толпе. За несколько минут до отправления он с довольной улыбкой появился на перроне, и компания с облегчением разошлась по вагонам. Уже очутившись в купе, Алексей уселся на полку и устало закрыл глаза. Тепловоз дернул, и поезд тронулся. Алексей улыбнулся, открыл глаза и обвел попутчиков повеселевшим взглядом:

— Поехали!

23

Андрей не понимал Москву, не чувствовал ее, не любил и никогда не воображат себя жителем этого раскинувшегося на десятки километров купеческого царства-государства. За всем, что виделось ему сейчас из окна машины, мчавшей их по московским улицам, он наблюдал, подавляя сонную утреннюю зевоту. На фоне неба цвета тающей ночи высились огромные дома, в этих тянущихся километрами громадинах горели окна, а за тысячами этих желтых квадратиков копошились десятки тысяч заспанных граждан. Эгоцентрично размышляя над значимостью своего появления в этом городе, Андрей брезгливо поморщился, представив смехотворную малость собственного присутствия в этом океане людей. Таких купе, как то, в котором он приехал сюда, в вагоне было десять, в составе было пятнадцать вагонов, на вокзале было пять поездов, а таких вокзалов тут только на одной площади оказалось три.

«Тут до нас никому нет дела», — мрачно подумал он, заранее настраиваясь на холодный прием, который окажет им Москва.

Но приглядевшись повнимательнее к замершей на светофоре улице, он улыбнулся и бодро сунул локтем в бок дремавшему рядом Мише. Дернув головой, Михаил очнулся и, потерев глаза, просипел:

— Ты чего? Приехали?

— Смотри, — сказал ему Андрей, указывая на длинный забор с красными лампочками, окружавший затянутое строительной сеткой здание.

Своей нижней частью забор утопал в придорожном сугробе, а выше, над отвалами грязного снега, был оклеен чем-то напоминающим гигантскую кинопленку. При внимательном рассмотрении эта кинопленка оказалась наклеенными в ряд плакатами Георгия Гурьянова — летчик со строгим лицом гордо смотрел в располосованное самолетами небо.

— Смотри! — в свою очередь толкнул Миша сидящего впереди Алексея.

— Подожди, — ответил ему Алексей. — Скоро еще не такое увидишь.

Выкрутившись из сложной дорожной петли, такси подкатило к небольшому сталинскому зданию и остановилось. Грязненькое, обсаженное перед входом традиционными елями, здание это оказалось третьеразрядной гостиницей «Колос». В фойе гостиницы стоял раскатистый гул — две группы, приехавшие с вокзала раньше, нервируя администратора, шумно требовали заселения.

После импровизированного завтрака появился нездорово бледный Бирман. Поздоровавшись со всеми, он озабоченно посетовал на миллион трудностей, приватно пошептался с Алексеем, томясь, выдал кое-какие деньги и сразу исчез.

Андрей, наблюдавший его унылую пантомиму, спросил у брата:

— Что-то случилось? Плоховато Женя выглядит.

Алексей улыбнулся и ответил:

— У них все время что-то случается, не обращай внимания. Собирай всех, поедем делами заниматься. У Бирмана предпусковая истерия.

Помощников с трудом выгнали на улицу, они выстроились в шеренгу по двое, похватали привезенные коробки и загрузились в автобус с надписью «Gagarin-party». Через два квартала автобус нырнул в охраняемые ворота и покатил по территории выставочного комплекса. Еще издали молодежь заметила реактивный самолет и высоченную сигару ракеты, торчащую посреди заснеженного парка. Ракета была настоящая, но и она терялась на фоне здания, высившегося куполом позади нее. Когда все выгрузились на снег, Алексей хлопнул по спине задравшего голову Мишу и с улыбкой спросил:

— Впечатляет? — Не получив внятного ответа, он поздоровался с курившим на входе милиционером и открыл тяжелую дверь: — Welcome!

Все прошли внутрь, и свет солнечного утра померк — сооружение всей массой навалилось на маленьких человечков. Удивленно осматриваясь, они стояли в начале огромного вытянутого ангара длиною метров двести и шириной около пятидесяти. Этот ангар напоминал рассеченную в длину трубу, вдоль стен которой стояли разнообразные космические спутники. С одного торца этой трубы находилось здание центрального входа с различными службами, а с другой — невероятных размеров пространство, накрытое устремленным в небо куполом. Купол этот был прозрачным, и сквозь геометрические ряды стальной конструкции яркое утреннее солнце врывалось в павильон косыми лучами. В центре освещенного зала на мощной станине стоял впечатляющий своими размерами космический корабль «Восток».

Андрей вспомнил камерное здание ленинградского Планетария, тоже славившего космос и обладавшего коллекцией космических экспонатов, однако она уступала этой в правдоподобии и была несоизмеримо меньших объемов. Представленные здесь спутники были сплошь настоящими. Раскинув синие крылья солнечных батарей и ощерившись антеннами, они выглядели настолько фантастично, что лучших декораций для вечеринки придумать было невозможно.

Сложив коробки, молодежь разбрелась по павильону и достаточно долго находилась в прострации, осмысливая увиденные красоты и масштабы предстоящего действа.

Из одного конца павильона в другой, развозя тяжелые ящики, с шумом носился пахнущий соляркой погрузчик. Алексей поздоровался с рабочими, собиравшими под куполом монтажные леса, перекинулся парой слов с другими техниками и повел Андрея с Мишей все показывать.

— Смотрите, — сказал он, указывая на выстроенный вдоль одной стороны ангара сложный лабиринт секций. — Это общие бары. За ними — ВИП с отдельным входом, там на входе видеостена, здесь везде столы…

— Для чего столько баров? — недоуменно спросил Андрей. — Раз, два, три, четыре, пять, шесть. Это не считая приватного. А столы зачем? Они что — есть здесь собираются?

— Я на этой почве с Бирманом уже устал ругаться, — раздраженно сообщил Алексей. — Он утверждает, что это Москва и что солидные люди привыкли сидеть за столами.

— Чего? Солидные люди? — округлив глаза, изумился Миша.

— Да, да, май френд! — громко воскликнул Алексей, энергично жестикулируя. — Ты думал, мне тут легко?! Они сначала хотели еще и горячее в термосах заказать и сидеть тут жрать котлеты по-киевски! Но слава богу, удалось от этого отбиться. Ты себе не представляешь, какой бред городился все это время. Тут был один дебил, главный по барам, так он предложил грандиозную, по его мнению, бизнес-концепцию: поставить столы на танцполе и запустить официантов! Но когда я сказал, что уезжаю домой, Бирман его слил.

К разговаривающим приблизился неимоверно худой человек, увешанный монтажными инструментами.

— Алексей, — сердито начал он, — там стойки ставят под галерею — чтобы потом не было крика, посмотрите, куда вести силовые кабели.

Алексей ушел с этим человеком-велосипедом и надолго пропал. Когда он вернулся, предприняли попытку разбить отряд на группы и организовать работы. В павильоне стали появляться люди, загремели сбрасываемые с погрузчика железки, застучали молотки, и началась оживленная суета.

— Очень холодно, — признался Миша, с интересом разглядывая пляшущий в солнечном луче поток пара от собственного дыхания.

— Да, действительно, где же те обогреватели, о которых ты гак тепло рассказывал?

— Здесь под куполом сегодня построят трехэтажную галерею для света и лазеров, вот на нее и повесят еще тридцать метров. А остальные уже смонтированы: вон видишь, по всей длине, напротив баров. Сейчас включим. — Алексей покрутил головой и, заметив местного электрика, сложил руки рупором: — Сергей-ваныч! Врубите обогрев! У, черт глухой. О-бо-грев!

Уже через минуту через всю длину павильона вспыхнули и стали разгораться две параллельные линии нагревателей. Все с интересом подошли поближе. Равномерное тепло, источаемое этими линиями, сначала согрело лица, а через некоторое время друзья сняли верхнюю одежду.

Нужно было начинать работу. Алексей и Миша ушли с монтажниками, а Андрей принялся руководить группой волонтеров. В течение дня им удалось позаниматься самыми разнообразными делами: они таскали и расставляли пластиковую мебель, обтягивали пространства баров синей тканью, навешивали светильники. К обеду появился Тимур, и часть молодых людей под сто руководством стала развешивать картины.

Миша съездил в город и привез с завода неоновые буквы «Gagarin». Он же доставил и обед на всю компанию: две бумажные сумки со снедью из первого в России «Макдоналдса». Вскорости приехали Бирман, Салмаксов и взволнованные мужички из «Кринта». Они появились в сопровождении группы усатых милиционеров с крупными звездами на погонах. Милицейские чины в каракулевых папахах озабочено осмотрели все вокруг и после долгой беседы с «Block Ltd» важно отбыли.

— Леша, как у вас дела? — спросил повеселевший Бирман.

— У нас все в порядке. К вечеру достроят все железо и начнут завозить аппарат. Световики предлагают монтироваться сегодня ночью.

— Ночью не получится, — вмешался в разговор Иван. — ВДНХ закрывается на ночь и ставится на охрану. Давайте работать до десяти вечера, а остальное — завтра с утра.

— Успеем?

— Вариантов нет.

— А у вас-то как дела? — поинтересовался Андреи, дожевывая холодный гамбургер.

— Бьемся. Проблем хватает, — туманно поведал Бирман. — Вот менты приезжали смотреть, пожарники давят, а еще у нас в номере пропали двести билетов.

— Что? — округляя глаза, спросил Алексей. — Двести билетов?

— Ну и вообще геморроя хватает, — печально заверил Бирман.

— Женя, — перебил его Андрей. — Вы за своим геморроем не забудьте завтра отправить автобусы на вокзал. В девять утра прибывает поезд с молодежью. Их нужно встретить и часть отвезти в гостиницу.

— А сколько, в конце концов, сюда едет человек? Мы забронировали в гостинице только двадцать двухместных номеров. Все, что было.

— Точно узнаем только завтра утром, — ответил ему Миша. — Когда мы уезжали, список был по меньшей мере из двухсот человек.

Обсудив еще массу вопросов, Бирман и Салмаксов уехали, а «Танцпол» продолжил свои дела. Монтажники, строившие стену из металлических конструкций позади спутника, почти довершили ее и заканчивали установку перил на третьем ярусе. Приехали грузовики со световым оборудованием, и рабочие в одинаковых синих куртках стали закатывать в павильон колесные тележки с тяжелыми ящиками. Свет распаковали и с большими предосторожностями стали развешивать на сооруженные эстакады и огромные штативы. На втором ярусе, справа и слева от спутника, воздвигли рабочие столы и затащили на них громоздкие лазеры. Всю эту хитроумную конструкцию опутали силовыми кабелями, пучками проводов и шлангами, по ней сновали техники, под куполом слышались команды, возгласы и ругань. Ближе к вечеру приехали звуковики, и к танцполу, громыхая колесиками по уложенным на пол щитам, вереницей поплыли зачехленные колонки. Эти тяжеленные элементы стали устанавливать на заранее воздвигнутые подиумы, и уже через три часа справа и слева от спутника выросли два портала звука. Выглядели они настолько внушительно, что Алексей не смог сдержать довольную улыбку и спросил у брата:

— Ну как?

Порядком измотавшийся, Андрей сидел на пустом ящике и наблюдал за строительством звуковой стены.

— Выглядит бешено!

Набегавшись, натаскавшись и наоравшись за день, Андрей устало наблюдал за монтажом, и тут увидел вещь, на которую ранее никто не обратил внимания. Это был круглый портрет Гагарина диаметром около трех метров. Юрий Алексеевич в майорской шинели держал в руках белого голубя и улыбался.

— Какой красавчик! Может, используем?

— Неплохо бы! — живо отреагировал Алексей.

Он задрал голову вверх и нашел место для портрета.

Несколько человек рванулись на металлическую лестницу, ведущую под самый купол, и уже через несколько минут их маленькие фигурки были в основании купольного барабана. Идея Алексея была проста: улыбающийся Гагарин вознесся над танцполом, и портрет стало видно со всех точек павильона.

Утром гостиница превратилась в гудящий улей. Полторы сотни человек, привезенных с Ленинградского вокзала, брали штурмом два десятка выделенных под заселение номеров. Алексей, Андрей и Миша, не стали раздумывать и, прихватив остатки своей рабочей группы, в спешном порядке отбыли на ВДНХ.

Пространство перед входом в павильон уже было огорожено металлическим турникетом, а подступы к дверям охраняли милиционеры. Вереница шустрых грузчиков затаскивала в здание сотни картонных коробок, в освещенных секциях баров суетились люди, у всех присутствующих изо рта валил пар.

— Вот гады! — воскликнул со входа Алексеи, увидев выстывший от холода павильон и жмущихся от холода барменов. — Опять электричество экономили.

К нему на всех парах бежали взволнованные звуковики.

— Алексей! Мы так недоговаривались. Здесь температура пять градусов, если у нас накроются усилители, вы будете платить! Или делайте что-нибудь — или мы снимаемся и уезжаем!

— Сейчас все будет в порядке, — заверил их рассвирепевший Алексей. — Сергей Иванович!!! Кто-нибудь видел этого придурка?! Сергей Иванович!!!

На его крик из служебного помещения вышел жующий на ходу старичок в теплой фуфаечке и каракулевом картузе.

— Вы что, офонарели? — зарычат Алексей, страшно выкатывая глаза. — Какого черта вы выключили обогрев! Вы в своем уме?

— Молодой человек… — растерявшись от такого напора, пролепетал электрик. — Вы, это, не хулиганьте…

Владельцы аппаратуры с хмурыми лицами обступили электрика, и один из них, фигурой напоминающий мясной куб, сквозь плотно сжатые зубы зло процедил:

— У нас тут техники на полмиллиона. Ты чего, старик, творишь? Во тьму захотел?

— Врубай тепло!!! — страшно заорал другой, забрызгав электрика слюной.

Поперхнувшись подкатившим к горлу комом, покрасневший старик со всей мочи рванул в щитовую. Уже через несколько минут что-то щелкнуло, и по всему периметру павильона вспыхнули красные линии.

У входа в павильон друзья повстречали Палтуса и Викентия, великолепную видсобапду, хлопотавшую возле стены, составленной из телевизионных мониторов. За несколько недель Палтус приготовил несколько часов видеографики, замикшированной с космической кинохроникой, и сегодня намеревался все это показывать. Высокий и худощавый Викентий кутался от холода в драповое пальто, а рядом с ним на четвереньках копошились два обслуживающих телевизор техника. Палтус нервно курил и крыл специалистов тихим матом.

Неожиданно раздался звук, чем-то напоминающий свист артиллерийского снаряда Громкий и пугающий, он заполнил собой весь павильон и вызвал настоящую панику у девиц, расставлявших бутылки в барах.

— Звуковики включились!

Подгоняемые любопытством, друзья поспешно выбрались из бара и стали приближаться к танцполу. Навстречу им вылетел первый низкочастотный удар. Оживающие один за другим, ряды колонок включались, добавляя свою мощь к ураганному потоку звука. На специально выстроенной для диджея металлической башне стоял незнакомый парень с кудрявыми волосами и, внимательно прислушиваясь к образовавшемуся грохоту, крутил ручки на пульте. В какой-то момент он резко остановил пластинку, и в образовавшейся тишине раздался жуткий гул, вызываемый дрожью иголки, попавшей в акустический резонанс. Расположившиеся неподалеку звуковики задвигали ручками на огромном пульте, человек на башне махнул рукой, и после этого поток звука снова рванулся вперед. На этот раз из его невероятного нагромождения стали проступать более ясные очертания. Звук оформился, поджался, стал отчетливым, упругим и невыносимо громким.

— А кто этот розовощекий на башне? — пользуясь минутой тишины, спросил Викентий.

— По всей видимости, это Иоаким Горо.

— А вон и Янис! — радостно сообщил Палтус, указывая на вторую фигуру, появившуюся рядом с французом.

Музыка загремела снова и, постепенно отстраиваясь, стала прибавлять в мощности. В конце концов, давление звука стало таким, что его сила резиновым кулаком застучала в грудные клетки слушателей. Пара усатых ментов, зажимая уши, трусливо припустила с танцпола, а стайка собравшейся молодежи шаг за шагом стала медленно приближаться к его центру. Никогда до этого момента никто из них не слышал звука такой мощности, и физические впечатления, которые они сейчас получали, выплывали на их лицах счастливыми улыбками.

Удовлетворившись настройкой, Алексей подошел к друзьям и попытался перекричать грохот музыки:

— Ну как?

— Боюсь, что москвичи будут не готовы к такому!

— Главное, чтобы нам нравилось!

Внезапно, линия за линией, в темноту стали проваливаться широкие полосы освещенного потолка. Недоуменно наблюдая этот неожиданный эффект, все всполошились и, задрав головы, стали рассматривать широкую ленту рельефного узора, украшавшего свод павильона. В тот момент, когда стало очевидно, что случилась какая-то проблема с освещением, темный купол озарился ярчайшим взрывом.

— У-у-у!!! — радостно взвыли присутствующие.

Потоки разноцветного света от сотен прожекторов брызнули во все стороны и, залив своды павильона, высветили его в самых неожиданных местах.

На самом верху металлической галереи, справа и слева от спутника, загорелись шесть ярких лучей. Упав на пол интенсивными белыми пятнами, они неожиданно окрасились в разные цвета и задвигались по площадке.

— Настоящий космос! — очарованно произнес Викентий.

В подтверждение этих слов один из лучей лизнул круглую голову спутника в центре танцпола, осветил ее ярчайшим фиолетовым светом и замер. Вслед за ним следующий луч малиновым зигзагом стал подбираться к спутнику, потом другой, третий. Через минуту все шесть лучей уперлись в одну точку, превратив металлический набалдашник космического аппарата в ослепительно сияющий объект, разбрасывающий во все стороны обрывки теней. Иллюзион с двигающимся светом продолжился, и вскорости к нему добавились еще три лазера. Несколько минут лазеры настраивали дрожащие в воздухе лучи, но очень скоро стали медленно шарить над площадкой, прицеливаясь к отбойным зеркалам. Процесс этот продолжался достаточно долго, и примерно через час воздушное пространство павильона покрылось ослепительной сеткой изумрудных и красных линий.

Настройка оборудования продолжалась до позднего вечера, и все это время помещение наполнялось новыми и новыми людьми. Все, кто в этот день впервые оказывался в грохочущем и ярко освещенном павильоне, вели себя одинаково. В буквальном смысле раскрыв рты, люди начинали свое приближение к танцполу, диковато озираясь и болезненно морщась от громоподобного звука. Недоумение плавало на лицах холеных барменов, ментов, служащих ВДНХ, рабочих и привлеченных к процессу техников.

За полчаса до начала вечеринки Андрей с приятелями выбрался и з павильона, чтобы покурить на свежем воздухе. Ледяной ветерок, гулявший по парку, поднимал вихри снежной пыли, искрившейся в потоках света от десятков автомобильных фар. Огороженная площадка перед павильоном была полна народу и окружена плотным кольцом автомобилей. Свет фар метался по аллеям парка, и ежеминутно к зданию подлетали новые машины. Рядом с огораживающим вход турникетом в окружении десятка милиционеров стоял Бирман и отдавал последние инструкции.

— Ничего себе наш друг вырядился, — со смехом сказал Заяц, указывая на одетого с максимальной торжественностью Бирмана.

Удивление Зайца было понятно, так как на вечеринку Женя пришел в строгом пальто, черном костюме в мелкую полоску, белой рубашке и галстуке золотого цвета, на котором были вышиты изумруды и бриллианты. Оторвавшись от помпезного Бирмана, друзья стали с жадным интересом рассматривать незнакомую им московскую публику. Посмотреть было на что. Тотальная реклама вечеринки, бомбой разорвавшаяся в столице, всколыхнула первопрестольную, и на диковинное мероприятие пожаловали полчища разнообразных гостей. Здесь были все: молодежь в нарядах попугайских расцветок, одетые для офиса мужчины, женщины в мехах, подтянутые полуспортсмены, неформально одетые модники и уж совсем сомнительные мужики в меховых шапках.

— Н-да! Танцоры, — подытожил общие наблюдения Марат.

Не успел он произнести эти слова, как в павильоне загрохотала музыка. До начала штурма входной двери компания друзей успела юркнуть внутрь, и вслед за ними к кассе двинулся поток гостей. Прямо с порога на входящих обрушивался звук такой силы, что многие делали вынужденную остановку, пытаясь разобраться в происходящем, приспособиться и заставить себя двигаться дальше. Погруженный во тьму и озаряемый лишь красным заревом обогревателей, павильон производил устрашающее впечатление, но через несколько минут в разных его частях стали медленно загораться мощные цветные прожекторы, и картинка начала волшебным образом меняться. Потоки света развернули сжатый полу тьмой простор, и всем открылась гигантская перспектива места. Нарастающей рекой осмелевшие гости потекли по широкому проходу, стали заполнять все свободные пространства, и уже через несколько минут самые смелые оказались на танцполе.

Вечеринка гремела уже час, а неиссякаемому потоку гостей перед вход ом не было конца и края. Совершенно случайно Андрей встретил в бурлящей толпе брата и схватил его за рукав:

— Леха! Ну как?

Сияющий от счастья Алексей показал жестами, что все в порядке, и увлек брата в сторону входа. Спрятавшись в техническом помещении, они раскурили припасенную папироску, и смогли переговорить:

— Все путем! — возбужденно сообщил Алексей. — Пока, во всяком случае. Народу тьма. Ты видел их лица? Никто ничего не понимает. Понаехали телевизионщики. Я, честно говоря, такого количества людей не ожидал. Сейчас по билетам больше тысячи человек, представляешь себе эту кучу денег? Местные менты в шоке, эти коммерсанты из «Кринты» на седьмом небе, а Бирман впал в нереальный образ. Светится, как лампочка. Нам нужно торопиться — скоро француз начнет играть, ему нужно помочь.

— А ты когда играешь?

— Я в пять утра. Такая неразбериха! Бирман выдал мне рацию, но по ней ни черта не слышно. Забери ее, пожалуйста, будешь на связи. Нужно как-то контролировать всех, кто будет играть. Пойдем вместе посмотрим вокруг, а потом на танцпол.

Выбравшись из укрытия, они направились к приватному бару и по пути хорошо разглядели фееричную картину происходящего. По павильону и расцвеченному красками куполу метались яркие лучи, взрываемый стробоскопами воздух рассекался лазерными линиями, стелились клубы дыма, и в нем тонули две тысячи сотрясаемых децибелами человек.

Огромный бар для «особ приближенных» был похож на растревоженный муравейник. Сотни приглашенных сидел и за столами, столы были заставлены бутылками, все курили и очень громко разговаривали. Московские и питерские перемешались в гудящем пространстве, но в этой пестрой и шумной толчее были хорошо различимы несколько десятков известных в обоих городах персонажей. Выставку работ Тимура и происходящее в ВИП-баре снимали несколько камер, шустрая девушка с микрофоном в руках интервьюировала гостей. Когда братья подошли к бару, к ним подлетел перевозбужденный Салмаксов:

— Леха! Как у вас дела? Видели, что происходит? Женя говорит, что парковка переполнена, а люди без машин пешком идут от входа сотнями.

— Это хорошо, — счастливо улыбнулся Алексей, накладывая бутерброды на бумажную тарелку. — Вы там руку на пульсе держите? Вход, касса, менты и вообще? Я сейчас на танцпол, так что если что — рация у Андрея.

Иван не успел ничего ответить, был куда-то увлечен и пропал из видимости. Поесть не удалось: завидев братьев, девушка с микрофоном стала подкрадываться, и вдвоем с оператором они загнали Алексея в угол. Там, в луче яркого света, он в футболке «Gagarin-party», с всклокоченными волосами и серьгой в левом ухе, немного волнуясь, но все же внятно и с чувством юмора поведал ей все, что она желала услышать от устроителя праздника.

— Мы хотим, чтобы все чувствовали себя хорошо! — сказал Алексей, заканчивая свою речь. — Музыка поднимет человека в космос!

— Прекрасные слова! — живо откликнулась журналистка.

— Это сказал не я, — зарделся Алексей.

— А кто?

— Рей Брэдбери.

Уже через пятнадцать минут братья выводили из служебного помещения толстенького Иоакима с чемоданом пластинок. Француз оказался забавнейшим парнем, веселым, улыбчивым и лохматым д о невозможности. Чувствовалось, что его д о глубины души потряс размах творящегося вокруг, а от суммы полученных ощущений он подпрыгивал мячиком на месте, сучил ножками и рвался к пульту. Забравшись на башню, звезда простерла к куполу руки. Раскланявшись, Горо вонзил иглу в пластинку и стал накачивать павильон невероятно забойными звуками. Саунд наддал, загудел, и раскачивающаяся, как маятник, басовая волна, сопровождаемая десятками свистков, задвигала телами.

«What time is love?» — зазвучало в головах у всех и каждого.

Музыка, которую заиграл раззадоренный Горо, была новая, никем не слышанная, а крутил он ее яростно, быстро переворачивая дымящиеся от скретча пластинки и успевая при этом размахивать руками. Публика с восторгом отдалась ему.

Андрей, сам не помня как, оказался в самой массе танцующих и начал энергично извиваться. Он медленно перемещался по площадке и, описав некую кривую, оказался в месте, где стереоскопичность звука и его давление были максимальными. Эффект был потрясающий. Звуковые вибрации, равномерно окружавшие его, сотрясали каждую клетку тела, но при этом не глушили слух. Звук стал физическим, действовал на сознание через резонатор грудной клетки. Андрей растанцевался и заработал телом с такой интенсивностью, что пришпиленный к его куртке медальон с профилем Гагарина оторвался и полетел в сторону. Краем глаза он у с пел разглядеть, как увесистое, размером с блюдце латунное украшение отскочило прямо в лицо танцевавшей рядом девушке. Морщась от ужаса, Андрей бросился на помощь, но получившая в лоб уже счастливо потрясала медальоном, восхищаясь невиданным по значимости знамением. Стыдясьи не желая встречаться с девицей глазами, Андрей попытался поскорее удалиться, завертелся волчком и с невероятной ловкостью дематериализовался.

Опьяненная счастьем душа вернулась в сбежавшее тело уже в баре. Кругом бурлило месиво тел, и, чтобы протолкаться к маячившему на возвышении бармену, пришлось как следует потереться о спины и зады. Через пятнадцать минут Андрей забрался на вершину толкавшейся перед баром пирамиды людей, успел ухватить бутылку шампанского и тут же был отброшен назад. Но подлетели друзья, и из целой бутылки оставили на его долю лишь стаканчик. Выпив вина Андрей закурил и стал осматриваться.

Картина происходящего вокруг менялась каждую минуту. Люди прибывали и прибывали. Заполняя все свободные места в павильоне, они втискивались в танцпол, стремились доплыть до звука, взбирались на выставленные экспонаты, танцевали в проходах, лезли на технические галереи. К двум часам ночи танцевавших под спутником людей ста о так много, что плясавшие по краям подиума рядами сваливались вниз. Гости разогрелись и танцевали в одних футболках, под ногами валялись сотни дамских сумочек, верхняя одежда, бутылки, стаканчики.

Через полтора часа после начала своего выступления Горо закончил сет, и под возгласы одобрения его сменил Янис. Алексей метался возле звукоинженеров, готовил звук к выступлению групп, а сами группы счастливо пританцовывали рядышком. Потирая замерзшие руки, Янне перевернул кепку козырьком назад и со знанием дела взялся за танцоров. С первой пластинки он завладел слушателями и повел их за собой в фантастический полет, длившийся почти два часа. Все подпали под очарование его музыки, а он играл как заколдованный, не поднимая головы, заставляя людей танцевать с закрытыми глазами и смеяться от счастья.

«Первый космический уикенд» набрал такие обороты, что степень его воздействия на присутствующих теперь разнилась: от веселого удивления до шокового стресса. Смех, возгласы, открытые от недоумения рты, махание руками, болезненное зажимание ушей, свисты, беготня, суета и неуклюжие танцы — все это заводило гостей, не ожидавших такого крутого помола в этой космической мясорубке. Тяжелей всего пришлось тем, кто оказался в эпицентре случайно или по служебной надобности. Стражи правопорядка испуганно жались по углам и недоумевали настолько, что степень их болезненной растерянности мешала выполнению святого долга. К счастью, перепуганные менты так ни разу и не понадобились.

Все напоминало приезд в столицу какого-то диковинного театра. Вывешенные афиши привлекли внимание горожан, породили массу слухов, и в назначенный час на представление пожаловало степенное общество. Никто не знал, что будет происходить, и когда привыкшая к церемонности публика заполнила зал, к всеобщему замешательству, выяснилось, что кресел нет, программок нет, оркестр в партере, дирижер на сцене, буфеты в ложах, повсюду свечи, а зрители, смешавшиеся без сословий и чинов — участники спектакля.

Неконтролируемость действия и яркий калейдоскоп собранной в одном месте разномастной публики побуждали гостей веселиться, кто как умел. Молодежь выплясывала под колонками, а бизнес-элита подкреплялась горячительными напитками. Пространстпа вокруг баров и подступы к ним были перегружены московской знатью. Женщины в шубах и мужчины в дорогих костюмах целыми компаниям и сидели за столами и энергично выпивали. Не имея возможности перешагнуть через представление о собственном статусе, они не смогли слиться с действом, смеяться, танцевать, а потому нашли себе приемлемое занятие, чем-то напоминающее так любимые ими ресторанные оргии. Громкая музыка жестко глушила пафос нуворишей, молодежь бесновалась, а за всем этим из-под купола с улыбкой наблюдал Юрий Гагарин.

Около четырех утра с подиума под спутником в буквальном смысле были сброшены последние, самые неукротимые танцоры, и на него ворвалась группа «Новые композиторы». Они вытащили клавиши и драм-машину, и их ясный, цифровой сигнал с удвоенной силой зазвучал в колонках. Выступление живой группы вызвало волну интереса, и к танцполу стали стягиваться свежие силы. Андрей с друзьями забрался на высокий подиум у бара, и оттуда им открылся прекрасный вид на все вокруг.

Он ждет тебя! Согрей его! Прибавь ему!

Любви и света!

Спутник!..

Хит «Композиторов» взорвал зал. Когда эмоциональное возбуждение перед сценой достигло вершины, в другой части павильона произошло хорошо заметное сверху движение. Поначалу по толпе пробежала легкая волна, потом люди стали расступаться, головы сидящих в баре развернулись, и наконец все увидели группу мужчин.

— Что там происходит? — спросил Леша Воробьев.

— Не знаю, — напряженно всматриваясь, ответил Андрей. Люди в барах стали вскакивать и махать руками, появился оператор с камерой, и тот, кого он снимал, показался на огромной видеостене. Разглядев скачущее изображение, Гарик радостно закричал:

— Да это космонавт!

— Какой космонавт?

— Реальный!

И действительно, широко улыбаясь и салютуя рукой, по павильону шествовал летчик-космонавт Гречко. От первого замешательства до последовавших радостных возгласов прошла минута, и пережив ее, все узнавшие гостя вслух или про себя произнесли это слово: «Космонавт». Дуга времени согнулась таким образом, что молодому поколению был явлен герой времени прошедшего, человек, чей шаг в космос был следующим после полета Гагарина. Воодушевленные появлением человека-легенды, Андрей, Габриэль, Марат и Леша Воробьев счастливо пустились в пляс. С другой стороны зала на таком ж е подиуме танцевали Алексей, Настя Смирнова и Лера-Эклера. Все пришло в движение, и этого движения уж е ничто не могло остановить.

«„Композиторы", четыре утра. Леша!» — подумал Андрей, вспомнив распорядок выступлений.

Бросив куртку с рацией на попечение друзей, он скатился с подиума и стал продираться сквозь танцующих. Добравшись до платформы напротив, Андрей отчаянно замахал руками, пытаясь привлечь внимание бешено танцующего брата.

— Леша!!! Тебе сейчас играть!!! — надрывался Андрей, пытаясь перекричать музыку.

«Новые композиторы» уже доигрывали последнюю песню, когда мокрый от танцев Алексей добежал до вертушек. Он поставил первую пластинку, поднял правую руку, и зал податливо качнулся. Андрей облегченно вздохнул и нырнул в танцпол.

Кураж, охвативший всех этой ночью, пьянил головы устроителей ощущением настоящего счастья. Все получилось. Невероятно, но все состоялось. Идея этой гигантской акции, еще месяц назад казавшаяся им фантастической, материализовалась, и сейчас сотрясала стены главного космического мемориала. Две с половиной тысячи гостей, сотни друзей, киловатты звука, грузовики с техникой, аккредитованные телеканалы, журналисты, иностранные диджеи, выставка картин — все эти слагаемые собрались вместе и к шести утра пятнадцатого декабря представляли собой ревущий котел с бешеной энергией. Пар валил из этого котла, и двадцатикиловаттный молот стучал по головам обалдевших москвичей.

Ровно в шесть оказавшийся снова у пульта Янис с огоньком попрощался с гостями. Он изрешетил их звуками, потом дал передохнуть, напал на них снова, мучил, терзал, вживил всем микрочип прощальной песни и в концовке последним ударом жестко послал в нокаут.

На протяжении десяти последовавших минут в павильоне не стихал восторженный вой и буравящие небо свисты. Эти семь часов пролетели с такой скоростью, что многие лаже не поняли, почему остановилась музыка. Сотни людей продолжали стоять в тех местах, где их застал конец вечеринки, многие двигались к гардеробам, несколько уснувших во время party продолжали мирно спать, почти все курили, некоторые допивали, кое-кто срывал на память плакаты, а самые находчивые фотографировались. Менты деликатно покашливали в кулачок.

Вечеринка отгремела, а ее отзвуки еще долго остывали в головах выбиравшихся из павильона участников. К семи утра публика окончательно покинула выставочный комплекс, и в пустом, нагретом теплом тел павильоне остались лишь группы заспанных техников, служащие ВДНХ, танцполовская гвардия волонтеров и одуревшие от работы торговцы баров.

Появились Бирман и Салмаксов. Алексей подмигнул брату, и они вместе проследовали в дальнюю часть здания, где за гардеробами находилась комната, охранявшаяся в этот утренний час четырьмя автоматчиками. Первое, что увидел Андрей в этой комнате, было лежащее на диване тело мертвецки пьяного директора компании-спонсора. Перед диваном, на котором почивал Дыба, на низком столике стояли пустые бутылки, а в креслах рядом сидели осоловевшие заместители Юрия Павловича. Бирман кивнул в сторону дивана и шепнул Алексею:

— Жизнь удалась.

Но все же это было не самое интересное. На конторском столе стояла коробка из-под телевизора, и к этой коробке были прикованы взгляды всех собравшихся. Когда ее открыли, все увидели плотно утрамбованную массу красных, фиолетовых, зеленых, желтых, мятых, хрустящих и невообразимо ветхих купюр разного достоинства. Приятными зелеными вкраплениями в этой массе различались американские доллары. Коробку наклонили и стали выгребать содержимое на стол.

«Block Ltd» и оживившиеся спонсоры приступили к азартному перекладыванию бумажек по цветам и номиналам, формированию пачек и деловитым подсчетам. Приглашенные наблюдателями Алексей и Андрей плюхнулись в освободившиеся кресла и с наслаждением вытянули ноги. Это был незабываемый для обоих момент: вечеринка успешно закончилась, все счастливы, и опытные счетоводы считают деньги. Пошарив рукой в картонном ящике, Андрей вытащил литровую бутылку «Johnny Walker» и скрипнул пробкой. Он подмигнул брату, они выпили из горлышка и закурили. Внезапно за пределами комнаты послышались голоса, дверь приоткрылась, и в нее заглянула огромная серая фуражка.

— Шуршат зеленые? — деловито осведомилась усатая голова. — Личный состав к построению готов!

Бирман, не отрываясь от счета, сделал бровями выразительное движение, после чего один из заместителей Дыбы схватил увесистую пачку и передал ее милиционеру. Дверь тут же закрылась. Работа продолжалась еще довольно долго, а когда поднесли еще ящик с выручкой баров, стало ясно, что подсчеты затянутся. Андрей с братом выбрались наружу и отправились к своим. Демонтаж шел полным ходом, но все смертельно устали и еле шевелили ногами. Спасало то, что снять нужно было только картины Тимура. Всего за час измученные волонтеры справились с задачей, произведения упаковали и всех отправили в гостиницу.

Андрей и Миша вернулись в Петербург на триумфальном поезде, полном возвращавшейся с «Gagarin-party» публики. Эхо прогремевшей вечеринки обогнало поезд, и, достигнув северной столицы, весть о космическом уикенде с неимоверной быстротой распространилась по городу. Те, кто не смог поехать в Москву, завидовали очевидцам, а те, кто был там, без устали пересказывали друг другу и всем желающим бесконечные подробности увиденного. Событие всколыхнуло молодежь, стало самым значимым из всего, что происходило за последние два года. Все было настолько замечательно, что даже те, кто принимал участие, до конца не верили в случившееся. Первый канал российских новостей показал репортаж с вечеринки, некоторые газеты (в первую очередь, иностранные) поместили объемистые статьи, все звонили друг другу, поздравляли, разговаривали только об этом, история была у всех на слуху. Футболки «Gagarin — party» стали настолько популярны, что оставшийся у «Танцпола» комплект разлетелся в мгновение ока.

Прошло три дня, и из Москвы вернулся Алексей. Лучезарно улыбающийся Андрей встретил его в дверях и с удивлением обнаружил на лице брата печать заботы и сомнения. Алексей выглядел уставшим. Он прошел в гостиную и, усевшись в кресло, поведал Андрею и Мише о своих последних днях в Москве.

— По-моему, нас кинули, — сдержанно сообщил он товарищам.

— То есть как кинули? — энергично переспросил Миша и нервно задвигал желваками на скулах.

— Кинули — это кинули. Это означает: обманули, шваркнули, продинамили, выставили. Как тебе больше нравится? Два дня я сидел в гостинице и ждал результатов, потом пришел Бирман и показал итоги вечеринки. По его бумагам выходило, что мы заработали столько, сколько потратили. Он выдал мне двести долларов и сказал, что денег больше нет. Вот, можете посмотреть.

Он достал из сумки папку и выложил на стол ее содержимое. Это был финансовый план вечеринки на общую сумму пятьсот двадцать шесть тысяч двести восемьдесят пять рублей.

— Он, ко всему прочему, обвинил меня в том, что мы устроили вторую кассу при въезде на ВДНХ, ну, там еще было много всякого бреда. Заработали все кроме нас: спонсоры из «Кринта», звуковики, свет, лазеры, бары, ВДНХ, менты, пожарники. Короче, как он говорит, все деньги ушли на уплату расходов. Такие дела.

— Ты шутишь? — не унимался Миша.

— Какие, к черту, шутки? Я посмотрел его интервью для английского телевидения, так там он ни словом не упоминает о «Танцполе», заявляет, что «Gagarin» подготовлен единственной в стране компанией подобного рода «Block Limited». Честное слово, я хотел ему морду набить, но так устал, что плюнул и уехал.

Желая приободрить брата, Андрей взял его за руку и сказал:

— Не расстраивайся, Леха! Кинули — не кинули, это только нам понятно и обидно. Но вечеринка-то состоялась. Все остальные счастливы. Люди до сих пор звонят и днем и ночью, благодарят. Ну не Бирману же они звонят — нам.

— Правда? — усталым голосом спросил Алексей.

— Я тебе говорю!

Алексей улыбнулся и стал задумчиво вытряхивать табачок из папироски.

24

Тяжело громыхая на рельсовых стыках, поезд, состоявший из шестнадцати закопченных вагонов, медленно тащился через заснеженные пустоши новостроек Петербурга. Состав давно проехал дачные предместья, миновал промышленные районы и приближался к замерзшем у Обводному каналу, за которым начинался старый, погруженный в зимнюю стужу город. Через некоторое время поезд заскочил на освещенный прожекторами цельнометаллический клепаный мост, который неизвестно почему именовался Американским, и шум, производимый стальными колесами, на какое- то время стих. Переехав через канал, поезд сбавил скорость, затрясся на стрелках и стал вползать в запутанный лабиринт стояночных путей Московского вокзала.

В купейном вагоне за номером двенадцать царило утреннее оживление, означавшее скорое прибытие на перрон, а с ним и конец всего шестисоткилометрового путешествия из Москвы в Ленинград. За полчаса до этого проводник с помятым лицом прошелся по спящему вагону, бесцеремонно стуча кондукторским ключом в двери купе и монотонно восклицая: «Подъезжаем, подъезжаем! Сдавайте белье!» После этих криков в купе зажигался свет и люди, спавшие в жарко натопленных кельях, приходили в движение.

Неожиданности, которыми одаривает кратковременное путешествие с незнакомыми людьми, сам и по себе никогда не бывают приятными. Впервые встретившиеся люди обычно начинают скорбно молчать, утыкаются в газеты, а потом, по одному переодевшись и не желая друг другу спокойной ночи, молча ложатся спать. Бывает и иначе. Попутчики внезапно знакомятся, много шумят, острословят, клянут власти и времена, после появляется потребность выпить, и самый опытный достает из портфеля бутылку теплой водки. Граждане оживляются, достают дорожную снедь, и начинается полуночный пир с бесконечным и выбеганиями в прокуренный тамбур и непременным в таких случаях конкурсом бородатых анекдотов.

Именно такая компания ехала в купе номер четыре. Пробуждение для троих утомленных предновогодней попойкой мужчин было не самое приятное, так как, приговорив изрядное количество спиртного, они заснули мертвецким сном лишь около трех ночи, а прибытие поезда было означено расписанием в семь сорок утра. Поздно разлепив заспанные глаза, эти трое смущенно поприветствовали друг друга и, уж е не имея времени на умывания и туалет, принялись поспешно сдергивать постельное белье. И без того спертый воздух в купе наполнился клубами хлопчатобумажной пыли, оседавшей на лицах и одежде белыми пушинками. Собутыльники наскоро привели себя в порядок, по-хозяйски забрали каждый свои газеты и, поздравив друг друга с наступающим, поспешно выбрались вон.