Кости мотылька. Книга 1. Я умру завтра

Глава 8

Когда голодаешь, зубы твои будто оживают, ибо они столь отчаянно стремятся жевать, жевать и жевать, словно убеждены, что им довольно будет единственного кусочка, дабы обрести блаженство. Непритязательность становится по-настоящему свирепой, когда речь всерьёз заходит о выживании. Боюсь, у меня не окажется пергамента на следующее письмо (если, конечно, тебе достанется хотя бы это). Всё, что только можно, будет съедено, включая сапоги, упряжь, ремни и нашу собственную честь.

Визирь Фахр Дервон, письмо жене.

Лес Солкос, окрестности Кииз-Дара, взгляд со стороны

— Вы ушли от света и жизни, — вещал жрец Хореса, собрав паству на привычную вечернюю молитву. Она была стандартна ровно во всём, кроме одной единственной мелочи. Неподалёку, прислонившись спиной к деревянному навесу, стоял Дэсарандес.

Император был одет весьма непримечательно, а его лицо прикрывал капюшон. Мужчина хотел прогуляться без лишнего официоза, но остановился, чтобы послушать.

Бородатый жрец, чьи одеяния некогда были белыми, но давно ставшие скорее серыми, стоял прямой, как палка. Его короткие волосы отдавали сединой, но руки сохранили прежнюю силу, а взгляд был суров и требователен.

— Не каждый может похвастаться тем, что видел то же самое, что и вы, — по лицу священнослужителя пробежала тень, — война — это кровь. Война — это смерть. Теперь, куда бы вы ни пошли, эта тяжесть будет преследовать вас всегда. Отдаваться эхом в разуме, — его палец указал на висок, — и тяжестью на сердце, — а теперь на грудь.

Люди вокруг стояли на коленях, наблюдая за проповедью жреца. За его спиной горел яркий костёр, отчего образ мужчины казался более весомым, глубоким. Сумерки лишь подчёркивали это.

— Люди всегда мыслят слишком поверхностно, — он словно бы попенял всех собравшихся, позволив просочиться капле собственного раздражения. — Всегда путают то, что видят, и то, что действительно имеет значение. Неважно, чему вы стали свидетелями — важно то, как это на вас повлияло, — его кулак звонко ударил о ладонь. — И когда люди почитают низшее, как запредельное, — жрец поморщился, — то воздают ему почести так, как умеют, тем самым уродуя величие ради собственного удобства.

Дэсарандес неуловимо улыбнулся.

Собравшаяся паства, как солдаты, так и слуги, робко кивали, ловя каждое слово стоящего перед ними священнослужителя.

— Но сейчас… — бородач замедлил речь, — сейчас вы знаете. Каждый из вас! — его голос обрёл громкость. — Знаете, что лежащее за пределами вашего взгляда и вашего ума — похоже на вас не больше, чем камень на меч!

Костёр за его спиной словно бы качнулся в такт, а потом выбросил сноп искр.

Император поправил капюшон, коротко оглянувшись, но не заметил никого, кто решил бы побеспокоить его.

— Вы увидели не ад, а лишь его преддверие, и то краем глаза. Только отблески, тени, — постановил жрец. — Через замочную щель, где-то далеко.

Невольно Дэсарандес кивнул. Всё так. Это не сравнится не то что с ужасами Великой войны, но даже с присоединением Кашмира. Вот где люди сражались до последней капли крови, и даже сейчас никак не могли успокоиться.

Мужчина едва уловимо нахмурился. Где-то в его груди на миг потеплело, а потом запульсировало.

— Позже, — одними губами шепнул император.

— Всему есть место, — произнёс жрец, — в том числе жизни и смерти. И пусть вы прошли эту битву, заглянули за последние врата, увидели, как души уходят в иной мир, к Хоресу, но это ещё не конец, — он усмехнулся. — Только начало. Вам доведётся видеться с нашим богом регулярно, а по итогу… конечно же попасть в его чертоги. И пусть он встретит вас как старых друзей, с которыми будет что обсудить.

На глазах собравшихся были видны слёзы. Но вместе с тем, там же ощущалась решимость. Желание пройти свой путь до конца.

Дэсарандес улыбнулся, а потом направился дальше.

Мысли с нынешних боёв и дум, как лучше всего осадить второй вольный город, Кииз-Дар, переключились на прошлое. На то, что проповедь лишь мимоходом всколыхнула в его голове.

Великая война. Война, у которой нет названия за давностью лет. Война, которая поставила под угрозу всё, что мир когда-либо знал. Война, которая стёрлась из памяти всех, кроме него. Война, о которой если и вспоминают, то говорят лишь в формате старых сказок и легенд.

Не осталось ни книг, ни материальных свидетельств. С письменностью на Тораньоне всегда было плохо. Даже сейчас. Что уж говорить о старых временах? А уж за столько прошедших лет… Разумеется, некоторые помнят. Разумеется, некоторые что-то знают. Обрывки, слухи, старые предания — всё это гуляет в народе, но что есть истина?

«Может, где-то ещё остались записи, — прикинул мужчина. — Например, в республике Аспил? Хотя нет, в то время она ещё была царством, лишь потом люди свергли своего правителя. Тилмора? Может быть… правда, земли Свободы вокруг не позволяют даже отправить туда гонцов, что уж говорить о чём-то большем. Учитывая фактическую осаду, думаю, что король Молстон продал всё, включая и возможные книги. Ха, не у тразцев же искать рукописи! Эти варвары, кроме сношения с трупами, более ничем и не занимаются».

Перед глазами Дэсарандеса мелькнула одна из сцен далёкого прошлого, когда он, будучи девятнадцатилетним юнцом, вместе с большим отрядом, оказался в Корсанге — городе, расположенном фактически в центре всей Гаодии — ожидая штурм. Одна из сотен картин Великой войны… Войска гисилентилов, точнее — их рабов, уже подбирались к воротам, а он, как и тысячи остальных солдат, стояли в ожидании.

«А ведь тогда ещё не было пороха! Люди сражались клинками, луками и арбалетами. Как же давно это было…»

В первую очередь на город спикировали драконы. Они всегда нападали первыми. Огромные огнедышащие ящерицы страшились лишь колдунов, которые могли составить им конкуренцию в воздухе. Их шкура была прочной, но не защищала от ударов магии, их огонь не опаснее могучих молний и каменных глыб размером с гору.

Злобный рёв тварей, казалось, слышался отовсюду, словно эхо.

У девятнадцатилетнего юнца дрожали руки, рядом испуганно отирался его друг-волшебник. На него рявкнул один из более старших колдунов, на чьём лице вскоре должны были появиться знаки смерти. И вот маги обернулись в птиц и иных летающих существ. Кто-то использовал ветер, кто-то артефакты. Сотни маленьких точек взлетели вверх, накладывая на себя барьеры и готовясь встретить потоки пламени.

— Проклятые нечестивцы, — буркнул какой-то неотёсанный грубиян и Дэсарандес, а тогда ещё Джорис Орозон, яростно ударил его по уху. Едва не начавшуюся драку остановил выкрик сержанта, аж скрипнувшего зубами.

— Обоих со стены сброшу, если ещё хоть раз увижу нарушение дисциплины! — обрызгал он их слюнями.

Между тем, в воздухе уже шла битва. Огнедышащие ящеры встретили достойного противника, отчего их прочная шкура обращалась паром и пеплом, а иногда туша пробивалась насквозь. Драконы не рисковали подлетать ближе к Корсангу, чтобы сжигать солдат, пока не разберутся с магами, а этот противник был весьма крепким орешком.

Люди, не отрывая глаз, смотрели вверх. Кто-то молился, кто-то кричал и рвал волосы. Никто не оставался безучастным.

Наконец, драконы, истекая дымом и кровью, начали отступать. Один за одним огромные туши падали на землю, ломая собой крыши и круша стены. Изломанными куклами с перебитыми крыльями валились недобитки, которыми занимались сионы и обычные люди.

Джориз же, каким-то чудом, умудрился рассмотреть фигурку своего друга. Юнец, на три с половиной года его младше, бесстрашно выступил против огромной чешуйчатой твари. Его барьер успешно отразил поток пламени, причём волшебник перемещался прямо следом за драконом. А дальше… миг — и будто бы огромный молот бьёт ящера под дых, вызывая рёв и падение. Уже у самой земли дракон умудрился выровнять полёт, но поток бешеного ветра впечатал его в землю, создавая тысячи и десятки тысяч порезов, которые словно стачивали его шкуру, а потом и плоть, до костей.

Оглушающий рёв знаменовал новую смерть: чаша весов ещё чуть-чуть склонилась в сторону защитников.

Глаза Орозона бешено вращались, стараясь уследить за всем, что только можно. За «птицами»-оборотнями, соревнующимися с драконами в скорости, за мастерством магов ветра, за грамотными действиями команд, которые уже наловчились убивать тварей на этой бесконечной войне.

Человеческие фигурки казались такими маленькими и слабыми… Что они могли? Как они ещё живы и держатся? Но маги раз за разом доказывали, что человек — вершина эволюции, что бы там ни утверждали посланцы Верховной Ложи.

Разумеется, драконы не были куклами для битья. Периодически огромные твари сокрушали колдунов, сжирали «птиц» заживо, превращали в пепел потоками пламени или сбивали собственными здоровенными тушами. Однако чаще случалось обратное, и слаженные команды волшебников, набивших руку в этой войне, выкашивали ящеров, которые разлетались на куски от их объединённых атак и командной работы, поставленной инструкторами.

Небо всё больше окутывалось огнём. Словно зарево, чудовищный жар, казалось, сжигал сам воздух. Джориз закутал лицо, оставляя лишь щели, чтобы смотреть наверх. Чтобы знать своё будущее. Ведь если маги, несмотря ни на что, всё-таки проиграют…

Местами Корсанг уже начал гореть, хоть обороняющиеся предусмотрели и это, заранее сделав запас воды. Солдаты бегали и тушили пожары, а также добивали выживших тварей, которых пропустили колдуны. Некоторые маги действовали в более безопасном для себя ключе: выводили из строя лишь крылья могучих ящеров, а далее не обращали внимание на ещё живые туши, павшие вниз. Там дело переходило к солдатам и они массово сгорали, стараясь дать сионам хотя бы шанс на возможность приблизиться и нанести удар. Зачастую одного удара оказывалось мало.

В то же время земли за стенами успели почернеть от полчищ врагов. Разношёрстная армия противника состояла из самых разных отродий, извергнутых, казалось, самой преисподней. Хотя более поздние версии, вышедшие из-под руки Верховной Ложи стали отличаться некоторой… стандартизацией. Будто бы гисы смогли подобрать нужный рецепт «время-качество», чтобы наплодить тварей, которых вели их переметнувшиеся погонщики, с горящими от преданности глазами.

А самое поганое, Орозон знал: армией управляет один из Верховных. Рабы гисилентилов сами радостно скулили эту весть, даже когда им вытягивали жилы.

— Лэйлусур! — визжали пойманные шпионы, чьи тела, казалось, испытывали от боли лишь экстаз, сродни приближающемуся оргазму. — Он лично возглавил войско!

Крики поднимались до небес. Казалось, осаждённые заранее готовились к тому, что вот-вот обрушится на них, отчего закаляли глотки, тренируя их к воплям, ведь каждый осознавал, чем грозит поражение. Гисилентилы не упускали живых из своих рук, превращая их истерзанные после долгого пользования и пыток тела в собственных солдат, чудовищ, которые теперь преданно служили новым хозяевам.

Впрочем, армию они набирали не только из людей и преображённых, но не забывали и сами выращивать нужных особей, наладив производство как в собственном летающем городе, так и в Нилинии, на Азур-Сабба.

Рядом с Джоризом упала огромная туша, разрушая сразу несколько домов горожан. Дракон ещё был жив и издал полный злобы и боли рык. Будущий император тут же разрядил в него свой арбалет, целя в глаз. Реакция сиона позволила попасть точно в цель, отчего рёв ящера перешёл на новый уровень. Он забил переломанными крыльями и попытался встать, однако Орозону на помощь подоспели другие: трое сионов контролировали его пасть, ещё четверо использовали длинные острые копья, вонзая их в уязвимые места.

Дэсарандес до сих пор вспоминал лица этих людей, которые, в большинстве своём, размазывались в памяти, но некоторые горели яркими звёздами.

Взглянув в сторону группы беженцев, которые, выпучив глаза, забивались в подвал, он поморщился — как в реальности, так и в тот момент. Джориз знал, что будет дальше. Люди убьют друг друга, чтобы не достаться приближающейся армии врага. Отцы бросали младенцев на крепкие булыжники мостовой, матери перерезали подросткам горло — всё что угодно, лишь бы избежать чудовищных тварей и ещё более страшного плена.

Магия гисилентилов умела плавить плоть, словно воск, сращивала людей друг с другом, меняла разум, коверкала души. Они могли подарить людям вечную жизнь, красоту и бесконечную силу, которой никогда не добьются лучшие целители и алхимики из магов, но вместо этого предпочли предаваться гедонизму и потакать собственным капризам, превращая весь мир в собственный бордель. Чудо, что один из Верховных, этот самый Лэйлусур, нашёл в себе волю выйти в поле, лично направив армию. Ранее людские короли сражались лишь с их слугами…

— Не зря все собравшиеся уже похоронили себя, — слабо улыбнулся юноша.

Что рабы, что императоры одинаково взывали к богам и небу, которые, казалось, отвернулись от них. Сломленные, потерянные, сражающиеся словно на рефлексах и давно вбитой дисциплине, воины готовились к последнему бою. Ведь как иначе могли думать люди, которые ранее изо всех сил сдерживали лишь слуг гисилентилов, этого зла, зародившегося где-то в глубинах Азур-Сабба? А на этом континенте, по рассказам и слухам, уже образовалось целое королевство…

Земля исходила дымом, города и деревни разорялись, орды тварей и порождений нечистой магии лезли на них, не зная сна и отдыха, заставляя сражаться из последних сил. День за днём, ночь за ночью.

Как говорили пророки: мир приближается к своему концу.

Джориз ощущал, что ему не хватало воздуха, парень задыхался, поражённый открывшейся картиной. Словно оказался под ледяной водой.

Многие драконы пали, другие же спаслись бегством. Маги вернулись к ним: потрёпанные, опалённые, грязные и уставшие. Совсем ещё мальчишки и девчонки отстояли город, закрыв небеса своими телами. Теперь ему, и таким же как он, нужно было закрыть его с земли.

Орозон грустно улыбнулся, наблюдая, как тысячи монстров, похожих на пауков, уже облепили стены города, словно осы подгнившую грушу. Из-под земли, будто землеройки, вылезали змееподобные твари с лезвиями вместо рук. Со всех сторон ползли, прыгали, лезли всевозможные уродливые чудовища, которых «боги красоты», будто бы специально, сделали максимально отталкивающими. И особенно этот контраст подчёркивали люди-предатели и «надсмотрщики», которыми гисилентилы делали собственных «низших», своей же расы.

Каждый из них мог похвастаться внешностью юного принца или принцессы, которые несколько лет провели в руках умелых целителей и алхимиков, но по факту всего лишь приняли в душу шёпот вторженцев, пообещавших «вечную, полную удовольствий жизнь».

Не прошло и часа с момента осады, как отряд будущего императора уже разорвали зубы и когти неистовствовавшего врага. Многие твари обладали силами, даже превышающими уровень сионов. А принявшие «дар» гисов и вовсе были катастрофой, закручиваясь, как смерч, одинаково эффективно уничтожая как простых обывателей, так и волшебников.

Лишь последние, а также сионы, особенно из тех, кто имел хороший набор артефактов, могли в должной мере противостоять врагу. Однако, это не слишком помогало. Из тел погибших уже начали вылупляться новые противники, стремительно поглощая мёртвую плоть и на глазах набирая массу. На горизонте появились гиганты — слепленные из живых големы, кричащие сотнями разных голосов. Они были вооружены исполинскими палицами и доставали до середины стены, достаточно легко забираясь внутрь Корсанга.

Забытый пожар разгорелся с новой силой. Здания и башни начали осыпаться и падать, поглощённые пламенем. Люди отступали, медленно сдавая позиции. Улицы наполнились чудовищами, которых, казалось, можно истреблять тысячами, но толку будет почти ноль.

Городские бои выматывали тело и разум, а понимание бессмысленности происходящего лишь подтачивало их уверенность. Джориз ощутил безнадёжность и беспомощность, особенно, когда столкнулся с девушкой… когда-то бывшей человеком. Теперь она принадлежала их врагу, полностью и без остатка. Глаза прелестной девы горели похотью и вожделением. Казалось, она убивала врагов лишь с целью найти избранного, чей труп оседлает прямо здесь, в бою.

Как и любой переметнувшийся, она была идеальна. За такую девушку ещё десять лет назад передрались бы короли и вся высшая знать, что Фусанга, что любого другого клочка земли. Но сейчас она была лишь одной из многих и собственная внешность, как маяк, отдавалась в груди остальных людей потоком ужаса. Каждый знал, что из себя представляют такие, как она.

Два тонких и длинных клинка в её руках запорхали, как крылья бабочки. Орозон приподнял свой щит и выставил меч остриём вперёд. Через мгновение они столкнулись и юноша моментально ощутил жжение в области правого плеча. Лезвие девушки окрасилось кровью, отчего она рассмеялась, облизывая собственное оружие.

Новое столкновение, но теперь за Джориза также вступилось ещё несколько человек: трое сионов и двое магов. Исход стал очевиден. Юноша ожидал, что противница сбежит, но она не отступила и была сожжена меткими бросками огня, когда двое воинов сумели зажать её возле стены.

Один из них отделался отрубленными пальцами, а другой — откушенным носом. Благо, что маги почти сразу приступили к быстрому лечению.

И это сотворила лишь одна девка! Всего лишь одна из тысяч! Могущество их врага поражало воображение. Однако, это был далеко не конец. За стены города вступил Лэйлусур. То есть… как «вступил»? Гисилентилы не владели таким понятием, как пол, являясь гермафродитами, имеющими как женские, так и мужские половые признаки. Больше всего они напоминали прекрасных четырёхруких женщин, кожа которых была белой, словно снег, а под одеждой, между ног, почти всегда вздымался огромный фаллос, готовый вонзиться куда и во что угодно.

Искатели наслаждений, «боги красоты», интересовались подчинением мира постольку-поскольку. Больше всего они желали погружаться в пучину удовольствий, каждый раз повышая планку, необходимую им для собственного развлечения. Самые гнусные мерзости, которые можно представить, уже давно находились ими слишком обыденными и скучными, но изощрённая фантазия позволяла каждый раз изобретать что-то новое.

Именно подобные «забавы» были причиной, почему люди предпочитали смерть попаданию в плен.

Лэйлусур поднял все четыре свои руки и из них потекла болезненно-зелёная магия, которая потоками пронизывала падшие тела, как мёртвые, так и ещё живые. Прямо на глазах сражающихся людей, их вчерашние товарищи и только что убитые твари начали подниматься, причём не в виде нежити, что могли создать те же некроманты, а полноценно живыми, но… уже чужими.

Из кусков лепили странных уродливых кадавров, големов, десятиногих и шестируких монстров, чьи зубы обращались острыми иглами, а языки вытягивались, приобретая жало на конце.

— Не так я планировал свою загробную жизнь, — с бледной полуулыбкой проговорил один из рыцарей в окровавленных доспехах, вставший рядом с Орозоном. — Что же, предлагаю пойти в последний бой. Что скажешь, парень?

Будущий император кивнул, а потом они бросились вперёд. Все три десятка человек, собравшихся на этом пятачке земли. С ними был и его друг, юный волшебник, выживший при битве в небесах, но видимо, жаждущий найти смерть здесь, среди них.

— Как же я завидую, что маги гисилентилов не подвержены проклятию смерти, — прямо на бегу проговорил он.

— Но их магия весьма однородна, к тому же не сравнится с вашей по разнообразию и формам, — возразил Джориз. — А ещё у них нет ультимы.

— Да, кстати о ней, — странно усмехнулся колдун. — Не поверишь, что я сотворил во время боя с драконами.

— Ты пробудил её⁈ — будущий император едва не споткнулся. — Скажи мне, Хорес, ты пробудил её⁈

В реальном времени Мирадель открыл глаза, избавляясь от невовремя пробудившейся ностальгии. Он добрался до своего величественного шатра и кивнув страже, стоящей на входе. Внутри мужчина уселся на стул, пододвинул к себе карту, а потом коснулся груди.

— Говори, — тихо произнёс Дэсарандес.

— Подкрепление будет значительно меньше, чем мы ожидали, — прошелестел голос, казалось, прямо в его голове. — Пароход был затоплен.

— Затоплен? — переспросил император. — Диверсия? Неужели Гуннар Магбурский нашёл в себе смелость выступить против наших договорённостей?

— Нет, — ответили ему. — Кашмир.

— Снова «лорд Челефи»? — усмехнулся Мирадель, откидываясь на спинку стула. — Я напишу Милене, чтобы она провела чистки.

— Её образ и без того уже очернён. Скоро прозвище «Кровавая» навечно прилипнет к твоей жене.

— Я так не считаю, — мужчина сложил ладони пирамидкой, а потом достал кусок пергамента и перо с чернильницей. — Лучше скажи, что ты чувствуешь в плане Монхарба?

— Почти ничего, но отдельные очаги уже проявились. Лет десять — и никто уже не вспомнит Троицу, — о чём бы ни говорил таинственный собеседник императора, интонации оставались неизменны. — Двадцать — и проблем не возникнет вовсе.

— Через двадцать я планирую дойти до Аспила, — спокойно ответил Дэсарандес.

— С учётом Роха и Данхолфа, или торговые партнёры за Ржавым океаном могут спать спокойно? — нотка ехидства была столь незаметна, что иной не понял бы ничего, но Мирадель знал своего собеседника без малого тысячу лет.

— Они сами присоединятся к Империи, — слабо улыбнулся он. — Лучше скажи, не изменилось ли твоё мнение касательно печати? У нас точно будет нужное время?

— Сколько бы ни было, его не хватит, — изрёк его собеседник. — Но и спешить тоже нельзя. Иначе станет только хуже.

И император продолжил заниматься делами, планируя очередной свой ход и логистику огромной армии. Ведь лишь дети и глупцы, наслушавшиеся сказок про войну, считали задачу несложной. Для них война означала лишь бой армия на армию, отчего те с удивлением и неверием смотрели на ветеранов, когда те рассказывали про долгие мучительные переходы, отхожие места, гниющие от сырости ноги и товарищей, которые погибли от заразы, а не меча или пули врага.

Даже самым сильным сионам и могучим волшебникам требовалась пища. Нельзя было забывать о лошадях, на которых они ехали, о мулах, которые тащили многочисленные телеги и поклажу, о слугах, которые обеспечивали быт.

Еда нужна была даже для того, чтобы перевозить еду. Учитывая же то, что с Монхарбом Империя соединялась узкой полоской пустыни Сизиан, которая была крайне скудной на растительность местностью, ещё и подвергающейся регулярному нападению лафтетаров — пустынных разбойников, число которых, за последние годы, разрослось до пугающих величин — то необходимые товары, по большей части, доставляли морем, через Светлый залив.

Именно на этом строились договорённости Дэсарандеса и Гуннара Магбурского: последний не мешает Империи и сдаёт свой город, когда до него дойдёт очередь. Взамен он остаётся править, а после смерти архонтом становится представитель его династии. Почти ничего бы не поменялось.

Однако, даже несмотря на более-менее свободные морские пути, количество потребляемого продовольствия было слишком велико. Поэтому самые жестокие и сложные битвы армия Империи вела не против легионов бывшего королевства Нанв, а против голода и жажды. Для того, чтобы вступить в бой с людьми, им предстояло сразиться с долгой и длинной дорогой, полной трудностей и мучений.

— Уверен? — уже, наверное, в десятый раз, за прошедшие три дня с момента крушения, я слышал этот мерзкий, гундящий голос.

— По звёздам, — буркнул задолбавшийся матрос.

— Так они ночью были, а сейчас день. Что если мы отклонились? — мужчину звали Гиделием. Он был офицером, одним из тех, кто всерьёз рассчитывал получить власть над всеми выжившими. Признаться, я рад, что у него не вышло. Однако, остатки солдат он держал достаточно уверенно, хоть и не беспрекословно.

Выборы нового главы были достаточно забавны — они кричали и спорили половину ночи. Произошло несколько драк и был даже один тяжелораненый.

— Так пусть маги зачаруют новые компасы, — с долей претензий высказал Торкус, самоназначенный глава оставшихся корабельных тружеников.

Ситуация у матросов развивалась плюс-минус схожим образом, но с некоторыми отличиями. Все выжившие были одинаково низшего звания, а потому моряков возглавил самый авторитетный.

— А не отсосать ли тебе мой хер⁈ — возмущённо подскочил Бортомс, высокий и дерзкий парень, объединивший под собой почти два десятка колдунов, которые, ныне, проживали на отдельном… плоту? То, что начиналось как неведомая и не совсем понятная для меня стройка, благодаря производственной магии обратилось в достаточно комфортное, по уровню жизни, место. На этом Бортомс и набрал себе половину сторонников: предоставляя койко-место. — Волшебники и так делают ВСЁ, — махнул он рукой, — чтобы «господа», — а теперь добавил ядовитой злобы, — не испытывали трудностей: ускоряют лодки, добывают пищу, создают питьевую воду и лечат! Чего уж, почти все лодки имеют руны подогрева! — половину, наверное, зачаровал я. Остальные не трогал, там другие справились. Надеюсь лишь, что не накосячили, потому что помню я, как они в пароходе кровати зачаровывали…

— И что с того? — поинтересовался Гиделий, не упускавший случая попытаться втиснуть собственную задницу на место формального главы всей нашей группы. Имею в виду: вообще всей. Всё-таки почти полторы сотни людей выжило, если считать волшебников. М-да… вроде и много, но по факту очень и очень мало. На корабле одного только экипажа набиралось в районе семисот человек. А сколько пассажиров? Это же транспортник! Солдаты, инсурии, сионы, колдуны, слуги… Эх, хороший удар нанесли грёбаные диверсанты, ничего не скажешь. — Вам, так же, как и нам, крайне выгодно быстрее добраться до берега!

— Тут бы поспорил, — негромко заявил Торкус. — Им на свою жизнь уже плевать, а вот нам — совсем нет.

И спор разгорелся с новой силой.

Три дня мы плыли вперёд, ориентируясь по звёздам и фактически проживая в лодках: ели, пили, спали, справляли нужду и прочее-прочее. Благо, что залив в этой части был достаточно спокоен, хотя «лёгкий шторм» мог налететь в любой момент. Подобное считалось нормой, отчего люди (особенно матросы) частенько вставали на лодках в полный рост, всматриваясь вдаль.

Пока Хорес миловал, но никто не мог дать гарантию что и дальше всё будет развиваться в таком же ключе.

Я продолжал путешествовать с троицей сионов и периодически присоединяющейся Люмией. Это она пришла на лодку в день крушения, положив мою голову себе на колени. Довольно мягко и приятно, чего уж там…

С друзьями окончательно рассорился. Разве что Ресмон продолжал попытки наладить контакт. Но лично я посчитал, что раз жизнь мага коротка, то надо действовать так, как хочется мне. Побыть немного эгоистом, ведь и без того постоянно приходилось исполнять чьи-то приказы.

Иногда у меня складывается ощущение, что я ежедневно договариваюсь даже с жизнью, уговаривая её дать мне больше времени. А как ещё назвать тот факт, что приходится постоянно искать способы, дабы остаться в живых?

Если воды ещё хватало, благо, что её основы знали почти все маги (как и основы других стихий), то вот с едой было не так просто. Запасы старой были подъедены в первый же день. Единственный, оставшийся доступным вариант — рыба. Ловить её, само собой, тоже надо с умом. Для этого, во время остановок, в воду крошили разную мелочь, а потом, если ею кто-то интересовался, то «водники» поднимали огромный шар воды вместе с рыбой внутри. Таким образом и выживали. Вот только… более ста пятидесяти человек. Каждому надо минимум одну, а лучше две или три рыбины в день. Если брать среднюю длину хотя бы сантиметров в двадцать. То есть, в идеале, чтобы все были сыты, надо ловить порядка трёх-четырёх сотен рыб в день!

А ведь чтобы поднять шар воды, нужно уже не просто знать основы этой стихии, а именно тренировать магию воды! Далеко не у всех колдунов магическая энергия вообще подходила этой стихии. В общем, из тридцати семи выживших волшебников (чуть более трети всех, кто садился на пароход), таких нашлось двенадцать. Пятеро, как я, выбравшие воду основной стихией и семеро — второстепенной. То есть, двенадцать человек могло рыбачить и должны были набирать за день минимум триста рыб, чтобы выжившие люди могли что-то есть и оставались хотя бы на ногах.

Самое смешное — пойманную рыбу ещё нужно было сготовить, ведь сырой её никто есть не желал. Жарка или варка тоже на нас. Великолепно!

Грёбаная рыба задолбала меня вусмерть. И я не про её вкус. Как начали на второй день её ловить, так продолжаем и по сей миг! Ну, когда объявляется остановка, само собой. Хотя один идиот (иначе назвать не могу) как-то умудрился поймать рыбину на ходу, отчего теперь магов принудили высматривать «добычу» даже в такие моменты.

— Кирин! — все лодки плыли вперёд с плюс-минус одинаковой скоростью, ведь водники (такие как я), создавали течение, которое позволяло двигаться в едином направлении. Вот только это не мешало, кому надо, помогать себе вёслами, чтобы добраться до чьей-то лодки. — У меня тут идея возникла: ты можешь зачаровать этот стальной лист на постоянное излучение огня? То есть жара. Типа как сковорода, чтобы не тратить время и силы магов на готовку еды? — это была Лири Нилас, та самая женщина из Тайной полиции. Не великого ума дамочка, но с большой инициативой. Шилом в заднице, я бы сказал.

— Положим, смогу, — задумался я, при этом продолжая контролировать чары, чтобы не нарушать общий ход движения всех лодок. — Но тогда весь этот лист… — осмотрел я его, пока Сидик галантно помог Лири забраться к нам и даже уступил своё место, возле рун теплоты.

Ха-а… тут везде одинаково тепло, я об этом позаботился! Но чему я удивляюсь? Нилас — аристократка, а Сидик — низший армейский сион. Конечно же он был бы не против, чтобы представительница Тайной полиции обратила на него внимание в том или ином ключе. И в качестве боевой единицы и в качестве… скажем так, средства снятия стресса.

— … будет излучать жар одинаково интенсивно. То есть, — постучал по нему пальцем, — возникнет новый вопрос: как взять его в руки?

— Интересно! — улыбнулась Лири. — Ты первый волшебник, который не просто делает, а начинает спрашивать и уточнять.

— Это основы, — проворчал я. — Прежде чем что-то зачаровывать, нужно создать картину в своей голове и понять, как всё будет работать. Иначе можно упороть косяк и просто впустую потратить время, как своё, так и нанимателя. И кстати, ещё один мой вопрос а надо ли вообще превращать этот лист в сковороду?

— М-м? — нахмурилась женщина. — Что ты имеешь в виду?

— То, что итоговый труд, обычно оценивается и модулируется представителями гильдии артефакторов, — вздохнул я. — Ты никогда не задавала вопрос… — я быстро перешёл на неформальную речь со всеми выжившими. Потому что был незаменимым, в прямом смысле этого слова, человеком. Признаться, это поглаживало моё чувство собственной важности. — … почему некоторые заказы гильдия оценивает весьма дорого, а некоторые, почти такие же, достаточно дёшево?

— Бывало, — пожала она плечами, а потом наклонилась ниже. Я ощутил запах духов. Похоже, свою сумочку Лири точно успела спасти. — Но разве цены не зависят от уровня знатности человека, срочности заказа и личных отношений?

— Второстепенно, — отмахнулся я. — Всё упирается в мелочи. Взять твою просьбу: на первый взгляд всё просто, но тут же возник вопрос — а как что-то жарить? То есть, надо каким-то образом правильно закрепить этот стальной лист, потому что если просто поставить его на деревянную часть лодки, то вскоре она загорится.

— Можно приделать ручку, как на сковороде, — дополнил Сидик.

— Хорошо, — кивнул ему. — Но со временем раскалится и ручка, либо, если она будет деревянной, то сгорит. И это опять же не отменяет факта, что нужно как-то перевозить получившийся артефакт. А как? Как удерживать и где хранить?

— Нужно отключение огня! — сообразила Нилас то, к чему я её и подталкивал.

— Хорошо, — снова повторил я и улыбнулся. — Работа только что усложнилась, ведь нужно не просто сделать артефакт типа светильников, — кивнул на дно лодки, где под тряпками лежала светящаяся палка, — но ещё и настроить переключение режимов.

— Это сложно? — представительница Тайной полиции наклонила голову.

— В меру, — признал я. — Но предположим. Как это сделать, я представляю: создать руну, которая отменяет действие остальных. И снова вопрос: где разместить её, чтобы была возможность нажимать? Ведь стальной лист будет раскалённым.

— Можно нажимать палкой, — снова вклинился Сидик.

— Принимается, — согласился с ним. — Но тогда мой совет: вам необходимо собрать нечто, куда во время готовки можно будет поставить получившийся артефакт, чтобы не держать его в руках и чтобы он не прожёг материал, на котором будет стоять — а значит, никакого дерева! И организовать какую-то рукоятку для удобства.

— Сделаем! — довольно улыбнулась Лири.

Я же лишь вздохнул. Про себя. Очередная волокита, толку от которой — ноль повдоль. Потому что мы и так не слишком много рыбы ловим, дабы ради неё создавать отдельный артефакт готовки. Шарик огня способен организовать каждый маг, а их тут тридцать семь. Не так уж и долго выйдет, не так ли?

Но пусть лучше люди тратят время на ерунду, зато сидят увлечёнными, тихими и спокойными, чем снова начинают спор на ровном месте, который и так уже несколько раз провоцировал драки. Благо, ещё без смертей!

Ближе к обеду мы остановились. Я и другие водники достаточно вымотались, но понимали, что вскоре предстоит новая «забава» — приманивание рыбы. Хорошо, что хотя бы этим занимались другие.

— Кирин, может пропустишь сегодняшнюю рыбалку? — спросил Тофер. — Ещё ведь зачаровывать собрался. И без того работаешь больше всех.

— Кто, кроме меня? — криво ухмыльнулся. — Всё будет нормально, не переживай.

Энергии через себя пропускал в меру, так что сильного жжения в теле не чувствовал.

Вскоре ко мне на маленькой лодке приплыл Ресмон. Он делал это периодически, и сегодня я даже сказал, что прощаю его и мы снова друзья. Ложь, которая ощущалась нами обоими. Зачем? Для удобства, в первую очередь своего. Плюс я не ощущал сильной обиды, ведь это всё равно, что всерьёз обижаться на маленького ребёнка, который, заметив, что муравьи набирают воду из ближайшей лужи, захотел им помочь и залил в муравейник пару вёдер воды.

Так и Ресмон. Хотел помочь — получилось наоборот. Думаю, он усвоил урок.

— Давай… — здоровяк задумался, — давай хотя бы просто продолжим общение, а потом, на войне, я спасу тебе жизнь и мы будем квиты — как тебе?

— А если наоборот, то ты будешь дважды мне должен? — хмыкнул я. — Ладно, давай попробуем.

Ещё одна причина, почему я согласился простить дуболома, была в том, что мне просто хотелось иметь кого-то, с кем можно почесать языком. Признаться, оставшиеся сионы не спешили стать моими друзьями-приятелями. Мы… слишком разные: возраст, опыт, условия жизни, наличие магии… отличия были во всём.

Ресмон, хоть и деревенщина, во-первых признавал моё лидерство, во-вторых был таким же магом, а в-третьих — у нас уже были общие темы для разговора.

— Знаешь, я немного попытался освоить воду в свободное время… — тут же начал трепать он, пока остальные, включая меня, сосредоточились на рыбалке, разбросав наживку. — И вот, создаю я, значит, шарик воды…

Сегодняшний улов оказался почти никаким. Причём не только у меня, а вообще у всех. Похоже, мы оказались возле той части залива, где по какой-то причине не водилась рыба. У меня был всего десяток мелких рыбёшек, которые мы тихо поделили между собой. У остальных: где хуже, где лучше, но незначительно. Были и вовсе пустые. Хотя, как по мне, скорее «пустые», а по факту тоже поделили рыбу у себя.

Подобное привело к натуральной истерике.

— Маги не хотят обеспечивать группу пищей! — надрывался какой-то сион, которого, впрочем, быстро заткнули свои же. Но клич подхватили остальные. Матросы и солдаты, ещё недавно с благодарностью смотрящие в нашу сторону, искренне радующиеся зачарованным артефактам, тёплым лодкам, заделанным с помощью производственной магии дырам и всему прочему, начали скрипеть зубами и демонстрировать оскорбительные жесты.

Кто-то призывал Хореса покарать проклятых, где-то едва не начались драки. Какие-то колдуны всерьёз собирались защищать свои жизни, когда к ним полезло несколько мужчин, размахивая ружьями.

Хах, да там порох наверняка отсырел! Хотя… лучше, конечно, не рисковать и бить на упреждение.

На «плот» магов перебралось ещё несколько волшебников, которых Бортомс довольно принял (Гилтав и вылеченный Ольфрен, кстати, тоже присоединились к нему). Ещё часть собралась вокруг Люсьена, тоже парня-волшебника, выходца какого-то мелкого, но знатного рода с фамилией. Повезло ублюдку! Похоже, его не гоняли у себя в школе каждый день и каждую ночь. Уж больно добродушное у него было лицо. Хотя может это маска, ведь одного матроса, который полез на него с претензией, Люсьен едва не разодрал на куски, обратившись в медведя.

Благо, лодка выдержала его вес. Как узнал позднее — не «благо», а подстраховка, ведь она оказалась зачарована.

Собственно, последнее побудило меня получше к нему присмотреться. Похоже, в отличие от наглого Бортомса, у этого голова варит.

Так или иначе, одиночек осталось мало. Порядка пяти человек (не отдельных, само собой, а проживающих в маленьких группах других людей) и целители (среди которых была и Люмия, худо-бедно умеющая в самые основы лекарского дела, примерно на одном со мной уровне), которые, вроде бы, действовали под защитой сионов. Но конкретику я не ведал. У них тоже были свои конфликты, хоть и внутренние. Но не зря ведь троица моих сионов так и не вернулась к остальным своим, а наоборот, объединилась с группировкой Тайной полиции?

У Лири Нилас было четырнадцать человек, среди которых один сион, и трое слуг. Все работали на одну организацию и должны были присмотреть за перевозкой, а также проконтролировать нас в Морбо. Увы, диверсия сорвала эти планы.

Повсюду интриги, будто бы я снова оказался в собственном поместье!

Это, кстати, ещё одна причина, почему я «простил» Ресмона. Мне был нужен хоть какой-то союзник.

— Привет, — улыбнулся я, когда подошла Люмия. Она частенько приходила сюда, ко мне. — Получила моё сообщение?

— Ещё бы, — зеркально улыбнулась девушка и тоже оглянулась. — Я слышала, — понизила она голос, отсаживаясь, вместе со мной, на самый край лодки. Святая простота! Слух сиона может выделить жужжание отдельной пчелы на противоположном конце поля! Хм, это я про высших. У нас-то почти все низшие. Но тем не менее, даже им хватит навыков нас подслушать. — Вы не поймали ни одной рыбы? Я… — ещё раз оглянулась, — принесла немного тебе, Кирин…

— Вот так да, — на мгновение прикрыл глаза, — я тебя звал за тем же самым. Поделиться.

Люмия владела водой, хоть и не как основной стихией, а потому являлась одной из «рыбаков».

— О, — удивилась она, — какое совпадение!

Негромко посмеялся, на что русоволосая девушка с россыпью едва заметных веснушек слегка покраснела.

За прошедшее время я немного лучше узнал её характер. Не самая умная, не самая красивая, но… она умела создавать некий уют и, что называется, душевное тепло. Когда Люмия сидела рядом, даже молча, то работать было приятнее. И за это я её очень ценил.

— Слушай, тебе надо перебраться сюда, — перешёл я к следующей теме. — На магов начинают косо смотреть, я опасаюсь, что с тобой что-то случится.

Очередная ложь. Во всяком случае, так я себя убеждал. Внутренний голос твёрдо и уверенно говорил, что мне нужен ещё один колдун-союзник, причём не где-то там, а тут, под рукой. Люмия же, несмотря ни на что, была волшебницей, умеющей в друидизм, целительство, алхимию и основы стихий. Весьма неплохо!

Однако, тихий шепоток, раздающийся в глубине мозга, утверждал, что я не желаю, чтобы с ней что-то произошло. Глупости!

— Но я с другими целителями уже под охраной, а ещё у меня там подр… — задумалась. Что-то поняла. Посмотрела на меня пытливым взглядом. — Хорошо. Сейчас соберу вещи и к вам.

— Мы с ребятами тебе поможем, чтобы нетяжело было, — поднялся на ноги. — Верно ведь, Сидик?

Намёк на то, что её могут не отпустить, оказался весьма очевиден и был не понят лишь таким идиотом, как Ресмон. Хотя… Люмия тоже не создавала впечатления той, кто до конца осознал мои слова. По пути девчонка мечтательно улыбалась и краснела, как мак.

На наши лодки, которых было четыре (выдвинулись не только мы, но и вся Тайная полиция), весьма характерно так косились, но вещи Люмия забрала без всяких проблем. Никто не требовал компенсации, никто не открыл рот для того, чтобы высказать претензию. Радует. Похоже, мы ещё не дошли до такого уровня, но уже предельно близки. Вовремя я выдернул волшебницу. Теперь на борту трое магов и четверо сионов. Уже как-то безопаснее ощущается.

К вечеру остановились и начали, как обычно, связывать лодки. Имею в виду не только нашу группу, а вообще всех выживших. Никто не хотел, чтобы течение разнесло нас друг от друга. Потом организовали караулы. Люди опасались не только внезапного шторма, но и возможных морских обитателей. Да, в Аметистовом заливе не водится никто крупный, но кто даст гарантию, что сюда не заплывут акулы из моря Гурен? Или какая пакость из моря Печали?

Некоторые уникумы, преимущественно из солдат Гиделия, требовали от магов, чтобы они рыбачили ночью, но тех заткнули свои же. Никто не хотел конфликтов, хоть и было ясно: вот-вот что-то произойдёт. Почему? Голод, теснота, скопившееся раздражение… всё это требовало выхода.

Лично я начал разрисовывать лодку рунами укрепления, а также защитой от огня. Глуп тот, кто считает, что пожар в море — ерунда. «Как дерево может гореть в воде?» Ха-ха! Легко и просто!

В общем, приступил к работе, в то время как Люмия сварила зелье бодрости, используя чуть ли не подручные средства. В первые моменты впал в ступор, потом вспомнил, что она, так-то, алхимик. Проникся. Похвалил.

Под вечер Ресмон, глядя на Люмию, разворчался, что «его» Налби давно в группе Бортомса проживает и нам бы не помешало собрать нечто подобное — посудину, которая тоже могла бы обеспечить место для какой-то деятельности и нормального сна.

— У нас нет поблизости мусора, оставшегося от парохода, — ответил ему. — Или предлагаешь экспериментировать с лодками? А если что-то сорвётся? Где тогда обитать? Проситься к остальным? А пустят? На каких условиях?

Ресмон понятливо вздохнул и пошёл спать. Всё-таки лодки были достаточно широкими, места хватало, но даже так здоровяку приходилось пригибаться, из-за чего по утрам парень кряхтел, как старый дед и разминал спину, жалуясь, что всё затекло и болит.

Я же организовал себе чуть лучший простор. Опять же помогли руны и самая капелька производственной магии, которая у меня получалась не ахти как хорошо. Но в такой малости, как перенос вырезанных в дереве лавок — без проблем. Короче — переместил часть внутреннего убранства и застолбил за собой это место, не забыв нанести парочку рун, создающих чувство тревоги и дискомфорта у любого, кто занимает это место. Кроме меня, конечно же.

Привязка на кровь — замороченная штука, зато надёжная.

Рядом положил и Люмию. Успел к ней немного привязаться и… не знаю… В общем, я ощущал, что если ей будет комфортно спать рядом, то лично мне будет от этого приятнее. Такие вот странные выверты сознания. Может, подсознательно желал, чтобы союзники были в максимально хорошей форме?

Бред… Признай, Кирин, ты к ней неравнодушен. Ха-а… вот дерьмо!

Так или иначе, я посчитал, что отношения лучше углубить. Не прямо у всех на глазах, само собой (хотя происходит и такое), просто показать ей, что она мною ценима. Для начала сойдёт. Только вот пришлось добавлять её в исключения для своих рун. Ещё полчаса времени и капля крови. В этот раз самой девушки.

Люмия, красная, как помидорка, лежала рядом не смея даже двинуться. Создалось ощущение, что любое резкое движение вызовет у неё острый приступ паники. С трудом подавил желание пошутить. Хах, вспоминая Кинису, так последняя бы лишь ядовито комментировала мою возню, а потом, не исключаю, оседлала бы меня прямо этой же ночью, наплевав на остальных. Максимум, бросив им: «Пусть завидуют».

Эх… жалею, что упустил её. Понимаю, что никак не мог бы сохранить нашу связь, но… всё равно. Остальные — не то. Ни Колетта, ни Люмия, ни, тем более, уже почти забытая Мирелла, моя невеста.

— Интересно, это мои реальные мысли или опять бравада? — едва слышно произнёс себе под нос, уставившись на небо и звёзды, которые в данный момент изучали моряки, выстраивая дальнейший путь. Благо, даже среди матросов нашлись те, кто знал основы навигации и ориентирования по небу.

Остаток ночи (куча времени ушла на руны, ведь в дополнению к лодке, решил заняться и собственной одеждой), прошёл спокойно. А вот утро удивило. С «плота» Бортомса в сторону главы вояк Гиделия направилась лодка с тремя магами. Позднее оказалось (слухи дошли очень быстро), что они зачаровали компас, который так сильно был нужен матросам, дабы держать уверенный курс в сторону Пойт-Нора.

— Не нравится мне это, — буркнул Ресмон, обдавая меня вонью своего рта, отдающей рыбой и иной дрянью. У меня в зачарованной сумке, к счастью, сохранилась зубная щётка и немного порошка, но скоро, чувствуется, стану как мой сосед по несчастью. Хотя… можно ли зачаровать щётку на полную очистку полости рта без наличия порошка мяты? Хороший, сука, вопрос… Впрочем, та же Люмия справляется зельем, хоть и старается излишне это не демонстрировать, будто бы стесняется. — С чего это Бортомсу помогать Гиделию? Они на ножах с первого же дня. А тут он ещё и девку свою отправил, — и кивнул на лодки солдат, где на офицерской сидела она — Нэя Свальд.

— И зачем она при Гиделии? — нахмурился я, задумчиво почёсывая подбородок. — Свальд — спесивая аристократка, даром, что незаконнорождённая. Кроме стихий, почти ничего не умеет, а стихии — огонь и ветер. Даже не вода.

— Вот-вот, — усмехнулся Ресмон. — Но остальные колдуны вернулись вдвоём. А она осталась. Может, Бортомс таким образом хочет объединиться? — здоровяк хмыкнул. — Эта Нэя ведь красивая.

— Думаешь, Бортомс настолько отчаялся, что решил подложить свою девчонку под Гиделия? — приподнял бровь. — Вряд ли. Его свои не поймут. И ладно ещё, если бы вместо Свальд была какая-то рыхлая крестьянка, не в обиду будет сказано, — приподнял руку, посмотрев на Люмию и своего нового «бывшего» друга, всё-таки они родом из деревень, — то я бы ещё мог поверить, но аристократка послала бы в жопу и Бортомса, и Гиделия. Учитывая же её специализацию, силой склонить к такому плану точно бы не вышло.

— Намекаешь, что она по своей воле решила с ним переспать? — удивился парень.

— С чего ты вообще решил, что она будет с ним спать? — прикрыл глаза ладонью. — Я думаю, что причина в чём-то другом.

— А… — открыла было рот Люмия, но тут же замолчала. Посмотрел на неё требовательным взглядом, но ничего не сказал. Ждал. Девушка замялась и поерзала на скамье, но всё-таки решилась: — А офицер Гиделий и остальные в курсе, на что она способна?

— Вроде бы, — пожал плечами, — но не уверен наверняка.

— Нэя могла сказать, что чему-то научилась, — фыркнул Ресмон. — Кто её знает? Это может быть даже правдой.

— Я максимально разочаруюсь в Бортомсе, если твоя идея насчёт постели окажется верной, — закатил глаза. — Это… глупость. На кой ему это нужно?

— Что-то назревает, — здоровяк философски завершил беседу.

Вскоре начался дождь. Крайне неприятная вещь, когда ты сидишь в лодке. Скрыться смогли лишь маги Бортомса, по быстрому организовавшие на своём плоту навес. Это было несложно, ведь стенки у них уже имелись. Больше формальные, но тем не менее.

Остальные косились да завидовали, хотя тот же Люсьен лишь обратился медведем и довольно тряс тушей, разбрызгивая воду, попавшую на его шкуру.

Настроение людей, и так находящееся на дне, при этом испытывающих голод, испортилось ещё больше. Произошло сразу две драки, в одной из которых матрос убил своего товарища ударом ножа. Гиделий приказал сбросить преступника в море, оставив за своей спиной, то есть, по сути, казнить. Но за моряка заступился Торкус, отчего невидимая стена между солдатами и матросами лишь укрепилась.

Лично я в этот момент смотрел на Нэю. Светловолосая девушка яростно что-то нашёптывала Гиделию, при этом не забывая откровенно касаться его голых плеч. С одеждой дела были не шибко хороши. Маги, знакомые с производственной магией, конечно, могли привести её в норму, но у большинства находились более важные дела, чем возиться с грязными тряпками.

Конфликт, по итогу, ничем не завершился. Убийцу решили судить уже при встрече с цивилизацией, а пока банально оставить всё как есть.

Ближе к обеду жутко смущающаяся Люмия попросила организовать заслон и ведро. Рассмеявшийся Ресмон предложил сделать процесс «по-матросски»: оголив задницу и насрав прямо в воду. Но конечно же, я пошёл ей навстречу. Правда, ранее сам, как и остальные, справлял нужду прямо на ходу. Предпочитал, правда, ночью. Это создавало иллюзию некой невидимости.

В остальном, не считая дождя, день шёл стандартно. После горячего утреннего спора Гиделия и Торкуса, едва не дошедшего до драки, новых конфликтов не было. Чего уж — нас даже обрадовали, что через три дня сможем вернуться на прежний путь и заимеем хорошие шансы если не встретиться с новым кораблём, то хотя бы доплыть до Пойт-Нора.

Приятные новости. Быстрее бы. Мало того, что бессмысленная возня на море тратит время впустую, так ещё и… риск. Нас всё ещё может потопить любой шторм. И ладно я выживу, закружив вокруг водяной барьер, а… что потом? Как мне добраться до суши? В отличие от моряков, я нихрена не разбираюсь в навигации!

К тому же, после недавнего погружения на дно, в прямом и переносном смысле, когда из тьмы мне мерещились чудища, прямо из историй о Великой войне, огромные объёмы воды стали вызывать подсознательное неприятие.

К самому вечеру, правда, случилось кое-что неожиданное. Я как раз снял всю одежду, решив её застирать, починить производственной магией, а заодно и самому хорошенько помыться. Удобно быть магом воды! Люмия, уже немного привыкнув к моему обществу, предложила сама заняться стиркой, но я всё ещё отыгрывал роль «идеального парня», отчего отказался, предложив ей, вместо этого, состирнуть своё бельё, да тоже ополоснуться. Даже ширму пообещал организовать!

На миг после этого задумался, не воспримет ли она эти слова как оскорбление? Дескать: намекнул, что она грязная и вонючая. К счастью нет, не восприняла. Похоже, я слишком долго общался со знатью, которая всегда старается увидеть в любой фразе двойное или тройное дно. Даже когда его нет, как, например, сейчас. Уверен, та же Киниса страшно бы оскорбилась. Правда, она никогда и не предложила бы мне постирать мою одежду самой.

Так вот, «неожиданностью» оказался один из слуг, ранее работавший на знатного сиона — ныне сгинувшего на дне залива — а сейчас прибившегося к группе Бортомса. Да-да, у него не только волшебники на плоту обитали, но и простые люди, занимающиеся разной мелочёвкой, которую не хотели или не желали делать маги.

Забавно, как быстро поменялись роли! Из прислуги волшебники превратились в полноценную и очень «зубастую» группу, обладающую своим влиянием и интересами.

— Приглашает поговорить? — всё ещё голый, уточнил я. — Меня одного, или кого-то ещё?

— Только вас, господин, — поклонился вышколенный слуга.

— Хорошо… — задумчиво ответил ему. — Подожди, я закончу с одеждой и поплывём.

Спустя полчаса (досушивая рубашку слабым огоньком прямо на ходу), направился к Бортомсу в его «плавучую крепость». В движение этот плот-переросток могли приводить лишь водники, что, кстати говоря, было одним из поводов поворчать, ведь обыватели считали, что с поддержкой всех магов мы двигались бы быстрее, а так свои силы они тратили на это вот… произведение искусства.

Мне так не казалось. Места там было не так уж и много, а значит, чрезмерных усилий от колдунов не требовалось. Следовательно, общая скорость изменилась бы незначительно. К тому же, кому как не магам создать для себя оазис спокойствия? Нет, серьёзно, идея мне нравилась и я бы сам мог попытаться организовать нечто подобное, возникни желание взять на себя ответственность за пару десятков подростков. Спасибо, мне хватило троицы моих «друзей».

Сплюнул прямо из лодки, пока слуга активно махал вёслами. Возникшую было мысль помочь ему магией моментально отбросил. Зачем? И так скоро доплывём, всё-таки все держимся друг от друга поблизости, даже несмотря на периодически появляющиеся волны. К счастью — невысокие.

К тому же, этот человек (имя я не спрашивал, ибо было максимально всё равно) добровольно решил пойти работать на колдунов. Ясно ведь, что не просто так, а рассчитывая на еду и защиту. А значит, пусть отрабатывает эти самые затраты.

— Кирин. Лучший зачарователь нашей маленькой команды, — Бортомс встретил меня лично и с широкой улыбкой.

— Бортомс. Самый дерзкий маг, которого я видел, — зеркально улыбнулся ему, пожимая протянутую руку.

Парень рассмеялся, поправляя растрёпанные чёрные волосы, которые периодически лезли ему в глаза.

Конечно, поблизости сидели и другие волшебники, но каждый притворялся, что занят исключительно своими делами, хоть некоторые и косились, причём весьма откровенно. Разглядел изучающие, насмешливые и завистливые взгляды. Поискал глазами бывших друзей, но нашёл только Ольфрена, который демонстративно отвернулся. Гилтава не заметил, возможно, он чем-то занят или находился за «стенами», которые были возведены на плоту.

— Мне надоело играть роль жертвы: подчиняться всем и каждому, — оскалился Бортомс. — Пора переходить к делу, ведь сейчас вся эта шобла держится лишь на нас, — резко ударил он себя в грудь, — на колдунах и нашей магии. Не будь водников, так эти кретины пили бы свою мочу и ели друг друга. Не будь огневиков — питались бы сырой рыбой, уже подхватив какие-то болячки, а уж без лекарей… — махнул рукой, оставив фразу недосказанной. — Идём, поболтаем.

Места тут, несмотря на внешне кажущуюся со стороны громоздкость, было не так чтобы много. Всё-таки почти два десятка магов и чуть ли не десяток простых людей, типа того слуги. Я бы сказал, что вместить плот сможет ещё человек пять, максимум десять, после чего людям придётся спать друг у друга на голове или обменивать лодки.

Впрочем, можно было создать землю, которую потом, при помощи производственной магии, обратить в дерево… М-да, для этого, как я знаю, надо весьма далеко продвинуться в этой стезе. Потому что следующий шаг подобного преобразования — создание золота из ничего. Ха-ха, такое хотел бы каждый! Но, как я читал в библиотеке Третьей магической, подобные трюки в истории встречались столь же редко, как непобедимые ультимы, ставящие под угрозу весь мир.

Мы зашли в единственное… м-м… пусть будет помещение. Правда, одной стены не было, давая обзор на кроваво-красное закатное солнце, красиво отражающееся в водной глади, но тем не менее.

— Руны тишины, — ткнул Бортомс в стену, рядом с которой и встал. — Не только ты умеешь их рисовать.

— Занятно, — пригляделся я, — даже с заданной дистанцией действия. Кто-то постарался.

— Ага, — хмыкнул он, — говорю же, мы тоже не лыком шиты.

— Ситуация кажется всё таинственней, — упёр я руки в бока, — так может…

К нам заглянул ещё один парень, взглядом что-то уточнив у своего лидера, на что Бортомс молча указал встать рядом. Тут же, следом за ним, аналогично встал уже мой знакомый: Горс. Парень из Третьей магической, который на день меня старше.

Кста-а-ати, а ведь… здесь все такие. Из магов, имею в виду. Кто одного со мной дня рождения, а кто на день старше или младше. Это немного странно, но… плевать. Не до этого сейчас.

— Привет, Кирин, — поздоровался Горс.

— Давно не виделись, — кивнул ему. — Итак, что за цель тайной встречи, ещё и под рунами?

— Скажи, Анс-Моргрим, — скрестил Бортомс руки на груди, чем заставил меня прищуриться. Узнал фамилию? Значит, хотя бы минимально, но подготовился к разговору. — Чем ты думаешь заниматься на войне?

— Воевать? — наклонил голову. — Если быть точным — тем, что прикажут старшие.

— Прикажут старшие… — с улыбкой повторил Бортомс. — Понятно.

Хм, ситуация чем-то стала напоминать школу, где меня пытались прогнуть. Вот и сейчас предчувствую, что парень начнёт цепляться к словам, а ещё двоих позвал с целью помощи в переговорах, либо для оказания дополнительного давления. А может и помощи в драке, если такая возникнет.

— Твой вопрос, Бортомс, — добавил я в голос агрессии, — весьма глуп. Маги подчиняются приказу императора. Бляди блядствуют. Мы никогда не спрашиваем друг друга — почему. Никогда.

Грубые слова и жёсткий тон заставил его опешить и сдать назад. Не ожидал, что я буду иметь чуть больше опыта в переговорах, чем ты думал⁈

— Я предлагаю это изменить! — словно бы оправдываясь, воскликнул он. — Сейчас идеальный шанс, чтобы сбежать!

— Стать ренегатами? — теперь, вместо агрессии, я выказывал презрение. — Прятаться всю оставшуюся, весьма короткую жизнь, пытаясь скрыться от агентов Тайной полиции? Ради чего, Бортомс? Ответь, где здесь смысл?

— А смысл умирать на войне⁈ — голос повысил и он. — Ты — зачарователь, я — барьерщик, здорово нам будет на передовой? — парень слабо улыбнулся. — У меня почти два десятка колдунов. Есть самые разные специальности, никаких проблем. И некроманты, и друиды, и оборотни, и лекари. Мы захватим власть, сбросив в море несогласных, а потом проплывём мимо Морбо и его Пойт-Нора, на восток, в сторону гор и бахианских племён. Они до сих пор не слишком радуются вынужденному подчинению Империи, так что окажутся нам лишь рады. И будем жить, не зная бед.

Я постарался сдержать улыбку.

— Ты в курсе, каково это — жить в горах? — пришлось придать голосу максимально нейтральный оттенок. — А ещё, раз уж горцы заполучат в свои руки магов, то неужели удержатся от попытки навредить Империи? Желаешь променять одну войну на другую?

— Не считай меня идиотом, Кирин, — поморщился Бортомс, — я этого жуть как не люблю.

— Лучше подумай вот над чем, — вклинился Горс, — по старым преданиям, во время Великой войны, в бахианских горах смогли остановить целый легион монстров. Даже мифы на нашей стороне.

— Разве они доходили так далеко? — наклонил я голову. — Я слышал, тварей остановили посередине Гаодии.

— Хватит говорить об этом, как о чём-то реальном! — разозлился Бортомс. — Оставьте сказки старикам, которые будут пугать ими непослушных детей. Даже если что-то такое было, то случилось тысячи лет назад! — его взгляд требовательно вперился в меня.

— Хорошо, — кивнул я, — давай обсудим конкретику. Ты говоришь, не считать тебя идиотом? Тогда почему ты считаешь идиотом меня? «Жить, не зная бед» — хороший лозунг для тех, кто никогда нормально и не жил.

— Для других есть «наживка» попроще, — рассмеялся Бортомс. — Их собственная жизнь. Ведь я могу сказать тебе, что будет дальше. Мы доберёмся до Пойт-Нора, потом пройдём весь Кашмир до Шарских кряжей и войдём в Сизианскую пустыню, которую, — наклонился ко мне, — тоже пройдём насквозь. Неплохо, а? Лишь там, за ней, засел наш священный император, захватывающий очередной, Хоресом забытый, кусок земли. И всё это время нам жить на вторых ролях: «маг должен», «маг обязан», «маг наколдуй», «маг помоги». Мы — рабы, Кирин! — его палец больно ткнулся в моё плечо, но я не стал сопротивляться этому жесту. — Пойми уже это! Но, — он улыбнулся, — мы можем это изменить. Сама судьба даёт нам этот шанс!

План Бортомса был прост, но достаточно коварен. Его любовница Свальд преподнесла Гиделию дар, компас, тем самым, позволяя добраться до земли без нужды в матросах и Торкусе. Теперь она будет разжигать в офицере ненависть, провоцируя конфликт. Маги, конечно же, уже выразили через неё полную поддержку именно солдатам, заставляя Гиделия думать, что на его стороне огромное преимущество.

Ведь даже если один-два матроса владеют амулетами антимагии (откуда бы?), это не сыграет какой-либо роли. А значит… фактически, они уже мертвы.

— Когда две эти силы столкнутся, мы добьём победителя, — усмехнулся Бортомс. — Останутся лишь сионы, но на воде они — лёгкая мишень. Даже если каждый из них владеет Слезой (армейские низшие сионы? Ой вряд ли!), мы оторвёмся от них и затопим, либо забросаем магией с небес. Скорее же всего, — хмыкнул он, — просто уничтожим единым слаженным залпом.

Признаю, план имел все шансы на успех.

— Тогда останемся только мы, волшебники, — уверенно постановил парень. — Сейчас я договариваюсь с одиночками, типа тебя и твоей маленькой группки. Потом дело будет за Люсьеном, но он, — маг скривился, — упрямый придурок. Скорее всего мы начнём без него, а потом дадим возможность к нам присоединиться.

Разговор длился порядка часа. Суть я понял быстро, поначалу попытался было их отговорить, хоть и не напрямую. Желание свободы понятно, однако Бахианские горы — дерьмо. Я не пожелал бы там ни жить, ни воевать.

Вскоре, поняв невозможность переубедить этого барана, вбившего в голову план «спасения» всех и каждого, быстро принял решение медленно сдавать позиции и прогнуться. Потому что чуйка шептала: если откажусь, меня здесь и похоронят.

По итогу согласился, пообещав привести утром Ресмона и Люмию. Потому что утром всё и начнётся. Как сказал Бортомс: «У нас нет времени ждать. Скоро мы выйдем на прежний путь, а там велик шанс наткнуться на корабль».

Ситуация мне не нравилась, но как действовать дальше не было никакого понимания.

По дороге (тот же слуга вёз меня обратно), я продолжал думать. Понятно, что мне с ними не по пути. Аристократ моего уровня, даже оказавшись в шкуре верса, будет думать о своей стране… верно? Да… и нет. Но выбирая между войной на благо Империи и прятками в горах, занимаясь войной уже против Империи, причём среди грёбаных безмозглых племён бахианцев, я выбираю войну «за». И… может, получится поговорить с отцом? Тэдрех, Лиам и Анселма должны быть там, возле вольных городов. Я… скучаю.

Хорошо, со стороной определился. Как действовать дальше? Нужны союзники. Начать можно будет с тех, кто мне уже знаком и с кем налажен контакт…

— Погоди, — хмуро переспросил Глац, пока Сидик и Лири лишь хмуро и задумчиво смотрели на бескрайний, водный горизонт, — это правда?

Я молча покосился на него, на что сион понятливо хмыкнул и почесал затылок.

— Так надо давить гадов, — постановил Ресмон. — Давай потопим их корыто! Кирин может нырнуть в воду и ударить оттуда, а я…

— Там руны, — возразил ему. — Конечно, их можно обойти или ударить столь сильно, что они не выдержат, но… — улыбнулся, — это надо сделать по-настоящему сильно. Или при помощи артефакта.

— Мы должны предупредить Гиделия, — высказался Тофер. — Если он будет готов…

— Это не поможет, — поморщился я в ответ, — маги сметут всех, их слишком много, а защита, дай Хорес, есть у десятка человек на всех выживших.

— Меньше, — мрачно заявила Нилас. — Благодарю тебя, Кирин, от имени Тайной полиции, но нам всё ещё нужна твоя помощь.

— В этом и не сомневался, — вздохнул я. — Впрочем, в моих же интересах сорвать предателям план.

— Но почему? — удивлённо спросила Люмия, а потом испуганно зажала рот. — Простите, я не имела в виду, что поддерживаю их, просто маги хотят… свободы…

— Какая же это свобода, милая моя? — простой оборот речи заставил глаза девушки расшириться, а меня выругаться. Мысленно. Опять же себе чего-то надумает! — Променяют одну клетку на другую, но более грязную, вшивую и вонючую.

— Может, голубки поворкуют позже? — с намёком уточнила Лири.

— Кстати о голубках, — улыбнулся я. — В моих планах обратиться вороном, когда будет темно, а потом встретиться с Торкусом.

— Чтобы не рисковать выдать себя странными перемещениями и разговорами? — хмыкнул Сидик. — Умно.

— Опасаешься, что Гиделий не станет тебя даже слушать? — одновременно с ним спросила Нилас.

— Есть риск, что он под контролем Нэи и, соответственно, Бортомса, — поморщился я. — Но я всё равно подброшу ему записку, чисто на всякий случай.

— Контролем? Они же не спят друг с другом? — удивился Ресмон. — Или спят? — тут же заинтересованно уточнил он.

— Разницы нет, — пожал плечами, — говорю «риск», а не однозначный факт.

— Риск есть всегда и везде, — Глац почесал затылок. — Что будешь делать, если Торкус и его матросы потребуют доказательств? Ведь мы не можем перебить всех магов чисто на всякий случай — люди и так голодают.

— Можно есть трупы — двух десятков людей Бортомса как раз хватит, чтобы добраться до основного маршрута, по которому ходят пароходы, — улыбнулся я, показывая, что шучу.

— Хороший вопрос, кстати говоря, — согласилась Лири, делая вид, что не слышала моих последних слов, — что будешь делать, Кирин, если потребуют доказательств?

— Вы же не потребовали? — выгнул я бровь.

— У нас есть, скажем так, опыт общения с тобой, — серьёзным тоном ответил Тофер. — У Торкуса и его матросни, а уж тем более у Гиделия, такого доверия не будет.

— Резонно, — развёл я руками. — Скажу как есть: доказательств нет, но когда на них нападут маги, мы выступим на стороне простых людей.

— Плохой способ действий, — тут же возразила Гилас. — Открытый бой приведёт к наибольшим жертвам.

— Знаю, у меня другой план, — нахмурился я на это. — Если быть точным… — задумался над тем, как лучше всего выразить мысли. — Волшебников желательно сохранить, но как это сделать? Вижу лишь один способ, который даст… скажем так, отсрочку, а может и вовсе полностью нарушит их план.

На мне пересеклись взгляды всех, собравшихся на это импровизированное собрание.

— Нужно убить Бортомса, а потом заручиться поддержкой Люсьена, — ответил им. — В таком случае, у лидера второй по численности группы магов будет шанс перехватить контроль над всеми колдунами, оставшимися без вожака.

— Как ты победишь его? — задал Ресмон резонный вопрос. — Он специализируется на барьерах. Несмотря на свой вспыльчивый характер, Бортомс может мгновенно окружить себя непробиваемой стеной.

— О, всё очень просто, — улыбнулся я, — у меня есть то, чему абсолютно плевать на его барьеры: амулет антимагии.

Мы разделились. Тайные заговорщики, которые решили устранить других тайных заговорщиков, пока они не начали действовать. Если убить Бортомса до того, как маги восстанут, то есть шанс оставить остальных в живых. Имею в виду, если колдуны сбегут, то за ними в любом случае объявят охоту и станут обыскивать всё что только можно. Нужды в этом немного — век верса короток. Но и отпускать просто так никто никого не будет.

Хотя признаю, шансы выйти сухими из воды у группы Бортомса весьма велики. Вот только зря они решили попытаться привлечь меня на свою сторону. Отсиживаться в горах⁈ Фи! Вот если бы Бортомс сказал, что имеет связи с богатым торговцем, который обеспечит нас здоровенным элитным поместьем и предоставит огромный гарем красавиц на выбор, я, быть может, и задумался, аха-ха!

Сегодня ночью предстояло полетать и поработать дипломатом. Причём делать это максимально скрытно: только до нужных целей. Начать решил с Люсьена. После него я планировал подкинуть Гиделию кусок бумаги, с наскоро написанным текстом, объясняющим ситуацию. Даже если офицер не поверит, то насторожится. А читать он умеет. Гиделий сам хвастался этим, когда объяснял, почему главным нужно сделать именно его.

С Торкусом так не выйдет. Жаль. Неграмотен. Придётся встречаться лично. Впрочем, время есть, должно хватить на всё…

Одновременно с этим, Тофер, как бы между делом, должен будет встретиться с одним из своих друзей, которые продолжали контролировать целителей, образуя очередной полюс силы. Мужчина передаст ему сведения о возможных проблемах с группой Бортомса, попросив быть начеку. Это максимум, который мы могли организовать через третьи руки, ведь встреча с главой по любому насторожила бы смутьянов.

У Ресмона же будет своя задача, от которой он плевался, ругался, но стоило мне лишь сказать, что тогда по-настоящему его прощу, как здоровяк согласился. Я не сомневался в этом.

Аметистовый залив, взгляд со стороны

— Бортомс! — воскликнул Горс. — Там Ресмон, это парень из группы Кирина…

— В курсе, — нахмурился лидер, предчувствуя неладное, — к делу!

— Он сказал… — тот замялся, — да пусть сам скажет!

Бортомс сидел в лодке вместе с двумя зачарователями, завершая последние приготовления. Спровоцировать новый конфликт планировалось во время утренней рыбалки. Он уже подговорил своих магов, чтобы у тех, кто будет помогать матросам, «не получилось» достать рыбы. А вот у волшебников, работающих с солдатами это выйдет. Каков итог? Уже создастся негатив! Дальше же кто-то наверняка попросит поделиться, что приведёт к новому конфликту, где Свальд и маги, собравшиеся у Гиделия, начнут «жатву» моряков. Им помогут колдуны, которые останутся на лодках Торкуса, атаковав в спину, а потом ударит и сам Бортомс с остальными. Итог предсказуем: почти мгновенная победа.

Потом парень планировал дождаться, пока удивлённые и даже поражённые своим деянием люди начнут споры и крики, позволив магам объединиться и атаковать уже солдат. Бортомс не видел препятствий на своём пути. План был прост и почти идеален. Самое неприятное, что могло произойти: если не получится спровоцировать конфликт. Но, здраво рассудив, юноша считал, что за этим дело не встанет.

Сейчас же Горс посмел высказаться о каких-то проблемах!

— Так это, — вперёд выступил Ресмон, типичный деревенский здоровяк, который, казалось, мог сравниться ростом с инсурием, — Кирин мне всё рассказал. Свобода, это здорово! — махнул он руками. — Но потом он это, — Ресмон шмыгнул, — под утро, значится, с девкой своей чего-то говорил-говорил всё. И передумал. Сказал, что расскажет всё и всем. Тут же растрепал всё Нилас, той аристократке из Тайной полиции. Она поплыла к Гиделию. Кирин направился к Люсьену, а я сказал, дескать, поплыву предупредить Торкуса, а сам сюда, к тебе. Потому что не хочу воевать! Хочу свободы и жить полной жизнью!

— Ты молодец, — по инерции выдал Бортомс, а потом застыл, уставившись в одну точку. Его мозги заскрипели, пытаясь понять, что делать дальше и как на такие новости отреагируют остальные? Поверят ли?

«Поверят, — понял он. — Потому что хоть кто-то из моих колдунов точно расколется и всех заложит. За одним последуют другие, и вот зачинщиков уже казнят. Может прямо здесь, а может довезут до Морбо, сделав всё прилюдно, на потеху толпе».

— Где Кирин сейчас? — спустя пару секунд задал он вопрос.

Дальнейшие события закрутились с бешеной скоростью. Как и предполагал Анс-Моргрим, Бортомс решил действовать прямо сейчас. На перехват Кирина направилось трое летающих оборотней, обратившиеся в птиц, а сам Бортомс уже направил людей в открытую атаку на солдат Гиделия и Торкуса.

— Они — простые люди! — громко кричал парень, стараясь поднять пошатнувшийся боевой дух своих товарищей. — Ничего не могут противопоставить тем, кого коснулся сам Хорес! Кто говорит его словами, кто видит его глазами! Давайте же, братья и сёстры, поднимайтесь и идём вперёд. Ради свободы, ради нас и ради своего будущего!

Громкие слова привлекли внимание не только колдунов, но и остальных. Нэя Свальд, уже получившая записку через почтовую шкатулку, зажимая в руках нож, направилась убивать Гиделия, но мужчина, всегда с удовольствием принимавший её заигрывания и подпускавший максимально близко к себе, встретил девушку настороженным взглядом и антимагическим амулетом, демонстративно сжатым в кулаке. Его прищуренные глаза моментально дали понять незаконнорождённой дочери графа, что миссия провалена ещё до её начала.

— Поплавай, сукин сын! — выкрикнула она, создавая поток пламени, поглотивший лодку.

Вспышка огня заставила Бортомса довольно рассмеяться.

— Начало положено! Теперь у нас нет пути назад! Мы!.. — его речь прервалась ровно посередине, ведь прямо ему в сердце вонзился острый кинжал, который сжимал в руках Ресмон. Здоровяк действовал как привык, когда колол скотину: размеренно, но быстро. Вслед за одним ударом последовал второй, третий и четвёртый.

— Ублюдок! — в Ресмона полетела молния, но испарилась на полпути.

— Ваш заговор обезглавлен, — ухмыльнулся здоровяк, показывая амулет, взятый Кирином ещё с тела Фируса.

Для большинства потенциальных предателей первым ударом стал факт срыва их планов, но смерть лидера, причём прямо на глазах, заставил их и вовсе отбросить даже мысли о попытке переворота.

— Я не с ним! — полетела первая ласточка, когда заговорил Ольфрен. — Ресмон, ты меня знаешь, я бы не поддержал заговор! Вообще не в курсе был!

— Я тоже! — сразу же заголосили остальные.

— И я!.. — большинство колдунов были из числа крестьян, а потому имели довольно трусливый нрав, который далеко не полностью сошёл на нет за время двухмесячного обучения. Логично, что оказавшись в столь неожиданной и дерьмовой ситуации, они предпочли сдаться.

— Трусы! Сражайтесь! — какая-то часть, впрочем, решила сопротивляться. Благо, что на помощь Ресмону уже подоспели новые люди: сионы, которые охраняли лекарей, матросы Торкуса и люди Тайной полиции.

Моряки бодро подняли небольшой запас ружей и сухого пороха, защитить от влаги который им стоило весьма больших усилий. Но теперь они смело жали на спусковые крючки, целя в немногих предателей и заставляя их сосредоточиться на защите.

Лоялистов поддержали несколько магов, ранее выступавших на стороне Бортомса, желая как можно больше проявить себя, дабы никто не сомневался, что уж они-то точно «свои».

Между тем, на лодку Кирина напали. Благо, что парень заранее подготовил план, а потому защитил её от атак. Руны засветились, сводя магию противника на нет, а сам аристократ разразился потоком воды, стараясь сбить птиц-оборотней.

К нему на помощь уже поспешил Люсьен и его группа. Отчего весьма скоро один из предателей был окутан потоком пламени и упал в воду. Второй получил раны, но был пойман и взят в плен. Третий же улетел было назад, но заметил, что и на плоту магов Бортомса ситуация далека от идеала. Каркнув, ворон устремился прочь. Никто не знал куда и зачем, но в погоню решили не отправляться. Поблизости не было мест, куда птица могла бы долететь.