Который час в Каире

«РАЗВЯЖИТЕ НАМ РУКИ!»

В Египте передачи по радио начинаются с чтения молитвы. Утром 23 июля 1952 г., вслед за молитвой, прозвучал незнакомый каирцам голос: «Закончился наиболее мрачный период в истории Египта, отмеченный коррупцией и неустойчивостью». «Свободные офицеры», руководимые тогда еще мало кому известным подполковником, преподавателем военного колледжа, сыном почтового служащего, Гамалем Абдель Насером, взяли власть, в свои руки. Это была революция, или, точнее, ее первый шаг…

Она началась как антиимпериалистическая и антифеодальная революция. На этом этапе ее основными мероприятиями были национализация Компании Суэцкого канала и аграрная реформа. Национализировав Компанию, которая почти сто лет была символом зависимости от капиталистического Запада, Египет покончил с засильем западных монополий в стране. Одновременно это означало, что с политической арены страны был вытеснен класс компрадорской буржуазии, тех, кто действовал как посредник или перекупщик, акционер западных монополий в Египте.

Закон об аграрной реформе подорвал основы феодальных отношений в египетской деревне. Это было великое деяние. В течение нескольких веков феодал был самой влиятельной фигурой в Египте. Крупнейшими землевладельцами были король, который владел 55 тыс. федданов земли, принц Юсеф Камаль — 16 тыс., а также семья Бадрави, которой принадлежали 9 тыс. федданов.

Революция могла быть остановлена на этом рубеже. Это пытался сделать первый президент республики генерал Нагиб. Он обратился к «Свободным офицерам» с призывом: «Вернемся в казармы!». Это означало: революция исчерпала свои возможности, ее авангард должен уйти со сцены, власть следует передать в руки представителей крупной буржуазии, финансовых групп «Миер» и других.

Египетская революция началась и продолжалась под лозунгами национализма. Насер и его товарищи понимали национализм как борьбу в интересах широких слоев населения Египта — феллахов, рабочих, ремесленников, мелких торговцев, разночинной интеллигенции, а также национальной буржуазии — владельцев небольших предприятий. Насер стремился привлечь эти слои к активной политической жизни. Он вывел их на общественную арену в качестве все более решающей силы. В этом его великая заслуга перед народом Египта.

Каждый выдающийся общественный деятель переживает определенную эволюцию взглядов. Пережил ее и Насер. Первоначально в своей социальной доктрине он исключал классовую борьбу в Египте. Но в своей политической практике он возглавил борьбу народных масс против крупной буржуазии. Выступая 23 июля 1961 г., он заявил, что не должно быть в стране такого положения, когда «один класс сосет кровь другого».

Объявив, что «не может быть духа классовой мести», Насер при поддержке народных масс повел наступление против крупной буржуазии. Правительство Египта национализировало собственность крупных и части средних компаний, а на некоторые наложило секвестр. В феврале 1960 г. Национальный банк Египта стал собственностью государства. Были повышены налоги на недвижимость. В деревне максимальные земельные наделы были ограничены 100 федданами. Крупная буржуазия пыталась противостоять этому наступлению, стремилась ликвидировать прогрессивный режим. Последний раз она пыталась это \сделать в июне 1967 г., воспользовавшись поражением Египта в «шестидневной войне». Но народ поддержал режим. Судьба старой крупной буржуазии была решена — она последовала в историческое небытие вслед за феодалами, дворцовой камарильей и компрадорами.

Ко второй половине 60-х годов складывается та структура власти в стране, с которой Египет вошел в 70-е годы. Это был альянс трудовых сил народа (крестьян, рабочих) с национальной буржуазией, включая мелкобуржуазные слои. К этому же времени начинают формироваться концепции «арабского» социализма, согласно которым государственная и общественная собственность должна сосуществовать рядом с частной. Насер прямо заявлял, что не все капиталисты обязательно являются эксплуататорами, а частная собственность находится под защитой закона. Следует сказать, что насеровская концепция социализма была внутренне противоречивой. Но она постоянно находилась в развитии и окончательно не оформилась. К тому же и социальная действительность Египта была противоречива. Это, видимо, сознавал и он сам. Насер направлял основные средства госсектора на создание тяжелой промышленности. В результате государственный сектор при Насере занимал господствующее положение в экономике — 86 %. Асуанский гидроэнергетический комплекс, Хелуанский металлургический комбинат — эти проекты, осуществленные с помощью Советского Союза, изменили экономический и социальный облик страны. Одновременно были заложены основы такой политической системы, которая гарантировала бы руководящую роль трудящихся масс в жизни страны. Арабский социалистический союз объединил все прогрессивные социальные силы, причем руководящая роль отводилась крестьянству и рабочему классу. Все это было закреплено в «Манифесте 30 марта 1968 года», выдающемся документе египетской революции. С такими итогами, с таким наследием египетский народ подошел к рубежу 70-х годов. Революция стояла у новых границ, но перешагнуть их так и не смогла.

Однако картина изменений в египетском обществе последнего десятилетия будет неполной, если не проанализировать сдвиги, имевшие место в его социальной структуре.

В этот период на арену активной общественной жизни вышли трудящиеся массы. В среде мелкой буржуазии и «национальных капиталистов» тоже происходили важные изменения. Все проведенные реформы не затронули их возможностей непропорционально богатеть, накапливать капитал. Исчезли крупные торговые фирмы, но фирмы «средней руки» уцелели. Многие из их владельцев спекулировали на «черном рынке», занялись контрабандой иностранными товарами. Последнее приобрело столь широкие размеры, что в мае 1973 г. были приняты декреты, запрещающие торговлю предметами роскоши иностранного производства. Однако и после этого «черный рынок» не исчез. Он лишь ушел в глубокое подполье.

Национальный капитал принял участие и в широко развернувшемся в Египте строительстве. Всячески поощряется сотрудничество государственного и частного секторов: при осуществлении тех или иных проектов предпринимателям поручается ведение тех или иных строительных работ (это в особенности практикуется при сооружении жилых домов в городе и в сельских районах). В стране образовалась довольно значительная прослойка частных подрядчиков, владельцев разного рода контор, способных достать дефицитные строительные материалы, что не удается некоторым государственным фирмам.

За последнее время в Египте можно наблюдать появление на экономической арене новой фигуры — богатого предпринимателя из Саудовской Аравии, Кувейта и Ливана. Как показывает статистика, за последние два-три года «экспорт бизнесменов» из этих стран возрос в пять раз. Многие из них натурализовались в АРЕ. Для граждан других арабских стран, желающих приехать в Египет, не требуется въездная виза. Не существует и каких бы то ни было ограничений для импорта арабского капитала в АРЕ. Разбогатевшие на нефти некоторые дельцы из Саудовской Аравии, Кувейта начали вкладывать деньги в Египте. Возникло множество частных фирм, владельцы которых живут в Эр-Рияде или Бейруте, а действуют в Египте через подставных лиц.

Все это, вместе взятое, привело к появлению социального слоя «нуворишей», накопивших значительные капиталы, использовать которые при существующей системе они не могут.

В целом частный сектор занимает в экономике Арабской Республики Египет прочные позиции.

Не менее примечательные изменения произошли в деревне. В ходе второй аграрной реформы размер максимального землевладения ограничен 100 федданами. И если класс феодалов, как таковой, исчез из деревни, то сохранилось малоземелье. Вот данные, относящиеся к последнему пятилетию: трем с половиной миллионам землевладельцев принадлежат наделы размером менее 5 федданов. Они составляют 94,5 % всех землевладельцев, а их наделы составляют 57,1 % всей обрабатываемой земли. В то же время 10 тыс., или 0,3 % всех землевладельцев, имеют наделы от 50 до 100 федданов. В целом им принадлежит 12,6 % всей обрабатываемой земли. Это ли не картина очевидного расслоения египетской деревни, и даже более — поляризации собственности? Несмотря на ограничительные меры, в египетской деревне возник и окреп класс кулаков. Я говорил на эту тему с одним ответственным работником министерства аграрной реформы.

— Мы заинтересованы в повышении производительности в сельском хозяйстве. «Крепкий хозяин» сможет эту задачу осуществить, — сказал он.

Это капиталистический путь. Есть и другой — производственное кооперирование сельского хозяйства. Но до сих пор египетская деревня не сделала сколько-нибудь заметных шагов в этом направлении. Кооперативы — лишь островки в море частной собственности. Большинство из них — это товарищества по совместному использованию сельскохозяйственной техники. Достаточно посетить египетскую деревню, чтобы убедиться, что «крепкий хозяин» — фигура весьма влиятельная. Дом владельца 50 или 100 федданов резко отличается от жилья тех, у кого по пять или десять… У этих последних дом сложен из серых брикетов — смесь глины и цемента, низкий, с одним входом, с узкими оконцами, согласно обычаю обращенными на двор. Две комнаты: одна для детей, другая, где живет хозяин с женой, — столовая. Пол земляной. Небольшой дворик. Бедность…

Дом «крепкого хозяина» часто напоминает уже городское строение. Несколько комнат, деревянный или каменный пол. Сад. На кухне городская утварь. Плюшевые ковры на стенах. Многие имеют автомобили. Если в село проводят электричество или канализацию, «крепкий хозяин» первый получает эти блага. То же самое можно сказать относительно сельскохозяйственного инвентаря или техники. У него частый гость «мамур» — полицейский чин, «власть на местах». В кофейне, без которой не существует ни одна египетская деревня, у него (или у них) свои места, которые другим занимать не положено… Он тоже хотел бы «развернуться»… Преуспевающие «нувориши», «крепкие хозяева» — вот тот социальный слой, который порождает капитализм в Египте.

Однако влияние средней буржуазии на жизнь страны с каждым днем ощущается все больше. Она стремится оказать давление на режим, с тем чтобы выйти из уже ставших тесными рамок, в которые ее поставила египетская революция. И в ряде случаев ей это удается: отменен секвестр на некоторые виды собственности, снижены налоги на кое-какую недвижимость, на ряд ответственных постов в государственном аппарате назначены лица, известные своими связями с этим слоем. Целый ряд частных компаний получил финансовую поддержку государства и возможность осуществлять операции за рубежом. В течение предстоящих пяти лет частный сектор получит помощь за счет государственного бюджета в размере 22 млн. ег. ф. Наконец, влияние этого слоя начинает ощущаться во внутренней и внешней политике страны.

«Новая буржуазия», если можно так назвать этот слой, борется за выход на первое, руководящее место в том межклассовом союзе, который характеризовал структуру власти, сложившуюся в результате египетской революции.

Вот что говорил мне по этому поводу мой знакомый архитектор-подрядчик. Этот человек много строил в Каире, ему давались крупные подряды на возведение жилых кварталов в Насер-сити и Гелиополисе. Он разбогател, сменил скромную квартиру в Замалеке на импозантную виллу на берегу Нила. Часто ездит за границу, где у него тоже разные дела.

— Пока в Египте деловой человек не занял подобающее ему место, — утверждает он, — нам не выйти на широкую дорогу. Правительство постоянно твердит о необходимости создания современного государства. Но для этого нужно, чтобы деловой человек, если хотите, со связями и деньгами стал основной фигурой нашего общества. Деловой человек должен иметь право говорить в полный голос и в правительстве, и в Народном собрании, и в Арабском социалистическом союзе. Его все еще заставляют смешиваться с толпой. Он должен выйти на первый план. Следует учитывать его интересы, его потребности. Это нужно стране. Не забудьте: таким путем совершился экономический прогресс в Англии и Америке. Развяжите нам руки!

Это уже лозунг, политическое требование. «Развяжите нам руки!» — теперь уже часто об этом говорят открыто.

Так или иначе, сегодня в Египте в рамках существующего союза различных классов и прослоек завязывается узел противоречий. Часть национальной буржуазии ведет борьбу за поворот страны на путь более интенсивного развития частного сектора, чтобы создать предпосылки для перехода к капиталистической системе хозяйства. Египет вновь приближается к тому моменту, когда надо делать выбор. Так уже было в 50-х годах и на рубеже 60-х, конечно, в других условиях.

У въезда на мост Гумхурия с острова Замалек на высоком постаменте стоит памятник Сааду Заглулу, видному политическому деятелю Египта первой четверти нашего века. Проезжая мимо, я иногда думал о том, какие сложные метаморфозы претерпела политическая система Египта за последнее полустолетие. Еще 25 лет назад в стране действовали, были влиятельными многочисленные партии и политические группы. Ссорились, мирились, интриговали политиканы всех сортов, дрались за места в правительстве… Коррупция, открытая, торжествующая, разъедала страну, как язва…

Саад Заглул был редким исключением. Это был искренний человек. В 1914 г. англичане обещали Египту предоставить независимость после окончания войны. В 1919 г. Саад Заглул, выступая от имени народа, потребовал выполнения обещания. Он приехал на Парижскую мирную конференцию. Его не захотели даже выслушать. Потом, по возвращении в Египет, арестовали и выслали. И тогда поднялась вся страна — произошло восстание в Каире и других городах. После его подавления египтяне организовали «кампанию неповиновения», используя тактику гандизма, который был в это время популярен на Востоке. И тогда англичане сделали первую уступку — им пришлось, хотя и формально, предоставить независимость Египту. Он стал королевством, а султан Ахмед Фуад — королем Египта Фуадом I. Заглул вернулся из ссылки и был с триумфом встречен в стране. Его называли «отцом народа». Сын феллаха, поднявшийся до высот государственного деятеля, он резко отличался от того социального слоя, который вслед за ним вышел на политическую арену и сгруппировался вокруг созданной им партии «Вафд». Поначалу она играла прогрессивную роль, выступала за независимость страны, но постепенно стала все больше сползать вправо. Все большую роль в ней начали играть богатые торговцы хлопком, адвокаты, получившие образование в Англии, перекупщики, нажившиеся на поставках английской армии, действовавшей в Палестине, дети натурализовавшихся турецких чиновников, успевших разбогатеть на взятках, состоятельная интеллигенция, обуреваемая мечтой о депутатской карьере или должности министра. Они стремились как можно быстрее подавить революционную активность масс и воспользоваться уступками, вырванными народом у англичан. Под их влиянием «Вафд» превращается в «партию порядка». Они превратились в «египетских кадетов» в фесках и с четками в руках… Конечно, английское господство ограничивало их возможности, но с этим можно было мириться, потому что британская оккупационная армия вместе с королевским режимом обеспечивала гарантии против «крайностей» народных масс.

Саад Заглул вскоре умер. Его именем пользовались лишь как ширмой, за которой «Вафд» прятала свою антинациональную политику. Многие иностранные исследователи удивляются, каким образом Египет после июльской революции 1952 г. так быстро преодолел рамки буржуазной демократии, каким образом в течение двух-трех лет исчезла с политической арены группа, в течение десятилетий заполнявшая все сколько-нибудь значительные звенья государственного аппарата. Но это вполне понятно: просто буржуазная демократия изжила себя в Египте, не успев «расцвести» как следует. Египетский народ был сыт ею по горло: его нищета росла, доступа во всякие «комитеты» и «комиссии» ему не было, феодалы бесчинствовали, как сто лет назад. Усугублялось национальное унижение; несмотря на выступления рабочего класса, демократического студенчества, Уайтхолл цепко держал страну в своих руках. В зоне Суэцкого канала стояли британские войска. Египет был опутан паутиной неравноправных договоров. Все это явилось результатом вафдистской политики. Лидеры партии любили поиграть в оппозицию, поговорить в политических салонах, которые расплодились, как грибы после дождя, о «национальной гордости» и «неотъемлемых правах», но это была «оппозиция его величества», ссора «между своими». Насер вспоминал, как он еще юношей, приняв участие в студенческой демонстрации, разогнанной полицией, пришел к одному из лидеров «Вафда» с вопросом «что делать?». В ответ он услышал: «Успокойтесь, молодой человек. Учитесь хорошенько, слушайтесь учителей, а когда кончите учебу— делайте свое дело, как положено, и вы принесете пользу Родине». И это было сказано в момент, когда по всей стране бросали в тюрьмы и расстреливали египтян. «Это был конец моих иллюзий», — вспоминает Насер[65].

После революции 1952 г. партия «Вафд» проявила большую изворотливость, стремясь остаться на политической арене. Она пыталась перегруппировать свои ряды, выбросив из руководства лиц, особенно скомпрометировавших себя сотрудничеством с монархией и оккупантами. Очень быстро из «монархическо-конституционной» она превратилась в «умеренно-республиканскую». Она «приветствовала» аграрную реформу и ликвидацию королевского режима. Но было уже поздно. В Египте, поднявшемся на гребне революционной волны, для нее уже не было места. Ряд деятелей партии вступил на путь заговоров. Они были раскрыты. «Вафд» прекратила свое существование. Но исчезла ли полностью ее идеология, доктрина вафдизма? Полностью ли «вышли из игры» ее носители? Такие вопросы можно часто услышать в Каире. Основная социальная опора этой партии — крупная буржуазия — была ликвидирована в 60-х годах. Однако не создается ли новая основа для возрождения вафдистских идей в лице «деловых людей» и «крепких хозяев?

— Конечно, партия «Вафд» сегодня — анахронизм, — говорит мой знакомый архитектор-подрядчик — Однако не был ли в свое время вместе с водой выплеснут и ребенок? Политика «Вафда» была плохой, не отвечала насущным требованиям страны — это мы знаем, это навязло в зубах. Но в идеях и замыслах вафдистов было много полезного и, как показало время, целесообразного. Неправильно отбрасывать все это целиком, следует разобраться…

Из разговора выяснилось, что таким «полезным» в вафдизме он считал идею о «культурном слое предпринимателей, как основе приобщения египетской промышленности к современности», «здоровую мысль о вредности чрезмерного планирования», «меценатской роли государства в экономике» и, наконец, «понимание необходимости шире сотрудничать с деловыми кругами Запада, перенимать у них опыт экономического развития». Вообще-то говоря, это была целая программа. Архитектор утверждал, что она не расходится с курсом развития страны, провозглашенным в конституции и Хартии национальных действий АСС. «Все это можно увязать», — говорил он.

Тенденцию к такому «увязыванию», хотя и не выраженную так открыто, можно проследить на ряде явлений в современном Египте. Так, во время «линии на демократизацию» выборов во всех звеньях представительных государственных органов и в АСС, проводившихся в 1972 г., такого рода высказывания были не редкостью. Кое-кто стремился использовать демократизацию страны для возвращения к политической жизни по образцу тех времен, когда страной правила «Вафд». Да и сами выборы определенные, тщательно замаскированные силы пытались использовать в своих целях. Условия, в которых они проводились, давали к тому некоторые возможности.

Любой гражданин мог сам выдвинуть себя кандидатом. Могла выставить своего кандидата любая группа граждан. Предвыборная кампания велась каждым кандидатом на свой страх и риск. Надо было самим заботиться о печатании предвыборных обращений и иного рода публикаций, о транспорте для участия в кампаниях и т. д.

Естественно, что те, у кого были деньги, оказывались в привилегированном положении по сравнению с теми, у кого их не было. «Деловые люди» и «крепкие хозяева» это использовали… Мне довелось посетить ряд предвыборных собраний. Присутствовавшим раздавались напечатанные в типографии биографии и предвыборные заявления состоятельных депутатов и написанные от руки в ограниченном количестве предвыборные документы мелких служащих, феллахов, рабочих. Вовремя прибывали на собрания вместе со своими подручными люди, имевшие машины. Другие тащились на трамваях или автобусах, всегда набитых народом, и поэтому опаздывали. «Вафд» нигде не упоминалась. Но ее призрак витал над головами некоторых кандидатов…

Внешнеполитическая программа «Вафда» всегда была ориентирована на Запад. Это вытекало как из ее социальной доктрины — капитализм и буржуазная республика, — так и из экономических связей с капиталистическими странами Европы и Америки той социальной базы, на которую опиралась «Вафд». Кроме того, такая ориентация должна была служить гарантией против «крайностей», против глубинных преобразований внутри страны. Египет должен пойти на выучку к «культурному» капитализму — вот любимая идея политиканов конца 40-х — начала 50-х годов.

Сегодня эта идея возрождается вновь. Она пробивается в статьях некоторых египетских газет. Их авторы пытаются интерпретировать курс на создание «современного государственного аппарата на основе современной технологии» в духе вафдистов. Современную технологию надо черпать на Западе, где она доведена до совершенства. Но нет абстрактного «современного государства», как и «современной технологии». Эти понятия имеют конкретное социальное содержание. И приложить к современному Египту их западную концепцию — значит способствовать тому, чтобы надеть на него те самые цепи, которые он сбросил в результате революции 1952 г. Так ставит вопрос прогрессивная общественность, египетские патриоты.

Впрочем, не только призрак «Вафда» нет-нет да и промелькнет на египетском горизонте. Не успокоились и тени «Братьев-мусульман». Эта религиозно-политическая ассоциация Египта была партией действия. Она принимала активнейшее участие в борьбе против иностранного засилья в Египте. Многие из «Свободных офицеров» были связаны с ней, испытали на себе ее влияние, не исключая и Насера. «Братья-мусульмане» ненавидели англичан и их пособников. Когда произошел переворот 23 июля 1952 г., они выступили в его поддержку. Один из руководителей «Братьев-мусульман» вошел в первое правительство нового режима. Но пути революции и «Братьев-мусульман» быстро разошлись. Они хотели освободиться от гнета иностранных держав для того, чтобы вернуться ко временам средневековья, создать теократическое мусульманское государство, сохранить все пережитки прошлого и возвратить то, что давно изжило себя, Это была доктрина «революции наоборот». Эта партия имела прочные традиционные корни среди сельского населения, где ислам был единственной формой общественного самосознания в течение столетий.

Крайний религиозный фанатизм, «закостенелость» программы «Братьев» в конце концов оттолкнули от них широкие массы народа. С новым режимом их сотрудничество продолжалось всего несколько недель. Уже проект аграрной реформы вызвал их отрицательное отношение, так как он был направлен и против власти богатого исламского духовенства в египетской деревне. «Братья-мусульмане» вновь встали на путь террора, на этот раз уже против правительства «Свободных офицеров». Борьба приняла ожесточенный характер. «Братья» были решительными людьми, но и Насер был не менее решительным человеком. Лидеры организации были арестованы и казнены. Они и на суде вели себя как убежденные фанатики. Партия была запрещена, но структуру ее долго не удавалось разрушить. Она ушла в глубокое подполье и сохранила значительную часть своих кадров. И позже она давала о себе знать: в начале 60-х годов организовывала покушения на Насера, пыталась спровоцировать беспорядки. Но рассчитывать на массовую поддержку тех кругов, на которые она опиралась раньше, она уже не могла. Идеологическая платформа «Братьев-мусульман» сохранялась лишь как одно из течений политической мысли, как концепция исторического пути арабов. Ряд бывших деятелей партии в конце концов был выпущен на свободу. Им запретили заниматься политической деятельностью, но разрешили пропаганду ислама.

Если идеи вафдизма пытаются вновь возродить через толкование понятия «современного государства», то сторонники «Братьев-мусульман» выступают против использования Египтом достижений научной мысли человечества, а также исторического опыта строительства справедливого общества, накопленного другими странами.

Гамаль Абдель Насер, чутко прислушивавшийся к нуждам народных масс, в последние годы своей жизни выдвинул требование научного подхода к строительству социализма в Египте. Не будучи марксистом, Ой стремился в ряде случаев использовать достижения марксистской мысли. Принцип научного подхода к закладыванию базы социалистического общества в стране закреплен и в известном «Манифесте 30 марта».

Некоторые аспекты мировоззрения «Братьев-мусульман» нашли отражение во внешнеполитической концепции, которая исходит из предвзятого и антиисторического подхода к ситуации, сложившейся на Ближнем Востоке. Речь идет о теории так называемого среднеарифметического построения внешней политики, которой придерживаются некоторые государственные деятели АРЕ. Египет, утверждают ее авторы, должен одинаково относиться ко всем великим державам, включая Советский Союз, поскольку ими «руководят идентичные мотивы» в отношении Египта. Как будто не было опыта последних двадцати лет! Как будто не было событий ноября 1956 г., когда из всех великих держав только Советский Союз пришел на помощь Египту. Или событий июля 1958 г., когда твердая позиция СССР заставила интервентов уйти с Ближнего Востока и ликвидировала угрозу, нависшую над Сирией со стороны «южного фланга» НАТО. Или «шестидневной войны» и последующего «воздушного моста», когда каждые полчаса на каирских аэродромах приземлялись советские транспортные самолеты с вооружением для египетской армии. Это было в тот самый момент, когда Насер сказал, что между каналом и Каиром нет ни одного египетского самолета.

Наиболее яркий пример — та роль, которую сыграл Советский Союз во время октябрьского конфликта 1973 г. Его помощь определила и военные и политические успехи Сирии и Египта, которые сейчас общеизвестны.

Но для «Братьев-мусульман» история давно остановилась. Для них мир делится лишь на мусульман и не-мусульман. Как известно, для правильной ориентации эти рамки узки. Современный мир гораздо более многогранен. Его нельзя втиснуть в устаревшие схемы. На это неоднократно указывала прогрессивная арабская печать. «Дружба с Советским Союзом — итог всего нашего исторического развития, закрепленный в соответствующем договоре, — писала газета «Аль-Гумхурия». — Пересмотр этих итогов равносилен попыткам начать пересмотр результатов нашей борьбы с империализмом и сионизмом. Одно неотделимо от другого»[66].

Современное положение Египта и других арабских стран характеризуется усилением активности окрепших за последнее время социальных кругов, интересы которых не совпадают с перспективами дальнейшего углубления революционных процессов, а также попытками некоторых политических сил, потерпевших поражение в ходе национально-освободительной борьбы, в новом обличье выйти на политическую арену. Может быть, кое-кто не хочет этого видеть? «Нет проблемы — правые или левые», — писал египетский журналист Куддус в еженедельнике «Ахбар аль-Яум»[67]. Однако факты свидетельствуют о том, что есть. Эта проблема очень актуальна для Египта и других арабских стран. От ее решения зависит будущее египетской революции, будущее национально-освободительной борьбы в арабском мире.

Английский журнал «Миддл Ист Интернэшнл» опубликовал дискуссию между Питером Мэнсфилдом и Томом Литтлом — известными специалистами по вопросам экономики и политики арабских стран на тему «Ближний Восток в последующие десять лет».

Вот отрывок из этой дискуссии:

«Питер Мэнсфилд: Мы должны не упустить важность «обратного движения» в арабских странах — то, что можно назвать консервативно-революционными элементами в арабском мире, или радикально-правым течением, которое можно сравнить с движением «Братьев-мусульман» в 30-х и 40-х годах.

Том Литтл: Мне думается, что все более оформляется «правое направление» в арабском мире, если использовать обычное в политической фразеологии значение термина «правый»».

Оба участника дискуссии соглашаются в том, что эти тенденции «открывают для Запада новые возможности», в особенности в связи с растущей заинтересованностью Соединенных Штатов и других капиталистических стран в Ближнем Востоке со стратегической и с экономической точек зрения[68]. Это отчетливо усматривают некоторые круги на Западе и строят свои расчеты и надежды на изменениях в арабском мире в выгодном для них направлении.

Те силы в Египте, которые хотели бы переориентации экономического развития страны, наталкивались на весьма серьезное препятствие, каким был в начале 70-х годов государственный сектор народного хозяйства АРЕ. В течение двадцати лет египетская промышленность развивалась преимущественно за счет государственного сектора, продукция которого составляет 80 % всей промышленной продукции страны. На государственных предприятиях было занято 50 % всех промышленных рабочих. Советские ученые Беляев и Примаков отмечают, что государственный сектор оказывал «решающее влияние на стабилизацию всей экономической жизни страны»[69]. Он являлся основой всех тех достижений, которыми Египет мог гордиться, и одновременно — базой для решения тех сложных проблем, которые стояли перед египетской экономикой.

В своей известной речи о национализации Компании Суэцкого канала, произнесенной 26 июля 1956 г. в Александрии, Насер под аплодисменты тысяч египтян, собравшихся на площади, которая теперь носит имя 26 июля, воскликнул: «Нас хотят остановить, но мы не остановимся!» Когда авиация интервентов бомбардировала Порт-Саид, на стенах домов появились надписи: «Египтянин, будь стойким! Пути назад нет!» Путь египетской революции был одновременно процессом приобщения к активной политической жизни миллионов египтян. Закончился период, когда народ безмолвствовал и был лишь созерцателем исторических событий. Египетские трудящиеся сегодня более чем когда-либо осознают свои классовые и национальные интересы. Именно этими интересами и диктуется необходимость для народа Египта сплотиться, с тем чтобы дать отпор попыткам реакции, пересмотреть итоги революционного движения. Сплочение народа на патриотической основе диктуется и борьбой за решение основной национальной задачи сегодняшнего дня — ликвидации последствии агрессии, освобождения захваченных врагом земель.