Кража

Глава 11

Откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза, Эшфорд думал о том, как ему повезло, что он оказался здесь, в вагоне первого класса, один со своими мыслями. Поезд стремительно несся в направлении Пула.

Три дня, проведенные в Лондоне, не принесли ему ничего, кроме разочарования.

В доме лорда Мэннеринга он добился немногого, хотя ему предоставили право найти похищенную картину Рембрандта и убийцу леди Эмили.

Два дня провел он в доме Мэннерингов, одного за другим допрашивая слуг, стараясь добыть хотя бы самую ничтожную улику против Бариччи. Но — увы — все было тщетно.

Итак, три дня передышки не принесли ему успеха, на который он рассчитывал. А еще предстояло навести порядок в своих личных делах. Но как это сделать?

Он не ожидал, что чувства к Ноэль лишат его способности ясно мыслить. Он провел три бессонные ночи, заполненные воспоминаниями о вкусе губ Ноэль, о звуке ее голоса, о ее огненных поцелуях и страстности.

Прошла неделя с тех пор, как он торжественно поклялся Эрику и Бриджит Бромли, что оставит мысли о Ноэль, если окажется, что он не сумеет сделать ее счастливой и дать все, чего она могла бы пожелать.

Но он уже понимал, что никогда не сможет отказаться от нее. Это было исключено.

Ему не давало покоя другое: сумеет ли он изменить свою жизнь настолько, что будет вправе предложить ей себя? И не какую-то часть своей души и помыслов, а всего целиком и навсегда? Он до сих пор не задумывался и не был уверен в том, что имеет право посвятить себя какой-то женщине полностью.

На нем лежала ответственность, которую он взвалил на себя много лет назад. Почему так случилось и что заставило его сделать это, объяснить он не мог. Отец ни в коей мере не принуждал его к этому. Он сам сделал свой выбор принять наследство, оставленное ему бандитом Оловянная Кружка.

О, он прекрасно знал, что его родители никогда не переставали играть эту роль, знал, что они продолжают оставлять оловянные кружки с монетами на пороге бедных школ, нищих церковных приходов и сиротских приютов. Но эти деньги надо было добыть, и один из путей для этого — опасное и волнующее занятие — грабежи недостойных, развращенных безнаказанностью богачей.

Он гордился тем, что может продолжать дело отца, дело, ставшее смыслом его жизни и полностью определившее ее распорядок и уклад. Мир так и не догадывался, что появился новый бандит Оловянная Кружка, пользовавшийся теми же необычными приемами, что и прежний Да миру и незачем было знать об этом. Для мира этот бандит стал легендой. Он продолжал жить в умах и сердцах людей, не старея, не теряя куража и загадочности. Теперь казалось, он живет и будет жить вечно.

И образ этот никак не связывали с исчезновением ценнейших произведений искусства, которое приписывали обыкновенным грабителям и взломщикам. Всем было невдомек, кроме, разумеется, Бариччи, что у него неведомо откуда появился таинственный и искусный соперник. Все полагали, что это один и тот же вор, возможно, несколько похитителей, специализировавшихся в последнее десятилетие на краже ценных картин Эшфорд был достаточно честен с собой, чтобы признать: его занятие не носит абсолютно альтруистического характера. Он был полным подобием своего отца — возбуждение, азарт, необходимость хранить анонимность и тайну зажигали его кровь так же, как в свое время все это волновало и Пирса. А то, что впереди маячила возможность упечь за решетку Бариччи, придавало игре новый, еще более волнующий характер, вдохновляло Эшфорда еще и перспективой переиграть своего исконного врага и соперника.

Так сможет ли он отрешиться от прошлого, от своего образа жизни ради любви Ноэль? Ведь иначе нельзя ручаться за ее безопасность, ее благополучие? Честно ли будет вести двойную жизнь, отделить два мира глухой стеной?

Нет, это чистая утопия. Скрыть что-либо от Ноэль так же невозможно, как превратить ее дикую и взбалмошную кошку в покорное домашнее животное.

День клонился к вечеру, когда его коляска, проехав подъездную аллею, остановилась у дверей Фаррингтон-Мэнор.

Он понимал, что сейчас отнюдь не самое подходящее время, чтобы наносить визиты, но ему необходимо было увидеть Ноэль, отчасти чтобы убедиться, что с ней ничего не случилось, но главное — потому что он безумно скучал по ней. Блэйдуэлл открыл ему дверь, предварительно посмотрев в щелку. На лице дворецкого читалось чувство явного облегчения.

— Лорд Тремлетт, входите, пожалуйста. — Он отступил, пропуская Эшфорда. — Граф весь день пытался разыскать вас.

Уже на пороге Эшфорд почувствовал, как в нем асе сжалось и замерло.

— А что случилось? В чем дело? Наступила непонятная пауза, в явном замешательстве Блэйдуэлл ответил

— Не могу знать, сэр. Мне известно только, что лорд Фаррингтон очень хотел вас видеть. Он отправил письмо для вас в Саутгемптон, в ваш лондонский дом и даже в поместье ваших родителей.

— Где граф? — Эшфорд не на шутку встревожился.

— В своем кабинете. Я доложу ему о вас. В ту же минуту, как только Блэйдуэлл скрылся за дверью кабинета и доложил о нем, Эрик, пройдя мимо дворецкого, стремительно подошел к Эшфорду.

— Где вы были?

— Но я ведь не должен был появляться у вас до завтрашнего утра. Что случилось?

Эрик бросил опасливый взгляд через плечо:

— Пойдемте со мной. Лучше, если вас никто не увидит.

— Не увидит? Кто не увидит?

— Сардо.

— Сардо?!

Эшфорд процедил его имя сквозь стиснутые зубы, чтобы — случайно у него не вырвался возглас удивления. Он молча проследовал за Эриком в его кабинет.

Бриджит подняла голову, и на лице ее отразилось облегчение, когда за спиной мужа она увидела Эшфорда.

— Рада вас видеть, лорд Тремлетт. Поздоровавшись с графиней, Эшфорд в нетерпении повернулся к Эрику:

— Что, черт возьми, здесь происходит? Вы можете объяснить, почему Сардо оказался в Фаррингтон-Мэнор? И кто с ним в гостиной, кроме Ноэль?

— Если бы она меня послушала, с ней был бы я — зло бросил Эрик. — Но ведь у Ноэль свои причуды.

— Вы хотите сказать, что она одна там с этим негодяем? Эрик мрачно сдвинул брови.

— Конечно, нет. Неужели вы считаете меня таким болваном? Там Грейс. Я настоял на этом. И Буря свернулась на коленях Ноэль. Животное не доверяет Сардо и только ждет удобного случая, чтобы вцепиться в него, как это произошло уже. И я ее не виню. — Эрик принялся мерить шагами комнату. — Но мне все это не нравится, Тремлетт. Каждый раз Сардо объясняет причину и своего визита, и своих подарков, боится, негодяй, навлечь на себя мой гнев.

— О каких визитах и подарках речь?

— Через день после вашего отъезда доставили огромный букет цветов. К нему была приколота карточка с извинениями за его неуместную раздражительность из-за того, что кошка так неожиданно прервала их первый сеанс. После этого не проходило и дня без того, чтобы он не напомнил о себе — то записками, то эскизами, которые он написал с Ноэль. В записках он превозносил ее «незабываемую и несравненную красоту». А сегодня после завтрака заявился сам, якобы по пути в какие-то неведомые мне пещеры в окрестностях Дорсетшира, где он якобы собирался писать утесы. Мол, заглянул удостовериться, что гостиная приведена в порядок для завтрашнего сеанса, а также чтобы быстро сделать набросок профиля Ноэль в качестве подготовительной работы к портрету.

— И вы дали на это согласие?

— Нет. — Эрик сжал зубы. — Первым моим побуждением было велеть вышвырнуть бесцеремонного мерзавца за дверь, но я совладал с собой, так как обещал Ноэль проявлять благоразумие. Я хотел остаться с ними в гостиной на все время сеанса, что явно рассердило Сардо. И Ноэль убедила меня не присутствовать. — Эрик в волнении провел рукой по волосам. — А теперь уже жалею, что уступил ей. И все это время они в голубой гостиной, под присмотром Грейс, просто не знаю, что теперь предпринять. Этот негодяй недоволен проволочкой и хотел бы, чтобы сеансы происходили как можно чаще.

— Верно, — поддержал его Эшфорд. — И все эти неожиданные визиты Сардо, знаки внимания и прочее — вся мерзкая интрига обольщения вполне в духе Бариччи.

— Лорд Тремлетт, — обратилась к Эшфорду Бриджит, — как вы думаете, сколько еще времени потребуют эти ваши игры? Когда Сардо решит, что получил от Ноэль всю необходимую ему информацию?

— Надеюсь, что не раньше, чем Ноэль вытащит из него все необходимые нам сведения. И поверьте, что мне эти игры нравятся не больше, чем вам. Скажу больше, когда нам удастся засадить Бариччи в тюрьму, я с наслаждением вызову Сардо на дуэль и убью его.

— Если только он не окажется в тюремной камере вместе с Бариччи, — предположила Бриджит.

— Или если я не застрелю его до того, — мрачно добавил Эрик.

Эшфорд с беспокойством посмотрел на часы:

— Вы сказали — полчаса. Этого достаточно, на какие бы грандиозные успехи Ноэлъ ни рассчитывала сегодня. Почему бы вам не проводить месье Сардо до двери?

— Уже иду. — Эрик в несколько шагов преодолел пространство до двери и исчез в холле.

И вскоре Эшфорд услышал голос Сардо — он, очевидно, направлялся через холл к двери.

— Сегодня я переночую в местной гостинице, — говорил он, и бархатные интонации в его голосе свидетельствовали о том, что он обращается к Ноэль. — А завтра мы сможем начать наши сеансы рано утром.

— Не ранее десяти, — вмешался Эрик, и голос его был холоден как лед. — Раньше десяти мы никого не принимаем.

Последовала пауза, свидетельствовавшая о разочаровании Сардо

— Прекрасно, — сказал он наконец, сообразив, что выбора у него нет. — В таком случае завтра в десять. Я буду с нетерпением ждать этого времени.

— Я тоже, — отозвалась Ноэль, и голос ее прозвучал с большей теплотой, чем хотелось бы Эшфорду. — Судя по вашим наброскам, мой портрет превзойдет оригинал.

— Это невозможно. Разве что-то может превзойти вашу красоту, Ноэль! Наше сотрудничество сулит нам общий успех. — В тоне Сардо Эшфорд уловил обещание чувственных услад, которые утешат двоих — его и Ноэль.

— Прощайте, Сардо, — решительно вмешался Эрик.

— Au revoir. — С явной неохотой Андре двинулся к двери. Дверь захлопнулась с громким стуком. Очевидно было, что это дело рук Эрика.

— Ноэль… — начал он.

— Послушай, папа, прежде чем ты станешь меня отчитывать, знай: он не дотронулся до меня, — перебила она отца. — Да он и не осмелился бы на это перед лицом двух грозных стражей — Грейс и Бури. Он хотел лишь удержать завоеванные позиции. Я же флиртовала с ним, чтобы он чувствовал себя увереннее. Завтра предприму попытку вытянуть из него побольше.

— А я буду продолжать злиться и шипеть, — объявил Эшфорд, направляясь из холла к ним. — Еще несколько таких сеансов, и я возненавижу месье Сардо так же, как его хозяина.

Ноэль стремительно обернулась на его голос, и лицо ее осветилось улыбкой.

— Эшфорд! — Прежде чем Ноэль успела осознать, что делает, она бросилась к нему и оказалась в его объятиях. — Вы так рано. Я не ожидала вас до завтра.

Приобняв ее за талию, Эшфорд боролся с желанием яростно прижать ее к себе, заявив свои права на нее, чтобы никогда больше не отпускать. Единственное, что его остановило, — стальной блеск в глазах Эрика Бромли.

— Мои дела в Лондоне не идут, как того хотелось бы. — Он отстранил Ноэль на безопасное расстояние, поднес ее ладонь к губам и поцеловал. — Я скучал по вас.

— Дела с лордом Мэннерингом не движутся? Он не согласился?

Внезапно Ноэль осознала, что тон Эшфорда неестественно сдержанный, и поняла, что позволила себе слишком много в присутствии отца. Колючий взгляд Эрика жег ей спину.

Бриджит откашлялась, готовясь сказать нечто такое, что. дало бы Ноэль время прийти в себя. Но ее опередила уже не раз спасавшая положение Хлоя.

— Привет, лорд Тремлетт, — зазвенел голосок Хлои, появившейся неизвестно откуда. — Мне показалось, я слышу ваш голос. — Она направилась прямо к нему. Ее ангельское личико сияло от радости. — Вы останетесь обедать?

— Вы меня приглашаете? — На губах Эшфорда расцвела заговорщическая улыбка.

— Да, — Она повернулась к Бриджит: — Мама, ведь лорд Тремлетт может остаться у нас обедать? Да?

Бриджит с трудом удалось удержаться от смеха:

— Конечно, дорогая. Думаю, графу надо многое обсудить с Ноэль. И это займет немало времени. Весь оставшийся день. А это значит, что повар успеет приготовить хороший обед. Поскольку лорду Тремлетту придется завтра прибыть сюда раньше десяти утра, то, возможно, ему следует остаться здесь ночевать. — Она бросила невинный взгляд на Эшфорда. — Если, конечно, это не нарушит его планов?

— Ничуть, — заверил ее Эшфорд, размышляя о том, как хорошо поладит Бриджит с его матерью. Обе обладали этой мягкой и тактичной .манерой добиваться всего, чего они хотели.

— Я буду счастлив остаться у вас на обед и благодарен за то, что вы избавляете меня от необходимости выезжать на рассвете из Саутгемптона. На лице Эрика не дрогнул ни один мускул, напротив, его брови сошлись на переносице еще более сурово, после того как Бриджит предложила Эшфорду провести ночь под кровом их дома.

— Где Грейс? — спросил он, ища глазами своего надежного стража.

— Вероятно, — лицо Хлои озарила шаловливая улыбка, — она уже спешит на кухню, чтобы отведать пирога. Она тебя обожает, папа, но не настолько, чтобы поделиться с тобой лакомством. — Бросившись к отцу, Хлоя схватила его за руку. — И все же тебе не стоит волноваться. Возможно, Грейс и занята, мо Буря-то все еще в голубой гостиной. Поэтому мы можем спокойно оставить Ноэль и лорда Тремлетта поговорить.

— Поторопитесь со своим разговором, — посоветовала Бриджит старшей дочери и, подхватив юбки, последовала за мужем.

— Твоя сестра — просто чудо. — Эшфорд наконец громко расхохотался.

Ноэль пошла вперед и привела Эшфорда в обставленную с большим вкусом комнату, не зря получившую свое название: все здесь было выдержано в голубых тонах — и обои, и обивка мебели, и шторы. А на чиппендейловской кушетке красного дерева важно восседала бдительная Буря. Похожая на сфинкса, она задумчиво щурила глаза, оценивающее глядя на вошедшего вместе с ее хозяйкой мужчину.

— Буря, это Эшфорд, — сообщила ей Ноэль. — Тебе незачем принимать такой свирепый вид.

Но Буря только невозмутимо моргала своими большими зелеными глазами, словно осмысляя слова хозяйки. Затем, приняв менее принужденную позу, вытянулась на подушке, продолжая пристально смотреть на Эшфорда.

— Она воздержи нас от суждения, — заметил Эшфорд, прикрывая дверь.

— Думаю, что она не нападет на тебя, — отозвалась Ноэль, но вспыхнувший на ее щеках румянец при виде попытки Эшфорда создать хоть какую-то видимость уединения дал ему понять, что настроение Бури сейчас волнует ее меньше всего.

— Пожалуй, я все-таки рискну… — Больше он не мог ждать и привлек Ноэль к себе, приникнув к ее губам со страстью жаждущего в пустыне.

— Поцелуй и ты меня, — велел он.

Ноэль тут же обвила его шею руками и поцеловала, не скрывая страсти.

Эшфорд, касаясь ее шелковистых локонов, целовал ее, наслаждаясь каждым мгновением.

Боже! Они не виделись всего три дня, но они показались ему вечностью.

На мгновение он забыл обо всем — о времени и месте, о реальности — и отдался этим сладостным ощущениям, поддался гипнозу, окутавшему их обоих и будто отделившему от остального мира.

Будто не подчиняясь его воле, рука Эшфорда легла на грудь Ноэль, и он ощутил ее нежность и упругость, ее восхитительную округлую форму.

— О Эшфорд!

Ноэль приподнялась на цыпочках, крепко прижавшись к нему, выгнув сниму, и тело ее ощутило твердость его мужского тела и приветствовало эту близость.

Ему казалось, что бедра его объяты пламенем.

— О Боже, мне хотелось бы сорвать с тебя одежду и овладеть тобой прямо здесь, — прошептал Эшфорд, сжимая ее в объятиях все крепче, пытаясь утолить жажду обладания. А ее податливое тело притягивало и манило своей нежностью, теплотой и готовностью принять его. И только несколько слоев одежды мешали нх слиянию.

Эта жажда становилась все более нестерпимой.

— Я хочу тебя, Ноэль, — хрипло прошептал он, целуя ее шею. — Я так сильно хочу тебя, что это желание лишает меня разума.

— Я тоже хочу тебя, — прошептала она, стараясь прижаться к нему еще крепче, преодолев преграду из одежды, отделявшую их друг от друга. — Я не хочу думать, Эш, и не хочу отрываться от тебя.

Но все же в его одурманенном страстью мозгу забрезжила наконец трезвая мысль.

— Черт возьми, — выбранился Эшфорд. Он пытался мыслить здраво, как ни трудно ему это давалось. — Любовь моя, в каждую секунду сюда может войти твой отец… Нет… не здесь и не сейчас…

— В таком случае когда?

Он опустил голову и встретил ее вопросительный взгляд.

— Скоро, — ответил он. — Очень скоро, думаю, это станет возможно.

Наступило молчание. Они оба будто измеряли значение только что сказанных слов.

— Нам надо поговорить, — сказала Ноэль, — Пока тебя не было, я видела сон о нас двоих. Я видела во сне бал… и все, что случилось потом. — Она отстранилась и заглянула ему в глаза. — Эшфорд, я…

— Тсс, тише. — Он снова поцеловал ее в лоб, потом в переносицу, в полураскрытые губы. — Я тоже грезил о нас, Каждую ночь вдали от тебя я горю как в лихорадке.

— Тогда к чему все это'? Что значит «тише»? Почему я не могу тебе сказать, что лю…

— Не надо, Ноэль. — Он выпустил се и отвернулся, не в силах продолжать этот разговор.

— Не надо? Что не надо, Эшфорд? — спросила она, заглядывая ему в лицо. — Я не должна говорить о своих чувствах? Но почему, Эшфорд? Почему я не могу тебе сказать, что у меня на сердце? — Она помолчала. — Потому что ты не можешь мне сказать, что на сердце у тебя?

На его лице отразились неуверенность и мука.

— Нет… Да.

— Так да или «нет»?

— И то и другое. Но дело не в том, что я не могу себя понять, а в том, что сначала мне надо уладить… — Он умолк, не закончив фразы, и в бессилии сжал руку в кулак. — Пожалуйста Буря, оставь это. Не говори об этом. Пока не говори. Когда я смогу убедить тебя не только словами, но и делом… Тогда мы и поговорим, но не раньше того.

— Я никогда не поверю, что для тебя это всего лишь преходящее увлечение, — задумчиво сказала Ноэль — И конечно, уж не одна только слепая страсть.

— О да! Ты совершенно права. — Эшфорд выпалил это с такой убежденностью, что Ноэль оставалось только кивнуть.

— Хорошо, — решила она наконец. — Я очень хотела бы понять твои резоны. Но если это невозможно, согласна подождать. Только помни: я не беспредельно терпелива, и пусть мое ожидание продлится не очень долго.

Эшфорд не знал, посмеяться ли ему над ее смелым и откровенным заявлением или, напротив, прийти, в отчаяние от своего полного бессилия.

— Мне жаль, Ноэль, — сказал он устало. — Скажу одно, я не буду долго испытывать твое терпение.

Они помолчали.

— Что бы ты ни скрывал от меня, Эшфорд, не могла бы я тебе помочь разобраться в твоих сомнениях? — заговорила

Ноэль.

— Нет, любовь моя, тебе это не под силу. Во всяком случае, не теперь. С этим я должен справиться сам.

— Не стану терзать тебя расспросами, но знай: мне ненавистна неопределенность.

— Знаю. — Он нежно провел по ее щеке тыльной стороной ладони. — Я хотел бы все тебе объяснить, но тайна принадлежит не мне. Я не могу обмануть доверие и нарушить свои обязательства.

— Эти обязательства связаны с женщиной?

— Нет! Вовсе нет! — Он взял ее лицо в свои ладони и заглянул ей в глаза. — Все другие женщины исчезли из моей жизни, из моих мыслей, как только я вошел в то купе первого класса в лондонском поезде.

При этих его словах на губах Ноэль расцвела счастливая улыбка.

— Я рада это слышать. — Она склонила голову, вопросительно глядя на него. — Это обязательство… Не связано ли оно с твоим отцом?

В сознании Эшфорда зазвонили колокола, возвещавшие об опасности. Черт возьми! Если бы она знала, насколько близка сейчас к истине!

— Ты сказал, что твои дела в Лондоне зашли в тупик, — заметила она, с трудом меняя тему разговора. — Как лорд Мэннеринг?

Эшфорд обрадовался передышке, уцепившись за ее реплику, как утопающий за соломинку. Он принялся во всех подробностях описывать ей свой неудачный визит. Рассказал и о бесполезной беседе с несчастным вдовцом. И о своих подозрениях относительно горничной леди Мэннеринг Мэри.

— Возможно, это и так, — хмурясь, сказала Ноэль. — Но дело осложняется тем, что ты мужчина. Пойми, Мэри считает, что предаст память своей хозяйки, рассказав о леди Мэннеринг что-либо нескромное. — И вдруг лицо Ноэль осветилось: — А вот если бы с ней заговорила об этом женщина, вероятно, она отнеслась бы к этому разговору иначе. Сочла бы другую женщину не судьей, а союзницей.

— Думаю, в этом есть доля правды, — решил Эшфорд после краткого раздумья.

— Позволь мне поговорить с ней! — страстно взмолилась Ноэль. — Я уверена, что смогу убедить женщину рассказать мне правду.

Он махнул рукой, стараясь предотвратить ее дальнейшие уговоры.

— Ты ищешь одобрения не у того человека. Откровенно говоря, я считаю твою идею блестящей.

— Так в чем же дело?

— Твой отец будет против. В этом я не сомневаюсь. Подумай, Ноэль. Если ты хочешь поговорить с Мэри, тебе придется поехать в Лондон и, вероятно, заночевать там, чтобы увидеться с Мэри несколько раз. Тебе ведь надо будет завоевать ее доверие… И ты не сможешь убедить своего отца…

— Ты не прав! — На губах Ноэль заиграла загадочная улыбка. — Папа сочтет мою идею замечательной. 'Во-первых, наш лондонский дом далеко не такой большой, как Фаррингтон-Мэнор. И гостиная там никак не располагает к интимности, к уединенным сеансам, когда я буду позировать Сардо.

Эшфорд слушал, не веря своим ушам.

— Ты хочешь сказать, что пригласишь в Лондоне Сардо и будешь ему там позировать? Но это безумие, Ноэль! Остаться в доме наедине с Сардо.

— Но кто тебе сказал, что я буду там одна? В Лондоне со мной будет вся моя семья… и ты.

Ответом ей был недоуменный взгляд.

— В том, что ты говоришь, нет никакого смысла. — О! Есть! И очень большой! — Ноэль вцепилась в его руку. — Эшфорд, я ведь говорю не о кратковременном визите в Лондон. Я предложу, чтобы вся наша семья поехала туда в преддверии моего первого лондонского сезона. Ведь к нему следует подготовиться. Папа будет счастлив увезти меня поскорее в Лондон. И конечно, он захватит маму и Хлою, ведь я совсем скоро начну выезжать. И все такое. Дай мне только поговорить с ним и увидишь! — В голосе Ноэль звучало нетерпение. Щеки раскраснелись, ее будоражило предстоящее приключение. — Надо поискать папу, — сказала она, но не тронулась с места.

— Да, мы это сделаем, — ответил он, — но поскольку он и сам вот-вот найдет нас, почему бы нам не использовать эту краткую передышку, пока мы вместе?

— Ну, это не такая уж краткая передышка, — поправила его Ноэль заговорщическим шепотом. — Ты ведь проводишь ночь в нашем доме.

— Не напоминай мне об этом. — Его язык, дразня, прикоснулся к ее нижней губе. — И не смей даже думать, о чем подумала сейчас, потому что у.меня не хватит сил оттолкнуть тебя, И тогда твой отец вызовет меня на дуэль и убьет, прежде чем я успею насладиться каждым дюймом твоего тела…

— Когда же наконец это произойдет… — прошептала Ноэль, гладя его шею и затылок и улыбаясь ему пленительной и томной улыбкой.

Глаза Эшфорда заблестели радостью предвкушения.