Кража

Глава 5

Снег лениво кружился в воздухе и, подгоняемый легким /Ветерком, медленно опускался на землю. Ноэль смотрела на зимний пейзаж, но не видела ни серого неба, ни снежных хлопьев — мысли ее занимала поездка в Лондон.

Встреча с мистером Бариччи была самым ярким, удивительным событием последнего времени. Почему он был так настойчив в своем желании установить с ней какие-то отношения? Это казалось ей весьма сомнительным. Нет, Франко Бариччи определенно самодовольный интриган, безнравственный негодяй, занятый только собой и своими сомнительными делишками. Отвращение Эшфорда и его недоверие к ее родителю были настолько же очевидны, как и страх Бариччи перед Эшфордом и его антипатия к нему. И все это вело к единственному заключению: Франко Бариччи являлся подозреваемым, и Эшфорд Торнтон намеревался доказать его вину.

Размышления об Эшфорде вызвали у Ноэль странные ощущения. Никогда прежде не чувствовала она такого ошеломляюще сильного влечения к мужчине, и не только физического, все усиливавшегося по мере того, как они общались. И никогда в жизни ей так сильно не хотелось бросить вызов отцу: почему, черт возьми, ее появлению в лондонском свете могли повредить невинные встречи с этим человеком? Почему она должна была томиться два долгих месяца, прежде чем снова увидит Эшфорда?

Мечты Ноэль были прерваны шумом из гостиной.

— Там какой-то джентльмен к тебе! — воскликнула Хлоя, врываясь в комнату. Щеки ее горели от возбуждения.

— Джентльмен?.. — Ноэль вскочила, разглаживая юбку и засыпая сестру вопросами: — Он высокий? Темноволосый? Широкоплечий?

— Нет, это не лорд Тремлетт, — с улыбкой ответила Хлоя. — Я бы так тебе сразу и сказала. Ведь ты со вчерашнего дня мне описывала его не менее шести раз. Нет, это не он. — Хлоя в возбуждении терла ладошки. — Но этот джентльмен поразительно красив.

В горле Ноэль зазвенел серебристый смех

— Хлоя, мне не хочется разочаровывать тебя, но я не знаю такого джентльмена. Кстати, как его имя?

— Андре Сардо.

— Это имя мне совершенно незнакомо. Ты уверена, что он хочет видеть меня, а не папу?

— Совершенно уверена.

— В холле послышались шаги. Они приближались, и наконец в дверях гостиной появился Эрик Бромли. Его мрачный взгляд остановился сначала на Хлое, потом на Ноэль.

— Подозреваю, что тебе уже известно, что к тебе пожаловал визитер.

Ноэль не могла не заметить напряженной позы и расстроенного тона отца. Она склонила головку, насмешливо глядя на него:

— Папа! В чем дело? Кто этот Андре Сардо?

— Художник, — сэр Бромли не пытался подбирать подходящие слова, — его подрядили написать с тебя портрет.

— Подрядили? И кто же?

— Франко Бариччи. Ноэль глубоко вздохнула.

— Ты ведь говорила, что Бариччи хотел наладить с тобой отношения. По-видимому, он и пытается это сделать.

Не в силах выдержать укоризненного взгляда отца, Ноэль подошла к нему и взяла его за руку:

— Папа, мне не нужен мистер Бариччи и его щедрые дары. Если он воображает, что может купить мою привязанность, то очень заблуждается. Я тотчас же отошлю мистера Сардо обратно.

— Я горжусь тобой, Ноэль, — сказал Эрик с любовью.

— Неужели ты не был уверен в моем ответе?

— По правде, говоря, нет. Меня удивляет мое собственное решение. Я сказал месье Сардо, чтобы он начинал писать твой портрет.

Ноэль была изумлена и обескуражена:

— Но почему?

— Потому что я питаю отвращение к Бариччи, а не к Сардо. Он ничего не знает о причинах, почему Бариччи сделал этот красивый жест. Богатый человек предложил ему кучу денег за портрет красивой молодой женщины, а Сардо беден, Ноэль. Он не очень известный художник. По его словам, Бариччи отворил ему дверь, ведущую к успеху, дав возможность выставить свои картины в галерее Франко. Четыре или пять из них уже проданы. Но этого мало. этого не хватает на жизнь. Сардо пытается пробиться. Он борется за место под солнцем, но слишком горд, чтобы сказать об этом прямо. И все же ясно, что для него этот заказ означает пишу и одежду. Как я могу отказать ему только потому, что питаю отвращение к негодяю, который платит, ему? Ноэль привстала на цыпочки и поцеловала отца в щеку.

— Ты такой чудесный человек, папа. И конечно, ты прав. Мы не можем отказать художнику.

— Но мы не можем также и рисковать, создавая у Бариччи ложное впечатление, что мы попались на его удочку. Поэтому я поставил месье Сардо ряд условий.

— Какие же?

— Сеансы будут проходить здесь, в Фарринггон-Мэнор. Далее, никто, включая его нанимателя, не будет сопровождать его сюда. Он будет приезжать, и уезжать один. Потом, когда портрет будет готов, он уедет. Все.

— И что ответил месье Сардо? Эрик пожал плечами:

— Он согласился.

— И теперь ты удовлетворен?

— Да. И пусть Бариччи не воображает, что его жест смягчит мое сердце, что таким образом он сможет купить себе право видеться с тобой.

— Это уж точно, — поддержала его Ноэль, пытаясь разглядеть, кто находится в холле. — А могу я увидеть месье Сардо?

— Я думаю, — Эрик прищурил глаза, — Хлоя уже сообщила тебе, что он совершенно неотразимый джентльмен, столь же очаровательный в обращении, сколь приятный внешне? Надеюсь, что ты не слишком увлечешься им?

— Я отвечу на этот вопрос, — на губах Ноэль заиграла улыбка, — когда он покинет нас.

— Ноэль!

— Перестань волноваться, папа. — Ноэль сжала руки отца в своих, стараясь сдержать смех. — Ладно, обещаю, что не сбегу с ним. А портрета без наших рандеву не получится, — рассмеялась Ноэль.

Этого оказалось достаточно, чтобы разрядить атмосферу, но не рассеять подозрения Эрика окончательно.

— Я приведу его к тебе, — промолвил .он и вышел из комнаты.

— Я буду, счастлива, стать твоей дуэньей на то время, пока ты будешь ему позировать, — весело предложила Хлоя.

— Не сомневаюсь, что ты готова, — беззаботно ответила Ноэль, а мысль ее, лихорадочно работала: много ли Андре Сардо знает о своем нанимателе, можно ли что-нибудь узнать у него о преступной деятельности Бариччи?

— Ноэль! Ты думаешь о моем предложении быть твоей дуэньей? — спросила Хлоя.

Ноэль с нежностью взъерошила волосы сестры

— Нет, дорогая. Я думаю, что месье Сардо захочет время от времени отвлекаться от своего труда, напряженно работая над портретом. А то, что ты падешь к его ногам, конечно-, будет для него хорошим развлечением.

— Подожди с комментариями, пока сама его не увидишь, — возразила Хлоя. — Возможно, не я одна паду к ногам маэстро. Может быть, кое-кто составит мне компанию.

Ноэль не упала бездыханным трупом к ногам месье Сардо, но была вынуждена признать, что этот Андре Сардо и в самом деле возмутительно, непозволительно красив — высокий и стройный, чистый лоб, густые вьющиеся темные волосы и не менее черные длинные ресницы, подчеркивавшие красоту глубоко посаженных глаз теплого шоколадного цвета. Месье Сардо, или Андре, как он просил Ноэль называть его, к тому же обладал одной редкой особенностью — он смотрел на женщину так, что она чувствовала себя единственной на земле, а его улыбка, медленно ползущая от уголков губ к светящимся глазам, была полна соблазна и обольщения.

— Ноэль… Могу я называть вас Ноэль? — Он говорил хрипловатым голосом с особым и не лишенным приятности акцентом.

— Разумеется, — ответила Ноэль.

— Ваше имя прекрасно. Впрочем, как и вы сами. — Он оглядел ее с головы до ног пристальным взглядом художника. — Писать ваш портрет — подарок столь же приятный для меня, сколько и для вас.

— Во время ваших сеансов при Ноэль будет находиться ее горничная, — объявил Эрик Бромли.

Ноэль с трудом удержалась от громкого стона — как же она сумеет выудить какие-то сведения из месье Сардо, если этот часовой, этот монстр в юбке, Грейс, будет неусыпно следить за ней? Единственная ее надежда — это могучий сон Грейс, если усадить ее напротив широкого окна, то она пригреется и уснет через несколько минут.

Ноэль воспрянула духом.

Андре подошел к Ноэль ближе, внимательно изучая ее лицо под разными ракурсами.

— Безупречное лицо… И эти глаза… — Он не закончил фразы, будто у него не хватило слов, чтобы передать впечатление от портретируемой. — Когда мы начнем? — Ну, — ответила Ноэль, — когда вам будет угодно… — Она оглянулась в поисках отца, ища его поддержки.

Эрик, заметив, как Андре изучал лицо Ноэль, нахмурился: разумно ли он поступил, согласившись позволить ей позировать? Он знал, что Ноэль не допустит, чтобы он пересмотрел свое решение.

— Простите, сэр, — прервал их беседу Блэйдуэлл, появляясь в дверях гостиной. — Только что доставили письмо. Его привез нарочный. Он почтительно просит дать ответ немедленно.

— Гонец? — повторил Эрик, не скрывая иронии. — От кого же?

— От герцога Маркхема, сэр.

— От герцога Маркхема! — Ноэль мгновенно вспорхнула с места и оказалась рядом с отцом. — Вскрой немедленно, папа!

Эрик сломал печать и извлек из конверта карточку с гербом и короной.

— Что это? — спросила Ноэль.

— Приглашение. Герцог и герцогиня приглашают нас на свой ежегодный благотворительный бал в Маркхем, который состоится через неделю.

— Нас? — переспросила Ноэль, стараясь не выдать своего волнения, и даже задержав дыхание.

— Да, — подтвердил Эрик, разглядывая конверт и карточку. — Нас — тебя, Хлою, твою мать и меня. Трехдневное празднество, в конце которого будет дан грандиозный бал.

— О папа! — Ноэль вцепилась в его руку, не слыша восторженного восклицания Хлои. — Пожалуйста, пожалуйста, скажи, что мы поедем.

Эрик сурово поджал губы, отвечая, дочери:

— Удивительное совпадение, что мы получили это приглашение после твоего путешествия в Лондон. Или это не совпадение? Я подозреваю почему-то, что к этому приложил руку лорд Тремлетт!

— Вероятно, потому, что он, как и я, знает, что вы с мамой много помогаете нуждающимся. И сообщил об этом своим родителям, а те… — Ноэль нервно глотнула. Теперь все ее надежды зависели от решения отца, — Мы ведь поедем? Правда?

Кашель Андре прозвучал неожиданно, но еще неожиданнее были его слова:

— Это очень помешает нашей работе, cherie, очень замедлит ее. — Он подошел к Ноэль, взял ее за локоть и повернул лицом к себе. — Неужто для вас будет большой потерей, если вы пропустите этот праздник? — Он одарил Ноэль своей чарующей улыбкой и бережно поднес к губам ее ручку.

— Мы поедем, — решительно объявил Эрик. — Ведь этот праздник задуман в целях благотворительности. Месье Сардо, — обратился он к художнику, — я опасаюсь, что принял опрометчивое решение. Возможно, было бы лучше, если бы…

— Понимаю, сэр, — поспешно перебил Андре. — У вас есть обязательства. — На его безупречном лбу появились легкие морщинки. — Единственным извинением моему нетерпению, если не считать желания как можно скорее запечатлеть образ столь изумительной красавицы, как ваша дочь, могут быть только мои обязательства по долгам… Он сделал шаг к двери.

— Подождите.

Но что бы ни собирался сказать Эрик, было отметено молчаливым жестом Андре, его покорностью, его готовностью подчиниться, мгновенно напомнившей Эрику, почему он согласился принять художника.

— Вы совершенно правы. — Он опустил руку в карман и, вытащив из него бумажку в двадцать пять фунтов, вручил молодому человеку. — Я не принял во внимание тот факт, что вы не могли получить платы до тех пор, пока работа над портретом не начнется.

Зрачки Андре расширились от изумления:

— Ваша щедрость, милорд, приводит меня в смущение. Я не знаю, что сказать…

— А вы и не говорите ничего… Ноэль начнет вам позировать сразу же, как только мы вернемся из Маркхема. Только помните о моих условиях, месье Сардо.

Темнота уже окутала улицы Лондона, когда Андре постучал в дверь галереи Франко.

Минутой позже Уильяме впустил его внутрь.

— Наконец-то! — Бариччи поднялся из-за бюро, — Ну, что случилось?

— Ваша дочь сногсшибательна. От ее красоты дух захватывает. — Андре подошел к низкому буфету и налил себе добрую порцию мадеры — Похоже, что это ваше задание станет для меня трудом любви.

Бариччи издал нетерпеливое восклицание, отмахиваясь от Андре:

— Я вовсе не просил тебя давать оценку прелестям Ноэль. Расскажи, что сказал тебе Фаррингтон.

Андре отхлебнул мадеры.

— Он не был в восторге, как вы и предполагали. Bee казалось безнадежным, пока я не заговорил о своей бедности, чуть ли не нищете. — Андре повернулся к патрону и отсалютовал ему стаканом: — Итак, ваш дар был принят. Комиссионные мои.

— Блестяще. — Бариччи потер руки. — Когда начнешь.. писать портрет?

— Вот тут заминка получается. Мало того, что Фаррингтон опекает ее, как наседка, даже потребовал, чтобы ее горничная присутствовала на сеансах…

. — За это получишь добавку к обещанной сумме, — вставил Бариччи. Глаза Андре блеснули:

— Рад это слышать. Но заминка, собственно, в том, что все семейство Бромли уезжает на несколько дней на ежегодный благотворительный бал Маркхемов.

— Проклятие! — Лицо Бариччи помрачнело как туча. Он хватил кулаком по своему бюро. — Этот сукин сын Торнтон не теряет времени даром. Он опередил меня?

— Да, Фаррингтон тоже считает, что лорд Тремлетт к этому причастен. Эрику Бромли это не по душе так же, как и вам.

— Должно быть, он опасается, что Торнтон может увлечь Ноэль или даже соблазнить. А я думаю, что намерения Торнтона именно таковы… Впрочем, — Бариччи прищелкнул языком, — благотворительные празднества в Маркхеме продлятся три дня. — Глаза его заблестели. — Подумай, сколько я успею сделать за это время!

— Вы задумали новую кражу? — спросил Андре. Бариччи не спеша, вышел из-за своего бюро и прошелся по комнате.

— Я потерял Гейнсборо. Поэтому хочу заменить его другой, еще более ценной картиной. И теперь самое благоприятное время для этого — Тремлетт занят Ноэль, а власти заняты поисками Гейнсборо,

— И что вы выбрали на этот раз? — Заметив хмурый взгляд Бариччи, Андре, приняв ленивую позу, процедил — Не думайте, что я не рискую, скрывая украденные вами шедевры под своими картинами. Думаю, я имею право на некоторую откровенность. — Прекрасно. Я сообщу тебе все подробности, как только дело будет сделано. — Бариччи задумчиво, провел рукой по подбородку.

— А как насчет вашего соперника, этого таинственного вора, который читает ваши мысли и отнимает у вас добычу?

— На этот раз мой выбор не так привлечет внимание, как, а случае с Гейнсборо. Эта картина была приобретена несколько лет назад, и объявления о ее покупке уже никто 'не помнит. В свое время газеты шумели о ней и знатоки' живописи много говорили, но теперь все позабылось.

— И прекрасно. — Он разгладил полы своего плаща. — Значит, у вас свои планы, у меня — свои. И я горю желанием поскорее их осуществить.

— Ноэль очень хороша. Не так ли? — заметил как бы невпопад Бариччи с гордостью и бесстрастием хозяина породистой кобылы. — Она — копия своей матери.

— Теперь понимаю, почему вы так ею пленились. На губах Бариччи заиграла довольная улыбка:

— В таком случае я могу быть уверен в лояльности Ноэль.

— Никаких сомнений. — Ответная улыбка Андре была цинична и самоуверенна, — Я никогда не упускаю тех, в ком я нуждаюсь.

— Или кто решает твою судьбу. Улыбка Андре потускнела.

— Не стоит напоминать об этом. — Он подошел к двери. — Доброй ночи, Франко. Буду ждать от вас вестей.

— Вот мы и приехали! — воскликнула Хлоя, снова высовываясь из окна экипажа. — Мне уже видны железные ворота Маркхема. Они прямо передо мной. — Вдруг глаза ее округлились от изумления и восторга. — Посмотрите!

— О Боже! — выдохнула Ноэль. Маркхем был самым великолепным и впечатляющим поместьем, какое ей доводилось видеть в жизни.

— Я ожидала, что он велик, но он огромен!

— Да, — согласилась Бриджит. — Даже подавляет. Кучер объехал дом, и экипаж остановился у крыльца, где гостей уже ожидали четыре лакея, готовых помочь разгрузить и внести вещи. В дверях стоял дворецкий — он раскланялся, приветствовал прибывших, а затем проводил до двери, отвесив поклон каждому.

— Мое имя Лэнгли. Я готов исполнить любую вашу просьбу. — Он сделал знак лакеям, ожидавшим указаний. — Вудс проводит вас в ваши комнаты. Герцог и герцогиня в зеленой гостиной. Они пьют чай с гостями. Я тотчас же доложу им о вашем прибытии.

— В этом нет необходимости, Лэнгли, — заверил его Эрик. — Пусть отдохнут перед тем, как начнется суматоха. У нас будет еще много времени поболтать. Кроме того, моя семья проделала долгое путешествие, нам всем не помешает отдохнуть и подкрепиться.

— Очень хорошо, сэр. Я сообщу герцогу и герцогине о том, что вы прибыли. Вы можете погулять по парку или отдохнуть в ваших покоях до обеда, как вам будет угодно. Обед подадут в семь.

Лэнгли поднял голову, услышав шум и детский смех из парка.

— Это, должно быть, леди Кара, внучка герцога и герцогини. Она играет в прятки со своим дядей.

— Судя по голоску, она очень довольна, — ответила с улыбкой Бриджит. — Нет ничего более волшебного, чем детский смех,

Услышав слово «дядя», Ноэль принялась размышлять, о ком могла идти речь. Есть ли у Эшфорда братья? Если так, то дядей мог быть один из них. И все же… Повернувшись, она сделала несколько шагов к двери, откуда был виден парк и слышался смех.

— Ноэль, — Бриджит неслышно подошла сзади и положила руку на плечо дочери, — пора устраиваться на новом месте.

— Мама, ты не будешь возражать, если я немного погуляю по парку? — спросила Ноэль, понизив голос. — После нашего нескончаемого путешествия в карете хочется пройтись. А парк так красив.

— Хорошо, — решила Бриджит. — Но только несколько минут. Отец огорчится, если ты исчезнешь надолго.

Мать и дочь обменялись взглядом, полным взаимопонимания.

— Благодарю, мама, — прошептала Ноэль и выскользнула из дома.

Был конец дня, воздух в парке был действительно великолепен. Ноэль прошла немного по аллее, но новый взрыв детского смеха остановил ее.

Подобрав юбки. она направилась на звуки голосов и смеха. Но не успела пройдя и десяти шагов, как из-за деревьев стрелой выбежала маленькая девочка и налетела на нее.

— О, прошу прошения! — Она была явно смущена происшествием. — Я не знала, что здесь есть кто-то, кроме нас. Ноэль присела на корточки и улыбнулась ребенку:

— Не стоит извиняться. — Она лукаво подмигнула девочке: — Я ведь тоже прекрасно бегаю.

— Правда? Тогда, может быть, вы хотите поиграть с нами? Я уверена, что дядя Эш не станет возражать.

— Дядя Эш? — Ноэль с трудом удержалась, чтобы не вскочить на ноги.

Девочка наматывала на пальчик медовую прядь.

— Меня зовут Кара. Меня так назвали в честь моей прабабушки. А вас?

— Ноэль. Меня так назвали в честь Рождества, потому что я родилась на Рождество.

— И вы празднуете то и другое сразу иди по очереди?

Губы Ноэль дрогнули в улыбке.

— Мы празднуем сразу то и другое. Таково было мое желание с детства.

Их разговор был прерван шорохом, послышавшимся из-за деревьев. Кара потянула Ноэль за юбку.

— Давайте поспешим, а то нас поймают.

— Я тебя слышу, крошка, — послышался из-за деревьев слишком знакомый голос. — И учти, что нам пора возвращаться домой. Твоя мама заболеет от беспокойства, если мы задержимся здесь до темноты.

Глаза Кары округлились.

— А который час? — шепотом спросила она Ноэль.

— Думаю, около половины пятого, — так же шепотом ответила та.

— Дядя Эш прав. Мама огорчится. — Кара попятилась к дому. — Вы закончите игру вместо меня, да, Ноэль? А лучше, если вы начнете заново. — Она таинственно приложила пальчик к губам и снова понизила голос до шепота: — Скажите дяде Эшу, что я пошла домой. — На щеках ее появились прелестные ямочки. — О, и скажите ему, что я выиграла.

И девочка пулей помчалась к дому.

— Где ты, капелька? — послышался голос Эшфорда, появившегося из-за деревьев.

— Сейчас она уже в доме, — ответила Ноэль, наслаждаясь выражением величайшего изумления на его лице. — Она просила передать вам, что выиграла.

— Ноэль, — выдохнул он ее имя, и ей показалось, что от его голоса ей стало очень тепло.

— Приветствую вас, милорд. Ваша племянница очаровательна. Мы мило поболтали, и она попросила меня поиграть с вами в прятки вместо нее.

Ноэль не слышала своего голоса и не понимала, Что говорит. Чувствовала только одно: она не может отвести от него взгляда,

— Когда вы приехали? — Он поднес ее руки к губам.

— Несколько минут назад. — Она смотрела на его губы, прижимавшиеся к ее рукам, и трепетала от необычного ощущения, вызванного прикосновением к своей коже. — Я еще не успела ничего посмотреть здесь. Услышала смех вашей племянницы… Мне захотелось подышать свежим воздухом… Я… — Она запнулась и с трудом перевела дух, а потом неожиданно для себя выпалила: — Я искала вас.

В глазах Эшфорда вспыхнуло пламя.

— К черту правила хорошего тона — пробормотал он, сделав резкое движение вперед, привлек Ноэль к себе и прильнул к ее губам. — Боже, как я мечтал поцеловать вас!

Ноэль казалось, что сейчас ее ноги подогнутся, и она упадет. Она сжала руки Эшфорда. Губы ее горели от первого в жизни поцелуя. Его губы были теплыми, настойчивыми, а поцелуи, казалось, проникали в глубь ее существа. Сначала его поцелуи были нежными — он едва прикасался к ее губам, но постепенно они становились все жарче и побуждали губы раскрыться и ответить. Как во сне, она подчинялась ему, а его стальные руки тем временем обвивались вокруг нее все крепче и привлекали ее все ближе.

Усилием воли он оторвался от ее губ и отстранился, испытующе глядя ей в глаза.

— Знаю, что мне следует извиниться, — сказал он, все еще крепко обнимая ее, — но я не стану этого делать, Тело Ноэль еще хранило трепет недавних объятий.

— Я рада этому, потому что извинение было бы явно не тем, чего я ждала от вас.

— Смею ли я спросить, что могло быть тем?

— Пока нет.

Эшфорд рассмеялся, и она почувствовала его теплое дыхание на своей разгоряченной коже.

— Означает ли это, что вы рады видеть меня как. я вас? — Осмелюсь ответить, да.

Ноэль медленно, с усилием высвободилась из его объятий и теперь, склонив головку, вопросительно и лукаво смотрела на него.

— .Это вы попросили родителей пригласить нас ла ваш благотворительный праздник?

— Да. — Ответ Эшфорда был столь же прямым и правдивым, как и вопрос Ноэль. — Надеюсь, вы не в обиде? — спросил он с усмешкой. — Вы согласны, что мне следовало найти способ увидеться с вами?

В глазах Ноэль заплясали искорки смеха:

— Да, и более того, я согласна, что избранный вами способ принес прекрасные плоды.

— Очевидно то, что я задерживаю вас здесь так долго без «дуэньи», едва ли понравится вашему отцу. Мне стоит проводить вас в дом.

Ноэль кивнула. Она даже не пыталась скрыть свое разочарование.

— У нас с вами еще будет случай побыть наедине, — заверил ее Эшфорд. Голос его звучал нежно и многообещающе.

Ее лицо снова озарилось улыбкой:

— Я увижу вас за обедом?

— Несомненно, а возможно, и за карточным столом. Ноэль ответила ему грустным взглядом:

— Но мне придется играть с дамами. А все, на что они способны, — не глядя выбрасывать карты, продолжая болтать и сплетничать. Это скучно и ничуть не вдохновляет.

— Значит, мы усадим вас за игорный стол с джентльменами, — пообещал ей Эшфорд.

Лицо Ноэль засветилось от радости:

— Правда? Вы разрешите мне играть с ними? — Разве я мог бы остановить вас на этом пути? — поддразнил Эшфорд. — Да и я уже похвастался родителям вашими замечательными талантами по части карточной игры, Надеюсь, в вист вы играете не хуже, чем в пикет?

— О да. Обещаю не разочаровать вас.

— Разочаровать меня? — Он покачал головой, и вся его ироничность и лукавство исчезли. Медленным, чувственным движением он провел пальцем по ее лицу, как бы запоминая его изящные контуры.

Наступило молчание, прерываемое только шорохом от возни белки в ветвях, перепрыгивающей с одного дерева на другое в поисках убежища. Значит, приближается вечер, а с ним темнота.

— О Господи, — выдохнул. Эшфорд, — идемте в дом. — Он выпустил ее руку, и лицо его стало столь же напряженным, как и тон. — Увы, я не ручаюсь за себя.

— Я бы не стала возражать, — призналась Ноэль. Что-то сверкнуло в его удивительных глазах.

— Вот как? Не стали бы? — пробормотал он,

— Нет. — Она вглядывалась в его мужественные черты, пытаясь понять, как он отнесся к ее признанию, — Это вас беспокоит? — спросила она.

— Вовсе нет, — ответил он, поднося ее руку к губам. — Это меня волнует. Вы волнуете меня. И гораздо больше, чем следовало бы. — Он коснулся указательным пальцем ее губ, словно останавливая возможный протест. — Позже, — пообещал он тихо и подтолкнул ее в сторону дома, — мы продолжим этот разговор позже.