Красивая жизнь

Я оделся в смокинг и причесался. Обычно опрятность мне не требовалась, но если работаешь кавалером на мероприятии, следует за собой следить. Да и вообще, как знать, с чем столкнешься, на вечеринке у богатых?

Последняя мысль сильно меня взволновала. Я занюхал еще несколько «дорог» и догнался Валиумом. Забавная комбинация. Сверхновая конфиденциальная встреча тонизирующего средства с успокаивающим. Ням-ням.

Парень протрубил в рог в десять часов. Я вышел из дома, готовый попробовать вкус иного мира.

«Мерседес 500СЛ», кабриолет с опущенной крышей. Конечно же, последняя модель. Блестяще-красная машина, словно только что из автосалона. Парень представился Дином. Широкие грудь и плечи, он явно не вылезал из тренажерных залов, гладкая кожа, здоровые волосы. Он уделял много внимания одежде и внешности. Но выглядело все очень поверхностным. Я буквально физически ощущал, что он лишь пытается выглядеть успешным. И его машина, и поведение кричали об этом.

Я сел в машину, Дин откинулся на сидение и посмотрел на меня.

− О, а ты ничего.

Мы ветром помчались через бульвары прямо в Беверли-Хиллз. Ночь сверкала сотнями огней: хромированным блеском, габаритными огнями, отполированной металлизированной краской, пастельным светом неоновых ламп. Силуэты пальм бритвами рассекали небо.

− Я тебя где-то видел, так?

Дин улыбнулся белоснежными зубами. Ему это польстило.

− Перестань. Я же тебе плачу, не нужно притворяться. Не пытайся произвести впечатление.

− Э…да. Но я тебя правда видел.

− Не думаю, что часто, малыш.

− Хорошо живешь.

Я провел рукой по двери кабриолета.

− Эта старушка? Шесть недель поработал прошлой осенью. Помнишь Фэрру Фоссет?

− Вау.

− А ты на чем ездишь?

− «Прелюд».

− Это что?

− Японская тачка.

− Как «Лексус»?

− Не совсем. «Хонда».

− О.

− Это, наверное, здорово, быть актером.

− Это самое лучшее ощущение в мире. Конечно, я еще сам не слишком преуспел, но приятно, когда люди тебя узнают.

− А деньги?

− За деньги ты просто покупаешь себе разные вещи, Джек. Это только показатель того, чего ты достиг. Насколько ценится твоя жизнь. Важнее всего любовь.

− Любовь?

− Вернее быть любимым. В этом мы все. Все, кто обитает в Голливуде. Мы же как шлюхи. Мы излучаем любовь. Любовь, любовь, любовь. Прими к сведению! И ею же мы и питаемся.

− Могу понять.

− Думаю, отлично понимаешь.

Дин радостно крикнул и понесся на всех парах. Отражаемый свет фонарей скользил по рисунку на капоте, как масло по воде.

− Я хочу, чтобы ты любил меня этой ночью, Джек. По-настоящему любил. Так, словно я для тебя все. Каждый миг, вся вселенная. Сможешь?

− Думаю да. Я проходил курсы телеведущего. Там же тоже требуется актерское мастерство. Так ведь?

Дин пару раз шлепнул меня по ляжке.

− Молодец-молодец.

Мы свернули на Беверли-Драйв, мы ехали к свежему воздуху и несметным богатствам.

Чем ближе подъезжаешь к холмам, тем меньше становятся улицы. Ты как-будто удаляешься от огромной пульсирующей жилы гигантского зверя к его коже. Артерии, вены, капилляры извиваются и переплетаются между собой. И вот, наконец, ты поднимаешься в высшие сферы, огромные деньги возвышают тебя над людьми, чье состояние не более сотни миллионов долларов. Дома здесь стоят далеко от дороги, ничего невозможно разглядеть. Они отделяются друг от друга акрами лужаек и деревьев. А бедный парень, торгующий задницей, о таком и мечтать не может.

Наркотики, которые я принял еще у себя дома, вдруг показались просто неуместными. Я на мгновение попаду в мир, где все абсолютно все лучше меня. Начиная от людей, заканчивая мебелью в ванной.

Мы свернули с шоссе на гладкую асфальтированную дорогу, она привела нас к белой железной ограде. Мужчина в костюме-тройке радостно кивнул головой и уткнулся в планшет, чтобы проверить, есть ли Дин в списке гостей. Они с Дином коротко обсудили текущие дела. Потом человек в костюме сказал что-то в микрофон на запястье, и ворота открылись.

Мы попали в рай.

Со стороны дороги открывался прекрасный вид: вся территория спускалась вниз, к краю каньона, в форме лестницы из отдельных плоских лужаек. Посреди зеленого склона располагались два бассейна, сад с декоративными растениями, несколько теннисных кортов, и россыпь служебных зданий. Все это подсвечивалось золотистым светом, странная причуда. Надо всем этим возвышался особняк с испанской архитектурой, построенный в форме подковы. Все три этажа были вмонтированы в склон, дом словно поднимался вместе с ним. Железную ограду балконов опутывали цветы, они росли в каждом окне.

Внутри подковы находился фонтан из глазурованной керамики цвета морской волны, вокруг него все было выложено гравием красно-кораллового цвета. Мы вышли из машины, ее забрал парень в алой ливрее.

Не могу сказать, что вообще не видел такие места. Их часто показывали по телевизору в документальных фильмах и очень часто в серии передач пор кинозвезд. Но попасть сюда самому… это сводило меня с ума. Мы с Дином вошли в дом, держась за руки.

Огромное пространство. Высокие каменные этажи. Потолок в центральной приемной был высотой со все здание, здесь располагался еще один фонтан. Огромное количество арок, и все вели в разные части дома. Сводчатые потолки, как в европейских монастырях.

Я молча стоял и рассматривал все вокруг. Я упивался этим зрелищем. Дин погладил меня рукой по затылку. Я представлял, каково это, жить здесь – вставать по утрам и бродить под тихим испанским сводом. Как теплый воздух и шелковая одежда ласкают кожу. Вечером принять душ, одеться в самую лучшую одежду, выкурить на балконе своей комнаты сигару. В ночи раздается всплеск воды, в бассейне купается красивая женщина, а в воздухе витает аромат жимолости.

− Вещи, Джек, это всего лишь вещи.

− Да, но излучать любовь гораздо легче, если владеешь таким домом.

− Да. Это несомненно. Как сильно ты любишь меня, Джек?

− Сильно?

− Нет, Джек, очень сильно.

Я прижался к нему, обнял за талию и поцеловал.

− Я люблю тебя больше всего на свете.

− Ты всегда будешь любить меня?

− Всегда.

− Мой прекрасный жеребец, скоро ты получишь вознаграждение.

Мы пошли по широкому коридору в один из рукавов «подковы». Там было несколько связанных между собой комнат, судя по всему, основная часть вечеринки планировали провести здесь. Далеко впереди показалась торцовая стена, представлявшая собой складную гармошку из окон высотой от потолка до пола. За ней открывался вид на покрытый плитами песчаник и бассейн величиной с военный крейсер. Где-то далеко неизвестный квинтет играл Джаз Западного побережья.³⁸

Повсюду было много людей, но не чувствовалось бесшабашности и веселья, характерных для вечеринок. Жизнь здесь не бурлила. Наоборот, в комнатах царило спокойствие. Люди тихо переходили от одной группе к другой. Их руки и ноги двигались медленно, с изысканной плавностью. Сначала я подумал, что эта грациозность чисто показная, просто заученные манеры, принятые в высшем обществе. Позже я понял, успех и богатство, давали людям силу и способность к самоконтролю, что отражалось на их походке.

Повсюду ходили официанты, но еще была парочка барных стоек. Мы присели к той, что из белого мрамора. Она выглядела так, словно ее изъяли из итальянского ресторана, построенного в начале двадцатого века. Дин заказал минеральную воду, а я коктейль из водки, «Южного Комфорта» и шампанского. Большой стакан. Мне хотелось уединиться и подкрепиться коксом, что прихватил с собой. Но если у меня нет одного наркотика, заменю его другим.

Я прислонился к холодной каменной стойке и начал просеивать взглядом толпу. Повсюду были селебрити, окруженные толпами навязчивых поклонников, но многих я не знал. Я предположил, что большинство приглашенных не светились на камеру − богатеи, продюсеры, сотрудники телестудий, малоизвестные режиссеры, и прочие-прочие. Но я по-прежнему чувствовал, что попал на страницы глянцевого журнала. Боже, как мне хотелось стать частью высшего общества. Меня уже не устраивало просто смотреть на этих людей как бы снаружи. Я желал стать одним из них. Я хотел их дорогие лимузины, дворцы. И также, как они, никогда больше не нуждаться в деньгах. Я хотел носить одежду, по цене не уступающую машине, и выбрасывать ее к концу сезона. Я хотел приходить в ресторан, где все меня знают. На мгновение желание денег и славы охватило меня настолько, что я чуть не упал в обморок.

Я резко встряхнулся. Глотнул коктейль. Заказал еще.

− Кто владеет этим местом?

− Один человек.

− Секрет?

− Ты много знаешь о кино?

− Все знаю.

− Неужели?

− Ну, знаю все о некоторых аспектах.

− Знаешь Питера Ларатина?

− Нет.

− Богатый кинопродюсер. Он профинансировал сотни проектов.

− О.

− Ему нужен парень гей, который сыграл бы гетеросексуала, играющего гея. Ситуационная комедия. Он думает, так будет реалистичнее.

− И сегодня работаешь ты.

− Не я. Я играю.

− Послушай, Дин, мне надо сходить отлить. Долго не буду.

− Иди той же дорогой, которой пришли, и поднимись на второй этаж.

Я залпом выпил остатки алкоголя и пошел на разведку. Я вышел к центральной приемной, сквозь облако ароматов парфюма, стоимостью не меньше тысячи долларов. Повсюду были красивые женщины. У меня сразу же разыгралось воображение. Трахнуть эту? Или ту? Или вот ее? Несомненно. Возможно, сами они не были богатыми, но знали кого-нибудь из высшего света. Блондинки, брюнетки, рыженькие. Все богатенькие, причесанные. Любая из них могла вознести меня на несколько уровней вверх.

Туалет располагался на втором этаже, прямо рядом с лестницей. Там были писсуары, черная плитка и тонированные зеркала. Я занюхал кокс в одной из трех кабинок и теперь сидел, облизывая десна. Ждал, когда начнет действовать. За дверью входили и выходили люди. Сквозь всплески сливаемой воды я слышал их разговоры об импортных машинах, высокодоходных инвестициях, фильмах и женщинах. Иногда они рассказывали друг другу шутки, но я так и не понял смысла.

По дороге назад я наткнулся на стоявшую у перил женщину. Она одиноко смотрела на людей, толпившихся возле фонтана в прихожей. Когда я проходил мимо, она медленно повернулась. С этого все и началось. Как сказали бы в фильме «Крестный отец», «громом поразило». Тик-тик-тик. Наши взгляды соприкоснулись, это было как целая серия стоп-кадров. Соединение завершено, включились все тумблеры. В этом заключались и прелюдия, и ухаживания, и чувства ожидания, которые нам были нужны. У женщины были серые глаза, черные волосы, и белая кожа. Она носила платье из двух частей цвета стали. Женщина была старше меня. Не сказать, что слишком красива, но с прекрасной фигурой. И явно при деньгах. Я спускался по лестнице, она продолжала смотреть мне в след. Уходя, я оглянулся через плечо, женщина приоткрыла рот. Но вдруг кто-то из прохожих загородил мне обзор. Я вышел из прихожей.

Когда я вернулся в бар, Дин уже сидел и разговаривал с лысым мужчиной среднего возраста в очках без оправы. Незнакомец был одет в желтовато-коричневые брюки и рубашку из мягкой шерсти. Он вел себя очень сдержанно.

− Джек, я хотел тебе представить Питера.

− Питер Ларатин?

Мужчина пожал мне руку и улыбнулся.

− Единственный и неповторимый.

− Вау.

Питер приблизился ко мне.

− Мы говорили с Дином. Не догадываешься, о чем?

− Э…

− Мы говорили о любви. О том, как сильно ты его любишь.

Я взглянул на Дина. Он нежно смотрел на меня.

− О, я очень люблю его.

− И он тебя тоже. Расскажи, что для тебя любовь? Как ты…ее себе представляешь?

− Ну, я не знаю…

− Я расскажу, как я ее себе представляю. Для меня любовь - это голод. Она как прожаренное мясо с кровью, которое я очень хочу съесть. Суть в том, что тебе всегда ее не хватает, ты никак не можешь насытиться. И она столь коротка. Особенно китайская любовь, да?

Ларатин захихикал.

− Китайская любовь?

Но он уже меня не слушал. Питер положил одну руку на мое плечо, другую на плечо Дина. Он вел себя, как наш старый любимый дядюшка.

− Знаешь, Дин, это очень хорошо. Хорошо, что мы, втроем здесь встретились. Нам есть о чем поговорить. Не часто встретишь таких, как вы с Джеком. Уверен, у вас есть чему поучиться.

− О, про Джека я могу говорить часами.

Мы оставили резвящихся голливудских хипстеров, миллионеров и кинозвезд, и отправились в направлении туалета, где я уже успел побывать. Проходя мимо лестницы, мне показалось, что я снова увидел женщину в платье темно-серого цвета. Она стояла в углу на первом этаже. Но я не был точно уверен, что это она.

Ларатин привел нас в комнату без окон. В центре стояла кровать, накрытая резиновым полотном цвета сливок. Все стены, от пола до потолка были завешены огромными черно-белыми фотографиями анусов. Не легкие фото задниц в стиле «Плейбоя». Дыры снимались крупным планом – волосы, ссадины, засохшее дерьмо и прочее-прочее. Перед кроватью на штативе стояла камера.

− Теперь поговорим, Джек. Думаю, ты окажешь мне небольшую честь начать?

Ларатин принялся возиться с камерой, я слышал пронзительное шипение заряжаемой вспышки.

− Просто сними штанишки и нагнись, вот здесь на краю кроватки, хорошо? Я храню у себя фото всех моих друзей.

Я стянул брюки и обхватил руками колени.

− Нет-нет-нет, не так. Раскрой.

Я вытянул руки назад и раздвинул в стороны ягодицы. Я почувствовал, как мне в анус подул теплый легкий ветерок – Ларатин близко наклонился к моей заднице, но не касался ее носом. Он увидел, что я за ним наблюдаю и резко выпрямися.

− В детстве мы часто в это играли. Мы называли это «нюхнуть попку». Задача поднести нос как можно ближе, но не касаться. Я всегда выигрывал. Ты пахнешь как настоящий самец.

Ларатин сместил камеру на два фута ближе и пару раз сфотографировал со вспышкой.

− Вот и все. Одевайся.

Потом мы сели в гладкие кожаные кресла и пили бренди с содовой.

− Выставить себя напоказ, есть ведь в этом что-то волнующее, не так ли Джек? Словно тебя покоряют.

− Если вам нравится, я не против.

Дин неодобрительно посмотрел на меня и ткнул носком туфли в ляжку. Ларатин сделал вид, что ничего не заметил.

− Нет, я думаю, ты это испытал. Любой бы испытал. Это такое…интимное чувство. То, что ты бережешь для особых людей. Тех, кого любишь. Например, то, чем вы занимаетесь с Дином – вы же скрываете, не так ли?

− Что ж, верно, таким нужно заниматься в нужном месте в нужное время.

− Точно.

− Секс - это выражение эмоций, − добавил Дин.

− Хорошо сказано, Дин. Если тебе кто-то просто нравится, ты занимаешься с ним обычным сексом. А с тем, кого любишь…Вообще, по-разному можно разделить людей, так ведь? Например, по степени любви, так сказать. Джек, а как ты определяешь, что кто-то тебя любит?

− Он сделает для меня все.

− Уже ближе, но думаю, можно сказать и лучше. Он отдается тебе целиком. Вот что значит любить – по собственной воле отдавать любимому каждую частичку себя.

− О, мы так и делаем, да Джек?

У Дина приподнялись брови, я подумал, что это какой-то непристойный намек.

− Точно, каждую частичку друг друга.

Ларатин хмыкнул и сжал ноги.

− Звучит интересно, просто восхитительно.

Дин наклонился вперед, он словно собирался прямо здесь продемонстрировать нашу восхитительность.

− Конечно, Питер, мы не заходим слишком далеко.

− Но вы так и не постигли глубин.

− Джек и так дает мне все, что нужно. Он высоко меня ценит. И мне этого достаточно.

Очевидно все это было какой-то странной игрой, но я ее не понимал. Я хотел только одного, чтобы быстрее начался секс. Я бы сделал все, что от меня требуют и вернулся на вечеринку. И снова увидел ту женщину.

− Если Дин хочет показать, чем мы с ним занимаемся, я не против.

− Правда, Джек? Это большая честь лицезреть соитие влюбленных. Вроде бы, у меня где-то была бутылка с маслом.

Мы с Дином разделись. Он намазал меня маслом из бутылки Ларатина, взял на руки, словно жених невесту, и отнес на покрытую резиновым полотном кровать. Дин принялся елозить по моему телу взад-вперед. Он целовал меня и нежно гладил, получалось у него неплохо. Ларатин просто сидел и наблюдал. Когда Дин развернул меня и наклонился к моей заднице, богатый продюсер оживился.

− О, Дин, он должно быть и вправду тебя любит, раз позволяет такое. Скажи ему, что ты любишь его, Джек. Скажи, что любишь.

Я сказал. Для меня это был просто еще один шаг к свободе. Совсем не трудный.

− Но знаешь, Дин, − Ларатин расстегнул ширинку. – Мне кажется, что кое-кого Джек любит больше.

Дин поднял голову от моей задницы и серьезно посмотрел на Ларатина.

− Это невозможно, Питер.

− О, думаю возможно. Ты ведь не отрицаешь этого, Джек?

Я почувствовал, как Дин сжал мое бедро. Сюжет спектакля прояснился.

− Я люблю Дина, Питер.

− Конечно любишь. Но и меня ты любишь тоже. Я вижу это по твоим глазам.

− Да, ты прав.

Дин отпустил мое бедро. Ларатин встал и начал раздеваться. У него было крепкое загорелое тело.

− Покажи, как сильно ты меня любишь.

Дин незаметно толкнул меня локтем. Я скатился с кровати и встал перед Ларатином на колени. Некоторое время я сосал его член. Питер издавал довольные звуки, шептал мне ласковые слова, но он был еще недостаточно возбужден. Ларатин гладил рукой мои волосы.

− Видишь, Дин, он любит меня. Ты ведь не ревнуешь, да? Ведь, в конце концов, человек может любить и двух мужчин.

− Все в порядке, я догадывался.

− Все в порядке? Это хорошо, Дин. Очень хорошо.

Ларатин еще некоторое время гладил меня по голове, затем вытащил член из моего рта.

− Но что если он любит меня больше, чем тебя?

− Я уверен, он нас обоих любит одинаково.

− Нет, Дин, нет. Он поласкал ротиком тебя, потом меня. Обоих. Но я еще не закончил. Давай лучше сразу покажем Дину, Джек. Ему станет проще это принять со временем.

Из шкафа, что стоял рядом с кроватью, Питер достал стальной расширитель и тюбик со смазкой.

− На четвереньки, Джек.

Я встал в позу собаки. Ларатин согрел расширитель, перекатывая его рабочую часть в ладонях, он действовал профессионально, словно доктор.

Потом настал черед смазки.

А потом открылся иой задний проход.

Расширитель казался мне огромным. Ларатин вводил его аккуратно, стараясь не причинять боли. Он медленно, словно штопор, вворачивал его мне в анус. Но я еще недостаточно овладел искусством расслабления сфинктера, и Ларатин потерял терпение. Когда первый дюйм оказался внутри меня, Питер навалился всем весом и одним рывком засунул его целиком. Я закричал от нестерпимой боли.

Ларатин начал поворачивать рукоять, которая раздвигала части механизма, стало еще больнее. Было очень необычно чувствовать дуновение ветра в толстой кишке, но это ощущение быстро сменилось страхом. Мне казалось, что моя прямая кишка разорвется пополам.

Я снова закричал и уже повернул голову, хотел попросить его действовать осторожнее. Но я ничего не сказал. Потому как за дверью, прислонившись к ней спиной, стояла темноволосая женщина в сером платье. Дин и Питер знали, что она там, но вели себя так, словно ее не было. Женщина наблюдала за нами, холодно и оценивающе. Мы были просто частью шоу, на которое она случайно попала.

Мне хотелось встать, повернуться к ней, сказать, что это для меня все мелочи, что я выше этого. Но Дин платил, а мне нужны были деньги. Так что я оставил связанные с ней мечты, которые лелеял весь вечер. Я опустил голову. Ну ее нахуй.

− Видишь, Дин. То, что он делал для тебя и делает для меня буквально небо земля.

Ларатин теребил свой вялый член.

− Смирись с этим. Он любит меня больше, чем тебя. А ведь он едва со мной знаком.

И, словно желая показать Дину, насколько он уверен в моей преданности, Питер начал ссать в мой растянутый анус. Моча не жгла, я почувствовал только тепло и тяжесть. Пару раз он обоссал мои ягодицы, но основная часть струи попала внутрь. Когда его мочевой пузырь опустел, а моя прямая кишка наполнилась, Питер закрыл расширитель и вытащил его из меня.

Дин лежал на резиновом покрывале лицом вверх, он надрачивал свой вставший член и посылал Ларатину воздушные поцелуи.

− Я тоже люблю тебя, Питер.

Я залез на кровать и присел над лицом Дина. Мои яйца терлись о его щеку, он принялся ласкать их языком. Я посмотрел в сторону двери. Меня пугала сама мысль взглянуть в глаза незнакомке. Но в тоже время мне хотелось увидеть, как женщина отреагирует на эту сцену. Но ее там не оказалось, что принесло мне большое облегчение.

Дин кончил, струя спермы взлетела вверх. Она залила его грудь и живот. Я выпустил из задницы струю мочи Питера ему на лицо.

Я слышал, как он издавал булькающие звуки, когда моча затекла ему в нос.

После этого мы вытерлись полотенцами, оделись и продолжили пить.

− Готов поспорить, ты восхищен моим самоконтролем, верно, Джек? Восторгаешься тем, как я веду себя.

− Если ты не хотел кончить слишком рано, то все в порядке.

− О, нет. Я просто смакую ожидание, сладенькое оставляю на конец ночи.

− О.

− Почему бы тебе не выйти и не поразвлечься самому часик-другой? Мне нужно обсудить дела с Дином. Я и так слишком долго его задержал. Но помни, Джек, не заигрывай с гостями. Я не потерплю, чтобы мне изменяли.

Дин вывел меня за дверь. Когда Ларатин уже не видел нас, он протянул мне пачку денег.

− Это за оказанные услуги.

− Надеюсь, у тебя своя доля есть.

− Спасибо. Он настолько же щедрый, насколько безумный. Что поделать? Ты пока здесь потусуйся. Потом он тебя трахнет. Здесь ведь денег достаточно.

− Это уж точно.

− Надеюсь, тебе можно доверять. Если не вернешься, все остальное потеряет смысл, и обернется пустой тратой времени. Пойми, для меня это очень важно.

Дин поцеловал меня в щеку и вернулся в комнату с анусами.

Похоже, ничего особого делать не придется. Идея слоняться туда-сюда пока Ларатин разогревается не слишком вдохновила. Я почувствовал себя измотанным и уставшим, захотелось домой. Но Дин мне понравился, не хотелось его подводить. Так что я решил где-нибудь уединиться, занюхать пару «дорог», и прогуляться по местным угодьям.

Вдруг чья-то рука обхватила мою ладонь. Женщина. Она стояла прямо передо мной. Незнакомка повела меня за собой по коридору, она улыбалась через плечо. Мы вообще не разговаривали, просто не могли. Воздух вокруг нас двигался с огромной скоростью. Мы находились где-то в своем мире, который вышел за грань времен. Мы попали в другое измерение, где не нужны объяснения, а все самое важное превратилось в единый поток страсти.

Мы уходили все дальше вглубь дома. Отраженное освещение, шелк на стенах, произведения искусства. Все словно специально обставили таким образом, чтобы вызвать зависть. Женщина не пользовалась парфюмом, но ее запах и так сводил меня с ума. Волосы, кожа, даже небольшой вырез платья между ног. Мы шли все быстрее, нельзя было терять ни секунды, мы почти срывались на бег как псы, бегущие к еде или акулы, плывущие по следу крови. Никаких мыслей, только инстинкты.

Мы забежали в ярко освещенную комнату. Там горничная мексиканка трудилась над кучей белья возле гладильной доски. Когда мы вошли, она подняла голову. Но тут же продолжила работу. Казалось, сама аура богатства моей спутницы заставила ее замолчать.

У меня мелькнула мысль, что можно было бы найти место и получше, но женщина уже запечатала мои уста своими. Разум вовсе отошел на второй план. Мы принялись кататься по полу, горничная старалась игнорировать нас, старалась сосредоточиться на белой простыне, лежащей на доске. Но когда из брюк показался мой стоячий член, она закричала и выбежала из комнаты.

Женщина задрала платье выше талии, ее расстегнутая блузка висела на плечах, обнажив белые груди с темными сосками. Я сунул руку ей между ног, она была уже мокрой, волосы ее пизды на ощупь напоминали шелк. Мы вцепились друг в друга слово борцы. Меня поражало, сколько силы она вкладывала в секс. Мы словно были давно влюбленной парой или что-то вроде того.

Я посадил ее на невысокий шкаф, вмонтированный в стену. Она села, откинувшись назад с расставленными руками. Женщина раздвинула ноги и встала пятками на край шкафа. Я прильнул к ней, она схватила мой член и буквально вонзила в себя. Он вошел легко, не ткнулся ни в волосы, ни в половые губы − быстрое проникновение в другое тело.

Мы трахались грубо. Словно некая сущность внутри нас питалась нашей еблей. Нас все сильнее притягивало друг к другу. Впервые со времен первых дней с Карен, я занимался сексом испытывая сильные эмоции.

Она шептала мне на ухо непристойности, мы задыхались от страсти. Нам казалось, что мы уже долгие годы трахаемся где-то в гиперпространстве. Но реальность все равно настигла нас. Женщина дернулась, застонала и кончила. Я собирался накачать спермой самые глуьины ее пизды, но дело приняло скверный оборот. Чьи-то руки схватили меня за плечи и оторвали от нее. Мое семя вылилось ей на живот, и не попало в пизду.

Ларатин. Разъяренный. А с ним парочка здоровенных парней в костюме официантов, они толкались между собой, каждый старался покрепче меня схватить.

− Ты гребаная свинья. Ты...гребаная свинья. Ты сказал, что любишь меня. Я доверился тебе.

Я видел, как на его лысой голове набухла вена. За его спиной в дверной проем заглянула горничная-мексиканка, и тут же скрылась из виду. Женщина закончила подтираться шелковой тканью и принялась приводить в порядок одежду. Похоже, ее совершенно не беспокоило, что они вторглись сюда.

− Так и есть, Питер...

Ларатин обратился к ней:

− Это мой дом! Мой! ТЫ понимаешь, как это мерзко? Теперь все знают, что он не любит меня?

− Конечно не любит, ты идиот. Тебя никто не любит.

Ларатин закричал, закрыв руками уши.

− Это не правда, не правда. Не смей так говорить.

Затем он обратился к официантам:

− Вышвырните его отсюда. Я не желаю видеть его в моем доме.

Я натянул штаны, охранники вытащили меня из комнаты. Женщина молчала, она не пыталась их остановить. Перед уходом я увидел только как она застегивала пуговицу на блузке. Меня вели по коридору, Ларатин вышел из комнаты и смотрел нем вслед.

− Ты блядь! Ты кусок дерьма! Блядь!

Здоровяки утаскивали меня за угол, он махал кулаками в воздухе.

Когда мы вернулись на вечеринку, мне дали возможность дойти до двери без сопровождения. Но под присмотром, само собой. Так что все остались довольны. Увидев Дина, я почувствовал укол вины. Он сидел на диване, закрыв руками лицо.

И вот я на улице. Какое-то время я разгуливал неподалеку, надеялся, что выйдет женщина. Но она не вышла. Я посмотрел на дом, потом окинул взглядом территорию, по черной полосе дороги все прибывали машины. Кусочек мира за экраном телевизора – я попал прямиком из мечты в реальность. Я видел ее вживую. А теперь был далек от нее как никогда.

Я устал. Я пошел к фонтану и умыл лицо. Я наклонился к воде, посмотреть нет ли какого-то послания в колыхающемся отражении. Повезло – послания существуют только в воображении пьяных и психов. Я знал это той ночью, когда ехал по Оушн-авеню, почему что-то должно измениться?

Я пошел к автомагистрали. Парень у ворот выпустил меня, не сказав ни слова. Я пошел вниз по склону холма, надеясь поймать где-нибудь такси.

Глава пятнадцатая

Сгущались сумерки. У Рекса оставался еще час до начала мероприятия. Ему подкорректировали прием медикаментов, так что он вел себя спокойнее, чем в прошлый раз. Мы ехали в его желтом Порше кабриолете. Неоновые вывески на бульварах светились всеми цветами радуги. Звезды кино с безразличием смотрели с рекламных щитов, они были слишком далеки от бесконечной уличной толкотни, чтобы прочувствовать ее.

Тротуар кишел девушками, готовыми запрыгнуть в спортивную машину крутого парня. Но меня они не интересовали, не платят ведь. Калифорнийские сиськи и жопы, на вид ничего, но только один процент из них хоть на что-то годится. Рекс на них даже не глядел.

− Ты проебал заказ Латиноса.

− Знаю.

− Он тебе больше не позвонит.

− Слушай, извини, если это и на тебе отразится.

− Я тебя порекомендовал. А ты все просрал, сам виноват.

− Я не хотел, но выбора не было. Иногда все происходит само собой.

− Боже, только не говори, что постиг суть вселенной.

− Если только калифорнийской.

− С тобой больше ни одно агентство работать не станет.

− Ну еще улица осталась.

− Господи, надеюсь эта женщина того стоила.

− Она была при деньгах, чувак. Богатая. Уж ты поверь.

− Не ищи готового рецепта для жизни, чувак, таких не бывает. Вылезти из болота очень трудно. И знаешь, что? Стоит подумать, что ты уже вылез, а оглядишься вокруг, ничего ровным счетом не изменилось.

Мы ехали еще некоторое время, затем настало время мероприятия. Я велел ему высадить меня возле аптеки на Ла-Бреа Авеню. Обширное место со множеством рекламных щитов. Многочисленные фотопрезентации шампуня и парфюма. Смотреть на предметы обожания было даже приятнее, чем фильмы. Безупречные женщины-модели, всегда счастливые, одетые в дорогие одежды. Их фотографировали в самых экзотических местах планеты. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять какой жизнью они жили: дорогие путешествия, квартира за миллион долларов, ночные клубы, поцелуи в щечку и общение с такими же влиятельными людьми, рестораны, везде их обслуживали по первому разряду, пятизвездочные отели. Они выходили из блестящих машин под щелчки фотокамер, которые и приносили им деньги. А потом… о, у меня голова кружилась от одних мыслей о такой жизни...

Да, реклама парфюма самая лучшая. Невозмутимые смуглые мужчины, женщины с развевающимися волосами. Они живут в таких прекрасных местах, как Малибу, или Беверли-Хиллз, или Париж, или Лондон. Конечно, я понимал, что фотографии постановочные, но ведь изображенные на них люди действительно жили такой жизнью. Сами фотографии не обманывали, они и правда показывали, как выглядит мир удачливых людей.

Вернувшись на Эммет Террейс, я позвонил на радио-конкурс, посвященный разным мелочам на тему кино и без проблем его выиграл. В качестве приза дали подписку на журнал. Я достал свою любимую фотографию и подрочил.

Я снова оказался на улице. Скажу просто и честно, нужны деньги. Я сосал члены и трахал клиентов в задницу. Моя жизнь превратилась в рутину − я поздно вставал, шатался по улице до тех пор, пока мне не удавалось подзаработать немного денег. На них я покупал еду, выпивку, иногда наркотики. Потом возвращался домой и сгорал от зависти, смотря телевизор. Затем вставал и опять все по-новой. Примитивные удовольствия. Но однажды ночью все пошло по-другому.

Я стоял в нескольких шагах от ночного магазина, ждал того, кто захочет попользоваться моим членом. Вдруг у тротуара припарковался черный «Ягуар». Мне показалось, что я сплю. Вдруг какой-то гребаный серфингист опередил меня. Он наклонился к окну автомобиля и начал о чем-то болтать с седовласым водителем. Я подошел ближе, мне надоело просто стоять и наблюдать за сценой. Несколько баксов перекочевали из одних рук в другие, но сумма была слишком маленькой для оказания таких услуг. Серфингист пошел в магазин, чем сильно меня удивил. Но я быстро сообразил – решил взять бутылку пивка.

Я догнал с серфингиста возле прилавка, прежде чем пневматическая петля закрыла дверь. Несколько секунд я притворялся, что ищу очень качественную выпивку, чтобы не вызвать подозрений. А затем решил поговорить с ним, как шлюха со шлюхой.

− Скажи, ты был с тем парнем на улице? Который в черном «Ягуаре»?

Серфингист сразу понял, что я тоже мальчик для секса. Поэтому не послал меня сходу.

− Да, раскрутил уебка на выпивку.

Я выжидал, какой выбор сделает серфингист – зависело от того, сколько долларов попало ему в карман.

− Этот старикашка странный, верно? Берегись, чувак.

− А?

− Ты не слыхал о нем? Бля, да его все зовут Седой Бритвой.

− Что-о-о?

Серфингисту не хотелось в это верить, парень в «Ягуаре» сулил немалые бабки. Но проституция весьма опасная профессия, много мальчиков для секса погибло от рук тех, кто обещал, что все пройдет гладко.

− Правда, парень. Как-то раз он снял меня, повезло, что я жив остался. Только я начал ему сосать, как он выхватил бритву и принялся резать мне плечи. Прямо сквозь, мать ее, рубашку.

− Не врешь?!

У серфингиста глаза расширились, а рот открылся как у персонажей мультфильмов.

− Хочешь шрам покажу?

Я начал вытаскивать рубашку из штанов. Но серфингист меня остановил.

− Нет, чувак. Не хочу я на шрам глядеть, он может в окно увидеть. Тогда узнает, что я про него пронюхал.

− И тогда тебе пиздец. Он все время будет преследовать тебя, почаще оглядывайся. Видишь, он меня преследует с тех самых пор, как я убежал от него с порезанной спиной.

− Твою ж мать.

− Да хреново все складывается, скажу я тебе. Но блин, мне повезло, я не прошел полное лечение бритвой.

− Полное лечение...

Серфингист уже потерял голову, перебирая в голове возможные сценария смерти от расчленения.

− Да, гребаное полное лечение. Слышал о парне, которого нашли за вино-водочным магазином «Де-лонгпре»?

− О каком парне?

− Молодой мексиканец, тоже на этой улице работал.

− Да, чувак, вроде слышал.

− Умер от бритвы, чувак. Гребаное полное лечение. Он ему член на ремни порезал. Снял с него кожу, как кожуру с банана. А потом вообще со всего тела также кожу содрал.

− Твою ж мать, я в его машину не полезу.

− Бля, вообще на улицу не выходи. Просто стой на виду где посветлее и молись, чтобы он не осмелел этой ночью.

− Осмелел?

− Один раз он за мной в Мак-Дональдс зашел.

− Срань господня, Мак-Дональдс...

Серфингист даже не мог подобрать слов.

− Я выйду через черный ход. Ты со мной?

− Не могу. Со мной он впервые почувствовал вкус крови на улице. Я чувствую себя виноватым перед тобой. Я побуду здесь какое-то время, задержу его, если попробует чего сделать. А ты беги. Просто...Просто выпей за меня, если потом прочтешь обо мне в газетах.

Серфингист схватил меня за локоть и пристально посмотрел в глаза, словно мы были ожившими персонажами «Грязной дюжины».³⁹

− Спасибо, чувак.

Он убежал, аж пыль под пятками клубилась. Обо мне и вовсе думать забыл.

Я вышел из магазина и направился к «Яугару». Я старался вести себя как серьезный человек, который просто хочет помочь.

− Э…извините. Вы дали денег тому блондину?

Английский кузов, светло-коричневая кожа, приборная доска орехового цвета с жидкокристаллическим дисплеем. Сидевший в машине человек оказался именно тем, кого я искал. На вид лет шестьдесят, хорошо сохранился. Легкий загар, густые седые волосы, зачесанные назад, мужественное лицо с благородными чертами. И тусклые глаза, которые выглядели довольно странно в свете уличных фонарей – не такими добрыми и чуткими, как ожидаешь. Одет он был в черный костюм с галстуком, выполненный в традиционном британском стиле, явно сшитый на заказ.

Он посмотрел на меня, его нисколько не удивило, что через окно на него смотрело совсем другое лицо.

− Прошу прощения.

− Тот серфингист, который только что вошел в магазин. Вы дали ему денег?

− О хотел купить выпивку. Я дал ему десять долларов.

− Не хочу вас расстраивать, но понимаете, этот район и все такое… вы, наверное, хотели куда-нибудь с ним поехать, так?

− Я просто хотел поговорить с ним, не то, что вы подумали.

− Что бы вы не хотели, у вас не получится. Он сбежал с вашими деньгами. Там в магазине есть черный ход.

И никакого возмущения, в ответ только тихое «Оу».

− Да, он уже сотни раз проделывал такое.

− Вы хорошо его знаете?

− Не могу вам сказать его имени, но вы здесь часто бывали, сами уже все видели.

Седовласый улыбнулся.

− И много времени вы проводите на улице?

− Человеку нужно что-то есть.

− А вы сами откуда?

− Детройт.

− А, у вас там семья живет?

− Все родственники уже умерли.

− А вы зарабатываете на жизнь проституцией?

− Такое случается на этой улице, чувак.

− Конечно. Я спрашиваю только потому, что возможно смогу вам помочь.

− Помочь?

− Я хотел предложить помощь нашему другу, прежде чем он убежал. Вы, судя по всему, в похожей ситуации, так что предложу ее вам. Не сядете в машину поговорить?

− Конечно, чувак, − сказал я так, словно был уверен, что ему нужно просто попользоваться чьей-то задницей. Я открыл дверь.

− Сядьте лучше назад.

− А, хорошо.

Седовласый поехал вперед, он говорил и вел машину одновременно.

− Я работаю врачом, обычно я обследую состоятельных людей, но иногда занимаюсь благотворительностью. Так сказать, делюсь своей удачей. Вот и подбираю себе подходящих кандидатов. Вас не заинтересовало мое предложение?

− И что мне надо делать?

− Вам ничего. Мы предлагаем бесплатное медицинское обследование, и минимальное лечение, если понадобится. Витамины, чистая постель и двести долларов.

− И сколько я у вас пробуду?

− Обычно чтобы провести обследование и назначить лечение доктору хватает пары дней.

− Значит, секс вам не нужен.

− Абсолютно. В наши дни в это трудно поверить, но мы и правда хотим помогать людям.

− Это…э…лечение, я ведь не обязан его проходить, если не хочу?

На мгновение я увидел в зеркале его глаза. Они внушали надежду, казалось, его покоробило, что я ожидаю какого-то принуждения.

− Конечно нет. Только если захотите.

Я глубоко вздохнул, думая, какого хрена я тут делаю.

− Хорошо. Я бы хотел получить двести баксов. Поехали.

Мы бесцельно кружили по городу и разговаривали. Наконец седовласый вывел «Ягуар» из Голливуда и направил его в тихий Беверли-Хиллз. Когда мы свернули с Бульвара Закатов, старик резко дернулся и выставил вперед руку, словно хотел мне что-то показать.

− Вам стоит взглянуть на это, прежде чем мы приедем.

Я наклонился вперед, стараясь рассмотреть, что это за предмет. Седовласый держал в руке нечто похожее на аэрозоль, возможно, дезодорант, стоивший целое состояние. Его распылитель смотрел прямо на меня. Я подумал, что держать голову слишком близко к нему не самая лучшая идея. Но было слишком поздно. Рука седовласого вы пустила мне в лицо воронку из мелких колючих капель.

Я отпрянул. Аэрозоль не причинял боли, он пах чем-то химическим. И подействовал мгновенно. Похоже, старина Джой из бара «Рамзес» кое-что опустил в своем рассказе. Ту часть, где тебя накачивают химией на пути к клинике. Я потянулся к дверной ручке. Уже догадались? Система запирания с центральным управлением. Я пару раз вяло дернул дверь, но к тому времени уже едва мог двигаться. Мое тело размякало против его воли, расслабляющее тепло волнами растекалось от моих бедер и спины к каждой клеточке. В любой другой ситуации мне бы даже понравилось это ощущение, но когда тебя везут туда, где людям вырезают органы, становится страшно. Я плюхнулся на сидение словно недееспособный имбецил. Мне хотелось закричать, но я вдруг понял, что забыл, что это вообще такое. Осталось лишь слабое, необходимое для жизни дыхание. Я смирился, я вообще забыл, как двигаться и издавать звуки.

− Понравилось? Многим нравится, когда паника отступает. Через минуту вы полностью отключитесь. Не волнуйтесь, с вами ничего не случится. Это просто мера предосторожности, доктор не афиширует свою деятельность. Еще раз повторяю, с вами ничего не случится. Вы проснетесь на белоснежных простынях…

Его слова меня не успокоили. Я уже перестал слушать и вскоре совсем потерял сознание.

Бац. Полное забытье сменилось роем мыслей. Слишком много ощущений. Подо мной была грубая дорожная поверхность, она впивалась мне в щеку и локти. Одежда отсырела, мышцы от головы до пальцев ног болели. И что-то тянуло меня за задницу, оттягивая ткань джинсов.

Я открыл глаза. На бетонированной площадке в каком-то закутке отражался свет восходящего солнца. Через трещины в асфальте проросли сорняки. Я лежал ничком между двумя мусорными баками. И что, мать твою, меня тянет.

Я застонал, попробовал подвигать руками. Меня тут же перестали тянуть.

− Сука, он живой, − сказал кто-то.

− Тогда, блядь, поторопись.

Надтреснутые голоса – давно уже живут на улице, да еще и «Тандерберда»⁴⁰ напились. Они снова принялись за мои задние карманы. Раздался треск разрываемой ткани. В голове у меня был туман, перед глазами все расплывалось, но тут вступил в действие инстинкт самосохранения. Мое тело само начало действовать.

Я перевернулся на спину и попытался ударить ногой не целясь. Нога не попала. Двое грязных бомжей в грязных пальто – наверняка из габардина. А теперь пропитанные потом и мочой.

Они отошли на пару шагов и замерли. Застекленевшие глаза на их красных лицах оценивающе смотрели на меня. Не виновато, словно их поймали за чем-то незаконным, а с осторожностью. Они ждали, не выпадет ли еще возможность покопаться в моих карманах.

Вороны.

Гиены.

Я чувствовал себя как после ночной тусовки с амфетамином. Но бомжи были старыми дрищами, так что поймать их труда не составило. Они думали, что их слегка попинают. У них такое каждые пару недель случалось – разбитый нос, фонарь под глазом и все в таком духе. Когда я схватил их, они принялись крыть меня матом. Но быстро перестали.

Одному я попал кулаком прямо в кадык, бомж рухнул на колени и захрипел. У него перекосило рот, он отчаянно пытался втянуть воздух, но ему мешал поток крови и застрявший в глотке хрящ. Второй попятился к стене, и получил пару раз в живот, двойку в голову и коленом в лицо, последний удар расплющил ему нос, бомж ударился затылком об угол вентиляционной трубы кондиционера.

Я устал. Поэтому свернул с аллеи на второстепенную дорогу и отправился искать заведение, где можно попить утренний кофе. Мне было о чем подумать.

Я был в Голливуде, неподалеку от Эммет Террейс. Примерно в квартале восточнее Китайского Театра я нашел что искал. Грязную круглосуточную забегаловку. Бомжи, шлюхи, наркоманы и прочие уебки. Узкие зрачки, нездорово бледная кожа, они с трудом понимали, что уже начался новый день.

− Я хочу бургер, сейчас же! Я сказал СЕЙЧАС!

Грязный опустившийся негр пребывал в плохом настроении и был сильно недоволен сервисом. Прилавок, возле которого он стоял, доходил ему до груди. Негр потел, он качал головой и гладил руками теплое стекло и полированную сталь.

− Мать вашу, я заплатил за буругер. Слышали, что я сказал? Думаете, это смешно, не давать бургер? Думаете смешно? Я вижу, парень. Вон там мой бургер. Что ты сказал? Что мне нужно? ЧТО? Ах ты сука белокожая, ты сказал НИГГЕРБУРГЕР!

Негр полез на прилавок, на пороге забегаловки сразу же появилась парочка копов. Они скрутили его и потащили к своему автомобилю. Все стихло.

Я заказал чашечку кофе. Оказалось, бомжи не первые на меня наткнулись. Пропали кокс и бумажник. Неприятно, но не смертельно, в бумажнике лежали двадцать баксов и визитка латиноса. Я заплатил пятидесятидолларовой купюрой, что спрятал в носке на всякий случай. Затем я стрельнул сигарету у парочки шлюх и сел за хорошо освещенный стол. Снаружи копы заковали негра в наручники, посадили в машину на заднее сидение и теперь кормили кусками гамбургера через окно.

Я сидел в одиночестве и курил, помешивая сахар в чашке с кофе.

И так, что же произошло? Минутку. Прошлой ночью я ехал на заднем сидении «Ягуара» в Город Почек, а потом вдруг оказался лежащим на асфальте рожей вниз. И в карманах у меня бомжи копались. Я осмотрел свой живот. Ни шрамов, ни порезов. Похоже, я не оправдал надежд доктора на почку. Но что насчет лечения? Где бесплатные лекарства и похотливая медсестричка? Может все это было, но из-за химического воздействия забылось? Или что-то прервало операцию, прежде чем скальпель коснулся меня?

Я глянул дату в ближайшем меню. Все верно, утро следующего дня. Черт, я был у него не более шести часов. А может и того меньше, учитывая, сколько провалялся там на аллее. Блядь, странно это все.

Я пытался вспомнить все: образы, запахи, звуки. Что угодно. Но память воспроизводила только химический аэрозоль седовласового и его недолгую болтовню после…И нечто похожее на призрачные воспоминания, словно обрывки сна. Я попытался выкинуть это из головы, но образ не отставал. Я чувствовал губы…рот…сосущий…мой…член? Меня накачали наркотой и выбросили на аллее, потом меня ограбили бродяги, и при этом преследуют воспоминания о минете?

Мне нужно было отдохнуть.

Но оставалась еще одна проблема: где достать наркоты. Туалет как раз подойдет, там часто попадаются увальни после ночных тусовок. Я допил кофе.

В мужском туалете возле раковины стояла девушка-чикано⁴¹ и подмывалась. Мини-юбка у нее задралась выше бедер, а трусы болтались в районе колен. Кустик волос на лобке и бедра были покрыты мыльной пеной. Она двигала рукой туда-сюда, издавая чавкающие звуки. Да ты не в себе, малышка. Ты, похоже, на другой планете, где такое в порядке вещей. Девушка что-то напевала себе под нос. Что-то похожее на «Возлюбленного».⁴² Ее глаза смотрели куда-то далеко сквозь гладкую поверхность зеркала.

В открытой кабинке стоял парень в брюках из твила и футболке серфингиста. Он тупо пялился на девушку. Я быстро купил у него сверток и занюхал прямо на диспенсере бумажных полотенец.

Ба-бах. Я снова на улице. Кокс оказался нечистым, но мне хватило этого, чтобы добраться домой. Повезло, что так быстро достал наркоту. Словно самолет с реактивным двигателем я летел сквозь стену загазованного утреннего воздуха. Я шагал по розовым, покрытым латунью, бетонным звездам с именами знаменитостей. Я подумал, каково приходится селебрити, живущим в местах гораздо чище, чем Голливудский Бульвар, когда они спускаются сюда во время премьеры или еще чего-нибудь.

Глава шестнадцатая

Латинос все же позвонил. Спасаясь от полуденного солнца, я занавесил окна, так что в комнате царила атмосфера спокойствия и уединения. Я аж подпрыгнул от телефонного писка, ведь звонили очень редко.

− Есть для тебя работенка.

− О, привет.

− Только не думай, что тебя простили. Я дал ее тебе только потому, что она настояла.

− Понял.

− Так что прибери свой свинарник. Она сама к тебе приедет.

− Кто?

− Как обычно, та, у кого есть деньги. Из которых ты не получишь ни цента. Можешь считать это расплатой за те убытки, что ты принес моему бизнесу.

− Как она выглядит?

− Не могу сказать – она только звонила. Хотел к ней Рекса отправить, но она описала именно тебя, и переубедить ее не удалось.

Медленно гнил еще один день. Я лежал на кровати и вспоминал, как выглядела девушка со склада. Не то, как ее убивали, а то, как лежало ее тяжелое и неподвижное тело после того, как убрали отбойный молоток. Оно было словно сделано из резины. Воспоминание возбудило меня, я бы подрочил, если бы не встреча.

Женщина приехала в районе девяти.

Я открыл дверь, на мгновение весь мир превратился в вращающуюся мерцающую массу. Я с трудом осознавал то, что видел. Затем все остановилось. Я впустил ее. Женщину с той вечеринки, разумеется.

Она вошла и встала посреди комнаты. Я немного прибрался, но на фоне ее вся квартира напоминала открытую развороченную рану. Женщина медленно повернулась, осматривая все вокруг. Белая блузка плотно облегала ее соски. Ее лицо не выражало ни удивления, ни отвращения. Она спокойно отнеслась ко всему окружающему.

Все происходило словно по сценарию превосходного фильма. То как встретились наши взгляды, то, как из открытого окна дул теплый ветер, даже то, как вечерний свет уличных фонарей рисовал узоры на полу у нее в ногах.

Стеганая сумочка «Шанель» соскользнула с ее руки. Женщина распустила волосы, эффектно вытащив золотую заколку. Она медленно сняла туфли. Пуговицы на блузке расстегивались легко – они тоже были частью сцены из нашего фильма. Ее шелковая блузка падала на пол целую вечность.

Три шага - и я уже рядом. Она прижалась лицом к моей щеке. Наша одежда улетела прочь. Мой член стоял колом, она текла. Мы оба находились на двенадцатом небе, где прикосновения, вкус, образ, запах, все превращается в одно сверх-чувство, которое невозможно описать.

Нога женщина обвила мое бедро. Я поднял ее и насадил прямо на член. Мы трахались стоя. Мы дергались, шатались и стонали, в самом воздухе чувствовалось напряжение. Пот стекал с ее сисек мне на живот. Наши лица были мокрыми от слюны. Она покрывала мои лоб и щеки поцелуями.

Я засунул средний палец ей в задницу так глубоко насколько смог. Она задергалась, и мы чуть не упали. Я бурно кончил и положил ее на пол. Я стоял и смотрел на нее сверху вниз. Последние капли спермы попали ей на живот.

Позже. Ночь Лос-Анджелеса. Мы лежали на кровати и осматривали комнату. Желтый свет фонарей и сухой воздух, несли собой чистоту и свежесть. Хотя и сопровождались характерными запахами: эвкалипта, выхлопных газов, пиццы, пончиков, и кофе. И даже здесь, на материке чувствовался аромат океана.

Ее звали Белла, ей было немного за тридцать. У нее была здоровая, ухоженная кожа, и дорогая, сшитая на заказ одежда. Но прежде всего деньги.

И за всем этим я чувствовал нечто неосязаемое – ее внутреннюю силу, ее непохожесть на остальных. Это напоминало темный парфюм.⁴³ Не совсем точно, но близко.

Простыни промокли. От нас разило рыбой. Я выпустил в потолок сигаретный дым.

− Как ты меня нашла?

− Твой друг дал мне номер твоего агентства.

− Друг?

− Ну человек, с которым ты был.

− Он меня снял.

− Знаю.

− Тебя, наверное, впечатлило.

− Я могу позволить себе действовать по зову чувств.

− И что они тебе подсказывают?

Белла не ответила. Только окинула взглядом комнату:

− Ты и правда такой бедный?

− Еще беднее.

− Почему?

− Потому. Что ты имеешь ввиду?

Белла повернулась, поправила подушку, и прислонилась спиной к стене. Когда она повернулась спиной ко мне, я заметил у нее в нижней части спины татуировку. В тусклом свете рисунок напоминал скарабея, который был на плече Карен. Белла махнула рукой, словно хотела обхватить комнату.

− Ты очень симпатичный и элегантный. Ты достоин лучшей жизни.

− В Калифорнии все элегантные и симпатичные. Так что ты говорила о своих желаниях?

− Что ты имеешь ввиду?

− Кабы сивому коню черную гриву …

−…был бы буланый?

− Да, точно. У тебя явно есть деньги.

− Да.

− Откуда?

− От семьи матери, семейный бизнес уже несколько поколений. Вода и нефть. Я в это не лезу, просто живу лучше тебя.

− Вот, кабы сивому коню черную гриву, был бы буланый.

− Ты хочешь и дальше работать проституткой?

− Это для развлечени. И еще гарантия не придется много работать на следующий день.

− Удовольствие важно для тебя?

− А разве у других не так?

− Как далеко ты готов зайти?

Этот вопрос словно заглянул мне в самую глубину души.

− О, обычные извращения.

− Не думаю, ты необычен. Я знаю, ты живешь бедно, а хочешь жить красиво. И это возможно, Джек. Если только у тебя хватит смелости идти дальше, оставив овечье стадо.

Возможно, Белла подумала, что заговорила слишком резко. Она на секунду замолчала, затем продолжила уже безразличным голосом.

− Если бы у тебя была возможность выбирать, где бы ты работал?

− Думаю, где-нибудь на телевидении.

− Кем именно?

− Хотелось бы вести шоу о телезвездах. Что-то вроде «Голливуд репорт». Я проходил курсы телеведущего.

− Я редко смотрю телевизор.

− Считаешь его слишком глупым?

− Не совсем. Просто считаю людей никчемными.

Вскоре она уехала.

Через пять минут после ее ухода приперся Райан. Он открыл дверь своим прибором из арсенала агентов ФБР и вошел в квартиру. Я даже не вылез из кровати. Он сел на край стола.

− Какого хрена тебе надо?

− Мы славно порезвились в последний раз.

− Я не в настроении смотреть порношоу.

− А я пришел по делу. Я тут поговорил со шлюхами, что работали на тех же точках, что и Карен. Выяснилось, что она дружила с парой. И хочешь узнать, что они мне рассказали? Нет? Что ж, похоже перед исчезновением у нее появилось много бабок. Понимаешь? Они не сказали, откуда у нее деньги, но она хвасталась ими направо-налево. И не говори, что ты ничего об этом не знаешь.

− Мы к тому времени уже не были близки. Ее дело, откуда у нее деньги.

− Давай-ка поговорим о сверкающем драндулете, на котором ты ездишь.

− А что с ним?

− Джеки…

Райан угрожающе смотрел на меня, разминая пальцы.

− Ладно. Хорошо. Машину получил в подарок. Она мне ее купила.

− Да. В Отделе Транспортных Средств⁴⁴ тачку зарегистрировали на твое имя за восемь дней до того, как Карен нашли мертвой. Думаешь это мелочь? Думаешь, это никак не связано с тем, что с ней случилось?

− Не понимаю, как покупка машины может…

− Я про деньги, ты, уебок. Откуда она их достала?

− Не знаю. Во время последней встречи я пытался выяснить, откуда деньги, но она убежала. Мы даже подрались из-за этого.

Райан покачал головой. Затем сел на матрас рядом. Я отполз к стене.

− Джеки, каждый день открывается все больше нежелательных для тебя деталей. Лучше скажи мне про деньги.

Он схватился за край одеяла и приподнял его так, чтобы видеть все мое тело. Я ударил его по руке. Райан встал с ухмылкой на лице.

− Выпить есть чего?

− Господи, ты сам когда-нибудь выпивку покупаешь?

− Только когда рядом нет такого друга как ты.

Райан отправился на кухню. Он вернулся с бутылкой «Южного» и двумя стаканами. Райан разлил выпивку и протянул один мне. Сначала я не хотел его брать, но он держал его у меня перед носом до тех пор, пока я не сдался.

− Я у тебя в долгу. Спасибо, что оставил меня в мотеле.

Я ничего не ответил, просто смотрел за спину Райана в окно – любовался бездонной ночью. Казалось, эта черная пелена будет там вечно. Какое-то время Райан пил виски маленькими глотками, затем тактично прочистил горло.

− Я тут кое-что ночью на улице видел. Думаю, ты сможешь мне помочь.

− Правда?

− Я видел тебя с каким-то типом в черном «Ягуаре».

− Черный «Ягуар»? Не помню.

− Да-да. Вы пару минут разговаривали, потом ты сел к нему, и вы поехали в Беверли-Хиллз. Обычно тебя так не снимали.

− Ты продолжаешь следить за мной?

− Я вкладываю в работу душу. Кто это был? Куда вы поехали?

− Если следил, то сам знаешь.

− Патрулю в Беверли-Хиллз показалось подозрительным, что я преследую такую дорогую тачку, и он остановил меня. Пока мы разобрались, я уже потерял тебя из виду.

− Боже, далеко же ты забрался, если даже свои копы тебя не узнают.

− Осторожнее, Джеки.

− А тебе, блядь, самому не смешно?

Райан пожал плечами.

− Они хорошо скрываются. Отвечай на вопрос.

− Блин, парень хотел, чтобы ему отсосали. Мы припарковались на Бульваре Закатов, я отсосал, и мы разбежались. Вот и все.

− Имя? Описание?

− Я обычно не заглядываюсь на их лица, понимаешь? Почему бы тебе просто номер не пробить?

− Я пытался – никаких следов. Номера были липовые. Так что хотелось бы узнать побольше.

− Что я могу тебе рассказать? Если хуй его покажешь, может и узнаю.

− Что ж, попробуем. А что за дырка к тебе приезжала? Где-то в девять.

− Ты так долго там торчал?

− Я уже сказал, что это мое личное расследование.

− Она могла придти к любому человеку в этом доме.

− Но она пришла к тебе. Что-то слишком много бабок крутится вокруг этого места, странно это. А раз творится что-то странное, да еще здесь, мои деньги говорят, что здесь замешан ты.

− Я работаю на одно агентство. Они ее прислали. Я не ничего о ней не знаю.

− Похоже, она тебя хорошенько отпользовала.

− Это да.

− И какие услуги ты ей оказывал?

− Трахал.

− Давай, Джеки, расскажи. Трахались как парочка собак? Гав-гав-гав. Так? Только не говори, что ты просто попрыгал сверху.

− По-разному.

− Как?

− Господи. Да стоя, на столе, в кровати, она сверху скакала.

− Уже лучше. А как она сосала? Глотала или ты ей на сиськи кончал? Обожаю, когда сперма у баб по щеке стекает.

− Может хватит уже, Райан?

− Готов поспорить, я знаю о ней больше тебя.

− Да уж наверное.

− Ты видел только ее пизду, а я знаю, как ее зовут и где она живет. Видел на чем она приехала? Бумер, восьмая серия. Я пробил номер через Отдел Транспортных Средств. Она малибу-бейба, живет в привилегированном районе. Как тебе такая информация, Джеки? А?

− И что? Это просто моя работа.

Я, конечно, был не прочь узнать ее адрес, но мне претила сама мысль расспрашивать мерзкого жиртреста.

− Что если я пробью ее номер, а ты позвонишь и спросишь, не желает ли она порезвиться нахаляву? А я бы заснял все на камеру?

− Иди нахуй.

− Эта сучка явно богатая.

Я откинулся головой на стену и закрыл глаза. Я услышал, как Райан налил себе еще выпивки. Мне хотелось стать популярным, чтобы у меня были личные адвокаты и телохранители, которые выставили бы его за дверь.

− Наверное ты прав. Такие аферы нужно тщательно планировать.

Я молча лежал с закрытыми глазами. Через некоторое время Райан ушел.

***

Раннее утро. Шторы плотно занавешены. Сигаретный дым и жуткая тишина снаружи. Свет выключен, я лежу на спине. Я пытался услышать хоть какое-нибудь движение – полицейскую сирену, выстрел. Хоть что-нибудь, напоминающее о том, что вокруг целый мир и я часть его. Хотелось чем-то заглушить чувство одиночества.

Мои руки, бедра, живот, все было покрыто спермой. Фотография девушки с ломом в заднице валялась на матрасе. Я уже сбился со счета, сколько раз дрочил на нее. Мой член обмяк. Я сунул под язык пять таблеток Лоразепама, пришлось час ждать, пока он подействует. Я уже не смотрел на фотографию, но ее образ глубоко отпечатался на моей памяти – тяжелая белая плоть девушки и черный лом, вставленный ей в зад. Если бы у меня не было таблеток, я бы не смог устоять перед искушением попробовать ее тело. Я детально представил ощущения. Наверняка оно холодное, гладкое и неподвижное.

Я уснул за час до рассвета.

Глава семнадцатая

Рекс вел автомобиль, он был на взводе. Казалось, его ноги хотели бежать, но мощная энергия удерживала его на водительском сидении «Порше». Смеркалось. Мы ехали за желтым светом фар по плохо освещенным улицам в самой заднице Бербанка. Мы врубили громкую музыку и опустили крышу кабриолета. Ветер дул вокруг нас, прямо как во сне. Прямо сцена из какого-нибудь подросткового фильма – двое школьных приятелей отрываются после выпускного бала. Но в нас не было той безбашенной наивности. Я жил в сумеречном мире. А настроение Рекса каталось на американских горках, от одной крайности к другой.

Мы ехали за героином. Вернее, Рекс ехал. Я отправился за компанию, ну и попробовать тоже. Снаружи проплывали целые ряды обшитых вагонкой домиков. Они выглядели чистыми и ухоженными, но я хорошо знал, как их обитателям тяжело сводить концы с концами. Небольшие пыльные лужайки с высохшими эвкалиптами, ограды из проволочной сетки, высотой до пояса, маленькие машины, стоявшие на небольших подъездных дорожках. И повсюду дети, родители выгоняют их играть на улице, чтобы хоть часок отдохнуть перед ужином.

Машину заносило на поворотах. Рекс ехал очень быстро, но не потому, что мы спешили на встречу. Для него это был единственный способ заглушить внутренний страх.

− Это круче, чувак, гораздо круче. Я вот-вот взорвусь.

− У меня дома есть успокоительные.

− Не сегодня, простых успокоительных недостаточно.

− Протиаден не работает?

− Работает, чувак, работает. Почему по-твоему я сегодня на движухе? Оглядись, блядь, вокруг. Вверх. Вниз. И добавить нечего.

− Перестань его принимать.

− Какая разница. Работает ведь.

Он выставил руку так, что его рукав задрало назад. На внутренней стороне предплечья было несколько синяков. Напоминали следы от уколов, я здорово удивился.

− Тебе нужны иголки по-острее.

− Да, чувак, это мне и нужно. Острые иглы, большие пачки герыча, что-нибудь такое, что высосет мне мозг подчистую. Мне нужно много, чувак, много всего, и одно главное. Я просто хочу это прекратить.

Я уже думал выразить сочувствие. Но не успел. Рекс свернул за угол и ракетой устремился по улице, усеянной пустыми парковками. Она казалась полностью заброшенной. Рекс орудовал рычагом переключения скоростей и тряс головой как полный псих. Казалось, у него под кожей завелась личинка, которая пыталась прогрызть себе путь от одного уха к другому. На дорогу вслед за волейбольным мячом выскочил мальчик лет девяти. Если бы Рекс не гнал так быстро, то успел бы затормозить. Но у него не оставалось времени ударить по тормозам даже после столкновения.

Мальчик перелетел через капот, ударился о ветровое стекло и отлетел в сторону. Когда он перелетал через нас, у меня перед глазами запечатлелся нелепый образ, он кувыркаясь парил в воздухе на фоне черного неба. Голова опущена, белые волосы развевались веером вокруг лица. Затем сработали тормоза. Никакого скрипа, система АБС.⁴⁵ Рекс медленно остановился у тротуара. Мгновение он сидел крепко зажмурив глаза и сжав руками руль, словно надеялся таким образом заглушить свои чувства. Потом мы вышли из машины и побежали к телу.

Невероятно, но мальчик лежал лицом вверх, с прямой спиной и сведенными вместе ногами. Только неестественно перекрученная левая рука, заведенная за спину, показывала, что он не просто прилег отдохнуть.

Мальчик был мертв, не оставалось никаких сомнений.

Мою голову наполнило множество мыслей. Мне было жаль, что оборвалась такая юная жизнь. Я попытался представить, каким будет приговор суда, представил, как отреагируют его родители. Закричат ли они, когда увидят тело. Но все перечеркивалось одним простым фактом, от которого гора сваливалась с плеч – машину вел не я.

Я посмотрел на Рекса. Теперь мне было жаль его. Он посерел, словно из него вытянули всю кровь, или жизнь, или что там у него оставалось. Рекс стоял, склонив голову над телом мальчика. Мне казалось, что сейчас он проблюется и зарыдает, но он продолжал молча стоять. Рекс вздохнул, его дыхание было напряженным, как будто он вот-вот расплачется. Но он не заплакал. Вместо этого Рекс развернулся и пошел к машине. Мы уехали.

Никто не вышел на улицу. Никто нас не увидел. Почему-то мы оба были уверены, что за этим ничего не последует. Нам повезло. Рекс больше не гнал, он вел машину так, чтобы никто не подумал, что мы пытаемся скрыться. Мы спокойно выехали из этого района. Нам вслед не звучали ни обвинительные крики, ни горестные рыдания. Только урчание немецкого мотора и шелест ветра среди листьев эвкалипта.

Всю оставшуюся дорогу мы молчали. Мы не развернулись и не поехали домой. А отправились на встречу.

Глава восемнадцатая

День начался с ужасной рвоты. Вчера мы с Рексом полночи вмазывались героином. Когда наркотик подействовал, Рекс разоткровенничался на тему автокатастрофы. Сказал, что никогда не оправится от потрясения. Я попытался его немного утешить, но что я мог поделать? Это был его крест, он сам его нес. Если человек попал в такую ситуацию, ему мало чем поможешь. Спустя некоторое время, я вырубился. А Рекс ушел. Я проснулся, начался отходняк, казалось, взбунтовались все клетки моего организма.

Я пополз в ванную. Там я сидел над унитазом, пока от моей рвоты не осталась только засохшая струйка темной желчи. Прошло полдня, прежде чем я смог встать с колен. Я нашел пузырек с «ДФ-118», и проглотил сразу целую горсть. Обезболивающее долго не действовало. Я ждал эффекта возле унитаза. Я проснулся через два часа. На щеке и плече остались отпечатки половой плитки. Похоже мне полегчало, хотя я почти не чувствовал действия таблеток. По крайней мере, я смог, шатаясь, добраться до кухни и приготовить себе кофе.

Я стоял у окна с кружкой в руке и медленно дышал, стараясь успокоить взбунтовавшийся желудок. Позвонила Белла. Она хотела, чтобы я встретился с ней на ночной вечеринке, которую телезвезды устраивают сегодня в центре города. Она хотела видеть меня в дорогом костюме. Хорошей новостью было то, что она обещала прислать денег. Плохой, то, что мне нужно было набраться мужества и выйти за костюмом из дома.

Родео-драйв. Я взял такси. Я мог потратить меньше денег, но Белла прислала их очень много, было бы глупо не воспользоваться ими по полной. На всякий случай я взял полиэтиленовый пакет.

Я никогда не покупал костюм, но в журналах часто упоминали фирму «Версаче». Так что я отыскал магазин и быстро вошел внутрь. Много пустой площади, полы почти везде из мрамора, немного декоративной мебели и красивые продавщицы. Сказать по правде, у меня бы никогда не хватило духу зайти сюда. Особенно сейчас: ужасный отходняк и таблетки многократно усилили бы во мне ощущение собственной ничтожности.

Рыжеволосая девушка подобрала мне несколько комплектов одежды и проводила меня в примерочную, по размерам не уступавшую моей квартире. Продавщица была одета в кожаные брюки, они плотно облегали ее половые губы. Каждый раз, смотря ей в глаза, я видел, как она пытается вести себя галантно. Она бы старалась угодить и тому, кто не выглядел так, словно съел полную тарелку собачьего дерьма. Девушка притворялась, но я ценил такое отношение. Это лучше, чем откровенное презрение.

Продавщица сказала, я могу позвать ее, если нужно, и закрыла дверь. Я в ней не нуждался и видеть не хотел. Я хотел свернуться калачиком в углу и никуда не выходить. Я сильно вспотел, каждое внешнее движение отражалось в моей голове тяжелым ударом. Я совершил ошибку, когда наклонился развязать шнурки. Мой желудок буквально взревел. Хорошо, что я захватил с собой надежный полиэтиленовый пакет и смог вовремя перехватить поток желудочной кислоты, прежде чем испачкал все окружающее. А плохо то, что рыжая вошла как раз в тот момент, когда я сунул свою рожу в пакет. Я поднял голову и уже собирался извиниться, сославшись на пищевое отравление, как вдруг почувствовал, что у меня что-то прилипло к уголку рта. Девушка отступила. Потом я увидел ее только когда оплачивал счет.

Я выбрал темный костюм под номером три с тремя пуговицами. Пиджак подходил хорошо, но брюки были чуть велики. Одна из продавщиц сказала, что поменяет их, если я подожду минут двадцать. Абсурд. Я выложил за костюм большую часть денег Беллы и вышел на улицу, где меня ждало такси.

По дороге в Беверли-Хиллз меня не отпускали рвотные спазмы. Я понял, что не справлюсь без помощи химических веществ. Я велел таксисту ехать по маленьким улочкам в обход центральной. Таксист быстро раскусил мой замысел и сначала заартачился, но я сказал ему, что он получит свою часть от сделки, и он сразу же успокоился.

В восемь-тридцать я уже стоял в центре города перед Бредбери-Билдинг. Этот район был дырой и в лучшие свои времена. Однако в послерабочее время, когда всякие бездельники шли домой, он превращался в жуткое заброшенное место, где без пистолета лучше не появляться. Но я чувствовал себя хорошо защищенным. Организаторы вечеринки соорудили у входа навес со множеством ярких огней. Повсюду было много парней в форме. Они руковдили парковкой машин и охраняли парадный вход, отгоняя всяких отбросов, что собирались на тротуаре.

Я чувствовал себя лучше, чем утром. Спазмы прекратились, боль в голове стихла до еле различимого пульса. Но я немного тормозил, находясь под воздействием Дигидрокодеина, которого наглотался утром и кокса, который занюхал, собираясь на третье свидание с Беллой. Я не знал, что здесь будет своя парковка с кучей служащих, поэтому приехал на такси, не хотел оставлять «Прелюд» на улице. Теперь мне негде было подождать, когда появится Белла с пригласительными. Я просто стоял и смотрел, на подъезжающие машины.

Черные лимузины, белые лимузины, экзотические двухдверные машины. Из них выходили люди, буквально излучавшие богатство. Стройные и гибкие женщины с жемчугом и бриллиантами на шеях. Они двигались с изысканной грацией, осознавая собственную важность. Женщин вели под руки мужчины, напоминавшие сытых после охоты хищников. Они знали, что могут позволить себе все, чего душа пожелает. Эти люди были золотой расой: одежда, сшитая на заказ, уход за телом – регулярные сеансы массажа и тренировки с личными тренерами. Они ворочали такими деньгами, что простые люди не стоили даже очков в их играх.

Раздался тихий автомобильный гудок. Я обернулся и увидел вылезающую из лимузина Беллу. Ее личный шофер держал дверь. Женщина моей мечты надела короткую темную юбку. Когда она ступила ногами на тротуар, я мельком увидел ее белые трусики и черные волосы на лобке.

− Здравствуй, Джек. Я соскучилась по тебе.

Белла поцеловала меня. Я чувствовал тепло ее грудей даже сквозь пиджак.

Бредбери-билдинг было одним из самых красивых зданий в Лос-Анджелесе. Пять или шесть этажей. Его построили сто пятьдесят лет назад из бурого песчаника особого сорта, отлично подходившему стилю модерн. Внутри в центре здания был атриум, от первого этажа до крыши. Все остальное располагалось вокруг него. На каждом этаже был коридор с сотней кабинетов, в основном адвокатские и бухгалтерские конторы. Мебель из темного дерева, декоративные железные прутья, несколько старинных лифтов, напоминающих стальные клетки. Их движение можно было видеть отовсюду. Ридли Скотт снимал здесь продолжение «Бегущего по лезвию».

Этой ночью закрыли все офисы, но два коридора на первом этаже оставили открытыми. Их оформили в стиле «Алисы в стране чудес». В углы понатыкали фигуры дедушки-времени из полистирола, четырехфутовый манекен гусеницы выдыхал дым из водопроводной трубы, расположенной на вершине гриба. Повсюду стояли маленькие столики с бутылками с надписью: «Выпей меня». У стойки буфета толпился персонал в костюмах персонажей книги Льюиса Кэррола. Мне очень понравилось, но на Беллу это не произвело никакого впечатления.

− Ты пьешь? Я нет. Если хочешь, возьми бутылку, это не расслабляющая выпивка.

Я взял пару рюмок водки у официантки в костюме толстого английского школьника и вылил их в один стакан. Мы с Беллой поднялись по лестнице на второй этаж. Там, наверху мы остались совсем одни.

− Общаться не будем?

− С этими людьми?

На первом этаже мужчины и женщины разделились на маленькие группы и болтали между собой. Они ели, пили, смеялись, в общем, весело проводили время.

− Они хорошо выглядят. Почему бы и нет?

− Разве они не похожи на свиней у корыта?

− Ты и правда считаешь их такими мерзкими?

− Ты их не знаешь. Несмотря на огромные деньги, ни у одного из них не хватит духу заглянуть внутрь себя. Они нюхают кокаин, занимаются сексом не только вдвоем, и при этом считают, что вышли за рамки морали.

Некоторое время мы молча разглядывали людей внизу. Белла спросила, не хочу ли я еще выпить. Мне пока не стоило пить. Водка буквально горела в желудке, а снова блевать мне не хотелось. Но я все равно ответил «да», ведь это было частью действия.

Мы спустились на первый этаж и пошли к бару. Я заказал колу.

− Если тебе не нравятся эти люди, зачем мы вообще пришли?

− Это для тебя. Ты знаешь, чем они занимаются? Они же всем заправляют?

− Узнал парочку актеров.

− В основном здесь собрались руководители и главные акционеры. Ты говорил, что хотел бы вести шоу на ТВ. Я подумала, что тебе будет полезно завести контакты с некоторыми из них.

− Боже, я всего лишь мечтал.

− Как ты думаешь, тяжело это? Сниматься на камеру?

Белла внимательно разглядывала все вокруг.

− Видишь ту девку? Которая в белой юбке. Они подобрали ее в магазине пироженных. А теперь она занимается тем, чем хочешь заниматься ты.

Девушка, на которую указала Белла оказалась Лорн из «Двадцати восьми кадров в секунду». Белая мини-юбка, белый топик, волосы как у панка. Она и в реальности выглядела неплохо, но все же ее фигура была не столь заметна, как на экране телевизора. Если Белла излучала агрессивную темную энергию, то Лорн напоминала типичную калифорнийскую девочку-пацанку. Как Хизер Локлир в «Династии», еще до своего провала в «Мелроуз-плейсе».

− Эй, да я постоянно смотрю ее шоу. Ты ее знаешь?

− Немного. Я вложила в канал немало денег.

Белла посмотрела на часы.

− Уже поздно. Мне кое с кем нужно поговорить.

− Еще только десять.

− Мне нужно вернуться в Малибу.

− А не в Беверли-Хиллз?

− В Беверли-Хиллз живут те, кто не может оттуда съехать или те, у кого нет желания попробовать чего получше.

Белла поманила толстого мужчину с кудрявыми седыми волосами, он стоял и разговаривал с несколькими людьми, судя по тону, это были его подчиненные. Он сразу похлопал некоторых по плечу, протиснулся сквозь толпу и подошел к нам.

− Белла, какой сюрприз.

У него был грубый голос, я решил, что он курит много сигар. Он не целовал ее по-дружески в щеку.

− Здравствуй, Говард.

− Как тебе декорации? Мы очень старались.

− Трудно представить что-нибудь менее оригинальное. Как дела у канала?

− Все лучше и лучше, детка. Число зрителей растет каждую неделю.

− Хорошо. Говард, это Джек. Он хочет вести шоу наподобие сводки новостей.

Говард пожал мне руку и посмотрел на отворот моих брюк.

− Рад знакомству, Джек. Это очень нелегкое дело. Много молодых людей хотят такую работу. Опыт есть?

− Ну, я проходил курсы теле…

− Эта девчонка ведет шоу, − резко вклинилась в разговор Белла, кивнув головой в сторону Лорн.

− Верно. «28 кадров в секунду». Большие рейтинги, многим нравится. Может продадим передачу другой компании в следующем году.

− Она привлекательная, но как ты думаешь, она и вправду достойна этого? Она…не выглядит слишком умной.

− Это телевидение, кому тут нужен ум? Она молодая, у нее клеевые сиськи, говорить умеет. Этого более чем достаточно.

− Удивительно, что она вообще приносит прибыль.

− Эй, покажи на что способен, – Говард подмигнул мне. − Я всю жизнь этим занимаюсь. Думаю, я хорошо умею подбирать людей. Великолепные, прекрасные люди, такие как ты, предоставляют деньги, и я за это очень вам благодарен. Но в работе канала непосредственно, я разбираюсь гораздо лучше. Как ты это называешь? Моя стихия.

Белла продолжила, словно не слышала всех последних слов.

− Мне кажется Говард, Лорн не помешает небольшая помощь. Например, партнер на шоу.

− Ты предлагаешь Джека?

− Подумай на досуге.

− Белла-Белла, дорогая, девчонка отлично справляется. Если что-то работает, лучше не трогать. Понимаешь, о чем я?

− Я уже сказала, что думаю, Говард. Надеюсь, ты примешь мои слова к сведению.

Белла говорила спокойно, но в ее голосе чувствовалась угроза. Я видел, как улыбка Говарда становилась все более напряженной. Я был поражен. Насколько же Белла богата, если может делать тонкие угрожающие намеки человеку, который играл не последнюю роль в руководстве канала.

− Белла твои идеи настоящие жемчужины. Дай мне время подумать, обмозгую немного. Мы это скоро обсудим, да детка? Правда скоро.

С этими словами он в спешке покинул нас и затерялся в толпе.

− Ого. Похоже ему не понравилось твое предложение. Кто это такой?

− Говард Уэлкс, руководитель канала. Мне нужно уйти. Проводишь меня до машины?

− Мы не поедем вместе?

− Извини, Джек. Не сегодня. Мой отец дома.

− Что? Он решил нанести тебе визит или еще что-то?

− Иногда он ночует дома, иногда в своей квартире в городе. Сегодня ночью он дома.

− И ты не можешь никого домой привести? Можем ко мне поехать.

− Не все так просто, Джек.

У выхода Белла достала из сумочки тонкий мобильный телефон и велела подать лимузин. Похоже, секса этой ночью мне не видать. Наверное, разочарование у меня на лице было написано, потому как Белла поцеловала меня и сжала мою руку.

− Ты сердишься?

− Ну, я просто подумал…

Подъехал лимузин. Водитель открыл дверь и терпеливо ждал. Белла заглянула внутрь машины, затем посмотрела на меня.

− Посиди со мной несколько минут.

Мы забрались внутрь. Машина выехала на дорогу. Белла приказала шоферу проехать немного вниз по улице и припарковаться, после закрыла перегородку, отделяющую водителя от нас. Свет в салоне приобретал желтый оттенок на фоне коричневых кожаных сидений и черных окон, в которых виднелась бесконечная цепь отражений самих себя.

Белла сняла куртку и юбку. Я немного подержал в руках ее груди. Она велела мне сосать их. Белла сняла трусики и откинулась на сидении, раздался тихий скрип. Ее дырка уже блестела от выделений. Белла провела руками по внутренней стороне бедер и раздвинула в стороны половые губы.

− Смотри.

Белла начала медленно засовывать пальцы во влагалище, лениво поглаживая клитор. Моему члену стало уже до боли тесно в брюках. Я расстегнул ширинку и вытащил его. Белла двигала рукой между ног все быстрее. Вскоре она изогнулась дугой и засунула палец себе в задницу. Женщина задергалась, издавая дикие стоны. Потом ее рука легла между грудями и животиком. Белла расслабила мышцы ног, села и поцеловала меня.

− Может мне вышвырнуть тебя из машины прямо сейчас?

− Прикалываешься?

Она рассмеялась и сунула голову мне между ног. Меня охватило странное чувство. Все женщины сосут по-разному, а уж если испытываешь к ней чувства, то помнишь все: и голос, и запах волос. Ни на одной из предыдущих встреч Белла мне не сосала, но почему-то манера движения ее рта показалась мне знакомой. Это было какое-то смутное воспоминание, которое я не мог связать ни с событием, ни с местом. Я решил, что это сексуальное дежа-вю и сосредоточился на минете. Когда я кончил, Белла часть проглотила, а часть оставила стекать по моему члену. Я вытер сперму подолом рубашки.

Белла нагнулась вперед, и я смог получше разглядеть скарабея у нее на пояснице.

− Мне нравится твое тату.

− А…это…Мы ее с подругой набили, по глупости, вдруг захотелось. Надевай штаны, мне пора.

Я остался на тротуаре. Перед тем, как уехать, Белла открыла окно и прокричала мне:

−Что ты думаешь о любви, Джек? Бывает она с первого взгляда?

Вскоре от нее осталась лишь парочка габаритных огней, они постепенно уменьшались на фоне широкой дороги. Я смотрел на них, пока серый седан не встал в тот же ряд и не перекрыл мне обзор.

Я дома. На Эммет Террейс. Поздней ночью в комнате слышалось тихое шипение с улицы, навевающее одиночество. Я крутил звездные сплетни по видеомагнитофону, но вскоре лицезреть хорошую жизнь других людей стало слишком тяжело. Я вырубил телевизор. Комнату поглотила тьма. Через минуту мои глаза привыкли к ней. Сквозь ткань занавесок в комнату проникал тусклый оранжевый свет. Он подчеркивал очертания предметов. Части мебели и стен приобрели оттенок охры. В голове клубился рой мыслей.

Как Белла делала минет...как. То, как она взяла мой член в рот, как втягивала дальше, пока он не уперся ей в глотку. Почему это мне показалось таким знакомым? Я уже почти засыпал. Ощущение того, как мой член проник в ее горло, никак не отпускало. Я пытался на нем сосредоточиться, в надежде найти хоть какое-то объяснение, но в голову заползали совсем другие образы – запертая дверь автомобиля, сверкающие огни Голливуда за окном, седые волосы водителя, и гравий, впивающийся мне в щеку... Когда появились двое бомжей, я резко проснулся. Теперь я вспомнил, откуда эти ощущения - отсос Беллы был похож на те смутные воспоминания, оставшиеся после неудачной попытки вычислять Доктора Почку.

Мягко говоря, странно. Очень странно. И еще пара интересных деталей. Татуировка, например. Конечно в тату-салонах часто используют готовые рисунки, в городе наверняка сотни людей сделали себе похожие татуировки. Но вот что странно, и моя жена, и та, с которой у меня был первый трах не за деньги, носили одну и ту же татуировку. Белла появилась в моей квартире как раз вскоре после того, как меня накачали наркотой и бросили на аллее...

Я пришел к простому выводу. Весь день был тяжелый отходняк. Поэтому наблюдения за простыми совпадениями переросли в паранойю. А раз у меня завязались отношения с женщиной, которая может сильно улучшить мою жизнь, то не стоит забивать себе голову подобной чушью.

Пытаясь отвлечься от мрачных мыслей, я представил, как Белла ласкала себя на заднем сидении лимузина. Но это лишь испортило мне настроение. Может, я и правда сглупил, надеясь, что Белла возьмет меня к себе после Бредбери-билдинг, двух сеансов секса и одного минета. А еще она немного напугала меня своим отцом.

Немного пошевелив нейронами в мозгу, я пришел к выводу: если я хочу и дальше получать деньги, не ограничившись костюмом, наши отношения следует укреплять. А значит, нужно постараться попасть в ее мир, вместо того, чтобы позволять ей на время погружаться в свой.

Я проснулся, думая о Деррил Ханне. Как она проводит свое утро. Как лежит на огромной кровати в чистой белой комнате размером с теннисный корт. На ковер падают полосы солнечного света. И за большими витражами, совсем рядом, в нескольких ярдах под синим небом и густыми облаками, бушует море. Скоро придет горничная, принесет легкий завтрак: кофе и круассаны. И запах поджаренных зерен и изысканных сладостей смешается с чистым соленым воздухом. И только это, только эти три простых запаха в сочетании с морским ветром, ласкающим кожу, напомнят тебе, что ты сам бог.

Я вылез из постели и выпил банку «Пепси». Я нашел номер Райана в карманах джинсов, они лежали на куче грязной одежды на полу. Я колебался. Это было отнюдь непросто, позвонить мистеру Страху. Но я хотел встречать утро как Деррил Ханна, а это был единственный способ найти адрес Беллы.

Я договорился встретиться днем. Я не сказал, чего мне нужно. Райан был рад, наверняка решил, что я предоставлю ему информацию об убийстве Карен.

Ночь, темнота и ослепительный свет неоновых огней облегали улицу как большой сальник плод, скрывая кровь, сперму и дерьмо. Которыми были покрыты здания и тротуары. Вся масса нечистот склеивала улицу в единое целое. Днем это место напоминало открытую рану. Кучки мусора скапливались у стен словно пляжные дюны. Запах луж засохшей рвоты мешался с едким запахом мочи, ими благоухали каждый закуток и улочка. Стоило взойти солнцу и легкий налет гламура, который улица демонстрировала во время прайм-тайма, сразу же пропадал.

Днем шлюх было меньше, но полностью они с улицы не исчезали. Оставались самые отчаянные и безнадежные. Они продавали себя офисным раздолбаям, которым во время обеда хотелось по-быстрому перепихнуться в кабинке, а не поедать салат в столовой фирмы. Я заказал сулваки с кофе и смотрел, на слоняющихся по улице проституток. Я искал ту, что смогла бы зацепить Райана. Простой трах здесь не подойдет. Обычных он может снять и нахаляву – блеснет ксивой и любая девка мигом раздвинет ноги, а не то придется проехать в участок и потерять ночной заработок. Нет, чтобы достать адрес Беллы у парня, который спокойно смотрел, как девушку убивают отбойным молотком, мне нужно чего по жестче.

За те месяцы, что я снимался здесь, мне удалось узнать кое-чего о нескольких девушках. Что-то из их пьяной болтовни, во время перерыва, что-то из слухов, что-то просто наблюдая за ними. Многого такая информация не дает, но спокойную ночь провести поможет.

Именно так я и узнал о Рози. Сорокалетняя брюнетка работала скорее ради удовольствия, нежели денег. Ей нравилось, когда мужики срали ей в рот. Ходили слухи, что у нее был муж и двое детей, но она днем и ночью торчала на улице, поэтому я сомневался в их правдивости.

Я нашел ее там, где она всегда зависала. Рози стояла в дверях заброшенного магазина корсетов, расположенного в двадцати ярдах от улицы. Из-за бескорыстной мотивации другие шлюхи ее сторонились. Рози носила черное латексное мини-платье, ее тело было рыхлым и немного полноватым. Я заложил костюм, за который заплатила Белла. Вместе с оставшимися деньгами я набрал триста баксов. Я понимал, большая их часть уйдет на то, чтобы снять Рози и убедить ее прокатиться до Санта-Моники, но другого пути не было. У Рози был нервный тик, когда она говорила, ее губы оттягивались назад, обнажая зубы.

− И кто этот Джон?

− Знакомый.

− Я поняла, но чем он занимается?

− Какая разница? Я плачу.

− Есть разница. Я это в любом случае сделаю, но есть различия. Например, очень важен образ жизни. Человек, который весь день сидит на заднице и ест здоровую пищу, то его говнище ничего особенного представлять из себя не будет. Я хорошо понимаю важность питания. Пончики на завтрак, буритто на ланч, жареная курица на обед, и если тебе повезет, сможешь высрать шестидюймовую какашку. И тонкую. А вот если человек ест мюсли и занимается спортом, это совсем другое дело. Они могут навалить минимум восемнадцать дюймов отборного дерьма.

− Размер имеет значение?

− Чем больше, тем тяжелее. Зато компенсируется тем, что дерьмо из нездоровой толстой кишки сильнее пахнет. Если выбирать, в девяти случаях из десяти, я выберу там, где больше. Ну может семь из десяти.

− Не волнуйся, в этом парне дерьма полно.

− Это шутка, да?

Мы поехали в Санта-Монику на «Прелюде», мотор весело урчал.

Райан припарковал свою машину перед Центром Пожилых Граждан⁴⁶ и сидел на скамейке под пальмой. В тридцати ярдах вокруг него не было ни одного бездомного. Думаю, как-то раз один из них до него докопался и сильно огреб. Я оставил Рози в машине, пошел к нему и сел рядом.

− Джеки, как я рад тебя видеть. Расскажи-ка мне про лимузин у Бредбери-Билдинг.

− Бредбери-билдинг?

− Там, откуда я наблюдал, было видно, это та же девка, что к тебе домой приходила.

Я вспомнил серый седан, который загородил собой лимузин Беллы.

− Меняю рассказ о лимузине на адрес.

− Джеки, наши отношения еще не на том уровне, где можно торговаться. Какой адрес?

− Женщина, которую я там встретил. Женщина из Бредбери-Билдинг. Она мне не заплатила.

Райан засмеялся.

− Видел. Тебя оставили на тротуаре. Что произошло? Не впечатлил?

− Адрес. Ты пробил его через ОТС, помнишь?

− О, я еще много чего пробил. Давай сначала ты расскажи.

Я не хотел ему ничего рассказывать, не было никаких гарантий что он сдержит слово. Но Райан был в более выигрышной позиции, я ничего не мог поделать.

− Она позвонила мне и пригласила на вечеринку.

− Похоже, девка настроена серьезно.

− Ей просто понадобился кавалер, вот и все.

− А что было пятнадцать минут на заднем сидении лимузина?

− Ты еще и время засекал?

− Представляю сколько всего она опробовала на твоем куске мяса.

− Боже...

− За ее адрес хочу знать все в деталях, как в сексе по телефону.

− Ты знаешь, что я делал, знаешь, что я с ней не поехал. Вот и все. Видишь ту, что в машине сидит? Я за нее заплатил, а она не обычная шлюха.

− Вижу. Сколько ей лет?

− Она кончает, когда ей срут в рот.

Райан вытащил из кармана таблетки от сердца.

− А ты шустрый, Джеки, но я тебя тупым никогда и не считал. И где мы этим займемся?

− Я номер снял.

− Тогда помоги мне возбудиться. Расскажи, что было на заднем сидении лимузина.

− Черт, Райан, она же все равно мне скажет где живет.

− Но тебе ведь не терпится?

− Если расскажу дашь адрес?

− Честное слово.

Я рассказал ему историю, напоминавшую дешевое порно. С деталями, что я заметил: следы дерьма, когда Белла достала палец из задницы, звук проглатывания, когда я засунул член ей в рот. Когда я закончил, Райан резко встал и пошел к своей машине.

− Идем. Не нужно ей выходить, иди за мной. Знаешь «Старвей», который на бульваре Уилшира?

− Дай мне адрес Беллы и забирай шлюху. Я дам тебе денег на номер.

− О нет, Джеки, ты тоже со мной пойдешь.

Мотель «Старвей» был дырой, расположенной у восточной границы Санта-Моники, напротив лавки, где торговали обувью. Здесь случалось даже старые «Транс Ам» и «Камаро» с десятилетним пробегом бесследно исчезали вместе с владельцами. Номер словно пережил военное вторжение – окна толком не закрываются, двери не запираются, ковер грязный, на простынях пятна. Зато дешевый. И если другие гости не собираются тебя ограбить, то можно не волноваться, они заняты своими делами.

Рози достала из сумочки полиэтилен площадью футов восемь и постелила его посреди комнаты. Я залез на кровать и сел в углу. Меня все раздражало. Хотелось взять адрес Беллы, и уйти отсюда. Уйти туда к ней. Но я сидел здесь, я зависел от Райана. И не знал, сдержит он обещание или нет.

− Это будет наш совместный опыт, Джеки.

Райан посмотрел на Рози и покачал головой.

− Боже... до чего люди доходят?

− Ты сам дашь ей то, чего она хочет.

− Это возможность. Кто бы не воспользовался?

− Большинство.

Райан сел на край кровати и снял туфли. У него были очень маленькие ступни. Он засмеялся.

− А ты бы не дал, если бы предложили?

− Мне это не нужно.

− Может недостаточно экстремально для тебя?

−Да, точно.

Райан присел на корточки, поднял куртку, достал из нее конверт и кинул мне.

− Вот тебе еще подарочек.

Я заглянул внутрь – там было несколько глянцевых фото.

− Взгляни. Никакого подвоха.

Я бросил конверт на кровать. Райан скорчил разочарованную рожу. Рози лежала на полу, раздвинув ноги, и говорила сам с собой. Полиэтилен шуршал под ее телом. Райан подмигнул мне и направился к Рози.

− Время обеда.

Со спины Райан напоминал гигантского слизняка, ползущего к еде. У него совершенно не было талии, жир заполнял все изгибы, ягодицы Райана были настолько толстыми, что полоса между ними казалась прямой линией от ступней к копчику.

Полицейский немного постоял возле Рози, затем засунул большой палец ноги ей в пизду. Она принялась подмахивать ему. Потом Райан опустился на четвереньки и пополз выше, пока его стоявший член не оказался в ее рту. Он засадил его на всю длину. Рози какое-то время сосала, потом начала приподниматься. Она велела Райану развернуться. Даже в таком положении его ягодицы плотно прилегали друг к другу, Рози пришлось самой раздвигать их руками. Увидев анус, она застонала и прижалась к нему носом. Ее сиськи вздымались и опускались, веки дрожали, она словно ухаживала за горячо любимым человеком.

− Присядь пониже, малыш.

Согнутые ноги Рози дрожали. Райан присел возле ее, упершись руками в колени. Теперь он напоминал маленького борца сумо. Его член выглядел темным и уродливым на фоне белой кожи живота. Рози прижалась ртом к заднице Райана. Она принялась работать языком, я видел, как ее рот елозил по анусу. Действие слишком затянулось, мне нужно было переключить внимание, я вытащил из конверта фотографии и начал их перебирать.

Пять снимков двух тел, но под разными углами. Парень лежал на спине, а женщина на нем сверху, его вставший член засунули ей в пизду. Они так и застыли в объятиях друг друга. Какая-то гостиница, дешевые снимки на стенах, повсюду куски штукатурки. Головы трупов закрыли полиэтиленовыми пакетами из магазина, их привязали к ним скотчем в районе шеи. Я даже разглядел логотип ликеро-водочной компании на мешке на голове женщины.

Дикость. Настоящие мертвецы занимаются сексом. Снимки настолько меня шокировали, что я сначала даже не смог понять, кто где, не мог разобраться в этом скоплении задниц и конечностей. Когда я смог разглядеть все внимательнее, то сильно возбудился, потому отложил их на потом.

Рози что-то бормотала Райану.

− Ты готов, малыш? Сможешь? Выжми все из своей толстой жопы. Давай, малыш, давай.

Райан напрягся, на мгновение воцарилась полная тишина. Лицо полицейского покраснело. Рози лежала неподвижно с раскрытым ртом. Райан захрипел и из его задницы полился поток жидкого дерьма. Он попадал ей в рот и заливал лицо комкующейся жижей, Рози словно облили из ведра.

Она глотала и кашляла, глотала и кашляла. Дерьмо вытекало у нее из носа, Рози изредка протирала глаза. Ее язык круговыми движениями облизывал губы, она старалась слизать как можно больше жидкой массы. Затем Рози повернула голову в сторону и ее вырвало. Но Райан еще не закончил. Он несколько раз пернул, а затем из задницы полезло говно по-тверже, оно приземлилось Рози на ухо и свисло с шеи, подобно дохлой змее. Рози схватила какашку и сунула ее себе между грудей. Райан ухмыльнулся мне. Он перевернул Рози на живот и трахнул ее в задницу. Он мог делать с ней что хотел, женщина находилась в прострации и витала в каком-то своем говнистом раю.

Райан оделся и принял душ. Я сел возле окна и открыл его. Я бувально считал минуты минуты, сколько мне еще тут находиться. В комнате стоял ужасный запах. Рози лежала на полиэтилене, головой в луже дерьма. Она закрыла глаза и тихо сопела, как спящий ребенок.

− А ей похоже понравилось, − сказал Райан затягивая галстук. – Чертов нитроглицерин, уже пять лет из-за него понос. Думаешь, мисс Верниер тоже такое нравится?

− Кому?

− Твоей соске в лимузине.

Райан достал маленький блокнот, вырвал оттуда страницу и протянул ее мне.

− ОТС дала мне этот адрес, и лимузин поехал туда же.

− Ты ее до дома выследил?

− Мне интересно с кем ты общаешься. Одевайся хорошо, она богатенькая.

Рози осталась лежать на полу, словно выброшенная на берег рыба-фугу, мы с Райаном вышли из мотеля. Полдень миновал. Небо было чистым, с океана дул приятный ветерок. На бульваре уже скапливалось много машин.

− Хочешь кофе, Джек?

− Нет.

− Она забыла тебе заплатить да?

− Так я и сказал.

− Конечно.

− А может она мне нравится.

Райан расхохотался.

− Не заляпай спермой фотки.

Полицейский сел в свою машину и уехал.

Глава девятнадцатая

Жители Беверли-Хиллз из кожи вон лезут, чтобы подчеркнуть свое богатство. А в Малибу делают все, чтобы его спрятать. Там, наверху, среди холмов, крутятся большие деньги. Огромные участки, прекрасные виды, законное право на уединение. Шоссе в тех местах извилистые и узкие, никаких тротуаров. Только дороги, исчезающие среди цветущих растений, свидетельствуют о том, что здесь живут люди.

Дорогу к особняку, адрес которого мне дал Райан, преграждали твердая каменная стена с черными железными воротами десять футов высотой. За ними я видел секвойи, сосны, и множество других деревьев, на вид напоминавших европейские. Я припарковался возле травяного ограждения, в голове крутилось много мыслей. Как объяснить, откуда у меня ее адрес? Не мог же я сказать, что мне его дал коп. Я состряпал в голове более-менее похожую на правду историю, что знаю одного парня из ОТС. Я вышел из машины и нажал на воротах кнопку вызова. Мне никто не ответил, но наверняка здесь где-то была камера. Вскоре ворота открылись сами. Дальше я поехал по длинной аллее с высокими деревьями. Через четверть мили она сменилась открытой местностью с низкой травой, окруженной густым лесом. Я ожидал увидеть что-нибудь более официозное, проработанное и креативное, но, похоже, Белла не уделяла саду много внимания.

На вершине холма стоял дом, но не слишком большой. Старые стены, шиферная крыша, окна в грегорианском стиле. Больше похоже на Новую Англию, чем на Малибу. Я позвонил в дверной звонок, и обернулся назад, посмотреть на дорогу, по которой приехал. Отсюда сквозь ветви деревьев я видел тонкую полоску океана.

Белла сама открыла дверь, судя по всему, мое появление совсем ее не возмутило – скорее наоборот. Я уже собирался выложить ей придуманную историю, но она даже не понадобилась.

− Наверное, это был ты прошлой ночью. Водитель заметил твои фары.

Я на мгновение растерялся. Но быстро понял, что она перепутала меня с Райаном.

− Я не люблю спать в одиночестве.

Белла протянула руку и взъерошила рукой мои волосы.

− Заходи.

Интерьер дома был даже близко не похож на внешнюю готику. Вместо антиквариата и мрачности все было выдержано в светлых тонах, много свободного пространства. Наверняка пришлось полностью менять старую планировку.

Белла вела меня по лестнице, затем по коридору, мы пришли в ее покои – спальню, ванную и гримерная. Там была еще одна комната, но она была закрыта. Окна спальни находились в углу здания, оттуда открывался вид на большой прямоугольный бассейн с одной стороны и лужайку с лесом на другой.

− Милый дом.

− Предпочитаю уединение. Одно из преимуществ богатой жизни, можно откупиться от других людей.

− Одно из многих преимуществ.

Белла расстегнула мне ширинку. Я возбудился от одного ее прикосновения. Мы трахались целый час без остановки. Под конец я окончательно выдохся, а Белла вся блестела, измазавшись потом и спермой.

Пока Белла принимала душ, я бродил по ее покоям. Комнаты были оформлены в стиле минимализма – гладкие поверхности безо всяких украшений, угловатая мебель, все только самое необходимое. Гардероб занимал всю стену, я увидел ее одежду. Она развесила ее в строгом порядке, прямо как в магазине. Много женских деловых костюмов с короткими юбками, цвета в основном темные, все только с лучших ткацких фабрик всего мира. Висевшие на вешалке, они казались старомодными, но я знал, как преображало их тело Беллы. В углублении противоположной стены стоял туалетный столик, на нем не было ни косметики, ни украшений, только платиновый набор и карандаш для глаз.

Я провел рукой по ее одежде, по гладкому дереву безупречной резной работы, почти все население земли не могло даже мечтать о таком. Я вдыхал запах денег.

Закрытая дверь в спальне вела в маленькую комнату без окон. Там располагалось видеооборудование – парочка полупрофессиональных камер на штативах, стол с двумя видеомагнитофонами, и три монитора наверху.

Я смотрел на ручки управления монтажной аппаратуры. Белла подошла сзади и коснулась моего плеча.

− Ты что-нибудь знаешь о них? Или тебе интересен только конечный продукт? Что ты видишь на экране?

Она закуталась в полотенце, в ее межключичной впадине скопилась влага.

− Мне интересна жизнь, которая кипит вокруг фильмов.

− Утром я поговорила с Уэлксом. Позвони ему, его заинтересовала идея добавить в шоу еще одного ведущего.

− Ты на него надавила.

− Я крупный акционер. У меня есть право давать советы. Тебе понравилось тусоваться среди этих свиней той ночью? Ты и правда хотел такой жизни?

− Такая жизнь гораздо лучше той, что я веду сейчас.

Белла поцеловала меня и улыбнулась, ее улыбка встревожила меня. В ней не было ни сострадания, ни жалости, ни любви…только удовлетворенность.

− Иди помойся, Джек. У нас скоро ужин. Придет один человек, думаю, тебе будет интересно с ним познакомиться.

Обеденная располагалась на первом этаже. Мы спустились по лестнице. Белла держала меня за руку. Я ожидал услышать возню поваров и служанок, но в доме царила тишина.

− Любишь сюрпризы?

− Конечно.

− Надеюсь, что да.

Белла открыла дверь, мы попали в своего рода «предобеденную» комнату. Там были диваны и барная стойка – место для коктейлей. У окна стоял мужчина, он осматривал свои владения. Мужчина стоял к нам спиной, но когда мы вошли, повернулся лицом. За эти две секунды я понял, о каком сюрпризе говорила Белла.

− Джек, позволь представить тебе моего отца, Пауэлла Верниера.

В ее голосе слышался смех, она словно упивалась остротой свое шутки. Но мне было не до смеха. Я пытался просчитать последствия того, что увидел. Передо мной стоял мужчина с седыми волосами. Он подобрал меня на улице, а потом бросил на аллее. Его появление всколыхнуло воспоминания, терзавшие меня прошлой ночью. О татуировке и минете Беллы. Из глупых ночных догадок они превратились в реальную логическую цепочку.

Пауэлл проигнорировал меня и обратился к Белле:

− По-твоему это разумно?

− Так или иначе, но он здесь.

− Ты его приглашала?

− Так мы войдем?

Пауэлл фыркнул и резко отвернулся от Беллы. Он прошел через раздвижные двери, что вели в обеденную. Мы с Беллой последовали за ним. На столе была хрустальная и серебреная посуда, в центре стояли Розы Прелестные. Под окнами на керамической плите разогревалась еда. Я думал, нас будут обслуживать, но Белла и Пауэлл обслуживали себя сами. Белла посмотрела мне в глаза.

− Я не хочу, чтобы в доме было много людей.

− Я ничего не сказал.

− У нас есть уборщицы и повар, и еще шофер. Но они не живут на нашей территории. И когда они здесь я запрещаю им показываться на глаза.

Какое-то время мы ели в тишине. Белла постоянно бросала на меня пристальные взгляды. Пауэлл вообще притворялся, будто меня нет. Я сидел и думал, какого хрена тут творится.

− Ничего не хочешь сказать?

Белла перестала есть и с недоверием посмотрела на меня.

− О чем

− О Пауэлле.

− Ну, я не была уверена…

− Я был частью какого-то замысла? Я. Ты вообще…думаешь об ответственности?

− Продолжать мне не стоит, не так ли?

− Извиняюсь за спрей, это необходимая мера предосторожности. Благодарность легко сменяется алчностью. И мы тебя не лечили, это противоречит этике, работать с тем, к кому не равнодушен. К тому же, ты не бездомный.

− Ты доктор.

− У Пауэлла больше опыта.

− Почему вы просто не дождались, когда я приду в себя и не отпустили домой?

− Я не была уверена, я же тебя толком не знала. Не знала, как ты отреагируешь.

Пауэлл оторвал взгляд от тарелки.

− А сейчас ты его хорошо знаешь?

Седовласый разрезал еду на маленькие кусочки, но съел лишь парочку из них. Я пристально посмотрел ему в глаза. Вдруг я понял, почему они показались мне такими бесстрастными – зрачки неестественно сузились. Седой был под кайфом. Белла его проигнорировала.

− Мы стараемся не светиться.

− А кроме как бросить меня на аллее, других вариантов не было?

− На аллее?

− Я очнулся, когда парочка бродяг пытались стянуть с меня брюки.

Пауэлл тихо хихикнул. Белла повернулась к нему.

− Я же велела быть с ним поаккуратнее.

− А ты бы как поступила?

− Ну уж точно не бросила бы его на улице.

− Где это было? – спросила она у меня.

− В Голливуде.

− В Голливуде! Господи, Пауэлл, о чем ты вообще думал?

− Я думал о нашей безопасности.

− Уверен?

− В смысле?

На лице Пауэлла появилось выражение причудливой смеси доброты и расчетливости, я почувствовал, что чего-то упустил. Белла резко сменила тему.

− Ты не веришь в нашу искренность Джек?

− Это правда бесплатное лечение?

− Конечно. Оно далеко не полное – просто обследование, немного препаратов, немного денег – но думаю, мы все же помогаем людям.

− Мне показалось, что людей вы не жалуете.

Пауэлл издал какой-то грубый лающий звук, я решил, что это смешок. Белла злобно посмотрела на него.

− Обычных людей. Те, кому мы помогаем, не играют в этом мире большой роли, он не вправе их судить.

− Как видишь, моя дочь абсолютно бескорыстна.

Белла посмотрела на него с коварной улыбкой.

− Но ты и сам вкладываешь столько сил в наш проект, разве ты не бескорыстен?

− Ты знаешь, почему я это делаю.

− Знаю.

В голосе Беллы отчетливо слышалась злоба. Она замолчала и сконфуженно посмотрела на меня.

− Ты уж прости, мы много работали.

Позже. Мы лежали в постели. Белла трахалась со мной как безумная. Она впивалась ногтями в мою кожу, ее пот затекал мне в глаза. Казалось, что из нее пыталось вырваться какое-то существо, желавшее вырвать мне сердце.

После секса мы лежали в темноте, я курил и смотрел на склизкие пятна спермы на ее ногах, они блестели в свете луны.

− Почему Пауэлл вел себя как посыльный, когда подобрал меня? Он ничего не сказал о том, что он и есть врач.

− Думает, что так лучше скрываться. Мера предосторожности, чтобы никто не узнал.

− Я ему не нравлюсь.

− Он тебя ненавидит. Как и всех любовников, что у меня были.

− И много их было?

− А тебе какое дело?

− Просто прикидываю, сколько смогу протянуть.

− Столько, сколько сам захочешь.

− Это зависит от меня?

− Все зависит от тебя. Как и у всех нас. Самостоятельность – вот что делает человека человеком.

− Если у тебя достаточно денег.

− Если у тебя достаточно сил, чтобы раз и навсегда решить, чего ты хочешь, и претворять желание в реальность.

− Звучит знакомо.

− Только слабаки позволяют топтать себя, Джек.

− Что ты имела ввиду, когда спросила меня о любви там, у Бредбери-билдинг?

− Я спросила, что ты выбираешь.

− Касаемо нас.

− Касаемо того, чего хочешь ты сам. Я могу дать тебе все, о чем ты мечтаешь. Но у меня есть стороны, которые наверняка покажутся тебе необычными.

− Какие?

− Думаю, тебе лучше все узнавать постепенно.

Белла улыбнулась и свесила ноги с кровати.

− Я хочу кое в чем признаться, Джек. Я была с тобой недостаточно честна.

− В чем?

Я даже задержал дыхание, думал, что она признается в торговле почками.

− То, как я нашла тебя после вечеринки, в агентстве «Бел эйр».

− Поговорила с тем, кто меня снял.

− Сомневаюсь, что он хотел бы оказывать тебе такую честь.

− Действительно. Но как тогда?

− Когда Пауэлл подобрал тебя, у тебя была визитка в бумажнике – эта служба эскорта.

− О.

− Ты помнишь хоть что-нибудь о той ночи?

− Между тем, как меня обрызгали и тем, как я проснулся? Нет.

− Совсем ничего?

− Ну…

− Идем со мной.

В комнате с видеооборудованием Белла нажала на стену в определенном месте. Кусок стены ушел вглубь, за ним была полка с видеокассетами. Белла взяла одну из них, вставила в рекордер и запустила. Я увидел себя, лежащим без сознания на каталке. Обстановка напоминала клинику – зеленые стены, зеленые хирургические материалы. Мои трусы были спущены до колен, а Белла сосала мой член. Когда я кончил, сперма потекла по ее губам.

Белла выключила запись.

− Мы используем наркотики, которые не блокируют физические возможности. Это один из них.

− Я думал, это был сон.

− И тебя это беспокоит?

− А почему должно беспокоить?

− Ну, если кто-то воспользовался человеком, когда тот без сознания, это считается злоупотреблением.

− Но только слабаки позволяют другим себя топтать, верно?

Белла рассмеялась.

− Не могла не воспользоваться такой возможностью.

Она повела меня обратно в спальню, там она начала расчесывать волосы.

− Что ты делаешь?

− У меня есть важная работа.

− Какая работа? Уже почти двенадцать.

− Кое-что желательно проверить до следующего дня. Меня не будет несколько часов, не жди.

Белла быстро приняла душ и вышла.

Я конечно, не ожидал такого в первую ночь в ее доме, но она ведь не знала, что я приеду. Я лежал в темноте с зажженной сигаретой.

Белла и Пауэлл занимались лечением бездомных. И оба ничего не сказали про почки, но операции и вправду имели место быть, значит логично предположить, что они и этим тоже занимались.

Доктор, вырезающий почки, был также одним из клиентов с которым Карен проводила много времени…

Джой сказал, что его обследовала женщина, но из-за наркоза он не помнил, кто его оперировал. Пауэлл и с ним разыграл из себя посыльного. Так с кем трахалась Карен? С Пауэллом? Конечно, ни его возраст, ни жуткие манеры не остановили бы ее, если речь шла о деньгах. Но и Беллу я исключить тоже не мог – она явно не привыкла ограничивать свое секс-меню. А Карен было и вовсе наплевать, хуй или пизду обслуживать, если за них хорошо платят.

Меня зацепила татуировка. У Карен она появилась после ночевки у клиента. Белла сказала, что сделала ее с подругой. Рисунок один и тот же. Это не могло быть простым совпадением. Никто не станет идти в тату-салон и делать с кем-то одинаковый рисунок, если не испытывает к человеку сильное влечение.

И если Белла была секс-партнером Карен, может она быть замешана в убийстве? Влюбленные часто убивают друг друга, но я не мог найти причину, по которой Белла захотела бы убить Карен. В конце концов, ее почку она уже получила. А если бы Карен вернулась и начала оспаривать законность операции, или попыталась шантажировать с целью получить еще денег, то очевидно, что такой возможности у нее просто не было. В полицию она бы не пошла, Карен не тот человек. По-прежнему оставалось море всякой хрени, в которой я еще не разобрался.

Я многого еще не знал, но были две детали, которые указывали, что убийцей мог оказаться Пауэлл. У него есть сперма, и по какой-то причине он ненавидит любовников Беллы. Так что семя, найденное в трупе Карен, может быть его, мотив тоже имеется.

Конечно, они могли участвовать и вдвоем – отец и дочь проводили операцию, и зашли слишком далеко. Но то, как они вели себя друг с другом сводило эту версию на нет. Слишком много противоборства, слишком много соперничества. Не похоже, что они часто произносили слово «сотрудничать».

Я целый час прокручивал в голове различные версии, пытаясь разобраться, но я еще слишком много не знал, чтобы быть уверенным наверняка. В итоге меня напугала одна жуткая мысль: если Белла окажется убийцей, то все может пойти совсем по-другому, прежде чем я успею воспользоваться сотрудничеством с нею.

Глава двадцатая

Меня разбудил утренний свет. В открытые окна дул легкий ветерок, он принес собой запах океана. Белла стояла возле кровати, она уже оделась и выглядела очень бодрой. Было не похоже, что она всю ночь работала.

− Я надеялась, что ты проснешься до того, как я уйду.

− А сейчас ты куда?

− Я владею клиникой в Брентвуде.

− Меня Пауэлл туда отвозил?

− Нет. Это обычная клиника.

− Ты весь день там работаешь?

− День там, день там. Помогает держаться в форме.

− Даже когда у тебя нет в этом необходимости?

− Это дает свои преимущества, − Белла хитро улыбнулась. – Ты подождешь здесь, пока я не вернусь?

− Конечно. Можно в бассейне искупаться?

− Конечно. И позвони Уэлксу.

Белла дала мне визитку.

− Когда ты лег спать?

− Поздно.

Я провалялся еще чуть более часа. Но, в конце концов, вытащил свою задницу из постели, принял душ и отправился бродить по первому этажу. Я нашел комнату с открытой балконной дверью, там стоял стол с накрытым завтраком. Каша, фрукты, выпечка и кофе, все для меня одного. Богатая обстановка вокруг меня смущала, я чувствовал себя недостойным этого, грязью, что оказалась среди князей.