Красное восстание

Глава 3

Дом, который университет арендовал для Дайаны Роуэн, был скромным строением. Такие вы найдете в сотнях мест по всей Америке. Деревянные колонны поддерживали псевдоколониальный портик и боковые ворота, а небольшая живая изгородь окружала скромную лужайку.

Я позвонил в звонок, и она ответила в черных брюках и белой футболке, которая свободно обнажала ее остроконечную грудь. — Входите, — сказала она, немедленно повернувшись, чтобы вести меня. Я смотрел, как бедра мягко шевелятся в ее штанах.

Она провела меня в столовую, где папки были сложены на старом овальном столе из темного кедра — красивая вещь — и где симпатичный угловой шкаф украшал старую стену.

«Должно быть, это был фантастически красивый старый дом», — заметил я.

— Да, — сказала она, слегка приподняв брови. — Должен сказать, ты меня удивляешь.

'Почему?'

«Я не думала, что такие люди, как вы, будут видеть такие вещи, как старые дома и красивую мебель», — сказала она тоном, пропитанным превосходством.

Я слабо улыбнулся и не думаю, что она поняла, что это значит. Это было обещание, что перед тем, как я уйду, я разрушу ее святость.

— Я всегда замечаю красоту, — сказал я.

Я взял стопку карточек и сосредоточился на них, еще больше сделав ее похожей на шутника. Я почувствовал, как она поджала губы и с трудом отошла. Я не смотрел. Она не привыкла к тому, что ее прогоняют, и я внутренне усмехнулся. Я сосредоточился на карточках, изучая их все и делая мысленные пометки о каждом юноше, пытаясь поместить их одну за другой в нужную ячейку. Большую часть студентов было легко разместить, и их нельзя было отнести к настоящим бунтарям.

Речь шла о том, какого Англера Харриса я хотел ранжировать. Я пришел к выводу, что Харрис работал довольно один. Позже я заметил, что он был другим, но в делах не было других, точно соответствующих его образцу. Он казался единственным зачинщиком, человеком, который подстрекал и направлял таких студентов, как Фрэнк Доннелли. Я изучил каждый файл и связанную с ним информацию как можно тщательнее. Время пролетело незаметно, и появление Дайаны Роуэн в дверях заставило меня взглянуть на старые напольные часы. Было почти одиннадцать часов.

— Прости, я потерял счет времени. Я улыбнулся ей. « Ты должна была прийти раньше, чтобы вышвырнуть меня».

"Вы были полностью поглощены своей работой," ответила Диана; ее глаза теперь были спокойными, без той горькой враждебности. Они по-прежнему стояли хладнокровно и отчужденно, но я заметил, что они пылали дружественным огнем, совсем не похожим на прежнее враждебное и высокомерное отношение.

«В каком-то смысле вы на самом деле довольно интересны», — добавила она без необходимости.

Я решил, что ей действительно нечего сказать. Это тоже надо было исправить.

«Теперь я должен сказать спасибо или что-то ещё?»

Ее глаза на мгновение сверкнули гневом, но ей удалось совладать с собой.

— Тебе нравится быть крутым, не так ли? — сказала она, оценивающе глядя на меня.

— Только в случае необходимости, — лаконично ответил я.

— И ты думаешь, мне это нужно?

"С тобой нужно, дорогая," сказал я категорически. «Столкновение с реальностью — это только часть этого».

На этот раз ее гнев вырвался наружу.

— Какая наглость, — рявкнула она на меня. «Откуда у тебя хватает наглости даже думать, что ты можешь сказать мне, что мне нужно. Вы невыносимый эгоист.

Я посмотрел на нее приветливо, с дразнящей улыбкой в глазах.

— Не совсем так, дорогая, — сказал я. — Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь. У нас довольно приличная работа, знаете ли.

Ее глаза расширились. — Ты имеешь в виду, что вы меня проверили?

— Просто рутина, — сказал я. «Вам 28 лет, вы родились 28 марта, единственный ребенок Марты и Гарри Роуэн. Твой отец работает на молочном заводе. Вы родились в Сандаски, штат Огайо, но позже переехали в Мариэтту. Вы играете на фортепиано, получили степень в области управления образованием. Когда-то вы были помолвлены с парнем по имени Том Кроулер, но все закончилось в колледже. Вы ходите в церковь, нерегулярно. Методистскую. Вы и издатель местной газеты обменялись письмами по вопросам академической свободы и прав студентов. Ты почти не выходишь из дома, и у тебя бюстгальтер размера 36-B».

Ее глаза чуть не вылезли из орбит. — Это тоже было там? — выдохнула она.

— Нет, — усмехнулся я. — Это сведения от меня. Она покраснела, и на ее скулах появились два красных пятна.

— Я думаю, это… преступно, — пробормотала она. «Просканировать кого-нибудь вроде этого».

'Почему?' «Здесь происходит что-то неприятное. На тебе шоры, дорогая. У вас та же болезнь, которая уже поразила многих деканов и преподавателей. Я называю это академическим астигматизмом».

«Многие посторонние намеренно пытаются выставить студентов в дурном свете», — возразила она. «Я уверен, что правые элементы делают много таких вещей, чтобы представить студентов преступниками. Они пытаются дискредитировать их».

— Ты все поняла, не так ли, — сказал я. — Держись, милая. Возможно, вы еще поймете это. Возможно, нет. Посмотрим.'

— И перестань называть меня милая, — сердито сказала она. «Меня зовут Дайан Роуэн».

Я не стал продолжать дискуссию. Я задумчиво посмотрел на нее. 'Что Вы думаете сейчас?' — спросила она, легкая рябь омрачила ее лоб.

«Предположим, я сказал бы, что думаю о развитии противоположных философий относительно интеллектуальных и психологических условий», — сказал я.

Ее глаза стали большими и серьезными.

"Вы думали об этом?" — серьезно спросила она.

Нет, — усмехнулся я. «Я думал, что футболка с такими сиськами долго не протянет». Я вышел и оглянулся один раз. Я увидел ее стоящей там с плотно сжатыми губами и огнем в этих огромных глазах. снаружи ночью было прохладно, улицы тихие и затененные деревьями. Я шел медленно и на углу кампуса увидел знак Brandord Street. Я пошел по улице и прошел ряд студенческих домов.

Я вспомнил, что видел в его карточке, что Фрэнк Доннелли жил по адресу Брэндорд-стрит, 22, квартира 3С. И когда я остановился перед коричневым кирпичным зданием, я увидел свет на третьем этаже. Если он все еще не спит и учится, неожиданный визит может дать некоторые подсказки. Едва я успел войти в дверь, как раздался выстрел. Он доносился с одного из верхних этажей, и вдруг я почувствовал холодок в животе.

Я прошел по деревянной лестнице четыре шага за раз, минуя головы, торчащие из дверных проемов. На третьем этаже я уткнулся в дверь 3С, в то время как другие ученики стояли на полпути к выходу из своих комнат, уставившись на дверь.

Дверь распахнулась, и я оказался в проеме освещенной комнаты. Там лежал Фрэнк Доннелли, одетый в брюки и футболку, положив голову на стол, с револьвером в руке и большой красной дырой на виске.

— Кто-нибудь, вызовите полицию, — крикнул я, захлопывая за собой дверь. Я подошел к телу и посмотрел на оружие. Теперь оно безвольно лежал на ладони безжизненной руки. Мои глаза отпустили Фрэнка Доннелли и осмотрели комнату. Окно было открыто, настежь. Я выглянул и увидел узкий уступ, спускавшийся к соседнему зданию, а оттуда — к крыше частного гаража. Пригнувшись, я посмотрел на пол у окна и провел пальцами по дереву. Грязная, мягкая земля поступала извне. Я работал быстро, потому что у меня было мало времени.

Вернувшись к трупу, я заметил блокнот под одним из локтей. Доннелли писал или читал. Но на бумаге ничего не было.

Я поднял локоть и взял блокнот. Я наклонил его к свету и посмотрел на него с прищуренными глазами. Я увидел то, что искал, и этого было более чем достаточно для меня. Я закрыл блокнот, сунул его под мышку и вышел в окно. Теперь я знал, что не я один ушел таким образом.

По выступу было легко идти, а спрыгнуть на крышу гаража было еще проще. А оттуда на улицу было детской забавой. Когда я шел обратно по улице, я услышал, как завыла первая полицейская машина.

Я быстро вернулся в свою квартиру и осторожно положил блокнот на стол. Мне было жаль этого парня, мне было очень жаль. Если бы я был там несколькими минутами раньше, я мог бы предотвратить это убийство. Да, убийство.

Смерть Фрэнка Доннелли не была самоубийством, хотя она должна была выглядеть именно так, и мало что указывало на обратное.

У меня были единственные доказательства того, что это было убийство. Я откинул обложку и уставился на пустую страницу. Она оказалась не такой пустой, как думал убийца. Фрэнк Доннелли писал письмо. Письмо, которое убийца оторвал и унес с собой. Но чистый лист в моем распоряжении носил на себе отпечаток каждого слова.

Я подошел к своему чемодану, достал из кармана пиджака карандаш и выломал графит. Затем я очень медленно начал измельчать графит в мелкую порошкообразную субстанцию.