Красный комбриг

В годы мира и труда

Казалось, не будет конца этой войне, в которой сошлись — штык на штык — два враждебных друг другу мира, и только гибель одного из них означала жизнь другого. Но и она закончилась. Под голубым небом вдруг стало непривычно тихо. Не свистели пули, не звенели осколки артиллерийских снарядов, не стучали ошалело копыта лошадей, мчащихся в смертельную атаку. Победил, как это и должно было произойти по всем законам истории, тот мир, за которым были справедливость и будущее.

Как сложится теперь судьба человека, для которого водить полки стало профессией, главным делом и смыслом жизни?

Когда закончилась гражданская война, Котовскому было только сорок лет. Она находился в расцвете сил. Страна высоко ценила своего героя, не обходила его ни славой, ни должностями. 28 октября 1922 года Михаил Васильевич Фрунзе, командующий войсками Украины и Крыма, подписал приказ о назначении Г. И. Котовского командиром второго кавалерийского корпуса имени Совнаркома Украины.

Штаб корпуса разместился в Умани. На втором этаже уютного особняка в одной из комнат был оборудован кабинет комкора — «красного генерала» Котовского, как сквозь зубы называли его теперь зарубежные буржуазные газеты. Выметенные за рубежи республики, враги страны рабочих и крестьян не могли простить Котовскому ни его победоносных походов, ни его легендарной славы. Особым отделом корпуса не раз задерживались подозрительные личности, которые при проверке оказывались агентами королевской Румынии или буржуазной Польши — их посылали убить Котовского. О мести комкору мечтали и недобитые белогвардейцы, эсеры, националисты, анархисты и прочий сброд, затаившийся — с надеждой на лучшие времена — в подполье внутри страны.

Страна, с таким трудом завоевавшая мир, билась в тисках голода, холода, разрухи, делала невероятные усилия на фронте мирного строительства. Вместе с тем она и укрепляла мощь Красной Армии — своей надежной защитницы. Став комкором, Г. И. Котовский в первую очередь заботится об обучении кавалеристов и учится сам — заочно на высших стрелково-тактических курсах военной академии. В конце 1923 года в корпусе стали работать высшие курсы, Котовский сам отобрал для них первых слушателей — 80 командиров-кавалеристов, боевых друзей ком кора. Лекции на курсах читали опытные специалисты, иногда — сам комкор. Штабисты учились на трехмесячных курсах при штабе корпуса, а наиболее талантливые командиры уехали учиться в Москву, Ленинград, Харьков.

Разнообразной и напряженной была учеба в частях. Занятия по ликвидации неграмотности среди красноармейцев шли параллельно с тактической и огневой подготовкой, усиленными спортивными тренировками. В одном из приказов начальника штаба корпуса, изданном в те дни, находим такую любопытную подробность: «На спортивной площадке красного стадиона (сад всеобуча) ежедневно от 7 часов под непосредственным руководством командира корпуса т. Котовского будут проходить занятия гимнастикой по системе доктора Анохина. Командир корпуса приказал объявить об этом всем частям и учреждениям корпуса…»

Котовский любил спорт и требовал, чтобы в корпусе им занимались не только по любви. «Успешность боевой подготовки конницы, — писал он в одном из приказов, — требует особого внимания к рациональной постановке и развитию в частях массовой физической подготовки… что в конечном итоге должно выковать в каждом бойце железную волю и вообще развить в нем все духовные качества, без которых нет победы на полях сражений»[34].

Под руководством Котовского второй кавалерийский корпус скоро стал одним из лучших воинских соединений республики. На маневрах осенью 1923 года красные конники прославленного комкора блестяще выиграли сражение с первым корпусом червонного казачества, которым командовал тоже герой только что отшумевшей войны В. Примаков. «Все мое внимание, вся моя энергия, все мои силы направлены на создание образцовой армии… которая будет в состоянии стать стеной на защиту республики»[35], — писал в те годы Г. И. Котовский М. В. Фрунзе.

Кроме чисто военных дел приходилось заниматься и хозяйственными вопросами. Страна, разутая и раздетая, не могла тогда в полной мере обеспечить армию всем необходимым, и военачальникам самим надо было решать многие экономические проблемы. Котовский активно содействовал деятельности созданного в период нэпа Военно-потребительского общества. В корпусе и дивизиях действовали отделения этого общества. Руководили ими боевые, проверенные люди во главе с помощником командира корпуса, прошедшим с Котовским всю гражданскую войну, К. Ф. Юцевичем. Мыло, вакса, пуговицы, иголки, нитки, кожевенные изделия — что только не производилось здесь! К этому времени относятся мудрые слова полководца, свидетельствующие о большой душевности, человеколюбии прославленного командира. «Создайте человеку человеческие условия, — говорил он, — а потом уже требуйте от него сверхчеловеческих усилий». Котовцы ремонтировали брошенные сбежавшими за границу богатеями заводы, мельницы и снабжали предметами первой необходимости не только свои части, а и крестьян из окрестных сел. Местное население, страдавшее от разрухи, с благодарностью принимало помощь Красной Армии. Рабочие Уманского кожевенного завода, восстановленного с помощью красноармейцев, писали командиру корпуса: «…единогласно на торжественном заседании избрали Вас почетным рабочим. Просим принять это скромное звание… помня в душе Вашу энергию и преданность рабочему классу и Коммунистической партии, мы постараемся быть достойными Вашими товарищами».

О масштабах хозяйственной деятельности корпуса Котовского в те годы можно судить по таким цифрам: сахарный завод за первый сезон выработал 170 тысяч пудов сахара, за второй — в два раза больше. В решении и хозяйственных проблем проявлялся незаурядный талант Котовского. Ф. Э. Дзержинский, бывший в то время председателем ВСНХ, даже обращался к военному руководству с просьбой отпустить Котовского на должность руководителя сахарной промышленности страны. Но командующий войсками Украины и Крыма М. В. Фрунзе категорически возражал, считая такое перемещение Котовского несвоевременным. Михаилу Васильевичу было жаль отпускать талантливого комкора, которого он глубоко любил.

Котовский в те дни жадно учился, наверстывал упущенное в юности. Изучал Маркса, Ленина, интересовался, в частности, политэкономией. В его личной библиотеке в Умани были книги по военному делу, художественные, учебники французского и английского языков и наряду с ними — литература о выращивании свеклы и сахароварении, дублении кожи, производстве мыла… Ольга Петровна Котовская рассказывала: «Трудовой день его начинался летом с пяти часов, зимой с шести часов утра. Делая утреннюю гимнастику, он диктовал мне в свой блокнот вопросы, которые требовали разрешения в ближайшие дни… Проверить ход контрактации свеклы; проверить торговлю военно-кооперативных лавок; в президиуме горсовета поднять вопрос о восстановлении кирпичного завода в городе; расследовать жалобу крестьянина на неправильные действия сельсовета; о постройке городского стадиона; об агрономической школе; о детском саде…»

Весной 1924 года уходили в запас тысячи конников корпуса.

Ветераны-котовцы, едва сдерживая слезы, выполняли последние команды: передавали боевых коней и оружие новобранцам. Потом во всех гарнизонах корпуса командиры полков торжественно зачитывали письмо комкора, с которым он обратился к увольняющимся в запас.

«Дорогой товарищ! Уходя из наших красноармейских рядов, постоянно помни наши боевые традиции, нашу революционную преданность Советской власти и всем трудящимся, — так торжественно и в то же время тепло начиналось письмо, копия которого выдавалась каждому покидающему корпус. — Помни, что стальные ряды нашего корпуса неизменно остаются грозными для наших классовых врагов. Про нашу боевую отвагу, про удаль лихих кавалеристов, про бесстрашие в боях с врагами ты разнеси молву повсюду, куда бы тебя ни кинула судьба, воспитывая этим боевой революционный дух у рабоче-крестьянской молодежи…

Если будут предстоять новые битвы с врагом, то знай: мы снова будем вместе на конях и снова под руководством нашего вождя — Коммунистической партии — станем сражаться и побеждать…»

Среди увольнявшихся в запас было немало уроженцев оккупированной боярской Румынией Бессарабии. Куда им идти теперь?

Котовский нашел решение проблемы — он предложил демобилизующимся землякам организовать коммуну, обещал содействие в выделении земли, инвентаря, поисках специалистов-агрономов. Бессарабцы с радостью приняли идею, и, провожая конников в новую жизнь, Котовский выдает им документ: «Идя навстречу устройству быта демобилизованных красноармейцев-незаможников, в частности уроженцев Бессарабии, командование 2-го кавалерийского корпуса настоящим передает в ваше распоряжение корпусные совхозы Ободовку и Верховку для организации в таковых образцовой сельскохозяйственной коммуны»[36].

В заключение он выражал уверенность в том, что бойцы, ветераны гражданской войны, и на фронте коллективного сельскохозяйственного труда явятся живым примером для окружающего населения, будут проводниками среди него всех культурных начинаний рабоче-крестьянской власти.

Коммуна была организована, и комкор, не раз приезжая в Ободовку, радовался встречам с друзьями, их производственным успехам.

И только мечта увидеть новую жизнь в родной Бессарабии оставалась неосуществленной: земля между Днестром и Прутом лежала под сапогом вероломных оккупантов. Многие молдаване, не желая оставаться под властью боярской Румынии, ушли с родных мест на Украину. Котовский упорно думает о судьбе Бессарабии.

«В 1923 году как-то у меня на квартире встретились Г. И. Котовский и М. В. Фрунзе, — вспоминал С. М. Буденный. — И за стаканом чая произошел интересный разговор. Г. И. Котовский, не расставаясь с мыслью о создании свободной и независимой республики, вдохновенно говорил: «Только Молдавская республика даст возможность нашему народу побороть тяжелую нужду и с помощью русского пролетариата построить новую, светлую жизнь! Хочу об этом написать письмо в ЦК, мечтаю поговорить лично с Владимиром Ильичем Лениным. Я глубоко уверен, что Ленин поймет чаяния молдаван и поддержит нас». Мы горячо одобрили мысль Котовского. Михаил Васильевич Фрунзе дал Григорию Ивановичу несколько советов»[37].

Идею создать Молдавскую автономную республику поддерживали Григорий Иванович Старый (Борисов), один из организаторов и руководителей большевистского подполья и партизанского движения в оккупированной интервентами Бессарабии, Павел Ткаченко, член Центрального Комитета Румынской компартии, один из руководителей Бессарабского коммунистического подполья, и другие земляки Г. И. Котовского.

Григорий Иванович давно мечтал о встрече с Лениным, надеялся на нее, когда в конце 1923 года был избран делегатом на Всесоюзный съезд Советов. Но мечте не суждено было сбыться. Приехав в Москву, Котовский в траурном январе 1924 года в нескончаемом потоке людей прощался с Ильичем.

В феврале 1924 года Г. И. Котовский и ряд руководителей революционного движения в Бессарабии, в том числе и руководителей Бессарабского коммунистического подполья, написали в ЦК РКП(б) и ЦК КП(б) Украины письмо, в котором от имени молдавского народа ходатайствовали о создании Молдавской автономной республики. «Мы просим разрешить затронутый вопрос в срочном порядке, поставив его на разрешение ближайшего заседания Политбюро ЦК РКП (б)»[38].

29 июля 1924 года Политбюро ЦК РКП (б) приняло постановление, в котором поддержало эту важную патриотическую инициативу, и 12 октября III сессия Всеукраинского ЦИКа провозгласила образование Молдавской АССР в составе Украинской Советской Социалистической Республики. Власть в МАССР до I Всемолдавского съезда Советов перешла в руки Ревкома, который возглавил Г. И. Старый.

Молдаване с радостью приняли эту весть. Выражая их чувства, Григорий Иванович говорил: «Молдавская АССР — это то, что страстно желал весь трудовой народ Молдавии не только по эту, но и по ту сторону Днестра. МАССР — это то, чего добивался трудовой народ Молдавии за долгие годы своей упорной борьбы»[39].

Котовский избирался в состав Молдавского областного комитета КП(б)У, был членом ЦИК СССР, УССР и МАССР — и в мирное время у «красного генерала» было много больших и серьезных дел.

Но большая часть Молдавии оставалась оккупированной. Под гнетом помещиков находились и родные Ганчешты. Благодатный край — край плодородных полей, садов и виноградников — все более превращался в типичную колонию. Котовский неустанно думает о воссоединении молдавского народа. На первом съезде общества бессарабцев в апреле 1925 года он говорил: «Вопрос об освобождении Бессарабии, вопрос о том, чтобы сделать Бессарабию красной, мог бы быть разрешен хорошим ударом нашего корпуса, куда входит и Бессарабская кавалерийская дивизия, или, в крайнем случае, еще парой наших корпусов… Румынские помещики должны понести кару за замученных в застенках, расстрелянных, потопленных в Днестре… Если рабоче-крестьянское правительство, руководимое Коммунистической партией, скажет, что довольно дипломатических переговоров, прикажет нашей Красной Армии броситься к границам Румынии, Бессарабии, на помощь восставшим рабочим и крестьянам, наш кавалерийский корпус будет впереди! Мы уверены, что, если этот исторический момент настанет, наша красная конница перемахнет одним прыжком через Днестр…»[40]

В феврале 1923 года у Котовских родился сын. Велика была радость Григория Ивановича, который очень любил детей. После окончания гражданской войны он ни разу не отдыхал. А раны и контузия между тем давали о себе знать. Ольга Петровна, как врач, настаивала на отпуске. Наконец летом 1925 го-да семья отправилась к морю. Поселились в селе Чебанка, в нескольких десятках километров от Одессы. Отдыхали, радуясь солнцу, сыну. Ничто не предвещало катастрофы. Котовский чувствовал себя отдохнувшим и окрепшим. Его снова потянуло к людям. Он встречался с пионерами, кинематографистами (в это время был задуман художественный фильм о котовцах), работниками совхоза.

Котовский скоро стал рваться в корпус. «Отдых морально удовлетворяет мало, — признавался он в одном из писем. — Не могу привыкнуть к бездельничанию»[41]. 6 августа решили отправиться в Умань. Накануне вечером пионеры пригласили Григория Ивановича на костер. Котовский с удовольствием рассказал им о былых походах и боях. А когда вернулся домой, его уже ждали отдыхавшие в Чебанке военные и работники совхоза. Все хотели попрощаться с комкором. Расходились глубокой ночью. Ольга Петровна ушла домой раньше. В своей книге воспоминаний она пишет: «Вдруг слышу короткие револьверные выстрелы — один, второй и затем мертвая тишина. Как электрическим током пронзила мысль: «Это выстрелы в него»…»

Вражеская пуля попала в сердце Котовского.

Три дня тянулась бесконечная вереница людей в Колонный зал Одесского губисполкома, где стоял гроб с его телом. Люди шли проститься с легендарным красным конником, героем гражданской войны.

Председатель Реввоенсовета СССР, народный комиссар по военным и морским делам М. В. Фрунзе в телеграмме, посланной в Умань, в штаб кавалерийского корпуса, писал: «… Вся Красная Армия сверху донизу переживает… чувства тяжелой утраты и боли. От имени всех бойцов Красной Армии и Красного Флота, от имени рабоче-крестьянского правительства Союза ССР выражаю осиротелым бойцам корпуса горячее братское соболезнование»[42].

По решению Всеукраинского ЦИК и ЦИК Молдавской АССР похоронили Котовского в городе Бирзуле (сейчас — город Котовск), там, где начинался боевой путь красного командира.

Он был щедро наделен талантами. Мог стать прекрасным агрономом, хорошим музыкантом, крупным хозяйственником-организатором. Мог стать актером. Но из всех его талантов Родине в первую очередь понадобился его военный талант.

И он без остатка отдал его народу и революции.