Кремлевский кукловод «Непотопляемый» Сурков — его боятся больше, чем Президента

Я прекрасно понимаю читателя, который в первых же строках такой книги ждет новых разоблачений, очных ставок, сенсационных деталей, компромата и эксклюзивных сведений. Все будет, господа, поверьте. Но без небольшого вступления о детстве, юности и молодости героя книги не обойтись. Без них его портрет будет неполным.

Тем более что удивительными и противоречивыми сведениями жизнь Владислава Суркова пестрит в прямом смысле с самого рождения. Так что, в отлш чие от классиков, счастливое детство нашего героя мы опускать не вправе.

Чеченское детство

Владислав Юрьевич Сурков родился 21 сентября 1964 года в… Собственно на дате рождения более-менее правдивые данные биографии о голубеньких временах будущего кремлевского небожителя и заканчиваются. Дальше — сплошные тайны…

Согласно официальному сайту президента России, 1-й заместитель руководителя Администрации Президента родился в селе Солнцево Липецкой области. Однако в июне 2005 года он сам рассказал в интервью немецкому журналу «Der Spiegel»: «Мой отец — чеченец. Первые пять лет моей жизни я провел в Чечне».

Странно, конечно, что Владислава Юрьевича не смутила, мягко говоря, откровенная биографическая несостыковка, которую порождало его же собственное сенсационное признание. Немудрено, что за дело тут же взялись журналисты[1].

Вскоре выяснилось, что на самом деле малой родиной высокопоставленного государственного мужа является чеченское село Дуба-Юрт, что всего в 30 километрах от Грозного. Нашлись и соседи, и коллеги родителей нашего героя, которые отлично помнили маленького Асламбека Дудаева — именно так изначально звали Владислава Суркова.

Ничего удивительного в этом нет. Отец его был, как он сам и рассказывал, чеченцем. Отсюда и сугубо национальные имя, фамилия и отчество, которые получил Сурков при рождении: Асламбек Андарбекович Дудаев. Из тейпа Зандаркъой. Многим соседям в память запала характерная для чеченов смелость Асика. Поговаривали, что никто из пацанов в драках не мог заставить его сказать «къурт!», что по-русски означает: «сдаюсь».

Короче говоря, в раннем детстве Владислав Сурков был вполне достойным представителем народа, к которому принадлежал его отец.

(Не исключено, конечно, что Сурков родился в Липецке, а потом сразу же во младенчестве был перевезен в Чечню. Но вряд ли. Упоминается даже роддом в Шалинском районе Чечни, где Владислав Сурков появился на свет.)

Зачем ему понадобилось скрывать, что он родился в Чечне?

Тут, как говорится, мы можем только строить предположения.

Владислав Юрьевич попал в Кремль, на должность замглавы Администрации Президента, 3 августа 1999 года. Буквально через неделю премьер-министром России будет назначен Владимир Путин. Малая родина Владислава Суркова в тот момент была главной проблемой федеральной власти и очагом терроризма, сепаратизма, да и просто преступности.

В августе же 1999-го чеченские боевики Басаев и Хаттаб вторглись на территорию соседнего Дагестана. Терпение Кремля лопнуло: началась вторая чеченская война. Тогда-то и прозвучали известные слова Путина, что любого бандита из Чечни будем мочить даже в сортире. В ответ чеченские террористы взорвали несколько жилых домов в Москве. Настроения в обществе, прямо говоря, была далеко не прочеченские.

Не исключаю, что исходя из этого новоиспеченный кремлевский чиновник Владислав Юрьевич Сурков решил не афишировать свои чеченские корни и указал в кремлевской анкете неправильное место своего рождения. Тем более что ушлые журналисты уже тогда, а не 6 лет спустя раскопали бы изначальную фамилию Суркова — Дудаев. А она, как вы понимаете, у большинства россиян вызывала нехорошие воспоминания о первом президенте Чеченской республики Ичкерия — генерале Дудаеве. Так, под горячую руку, Суркову недолго было загреметь и в родственники к мятежному Джохару.

Впрочем, думаю, не будут лишены логики и предположения о том, что Сурков предпочел не высвечивать свое чеченское детство прямо по противоположной причине. Для того чтобы не давать формального повода тем, кто воевал против федералов, обвинить его — наполовину чеченца — в работе на врагов. Все-таки чеченец на одной из ключевых должностей в Кремле во время войны центра с Чечней — это, по мнению не только боевиков, но и просто пострадавших от федералов простых чеченцев, могло расцениваться как натуральное предательство.

И действительно, как только чеченские корни Суркова были преданы огласке, апеллировать к ним стали все кому не лень, порой даже на уровне стеба. Лидер ныне запрещенного Движения против нелегальной иммиграции Александр Белов, например, на митингах в 2000-е, называя источником всех бед в России Владислава Суркова, именовал его при этом исключительно Асламбеком Дудаевым. А политолог Станислав Белковский пошел и того дальше, сказав в одном из интервью: «Один неглупый легальный мигрант по имени Владислав Сурков».

Тогда, в 1999-м, впрочем, все обошлось. Благо Асламбек Дудаев стал Владиславом Сурковым еще в 1969 году. Когда после расставания родителей переехал с мамой на ее родину — в Липецкую область. Она дала сыну свою, русскую фамилию и поменяла имя-отчество, дабы не усложнять ему жизнь в средней полосе России.

То есть получается, что самостоятельно, за исключением пункта о месте рождения в кремлевской анкете, Владислав Сурков от своего чеченского прошлого не отказывался. А в 2005 году, когда проблемы в мятежной республике — его малой родине — сошли на нет, даже открыто стал об этом заявлять и демонстрировать.

Например, в том же году Владислав Юрьевич побывает в тогда еще не снесенном концертном зале «Россия» на вечере памяти погибшего президента Чечни Ахмата Кадырова. Который еще при жизни наградил Владислава Юрьевича орденом — в благодарность за помощь в организации президентских выборов в Чечне, на которых он победил.

Причем вести себя на этом мероприятии Сурков будет исключительно в рамках чеченских национальных традиций. Вставать с кресла, едва рядом оказывается старший по возрасту, слегка обнимаясь, по-кавказски, здороваться со знакомыми и их друзьями, обращаться к присутствующим «брат».

А летом 2011 года Владислав Сурков, в принципе, не балующий отечественные СМИ, даст интервью чеченскому телевидению, где назовет чеченцев «красивым, гордым и выдающимся народом, известным во всем мире».

Любопытно, что журналистка Юлия Латынина — в 2006 году на «Эхе Москвы» высказывала убеждение, что информацию о своем чеченском детстве слил в СМИ… сам Сурков! Мол, таким образом он отреагировал на начавшие муссировать слухи о его президентских амбициях.

Занятно получается. Чтобы тебя не заподозрили в посягательстве на верховную власть в стране, объяви себя чеченцем, и всем станет понятно, что тебя уже никуда и никогда не изберут. Несколько шовинистическая логика, не находите? Чеченцы ведь тоже россияне. Так что версия госпожи Латыниной прежде всего была не на руку самому Суркову.

Кроме того, она грешила откровенной временной алогичностью. О чеченском детстве Суркова, как мы знаем, стало широко известно летом 2005 года. То есть всего через год после очередных президентских выборов и аж за 3 года до следующих. Не рановато ли было открещиваться?

Скопин против The Wall Street Journal

Однако вернемся в 1969 год. Владик Сурков с мамой переезжают из Чечни в городок Скопин, что в Рязанской области. Там будущий кремлевский чиновник учился в средней школе. Вернее, в двух, поочередно. Сначала в восьмилетке (очевидно, потому что поближе к дому была), а затем — в обычной, полной.

Как видите, детство, отрочество и начало юности нашего героя сугубо провинциальны.

Что такое городок типа Скопина в советское время?

Ну, прежде всего чудовищные бытовые неурядицы на уровне XIX века. Деревянные бараки, сортиры на улицах, тротуары дореволюционной эпохи. В непогоду — грязь непролазная. Зимой — снега, как на Северном полюсе. Хамство. Повальное пьянство. Бескультурье. И — беспросветная безнадега. Чувство обреченности, что так и будет всегда. (Скажи тогда кто-нибудь Владику, что он будет сидеть в Кремле — первый рассмеялся бы в лицо, а то и полез драться.)

На современном языке Скопин — депрессивный регион. (Сегодня несмотря на телеразнообразие в таком местечке еще хуже, ибо ко всему добавился криминал и беззаконие, от которых тогда спасала советская власть.) Ни театров, ни кинотеатров, да что там — освещения нормального на улицах не было.

В Скопине, конечно, наверняка была элита, живущая чуть более сносно, чем простолюдины. Но наш герой к ней не принадлежал. Владик Сурков жил с мамой-учительницей в общежитии.

Дотошные журналисты его не разыскали, но, подозреваю, что это и был один из деревянных бараков еще довоенной постройки. С рукомойником, в котором зимой замерзала вода. С удобствами на дворе. С алкашами-соседями. Табачный дым, крики, храп за дощатой стенкой… Впрочем, у Сурковых не было даже отдельной комнатенки — ютились в углу за занавеской.

Обычно дети, вышедшие из такой убогой жизни в большие люди, отличаются повышенной тягой к роскошной жизни. Добирают таким образом за лишения ранних лет. Не стал исключением и Сурков, который при внешнем демократизме на работе в быту привержен исключительно к дорогим вещам и одежде. Хотя сибаритом в чистом виде его никто называть пока не осмелился.

Предсказуемым образом сказалось тяжелое детство Владислава и на его характере. Он научился виртуозно скрывать истинные эмоции, невзирая на наличие кавказского темперамента. Более того, поняв однажды, что маска демократа даже в Кремле куда выгоднее традиционного чиновничьего чванства, Сурков отныне будет являть публике образ простоватого, не чуждого смущению, но вместе с тем умного и душевного человека.

Неудивительно. На это ведь так покупаются журналисты. Петр Прянишников из еженедельника «Версии» пишет: «Сурков на вид очень застенчивый человек, с почти детской улыбкой на устах, большими черными сияющими глазами и тонким чеченским орлиным носом. Бегущие к нему журналисты без комплексов, к своему величайшему изумлению, обнаруживают перед собой не прожженого интригана, а краснеющего от смущения чиновника».

На деле же, как утверждают многие знающие его люди, Сурков — человек предельно закрытый и замкнутый. Недаром же тема одиночества — одна из любимых тем в его поэтическом творчестве, о котором речь впереди. Более того, по свидетельству многих близко видевших его людей, Владислав Юрьевич в душе всех глубоко презирает, ничуть не сомневаясь в своей гениальности. Ну и вряд ли, конечно, он внутренне всегда так тотально спокоен, как живописует нам его выражение лица на редких телекадрах с его участием.

Мне несколько раз доводилось вблизи наблюдать Суркова. Первый раз — в январе-феврале 1999 года (то есть еще до Кремля) в редакции одной федеральной газеты.

Меня сразу же поразила его какая-то нарочитая доброжелательность, которую излучал весь его облик. Причем транслировалась она не на конкретного человека и по ситуации, а именно что в пространство. Как общий образ поведения. При этом в выражении глаз Суркова не читалось и намека на простоту и доброту. Это был холодный взгляд предельно расчетливого человека, которому его недюжая собранность и позволяла слегка играть в простачка. Полезная маска, что ни говори.

…Здание школы, где учился будущий гений политических интриг, даже на фотографии сегодняшнего дня выглядит мрачно. Желтое, приземистое одноэтажное здание с окнами-бойницами и зеленой крышей. (Что там было до революции? Каземат? Казарма? Конюшня?) Перед школьным крыльцом ни спортплощадки, ни нормального асфальта. Колдобина на колдобине. Деревца, унылая среднерусская растительность. Тоска зеленая, одним словом.

Жизнь в таких условиях обычно толкала молодежь на криминальный путь либо заставляла спиваться. Но Владик Сурков оказался мальчиком с железным душевным здоровьем.

Несмотря на как пить дать всеобщее презрение пацанов к учебе, был отличником. Участвовал, как тогда говорили, в общественных мероприятиях. То есть в пионерских собраниях, сборах металлолома и макулатуры, конкурсах строя и песни. Хулиганы его не задирали, хотя своим для них он, разумеется, быть не мог. Думаю, здесь свою роль сыграл кавказский стержень Суркова — ни при каких обстоятельствах не давать себя в обиду. Иначе «зубрилу» просто-напросто затравили бы.

Сегодня пишут, что уже тогда Сурков едва ли не в совершенстве изучил английский язык. Лично мне в это мало верится. Не было для этого никаких условий. Лингафонный кабинет? Шутите что ли? И слов-то таких в Скопине не слыхивали, не то что о магнитофонах с наушниками. Думаю, что просур-ковски настроенные журналисты малость перестарались, чтобы угодить могущественному куратору СМИ от Кремля. Английский Сурков наверняка выучил позже, опираясь на свои недюжинные способности самоучки.

Учительница Суркова вспоминала, что когда на уроке литературы задали сочинение на тему «Мой любимый поэт», Владик написал о Блоке, которого по программе тогда еще не проходили. Я уж было склонился к правдивости этой версии, но наткнувшись вслед за этими действительно интересными сведениями на слова той же учительницы о том, что «у Славы оказалось очень самостоятельное мышление, глубокий ум, богатая лексика», в поэтических склонностях юноши Суркова разуверился. Слишком все это напоминало опусы типа «По заводскому гудку», написанные от имени Брежнева. Сурков несомненно проявит глубокий ум, но все-таки несколько позже.

Воистину, в дифирамбах нет вкуса.

К слову, с обеими скопинскими школами, в которых учился Владик Сурков, связан любопытный момент.

В декабре 2006 года журналисты американского издания The Wall Street Journal написали статью о замглавы Администрации Президента Владиславе Суркове. Среди многообразия сугубо политических сведений в материал затесалась информация о том, что Владислав Сурков все школьные годы учился под именем Асламбека Дудаева, а свои нынешние данные обрел в результате перемены ФИО лишь перед получением гражданского паспорта в 16 лет.

Сведения, как мы уже знаем, оказались недостоверными. Но чиновнику, одному из первых лиц России, судиться с одной из солиднейших газет США по пустяку не пристало. Поступили проще. Письменные претензии в The Wall Street Journal отправил не сам Владислав Сурков, а… директор школы, где он учился! Некто господин Сивцов.

Забавно, правда?

Ведь получается, что господин Сивцов из Рязанской области читает ежедневную деловую американскую газету на английском языке. Читает регулярно, внимательно, раз отследил не самый ее выдающийся и знаковый материал об одном из тысяч своих учеников.

Вот с письмом в Америку из Рязанской области, к слову, и случился скандал. Ибо The Wall Street Journal получил не одно, а сразу два послания из Скопина. Отповедь американским журналистам дали залпом обе школы, где обучался Владик Сурков. Но вот незадача, были написаны эти письма… одной рукой! Да и тексты не грешили разнообразием.

Когда казусная ситуация всплыла, подал голос виновник скандал — директор одной из школ господин Сивцов. Мол, это была сугубо его идея: написать послания в США сразу от имени сразу двух образовательных учреждений, которые в 1970-е годы посещал подросток Сурков. Вопрос о том, насколько легитимно в таком случае было одно из писем Сивцова от имени школы, директором которой он не являлся, как-то сам собой не возник.

Разумеется, рукой Сивцова за Суркова вступилась Администрация Президента. Не знаю, был ли в курсе этой комичной истории сам Владислав Юрьевич. Мне кажется, что как человек более-менее тонкий допускать такие проколы не должен был. (А там бог весть.) Тем более к декабрю 2006 года его первоначальную фамилию и имя уже все кто хотел знали (материал «Чеченское детство Суркова» в «Жизни» вышел летом 2005 года); тем более The Wall Street Journal, как известно, в России читают единицы.

Так это или не так, но факт, что в отличии от восьмилетки, где Владислав Юрьевич начинал грызть гранит наук, его вторая, последняя школа в Скопине — № 1, судя по фото, проблем с финансированием не имеет. Старинный угловой трехэтажный особняк качеством отделки фасада больше похож на здание Сената и Синода в Санкт-Петербурге. И отдаленно даже на знакомый господину Суркову 14-й корпус Кремля.

Политический провинциал

Окончив школу, в неполных 17 лет Владислав Сурков отправился покорять столицу. Ход тривиальный. И до Суркова и после него так будут делать тысячи юношей и девушек, страждущих вырваться из постылой провинциальной жизни. Многие из них едут в Москву не столько за знаниями, сколько за образом жизни. За богатыми возможностями. За современностью, наконец.

В этом природное чутье нашего героя его не подвело. Но прежде чем перейти к конкретным вехам его биографии на ниве покорения белокаменной, хочу, так сказать, зафиксировать некоторые черты характера Суркова, которые станут незаметны, но принципиальны, когда его личность обретет налет столичного лоска. Перестанет быть деревенской, влившись в суетливый и демократичный столичный бомонд.

Собственно, здесь я имею в виду не только конкретную судьбу Суркова и уж тем более не стараюсь, упаси бог, его в чем-то социально уесть или ущемить. Просто; согласитесь, проведший детство и раннюю юность в неполной семье, стесненных материальных и жилищных условиях, а главное, выросший в грубой и бестолковой провинции молодой человек видит жизнь и принципы выживания в ней иначе, чем его ровесник-горожанин из семьи благополучной.

Деревенские ребята, приехав покорять Москву, должны иметь железную хватку, минимум сочувствия к себе и другим, не слишком углубляться в глобальные размышления о жизни и справедливости. У них просто нет для этого ни времени, ни сил. У них поэтапные конкретные цели, не выполнив которые они будут вынуждены скатиться в свое первоначальное состояние жителя провинции.

У Суркова, уверен, тоже все было предельно конкретно. Сам столичный круговорот и ритм не оставляли ему возможностей анализировать ситуации, глядеть на себя со стороны, прикидывать будущее с разных сторон. Речь шла о банальном выживании, в том числе и материальном. Молодой Владислав в новом для него жизненном потоке решал сугубо тактические дилеммы, не слишком задумываясь об общей стратегии своего существования.

К чему это я?

Все просто. Этот да и последующие этапы жизни нашего героя заставят его бороться. Сначала за право зацепиться в Москве. Потом за право поступить в Институт стали и сплавов. За право получить там общежитие и стипендию, лучше питаться, элементарно высыпаться и так далее. Сугубо приземленные сиюминутные цели. В таком режиме Владислав Сурков будет формироваться как личность десятилетие.

Ну и что, скажете вы, мало ли таких?

Правильно, таких много, но вершитель политических процессов великой страны из них вышел один. Человек, который в силу своего положения обязан быть стратегом-мыслителем, умеющим вставать над процессами, а не только их формировать. Человек, который обязан видеть на десятки лет вперед, а не латать огрехи сиюминутной политики. Человек, который умеет культивировать идеи, а не констатировать факты…

Так вот, в силу сложного детства и молодости провинциала, приехавшего покорять столицу, Владислав Юрьевич Сурков таким человеком не стал. Не сложился в стратега, а остался тактиком. (Хотя, признаю, тактиком гениальным.) Не научился создавать политические движения, зато научился лепить политических спойлеров. Короче говоря, Суркову не хватило спокойного времени, чтобы развиться всесторонне, научиться бывать над ситуациями, а не только уметь решать их.

…Не в компенсацию ли суетливой молодости добирает он сегодня мыслительной основательности за счет попытки приобщения к искусству? Довольно странно выражающейся, впрочем, попытки. (Но об этом впереди.)

В будущем такая духовная узость будет играть с нашим героем дурную шутку постоянно. Большинство его проектов будут блистать феноменальной оригинальностью, но будут постоянно рассыпаться из-за отсутствия каркаса долговечности и недально-зоркости их конструктора. Большинство дел Суркова будут умны и хитры, но — на потребу дня. Он будет хвататься за все подряд, поэтому не создаст ничего устойчивого, поглядев на которое, можно будет сказать: это создано на века Сурковым.

Лучше всех, на мой взгляд, сформулировал эту политическую черту Суркова политолог Станислав Белковский: «Нельзя не заметить, что вся эта суетливая возня имеет очень мало отношения к реальным потребностям России, российской политики как таковой. Игры в песочнице не доведут кремлевскую администрацию ни до чего хорошего, даже если под влиянием разнообразных стимуляторов ей нынче кажется нечто иное».

И еще. Мотаясь десять лет по общежитиям, армейским казармам, снова общежитиям, видя вокруг себя таких же неприкаянных, не уверенных в завтрашнем дне людей, Владислав Сурков поневоле выработает в себе двойственную черту характера: хладнокровную человечность. Ибо только человек холодный может столько времени быть в пучине политических страстей, человеческих страданий, горя и радости и при этом оставаться в здравом рассудке и доброй памяти.

С другой стороны, в Суркове, в отличие от других кремлевских «богов», несомненно — по крайней мере внешне — присутствует человечность. Мягкость в общении, которая, конечно, к демократичности не имеет никакого отношения, но оттого не стоит дешевле.

Сурков будет распоряжаться этим человеческим качеством по-своему. Повторяю, на мой взгляд, этот сурковский гуманизм не имеет ничего общего ни с политическим, ни с демократическим устройством души. Таков Владислав Юрьевич Сурков сам по себе. А вот полезны ли эти качества политику такого уровня и как это сказывается на текущей политике России, мы обязательно узнаем.

Тем более что мы отвлеклись, оставив нашего героя на пороге приемной комиссии Московского института стали и сплавов…

Мачо без диплома

Выбор первого вуза Владиславом Сурковым был странноватый. Судя по его гуманитарным задаткам, к стали, а уж тем более к сплавам он имел такое же отношение, как свинья к апельсину. Во всяком случае, я с трудом представляю Владислава Юрьевича у доменной печи, что-то втолковывающего сталевару-подчиненному.

МИСиС — это серо-кубическое здание возле станции метро «Октябрьская», помню, с самого первого раза, когда я его увидел и услышал название вуза, внушило мне перманентную тоску, которая не проходит и поныне. (Места рядом, впрочем, более чем романтические: Нескучный сад, парк имени Горького. Так что приглашать девушек-сокурсниц, если таковые имелись в МИСиСе, было куда.)

Вероятно, главным критерием выбора Суркова была более-менее гарантированая возможность поступления. В остальные институты пролететь в советское время было легче простого. А в Институт стали и сплавов конкурс был небольшой, поскольку большинство его выпускников после окончания вуза обязаны были ехать на периферию, на металлургические комбинаты.

Возвращаемся к тому, с чего начали тему мотивов приезда Владислава Суркова в Москву. Как ни крути, главный мотив — остаться в Москве, даже ценой поступления в скучнейший из ее вузов. Там видно будет. Авось, от металлургического комбината судьба отведет. (Так и получилось.)

Примерно в одно время с Сурковым в Институте стали и сплавов учился его будущий босс по «Альфа-банку» — Михаил Фридман, где Владислав Юрьевич в 1997 году станет первым заместителем председателя Совета. Разумеется, многие СМИ обыграли это совпадение: мол, Сурков завел связи еще в вузе, а потом ими воспользовался.

Конечно, это чепуха! Полтора десятилетия — слишком большой срок, чтобы держать в голове на перспективу знакомца по студенческим годам. Но, главное, в начале 1980-х, когда Фридман с Сурковым поимели шапочное знакомство, в нашей стране никакими коммерческими банками не пахло и пахнуть не предвиделось. Более того, за годы крушения великой державы, случившегося за эти годы, людей разбросало так, что многие просто забыли в угаре новой жизни, как звали их соседей по студенческой скамье. Трещали судьбы, ломались жизни.

Ровно такая же случайность, что в это же время в этом же институте учился известный телеведущий Владимир Соловьев. Беседуя с ним, я не мог его не спросить, знал ли он Владислава Суркова в те далекие времена и не помогает ли он его карьере сегодня в память о былом студенческом братстве.

— У нас с Владиславом Юрьевичем тогда не было ничего общего, кроме факта учебы в одном вузе, — коротко ответил Владимир Рудольфович.

Как известно, со второго курса МИСиСа Владислава Суркова забрали в армию, и больше он в это учебное заведение не возвращался.

Согласно первоначальной официальной версии, служил Сурков в артиллерийских частях Южной группы войск в Венгрии. Однако в ноябре 2006 года тогдашний министр обороны России Сергей Иванов в интервью программе «Вести недели» сообщил, что Сурков проходил срочную службу в спецназе Главного разведывательного управления.

Думаю, что никакого противоречия здесь нет. Просто-напросто бойцов разведывательного спецназа легендировали под какие-то другие войска. Так Сурков стал и «артиллеристом».

Лично мне такая деталь, как служба в спецназе, в биографии будущего вершителя политических судеб страны очень импонирует. Кого попало в ГРУ, да еще и в его элитное подразделение, не брали. А учиться приходилось на совесть.

Начальник Управления нелегальной разведки КГБ СССР Юрий Дроздов рассказывал мне, чему, кроме рукопашного боя, например, обучали бойцов созданного им разведывательно-диверсионного подразделения «Вымпел»:

— «Вымпеловцы» были подготовлены всесторонне. Могли, к примеру, использовать дельтапланы во время своих небольших операций. Могли, если это надо было для дела, выпить две бутылки водки и оставаться трезвыми — есть же специальный медикамент, который превращает спирт в чистую воду. Использовали специальные патроны, позволяющие превращать в мощное средство поражения обычные предметы: авторучки, зонты, трости. Умели изготовить взрывчатку из средств бытовой химии. Знали, каких пауков можно есть, а каких нельзя, с какой травой нужно сварить ту же крысу, чтобы она стала пригодной к употреблению в пищу.

ГРУ, конечно, — не КГБ. Вернее, его спецназ — не «Вымпел», но даже если Владислав Сурков сумел овладеть малой толикой такого рода подготовки, я ему от души завидую. Ибо такого рода школа, какой бы она сугубо прикладной и примитивной ни казалась, дорогого стоит. Она — на всю жизнь. Человек, прошедший спецназ, видит жизнь шире и знает о ней больше, чем обычный гражданин. В этом человеке есть стержень. Ну, разумеется, со скидкой на то, что в будущем этот человек развивает еще и мозги.

…Забегая чуть вперед, скажу, что ряд источников приписывают Суркову работу в качестве телохранителя у Ходорковского. На раннем этапе их знакомства, разумеется, в конце 1980-х годов. Как и предыдущий, этот факт жизни нашего героя мне тоже нравится. Ибо получается, что при несколько холеной внешности богемного любовника, Владислав Юрьевич — реальный мужчина, истинный мачо и бесстрашный боец. (Плюс кавказская кровь.)

Если вы думаете, что я иронизирую, то глубоко заблуждаетесь. Возможно, кто-то забыл, что такое бизнес по-русски в эпоху, когда Владислав Сурков стал телохранителем Ходорковского, я напомню.

Вот что мне рассказывал о тех годах один из удачливых и известных бизнесменов того времени Герман Стерлигов:

— Первые годы отечественного бизнеса — это же, по существу, режим перманентной войны всех со всеми по разным вопросам с разными структурами. Только-только начался передел собственности. Вернее, не передел, а раздел. Переделывать еще было нечего. Поэтому мой образ жизни того времени представлял из себя постоянные переезды с одной съемной квартиры на другую. Со всей семьей. Жена как-то подсчитала, что мы тогда сменили 26 мест проживания. Да, мне говорили: «Герман, у тебя паранойя!» Может быть, и паранойя, но зато все мы живы и здоровы. А ведь сколько похорон было в то время. Сколько трупов.

Не исключаю, что и Владислав Сурков видел жертвы передела собственности своими глазами. Не исключаю — а куда было деваться-то? — ездил с боссом на стрелки-разборки. Не исключаю, рисковал жизнью, а порой, может, и вовсе с нею прощался, но кривая вывозила.

Что говорить, лихое было время. К нему мы еще с нашим героем обязательно вернемся.

После армии Сурков поступил в новый вуз — в Институт культуры, что в подмосковных Химках.

В советское время — даром что ли тоже был в эти годы абитуриент — я слышал об этом учебном заведении от разных людей в неизменно пренебрежительных тонах. Мол, готовят там режиссеров для Домов культуры, а еще библиотекарей. Одним словом — мелкий уровень.

Примерно такие же насмешливые интонации сквозят во многих публикациях о Суркове, когда речь заходит о его втором вузе. Типа — пошел в самодеятельность от неприкаянности, да еще и не в Москве.

Любопытно, что в отличие от скопинских учителей, объявивших задним числом их бывшего ученика Владика Суркова едва ли не юным гением, преподаватели Института культуры, когда речь заходит об их бывшем студенте, становятся немы, как рыбы. Оно и понятно: Скопин от Кремля далеко, а Химки — в 20 километрах. Здесь любое дурновкусие мигом становится известно широкому кругу утонченных людей.

Не так давно мне довелось побывать в этом отныне историческом учебном заведении. (Ездил на беседу с ректором — экс-министром национальной политики Рамазаном Абдулатиповым.) Честно скажу, i оно произвело на меня неплохое впечатление.

Несколько корпусов в лесопарке с реликтовыми соснами. Большие светлые коридоры. Вспомнил; мельком о Суркове. Подумал, не так уж и плохо он тут устроился. Тем более что Химки — Подмосковье формальное, ближе от центра, чем какое-нибудь Владыкино. Весело, наверное, было: творческий люд как-никак. Не Щука или ВГИК, но…

Но и здесь Владислав Сурков не усидел. Не получил ни заветную корочку, ни специального образования. Ибо унесла его с третьего курса лихая перестроечная жизнь прочь со студенческой скамьи навстречу драматичным, но великим делам. Закрутила, замотала, выкинула наверх так, как не снилось Владиславу Суркову никогда. Вокруг него теперь сновали банкиры, миллионеры, министры… До образования ли было, в самом деле?

Тогда же наш герой впервые женился. Его избранницей стала Юлия Вишневская. Симпатичная девушка из столичной театральной среды. Сегодня они в разводе. Вишневская проживает в Лондоне со своим сыном. А Владислав Юрьевич, как известно, предпочитает государственный особняк на Рублевском шоссе.

…Кстати, знаменита первая супруга Владислава Юрьевича тем, что является основательницей первого в России Музея кукол. Роман Шлейнов написал в «Новой газете», что Сурков даже помогал ей собирать коллекцию. Не знаю, так это или нет, но музей Вишневской и в самом деле роскошный. Я был там с десяток лет назад. Одна Тутси — кукла наследника из «Трех толстяков» чего стоит. Но, кстати, как она туда попала — ведь киношный реквизит, вроде бы.

Так, глядишь, и прожил бы жизнь удачливый бизнесмен Владислав Юрьевич Сурков без образовательного диплома, благо корочку о «вышке» при обмене нала на безнал или при размещении рекламы в тетке телеканала никто от него не требовал. Но случилось так, что Фортуна не оставляла его в покое. Замаячила у него впереди политическая карьера. Да что там карьера — политический олимп в виде кремлевской должности. А такой фарт, сами понимаете, выпадает один на сто миллионов.

Все у него было готово к этому новому этапу жизни: был опыт, были связи, были деньги, не было только пустяка — высшего образования. Без которого путь в Кремль был строго-настрого заказан. Не удивлюсь, если Владислав Юрьевич кусал локти: ах, досидеть бы тогда в МИСиСе, ох, дотянуть бы тогда в Институте культуры!..

Но даром что ли судьба выбрала своим баловнем нашего героя. Нашлись на свете люди добрые, отзывчивые, а главное, при образовательных делах. И подсобили Владиславу Юрьевичу не просто с дипломом о высшем образовании, а с полноценной магистерской степенью экономиста…

Нарисованная «вышка»

В официальной биографии действительного государственного советника 1-го класса Владислава Юрьевича Суркова на сайте президента России отсутствует дата окончания им высшего учебного заведения. У всех, даже у главы Администрации Нарышкина есть, а у его первого заместителя Суркова нет.

Написано просто: «Закончил Международный университет в Москве. Магистр экономических наук». И все. Точка. Думайте, что хотите.

Более того, отсутствуют внятные сведения такого рода и в менее официальных источниках. Вернее, их нет нигде. Обычно, когда речь заходит о датах окончания Владиславом Сурковым вуза, ограничиваются абстрактной формулировкой: в конце 1990-х.

Давайте-ка прикинем, господа, имело ли это место быть на самом деле и почему вокруг столь незначительного факта биографии кремлевского небожителя Суркова столько туману.

Международный университет в Москве — элитарное, камерное заведение. Он был учрежден по соглашению президента США Джорджа Буша-старшего с президентом СССР Михаилом Горбачевым. Поручили возглавить вуз тогдашнему мэру Москвы Гавриилу Попову, который в должности его президента пребывает и поныне.

Под супервуз отдали здание партшколы ЦК КПСС на Ленинградском проспекте. Уютнейшее, я вам доложу, местечко. Сталинский простор внутри и сталинский ампир снаружи. Кусочек своей землицы по соседству с кондитерской фабрикой «Большевик». На этом кусочке есть даже своя автомойка.

Позже, когда председатель попечительского совета МУМа Борис Ельцин уйдет с президентской должности, к университету присосется мэр Лужков. Выстроит между двумя крыльями здания симпатичный атриум и вообще будет всячески покровительствовать вузу, к которому никакого отношения не имел. За что, после отрешения от должности, будет туда принят в качестве декана одного из факультетов.

Первый набор Международный университет в Москве провел в 1992 году. В сентябре этого же года Владислав Сурков получил должность начальника управления по работе с клиентами АКИБ НТП «Менатеп». Такой пост, само собой, не оставлял и шанса на полноценную очную учебу в вузе, даже если предположить, что Владислав Юрьевич прослышал о новом учебном заведении и стал его студентом.

Никаких данных об этом, впрочем, нет.

В дальнейшем карьерные должности у Суркова только росли, соответственно, обязанностей только прибавлялось. Член совета директоров «Менатепа», зампредседателя правления «Альфа-банка», первый заместитель генерального директора ОРТ[2]. Это только несколько важнейших должностей Владислава Юрьевича за 7 лет, а сколько их у него было дополнительных? До учебы ли тут было…

Почему именно за 7 лет? Все очень просто. МУМ — с Сурковым или без — но открылся только в 1992 году. А в августе 1999 года господин Сурков занял должность заместителя главы Администрации Президента, на которую, согласно закону, его без высшего образования взять не могли. Значит, к тому времени оно у Владислава Суркова было.

Либо был диплом о высшем образовании. Что не одно и то же, согласитесь.

В любом случае в эти 7 лет Владислав Юрьевич был обязан вместить несколько курсов учебы, состоящей, как вы понимаете, из лекций, семинаров, зачетов и экзаменов.

Имел он такую возможность? Оставляла ли его насыщенность профессиональной жизни шансы на более-менее систематическую учебу?

Вряд ли, даже если Сурков учился на иной, нежели очная, форме обучения. Которая, к слову, только увеличила бы ему сроки учебы еще на год. К этому стоит добавить еще пару лет на магистратуру (если, конечно, она у Суркова была оформлена в то время) — ведь до этого у него никакого высшего образования, как мы помним, не было. Не было даже незаконченного высшего, каковым считаются полностью закрытые три курса. И Институт стали и сплавов, и Институт культуры Владислав Сурков бросил, толком не начав третий курс.

Да и вряд ли на экономическом факультете ему „мели право зачесть учебу в чисто гуманитарном вузе, где Сурков осваивал профессию театрального режиссера. К тому же одно дело — советский вуз со всякой дребеденью типа истории КПСС и марксистско-ленинской философии, а другое — коммерческий Международный университет, работающий в новых условиях по западным программам.

Короче говоря, получается, чтобы все было тип-топ хотя бы формально, Владислав Юрьевич должен был, кровь из носу, быть в числе первых студентов вуза в 1992 году. Тогда — 4–5 лет на полноценное высшее образование плюс 2 года на магистратуру — он едва-едва успевал с защиты магистерского диплома в новый рабочий кабинет в Кремле. С корабля на бал.

Но, повторяю, никаких данных, что Владислав Юрьевич Сурков поступил в Международный университет в Москве именно в 1992 году, нет. Как нет никаких данных о том, когда он его закончил. Получается, что и в этот раз, как когда-то со своим чеченским прошлым, господин Сурков сам дает почву для пересудов и кривотолков. Но если неправильно заполненная анкета в Кремле по гамбургскому счету ерунда, то за шуточки с дипломом, как известно, по головке не гладят никого.

Разумеется, что темное образовательное пятно в биографии Владислава Суркова станут на все лады обыгрывать журналисты, именуя его — кто с почтением, кто с насмешкой — самоучкой. Превалировать, впрочем, будет ирония.

Так всегда остроумный журнал «Коммерсант-Власть» напишет в 2006 году: «Сурков — магистр экономики, по официальным данным, окончивший Международный университет (без уточнения, где и какой), а по неофициальным — не окончивший Институт стали и сплавов».

А так любимая Владиславом Юрьевичем «Независимая газета» в 2001 году выскажется еще откровенней: «Тратить годы на «правильное обучение» в вузе Сурков не стал, но много занимался самообразованием (историей, политэкономией, философией). А когда появилась соответствующая необходимость, получил диплом Международного университета, созданного попечением знатного демократа Гавриила Попова и отменно приспособленного для одаренных, но при том сильно занятых молодых людей».

Но наиболее прямо выскажется в журнале «Дело» Дмитрий Травин: «Согласно официальной информации, Сурков получил образование в некой конторе университетского типа, где обычно обменивают много бумажек с портретами американских президентов на одну бумагу, свидетельствующую об окончании вуза».

Впрочем, хочется верить, что Владислав Сурков все же урывал свое драгоценное время для коллоквиумов и семинаров. Тем более МУМ, как мы знаем благодаря «Независимой газете», был в этом плане вузом более чем демократическим. На нерадивых учеников с большими деньгами здесь смотрели фактически сквозь пальцы:

— Кроме элитного, есть образование ниже среднего, — рассказывал мне президент Международного университета Гавриил Попов. — Что это такое? Ну, скажем, парень-студент явно не тянет на стандартное высшее образование, но его папа имеет миллиард и хочет передать свои фабрики только сыну, больше никому. Возникает вопрос: а что, государству все равно, кто получит эту фабрику — образованный человек или необразованный? Вот таких детей тоже должен учить частный вуз — за их деньги.

Понятно, что Владислав Сурков не ребенок, ему к тому времени было под 30, а скорее — за 30. Так что платил он за себя сам, ибо видел в этом вполне определенную цель. И не какую-то там фабрику, а — бери выше — большую политику.

— Мы позанимаемся с парнем первые два года по индивидуальной программе и дотянем его… ну, если не до стандарта, то до ситуации, которая была в царское время с наследниками, — продолжает рассказывать Гавриил Харитонович. — Часто они не блистали выдающимися способностями, но набирая им выдающихся преподавателей, их дотягивали до «царского» уровня. Нет, ну есть, конечно, исключительные бездари, но, в принципе, такой вот «наследный» подход у нас существует, и 90 % таких наследников подтягивается на нужный уровень.

Что ни говори, но свой «нужный уровень» господин Сурков взял с лихвой. И при этом обошелся без помощи родственников. Сам.

Написал я слово «сам» и задумался…

А действительно ли исключительно самостоятельно сумел получить диплом Владислав Сурков? Действительно ли никто из его коллег по бизнесу в этом ему не помогал?

Дело в том, что через 5 лет после начала работы Международного университета там основал одну из высших школ Леонид Борисович Невзлин. Который, вы будете смеяться, в начале 1990-х тоже, как и Сурков, работал начальником управления по работе с клиентами АКИБ НТП «Менатеп». И тоже, как и Сурков, познакомился с Ходорковским в конце 1980-х.

Более того, Леонид Борисович трудился бок о бок с Владиславом Юрьевичем вплоть до 1997 года, когда и решил вложить деньги в Международный университет, который в ту пору возглавлял ректор Геннадий Ягодин. Бывший министр образования СССР и член Политбюро ЦК КПСС.

Вы верите, что это — не более чем случайность? Что случайно ходил Невзлин практически в одно и то же время по одним и тем же университетским коридорам с Сурковым. А может, у кого-то возникают сомнения, что они вообще там ходили? Сурков с Невзлиным.

О том, как выжил в 1990-е

В феврале 2004 года газета «Московские новости» опубликовала статью «Вход через тело: В «Менатеп» Сурков пришел в качестве охранника Михаила Ходорковского». Так широкой публике стало известно о знаковом повороте в судьбе нашего героя. О его начале работы с Ходорковским.

Действительно, в 1988 году Сурков бросил постылый Институт культуры и, недаром же за окнами аудиторий набирала темп перестройка и только-только был принят закон о кооперации, прибился к оборотистым людям. Руководителю Центра научно-технического творчества молодежи при Фрунзенском РК ВЛКСМ[3] Михаилу Ходорковскому и его ближайшему соратнику — Леониду Невзлину.

К слову, в отличие от своего нового знакомца, и Ходорковский, и Невзлин были людьми образованными, получившими еще в советское время по два полноценных высших образования. А Ходорковский первое даже с отличием.

Впрочем, отсутствие «корочки» у Суркова и то, что довелось ему быть до этого и безработным, и токарем, как мы знаем, его новых хозяев не смутило, ибо вскоре они доверили ему несколько ключевых направлений в деятельности вновь образованного банка «Менатеп». Владислав Сурков отныне занимался рекламой, продвижением имиджа банка в СМИ и привлечением в него средств.

Это сегодня такая карьерная метаморфоза — из телохранителей в руководители банка — немыслима. Сегодня, когда Россия живет по нормальным социальным законам, предел мечтаний рядового телохранителя без высшего образования — начальник смены. Да и то не факт. А тогда, на заре тотального хаоса во всех сферах жизни общества, головокружительные карьеры делались стремительно. И это не удивительно. Начинался передел государственной собственности, и прежде всего ценились хватка, смелость, цинизм, а уже потом — знания.

Правда, и сама жизнь нуворишей, не в пример банкирам нынешним, состояла из сплошного риска. За исключением, быть может, работы со СМИ, выполнение остальных служебных обязанностей легко могло стоить Владиславу Юрьевичу головы в лихие 1990-е.

Все отлично помнят, как в марте 1995 года был убит генеральный директор ОРТ. Убит именно за свои дела в рекламном бизнесе. Я уточнял это у «крестного отца» Влада по «Взгляду» — Леонида Кравченко:

— Листьева убили за деньги?

— Конечно! — убежденно кивнул головой Леонид Петрович. — Во-первых, следствие же выявило, что он припрятал 4 миллиарда рублей. Сами «взгля-довцы», кстати, отказались участвовать в следствии в качестве свидетелей. Ко мне приходили следователи как к опытному специалисту в области телевидения, который создавал «Взгляд», вел их…

Владислав Сурков в 1995 году был далеко не ровней всероссийской знаменитости Листьеву. Думаю, что если бы Владислава Юрьевича постигла участь Влада, об этом вряд ли даже сообщили бы по телевидению. Слишком блеклым был его тогдашний статус.

Рекламный бизнес 1990-х был сферой повышенной опасности. Впрочем, почти как и все остальные сферы экономической деятельности тогда. Убивали так же, как и в нефтяном бизнесе или в торговле.

Рекламщик номер один тех лет Юрий Грымов рассказывал мне:

— В 1990-х годах я понял одну вещь: на любую агрессию найдется еще более сильная агрессия. Был один случай, когда человек не доплатил нам деньги по каким-то своим «понятиям». Вскоре, конечно же, не за это, но он был убит.

Так что, как ни крути, но этот период жизни Владислава Суркова был просто насыщен опасностью за свою жизнь. Которая тогда стоила меньше минуты рекламного времени на периферийном канале, причем далеко не в прайм-тайм.

Не менее серьезным во всех смыслах направлением работы Суркова в «Менатепе» было обеспечивание банку притока клиентуры. То бишь вкладчиков. И тут природные таланты Владислава Юрьевича дали себя знать во всей красе. Он умудрился привлечь в «Менатеп» счета бюджетников: налоговых органов, министерства имущества и даже министерства финансов!

Гениальная комбинация, как сказал бы Остап Бендер. Тем более если учесть, что банков тогда было пруд пруди, а «Менатеп» среди них был не самый крупный. В 1994 году мне довелось побывать в его офисе на улице Щипок в Москве, как раз в отделе по работе с клиентами, который в то время и курировал Владислав Сурков.

Уже тогда там был фактически западный подход-к работе. Предупредительные секретарши, кофе, кондиционеры — пока еще диковинные офисные атрибуты. Потом появился учтивый мужчина лет 30 в костюме и при галстуке, внешне и манерами, как я сейчас понимаю, весьма схожий с Сурковым. С повышенной корректностью выслушал моего спутника, который просил крупный кредит под имущество его фирмы. И с повышенной же доброжелательностью твердо отказал.

Признаюсь, вся эта атмосфера предельной деловитости вкупе с подчеркнутой вежливостью, за которой проглядывала сила, произвела на меня то-еда большое впечатление. Напомню, на дворе был 1994 год. Вокруг — в головах и в делах — царил совок, а тут — как в западных фильмах.

…Кстати, именно в период работы в «Менатепе» наш герой знакомится со своей будущей второй женой — Натальей Дубовицкой. В середине 2000-х они оформят официальный брак, в котором у них родятся два ребенка.

Конечно, чисто внешний эффект работы подведомственного Суркову управления «Менатепа» вряд ли сыграл ключевую роль в том, что именно в этот банк снесли свои деньги такие монстры, как Минимущество и Минфин.

Все проще, господа!

Для того чтобы заполучить в качестве клиентов госструктуры, Сурков задействовал в отношении их представителей не просто взятку, а, как выразился один их госслужащих тех лет, «логические модели». Говоря проще, делал соучастниками сговора, предлагая в дальнейшем регулярную ренту от барышей, получающихся от сделки.

На современном языке это называется коррупцией. Но если бы вы попытались с помощью этого слова устыдить участников выше описанной махинации, они хором бы рассмеялись вам в лицо. Ибо во времена Ельцина ничего зазорного в таком гешефте не было. Тем более что доказать преступный умысел было сложно. Владислав Юрьевич старался максимально обезопаситься: личную финансовую выгоду чиновник начинал получать лишь тогда, когда перевод счетов его ведомства в «Менатеп» окончательно завершался.

Уже знакомый нам журнал The Wall Street Journal цитирует слова Леонида Невзлина о том, что Сурков разбогател именно в тот период, зарабатывая несколько миллионов долларов в год.

Лучшим доказательством того, что именно на финансовом крючке Владислава Суркова в «Менатепе» и подвисли представители вышеупомянутых ведомств, является тот факт, что после его ухода от Ходорковского, вслед за Сурковым, как по команде, перетекли по его новому месту работы, в «Альфабанк», счета бюджетных правительственных организаций с их миллионами и миллионами бюджетных рублей.

«Мы считаем, что это — нездоровая ситуация, когда госаппаратом помыкают несколько крупных компаний, — скажет спустя много лет, оказавшись в Кремле, Сурков. — Я сам работал в крупных компаниях. Я знаю, как это делается, и знаю, о чем говорю».

Но тогда — в эпоху накопления личного капитала (в том числе и политического) его эта «нездоровая ситуация» волновала мало. «Менатеп» именно по лоббистской воле Владислава Юрьевича «помыкал» счетами Минфина и Минимущества.

Говорят, что причиной ухода в 1997 году Суркова ог Ходорковского стало нежелание Михаила Борисовича брать Владислава Юрьевича в долю, как он об этом попросил.

Но ведь став совладельцем ЮКОСа, Сурков не ушел бы к хозяину «Альфа-банка» Фридману, и судьба его сложилась бы совершенно иначе.

Ведь именно работая 1-м зампредом правления «Альфа-банка», Владислав Юрьевич в совершенстве постиг ремесло парламентского лоббиста, которое весной 1999 года поможет сыграть в его жизни ключевую роль.

Именно в 1997–1998 годах он со товарищи вдоль и поперек изучил думские кабинеты, пробивая привычными методами банального подкупа депутатов то закон о рекламе, то законы о табаке и прочую законодательную мелочь. Но это был бесценный опыт, который Сурков по полной программе использует уже через год во время попытки Госдумы инициировать импичмент президенту Ельцину.

Хотя, на мой взгляд, главный плюс для дальнейшей судьбы нашего героя в его уходе от Невзлина с Ходорковским несомненно состоял в том, что таким образом Владислав Юрьевич избежал тех невзгод, которые спустя всего 6 лет выпали на долю двух его бывших соратников по ЮКОСу и «Менатепу».

Я не случайно начал эту часть главы с упоминания о том, что именно газета «Московские новости»: впервые рассказала и о том, что Сурков был телохранителем Ходорковского, и о других темных фактах его биографии в «Менатепе». Дело в том, что в феврале 2004 года, когда вышла эта статья, газетой j владел не кто иной, как Леонид Невзлин.

Можно себе представить, как Леониду Борисовичу было обидно: сам он в бегах, скрывается от российского правосудия в Израиле, Ходорковский вообще уже полгода в тюрьме, а их коллега по работе, которую им вменяют как преступление — Владислав Сурков преспокойно работает в Кремле.

Не исключаю, что этой публикацией господин Невзлин как раз и напомнил Суркову о 10 годах совместной работы с Ходорковским аккурат в преддверии суда над последним. Гляди, мол, станешь чересчур ретиво помогать чекистам упрятать Мишу за; решетку, предъявим им и твое грязное белье. Мало не покажется даже в Кремле.

…Пару лет спустя «Интерфакс» сообщит, что в своем кремлевском кабинете арестован… Владислав Сурков! Но уже несколько часов информация будет опровергнута, хотя байка об аресте замглавы Администрации Президента пойдет гулять по Сети. Слив этой «утки» припишут Невзлину.

А что? Леонид Борисович — человек решительный. На вид во всяком случае. Мне довелось вблизи наблюдать Невзлина в период расцвета ЮКОСа, так что могу подтвердить, твердости этому господину не занимать.

В 1998 году в составе одной делегации, состоящей из участников гуманитарного проекта ЮКОСа, я побывал в знаменитом доме приемов этой нефтяной компании, что находился на Пятницкой улице в Москве. Поразило многое. Прежде всего многоэтапная система охраны входа в здание. Внутри оно было под стать хорошо финансируемому музею: мраморные лестницы, роспись на потолках и стенах и какая-то гулкая пустота. Пока шли к Невзлину, не встретили ни одного человека.

Леонид Борисович беседовал с нами в помещении, отведенном у них, очевидно, под официальные встречи. Бросилась в глаза какая-то абсолютная уверенность Невзлина в себе. Он мельком вникал в то, что ему говорили, а отвечал твердо, жестко, безапелляционно. Вообще весь его облик излучал решительность. Это выражалось и в тоне, и в жестах, и во взгляде.

И дело было даже не в нас, в людях, так сказать, им облагодетельствованных, с которыми, соответственно, можно и не церемониться. Тем более что на мою единственную реплику Невзлин среагировал своеобразно: мол, вот хоть один мужчина среди вас. Таков Леонид Борисович в принципе. Мужчина. На мужчин реагирующий.

И еще помню, во время разговора в помещение вошел лакей в белых перчатках и в ливрее с подносом, на котором лежал мобильный телефон. Сам по себе редкость в то время, а тут еще лакей…

Сработало предупреждение твердого Невзлина через «Московские новости» или не сработало, сказать сложно. Но то, что наш герой не прошел по делу ЮКОСа даже свидетелем, факт.

И факт, согласитесь, странный…

Почему Ходорковский в тюрьме, а Сурков в Кремле

В самый разгар первого суда над Михаилом Ходорковским в июне 2005 года в немецком журнале Der Spiegel появилось интервью Владислава Суркова. Буквально во втором же вопросе журналисты спросили замглавы Администрации Президента о его бывшем патроне: мол, а не вы ли поспособствовали тому, что Михаил Борисович сейчас находится за решеткой.

Сурков от ответа, разумеется, ушел. Сказал: «По причинам личного характера мне сложно комментировать это дело. Я около десяти лет работал в системе Ходорковского. Я его уважаю. То есть я не беспристрастен и уже поэтому не хочу высказывать оценок. Кроме того, приговор в законную силу еще не вступил».

В этом фрагменте ответа Суркова мне все показалось странным. Ну, прежде всего, его слова о том, что он около 10 лет проработал в системе Ходорковского. С первого взгляда, действительно, не придерешься — так и было. Но если уточнить смысл сказанного, что в системе Ходорковского Сурков работал одним из его заместителей, то, согласитесь, ситуация приобретает несколько иной окрас.

Вряд ли при том размахе нарушения законов в системе Ходорковского в 1990-е годы, которые по крайней мере вменял ему суд, о них не знала одна из ключевых фигур этой системы — Владислав Юрьевич Сурков. Причем не знал по версии следствия настолько, что не привлекался к делу даже как свидетель. И это в то время, как уголовное дело ЮКОСа пестрит свидетельскими показаниями массы куда менее значимых персонажей той уголовной истории.

За разъяснениями я обратился к человеку, который и возбуждал уголовное дело в отношении Ходорковского — к экс-заместителю генерального прокурора России, а ныне заместителю председателя комитета Госдумы по безопасности Владимиру Колесникову:

— Согласитесь, довольно странно, что из трех руководителей ЮКОСа[4] один (Ходорковский. — Примеч. авт.) в тюрьме, другой (Невзлин. — Примеч. авт.) в бегах, а третий (Сурков. — Примеч. авт.) при высокой государственной должности, — обратил я внимание Владимира Ильича на действительно странную ситуацию. — Не может быть, чтобы Владислав Юрьевич не был посвящен хотя бы косвенно…

— …По этому поводу мы можем с вами только гадать на кофейной гуще: может быть или не может быть… — пожал плечами Колесников. — Я не знаю, какой объем работы и какие функции у него были в этой структуре. Я не знаю, за какой круг вопросов он отвечал. И я это не проверял. Поэтому ответить вам на этот вопрос не могу.

Но могу сказать, что есть хороший, еще до меня сформулированный принцип: оценивай исходя из тех реалий, которые есть. То есть прежде чем сказать, что человек виновен, докажи это в гласном судебном процессе, собрав при этом оптимальное количество доказательств. Когда в ходе расследования убийства губернатора Магаданской области у меня возникли вопросы к премьер-министру Касьянову, который, к слову, в тот момент был при должности, я так и сказал ему: «У меня есть вопросы к вам и к вашим сотрудникам. И я отправлю автозак, вас всех привезут на допрос, если вы не отдадите документы!» Отдали.

Я вспомнил эту историю к тому, чтобы вы не подозревали, что я знал что-то о Суркове, но ничего по каким-либо причинам не делал. Ничего подобного! Как видите, я говорил такие вещи даже действующему премьеру, причем через средства массовой информации. В свое время я точно так же настаивал на аресте министра обороны России Грачева!

Поэтому хочу вам сказать, что человек не виновен до тех пор, пока ему не предъявили официальное обвинение и не осудили. А что кто-то там сказал… Я считаю, что Сурков высокопорядочный человек. Но если вы предоставите конкретные факты, что он на самом деле злоупотребил чем-то, тогда будем это вместе гласно расследовать.

Хочется верить депутату Колесникову, что, когда будут факты, будет и гласное расследование деятельности Суркова в ЮКОСе. Тем более, как Владимир Ильич мне особо подчеркнул: «эту составляющую (деятельность Суркова в ЮКОСе. — Примеч. авт.) не изучал, хотя и начинал работу следствия по ЮКОСу. Но уже детально ее изучал другой зам (генерального прокурора. — Примеч. авт.), который курировал непосредственно следствие».

Вернемся, однако, к тому, с чего начали — к интервью Суркова журналу Der Spiegel, где он, среди прочего, говорит, что уважает Ходорковского и по причинам личного характера не хочет комментировать ситуацию.

Боюсь, мне придется уличить Владислава Юрьевича в лицемерии, если хотите. Уж кому как не ему, куратору Государственной думы, было доподлинно известно, почему Михаил Борисович загремел на нары, а например, финансовый комбинатор такого же розлива — Абрамович спокойно раскатывает Ъа очередной яхте по морям-океанам.

Дело в том, что бывший босс Владислава Суркова — Михаил Борисович Ходорковский, уже после воцарения Суркова в Кремле продолжал лоббировать подведомственный отныне своему бывшему подчиненному российский парламент, прибегая к его же методам материального вспомоществования депутатам. Чем, конечно, портил нашему герою кровь.

…Об этом в виде предположения, разумеется, мне рассказывал лидер ЛДПР, ныне вице-спикер Госдумы Владимир Жириновский.

Оно и понятно. Ибо в такой ситуации, сами понимаете, с лояльностью Госдумы наш герой мог вскоре и распрощаться. Вот и скажите мне после этого, мог от всей души уважать Сурков своего бывшего работодателя Ходорковского? Или все же ненавидел его лютой ненавистью за то, что полез Михаил Борисович на политическую поляну самого Владислава Юрьевича?

Чисто по-человечески логично последнее. Хотя сам Владислав Сурков, конечно, это отрицает.

Вот что он говорил на закрытом заседании Генерального совета объединения «Деловая Россия» в мае 2005 года, на следующий день после начала суда над Ходорковским: «Не хочу здесь обсуждать тему «ЮКОСа»-. Но это, безусловно, не есть задача передела. Как сейчас это подают. Здесь другая история и другие причины. Неполитические. Конечно, теперь эти причины удобно подавать как политические. Я, слава богу, занимаюсь ровно тем, за что Мишу якобы посадили. Чушь полная. Я вас уверяю, что если бы он был на свободе, то выборы дали бы такой же результат. Не представляла эта фирма никакой политической опасности. Я ему говорил, что власть, как и любовь, купить нельзя. Иметь представление о том, что несколько коррумпированных фракций сделают тебя премьер-министром, это наивно. У него были такие странные представления. Поэтому я хочу сказать, что этот процесс, очень резонансный, тяжелый для нас всех и неприятный, не имеет за собой грубой политической подоплеки».

Разумеется, кто же на месте нашего героя будет впрямую признавать политическую подоплеку дела Ходорковского. Не делает этого и Сурков, хотя прекрасно знает, как все было на самом деле. И лучшим доказательством тому является тот факт, что сказав «а» — отрицая, что Ходорковского посадили не за то, что «несколько коррумпированных фракций сделают тебя премьер-министром», — Сурков не сказал «б» — не объяснил, почему миллиардер Ходорковский в тюрьме, а, например, миллиардер Вексельберг на свободе. Тоже ведь, поди, налоги не платил.

Вообще, читая Суркова, можно голову поломать. Логическая несостыковка на несостыковке. Парадокс на парадоксе. Если не сказать: откровенная косноязычная демагогия.

Чего стоит хотя бы его перл: «Я, слава богу, занимаюсь ровно тем, за что Мишу якобы посадили». Сурков, недоговаривая, имеет в виду, что за подкуп депутатов и манипуляции парламентом у нас в России не сажают. Правильно. Не сажают, если ты этим занимаешься во благо власти и властью являешься. Но если кто-то покусится на твое святое право материального растления «слуг народа», то пойдет в тюрьму. Как Ходорковский.

Собственно говоря, можно сказать, что Ходорковского посадили за то, что он покусился на негласные полномочия Владислава Суркова. Но последнему, ясное дело, признавать этот факт ох как не с руки.

Недаром же с ведома Суркова время от времени организуются коллективные письма в поддержку приговора Ходорковскому. Подписывают их так или иначе обязанные Владиславу Юрьевичу личности. Работа эта, как знает читатель, делается топорно. Личности порой кричат, что ничего не подписывали, что все это происки Администрации Президента. (Суркова то бишь.) Первый замглавы Администрации в такие минуты, как всегда, отмалчивается.

«По причинам личного характера», надо думать.

Смотрящий на Думе

Владислав Сурков пробрался в Кремль с черного хода. Бочком. За оказание сомнительных услуг Семье[5]. Говоря прямо, за то, что с помощью подкупа депутатов Государственной думы сумел в 1999 году сорвать импичмент президенту Ельцину.

Некоторые источники утверждают, что 1-й заместитель генерального директора ОРТ, коим в ту пору и являлся Владислав Юрьевич, лично мотался по парламентским кабинетам, в поте лица склоняя слуг народа к нужному Кремлю нажатию кнопки для голосования. А главным аргументом у него, мол, были пачки долларов.

Я уточнил эту информацию у одного из думских старожилов, бессменного члена фракции КПРФ и главного редактора «Советской России» — Валентина Чикина.

— Сурков, конечно, появлялся, — кивнул головой Валентин Васильевич, однако тут же оговорился, — но он не был боевиком. Он — философ. Смотрящий. Но не более. А боевиками у него являются всякие-разные.

— С тех пор, видимо, и пошло его кураторство над Думой? — спросил я, заранее зная, впрочем, ответ.

— Да, — коротко подтвердил Чикин.

Не знаю уж, как в одном человеке может сочетаться и философ, и смотрящий над боевиками, разлагающими с помощью «зелени» депутатов, но факт, как говорится, налицо. К коррупции в высших эшелонах власти Владислав Юрьевич имеет самое непосредственное отношение, хотя, быть может, как опытные фарцовщики советских времен, действительно из осторожности сам не брал валюту в руки.

Зато боевики Владислава Юрьевича, проинструктированные, надо думать, им до деталей, в методах политического наезда не стеснялись:

— Нет никакого уже секрета, что все эти представители Администрации проводили подобную работу по-черному, — с горечью вспоминает коммунист Чикин.

…Валентин Васильевич немножко забегает вперед, называя Суркова периода апреля-мая 1999 года представителем Администрации Президента. Владислав Юрьевич получит награду в виде должности советника руководителя этой самой Администрации Александра Волошина как раз за сорванную с помощью подкупа депутатов ЛДПР попытку народных избранников отрешить Бориса Николаевича от президентской должности.

А попытка эта просто обязана была стать успешной, не вмешайся в процесс «философ» Сурков со своей бригадой.

Вот что мне рассказывал инициатор импичмента — тогдашний руководитель комитета Госдумы по безопасности, ныне покойный Виктор Илюхин:

— Когда 13 мая 1999 году я с трибуны Госдумы формулировал пять пунктов импичмента президенту Ельцину, там были обвинения по аналогичным горбачевским преступным деяниям. Измена родине. Разрушение вооруженных сил. Нарушение территориальной целостности государства. Геноцид в отношении собственного народа. И война в Чечне. При этом я хочу подчеркнуть принципиальную вещь. В том созыве Госдумы депутатский состав был крайне разнородный, не было устойчивого большинства как сейчас. Тем не менее все пять моих пунктов получили большинство голосов! Не дотянули лишь до необходимых двух третей.

Почему не дотянули, Виктор Иванович, конечно, знал не хуже нас с вами.

Кремль был напуган смертельно. Понимал это и Владислав Сурков. Понимал, что, спасая Ельцина, гарантирует себе большое политическое будущее. Поэтому расстарался на славу. И не ошибся.

Действовал Владислав Юрьевич с помощью проверенного в таких боях лидера ЛДПР — Жириновского. И тот, как всегда, не подвел. Иначе с чего, скажите на милость, ЛДПР, клеймившая до этого ельцинский режим почем зря, всем кагалом вдруг отказалась от участия в голосовании? А ведь именно нескольких голосов членов этой фракции и не хватило, чтобы отправить Ельцина на пенсию до срока.

Как вспоминал в беседе со мной депутат Валентин Чикин, в методах политического давления при этом никто особенно не стеснялся:

— Я лично был свидетелем того, — рассказывает Валентин Васильевич, — что Жириновский с воплями стоял возле урны и угрожал, например, депутату от ЛДПР Гусеву — бывшему заму Рыжкова (бывший зампред Совмина. — Примеч. авт.) по советскому правительству. Гусев хотел голосовать, как и все, но… Выкручивали руки!

Выкручивали руки! И кому? Депутатам Государственной думы! И за что? За то, что хотели наказать Ельцина за развал государства! Да и за войну в Чечне, кстати. Неужто наполовину чеченец Сурков был против того, чтобы главный виновник бомбардировок его малой родины понес наказание?

Оставим ответ на сей сакральный вопрос на этнической совести Владислава Юрьевича.

Объективности ради добавлю, что не стоит думать, что алчные мотивы при голосовании в Госдуме были свойственны исключительно жириновцам. Боевикам Суркова удавалось подкупать даже коммунистов. (Не Илюхина с Чикиным, разумеется, но их коллег по партии.)

Вспоминаю апрель 1998 года. В преддверии третьего тура голосования по утверждению Кириенко в должности премьер-министра Дума кипела. Два раза уже «киндер-сюрприз» — пардон, Сергей Владиленович — пролетел с новой должностью. Третья неудача грозила роспуском парламента.

Я перебывал в тот период в кабинетах нескольких его вице-спикеров и глав фракций и могу сказать — политический кризис неминуемо бы разразился, к нему готовились. Но кто же знал, что где-то рядом, в соседних кабинетах снуют посланцы Владислава Суркова, а сам он, прохаживаясь по думским коридорам, философски прикидывает, какое количество депутатов стоит прикупить, чтобы Кириенко сел в кресло второго человека в стране.

В тот раз в Кремле поскупились. До неутвер-ждения Сергея Кириенко не хватило всего 4 коммунистических голоса. Да, немножко нелегитимно, смахивает на сговор — в кулуарах о нем говорили в открытую, но, с другой стороны, ведь не импичмент, чего зря деньгами швыряться! (Кстати, не исключаю, что пройдя тогда настоящую, так сказать, коррупционную закалку, Владислав Юрьевич был взят на заметку Кремлем и брошен им в настоящий бой год спустя.)

Вот что пишет о вхождении на кремлевский олимп нашего героя известный политолог Александр Дугин: «Через дутые политические шоу, сверхизящные схемы коррупции думских деятелей и активную манипуляцию массовым сознанием в пользу разваливающегося президента-инвалида (работа на ОРТ), по нервным узлам всех ельцинских интриг и межолигархических войн, он необратимо впитал сам дух ельцинизма. Именно эффективность поведения в той среде вознесла Суркова в Кремль».

В 2009 году Владислав Сурков под псевдонимом Натан Дубовицкий опубликует роман «Околоноля», в котором в том числе со знанием дела описывается коррупция в парламенте. Все логично — знакомый предмет. Цинично? Зато честно! Тем более сегодня именно Владислав Юрьевич блюдет мораль в политике. И никто ему в этом не указ. Не самого же себя бояться?

Поговаривают, что, даже оказавшись в Кремле, Владислав Юрьевич не перестал брезговать отработанными в ельцинские времена методами прикорма депутатов Госдумы. Так до сих пор «слуги народа» самой крупной парламентской партии, которые, отсутствуя на пленарных заседаниях, оставляют свою карточку для голосования проверенным Сурковым людям, получают за это ощутимое денежное вспомоществование.

Вот вам и разгадка, почему при практически пустом зале в Думе всегда имеется кворум.

Я спросил парламентского старожила, 1-го зампредседателя Госдумы Олега Морозова, как он относится к такому явлению:

— Конечно, не очень здорово: передавать свой голос коллеге… — вздохнул Олег Викторович. И добавил: — У меня есть уверенность, что принцип личного голосования депутата в Государственной думе когда-нибудь воплотится в реальность.

Хочется верить, но пока…