Кремлевский кукловод «Непотопляемый» Сурков — его боятся больше, чем Президента

Забери мою долю небес,

эти звезды в растворе окна.

Не мне, не мне, но тебе

назначена эта весна.

И не мне здесь стоять допоздна

одному против стаи теней.

И подан волшебный знак

тебе, тебе, но не мне.

Сердце мое, неси мою талую кровь

к лучшему месту под солнцем,

к лучшей мечте под дождем.

В нашей глуши,

кроме нас, ни души.

Сердце мое, не спеши.

Все здесь и так твое!

Время мчится со скоростью тьмы,

обгоняя и память, и свет.

Но кто там (кажется, мы)

впереди на тысячу лет?

И пока не настигла нас боль,

забери мою долю небес.

И больше дай тебе бог,

не мне, не мне, но тебе.

Я бы хотел, как в детстве,

зарыдать над бездомным котенком

и в воскресное утро воскреснуть,

чтоб обнять тех, кто любит меня.

Я бы хотел вместе с песней

пробежать по дороге звонкой,

чтоб найти на серебряных струнах

дивный отблеск былого огня.

Я бы хотел растаять

и разлить свое талое сердце

по твоим безымянным пустыням

мелодичным пасхальным дождем.

Я променял бы вечность

на улыбки, тюльпаны и свечи,

чтоб сиял на обочине ночи

освещенный для праздника дом.

И прошу за всех,

и за тех, кто там,

и за тех, кто здесь.

Ясный Отче наш,

хлеб насущный наш,

свет насущный наш,

смех насущный наш…

Даждь нам днесь.

Всегда при деле, молчалив и скромен,

я строю терем из горящих бревен.

Себе на радость в этот жаркий терем

я буду прятать краденых царевен.

Мои братья — кто в дури, кто в коме,

мой бизнес — охота на мух.

Я — редкое насекомое,

почти незнакомый науке паук.

Я сделан

из чужого тела,

но я не болен,

просто так устроен.

Всегда в засаде, вежлив, но упорен,

мычу не в стаде и молчу не в хоре.

Ведут все двери, речи и причины

в мой красный терем в центре паутины.

Ты бы видел, как ветер,

ветер жадной мечты, пришлый с дикого поля,

терпко пахнущий жизнью,

гонит стаю соцветий

по зыбучим пескам раскаленного полдня

к обмелевшему ливню. Ты бы видел, как солнце

выкупает весну из татарского неба.

Ты бы знал, чем оплачен

этот май, — ты бы понял,

как печаль высока, как несбыточна нежность.

Ты запел бы иначе.

Ты бы вдруг обнаружил

пепел над головой и огонь под ногами.

Ты сбежал бы из дома,

чтобы спрятаться лучше,

захлебнуться не здесь и не теми слезами.

И пропасть по-другому.