Крест и полумесяц

ЭПИЛОГ

Дважды выходил Нил из своих берегов, когда несчастный дервиш Микаэль эль-Хаким завершил наконец свое печальное повествование. Ночами он писал, а по утрам являлся во дворец к евнуху Сулейману, чтобы прочесть ему все, что сочинил ночью.

Когда было уже сказано все, тощий, изможденный дервиш в лохмотьях пал ниц перед евнухом Сулейманом, молитвенно воздел руки ладонями вверх и, проливая горькие слезы, промолвил:

— Выслушай мольбы мои, благородный Сулейман! Верни мне свободу и собственность мою, которая хранится в казне твоей. В своем длинном изложении я убедительно доказал, что почти честно завладел тем имуществом, в котором сейчас крайне нуждаюсь, ибо хочется мне начать новую жизнь человеком в меру состоятельным — ведь мне с моим образованием и жизненным опытом было бы нелепо прозябать в нищете. Такая жизнь не для меня. К тому же, ты наверняка переоцениваешь стоимость моих алмазов. Если ты не вернешь их мне, я предпочту провести остаток дней своих в обители дервишей и попытаюсь — по принуждению, разумеется, — привыкнуть к их невыносимым богослужениям и смириться с безумным образом жизни этих святых мужей.

Удовлетворенно вздохнув, благородный евнух Сулейман поднялся со своего яшмового резного трона. Поглаживая множество своих мягких отвисших подбородков, глазками, похожими на узенькие щелочки в глубоких складках жира, он в великом раздумье глядел на рыдающего в отчаянии дервиша. На круглом, как луна, лице евнуха вдруг засияла улыбка. Он кивал головой, тряся толстыми щеками и множеством своих подбородков, и понимающе улыбался. Наконец он проговорил:

— Ах, Микаэль эль-Хаким! И в самом деле неисповедимы пути Аллаха и решения Его. Иногда из ничтожнейшей глины создаст Он людей до того честных, что эта честность неизбежно ведет их к гибели. Но с той же глины вылеплены также и самые ловкие мошенники, лицемеры и лжецы, и даже мудрейшие из мудрых теряются в догадках, сознавая, что их самих подводит собственный ум.

Сулейман задумался ненадолго, а потом снова промолвил:

— В милосердии своем Аллах даровал мне долгую жизнь, и весь опыт мой, разум и знание людей — все подсказывает мне, что ты — самый великий из лжецов и краснобаев, коих мне приходилось когда-либо встречать в этом мире. Однако, несмотря ни на что, я вынужден поверить в искренность твою и человеколюбие, к тому же ты развлекал меня и доставлял истинное удовольствие в течение многих предрассветных часов, чем и заслужил награду. Тебе вернут алмазы, которые ты украл. Я немедленно велю выдать тебе из моей казны драгоценности, которые ты привез в Египет. Всего лишь два из этих алмазов я оставлю себе: один — в память о тебе, второй — в качестве вознаграждения за мое безграничное терпение, ибо сам себе поражаюсь, откуда у меня брались силы неделя за неделей и месяц за месяцем слушать твое повествование.

Поглаживая свои подбородки, Сулейман не сводил взгляда с грязного оборванца.

— Ты свободен, Микаэль эль-Хаким, — заявил он. — Я отпускаю тебя, дабы жил ты среди людей. Но если вдруг окажется, что мирская жизнь опротивела тебе, возвращайся сюда, ибо до тех пор, пока Аллах дарит мне жизнь и здоровье, ты всегда можешь рассчитывать на мою благосклонность. Иди, Микаэль эль-Хаким, мир с тобой!