Крик души

ГЛАВА 28

Десять дней спустя Никки, Спенс, Адель и Джереми сидели в одном из любимых ресторанов ее родителей в Бате, наслаждаясь тихим празднованием двадцать второго дня рождения Спенса. В обычной ситуации они отметили бы этот день с друзьями: либо шумной компанией на «Фабрике», либо шумной вечеринкой у себя дома. Но сейчас, когда стресс судебного разбирательства наконец остался позади, началось время оплакивания Зака, и у них не было никакого желания организовывать празднество. Не то чтобы они позволяли себе заливаться слезами или купаться в жалости к самим себе: просто бурный праздник казался неуместным, учитывая то, что только вчера они похоронили Зака.

Никки знала: воспоминания о том, как ее отец и Спенс вместе несли крошечный гробик в крематорий, навсегда останутся с ней и, наверное, всегда будут вызывать слезы. Это зрелище растрогало всех присутствовавших, как и слова Спенса, когда он встал и прочел речь голосом, преисполненным силы и гордости, но иногда срывавшимся от горя.

— Зак пробыл с нами так недолго, — сказал он тогда, — но мы с Никки стали гораздо богаче оттого, что познакомились с ним. Он принес нам много радости, он также часто испытывал нас, но мы любили его с той самой минуты, как узнали, что он у нас родится, и всегда будем любить его.

Потом был поминальный обед на «Фабрике», и именно тогда Адель и Джереми спросили Спенса, как он смотрит на то, чтобы отметить свой день рождения с ними.

И вот они сидят в ресторане и не успели еще доесть закуски, как официант снова наполнил их бокалы.

Когда он ушел, Джереми поднял свой бокал.

— Я хотел бы сказать тост, — начал он.

Сердце у Никки сжалось, когда она услышала, как дрожит его голос, а когда она поймала взгляд матери, то заметила, что Адель тоже переполняют чувства.

— Прежде всего, — Джереми обратился к Спенсу, — мы с Адель хотим пожелать вам счастливого дня рождения и поблагодарить за то, что вы согласились отпраздновать его с нами.

— С днем рождения, Спенс! — эхом отозвались Никки и Адель.

Глаза Спенса сияли радостью и немного — любопытством. Он печенкой чуял: это все неспроста, Джереми к чему-то клонит, но к чему — пока понять не мог.

— Я очень многим вам обязан, — продолжал Джереми, — столь многим, что я едва знаю, с чего начать, но самой большой благодарности заслуживает то, что вы нашли в себе силы поддерживать нас все это время, несмотря на все неприятности, возникшие у вас из-за меня. Я знаю, что вы не сделали бы этого, если бы не Никки, и потому сразу же за этой благодарностью идет вторая: спасибо вам за то, что так сильно любите ее. И я ни секунды не сомневаюсь в том, что она стала еще лучше, с тех пор как познакомилась с вами.

Спенс с застенчивой улыбкой посмотрел на Никки и подмигнул ей.

— Я не знаю, задумывались ли вы всерьез над вопросом о том, будут ли у вас когда-нибудь дети, — продолжал Джереми, — но надеюсь, вам сможет помочь то, что я вам сейчас расскажу. На прошлой неделе я обратился за советом к одному специалисту, и он заверил меня в том, что вероятность повторения той же трагедии крайне мала. Никки может пройти скрининг во время беременности, и если он ничего не покажет, то вам не о чем будет волноваться.

Хотя Никки и Спенс уже знали это, они все же решили, что, когда будут готовы, они, скорее, подумают об усыновлении, а не о рождении собственного ребенка, ведь в мире столько детей, лишенных родительского тепла. Но сейчас ни один из них не хотел испортить важный для Джереми момент. Кроме того, до этого было еще очень далеко, потому что, по крайней мере, в обозримом будущем они станут оплакивать Зака, одновременно делая все возможное, чтобы вернуть свою жизнь в нормальное русло.

— Кроме того, я должен принести множество извинений, — продолжал Джереми. — Отнюдь не самым маленьким моим грехом было копаться в вашем прошлом так, как я это сделал. За последние несколько месяцев я узнал, что, несмотря на все привилегии и так называемое хорошее воспитание, я и вполовину не такой замечательный человек, как вы, и, наверное, никогда таким не стану. Я многому научился у вас, Спенс: прощению, смирению, верности, непредвзятости — этот список можно продолжать, но я вижу, что смущаю вас, и, наверное, придется мне на этом закончить.

Снова встретившись взглядом со Спенсом, Никки прижала пальцы к губам, чтобы сдержаться и одновременно не расплакаться и не рассмеяться.

— Несколько недель назад вы спросили меня, — продолжал Джереми, — не могу ли я связаться с тем человеком, который изучил ваше прошлое, и попросить его узнать, действительно ли человек, чье имя стоит в вашем свидетельстве о рождении, приходится вам отцом.

Спенс замер, и Никки тоже. Эта информация была очень важной для Спенса, и она мысленно попросила Бога, чтобы надежды его оправдались.

— Как выяснилось, — слегка покраснев, сообщил Джереми, — ваша тетя была права. Кит Джеймс был заключен в тюрьму Уондсворт за десять месяцев до того, как вы родились, и не вышел оттуда, пока вам не исполнился почти год. Таким образом, я счастлив сказать вам, что вы не можете быть его сыном.

Спенс, казалось, вот-вот упадет в обморок от облегчения, и Никки поспешила его обнять.

— Я знала это! — ликующе воскликнула она. — Ты настолько на него не похож, и вообще, даже если бы он оказался твоим отцом, это не означало бы, что ты должен унаследовать его склонность, потому что это происходит далеко не всегда.

— Так и есть, не всегда, — подтвердил ее отец, — и с моей стороны было совершенно непростительно предположить, что это могло быть иначе. Так что мое второе извинение, Спенс, за то, что я…

Спенс рассмеялся и поднял руки.

— Да ладно, все путем, — сказал он. — Не парьтесь.

Джереми восхищенно хихикнул, похоже, получая удовольствие от жаргона Спенса, чего никогда раньше Никки за ним не замечала. Затем, неожиданно встревожившись, она заметила:

— Интересно, узнаем ли мы когда-нибудь, кто твой настоящий отец.

— Тш-ш, — шепотом предупредил ее Спенс, — потише, или они будут из кожи вон лезть, чтобы получить эту привилегию.

Когда все засмеялись, Джереми и Адель переглянулись.

— А теперь я хочу кое-что сказать, — заявила Адель.

— Ой, как интересно, — поддразнила ее Никки. — Я следующая.

Ее мать улыбнулась, затем повернулась к Спенсу.

— Конечно, я хочу повторить все сказанное моим мужем, — начала она, — но кое-что хочу и добавить: мы с Джереми готовы сделать все, что в наших силах, чтобы попытаться искупить вину за свое отношение к вам. Очевидно, наша дочь намного умнее и проницательнее, чем мы когда-либо были, она способна видеть в людях хорошее. Благодаря ей и вам мы очень выросли за эти последние месяцы, и я уже слышу ваш комментарий: «Ну, наконец-то!»

Когда Никки и Спенс засмеялись, Джереми положил ладонь на руку жены и легонько сжал ее.

— Спенс, — продолжала Адель, — я пойму, если вы будете против, но Никки не раз говорила мне, как важна для вас семья… И потому я хотела бы сказать вам, что для нас будет большой честью, если вы разрешите считать вас членом нашей семьи. Я понимаю, начало наших отношений оставляет желать лучшего, но, как я уже упомянула, мы с Джереми намерены сделать все возможное, чтобы загладить вину.

Поскольку Спенс был слишком ошеломлен, чтобы ответить ей, за него это сделала Никки:

— Спасибо, мама, спасибо, папа. Это так много значит для нас обоих.

— Да, это так, — заверил их Спенс. — Спасибо.

— Вы знаете, что мы переезжаем в Лондон на этих выходных, — сказала Никки, — но это недалеко, и мы… — Она прыснула со смеху, заметив, что рядом с ними топчется официант с очень взволнованным выражением лица. — Похоже, уже пора подавать следующее блюдо, — пояснила Никки, и после того как перед каждым из них возникла очередная порция угощения, она пережила чудесную, счастливую минуту, когда Спенс обнял ее родителей, и все они посмеялись над необходимостью вытереть слезы.

Два дня спустя Никки, Дэнни и Дэвид собрались в доме в Бедминстере: они упаковывали последние вещи и приводили жилье в порядок перед въездом в него следующих арендаторов, которые должны были поселиться здесь в конце месяца.

— Все собрали? — крикнул Дэнни из холла.

— Кажется, да! — ответила Никки из спальни.

— Тогда я тащу все это в машину, — сообщил он. — Твои родители приехали. Похоже, Спенс с ними.

— Очень на это надеюсь, — ответила Никки, выходя из комнаты и свешиваясь через перила; но Дэнни уже ушел.

— Я и не знал, что у меня еще столько барахла здесь осталось, — проворчал Дэвид, изо всех сил пытаясь вытащить тяжелую коробку из комнаты. — Тебе протянуть руку помощи?

— Если у тебя есть запасная, то да, — ответила она и снова исчезла в спальне, чтобы проверить, все ли ящики и шкафы пусты. С минуты на минуту они отправятся в Лондон. Даже миссис А. решила поехать с ними, отчасти чтобы помочь перевезти все вещи в дом в Шепардс-Буш, а отчасти — чтобы быть ближе к аэропорту, поскольку завтра должен был прилететь мистер А.

— Убью одним выстрелом двух зайцев! — счастливо прощебетала она, когда посвятила их в свои планы.

Когда Никки окинула последним взглядом спальню, в которой она и Спенс провели время, теперь казавшееся целой жизнью, а на самом деле составлявшее немного больше восьми месяцев, она ощутила, как сердце сжалось от переполнявших ее чувств. Она посмотрела на кровать, где они столько раз лежали с Заком; на небольшие вмятины в ковре, где стояла кроватка Зака; на комод, некогда забитый мягкими игрушками; и на угол, где они хранили его детское креслице. Все исчезло, главным образом оказалось у друзей или в благотворительных лавках — они раздали все и теперь были готовы начать новую жизнь. Все, что осталось здесь, в этом доме, это небольшой браслет, который ему надели, когда он только родился. Младенец Джеймс. Никки сохранила его, чтобы позже положить к письмам, которые она писала сыну, и всем его фотографиям. Все эти предметы они сохранят, спрячут в таком месте, о котором будут знать только она и Спенс: напоминания об их первом ребенке, который прожил недолго, но изменил их так, что они еще до конца и сами не осознали.

— Привет, — мягко произнес Спенс, входя в комнату и останавливаясь у нее за спиной.

Она улыбнулась и прислонилась к нему.

— Ты как? — спросил он.

— Гм, — произнесла она. — Вчера вечером я скучала по тебе.

— Я тоже по тебе скучал, — признался он, целуя ее в шею. Затем, обхватив Никки за талию, Спенс спросил: — Ну, и о чем ты тут думаешь?

Она легонько вздохнула.

— О Заке, конечно. Я боялась, что у меня создастся впечатление, будто мы бросили его здесь, но, как ни странно, я ничего такого не чувствую.

— Потому что он в наших сердцах, а это значит, что он едет с нами.

Обернувшись и обняв его, она заметила:

— Это восхитительный взгляд на ситуацию, и ты прав: он всегда будет с нами.

Поцеловав ее, Спенс убрал с ее лба волосы и посмотрел прямо в глаза.

— Мама говорила тебе, что в банке осталось еще четыре тысячи фунтов? — спросила она. — Они с папой хотят, чтобы мы взяли эти деньги как подъемные.

Спенс удивленно поднял брови:

— Но на что будут жить они?

— Папа сказал, чтобы мы не волновались об этом: у него есть кое-какие идеи.

Спенса это не убедило.

— Он еще не оправился, — напомнил он ей.

— Я знаю, но думаю, ему сразу станет лучше, если мы примем деньги. Или, по крайней мере, половину суммы. А теперь расскажи мне, как все прошло у Дрейка. Он отказался от нас? Я не стану осуждать его, если он не захочет иметь с нами дела, но все же надеялась…

Приложив палец к ее губам, Спенс сообщил:

— Он хочет, чтобы ты знала: в его офисе тебя ждут персональный стол и стул. Ты можешь их занять, как только почувствуешь, что готова приступить к работе.

Глаза Никки вспыхнули изумлением, а затем наполнились слезами.

— Ты надо мной смеешься, — сказала она.

— Вовсе нет, — возразил он.

— О Спенс! — ахнула она, снова обнимая его. — Нам так повезло, не правда ли, что у нас есть Дрейк? Я даже не представляю, что бы мы делали без него.

— Мы бы что-нибудь придумали, — заверил он ее, — но признаю: с ним все намного легче.

— А с кем ты еще встречался, когда был там? — спросила она. — С Вэл?

— Да, и она передает тебе привет. Судя по всему, съемки прошли очень хорошо. Все, похоже, остались довольны, а она мне заявила: «Режиссура и правда срывает крышу, Спенс. Надо заниматься ею почаще».

Никки засмеялась:

— Я так рада, что первая попытка у нее прошла удачно.

— Я тоже, — признался он и добавил: — Кстати, я и Кристин видел.

Никки внимательно посмотрела на него:

— Вы поговорили?

Он кивнул:

— Она хочет знать, можно ли ей позвонить тебе.

От удивления у Никки екнуло сердце.

— Она сказала, что в суде сделала все возможное, чтобы загладить вред, который причинила, рассказав о вашем разговоре в тот день. И ей действительно жаль, что она вообще все рассказала полиции.

Никки вздохнула и покачала головой.

— Думаю, у нее действительно не было выбора, — заметила она, будучи теперь в состоянии оценить ситуацию более объективно.

— Чушь! — презрительно фыркнул Спенс.

— Вообще-то, я действительно все это говорила, — напомнила она ему. — Но что ты ей ответил?

— Я сказал, что считаю ее жуткой нахалкой, — парировал он, — однако решать тебе.

Никки недолго думала, прежде чем ответить:

— Знаешь, я не уверена, что кому-то из нас станет легче, если мы будем вспоминать старые обиды; кроме того, мы знаем, как тяжело ей заводить друзей. Поэтому я сама позвоню ей на следующей неделе.

Спенс засмеялся и картинно закатил глаза. Именно такого ответа он от нее и ожидал, поскольку знал, что Никки не способна долго злиться на кого бы то ни было. И если бы способность к прощению измерялась в деньгах, то богатство Никки затмило бы самые безумные мечты.

Услышав шаги на лестнице, он снова заключил ее в объятия и заметил:

— Пойдем, пора уже вывозить отсюда всю эту кучу вещей.

— А, вот вы где! — воскликнул Дэнни. — Я подумал, что вам будет интересно узнать, что у дома собралась целая толпа.

Никки выглядела озадаченной.

— Почему? — спросила она. — Что случилось?

Дэнни засмеялся.

— Ты уезжаешь, — напомнил он ей. — Они все хотят попрощаться. Даже… Постой-ка… Женщина-детектив, как же ее зовут?

Лицо Никки изумленно вытянулось.

— Сержант МакАллистер здесь? — переспросила она. Затем вспомнила об отце, и внутри у нее все сжалось. «Пожалуйста, Боже, не дай ему сделать глупость. Только не сейчас».

Оставив Спенса выносить последние коробки с их имуществом, она сбежала вниз по лестнице и выскочила на улицу, где вокруг двух машин, уже готовых к отъезду, слонялась группка людей.

Засмеявшись, когда воздух огласился приветствиями, Никки огляделась, ища взглядом отца и молясь о том, чтобы не застать его за серьезным разговором с сержантом полиции МакАллистер. Наконец она заметила его: он изучал карту вместе с миссис А., МакАллистер поблизости, к счастью, не было. Облегченно вздохнув, она начала обнимать всех и благодарить за то, что они пришли. Несмотря на свою готовность двигаться дальше, Никки не могла не грустить, что оставляет их. Конечно, они будут поддерживать отношения, по крайней мере, какое-то время, но она догадывалась, что рано или поздно их пути разойдутся и воспоминания о жизни в Бристоле начнут постепенно уходить в прошлое, как это всегда происходит. Даже ужасная боль и тоска по Заку пройдут, хотя представить это сейчас было очень трудно.

— Приятно видеть, сколько у тебя друзей, — заметила ее мать, когда Никки подошла и стала рядом с ней. Адель стояла немного в стороне, наблюдая за тем, как разворачивается сцена прощания, и ее глаза сияли от гордости.

— Ты как? — спросила Никки, беря ее за руку.

— Прекрасно, — улыбнулась Адель. — Я рада, что мы с отцом вместе с вами едем в Лондон. Мне не терпится посмотреть, где ты будешь жить.

— Тебе там понравится, — заверила ее Никки, пытаясь не думать о Заке и о том, каким идеальным для него был бы их новый дом. Теперь не время позволять себе снова окунаться в горе: для этого будет достаточно времени в ближайшие недели и месяцы, а сегодняшний день должен стать символом всего нового. — Я надеюсь, что вы будете нас часто навещать, — призналась Никки.

— Обязательно, — пообещала Адель.

Никки улыбнулась, затем наклонила голову набок, чувствуя себя немного неловко, поскольку собиралась задать матери вопрос, который уже некоторое время не давал ей покоя.

— Я тут подумала, — начала она, — ну, как ты считаешь, возможно, моя бабушка и дедушка все еще живут здесь?

Адель прижала ладонь к щеке Никки и заглянула ей в глаза.

— Я так и думала, что ты обязательно спросишь, — призналась она, — и потому я сделала несколько звонков. Да, они все еще живут здесь. Я не стала звонить им: подумала, что лучше подождать, когда ты будешь готова.

Внезапно сердце Никки захлестнула надежда.

— Я хотела бы познакомиться с ними, — произнесла она дрожащим голосом. — Конечно, не прямо сейчас, но скоро.

Адель улыбнулась, по-прежнему не сводя с дочери глаз.

— Я думаю, что они будут очень гордиться тобой, — призналась она. — Я ведь горжусь.

Никки смущенно пожала плечами.

— Ты многое взяла от Мэтью, — продолжала ее мать; взгляд ее затуманился. — У него был твой дух, твое умение ладить с людьми, пока его жизнь не пошла наперекосяк.

Чувствуя странную радость от ее слов, Никки спросила:

— Как ты думаешь, папу это раздражает?

— Иногда, — допустила ее мать. — Или, скажем так, раньше раздражало. За последнее время столько всего изменилось… — В ее глазах мелькнул огонек иронии, и Никки захотелось рассмеяться и обнять ее.

— Ты уже получила ответ от психотерапевта, которого тебе рекомендовала миссис А.? — спросила Адель.

— Того, в Лондоне? Да, и он хочет работать со мной, так что, надеюсь, судья будет доволен.

— Не думай о нем. Единственное, что имеет значение, — это ты. Этот опыт для тебя значит гораздо больше, чем ты сейчас понимаешь, и профессиональная помощь пойдет тебе на пользу. — Затем, уже тише, она добавила: — У нас впереди много времени для разговоров, а сейчас с тобой, похоже, хочет поговорить один человек.

Никки обернулась и увидела, что рядом переминается с ноги на ногу сержант МакАллистер.

— Здравствуй, Никки, — сказала Элен МакАллистер и протянула ей руку.

Пожав ее, Никки ответила:

— Здравствуйте. Не ожидала увидеть вас здесь.

— Я услышала, что ты сегодня уезжаешь, и хотела пожелать удачи.

Никки посмотрела детективу в глаза и увидела в них только доброжелательность.

— Спасибо, — сказала она. — Это очень любезно с вашей стороны.

МакАллистер кивнула, но не отвела взгляда.

— Забавно, что мы так и не узнали, кому принадлежал синий «Мерседес», — заметила она.

Во рту у Никки пересохло.

Еще крепче сжав руку Никки, МакАллистер наклонилась к ней и заметила:

— То, что ты сделала, невероятно благородно, но чертовски глупо. Я очень рада, что это не привело к неприятным последствиям.

Когда она ушла, Никки смотрела ей вслед, слишком ошарашенная, чтобы пошевелиться.

— И я хочу, чтобы ты пообещала мне прямо сейчас, — заявил Спенс, когда она пересказала ему их беседу, — что ты больше никогда, никогда не сделаешь ничего подобного.

Никки уже собиралась ответить, но в ее глазах вспыхнул лукавый огонек.

— О нет! — простонал Спенс. — Обещай, Никки, или, клянусь, я умываю руки.

— Но что, если в неприятности попадешь ты? — спросила она.

— Знаешь что? — заявил он. — Я даю тебе слово здесь и сейчас, что никогда в них не попаду.

Рассмеявшись, она крепко обняла его и от всего сердца пообещала, что никогда и ни за что больше не поступит так, как в этот раз.

Наверное, не поступит. Возможно…