Кровавая фиеста молодого американца

Америка. 1910 год

Традиционный торжественный обед в богатом, построенном еще дедом Джека доме в Портленде. Дом-замок окружает большой сад с беседками, гротами, с ручными оленями, бродящими среди деревьев.

Бесшумно прислуживают слуги, почти все китайцы.

Мать и отец влюбленными глазами смотрят *на своего сына. Осуществилась их мечта: он окончил Гарвард — самый привилегированный университет Америки.

Джек, держа в одной руке бокал с вином, а другую положив на плечо соседа, говорит:

— Итак, завтра мы с моим другом Уолдо отправляемся в Европу! Мы пройдем пешком всю Англию, Францию, Испанию, как менестрели или… дервиши. Пожелайте нам успеха, друзья!

Старый Рид и мать Джека, красивая, средних лет женщина, стоят в глубине комнаты и, глядя на пирующего с друзьями сына, тихо разговаривают.

— Что ж, миссис Маргарет Рид, похоже, мы все сделали для нашего старшего.

— Я думаю, Джеку не в чем нас упрекнуть.

— Теперь, после Гарварда, перед ним открыты все дороги и даже та, что ведет к президентскому креслу.

— Нет, наш мальчик слишком честен для этого. Он поэт, а не политик. Пусть он идет своей дорогой и, главное, чтобы он был здоров… Я так боюсь этой Европы. Что они там едят? Вдруг у него снова начнутся эти проклятые приступы его почечной болезни!

— Их у него не было уже пять лет.

— Да, но ты помнишь, сколько ему пришлось проваляться в кровати.

— Когда это было?… Тогда он был слабак, а сейчас, гляди, во что он вымахал! Ведь это что-нибудь значит, черт возьми — быть лучшим защитником университетской команды. Кроме того, он прекрасный пловец, и не так уж много парней в Америке, которые смогут пробежать милю быстрее его!

— Это все так. И все же главное для него — это строгий режим, хорошее питание и спокойная работа.

— Похоже, ты его с кем-то путаешь, нашего мальчика, — засмеялся отец.

Под вечер Джек бродил по улицам родного города. Он как бы прощался с ним перед долгим расставанием. Было грустно, но радость предстоящего путешествия побеждала эту грусть, и он еле сдерживал себя, чтобы не запрыгать, как мальчишка.

Он забрел в городской парк с «вечными» аттракционами — деревянными горками, каруселями, качелями. Попробовал по очереди их все.

Потом он снова бродил по парку и на одной из аллей увидел длинноногую, с темными волосами девчонку. На ней была юбка колоколом и блузка. Около нее кружились, взявшись за руки, четверо парней. Девчонке было лет семнадцать, а парни были сверстниками Джека. Сначала он прошел мимо, думая, что это игра, а потом, остановившись, пригляделся и понял, что парни нагло издеваются над перепуганной насмерть молоденькой мисс. Они прыгали вокруг нее, гоготали, хватая ее за что попало руками.

Джек бросился к ней на помощь.

— А ну, уберите лапы, подонки!..

Парни тут же охотно повернулись к нему, окружили. Один проговорил, обращаясь к самому здоровенному из них:

— Он, кажется, сказал что-то нехорошее, Билл!

Билл положил ладонь на плечо Джека.

— Вы невежливы, мистер. Вам придется встать на колени и извиниться.

— На колени — это хорошо! — подхватил первый. Девчонка, отбежав в сторону, остановилась, смотрела на них.

Джек движением плеча сбросил руку Билла… Тогда тот схватил Джека за ухо и больно потянул вниз.

— На колени. Иначе вам будет очень плохо.

— И больно! — подхватил еще один и заржал. Джек понял, что нужно бить первому. Прямым правой он свалил с ног Билла, тут же повернулся и ударил второго… Билл вскочил на ноги, и вспыхнула драка. Жестокая и молчаливая.

Джек, дюжий защитник университетской футбольной команды, успел изрядно попортить физиономии двоим, но его противники были парни тоже ничего, и в конце концов драка превратилась в избиение четырьмя одного.

Парни повалили Джека на землю и начали беспощадно бить его ногами…

Девчонка пронзительно закричала. Может быть, от этого крика парни опомнились и убежали.

Молодая мисс вытирала своим платочком кровь с разбитой губы Джека. Она ласково погладила огромный синяк под его заплывающим глазом. Избитому Джеку вдруг опять стало очень хорошо…

Теперь они вдвоем бродили по городу его детства, и Джек, не умолкая, читал ей свои стихи, бесконечное количество плохих стихов. Она слушала его, не перебивая, улыбаясь чему-то своему.

Потом он сказал:

— Завтра я уезжаю в Европу. Пройду пешком по всей Англии и Франции. Буду ночевать в рощах у дороги, на сеновалах… и писать стихи. Много стихов. А когда вернусь — издам их и сразу стану знаменитым поэтом Америки. Мою книгу раскупят все, и таким образом я сделаю свой первый миллион.

— Это прекрасно, мистер Рид! — засмеялась молоденькая мисс. — Посвятите мне какое-нибудь стихотворение в этой книге.

— Я посвящу вам ее всю! Вы будете дамой моего сердца. Хотите быть моей Лаурой?

— С удовольствием, мистер Петрарка!

Они остановились около неприветливого здания Портлендской академии, школы, в которой когда-то учился Джек. Он сказал:

— Вот она — моя знаменитая академия. Вы в какой школе учитесь?

— Моя школа далеко. Мы ведь всего месяц, как переехали сюда, в Портленд.

— Не дай вам бог попасть сюда! Всю жизнь буду я ненавидеть эту мою школу. Хуже ее нет во всей Америке. Все учителя здесь сплошные идиоты, они любят только тупых зубрил. Нет, здесь я не был счастлив!.. А вон там, через заднюю ограду, я удирал от мальчишек, которые собирались меня колотить. Я всегда был порядочным трусом в том, что касалось физической боли. Но странно, когда меня действительно загоняли в угол и заставляли драться, то сами побои были в сто раз менее ужасными, чем страх перед ними.

Они пошли дальше вдоль улицы. Она спросила:

— А сегодня вам было страшно?

— В первый момент — очень.

— Тогда почему же вы?…

Джек не ответил, посмотрел на нее. Она отвела взгляд.

— Мы пришли, — сказала она.

Джек мял в ладонях ее руку. Под глазом у него набух здоровенный синяк. И распухшая губа тоже не очень украшала его.

— Вы хотите, чтобы я вас поцеловала? — спросила девчонка.

Она поднялась на цыпочки, дохнула ему в щеку и убежала в свой дом при парке.

— Простите, но я даже не знаю вашего имени!.. — крикнул Джек.

Мисс остановилась, сверкая во тьме колоколом юбки.

— Это прекрасно! — весело ответила она. — Когда вы вернетесь из Европы, вы узнаете его… Прощайте, до свидания, Джон Рид, будущий знаменитый поэт!

— Помните, что теперь вы моя Лаура! — сказал Джек.

— Не забуду. Я сама найду вас, как только прочту вашу книгу.

Счастливый поэт постоял, глядя вслед убежавшей мисс, потом, насвистывая, двинулся вдоль улицы.