Проклятье.
Она задавалась вопросом, не сделал ли её уход ситуацию ещё хуже. Если бы она просто осталась там и отмахнулась от этого, как будто это ничего не значило.
Но это не было пустяком. У неё только что был секс с вампиром. Хуже того, вампиром, которого она жаждала с тех пор, как впервые увидела его. У неё был секс с Кейном Мэллоем. И он только что доказал, что он такой, каким она его себе представляла, и даже больше.
Но даже этого было недостаточно.
Она нетерпеливо вытерла раздражающую слезу смущения. Он доказал: она была бесполезна. Он был безупречен, и всё же она не смогла насытиться. Она действительно была неполноценной. Она отдалась ему… и ради чего? Чтобы он посмеялся над её косностью? Или чтобы очернить его мужественность? Потому что, даже если бы он уже не ненавидел её раньше, сейчас он возненавидел бы её ещё больше.
Она доказала ему, насколько она нерушима — куда более нерушима, чем даже она сама знала. Если бы она ему не была нужна, он мог бы с таким же успехом просто убить её.
Её план провалился не в одном, а во многих смыслах. План, который как она думала, может действительно сработать. Как же она себя обманывала. Точно так же, как обманывала себя, полагая, что сможет воздерживаться от него достаточно долго, чтобы получить от него желаемое.
Она не могла вернуться туда. Судя по тому, что она чувствовала, ей больше никогда не хотелось туда возвращаться.
У неё был самый великолепный мужчина, которого она когда-либо встречала, а она просто лежала, слишком напряжённая и фригидная даже для элементарных вещей.
Она переключила своё внимание на дверь, когда ручка повернулась.
Кейн распахнул дверь до упора и прислонился к дверному проёму с беспечностью, которая сделала то, что они только что сделали, ещё более болезненным. Он пригубил пива, а потом опустил руку.
— Ты в порядке?
Она отвела глаза.
— Прекрасно.
— Ты не выглядишь прекрасно.
— Правда, — сказала она, встретившись с ним взглядом, не в силах скрыть своего недовольства. — Я в порядке.
— Тогда почему ты смотришь на меня так, словно можешь убить?
Он снова поднёс бутылку к губам, скрывая появившийся на них намёк на улыбку.
— Мне вообще не пришлось бы смотреть на тебя, если бы ты дал мне немного уединения.
Он снова опустил бутылку и отстранился от дверного косяка. Поставил свою бутылку на угол раковины и неторопливо подошёл к ней. Он сел на пол прямо перед ней и откинулся назад на руки, расставив ноги.
Она вцепилась пальцами ног в покрытую ковриком ступеньку, отказываясь отводить взгляд. Она не позволяла своему взгляду блуждать. Она не позволяла себе отвлекаться на отточенное совершенство, демонстрируемое перед ней.
Но вместо того, чтобы разозлиться из-за её неповиновения, блеск в глазах Кейна сказал ей, что его это позабавило. Она отвела взгляд и сосредоточилась на стуке дождя по окну, а не на мучительном молчании между ними.
Сначала она подумала, что его прикосновение к её пальцам ног было случайностью. Но когда она снова посмотрела на него, то увидела по его намёку на улыбку, что его ласка была очень даже преднамеренной.
— Тебе нужно меньше думать и больше играть, — сказал он.
Она знала, что должна была поставить ногу на следующую ступеньку, вне пределов его досягаемости, но она этого не сделала.
— Поскольку ты всё время играешь в игры, не так ли, Кейн?
— Я едва не потерял контроль. Ты ведь знаешь это, не так ли?
Она осторожно встретила его пристальный взгляд.
Он просунул большой палец ноги в расстояние рядом с её пальцем, а остальными пальцами накрыли её пальцы.
— То, что произошло на том столе, эта искра, такое случается не часто.
Её сердце пропустило удар.
— Я не почувствовала искры.
— Нет? Не помню, когда в последний раз кончал так быстро или так мощно.
Её пульс участился. Она искала насмешку в его глазах, но они были лишены её. Она предположила, что он стал нетерпелив. Почувствовал, что у него ничего не получается, поэтому насытился, чтобы побыстрее покончить с этим. Даже сейчас жар опалил её лицо от унижения. Вероятно, он ничего не чувствовал всё это время, ничего, кроме триумфа за то, что наконец-то заставил её уступить. И теперь он пытался наверстать упущенное.
Она убрала свою ногу от его, поднимая обе ступни на следующую ступеньку вверх и заправляя платье под бёдра.
— Ты подвергаешь себя слишком большому давлению, — добавил он.
— Может быть, мне просто это не понравилось.
— Разве я недостаточно плохо вёл себя для тебя? Ведь тебе нравится, что я играю плохого вампира, не так ли? Это заставляет тебя чувствовать себя в безопасности.
Она ошеломлённо уставилась на него, его слова задели слишком глубокую струну. Предчувствие сжалось, и влажный жар вновь вспыхнул между её ног.
— Иронично, — добавил он. — Но это правда. Тебя ужасает, как сильно я тебя возбуждаю, как легко ты отдалась мне там, на кухне, и что твоё сердце не такое уж непроницаемое, как ты думаешь.
— Это не имеет никакого отношения к моему сердцу.
— Для такой девушки, как ты, когда дело доходит до секса, это всегда касается сердца.
— Значит, надеялся, что доведёшь меня до обморока? Думал, будет так просто? Ты был хорош, Кейн, но, очевидно, ты был не настолько хорош.
Его улыбка отражалась в его потрясающих тёмно-синих глазах, но также обнажала намёк на смертоносные резцы.
— Ой. Проткни мне сердце колом, почему бы нет.
— Поверь мне, если бы представилась такая возможность…
Он рассмеялся. Это был первый раз, когда она услышала его смех. Первый раз, когда она видела, как он смеется. Это было мимолетно, но опьяняюще.
— Может быть, мне стоит попробовать ещё раз, — сказал он, — может быть, на этот раз мне не стоит так легко к этому относиться.
Её сердце подпрыгнуло.
— Одного раза было достаточно.
— Нет. Очевидно, ты думаешь, что я потерпел неудачу.
— Я никогда этого не говорила. Ты просто оказался не так хорош, как я думала.
— Ты просто переполнена комплиментами, не так ли, Кейтлин?
— Уверена, ты переживешь это.
Улыбка зародилась, но затем рассеялась.
— Я предупреждал тебя, что эти игры могут стать ещё мрачнее.
— И я продолжаю говорить тебе, что я не хрупкая.
— Ты более хрупкая, чем можешь себе представить, маленькая девочка.
Она заглянула ему в глаза так глубоко, как только осмелилась. Это был он — настоящий Кейн, снова просачивающийся наружу. Кейн, который напомнит ей, какой глупой она была. Кейн, к которому она, возможно, ничего не могла чувствовать.
— Предполагаю, ты понял, что ты не в себе, возомнив, что можешь сломать чтеца теней. Для этого потребуется нечто большее, чем красивое лицо и несколько хорошо отрепетированных движений.
— Ты можешь помешать этому потрошителю душ получить желаемое, Кейтлин. Тебе просто нужно сделать выбор. Ты можешь продолжать блокировать меня, сохранять этот самоконтроль и продолжить бороться со мной в течение следующих двух дней, пока он не придёт и снова не возьмёт именно то, что хочет, или ты можешь сдаться мне. Позволь мне добраться туда первым. И тогда ты сможешь посмотреть этому потрошителю душ в глаза и сказать ему, чтобы он шёл к чёрту. Возможно, у тебя и не будет своей души, но, по крайней мере, ты будешь жива. Ты выигрываешь, и я выигрываю. Всё, что тебе нужно сделать, это научиться отпустить ситуацию.
Оскорбление от того, как легко это прозвучало в его устах, было слишком сильным, чтобы вынести.
— Именно это ты имел в виду в комнате для допросов, когда говорил, что я добровольно отдам тебе свою душу? Ты делаешь мне предложение, от которого я не могу отказаться? Или я должна воспринять это как ультиматум? Что ж, ты можешь идти к чёрту, Кейн.
Её сердце бешено колотилось, но она не собиралась первой отводить глаза. Не в этот раз.
— Я рискну с потрошителем душ, прежде чем дам тебе то, что ты хочешь.
Как только она это сказала, она поняла, что совершила ужасную ошибку.
Его взгляд был таким же неподвижным, как и у неё, а дождь тем временем барабанил в окно. Его глаза мрачно сверкали с пугающей трезвостью. Она перевела дыхание и собралась с духом, когда он встал. Но он даже не посмотрел на неё, взял свою бутылку с раковины и вышел из ванной комнаты.
Она не могла пошевелиться. Её сердце стучало в ушах. Каждый инстинкт… всё, что она знала о нём, подсказывало ей, что это молчание означает неприятности.
Большие неприятности.
ГЛАВА 15
Кейтлин встала со ступенек, но осталась стоять как вкопанная, настороженно глядя на открытую дверь ванной комнаты. Она обхватила себя рукой и прикусила ноготь большого пальца на другой руке.
Она услышала музыку… музыку, которая становилась всё громче. Громче, потому что Кейн прибавлял громкость до тех пор, пока она уже не могла расслышать каждое слово рок-песни. Комната за дверью погрузилась во тьму. Он выключил настенный светильник, и только мерцающий свет телевизора освещал пространство. Любопытство побуждало её переступить порог, но от нервов ноги налились свинцом.
Она снова села, вцепившись в ступеньки по обе стороны от себя, не смея отвести взгляд от зияющего дверного проёма.
Но он не вернулся.
Казалось, прошли минуты, но она была уверена, что прошло, должно быть, меньше времени. Она заправила волосы за уши, а затем стиснула руки на коленях. Чем бы он ни занимался, он не торопился.
Поток дождя усилился и лился теперь, как мини-водопад, из забитого водостока наверху. Поднимался ветерок, со свистом проникая в маленькие щели в окнах. Ей должно было быть холодно, и она почувствовала это на ощупь. Но паника заставила её потеть, и тонкая испарина уже покрыла её ладони.
Если бы на двери был замок, она бы подбежала и захлопнула её, заперлась бы внутри, по крайней мере, пока не взяла бы себя в руки.
Всё это было частью его игр — оставлять её страдать и размышлять, воображая худшее.
Насколько плохим вампиром ты меня себе представляешь?
Она хмуро посмотрела на дверь. Он не мог так поступить с ней — вот так манипулировать ею. Потому что именно это он и сделал, выйдя из ванной, ничего не сказав. Оставив её одну в тишине. Он обращался с ней как с капризным ребёнком, и в результате она чувствовала себя капризной. Он наказывал её. Или ему просто было всё равно.
Он не мог сдаться. Кейн ни от чего не отказывался. Её грудь сжалась. Он мог бы стараться усерднее. Он мог бы попробовать ещё раз. Он мог бы немного поупрямиться. Если бы только он знал, как мучительно близка она была. Как он заставил её чувствовать.
У неё свело горло. Она была расстроена. Она должна была признать это. Она была расстроена, потому что Кейн бросил её. Она должна была вздохнуть с облегчением, быть благодарной за то, что какое-то время провела в одиночестве. Но всё, что она хотела сделать, это пойти туда и найти его. Даже спорить с ним было бы лучше, чем сидеть тут в одиночестве, гадая, всё ли кончено — если это было всё.
Потому что так могло бы быть.
Её сердце бешено заколотилось. Он мог бы поверить ей на слово. Её неудача на столе могла бы убедить его, что дальнейшее преследование было пустой тратой времени и энергии. Возможно, он уже строил планы по поиску другого чтеца теней. Может быть, в конце концов, она не была такой уж неотъемлемой частью его планов. Возможно, он даже уже ушёл, решив пойти и найти другого чтеца.
Ещё один чтец теней, с которым можно провести время. Ещё один чтец теней, чтобы насмехаться, дразнить и соблазнять.
Боль в её сердце не была паникой. Это было нечто ещё более ужасающее.
Она встала, несмотря на дрожь в бёдрах. Она не могла просто сидеть здесь, пока он принимал решения о её судьбе. Она не могла позволить ему отвергнуть её, как будто она была никем.
Она неуверенно направилась к двери.
Не было никаких явных признаков его присутствия. Но дверь во внешнюю комнату была наполовину приоткрыта. Её сердце пропустило удар. Он всё ещё был рядом. Он не бросил её. Вероятно, он вернулся, чтобы немного поработать над своей машиной — выместить на этом своё разочарование. И если он решил убить её, то явно пока не собирался действовать в соответствии с этим решением.
Ей нужно было поговорить с ним, хотя она и не знала, что сказать. Более того, ей нужно было увидеть его. Ей нужно было посмотреть ему в глаза, чтобы понять, разочаровался ли он в ней.
Музыка звучала в её ушах. Она направилась к двери. Усилившаяся темнота смягчала комнату вокруг неё.
Она остановилась у проёма, но ничего не могла разглядеть в тени за дверью, по крайней мере, под тем углом, под которым стояла, поэтому приоткрыла дверь ещё немного и переступила порог.
Она застыла. У неё отвисла челюсть.
Он наносил удары по груше, каждое движение было быстрым, точным и контролируемым. На нём не было ничего, кроме пары спортивных штанов с низкой посадкой, которые демонстрировали его скульптурное, гибкое совершенство во всей его физической красе, когда он наносил удары руками и ногами. Даже частично скрытый тенями, он выглядел феноменально в действии.
Её сердце пропустило удар, во рту пересохло, низ живота разлился жаром.
Разочарование, злость, скука, рутина — каковы бы ни были причины, по которым он наказывал грушу, она знала, что это был образ, от которого она никогда не оправится, даже если её жизнь продлится ещё всего несколько часов.
Как ей удалось пересечь комнату и подойти к нему, она понятия не имела. Но ей это удалось, даже если она не помнила своих шагов. Она прислонилась спиной к его машине, встав лицом к нему, и положила руки на поясницу.
Он остановился не сразу, но когда сделал это, то полностью повернулся к ней лицом. Его обычно незаметное дыхание стало более частым и тяжёлым. Его кожа покрылась блеском, несколько следов которого он вытер со лба тыльной стороной ладони. Он размотал белую ленту вокруг своей левой руки, которую он явно использовал для защиты костяшек пальцев. Его глаза были ужасающе тёмными, когда они встретились с её глазами.
Прямо тогда, прямо там, она могла бы броситься ему на шею, каковы бы ни были последствия. Чувство освобождения было одурманивающим.
Ей следовало бы испугаться, но эти глаза — тёмные, напряженные и непреклонные, какими бы они ни были, — также светились самообладанием, в котором была своя притягательность.
Когда он прошёл несколько метров по направлению к ней, она не смогла заговорить, а пальцы её ног впились в холодный, шершавый бетон.
Его оценка её была быстрой, почти холодной.
Она сдержала вздох.
С его стороны не потребовалось никаких усилий, чтобы развернуть её и прижать к машине.
Она мгновенно вернулась в сумрак того злополучного коридора, когда его твердое тело застало её врасплох, подарив её сердцу самый сильный толчок в жизни, который она когда-либо знала. Искра, даже тогда, говорила ей, что она играет в гораздо более опасную игру, чем она была готова принять.
На этот раз он ничего не сказал, а пинком раздвинул её ноги и бросил её руки на крышу машины.
Она едва могла дышать, не зная, было ли это от страха или возбуждения. Но это мог быть именно он — тот момент, когда он покончит со всем этим. Один смертельный укус, один поворот её шеи, и всё было бы кончено. Но всё, что она могла чувствовать, это умелое тело; всё, что она могла видеть, эти сильные, мужские руки, держащие её; всё, что она могла чувствовать, это мускусный, древесный аромат. И близко к своему уху она услышала эти трудноуловимые, нечастые вдохи, которые напомнили ей, что он был далёк от человека.
— Почему ты так долго? — тихо спросил он ей на ухо.
Слова покинули её. Он сжал её запястья вместе, обхватив их только одной рукой, удерживая их на машине.
— Напомни мне, как долго ты охотилась за мной, Кейтлин?
Всё, о чём она могла думать, были его губы — эти красивые, прохладные, мужские губы у её уха. Она быстро облизнула свои собственные, но во рту всё ещё было слишком сухо.
— Выслеживание. Не охота.
— Семантика.
Он откинул волосы с её шеи и снова склонился губами к её уху.
— Это всё, что было в течение многих лет, не так ли? Я и потрошитель душ, поглощающие каждую твою мысль, каждую мотивацию, каждое мгновение бодрствования. Ты охотилась за мной так долго, что думаешь, что знаешь меня. Но ты меня не знаешь. Ты совсем меня не знаешь. Зато я знаю тебя. Я наблюдал за тобой в течение долгого времени. Желая тебя. Желая сломать тебя. И теперь я знаю, как это сделать. Я понял, что для того, чтобы заставить тебя потерять контроль, я должен взять этот контроль на себя. Полностью.
Её желудок перевернулся, а сердце подпрыгнуло. Он спросил её, насколько плохим вампиром она его себе представляла. Прямо тогда ей было всё равно. Она знала, что его представление о плохом и её представление о плохом, вероятно, были двумя совершенно разными вещами, но что-то подсказывало ей, что она вот-вот узнает, насколько они разные.
Он сдвинул бёдра всего на дюйм, чтобы задрать заднюю часть её платья вверх и собрать его на пояснице.
Кейтлин вздрогнула и инстинктивно попыталась высвободить руки, но шлепок по обнажённой стороне её ягодицы заставил её замереть.
— Не двигайся, — предупредил он.
Он слегка прикусил её ух, и прохладным большим пальцем уверенно скользнул по изгибу обнажённой плоти.
— Теперь осторожнее, я слышу, как колотится твоё сердце. Не так много искушений может выдержать вампир.
Она прикусила нижнюю губу, когда он снова сильно прижал её к машине. Металл был холодным по сравнению с жаром её бёдер и лона, текущим через тонкий хлопок её платья.
— Что ты собираешься делать? — спросила она, напряжение в тоне нервировало её, но не так сильно, как просачивающиеся вместе с ним оттенки возбуждения.
Он стянул с себя спортивные штаны, прижался своей эрекцией к ложбинке между её ягодицами, когда снова сократил промежуток, плотно прижавшись к её спине. Его грудь была твёрдой.
— Как ты думаешь, что я собираюсь делать?
Она вонзила ногти в крышу машины и собралась с духом.
— Не делай мне больно, — с придыханием предупредила она, удивлённая, что это, по большей части не было просьбой.
Какое-то шестое чувство подсказывало ей, что у него не было намерения причинять ей боль, что речь не шла о том, чтобы причинить ей боль. Не совсем.
Но иногда он забывал. Иногда он забывал, насколько хрупки люди по сравнению с представителями третьих видов.
— Но, Кейтлин, — прошептал он ей на ухо, его хриплый голос воспламенил каждое нервное окончание.
Он слегка наклонился и направил свою эрекцию вверх, между её ног. Прижав конец к её лону, он снова поднёс губы к её уху.
— Мне казалось, ты говорила, что не хрупкая.
И он толкнулся в неё.
Это был не тот нежный толчок, каким был раньше, постепенный прорыв внутри неё, усиливающий её возбуждение своим собственным. На этот раз он не дал ей времени привыкнуть. На этот раз он максимально использовал её влажность. На этот раз он утолял не только её, но и свой голод, входя в неё одним медленным, уверенным, но неумолимым движением, заполняя её до конца.
Кейтлин вскрикнула и выгнула спину, но он сильнее прижал её к машине. Она согнула пальцы. Закрыла глаза. Её тело содрогнулось. Её собственная влажность покрыла её бедра, когда он вышел из неё только для того, чтобы толкнуться внутрь снова. На этот раз темп стал сильнее и нарочитым. Она откинула голову ему на плечо и снова вскрикнула, ногтями глубоко впившись в ладони.
— Я хотел тебя с первого момента, как увидел, — произнёс он ей на ухо. — И когда я прижал тебя к стене в том коридоре, я мог бы так легко овладеть тобой.
Напряжение сковало низ её живота, шевеление внизу живота отвлекло её от боли, когда он проникал в неё медленно и глубоко.
— Ты знаешь, чего мне стоило не сделать этого? — спросил он.
Он ещё сильнее раздвинул её ноги, его толчки набирали темп.
— И я знаю, что ты тоже хотела меня, — сказал он с нотками рычания в его хриплом тоне. — Ты всегда хотела меня. И только меня.
Если бы он не прижал её так крепко к машине, она знала, что её ноги подкосились бы, всё её тело уже дрожало, дыхание было поверхностным, горло свело.
— Точно так же, как я хотел тебя. Но я никогда не ожидал, что ты будешь ощущаться так хорошо, — заявил он, в его тоне сквозило напряжение от возбуждения. — Иначе я мог бы забрать тебя раньше.
Его слова поразили прямо в самое сердце и взорвались, когда его темп увеличился. Её дискомфорт от его натиска смягчался только возбуждением, уже крепко державшимся глубоко внутри неё.
Она была уверена, что очнётся в любой момент, фантазия и реальность сливались воедино. Один из тех грубых, сексуальных моментов, которым она позволила себе предаться, наедине со своими собственными мыслями, теперь обретал жизнь, движение и ощущения. Некогда могущественные фантазии теперь казались слабыми по сравнению с реальностью.
Потому что она могла только представлять, каким был Кейн. И она поняла, насколько ограниченным было её воображение, когда он поглотил каждый дюйм её тела, вонзаясь в неё с такой контролируемой силой, что каждая частичка её тела заныла.
Яркие огни вспыхнули у неё перед глазами, пол казался неровным. Взорвались звёзды, комната вокруг неё наполнилась жаром. Кейтлин сжала руки, когда оргазм прокатился по её организму с усиливающейся скоростью, нарастая, накатывая волной. Она вздрогнула, потеряв связь с реальностью. Вскрикнула, согнувшись от силы своего оргазма, почти слишком мощного, чтобы его вынести. Слёзы потекли по её щекам, всё её тело сотрясалось от толчков.
Каждая частичка её тела изнывала и покалывала. Каждая частичка её тела чувствовала себя живой как от удовольствия, так и от боли. Эти ощущения заставили её испытать тошноту, насыщение, чуждое ощущение легкости, разливающееся по её телу.
Ему это удалось. Кейну Мэллою удалось невозможное.
И это было идеально.
ГЛАВА 16
Платье Кейтлин опустилось обратно на бёдра, как только Кейн отстранился.
Она обернулась, упёршись руками в машину, чтобы сохранить равновесие. Но её ноги ощущались слишком слабыми; дрожащие бедра едва могли удерживать её больше нескольких секунд. Её ноги подогнулись под ней, и она соскользнула на холодный, твёрдый пол.
Она всё ещё пыталась отдышаться, вытерла слёзы со щек. В тот кульминационный момент он причинил больше вреда, чем она могла себе представить. Кейн Мэллой только что показал себя гораздо более смертоносным противником, чем она могла себе представить.
Она настороженно посмотрела на него, пока он разматывал ленту со своей правой руки. На мгновение она задумалась, не вставила ли она только что всю сцену в своё собственное сознание, где-то между сниманием первой ленты и второй. Но она знала, что то, что произошло, было реальным — ужасающе реальным. Её ноющее тело говорило ей об этом.
Как и боль в её сердце.
Она не могла влюбиться в него. Она бы себе этого не позволила.
Но у неё возникло ужасающее чувство, что если он не скажет ей что-нибудь приятное, её слишком быстро бьющееся сердце разорвётся на части.
Он присел на корточки, ловко удерживаясь на носках босых ног. Протянул руку и нежно убрал несколько выбившихся прядей волос с её глаз.
— С тобой всё в порядке?
Её сердце подпрыгнуло. Ей удалось кивнуть.
Он ущипнул её за подбородок, нежный жест в сочетании с намёком на улыбку, которую она почти могла принять за привязанность.
— Давай поднимем тебя с этого пола, — сказал он, выпрямляясь и хватая её за руку.
Он помог ей подняться на ноги, Кейтлин прижала руку к машине, желая убедиться, что не упадёт при движении.
— Идти можешь?
Она кивнула.
— Уверена?
— Я в порядке, — сказала она, хотя и не была уверена в этом.
Кейн повёл её обратно через комнату, положив руку ей на поясницу. Когда он привёл её обратно в гостиную, он закрыл и запер за ними дверь.
— Иди и ляг на кровать, пока не упала, — сказал он.
Кейтлин посмотрела на кровать. Никогда ещё она не выглядела более привлекательно. Но она не могла позволить себе такой комфорт. Она, конечно, не могла позволить себе поспать. Сейчас больше, чем когда-либо, она должна была оставаться настороже.
Он знал. Он должен был. Он, наверное, почувствовал перемену в ней. Если бы она посмотрела на него, он наверняка увидел бы это в её глазах.
Она отвела глаза от напряжённости его взгляда.
— Ты слышала, что я сказал?
— Мне не нужно ложиться. Я в порядке.
— Разве я недостаточно утомил тебя?
Дурное предчувствие сдавило ей грудь. Внезапно их близость оставила горький привкус во рту. Она оглянулась на него. Утомить её настолько, чтобы она ослабила бдительность и позволила ему ещё немного пощупать её сердце… прозондировать ситуацию?
— Ты на это надеялся?
Он подхватил её на руки одним лёгким движением и отнёс на кровать.
— Кейн, отпусти меня! — потребовала она, но он уложил её на кровать за считанные секунды.
Он сел на её бедра и подтолкнул её запястье назад к наручнику, фиксируя её на месте. Она ошеломленно уставилась на него, когда он схватил её за другое запястье, потянулся к соседнему столику и достал из ящика ещё один комплект наручников.
— Нет, — сказала она, охваченная паникой.
Он не мог действовать так быстро. Возможно, он отколол большой кусок защиты, но даже она знала, что этого ещё недостаточно для доступа к её душе.
— Что ты делаешь?
Он взглянул на неё сверху вниз, его глаза мрачно сверкнули, когда он одной рукой и с лёгкостью эксперта закрепил наручник вокруг спинки кровати, а после закрепил его на другом запястье.
— Кейн, отпусти меня!
Она не была готова. Если бы он даже попытался забрать её душу, это могло бы убить её. Это могло бы убить их обоих.
Он не ответил ей, а лишь отодвинулся от её бедер, раздвинул её ноги и опустился на корточки между ними. Она попыталась выгнуться и вывернуться, но он упёрся большими пальцами в её бедра и прижал её к кровати.
— Что хорошего это даст, Кейтлин?
Она подтянула колено к груди, готовая ударить его, но он поймал её за колено, потянув его обратно вниз, и взялся за её лодыжки, удерживая её ноги по обе стороны от своих бёдер. Она быстро устала, борьбы больше не было, уровень её энергии колебался на совершенно неадекватном уровне.
Она разочарованно вздохнула и посмотрела ему в глаза. Даже в темноте она могла видеть, что они были спокойны и опасно решительны.
— Ты закончила? — спросил он.
— Что ты собираешься делать? Если ты думаешь, что сможешь это взять, ты…
— Взять что?
— Ты знаешь что.
Он почти улыбнулся.
— Дело не в твоей душе, Кейтлин. Не прямо сейчас. Я ещё не закончил с тобой.
Её сердце болезненно зашлось.
Она сжала руки, когда он оторвался от её взгляда и, опустив голову, поднёс её лодыжку к своим губам. Он медленно поцеловал её, поднимаясь по внутренней стороне икры к задней части колена. Кейтлин в шоке приоткрыла губы, вздрогнув от прохладной ласки его губ. Поцелуй, который превратился в облизывание, когда он медленно провёл языком вверх по внутренней стороне её бедра. Её сердце затрепетало, когда он достиг середины, и она приготовилась к его неизбежному укусу, когда он резцами прижался к её нежной плоти.
Секс, а потом кормление. Она должна была предвидеть, что это произойдёт.
Но это не было неизбежно.
Как и то, что он не остановился, когда добрался до верхней части её бедра. И когда он отпустил её лодыжку и обеими руками поднял подол её платья, Кейтлин замерла.
Она покачала головой, скорее инстинктивно, чем по своей воле.
— Кейн, — предупредила она, чувствуя, как пересохло в горле, смущённая жаром, разлившимся меж её ног.
Но Кейн не обратил внимания на предупреждение. Он продвинулся дальше по кровати в исходное положение.
Она затаила дыхание.
И когда он снова опустил губы к её бедру, когда эти поцелуи медленно и дразняще затанцевали внутрь и вверх по бедру, Кейтлин закрыла глаза и откинула голову на подушку. Он собирался довести её до безумия, дразня, усилив давление на её всё ещё чувствительное лоно. Но когда его прохладные губы встретились с жаром глубоко между её ног, её сердце чуть не остановилось. Она ахнула, не в силах сдержать выдох удовольствия и страха.
Она знала, что то, что он собирался сделать, было гораздо более интимным, чем проникновение. Гораздо более сильным посягательством. Гораздо более рискованным для её душевного состояния, когда дело касалось его.
Кейн удерживал её бедра на месте, опасно медленно проводя языком от сердцевины её лона к клитору.
Мысленно Кейтлин выругалась — чего она не могла припомнить, чтобы когда-либо делала во время полового акта. И когда напряжение между её ног усилилось, пока Кейн беззастенчиво целовал, лизал и посасывал, она больше не могла сдерживаться. Когда Кейн провёл языком по её складочкам и глубоко вошёл в неё, она вскрикнула, сжимая металлическую перекладину, удерживавшую её наручники.
Зашипев от собственной реакции, она глубоко прикусила нижнюю губу.
Она почувствовала, как он улыбнулся и убрал язык, снова облизав её пульсирующий бугорок. Он взял его в рот и обвёл языком, снова надавливая на её складочки ровно настолько, чтобы заставить её зажмуриться и выгнуть спину навстречу ему.
Это был единственный сигнал, который ему был нужен, чтобы крепче сжать её бёдра, удерживать её в нужном положении, в то время как его язык, его губы, весь его рот становились всё более голодными — пробуя её на вкус, поглощая её. Боль между её ног стала мучительной из-за того, что ей снова захотелось кончить, каждый крошечный волосок на её теле встал дыбом, позвоночник покалывало. Она больше не могла думать ни о чём, кроме холодного пота, который покрывал её с ног до головы, Кейн доводил её до такой степени, что она знала: пути назад нет. Что если он остановится, она будет умолять его продолжить. В тот момент она ненавидела его и одновременно обожала. Если у неё и были какие-то сожаления, они исчезли. И когда он совершил действие, которого она никогда не испытывала, она не могла представить, что когда-либо подпустит кого-то ещё так близко.
Когда её оргазм разразился снова, она закричала. Несмотря на то, что сомневалась в возможности этого. Оргазм был тяжелее и болезненнее, чем в первый раз. Ей было всё равно, видел ли Кейн, какой эффект произвёл на неё. Её не заботило ничего, кроме утоляющего жара, который снова полностью насытил её.
Кейн навис над ней, стянул спортивные штаны и трусы. Она не могла представить, что примет его снова, когда она всё ещё изнывала и пульсировала, а каждая частичка её тела покалывала. Но, очевидно, он решил, что она могла бы.
Она вздрогнула и непроизвольно напряглась, когда прохлада его эрекции встретилась с её жаром, его твердость встретилась с её мягкостью, снова с лёгкостью прорываясь сквозь её складки.
Осторожно, неуверенно она посмотрела на него. Его глаза были такими тёмными в тени, что казались опалами. Он никогда не выглядел более сногсшибательно, более властно, более контролируемо. Она пыталась заполнить свою голову негативными мыслями о нём: его чёрствость, его высокомерие, его непристойность, его жестокость, его порочность. Но вместо этого её голова была заполнена его внимательностью, его чувственностью, его авторитетом, его силой, его искренностью.
Он обхватил рукой её поясницу и слегка наклонил её к себе, всё ещё опираясь на одну руку, и полностью вошёл в неё.
Она закрыла глаза, вскрикнула, её тело содрогнулось от шока. Он приподнял её ещё немного, снова вонзаясь в неё. Она дёрнула запястья из наручников, снова вскрикнув, когда он наполнил её целиком, растягивая до тех пор, пока она не почувствовала ничего, кроме него.
Она едва ли даже заметила, что он расстегнул её наручники, и её запястья освободились. Он мягко отстранился и посадил её к себе на колени. Он прижал её бедра по обе стороны от своих, обхватив за талию, и опустил её обратно на себя.
Кейтлин поморщилась от нового положения, но Кейн крепко держал её за талию, заведя её руки за спину, сдерживая их.
И сделал последнее, чего она ожидала.
Он обхватил её шею своей сильной, уверенной рукой, его пальцы были прохладными по сравнению с жаром её плоти. Он нежно приподнял её подбородок большим пальцем и медленно, мучительно медленно наклонился.
Её сердце подпрыгнуло, когда их губы встретились, когда он нежно раздвинул их поцелуем, который был бесстыдно глубоким и чувственным. Исследующий поцелуй, от которого её колени застыли; от его интенсивности у неё перевернулось в животе. Его отстранённость и холодность внезапно оказались гораздо предпочтительнее нежности, которая была слишком тревожной для её и без того бьющегося сердца.
Даже Роб никогда так её не целовал, хотя, по крайней мере, какое-то время он любил её. И всё же этот вампир, закалённый Кейн Мэллой, выразил больше эмоций, больше страсти в том единственном поцелуе, чем она когда-либо знала.
Но она не могла так думать.
Если бы она хоть на мгновение подумала, что Кейн что-то чувствует к ней, что угодно, игра была бы окончена. Она должна была верить, что он ненавидел её. Она должна была поддерживать свой барьер и соблазнять его так же сильно, как он соблазнял её. Она должна была играть в эту игру, даже если смотрела в глаза воплощённому искушению. Потому что, если это было частью акта, это было шокирующе манипулятивно, на грани зла.
Она откинулась назад и поймала его взгляд, отчаянно пытаясь прочитать то, что происходило за этими прикрытыми глазами.
Но его следующий поцелуй был глубоким и первобытным. Он снова вонзился в неё, заставляя её приспосабливаться к нему, заставляя её поддаться ему. Она задыхалась между его поцелуями, подставляя ему шею, когда он ненасытно целовал, спускаясь от горла до ложбинки между грудями. Поцелуи превратились в нечто между облизыванием и посасыванием, покусыванием и царапаньем её плоти.
И на этот раз, когда она снова встретилась с ним взглядом, она не отвела взгляд.
На этот раз она пристально посмотрела ему в глаза.
Он сломал её тело. Оно по-настоящему принадлежало ему. И теперь он так глубоко засел в её голове, что она знала, что никогда не освободится от него. Но впустить его в своё сердце?
Он был совершенством. Совершенством для неё. Она всегда это знала. Но подобное совершенство причиняло боль. Что-то, что было так глубоко, причиняло адскую боль, когда его вырывали. Она знала это. Она знала это слишком хорошо. И она больше не могла выносить боль. Она не могла снова вынести этого чувства пустоты.
И она не могла потерять всё, ради чего работала. Не ради одного грязного сеанса с последним вампиром, которого она имела право желать.
Она дала ему достаточно. Он принял достаточно. Она уже отдала больше, чем когда-либо считала себя способной.
— Прекрати, — сказала она, пытаясь высвободить запястья.
Он отстранился от её шеи и заглянул в её глаза. Но не отстранился и не ослабил хватку.
Кейтлин выдержала его взгляд, потрясенная паникой, которая клокотала в её душе, жжением в горле, которое обычно предшествовало слезам. Она не могла плакать, это стало бы безумием. У неё не было причин плакать. И она никогда не была так благодарна темноте.
— Что не так? — спросил он.
Она сжала губы и опустила взгляд на эти твердые, изогнутые плечи, руки, которые так крепко держали её. Она снова посмотрела ему в глаза. Она действительно была в его власти.
— С меня хватит.
Но когда его губы зависли в паре дюймов от её губ, она не была уверена, что останавливала его по какой-либо из правильных причин.
Он изменил своё положение и опустил её на спину, но всё ещё не отодвинулся. Он отпустил её руки с поясницы только для того, чтобы прижать их по обе стороны от её головы.
— И что мне, по-твоему, с этим делать? Я тот аморальный, самодовольный ублюдок, которым ты меня выставила.
Её успокоило только игривое заискивание в его глазах. Слова вырвались прежде, чем она успела их обдумать:
— Но это не так. Помоги мне, Кейн.
Она чувствовала, как его пристальный взгляд прожигает её в темноте.
— Для чего бы я тебе ни понадобилась, это не может быть настолько срочно, чтобы ты не мог отложить на пару дней, — добавила она, — иначе ты бы взял меня задолго до этого.
Кейн отпустил её запястье, приподнялся на локте и положил голову на ладонь. Он изучал её в темноте, рок-музыка всё ещё звучала на заднем плане.
— Почему ты хочешь причинить мне боль, Кейн? Что я тебе когда-либо сделала?
— Мы не собираемся делать это прямо сейчас.
— Помоги мне, и я отдам тебе свою душу.
Он оторвался от неё, отпустил её запястье и перевернул её, плавно, текуче, ещё до того, как она успела запротестовать. Она вцепилась в простыни, когда он раздвинул её бедра и снова опустился на неё.
— Ты уже даешь это мне, Кейтлин. Смог бы я подобраться к тебе так близко, если бы ты не была готова?
Она протестующе задвигалась, насколько могла, всего на тот дюйм, который был у неё в распоряжении, прежде чем он снова немного продвинулся внутрь неё.
Она замерла, переводя дыхание. Он снова вошёл в неё. Уже ноющее и пульсирующее, всё её тело содрогнулось.
И когда он толкнулся, она впилась ногтями в простыни. Новый ракурс почти опрокинул её через край, её кульминация приближалась ужасающе быстро.
Она воспользовалась этим моментом и задержалась в нём. Удерживала этот момент, когда чувствовала, как Кейн кончает, его толчок и пульсация внутри неё вызвали ещё один оргазм.
Ещё один оргазм, от которого она закричала, уткнувшись в простыни.
Как, чёрт возьми, она собиралась уйти от него? Как, чёрт возьми, она собиралась отпустить всё это?
И когда он нежно поцеловал её в плечо, Кейтлин крепко зажмурила глаза. Его отсутствие, когда он отстранялся и отдалялся, было почти больше, чем она могла вынести.
ГЛАВА 17
Кейтлин проснулась, не зная, был ли это день или ночь, но когда она открыла глаза, то увидела Кейна, лежащего рядом с ней в постели. По иронии судьбы, она не могла вспомнить, когда в последний раз так хорошо спала или просыпалась, чувствуя себя в такой безопасности.
Он спокойно лежал на спине, выставив торс напоказ, слегка повернув голову в её сторону. Простыня была низко спущена на его плоский живот, едва прикрывая бёдра и пах. Он всё ещё был голым. Его левая рука лежала между ними, правая — под головой, как будто он грелся в летний день. Казалось, он спал крепко и мирно.
Это был Кейн Мэллой с ослабленной защитой. Она была более чем уверена, что нечто такое лишь немногие когда-либо видели. Женщины, которых он приводил в свою постель и которым доверял достаточно, чтобы оставить их на ночь. Может быть, один или два близких друга, если таковые у него были.
За те минуты, что она смотрела на него, она только один раз увидела, как шевельнулась его грудь. Помимо этого, он мог выглядеть почти как человек. Изгиб его густых ресниц, скрывающих сверхъестественно притягательные глаза; смертоносные резцы, скрытые за сомкнутыми дугой губами. Она опустила взгляд на его точёную, подтянутую грудь, изучая каждый чётко очерченный мускул, его татуировки, скользнула взглядом вверх по изгибу его широкого, сильного плеча, по бицепсам, которые удерживали её с такой лёгкостью. Её магистр вампир. Её тёмный принц, который спал рядом с ней, не обращая внимания на её мысли, в то время как она смотрела на эту твёрдую, холодную грудь. Она могла бы запросто установить контакт, дождаться пульса, того самого важного биения, которое дало бы ей настоящий проблеск его сознания, которое, наконец, позволило бы ей проникнуть в него.
Но это было также прикосновение, которое неизбежно разбудило бы его.
Он мог быть таким в течение нескольких минут или часов, но это случилось. Наконец-то это случилось. Она должна была чувствовать ликование. Вместо этого она ощутила боль в груди от того, что, как она знала, должна была сделать.
Глядя на него, она больше, чем когда-либо, понимала, что ей нужно убираться оттуда. Её чувства уже достигли такой глубины, о возможности которой она никогда не думала. Какими бы сильными ни были её чувства к Робу, она никогда не чувствовала ничего подобного. Даже в тот день, когда он оставил её, она не чувствовала такой мучительной боли, как сейчас.
В Кейне было что-то такое. Что-то необъяснимое. Что-то, что глубоко укоренилось с того момента, как она впервые увидела его. Даже когда он прижал её к стене в том коридоре, она чувствовала, что знала его. Но сейчас, в его постели, настолько близко и интимно, насколько это было возможно, даже после того, что они сделали, она знала, что испытывает нечто большее.
Что-то, чего он никогда не почувствует в ответ. Он никогда не испытает ничего к невротичному, отстранённому, неуклюжему, сексуально неумелому агенту ПКВ, который однажды одержал над ним верх. Для него всё это было игрой. Игра, в которой он был мастером — заставляя людей влюбляться в него, соблазняя их делать то, что именно ему нужно. И он был прав. Она была ему неровня, и чем дольше она оставалась, тем меньше подходила бы ему.
И он знал это, иначе бы никогда не заснул, не надев на неё наручники. Лежит рядом с ней, как будто она послушная любовница. Он решил лечь с ней. Более чем вероятно, потому что он хотел её там, где он мог чувствовать её. Но, без сомнения, в равной степени это было сделано для того, чтобы поощрить чувство близости и безопасности, которые, по его мнению, были необходимы ему для прогресса.
И сейчас больше, чем когда-либо, она должна была помнить, кто он такой. И кем она была. Почему она была здесь. Ей нужно было взять себя в руки. Речь шла о выживании. Речь шла о том, чтобы вернуться в ПКВ, к Ксавьеру, и затащить его туда. Это было то, ради чего она работала. Вот почему она была здесь.
У неё были улики для Ксавьера. У неё было имя. И, вооружившись последним, она сделает всё в одиночку. Она уже привыкла всё делать сама.
Она подняла глаза на свободно болтающийся наручник. Он лишит его свободы на достаточно долго, в случае если, он проснётся. Это даст ей фору. Но она знала, что её рефлексы были недостаточно быстрыми. Если он проснётся, то овладеет ею всего за секунду. Если она даст хотя бы намёк на то, что делает, её снова пристегнут к этой кровати.
Кейн по-прежнему крепко спал, отсутствие дыхания, прерывавшегося лишь каждые несколько минут, приводило её в замешательство, не позволяя ей быть уверенной, насколько глубоко он спал. Кейтлин затаила дыхание, когда отодвинулась от него, медленно скользя, осторожно распределяя вес, чтобы матрас не прогнулся, ожидая, проснётся ли он, пошевелится ли.
Если он проснётся, она заявит, что шла в ванную. Но его пробуждение означает её проигрыш.
Она считала секунды, прежде чем придвинулась ближе к краю кровати. Её нога коснулась половицы, затем другая опустилась рядом с ней. Кейтлин соскользнула на пол, на колени.
Она осторожно встала, медленно и бесшумно обошла изножье кровати, молясь, чтобы ничего не скрипнуло. Она быстро прошла в ванную, порылась в своей сумке в поисках трусиков и надела их. Затем вернулась в гостиную.
Он всё ещё спал.
Она полностью сосредоточила на нём своё внимание, тихо и медленно пятясь к двери.
Достигнув порога ниши, она сунула руку в его мягкую кожаную куртку. Запустила руку во внутренние карманы, ища тот, в который он положил свои ключи. Когда кончики её пальцев коснулись металла, она ухватилась за них, придерживая металл пальцами, чтобы не вызвать звона, и осторожно вынула руку.
Она отступила в тёмную нишу дверного проёма и вставила ключ в замок, в ужасе оглядываясь через плечо.
Он всё ещё крепко спал.
Она затаила дыхание, поворачивая ключ. Первый не пошевелился. Она зажала его в ладони и перебрала, подбирая следующий. Потерпев вторую неудачу, она снова оглянулась через плечо. Её сердце колотилось так сильно, что она была уверена, что его шум разбудит его. Она нащупала третий ключ, вставила его в замок. На этот раз она почувствовала, как он повернулся, и услышала тонкий щелчок.
Она вздрогнула и оглянулась через плечо.
Ещё один замок. Ещё один, и она на свободе.
Сначала она попробовала четвёртый ключ, но он не подошёл, поэтому вернулась к первому. Руки дрожали, ладони покрылись капельками пота, и, наконец, она вздохнула с облегчением, когда ключ провернулся.
Она взялась за ручку и медленно потянула дверь на себя, радуясь, что та не скрипнула, иначе игра была бы окончена.
Она ещё раз оглянулась, желая убедиться, что Кейн всё ещё крепко спит на кровати.
Она почувствовала острую боль. От чего, она не была уверена. Но боль заставляла её почувствовать себя неуютно, ей хотелось плакать и паниковать.
Потянувшись назад за его курткой, она сняла её с крючка и выскользнула наружу. Осторожно закрыв за собой дверь, она снова заперла её и задвинула засовы.
Она на мгновение прислонила голову к дереву, вздохнув с облегчением. Но она знала, что ей нельзя терять ни минуты. Обернувшись, она посмотрела на его машину. Это был гораздо более безопасный вариант проезда через территорию Блэкторна, но на брелоке не было ключей от машины.
Она побежала по каменному полу, холодному и шершавому под её босыми ногами, и добралась до машины. Она потянула за ручку машины в тщетной надежде, что она может быть не заперта. Результат был не в её пользу. Она знала, что с правильными инструментами могла бы взломать и завести её, но она не сомневалась, что у Кейна была своя собственная охрана в машине. Невозможно было сказать, к чему это может привести.
Она вернулась к ящику с инструментами и тихо открыла его. Достала одну из отвёрток и поспешила к рифлёной двери. Порывшись в связке ключей, она нашла наиболее подходящий и вставила его в висячий замок. Она отперла и распахнула дверь и вышла на зимний ветерок.
Глазам потребовалось мгновение, чтобы привыкнуть к лунному свету. Более того, ей надо было приспособиться к свободе. Испытывая неприятное чувство тошноты, она прислонилась спиной к двери гаража. И когда она вдохнула свежий ночной воздух, несмотря на то, что знала, что должна была чувствовать себя освобождённой, она почувствовала себя потерянной. И как никогда более одинокой.
К чему она бежала? Назад к жизни в ПКВ? Максу? Робу, к которому, как она уже знала, она больше не испытывала прежних чувств? Но единственным другим вариантом было повернуть назад. Вернуться к Кейну и его планам. Кейну, у которого не было намерения помогать ей, и ещё меньше теперь, когда он предполагал, что был близок к получению того, чего хотел.
Нет, она должна была разобраться с этим сама. И у неё не было времени, чтобы тратить его впустую. Чуть больше чем через день это существо придёт за ней, и теперь она знала, что есть способ убить его. Она должна была выяснить, как. Ей придётся бежать, потому что это был единственный способ спасти себя и помешать Кейну получить желаемое. На ней лежала ответственность. Если он получит то, что хотел, если он каким-то образом убедит Ксавьера и убьёт тех ликанов, восстание будет вне их контроля. И она была единственной, кто мог что-то с этим поделать.
Она посмотрела направо и налево. Пустынная, неосвещенная улица. Где бы Кейтлин ни была, это однозначно был промышленный район, а не жилой. Обширные четырёх- и пятиэтажные дома зловеще нависали над ней, их выцветшие вывески и разбитые окна подчёркивали их запущенность. Тишина была жуткой, усиливая свист пронизывающего ветра, который звенел в её ушах, похожий на шум в голове.
Она развернулась и попятилась от двери гаража. Ей надо было осмотреть свою тюрьму. Если не считать того, что дверь гаража была выкрашена в серый цвет, здание мало чем отличалось от соседних. Откинув волосы с лица, она повернулась, чтобы посмотреть на здание напротив. Над дверями всё ещё была различима выцветшая синяя вывеска с именем «Сейбл». Это достаточная подсказка.
Натянув куртку Кейна, она посмотрела на ночное небо. Облака рассеялись над готовящейся к полнолунию луной, и улица осветилась настолько, что Кейтлин могла видеть на безопасном расстоянии впереди и позади.
Ничто не показалось ей знакомым, а она знала каждый уголок и трещинку на территории вампиров. Но она также знала, что была дезориентирована. В какой-то момент она узнает что-то, что подскажет ей, в каком направлении двигаться. Она застегнула молнию на куртке Кейна, которая доходила ей до середины бёдер, рукава закрывали её руки — благодарное прикрытие для отвертки, которую она сжимала в одной руке, и ключей, засунутых между пальцами в качестве импровизированного кастета, в другой.
Она повернула налево и двинулась вперёд, зимний ветер обдувал её ноги. Ей нужно было найти таксофон, желательно на улице. В противном случае ей придётся отыскать его в магазине, баре или ресторане. Но это будет крайняя мера. Ей нужно было держаться как можно дальше от глаз и внимания. В Блэкторне было много тех, кто узнал бы её. Она могла попросить о помощи, но было неизвестно, с кем она разговаривала. Было много представителей третьего вида, которые охотно поддерживали работу агентов, но было и много других, которые придерживались точки зрения Кейна. Она должна была найти того, кто был достаточно человечен, чтобы не учуять запах вампира, и кто охотно откликнется на её призыв о помощи, не опасаясь возмездия.
Она ускорила шаг, её ноги онемели от холодного, промозглого тротуара, пока она проворно пыталась избегать ледяных луж. Она осторожно оглянулась. Здание Кейна погрузилось во тьму, но ни тени, ни шаги не указывали на то, что за ней следовали.
Через несколько минут она сделала свой первый поворот налево, на улицу, похожую на жилую. Уличные фонари прокладывали путь вперёд, освещая углы слева и справа.
На указателе было написано Боро-Стрит. Даже оно не звучало знакомо. Она крепче сжала своё импровизированное оружие и поспешила вперёд. Она ещё раз повернула налево и, перейдя улицу, свернула направо. Вскоре она услышала отдалённый звук голосов, гул общины. Пара бродяг появилась из-за угла впереди, но, казалось, они не заметили её, поскольку, пошатываясь, перешли на другую сторону улицы и исчезли за углом напротив.
Она чувствовала себя беспомощной без своего пистолета. Блэкторн никогда не беспокоил её, когда она была экипирована и морально готова, но сейчас она чувствовала себя опустошенной, подпитываемой только адреналином и потребностью уйти. Они никогда не были хорошими защитными механизмами, когда нужно было быть в полной боевой готовности, и именно тогда ей нужно было, чтобы всё работало.
Если она доберётся до телефона, Ксавьер найдёт её. Он оцепит весь район в течение часа, если придётся.
Она повернула направо и замешкалась на углу. Там было несколько человек, стоявших группами в основном по двое и по трое. Но была и большая группа, собравшаяся вокруг чего-то похожего на бар. Ярко-красная вывеска освещала замусоренный тротуар. Но между ней и ними, на противоположной стороне улицы, стояла телефонная будка, поблескивающая в свете уличных фонарей.
Инстинкт подсказывал ей развернуться и поискать телефонную будку где-нибудь в другом месте, но здравый смысл подсказывал, что это потенциально её единственная возможность добраться до телефона. Она знала, что загоняет себя в угол, заходя в кабинку. Из своего обучения, руководствуясь здравым смыслом, она знала, что следует избегать подобных ситуаций, но никто не мог сказать, где будет стоять следующая будка. Насколько она знала, Кейн уже понял, что она сбежала, и выслеживал её. Даже в этом огромном районе ему не потребуется много времени, чтобы найти её.
Она с тревогой оглянулась в темноту позади, затем снова посмотрела на улицу впереди. Все были увлечены. Никто не собирался обращать на неё никакого внимания. Ни у кого не было никаких причин замечать её. На указателе справа от неё было написано Оркни Стрит. Опять же, она никогда не слышала о ней, но это название даст агентам зацепку куда направляться. Сжимая оружие, низко опустив голову, она направилась к будке.
Она сунула ключи в карман и, рывком открыв тяжелую дверь, вошла внутрь. Она взглянула на освещённый потолок, испещрённый точками от дохлых мух и мотыльков, и пыталась осторожно избежать липких, неприятных пятен на полу. Бросив настороженный взгляд через плечо, она заметила, что уже привлекла внимание группы людей на другой стороне улицы. Крепко сжимая отвёртку в руке, она сняла телефон с подставки. Отсутствие гудка заставило её разочарованно выругаться. Она положила телефон обратно на место и воспользовалась моментом, чтобы успокоить свои нервы, прежде чем обернулась и увидела, что двое мужчин уже были всего в метре от неё.
Она напомнила себе не паниковать, что надо перевести дыхание. Её пульс участился, адреналин зашкаливал, как всегда, когда предстояла стычка. Но она умело контролировала свои эмоции, сохраняя тело расслабленным. Опустив глаза, она рывком открыла дверь.
Вместо того чтобы отойти в сторону, мужчины сомкнули плечи.
Кейтлин сделала осторожный шаг назад и сначала оценила того, кто подался вперёд и прислонился к дверному проёму. Его серые миндалевидные глаза хищно оглядывали её, а на его заросшем щетиной точёном лице появилась раздражающая ухмылка. Другой приятель удерживал дверь открытой, прислонившись к ней спиной. Его глаза были голубыми и более холодными, несмотря на более мягкое, мальчишеское лицо. Они не были вампирами. Они были людьми. И если они были жителями Блэкторна, это означало, что даже исправительная система в Лоутауне была слишком хороша для них. Сероглазый был ростом около метр восемьдесят, худощавый, но не крепкий на вид. Голубоглазый был всего на несколько сантиметров ниже и не обладал телом человека, искусного в беге или в бою. Она могла бы справиться с ним и обоими, если бы пришлось.
— Привет, сладкая, — сказал сероглазый. — Похоже, ты далеко от дома.
Она встретила его пристальный взгляд, но подавила свою агрессию.
— Блин, а где я?
Сероглазый посмотрел на голубоглазого, который ухмыльнулся ему в ответ.
Сероглазый широко заулыбался.
— Ты заблудилась, — он скрестил руки на груди. — Тебе нужна помощь?
— Серьёзно, где я нахожусь? Север, восток, юг?
— Север. Так далеко на север, как только возможно.
Её сердце пропустило удар.
— Территория ликанов?
Умный Кейн: спрятал её на окраине крошечной территории ликанов Блэкторна, не говоря уже о том, чтобы спрятать самому в последнем месте, где кто-либо стал бы его искать. Неудивительно, что она не узнала этот район. ПКЛ обрабатывал эту часть. Возможно, она бывала здесь самое большее один или два раза. Только вот сейчас она представляла собой одинокую женщину, от которой исходил запах вампира. Если эти приблудники говорили правду, а у них не было никаких причин врать, ей негде было спрятаться. Её почувствует каждый ликан в радиусе четверти мили.
— Не больше, чем это принадлежит нам, милая, — заметил сероглазый.
Она задалась вопросом, что он сотворил, что заслужил заключение в этом районе. Что они оба сделали.
— Итак, чем мы можем быть полезны?
— Есть ли поблизости ещё одна телефонная будка? Та, которая действительно работает?
— Примерно в миле отсюда. Хотя не могу сказать, работает ли она, — он посмотрел на её босые ноги. — Так от чего ты убегаешь, милая?
— У вас есть телефон?
Сероглазый вытащил телефон из заднего кармана и поднял его, чтобы она увидела.
— Ты не будешь возражать, если я им воспользуюсь? — спросила она.
Он ухмыльнулся.
— Вовсе нет. Есть ли у тебя платежные средства? Что-то в этой куртке? Или предпочтительно под ней?
Она одарила его улыбкой с поджатыми губами, а её сердце заколотилось так сильно, что она могла слышать, как оно отдаётся эхом в ушах. У неё возникло искушение уложить их обоих прямо здесь и сейчас, одного аккуратно по лицу, другого аккуратно в пах. Она бы убежала отсюда до того, как они успели бы прийти в себя, но поскольку он всё ещё держал в руках столь необходимый телефон, она знала, что это может стоить ещё нескольких минут её времени.
Она взглянула на фасад бара. Большая толпа уже исчезла внутри. Ещё несколько человек стояли и болтали, но тот факт, что никто из них не подошёл помочь, не предвещал ничего хорошего.
— Я думала, ты хотел помочь, — сказала она, оглядываясь на сероглазого.
— Да. Я просто говорю, может быть, ты поможешь мне в ответ.
Она надула губы и на мгновение опустила взгляд, прежде чем снова взглянула ему в глаза.
— Знаешь, что ты такой банальный. Почему ты не можешь помочь?
— Банальный? — спросил он, нахмурившись.
Она не была уверена, было ли это риторическим заявлением, но что-то подсказывало ей, что он не был уверен, что она имела в виду.
— Если ты не собираешься мне помогать, дай мне пройти.
Сероглазый оглянулся на голубоглазого.
— Она что, только что отказалась платить мне за мои услуги, Бойд?
— Похоже на то, Карл, — ответил Бойд.
— Давайте не будем этого делать, — сказала она, свирепо глядя на каждого из них по очереди.
— Она не очень дружелюбна, Бойд.
— Конечно, нет, Карл, — ответил Бойд так же вкрадчиво, как и его друг.
— Как ты думаешь, мы сможем подружиться с ней?
— Я думаю, мы могли бы убедить её, — Бойд оглянулся, а затем снова посмотрел на неё с ухмылкой. — При небольшом уединении.
— Я бы посоветовала тебе не прикасаться ко мне, — предупредила Кейтлин, сердито глядя на него.
Карл рассмеялся.
— Боец. Это будет забавно.
— Боец и агент ПКВ, — сказала она. — Я обязана предупредить вас, что если мы ввяжемся в драку, у меня есть лицензия на применение любой силы, которая потребуется.
Карл нахмурился, неуверенность в его глазах подсказала ей, что он обдумывает её заявление.
— Где твоё удостоверение?
— Я работаю под прикрытием. Возникла проблема. Мне нужно связаться со своим подразделением.
— Она блефует, — заявил Бойд. — Она слишком мала для агента.
Взгляд Кейтлин снова остановился прямо на нём.
— Именно поэтому я так хорошо работаю под прикрытием, — она снова посмотрела на Карла. — Мне нужно воспользоваться твоим телефоном. Я предлагаю тебе сотрудничать.
Карл нахмурился, мгновение изучал её взгляд, затем протянул ей свой телефон.
Она осторожно приняла его, отступая в кабинку.
— И немного приватности?
Карл поднял руки и попятился, хлопнув Бойда по руке, чтобы тот отпустил дверь. Она наблюдала за ними, когда они повернулись к ней спинами. Бритоголовый Карл склонил голову к Бойду, когда тот что-то прошептал ему. Что бы это ни было, у неё было ощущение, что это не сулило ничего хорошего.
Она посмотрела на телефон. Номер Ксавьера помнила по памяти, ведь столько раз повторяла его. Она начала вводить его, но остановилась, когда дошла до четвёртой цифры. Слова Кейна всплыли в её голове. Макс был лучшим вариантом. Ей нужно было поговорить с Максом. Ей нужно было спросить его о том, что сказал Кейн, прежде чем связываться с Ксавьером. Она ввела номер Макса и поднесла телефон к уху, когда пошли гудки. Поскольку телефон продолжал звонить, она прикусила нижнюю губу, выглянула из будки и увидела, что Карл и Бойд повернулись к ней лицом. Оба засунули руки в карманы и время от времени настороженно и преступно оглядывались. Они не собирались так просто спустить эту ситуацию. Они не собирались её отпускать.
Голосовое сообщение Макса зазвучало у неё в ушах, и её сердце упало.
— Макс, это Кейтлин. Я в порядке. Я далеко на севере, в Блэкторне. Территория ликанов. Я нахожусь в телефонной будке на углу Оркни Стрит. У Кейна есть местечко в промышленном районе в двадцати минутах ходьбы по Бишоп Стрит. Примерно в десяти минутах езды по Хоув Авеню. Тебе нужно поискать серую гофрированную гаражную дверь. На здании напротив есть синяя вывеска с надписью «Сейбл». За серой дверью находится гараж. Когда вы войдёте, в дальнем левом углу будет дверь. Она ведёт в жилую зону. Он охотится за ликанами, которые убили Арану, так что у нас есть причина задержать его, — она на мгновение запнулась. — Макс, оставь Ксавьера пока в стороне, ладно? Сначала мне нужно поговорить с тобой. Я собираюсь побродить по Оркни Стрит и залечь на дно, но я буду следить за тобой, — она сделала паузу. — Проведи всё быстро.
Она отключилась и сделала глубокий вдох, прежде чем толкнула дверь.
Карл подошёл к ней и протянул руку за своим телефоном. Бойд плотнее прижался к нему, восстанавливая барьер.
Карл набрал номер и поднёс телефон к уху.
Кейтлин нахмурилась, но удержалась от вопроса, что он делает, и снова засунула руку в куртку Кейна. Она осторожно вложила ключи между пальцами, вынула руку с отверткой из кармана и спрятала её за спину.
Он улыбнулся, прервав звонок.
— Это не было похоже на подразделение на подхвате. Кто такой Макс, милая? Парень?
Он был умнее, чем казался.
И было бессмысленно пытаться объясниться.
Она вонзила отвертку в бедро Карла, оставив её там на всякий случай, когда он мгновенно упал на колени. Ткнула Бойда костяшками пальцев в бок и отступила. Выпад был достаточно быстрым и резким, чтобы вывести их обоих из равновесия и дезориентировать настолько, чтобы она проскользнула между ними и убежала.
Она топала по лужам, дождевая вода забрызгивала её ноги. Она избегала главную улицу, решив укрыться где-нибудь в менее заметном месте. Она пыталась запомнить названия каждой улицы, по которой проходила, чтобы найти обратную дорогу.
Ступни и икры онемели, лицо было холодным от ветра, она петляла направо и налево по более тихим боковым улочкам, бросая настороженный взгляд через плечо, чтобы убедиться, что ей удалось оставить их позади.
Она остановилась, чтобы перевести дыхание, и посмотрела куда бежала. Она упёрла руки в бёдра и огляделась по сторонам, тяжело дыша, приходя в себя, восстанавливая силы. Ей придётся вернуться туда. Чтобы Макс нашёл её, ей, как минимум, нужно было быть близко к тому месту, о котором она ему сообщила.
Она сделала несколько шагов вперёд и вздрогнула, когда из-за угла с ревом вывернула машина, по асфальту разнесся гул музыки в стиле хэви-бит. Неоновая подсветка светилась голубым на фоне земли.
К её облегчению, машина промчалась мимо неё, но затем резко остановилась, внезапно загорелись белые огни заднего хода.
Ей не нужно было знать, кто бы ни был в той машине, это означало неприятности.
Кейтлин побежала, свернув налево, а затем направо. Когда она услышала, как машина дала задний ход, она ускорилась, адреналин пылал в её груди, она не чувствовала своих ног под собой, как будто бежала по воздуху, пробегая улицу за улицей, а машина преследовала её.
Она знала, что должна бежать в переулки, несмотря на то, что это шло вразрез с её здравым смыслом. Если в машине были люди, это был её лучший шанс спрятаться. Если они были ликанами, они бы уже покинули машину и преследовали бы её на ногах, её запах невозможно было не уловить.
Она резко свернула направо на переулок между двумя домами, пробираясь в темноту, сворачивая налево мимо сетчатого забора, а затем свернула в другой переулок. Она бросилась вперёд, пока не почувствовала мучительную боль. Что-то твёрдое и острое вонзилось в ногу. Она споткнулась и попыталась сдержать крик.
Она прислонилась спиной к стене за мусорным контейнером и снова восстановила дыхание. Приподняла ногу, откинув голову на стену в агонии. Когда машина с рёвом пронеслась мимо неё, она присела на корточки, фары автомобиля на мгновение осветили переулок, прежде чем автомобиль умчался прочь.
Её не видели.
Тишина затопила переулок, Кейтлин медленно и настороженно встала. Каждый мускул горел от усталости, из-за чего ей было труднее сохранять равновесие и переносить вес на ногу. Бёдра дрожали. Она вытерла слезу от боли, пронзившей всю нижнюю часть правой ноги. Она подняла ногу и коснулась ступни. По остроте она сразу поняла, что наступила на стекло, значительная часть которого всё ещё оставалась в ступне. И её нога была не просто мокрой от воды — жидкость была слишком густой и тёплой, чтобы быть водой. Пахнущая вампиром, а теперь ещё и свежей человеческой кровью… ликанская территория внезапно стала ещё более угрожающей.
Она выругалась себе под нос и откинула голову на стену. Теперь она никуда не побежит. Ей повезет, если она вообще сможет ходить. И судя по тому, в каком состоянии была её нога, если она пойдет, то оставит удобный след, куда бы ни пошла.
Но ей нужно было вернуться куда-нибудь поближе к телефонной будке. Она повернула голову направо, к входу в переулок, и её сердце подпрыгнуло при виде стоящей там фигуры.
Она могла разглядеть только очертания, но кто бы это ни был, судя по росту и телосложению, это был, вероятней всего, мужчина. Первым её побуждением был Кейн, но фигура была слишком коренастой. Кроме того, Кейн бы уже зашагал к ней. А этот задержался, выдыхая сигаретный дым в ночной воздух. Он мог просто остановиться, чтобы покурить или, может быть, использовать переулок в качестве туалета. Возможно, он кого-то ждал. Может быть, ждёт, чтобы его забрали. Но он оставался неподвижным, если не считать текущего от сигареты дыма.
Она попыталась успокоить дыхание, радуясь, что у неё хотя бы было несколько минут на отдых. Ей просто нужно было держаться как можно тише и неподвижнее, пока он не отойдёт, тогда она сможет вернуться на улицу.
По крайней мере, машины уже давно след простыл, и Бойду и Карлу, скорее всего, либо наскучили попытки найти её, либо они обратились за какой-то медицинской помощью.
Но фигура не двигалась.
Чувствуя головокружение и усталость, Кейтлин не осмеливалась отвести своё внимание от тени. Через пару мучительных минут он бросил сигарету, наполнив Кейтлин чувством облегчения — пока она не увидела, как он повернулся в её сторону и шагнул вперёд.
Кейтлин поспешно полезла в карман куртки Кейна за ключами, снова пропуская их сквозь пальцы. Ей теперь не убежать от них — людей или ликанов, — к тому же у неё не было ни равновесия, чтобы сражаться, ни сил.
Как только он остановился перед ней, она поняла, что он ликан. Он был, по меньшей мере, метр девяносто ростом, широкоплечий. Его длинные тёмные волосы были собраны сзади в конский хвост, черты лица в тусклом свете казались жёсткими, глаза неестественно сверкали. И по едва заметному раздуванию его ноздрей, любопытству в глазах, он уловил запах вампира.
Она стиснула ключи.
Его взгляд метнулся к её руке, он мгновенно схватил её за запястье, ударив её ладонь один, затем второй раз о стену, содрав ей костяшки пальцев и заставляя её выпустить ключи из руки. Он сунул их в карман, затем наклонился вперёд, подхватил её и перекинул через плечо.
— Отстань от меня! — потребовала она, впиваясь ногтями ему под куртку и в спину, но он едва заметно вздрогнул, унося её дальше вглубь переулка.
Кейтлин тщетно изгибалась, поскольку ему почти ничего не требовалось, чтобы контролировать её. Его массивность, а также сверхъестественная сила удерживали её прижатой к плечу. В конце концов, Кейтлин перестала бороться с ним, приберегая свою энергию для того, что он запланировал.
Всё было кончено. В глубине какого-то тёмного и неприятного переулка на территории ликанов. Она сглупила, убежав от Кейна, когда понятия не имела, во что ввязывается. И в этот момент она пожалела, что не вернулась к нему. Ей хотелось, чтобы он был сейчас там. У ликана не было бы ни единого шанса против него. Но Кейна не было, только ещё более зловонная тьма.
Ликан пронес её мимо больших металлических баков, разбросанных по сторонам картонных коробок и ящиков. Если он собирался допросить её или напасть на неё, у него было достаточно возможностей. Улица была уже далеко. Никто не мог разглядеть их в тени. Никто бы их не услышал.
Вместо этого он поставил Кейтлин на ноги, протолкнул её через сетчатый забор и протиснулся через него следом за ней. Несмотря на её продолжающийся протест, он с лёгкостью закинул её обратно на плечо и понёс по открытому бетонному пространству к тому, что выглядело как задний вход на склад.
— Что у тебя там, Хэнк? — спросил ликан, охранявший дверь. — От неё разит вампиром.
— Ага, и пряталась в переулке, истекая кровью.
Хэнк прошёл через металлическую дверь, распахнутую для него, и затопал по пустому коридору.
Они миновали нескольких ликанов, бросавших в её сторону заинтригованные взгляды, но она опустила взгляд от унижения, отчаянно желая, чтобы Хэнк поставил её на ноги, несмотря на боль.
Хэнк толкнул другую дверь и вошёл в большую, пустую комнату. Он поставил её на ноги, и Кейтлин чуть не вскрикнула от боли.
Она пошатнулась вперёд, и он схватил её за предплечья, заставляя опуститься на колени, бетон оцарапал кожу.
Впереди стоял стол, вокруг которого сидели, по меньшей мере, шесть ликанов с картами в руках.
Она услышала скрип отодвигаемого стула, и её внимание переключилось на единственного, кто поднялся из-за стола и направился к ней.
Кейн не чувствовал её запаха. Был слабый шлейф, но ничего достаточно сильного, чтобы сказать ему, что она была рядом. Он резко выпрямился и оглядел комнату. В помещении было тихо, неслышно было даже её дыхания.
Его первой мыслью было, что она совершила какую-то глупость. Он откинул простыни, пинком распахнул дверь ванной и осмотрел её пустоту. Он прошёл на кухню, затем уставился на дверь напротив.
Чёрт, эта девушка была сумасшедшей.
Его куртка исчезла, а вместе с ней и ключи. Он прошествовал к телевизору и запустил руку за него, чтобы снять с крючка запасную связку ключей.
Он повернул оба ключа в замке и потянул. Как он и подозревал, дверь не поддалась. Она бы не ушла, не заперев дверь с другой стороны. Он в ярости хлопнул по ней ладонью, а затем бросился обратно к кровати.
Невозможно было сказать, как долго её не было. Может быть, час. Но час — это долгий срок на территории ликанов. Её единственной спасительной милостью было то, что она пахла им. Если только она не натолкнётся на изгоев-ликанов, обкуренных или пьяных настолько, чтобы захотеть рискнуть с симпатичной человеческой девушкой. Или столкнулась лицом к лицу с себе подобными — худшими из своего вида.
Он натянул трусы и джинсы. Надел футболку и поспешно зашнуровал ботинки.
От мысли, что кто-то, кроме него, может дотронуться до неё, что кто-то причинит ей боль, у него свело грудь. Но он знал, что это должно быть его последней заботой. Большее беспокойство вызывало то, что она смогла, просто смогла, выбраться оттуда. И вернуть её будет чертовски непросто, чем просто проскользнуть в её квартиру.
Он ухватился рукой за столбик кровати и отодвинул всю кровать в сторону. Он разорвал ковёр и обнажил люк. Отомкнул задвижку, поднял дверь и спустился по деревянной лестнице в темноту.
Ему следовало надеть на неё наручники. Ему следовало бы знать лучше. Он должен был знать, что именно это она и планировала. Но ещё никто и никогда не ускользал от него, не потревожив его во сне. Никто. Но она была скрытной, проворной и слишком лёгкой на ноги. А он крепко спал. По какой-то причине его сон был самым спокойным за долгое время.
Он пересёк подвал и поднялся по деревянной лестнице с другой стороны, отодвинув засовы на люке.
Каждое нервное окончание вспыхнуло от гнева, но у него также было шевеление в животе, которое ему не нравилось. Что-то, чего он не чувствовал уже долгое время. Что-то, чего он не хотел признавать. Но он узнал это и возненавидел.
Беспокойство было чуждым понятием. Что-то, чего он не чувствовал с тех пор, как потерял Арану.
Он захлопнул дверь и шагнул в гараж, снова пинком захлопнув за собой дверь.
Он подошел к скамейке, достал ключи от машины из металлической коробки в ящике стола и бросился к своей машине. Дверь гаража начала открываться.
Она могла быть где угодно. С кем угодно.
Но она была умной девочкой. Она будет держаться подальше от толпы. Подальше от всех, кто мог бы её узнать. И как только она поймёт, что находится на территории ликанов, она затаится из-за запаха.
Она также позовёт на помощь, если доберётся до телефона.
Ему нужно было быстро найти её.
Он не собирался позволить этому случиться снова. Мысли о том, что он может найти, вызывали болезненные, тошнотворные воспоминания слишком сильно и слишком быстро.
Она принадлежала ему. Ему и никому другому.
Выехав на улицу, он бросил телефон на пассажирское сиденье. Было достаточно лёгкого ветерка, чтобы он уловил запах. Чтобы другие учуяли запах.
Он найдет её. Где бы она ни была.
Потому что, если с ней что-нибудь случится, он никогда себе этого не простит. Никогда.
ГЛАВА 18
Кейтлин наблюдала за приближением лидера ликанов. Каждый его тяжёлый шаг был продуманным, насмешливо целенаправленным.
— Так, так, так, — сказал Джаск, останавливаясь перед ней. — Кейтлин Пэриш. Так далеко от дома.
Высвободив плечо из хватки Хэнка, Кейтлин сердито посмотрела в пронзительные лазурные глаза Джаска. Глаза, подчёркнутые более тёмным оттенком его ресниц и щетины, по сравнению со светлыми волосами.
Он склонил голову набок и присел перед ней на корточки. Его распущенные волосы длиной до плеч слегка падали вперёд при этом движении.
— Разве ты не должна быть где-то ещё, гоняться за вампирами?
— Скажи ему, чтобы убрал от меня свои руки, — сказала она, снова дергая хватку Хэнка.
— С твоей репутацией. Я в этом не уверен. Девушка, которая уложила Кейна Мэллоя. Твоё имя известно по всему району. Даже более чем по обыкновению. Только я слышал, что Кейн поквитался за себя.
Он показал Хэнку, чтобы тот поднял её на ноги.
Опасаясь, что ей могут вывернуть руки из суставов, она уступила, слегка прихрамывая из-за стараний удерживать свой вес только на одной ноге. Она взглянула на других ликанов, сидевших вокруг стола, затем снова перевела взгляд на Джаска.
Она видела его фотографии, но они не отдавали ему должного. Вблизи его точёные черты казались ещё более поразительными.
Он посмотрел на её босые ноги и улыбнулся пугающе широкой улыбкой.
— Оу. Понятно.
Она старалась не думать об этом, но тут же представила себе изуродованное тело Араны. Вампиры были печально известны плохой репутацией, но она не была наивна в отношении возможностей ликанов. Может, они и были более замкнутыми, да легко сдерживаемыми из всех третьих видов, но только из-за эффективности лекарств, которые были усовершенствованы для лечения их состояния. То, что случилось с Араной, было доказательством того, что их инстинкты не поддавались эффективному контролю.
Она ещё раз взглянула на их стол, затем осторожно снова посмотрела на Джаска.
Он был достаточно умён, чтобы вести себя замкнуто, когда дело касалось подразделений по контролю, но она не недооценивала его потенциал. Требовалось что-то, чтобы держать всех этих ликанов в узде. И не всё это было основано на честном руководстве и положительной похвале.
— Ты отпустишь меня, Джаск. Удержание агента против его воли является серьёзным преступлением…
— Оставь это, Кейтлин. Никто не знает, где ты, потому что никто не приходил искать. Так что прекращай толкать речь, ты никуда не пойдёшь.
Он показал Хэнку, чтобы тот отпустил её. Он сделал это с такой силой, что она слегка пошатнулась вперёд, но быстро восстановила равновесие, слегка подпрыгнув, чтобы избежать давления на ногу.
— Ты увязла в этом по уши, маленькая леди, так что не смей качать права на моей территории. Сейчас у тебя за спиной нет твоей армии.
Кейтлин откинула волосы с глаз, оглянулась на других ликанов. Паника сжала её желудок.
— Но тебе явно нужна поддержка, не так ли?
Джаск медленно и глубоко вдохнул через нос, его взгляд был устремлён в потолок, прежде чем он снова посмотрел на неё с улыбкой.
— Неужели я чувствую страх?
— Какие у тебя со мной проблемы, Джаск? Я не имею к тебе никакого отношения.
Он слегка рассмеялся.
— Ко мне это не имеет никакого отношения? — он оглядел комнату и посмотрел на своих людей. — Вы это слышали?
Она проследила за его взглядом, настороженно наблюдая за ним.
— У вас двое моих парней, в большом старом изоляторе. Полагаю, что это делает уполномоченного законом агента моим делом.
— У нас в изоляторе много твоих парней. Ни один из них не имеет ко мне никакого отношения.
— Но ты же прекрасно знаешь, о каких парнях я говорю, ты же самая большая фанатка Кейна и всё такое. Ты точно знаешь, о каких двух идёт речь.
— Они явились добровольно. Полное признание. Как я уже сказала, они не имеют ко мне никакого отношения.
— Значит, ты читала отчеты. Знаешь, что они сделали.
— Я точно знаю, что они сделали. И что они заслуживали того, чтобы их за это посадили. И то, что они прибежали, поджав хвосты, доказывает, какими они были трусами.
Когда Джаск занёс тыльную сторону ладони для удара, Кейтлин перевела дыхание и собралась с духом.
— Джаск! — предупредил один из его приспешников, покачав головой.
Между ними произошёл молчаливый обмен мнениями. Кейтлин нахмурилась. Она уставилась на Джаска. Он опустил руку и подошёл ближе.
Почему, чёрт возьми, он смотрит на неё так, будто это её вина?
— У них есть семьи, — сказал Джаск. — У одного из них есть дочери.
— У них также есть история небрежного отношения к своим лекарствам, пренебрежения законами, непослушного поведения. Их ДНК была найдена на ней повсюду. У нас есть признание. Они признались, что были в состоянии алкогольного опьянения. Признались, что три дня не принимали лекарства. Было почти полнолуние, и они находились в возбужденном состоянии. Возможно, Арана оказалась не в том месте и не в то время, но они воспользовались преимуществом и должны за это заплатить. Семьи или нет, неважно.
— Верно… Арана на краю территории ликанов, во время полнолуния. Неужели это никому никогда не показалось странным?
— Все знают, что Аране нравилось жить на грани, как и её брату. Но это их не оправдывает, — она нахмурилась. — ПКЛ знает, что ты разговаривал с ним, Джаск. Они наблюдают за тобой. Что ты задумал?
— Всё дело в завершении, маленькая леди.
— ОКТВ сохранил личности этих ликанов в секрете ради всех вас. Но я знаю, что точно он знает, кто они такие. Я знаю, что ты сказал ему.
Джаск улыбнулся.
— Что тебе от этого, Джаск? Почему ты предаешь своих? Кейн тебя чем-то подкупает, или он тебя тоже напугал?
— У нас с Кейном есть взаимопонимание.
— Тебе повезло, что он не убил каждого из вас. Как думаешь, это означает, что ты сорвался с крючка? Он не оставит это дело, пока не отомстит. И мы оба это знаем. Если ты связываешься с ним, ты дурак.
— Такой же дурак, как ты?
Он наклонился к ней. Глубоко вздохнул.
— Трахаться с вампирами, на которых ты охотишься, теперь часть протокола ПКВ, не так ли, Кейтлин? Пахнет так, будто ты была у него именно там, где он хотел. Пока не сбежала.
Он обошёл её.
— Итак, тебе понравилось быть близко и интимно с вампиром твоей мечты? Ходят слухи, что ты довольно давно уже влюблена в него. Меньше двух дней в его объятиях, и посмотри на себя.
Кейтлин нахмурилась, когда он снова приблизился.
— Ты, правда, так отчаянно нуждаешься в его одобрении, что подвергаешь риску семьи этих ликанов?
Он улыбнулся. Улыбка, которая была больше похожа на насмешку, когда он снова отошел.
— То, что они сделали, было подло, Джаск. Я так же, как и любой другой человек, верю, что они заслуживают того, что получают, но речь идёт о справедливости, и справедливость восторжествовала. Ты не можешь позволить ему получить их. Это убийство.
— У нас свои способы. У вас свои. Когда же вы агенты, поймёте это?
Он окинул её презрительным взглядом.
— Стоите на своём месте у власти и заставляете нас жить по вашим правилам. Накачиваете нас наркотиками. Контролируете нас. Говорите нам, как жить. Вы ничего не знаете. Вы сами создаете это разделение, но мы говорим об уважении. Уважение к территориям друг друга. Мы живём по нашему собственному порядку. Так было веками, и когда наши выходят за рамки дозволенного, мы наказываем их. По-нашему.
— Знаешь, ты даже говоришь, как он. Он действительно дёргает за твои ниточки, не так ли?
Джек сердито посмотрел на неё.
— Ему нужно было знать, кто несёт за это ответственность.
— И ты сказал ему. Ты знаешь, что с ними будет, если они узнают, что Кейн знает, кто они такие… если они узнают, что он преследует их семьи? Потому что он так и сделает. И он не просто убьёт их. И ты это знаешь. То, что вы рассматриваете, находится за гранью бесчеловечности.
Он рассмеялся.
— Ты вообще этого не понимаешь. Когда я сказал, что у нас с Кейном есть взаимопонимание, я был конкретен.
Он посмотрел на одного из приспешников.
— Позвони Кейну. Спроси его, не потерял ли он кое-что.
— Нет!
Кейтлин схватила его, но рукав его рубашки вырвался из её хватки благодаря его более быстрой реакции.
— Кейн хочет использовать меня как инструмент торга, чтобы вызволить этих ликанов. И если их освободят в обмен на меня, Кейн убьёт их. ОКТВ узнает, что это сделал Кейн…
Она резко остановила себя, неприятное чувство охватило её.
— Так вот почему ты это делаешь? Ты пытаешься заманить Кейна внутрь? — она нахмурилась. — Ты разговаривал с Ксавьером?
Джек поднял брови.
— Ксавьером Картером?
— Джаск, если ты обманываешь Кейна, то ты сумасшедший. И ты не можешь доверять Ксавьеру. Если он тебя на что-то настраивает…
— О, не оскорбляй меня. Ты думаешь, он мог бы одурачить кого-то вроде меня. Как он одурачил тебя, заставив прийти сюда. Как он одурачил твоего отца?
Кейтлин уставилась на него.
— Что ты сказал?
Джаск быстро окинул её взглядом и дал знак другим ликанам уйти.
— О чём, чёрт возьми, ты говоришь, Джаск? — потребовала она. — Что ты имеешь в виду, он одурачил моего отца?
Джаск прищурил глаза.
— Ты действительно не знаешь, не так ли?
— Знаю что?
— Кейн тебе ещё не сказал?
— Сказал мне что?
Её сердце бешено колотилось.
Когда ликаны оставили их наедине, Джаск подошёл к ней.
— Если бы не политика не прикасаться к тебе, я бы сам разорвал тебя на части.
— Что за политика «не прикасаться»? Джаск, что происходит?
Джаск сжал губы, сердито глядя на неё.
— Ты всерьёз думаешь, что той ночью те ликаны оказались там случайно? Просто случайно оказались на пустоши вне поля зрения, где случайно бродила Арана?
— Ходили слухи, что она сама это устроила.
— Она презирала ликанов. Она никогда бы не подошла к ним близко, не говоря уже о том, чтобы договориться о встрече с ними для какого-то сексуального эксперимента. Но это был очень удобный мотив.
— Удобный для кого?
— А сама как думаешь?
Кейтлин нахмурилась.
— Ты говоришь, что их подставили?
— Выбрали из-за их правдоподобия и сомнительного происхождения. Лишили лекарств. Сказали им, что либо они согласятся с этим, либо их семьи заплатят за это. Семьи, которые будут защищены, если они сдадутся после этого. Ликаны, которым было предоставлено убежище в изоляторе временного содержания при условии, что они ничего не говорили о правде. При условии, что они будут молчать, пока Кейна не поймают.
Сердце Кейтлин бешено заколотилось.
— Они не вбежали в изолятор, поджав хвосты, Кейтлин. У них не было выбора.
— Почему? Зачем кому-то понадобилось это устраивать?
Её пристальный взгляд с беспокойством остановился на Джаске. Затем ужас затопил каждый нерв.
— Ксавьер хотел Кейна, он сильно хотел Кейна. Что может быть лучше для отправки самого контролируемого вампира на миссию самоуничтожения и мести, как ни пара вышедших из-под контроля ликанов, убивших и унизивших его сестру?
— Ксавьер? Ты хочешь сказать, что Ксавьер Картер подстроил убийство Араны? Ты с ума сошёл?
Кейтлин выдержала его пристальный взгляд. Она хотела отрицать это, но то, что сказал Кейн, начало осознаваться.
— Он бы развязал войну.
— Подумай об этом, Кейтлин. Был ли кто-нибудь, кто не знал, кто такая Арана? Какой-нибудь третий вид, который не знал о Кейне и его репутации? Ты не думаешь, что она упомянула бы об этом в своих последних отчаянных мольбах? Никто не посмел бы прикоснуться к ней. Не говоря уже о том, что они сделали. Ты думаешь, она не кричала об этом с крыш домов, когда они её кончали?
— Они слишком далеко зашли, чтобы их это волновало.
Он подошёл поближе.
— Они пришли ко мне за помощью и взяли с меня клятву хранить тайну. Они были в ужасе после того, что сделали. Мне пришлось согласиться с этим и посоветовать им сдаться. Даже я не смог бы их защитить. Я знаю, Ксавьер ожидал, что слухи просочатся и Кейн придёт в ярость. И Кейн сделал бы это, если бы я не добрался до него первым. Я рассказал ему, что это была подстава. У Кейна вспыльчивый характер, но это никогда не перевешивает его потребность в справедливости. Когда он этого хочет, он дотошен, расчетлив и логичен.
— Так почему бы ему просто не пойти за Ксавьером? Какое, чёрт возьми, это имеет отношение ко мне?
— Ты же знаешь, Ксавьер никогда сам не делает свою грязную работу. Думаешь, это он морил голодом тех ликанов? Считаешь, он был тем, кто стоял на страже, когда это происходило? Сам лично убедился, что свидетелей нет? Никаких помех? Как, по-твоему, Арана вообще попала на территорию ликанов?
Желудок Кейтлин сжался. Тошнота подступила к горлу.
— Их было трое, Кейтлин. Один из лучших ПКВ для овладения Араной. Один из лучших в ПКЛ вести дела с ликанами. И один новичок, который боготворил их обоих, был их комнатной собачкой. Ты всё ещё хочешь знать, какое это имеет отношение к тебе? Спроси Макса. Спроси Роберта. Просто жаль, что твоего отца больше нет рядом, чтобы встретить надвигающуюся бурю Кейна.
Кейтлин упала на колени, отчасти от боли, отчасти от шока.
Его слова эхом отдавались в голове, отскакивая от онемевших стенок.
Джаск присел перед ней на корточки.
— Ты действительно не знала, не так ли?
Она сердито посмотрела на него, ярость подступила к её горлу.
— Ты лжешь.
— Нет, это твой отец был лжецом. Макс. Роберт. И Кейн собирается заставить их заплатить. Он собирается заставить всех вас заплатить. Медленно и мучительно. Он так долго ждал этого, Кейтлин. Он так долго ждал тебя.
Дверь позади открылась.
Она услышала стук ботинок по камню. Шаги, ритм которых она узнала. Ритм, который волновал её и заставлял её сердце пропускать удар в предвкушении. Теперь это не наполняло её ничем, кроме страха и ярости.
Кейн остановился перед ней. Чёрные ботинки на шнуровке с заправленными джинсами.
Она не могла поднять на него глаза, боясь того, что он увидит в её глазах. Она не знала, что скажет ему или как отреагирует, её эмоции было слишком трудно описать.
— Я сказал ей, — заявил Джаск.
Кейн ничего не ответил, но она чувствовала, как его глаза прожигают её насквозь.
— И ты был прав, — добавил Джаск. — Она понятия не имела.
Она не знала, как, чёрт возьми, ей удавалось не плакать. Наверное, от шока. Перспектива того, что трое мужчин, о которых она ценила больше всего, которым доверяла больше всего, позволили этому случиться. Помогли построить это. Оказались настолько слабыми, что беспрекословно следовали приказам Ксавьера. Это заставляло её испытывать тошноту. Но это должно было быть ложью. Она знала их, и они были не способны на это. Не на такие зверства. Она видела фотографии изуродованного тела Араны. Никто из тех, кого она знала, никто, о ком она заботилась, никогда не смог бы остаться в стороне и позволить этому случиться. Даже её сердце было вырвано. Только монстр был способен стоять в стороне, слушать крики и ничего не делать, чтобы остановить их. Джаск хотел их подставить. Но для Кейна это не имело значения. У него имелись свои козлы отпущения. Если ей когда-нибудь и требовались доказательства того, что она ничего не значит для Кейна, то это было оно.
Она чувствовала онемение, когда Кейн просунул руку пол её локоть и поднял её на ноги. Она покачнулась, изо всех сил пытаясь устоять. Кровь стекала на пол из разорванной ступни. Она не отвела от него взгляда, ничего не сказала.
Он приподнял её подбородок большим пальцем, заглянул ей в глаза, но она не выдержала и оборвала контакт. Ей нужно было о слишком многом подумать, слишком многое сказать, но она просто замкнула всё это в себе. Так или иначе, чересчур долгий взгляд в эти тёмно-синие глаза лишь заставит её взорваться. А ни то, ни другое не должно было произойти.
Он мгновенно подхватил её на руки. Она не стала спорить. Она не сопротивлялась ему. Вместо этого она позволила ему пронести себя через комнату, по коридору и выйти на прохладный ночной воздух.
ГЛАВА 19
Его облегчение должно было быть вызвано тем, что ей не удалось разрушить его планы, а не тем, что она всё ещё дышала. Когда ему позвонили, и когда он услышал, что с ней всё в порядке, его сердце вырвалось из временного паралича. Когда он увидел её на полу, когда понял, как только вошел в комнату, что Джаск проговорился, он почувствовал не триумф, потому что она, наконец, узнала, и не разочарование от того, что он не смог насладиться, рассказав ей это сам, его одолела тоска. Тоска из-за того, что она сидела одна на полу, рухнув на колени. Он и представить себе не мог, что её взгляд пронзит его так глубоко.
Кейтлин молчала рядом с ним всю короткую обратную дорогу в машине, прислонившись головой к стеклу и уставившись в окно, стиснув руки на коленях. Слёзы от шока, без сомнения, также и от боли, иногда капали из её глаз, и не раз он видел, как она поспешно вытирала их. Впервые сдержанная и собранная Кейтлин выглядела близкой к срыву.
Она всё ещё дрожала, несмотря на включенный обогреватель, её губы были светло-голубого оттенка, цвет лица бледный. Никогда ещё она не выглядела такой хрупкой, такой эмоционально измученной, и это не доставляло ему удовольствия. Ему не доставляло удовольствия видеть печаль и замешательство в её глазах. То, что она узнала правду, возможно, было худшим сценарием на этом этапе, но он должен был найти способ снова всё изменить. Он, конечно, не мог позволить себе руководствоваться сочувствием, когда идеальный исход был так близок.
Он дистанционно открыл электронную дверь гаража и въехал внутрь, позволив ей закрыться за собой. Выключил фары и двигатель.
Он посмотрел на неё, и она встретилась с ним взглядом. Её глаза были покрасневшие.
— Джаск лжёт, Кейн. Он лжёт, чтобы защитить свою собственную шкуру. Я знаю, что случилось с твоей сестрой. Мой отец, Макс или Роб никоим образом не имели к этому никакого отношения.
Он внимательно изучал её глаза, в которых кипели негодование и паника. Негодование и паника либо от осознания того, что тщательно охраняемый секрет её семьи был раскрыт, либо — если она не знала правды, — паника и негодование, поскольку она изо всех сил пыталась принять то, с чем столкнулась.
— Джаск не лжёт, Кейтлин.
— Он держит тебя за дурака, Кейн. Разве ты не видишь, что он делает всё, что в его силах, чтобы предотвратить гражданскую войну третьих видов? Мешает тебе отомстить его родственникам? Вот в чём дело. Эти ликаны облажались, и Джаск знает это, и он использует людей, которые мне не безразличны, в качестве козлов отпущения.
— Потому что всё подразделение безупречно чистое, верно? Точно так же, как твои намерения преследовать меня были чисто профессиональными.
— Так где же твои доказательства? Твои улики? На месте происшествия ничего найдено не было. Единственная причина, по которой эти два ликана были задержаны, заключалась в том, что они признались. Признались, Кейн. Я читала эти признания. Этого никогда не должно было случиться, но это случилось. И это не имело никакого отношения к моей семье.
Но сейчас было не время спорить. Не в том состоянии, в котором она была. Он вышел из машины, закрыл водительскую дверь и открыл для неё пассажирскую.
Он протянул руку, чтобы помочь ей выбраться, но она оттолкнула его, даже не взглянув на него.
Он отступил назад, ненавидя наблюдать за её борьбой. Она потеряла равновесие, ударившись о капот, прежде чем захромала к двери, полная решимости сохранить свою гордость. Это раздражало его, но в то же время лишь заставляло восхищаться ею ещё больше.
Кейн добрался туда первым, отперев и распахнув дверь, прежде чем вошёл внутрь. Он подошёл к кровати, которая всё ещё была отодвинута от стены. Натянул коврик обратно на люк и вернул кровать на место. Не имело значения, что она это видела, она ни за что не сдвинет кровать самостоятельно — не то, что она снова исчезнет из его поля зрения. Она была в шоке, и она была зла, и это делало её более непредсказуемой, чем когда-либо, а это означало, что он будет охранять её сильнее, чем когда-либо.
Она прислонилась к стойке, явно не в силах перенести вес на ногу, и опёрлась локтем на поверхность, чтобы не упасть. Она всё ещё дрожала, но, казалось, это было больше связано с шоком, чем с тем, что ей было холодно. Румянец вернулся к её щекам и губам.
Он зашёл в ванную и начал наполнять ванну, прежде чем вернулся в гостиную.
— Нам нужно привести в порядок твою ногу, а то в ней разовьется инфекция.
— Как будто это что-то изменит, — сказала она, раздражение наполнило её глаза.
Он потянулся к её руке, но она отстранилась.
— Не прикасайся ко мне.
Он мгновенно снова подхватил её на руки. Она запротестовала, несмотря на свою слабость, извиваясь в его объятиях.
— Отпусти меня!
— И ты вся в крови?
Он ни за что не оставит её с такой сильной болью на следующие сутки. Боль, которую она пыталась игнорировать, потому что была так поглощена собственной яростью.
Он отнёс её в ванную, не обращая внимания на тщетные протесты, и положил полностью одетую в наполовину наполненную ванну. Она вздрогнула, но избегала зрительного контакта, явно зная, что у неё нет выбора, кроме как уступить. Вместо этого она подтянула колени к груди, подняв ногу, которая причиняла ей боль. Её глаза излучали поражение.
Он сел на ступеньку и потянулся через ванну за мылом, а затем протянул его ей.
— Вот.
Она неохотно взяла кусок, медленно намыливая в ладонях, и потом стала промывать раненую ногу.
— Тебе повезло, что это единственное повреждение, от которого ты страдаешь. Ты могла бы серьёзно пострадать там, Кейтлин. О чём, чёрт возьми, ты думала, убегая от меня?
— Больнее, чем застрять здесь с тобой? Разочарован, что не ты был тем, кто рассказал мне свою безумную теорию? — спросила она, сердито глядя на него.
Но она опустила взгляд так же быстро, как встретилась с ним, вернув своё внимание к своим ступням и икрам.
— Ты совершаешь ужасную ошибку, Кейн.
— Нет. Твой отец, Макс и Роберт совершили ужасную ошибку в тот день, когда согласились привязать мою сестру к столбу и натравить на неё тех ликанов.
— Это не было подстроено, Кейн. Это именно то, во что Джаск хочет, чтобы ты поверил. Я знаю свою семью. Они бы никогда этого не сделали. Они никогда не были бы способны на это.
— В то время ты была ребёнком. Что ты могла знать о чём-либо?
— Я не была ребенком, когда была с Робом. Отнюдь нет. Он не смог бы скрыть это от меня. Мы…
— Делили постель. Я знаю. И мне не нужно напоминать.
Кейтлин уставилась на него, её глаза излучали отвращение, стыд.
— Это одна из причин, по которой ты переспал со мной? Было ли это частью твоей мести? Так вот к чему были все эти вопросы о моих отношениях с Робом? Дело не только в том, что ты забираешь мою душу. Я замешана в твоём маленьком заговоре мести, не так ли? Ты используешь меня. Заставляя меня заплатить столько же за то, что, по твоему мнению, они сделали с Араной. Вот почему ты выбрал меня, — её глаза расширились от паники. — Неужели меня постигнет та же участь? Это то, что ты планируешь?
— Они распространили слух, что она отправилась туда, чтобы встретиться с ликанами для своего нового кайфа. Они стояли в стороне, когда её пытали и оскверняли, и позволили этому случиться. Твоя семья и бойфренд лишили меня единственного, о ком я мог заботиться, и всё потому, что Ксавьер не добился своего. Они намеренно оставили её там, чтобы я мог найти. Они убили её, чтобы добраться до меня. Как, чёрт возьми, по-твоему, я себя чувствую?
Казалось, она на мгновение испугалась яда в его голосе, яда, который он больше не мог подавлять, когда она так горячо защищала своих близких.
— Это был несчастный случай, Кейн. Арана оказалась не в том месте, не в то время с ликанами, которые должны были знать лучше. Это не было заговором. Это не было подстроено. Ты серьёзно веришь, что Ксавьер дошёл бы до такой степени, что убил бы Арану только для того, чтобы привлечь тебя на свою сторону? В этом нет никакого смысла.
— Нет, что ты, моё возмездие ликанам, не дало бы ему всех столь необходимых доказательств того, что я вышел из-под контроля. То, что я представляю угрозу спокойствию в округе, не дало бы ему всей необходимой власти, чтобы взять меня и удерживать, пока он бы торговался со мной за мою свободу. Картеру и в голову не пришло бы использовать единственное, что меня ещё волновало, в последней отчаянной попытке показать мне, кто здесь главный. Точно так же, как он не послал бы тебя сюда в качестве шпиона, несмотря на то, что знал всё это.
Она покачала головой, но в её глазах читалось размышление.
— Ты параноик.
— Ты собираешься добавить это к остальной части твоей безошибочной психологической оценки? — он протянул руку. — Давай посмотрим на твою ногу.
Она вытащила её из воды, словно соглашаясь с тем, что ей нужно с этим разобраться, хотя бы для того, чтобы уменьшить боль.
Он изучал её пятку. Теперь она была достаточно чистой, чтобы он мог её видеть.
— У тебя пара мерзких осколков. Нам придётся их вытащить.
— Тебе нужно отвезти меня в больницу.
— Нет ничего такого, в чём я не мог бы разобраться, — сказал он. — Согрейся и обсохни, а я достану их из тебя.
— Я так не думаю.
— Чем скорее они выйдут, тем лучше.
Она уставилась на него.
— Оставь их в покое, Кейн. Я предупреждаю тебя. Не прикасайся к людям, которые мне не безразличны, или ты ничего от меня не получишь.
Она верила каждому своему слову. Её глаза, смотревшие на него в ответ, не были глазами человека, пытающегося замести следы. Кейтлин понятия не имела, и поэтому было не время и не место рассказывать ей остальное. Было не время видеть, как рушатся последние из её надежд, когда она узнает, что у неё нет шансов выбраться из этого живой. Потому что, он знал, что в ту минуту, когда она узнает это, она полностью замкнётся в себе. А у него было слишком мало времени, чтобы так рисковать.
Он мог бы принять её гнев и всё остальное, что она могла бы выплеснуть на него — это не имело бы никакого значения.
— Ты не властна над своим сердцем, — сказал он, — так же, как ты не властна ни над чем из этого. И чем скорее ты это примешь, тем легче это будет.
Он встал, снял полотенце с вешалки и протянул ей.
— Тебе помочь выбраться?
Она покачала головой.
— Я соберу кое-какие вещи, — сказал он и вышел из ванной.
Кейтлин смотрела, как он прикрыл за собой дверь, уходя. Она провела руками по голым ногам. Их больше не щипало, а тёплая вода успокаивала теперь, когда она привыкла к ней.
Она должна была сохранять спокойствие. Был лишь вопрос времени, когда Макс выследит её, и тогда всё будет кончено. Она сможет выяснить у Макса правду в присутствии Кейна. Потому что она спросит его. Она хотела смотреть ему в глаза, когда он будет смотреть на неё в ужасе и замешательстве от самой перспективы того, что утверждал Кейн. Потому что в этом не было правды. Этого не могло быть.
Но было что-то во взгляде Джаска, когда он сказал это — что-то, что заставило её похолодеть. В его глазах стоял настоящий гнев, как будто он сам в это верил. И Кейн не был дураком. Он был достаточно проницателен, чтобы распознать лжеца, и сама ситуация слишком много значила для него, чтобы совершить ошибку. Но она также знала, как глубоко он любил свою сестру. Такого рода вещи заставляли требовать ответов, активно искать решение и иногда оказаться не в том месте.
Конечно, Джаск будет защищать своих. Никто не хотел, чтобы Кейн жаждал их крови. Но Джаск выбрал не тех людей в качестве козлов отпущения. И теперь её работа явно заключалась не только в том, чтобы взять Кейна, теперь она также должна была спасти имя тех, кого она любила. И если она сможет обелить их имена перед ним, возможно, она даже сможет убедить его помочь ей. Помочь ей, пока они не взяли его.
Но она обманывала себя. Дело было уже не в том, чтобы пережить потрошителя душ. Это уже был вопрос остаться в живых после Кейна.
Она вздрогнула. Шок от всего этого всё ещё проходил через её тело.
И всё, что она знала, говорило ей, что никто не пережил Кейна.
Он собирался убить её. Он собирался вырвать её душу и убить. Те, кого она любила, никогда не смогли бы сотворить то, что случилось с Араной, но Кейн был способен. Он был способен повторить это. Причем серьёзней. Гораздо серьёзней.
Ужас перед надвигающейся судьбой лишил её связи даже с водой, в которой она сидела. Мысли о боли, унижении и деградации, которые пережила Арана. Прочитав этот отчет, она впервые подумала, что смерть может быть благословением. Никто не был способен пережить это и хотеть жить дальше. Ей не нужны были изображения — признаний ликанов было достаточно. Увидев это собственными глазами, она бы переступила через край. Точно так же, как она была уверена, что это подтолкнуло Кейна к краю пропасти.
Он ненавидел её. Он ненавидел тех, кто любил её больше. И не было лучшей мести, чем заставить её пройти через то, через что прошла его сестра. Поэтическая справедливость. Стиль Кейна. Не имело значения, что он был неправ. Имело значение то, что он будет чувствовать себя правильно по этому поводу.
Но он не почувствует себя хорошо из-за этого. Он не сможет почувствовать себя хорошо из-за этого. Не тогда, когда они были так близки. Не после того, как она почувствовала нежность его прикосновений и ласку его поцелуя. Они не просто занимались сексом — даже она знала это. Возникла какая-то связь, на каком-то уровне, по крайней мере, с её стороны.
Но мысль о нём внутри неё, о том, что она отдаётся ему, когда всё это время он представлял, как жестоко обращается с ней, мучает и унижает её достоинство, заставляла кислоту подступать к горлу, а желудок скручиваться от боли.
Она уставилась на дверь напротив.
И он был там, ждал её.
Она должна была остановить его. Должна была убедить его, что он ошибался. Она должна была. Она не собиралась сдаваться без боя. Это ещё не закончено. Макс приближался. Ей просто нужно было сохранить себе жизнь.
Она вылезла из ванны, с трудом спустилась по ступенькам и обернула вокруг себя полотенце. Она выскользнула из своего насквозь промокшего платья и вытерлась, прежде чем достала из сумки чистую одежду.
Она заковыляла из ванной комнаты. Он сидел на кофейном столике, рядом с ним лежала аптечка первой помощи. Он указал ей сесть на диван лицом к нему. Она так и сделала.
Он протянул ей бутылку воды, а затем поднять её ногу и ещё раз взглянул на неё.
— Мне придётся сделать анестезию, иначе будет чертовски больно вытаскивать осколки.
Когда он достал из коробки иглу и маленькую стеклянную баночку, Кейтлин отпрянула, выдергивая ногу из его руки.
— Ты ни за что не воткнёшь это в меня.
— Без этого ты не справишься, — сказал он, набирая прозрачную жидкость в шприц.
— Мне всё равно. Я ненавижу иглы.
— Хочешь, я прижму тебя и вырву осколки?
— Нет.
— Тогда дай мне свою ногу. Потому что они выйдут наружу, нравится тебе это или нет, Кейтлин. Ты в агонии, и твоё состояние не улучшится, если ты не позволишь мне сделать это.
— Это ещё одно из твоих многочисленных умений, не так ли?
— В своё время я залечил много ран… побольше и похуже, чем эти, так что я знаю, что делаю.
Она настороженно посмотрела на него. Насколько она знала, в этом шприце было достаточно анестетика, чтобы полностью вырубить её. Но если бы это было то, чего он хотел, он бы просто сделал это. Боль была мучительной и усиливалась с каждой минутой, и она знала, что если не разберётся с этим, то всё равно потеряет сознание. Кроме того, чем больше Кейн был сосредоточен на ней, тем меньше он осознавал бы, что происходит снаружи. И уж точно не было никакой пользы в том, что она не могла ходить, не говоря уже о том, чтобы сражаться или защищаться.
Она неохотно поднесла к нему ногу и вцепилась в подушки, неуверенно наблюдая за ним.
— Отвернись, — сказал он.
Она отвернулась и закрыла глаза. Она почувствовала, как игла вошла под кожу, и втянула воздух. Слёзы навернулись в уголках её глаз. Её колено подогнулось, когда она вздрогнула от боли, но он крепко держал её лодыжку. Её нога быстро онемела. Она думала, что не сможет почувствовать, как он вытаскивает стекло, но она чувствовала. Ощущения заставили её поморщиться, но то, что она испытывала, было не более чем неприятной болью. Он бросил осколки в крышку коробки один за другим, а затем снова прочистил её пятку. Его руки были нежными, сильные пальцы действовали ловко, нанося антисептик. В завершении он наложил повязку на её ногу.
Она изучила внимательность в его глазах. От его взгляда её сердце пропустило удар. Она снова опустила глаза, когда он закончил, и положил ногу себе на колени, потирая её, чтобы восстановить кровообращение.
— Что ты планируешь делать?
Он отодвинул аптечку в сторону и сделал глоток воды, пристально глядя на неё, как будто раздумывал, говорить ли ей.
— Чтобы спасти твою жизнь, Макс и Роберт должны публично признаться в своей роли в убийстве Араны. Они очистят имя моей сестры и запятнают имя Ксавьера и всё, за что выступает ваша драгоценная организация. И пока это происходит, Ксавьер будет с нами.
— С нами? Для чего?
— Чтобы я мог убить его.
Её сердце бешено заколотилось.
— Зачем тебе моя душа?
— Потому что её хочет потрошитель душ. Когда я говорю, что они маниакальны, я имею в виду именно это. Ему нужно будет закончить родовую линию, которую он начал. Если я доберусь до твоей души раньше него, я смогу заставить его выполнять мои приказы.
— Какие приказы?
— Простая смерть слишком хороша для Картера.
Она в ужасе уставилась на него.
— Ты собираешься натравить потрошителя душ на Ксавьера? Так вот почему ты так долго ждал? Потому что знал, что он вернётся?
— Семь лет — небольшая цена, которую приходится платить.
— Но как ты узнал об этом? Как ты узнал, что эта тварь придёт за мной?
— Агенты по всему округу задавали много вопросов после того, как была убита твоя мать. Макс и Роб провели несколько собственных частных допросов. Во время их допросов просочилось, что они подозревали, что твой отец был убит тем же самым.
— Они сказали мне, что не верят в это.
— Похоже, у них вошло в привычку лгать тебе, не так ли? Во всяком случае, мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что это было, по описаниям — астральное тело исчезло, душа не успокоилась. Есть только одно существо, которое может это сделать.
— Значит, всё это время ты просто ждал? Если бы я не выследила тебя, ты бы всё равно пришёл и выкрал меня прямо из моей комнаты, не так ли? Ты идеально рассчитал всё это по времени, — она нахмурилась. — Какая досада, что ты идёшь не за теми людьми.
— Семь лет, Кейтлин. Я бы не стал тратить семь лет на предчувствия.
— Нет, но очевидно, что ты попался на лжи.
— Эти ликаны не лгали Джаску. И Джаск не лгал мне. Если бы он верил в их вину, он бы передал их мне, а не поощрял их задержание. Решимость и справедливость: главная цель каждого лидера. Как я уже говорил тебе, мы эффективно решаем проблемы по-своему. Он ничего не выиграет, подставляя агентов.
— Они этого не делали, — отрезала она, шокировав саму себя собственной горячностью. — Если бы они остались в стороне и позволили этому случиться, это сделало бы их монстрами. А люди, которых я люблю, не монстры.
Кейн мимолетно задержал на ней взгляд, затем поднял аптечку первой помощи, вставая.
— И как, по-твоему, ты собираешься убедить Макса и Роба признаться? — спросила она.
— Как я уже сказал, это единственный способ спасти твою жизнь. Я собираюсь сказать им, что если они признаются, я спасу тебя от потрошителя душ.
— Они тебе никогда не поверят.
— Это будет их выбор. Но думаю, они рискнут.
Он шагнул на кухню.
Кейтлин заставила себя подняться на ноги и, прихрамывая, направилась к нему. Она схватилась за стойку, когда головокружение взяло верх. Она смотрела, как он убирает аптечку первой помощи в один из шкафов. Её руки дрожали. У неё разболелась голова.
— И тогда ты всё равно убьёшь меня? Так всё будет?
Она уставилась на него в повисшей тишине.
— Или ты позволишь потрошителю душ убить меня. Ты не можешь помочь мне, потому что не можешь убить потрошителя душ, потому что он нужен тебе, чтобы убить Ксавьера. И ты не сможешь убить потрошителя потом, потому что его уничтожение высвободит душу Ксавьера — что сводит на нет всю цель твоего использования потрошителя душ в первую очередь, а не убийство его собственной рукой. У меня нет никакого способа выпутаться из этого, не так ли?
Проходя мимо неё, он мимолетно встретился с ней взглядом, не нуждаясь в подтверждении сказанного.
Сердце Кейтлин сжалось, в животе образовалась пустота. Он посмотрел ей в глаза с высокомерием, свидетельствующим о том, что он всё ещё может добиться успеха, несмотря на то, что сказал ей правду, несмотря на то, что дал ей все основания снова закрыть для него своё сердце. Но он был прав — это было то, что она едва ли контролировала. Её сердце отзывалось без её согласия на то. Даже тогда, когда она хотела возненавидеть его ещё сильнее, она этого не сделала.
Но это не означало, что она не могла.
Ей пришлось открыть глаза. Он залечивал её раны и рассказывал о своих страданиях, чтобы ещё больше укрепить её растущие чувства к нему. Ему даже не пришлось лгать и обманом прокладывать себе путь к её сердцу. И это был его величайший триумф из всех.
Он выигрывал. Кейн, который — если он получит признание и победит Ксавьера, — также единолично разрушит репутацию и успех ПКВ, а затем и всего ОКТВ. Начнётся недоверие и анархия. Восстание, которого они все боялись. Разрушительные последствия.
Она должна была остановить его. Она должна была каким-то образом помешать ему заполучить её душу на столько, чтобы подоспел Макс. У них было достаточно оснований для его судебного преследования. Это может закончиться в течение часа. Кейн не испытывал к ней сострадания — это было ясно. Она ничего ему не должна. Он будет использовать её до последней минуты. Она должна была вспомнить, кто она такая и кем был он. Он не собирался останавливаться, и если она не остановит его, пострадают единственные люди, о которых она могла заботиться.