Кровь Амарока: Семя

Глава 11

Планета Земля, «Первая» солнечная система, Аляска, 2706 год.

Холодное январское солнце серебрило белоснежные идеально ровные сугробы, изрезанные синими полосками теней, отбрасываемых стволами деревьев. Но совсем иначе его лучи играли на пушистой коричневой шкуре зверька, сидящего на ветке, переливаясь то голубыми, то огненно-рыжими оттенками. Зверек беспрерывно водил своим маленьким носом, жадно вдыхая волшебный аромат еды, разносящийся по всему лесу. Его черные глазки-бусинки внимательно вглядывались в человека, который сидел около костра и палкой шевелил горящие угли.

Это был тот самый двуногий, что был поменьше, и от которого не веяло опасностью. А еще, он всегда бросал кусочки теплого мяса, если подойти поближе. Второй же, был намного больше, и от него исходила ужасающая, пугающая сила. Ни один зверь в лесу, будь то медведь или стая волков, не внушали такого страха, как это существо.

Убедившись, что этого чудовища нет поблизости, зверек сбежал по стволу дерева и спрыгнул вниз. Быстрыми прыжками он направился в сторону, откуда шел соблазнительный запах. Густой подшерсток, росший между его пальцами, и легкий вес не давали ему провалиться в снег. Он ловко обегал и перепрыгивал препятствия, иногда осторожно замирая и прислушиваясь. Когда до костра оставалось всего несколько метров, зверек остановился и застыл.

Человек сидел на пеньке и с аппетитом обгладывал сочную мясистую ножку какого-то животного. Зверек сделал еще несколько прыжков вперед и снова замер.

— О! Привет, дружок! — произнес человек тонким приятным голосом, наконец-то заметив гостя, — Погоди… сейчас…

Откусив кусочек мяса, он бросил его на снег и стал наблюдать, как шустрый зверь, ловко подскочив, схватил его и принялся усердно жевать. Как только мясо было съедено, человек бросил новый кусочек, но уже ближе к себе. Зверек подбежал и с удовольствием проглотил новое угощение. Третий кусочек упал в снег еще ближе, и зверек не отказался и от него. Четвертый кусочек человек положил рядом с собой, прямо около своих толстых ног.

В этот раз зверек засомневался, стоит ли подходить так близко?

— Не бойся, малыш, — раздался тихий приятный голос.

Лицо человека зверьку нравилось. Особенно большие серые глаза, которые светились добротой и любопытством. В те дни, когда ужасный человек надолго уходил далеко в лес, он приходил к человеку поменьше и всегда получал свое угощение. Каждый раз двуногий кидал кусочки мяса, сокращая дистанцию. Эта странная игра была зверьку непонятна, но он охотно в ней участвовал, гарантированно оставаясь сытым на долгое время. Последний кусочек, который человек бросал у своих ног, всегда оставался нетронутым. Зверек уходил, так и не решаясь его съесть.

Но сегодня он сомневался. Неудовлетворенный голод и оставшееся приятное послевкусие заставили его проявить смелось. Сделав несколько осторожных шагов, он приблизился к человеку и, вздрагивая от любого шороха, схватил маленький кусочек. Тут же отскочив в сторону, он принялся его активно прожевывать своими маленькими, но острыми зубками.

Рука человека слова опустилась и положила на тоже место еще один кусочек мяса, намного больше, чем предыдущие. Глаза зверька алчно загорелись. Позабыв об осторожности, он подбежал и впился в крупный кусочек зубами, придерживая его лапками. Он так увлекся, что не сразу заметил, как по его спине нежно заскользила человеческая ладонь. А когда заметил, то растерянно шарахнулся в сторону, но не убежал.

Я широко улыбнулась. Наконец-то получилось погладить его! Этот до безобразия милый соболь оказался очень приятным на ощупь, шелковистым, пушистым и одновременно гладким!

Он впервые появился неделю назад, когда Тогра очередной раз отправился на охоту. Сидел на ветках деревьев и выжидал, когда я спрячусь в палатке или отойду подальше, чтобы потом похозяйничать около горящего костра, собирая оброненные куски мяса и хрящи.

Животное в это раз не убежало. Осталось сидеть, даже когда доело мясо. Я оторвала еще один кусочек и положила рядом. Соболек уже не сомневаясь без страха подбежал к моим ногам. Но угоститься не успел. Он наконец-то почувствовал приближение альфы и бросился бежать, смешно подбрасывая задние лапы и хвост.

Тогру я ощущала уже как минут десять. Он возвращался с охоты, распугивая своим духом всех животных в округе. Вскоре его фигура замелькала среди деревьев и я встала на ноги, встречая своего альфу.

Несмотря на крепкий мороз, Тогра шел без шапки с откинутым назад капюшоном и с расстегнутой курткой. В его руках болтался мешок с добычей, а за спиной по снегу волочилась очередная медвежья шкура. Эта была уже третья по счету. Двумя другими Тогра утеплял палатку, накинув одну шкуру сверху, а другую расстеливая внутри.

Прошло уже полтора месяца, как мы покинули поселение. Теперь на охоту ходил исключительно Тогра. Я же оставалась около стоянки, поддерживала огонь, готовила еду или занималась какими-то другими делами, с нетерпением ожидая его возвращения. Временами мне было ужасно скучно, и только мой новый маленький друг скрашивал мое тоскливое одиночество.

— Скучала? — спросил Тогра, подходя к стоянке и бросая добычу на снег.

— Ни капли! — соврала я, уткнувшись лицом в его грудь и с удовольствием вдыхая запах, напоминающий аромат елей.

Теперь все запахи ощущались мной особенно ярко. Какие-то раздражали, а от каких-то я, буквально, балдела. Запах моего альфы теперь казался для меня особенно приятным и притягательным.

Тогра приподнял мое лицо за подбородок и наклонился. Поцелуй получился очень чувственный и нежный. Я почувствовала, как возбуждаюсь и прижалась к нему сильнее. Внезапно Тогра отстранился и посмотрел на котелок, висящий над костром.

— Пора обедать, а потом в путь, — произнес он серьезно, как будто и не было сейчас никакого поцелуя.

За все эти полтора месяца Тогра так и не притронулся ко мне. Несмотря на то, что к нему вернулась сила и его дух был полностью восстановлен, он не предпринимал никаких попыток заняться со мной сексом. Не было ни намеков, ни разговоров… Ничего, кроме этих поцелуев, которые прерывались так же внезапно, как и начинались. Спросить его я не решалась. Боялась задеть его мужскую гордость… ранить, как это произошло в бункере.

Я неохотно отстранилась от мужчины и взяла тарелки, чтобы налить похлебку. Тогра тем временем вытряхнул из мешка девять здоровенных рыб и сразу принялся их чистить.

Пока мы ели первое, рыбы, которые Тогра порубил и нанизал на палочки, уже приготовились. Аппетит у меня бесспорно вырос, лишний раз подтверждая мою беременность. Я теперь ела намного больше, чем раньше, поэтому без труда смогла справиться почти с одной целой рыбиной. Но то, в каком количестве поглощал пищу Тогра, меня немного пугало. Прямо сейчас он доедал последнюю восьмую рыбу… И это после похлебки!

Но зато он заметно поправился! Его тело уже нельзя было назвать истощенным и даже стройным. Мышцы заметно увеличились, возвращаясь к тому состоянию, в котором они были пять месяцев назад. Не смотря на то, что Тогра целыми днями тащил тяжелые сани, нагруженные лодкой, вещами и мной, он каждое утро делал физические упражнения, а вечером перед сном отрабатывал боевые приемы.

Закончив есть, Тогра достал карту, которую ему еще тогда принес Боб, и, развернув ее, стал внимательно всматриваться. Он делал так каждый день. Сначала долго всматривался, хмурился, водил пальцем, а потом доставал свой нож и процарапывал на карте линию — пройденный нами путь.

— Сколько мы уже прошли? — спросила я.

— Примерно, двести двадцать километров. Впереди будут горные хребты, придется сделать крюк, но, как я и рассчитывал, до оазиса мы доберемся в конце весны.

Я тяжело вздохнула и задумчиво посмотрела вдаль.

— Жалеешь, что отправились в путь? — вдруг спросил Тогра, — Думаешь, стоило остаться в общине?

— Да ни за что! — воскликнула я, округлив глаза, — Мне там ни капли не нравилось!

Тогра хмыкнул и свернул карту, спрятав ее за пазуху.

— Ладно, пора собираться. Каждый день мы должны стараться проходить не меньше пяти километров.

Затушив костер, я принялась собирать мелкие вещи, сворачивая их в небольшой тюк. Тогра, тем временем, разобрал палатку и свернул ее в узел, забросив в лодку, привязанную к саням. Шкуры медведей, он расстелил между вьюков таким образом, что получилось своеобразное теплое место, защищенное от ветра и снега, где я могла сидеть или при желание лежать.

Когда вещи были полностью собраны, Тогра накинул на плечи рюкзак, одел на ноги лыжи и обвязал вокруг себя веревку, к которой крепились сани. Подсадил меня, помогая забраться на свое место и, убедившись, что я устроилась, пошел вперед. Опираясь на две длинные палки, он оттолкнулся, сдвигая тяжелые сани с места, и заскользил по снегу.

В который раз я смотрела на широкую спину своего альфы, который усердно двигался вперед, волоча за собой тяжелый груз. Так Тогра будет идти почти целый день, пока не начнет смеркаться. В эти моменты мы практически не разговаривали. Я не смела отвлекать его от трудного дела, да и громко скрипящий снег мешал бы общению.

Я откинулась назад, натянув на себя вонючую медвежью шкуру и положила руку на свой живот. Мне до сих пор с трудом верилось, что здесь, внутри, растет наш общий с Тогрой ребенок. Новый человек. Новый потомок Амарока. Но отсутствие месячных и течки, набухшие груди и начавший расти живот, доказывали, что это правда. Чувствовала я себя хорошо, как обычно. Меня лишь изредка подташнивало и часто хотелось спать.

Вот и сейчас, разомлевшая после сытного обеда, пригревшаяся в теплых шкурах и укаченная ездой, я незаметно для себя уснула.

— Лифен! Просыпайся.

Я открыла глаза и поняла, что ужа давно наступил вечер. Неподалеку стояла собранная палатка, а рядом во всю горел костер.

— Я так долго спала? — сонно пробормотала я, слезая с саней.

— В палатке уже тепло, можешь поспать там, — предложил Тогра, набивая снег в котелок.

— Нет, мне надо походить, размяться… — сказала я и посмотрела на котелок, — Сегодня будем мыться?

— Угадала, — ответил Тогра, вешая котелок над костром.

Хоть протирание тряпками и не сравнить с паровой кабиной или душем, но я все равно обрадовалась. Казалось, что тело, не мытое целую неделю, чесалось и зудело везде, где только можно.

Пока Тогра грел воду, подбрасывая в котелок снег, я сбегала за ближайший сугроб и облегчилась. Зайдя в палатку, я сразу сняла куртку, потому что внутри оказалось довольно тепло. Старый небольшой металлический цилиндр, с тлеющими углями внутри, и выводная труба, собранная из банок из-под воды — вот и вся самодельная печка, которая, даже в сильный мороз, прогревала воздух внутри палатки до двадцати градусов по Цельсию.

Сняв с себя все теплые вещи, я осталась в нижней рубахе и приготовила тряпки для мытья и вытирания. Вскоре Тогра принес котелок с горячей водой, поставив его на шкуру.

— Я добавил в воду трав, так что можешь помыть и волосы, — сказал он, — Пока начинай, а я позже согрею еще воды.

Тогра вышел на улицу, оставив меня одну. Полностью раздевшись, я смочила кусок тряпки в душистой воде и принялась тщательно оттирать кожу. Когда я мылась, Тогра никогда не оставался со мной в палатке, предпочитая тратить это время на тренировки, поэтому, чтобы потереть спину, мне приходилось мучиться, неестественно заламывая руки за спиной.

Проведя тряпкой по животу, я не удержалась и погладила его ладонью, ощущая приятные вибрации своего же духа. Сколько я не пробовала, но так и не смогла почувствовать дух ребенка, как отдельную энергию. Для меня он был одним целым со мной. А вот Тогра утверждал, что прекрасно чувствует его, как отдельный сгусток энергии. После того, как он побывал внутри Семени, так мы теперь называли корабль предтечей, его дух приобрел невероятную силу. Если раньше, я ощущала его дух как сферу, переполненную мощной энергией, то теперь он мне казался подобным сверхновой звезде.

Я отложила тряпку и осторожно отодвинула навес, выглядывая на улицу. Тогра с обнаженным торсом в одних штанах передвигался по снегу, уклоняясь, а потом атакуя невидимого врага. Его тело почти полностью восстановилось. Крупные мышцы, обвитые толстыми венами, вздувались на его руках от напряжения, а мощная грудь и рельефный пресс блестели от пота, не смотря на мороз.

Прикрыв навес, я тяжело вздохнула и вернулась к котелку с водой.

Из головы никак не выходит образ Тогры, который я только что наблюдала. Возбуждение, словно яд, растекается по моему истосковавшемуся по ласкам телу. Руки сами медленно опускаются вниз, скользя влажными ладошками по животу и ныряя между ног. Пальцы нетерпеливо прижимаются к горящей промежности, скользят по мягким складкам и ныряют внутрь, ощущая влагу.

Тогра, как же мне тебя не хватает!...

Под закрытыми веками наворачиваются слезы, а перед глазами стоит образ моего альфы, танцующий на снегу. Пальцы нащупывают пульсирующий бугорок и с моих губ срывается стон.

В этот момент навес палатки резко взлетает вверх и я испуганно вздрагиваю, застыв в том положение, в котором и находилась секунду назад. Тогра, тяжело дыша, тревожно вглядывается в мое лицо, а потом его взгляд опускается ниже, замечая мою зажатую между ног руку.

— Угууу! — нарушает неловкую тишину уханье филина.

Тогра отводит взгляд и выходит на улицу, закрывая вход в палатку. Опустившись на колени, я вжимаюсь лицом в ладони, ощущая страшный стыд и смущение. Сижу так минуту, не в силах пошевелиться.

Нужно заканчивать… А то так и простыть недолго.

Беру сухую тряпку побольше и заворачиваюсь, чтобы обтереться.

Внезапно навес палатки снова взлетает вверх, и я снова вздрагиваю от неожиданности. Тогра, ничего не говоря, врывается внутрь и хватает меня за ногу, подтаскивая к себе. Второй рукой он нетерпеливо развязывает шнуровку на своих штанах. Я лежу на спине с раскинутыми в разные стороны ногами и ошарашенно наблюдаю, как альфа обнажает свой огромный пульсирующий член.

— Тогра… — изумленно произношу я, — Ты…

Договорить я не успеваю. Тогра молча наклоняется и нависает надо мной, обхватывая одной рукой под попу, а второй опираясь на локоть. В мою промежность упирается очень горячий, очень твердый и очень большой орган моего альфы. В этот момент меня накрывает мощная волна возбуждения. Выброшенные гормоны моментально заполняют каждую клеточку моего тела, заставляя меня забыть обо всем на свете.

Альфа тазом толкается вперед и медленно входит. Замирает, тяжело дыша.

— Больно?... — слышу его хриплый голос.

Отрицательно мотаю головой, ощущая, как его зверь неистово пульсирует во мне, требуя движения. Тогра начинает продвигаться вперед. Медленно, осторожно, не глубоко…

Цепляюсь пальцами в мощные руки и обнимаю ногами бедра, пытаясь подтолкнуть его, чтобы он вошел глубже. Но Тогра не спешит. Его скольжения слишком осторожны, слишком сдержанны…

— Тогра…— шепчу, как в бреду, — Прошу.. глубже… быстрее…

— Нет! — выдыхает он сквозь сжатые зубы.

Я выгибаюсь всем телом, пытаясь самой осуществить свое желание, но у меня ничего не выходит. Обезумев от нетерпения и вожделения, я впиваюсь зубами в плечо альфы, сильно сжимая зубы. Над ухом раздается стон и Тогра наконец-то проталкивается глубже, ускоряя темп.

Всего несколько толчков и все внутри меня взрывается. Я издаю безумные стоны, выгибаюсь и содрогаюсь от мощного и долгого оргазма…

Тогра начинает сильно дрожать и судорожно дышать. А потом замирает во мне, не решаясь протолкнуться глубже. Чувствую, как его член увеличивается еще больше и начинает часто пульсировать, болезненно растягивая мою плоть и заполняя ее семенем.

После того как Тогра кончил, он еще долго оставался внутри, нависая надо мной и тяжело дыша. Капли пота срывались с его тела и покрывали мою кожу, впитывая в нее запах хвои.

— Как ты?... — тихо произнес Тогра, — Что-нибудь болит?

— Нет, — прошептала я.

Тогра осторожно вышел из меня и лег рядом, перевернувшись на бок и опершись головой о руку. Я повернулась к нему и прижалась к его груди.

— Я думала, что ты еще не поправился... Почему ты только сейчас это сделал?

Тогра положил ладонь на мою голову и стал перебирать пальцами влажные пряди.

— Я так сильно хотел тебя, — произнес он, — что боялся поранить…

Отстранившись, я внимательно посмотрела ему в глаза.

— Раньше тебя это не волновало! — выпалила я, чувствуя, как во мне поднимается обида.

Тогра сжал кулак, больно натянув мои волосы.

— Ты ничего не забыла? — его голос прозвучал очень низко, а дух опасно ощетинился, покалывая меня своими шипами, — Ты беременна, Лифен! И медкапсулы поблизости нет!

Я и вправду забыла. Я постоянно об этом забывала. Может, я просто не создана, чтобы быть матерью?...

Тогра немного ослабил хватку и наклонился, поцеловав меня в губы. Я, чисто из вредности, попыталась вырваться и возмущенно запищала:

— Щекотно! Тогра, твоя борода слишком колючая!

— Вот как? — сказал альфа и одним движением легко перевернул меня спиной к себе.

В мою попу уперся его твердый ствол, снова рвущийся в бой. Я прикрыла глаза от мощной волны, пробежавшей по всему телу. Тогра притянул меня поближе, снова проскальзывая внутрь…

Этой ночью я выдержала еще два раунда, а потом отрубилась, проспав до позднего утра. А утром, когда вышла из теплой палатки на мороз, я обнаружила Тогру, сидящего у костра и жарящего тушку какой-то недавно пойманной им птицы. Я не сразу поняла, что не так. А когда до меня дошло, то громко воскликнула:

— Твоя борода!

— Нравится? — спросил Тогра проведя ладонью по гладко выбритому подбородку и улыбаясь во весь рот.

Теперь, когда густые волосы не скрывали половину его лица, я снова лицезрела его хищную клыкастую улыбку, от которой уже успела отвыкнуть.

— Нет! — соврала я, не понимая, что меня так сильно смутило, — Раньше было лучше!

Тогра встал и подошел ко мне, ухмыляясь. Я сразу отвела глаза, не выдержав его пристального взгляда.

— Ты стала очень вредной, малышка, — произнес он, прижимая к себе и поднимая мое лицо за подбородок.

Умом я понимала что мой альфа остался тем, кем и был вчера, но мне все равно казалось, что сейчас передо мной стоит Тогра из прошлого. Более грубый, злой и хищный.

Неужели растительность на лице так сильно меняет образ человека?...

— Тебя нужно обязательно наказать! — прорычал он, оскалившись.

После этих слов я напряглась и попыталась отстраниться.

Нет. Все-таки он изменился!

Его поцелуй оказался неожиданным и… не щекотным. Я перестала дергаться и сама потянусь к нему, наслаждаясь нежными ощущениями.

— Теперь я все время буду вредничать! — пообещала я, прерывая поцелуй и улыбаясь.

— Посмотрим! — парировал Тогра с очень серьезным лицом.